Текст книги "Неизбежность (ЛП)"

Автор книги: Эми А. Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Глубоко вздохнув, я признаю, что это не маньяк пришел убить меня, а всего лишь Рассел. На мгновение, я испытываю облегчение. Затем меня сбивает с толку его мускулистое тело. Но вместо этого он подхватывает меня на руки и заключает меня в объятия.

– Рид… Я… Все в порядке? – спрашивает Рассел, тяжело дыша и прижимая меня к груди.

Он был весь влажный от пота, видимо бежал, когда вышел из автобуса.

– Расс… я не могу… дышать, – удается ответить мне, несмотря на то, что из моих легких выбит весь воздух. В то же мгновение он отпускает меня и позволяет сделать вдох.

– Я в порядке, – говорю я. – В порядке. Он не испугал меня.

Хмурый взгляд Рассела темнеет – поскольку он продолжает осматривать меня на наличие каких-нибудь видимых травм.

– На самом деле, – мягко говорю я, встречаясь с его карими омутами. – Ты можешь отпустить меня, со мной все хорошо.

Чтобы доказать это, я покачиваю ногой. Рассел мягко ставит меня на землю, но не отпускает. Положив, свою голову мне на макушку, продолжая обнимать меня.

– Рассел, я…

– Ш-ш-ш, – выдыхает Рассел в мои волосы. – Дай мне еще минутку.

У меня довольно богатое воображение, он работал сверхурочно, чтобы заработать на обратный путь.

– Просто дай мне минутку, потом я проводу тебя домой, а потом, найду Рида и оторву ему руки, за то, что он сделал с тобой.

– Нет, Рассел, ты не можешь! – говорю я, отстраняясь от него и вглядываясь в его темные глаза.

– Конечно, могу, и сделаю это, – решительно возражает он.

– Нет, ты действительно не можешь! Я серьезно. Кажется, Рид владеет силой внушения, которое может заставить тебя действовать против твоей воли. Скорее всего, он может заставить тебя избить самого себя, даже не пошевелив и пальцем, – утверждаю я, пытаясь вразумить Рассела.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве это была твоя идея делать экскурсию вечером.

Взгляд Рассела темнеет.

– Нет, это не моя идея. Так я возьму затычки для ушей.

– Тогда я вырву ему руки и изобью его, – говорит Рассел, вовсе не обращая внимания на мои возражения.

– Хороший план, который смог бы сработать, но, у меня ощущение, что у Рида намного больше секретов, помимо тех, что мы видим, – говорю я, пытаясь сменить тактику.

– Словно кляп, поэтому он не может говорить, – говорит Рассел словно самому себе.

– Что если Рид может сделать гораздо больше, чем управление голосом? – спрашиваю я.

– Что это значит? – в замешательстве спрашивает Рассел.

– Я им имею ввиду, что если он может делать что-нибудь еще? Что-то вроде того, что он сделал с тобой, он сказал что-то про мое сердце, – объясняю я, пытаясь вспомнить разговор с Ридом.

– Твоего сердца? – спросил он, пытаясь уследить за мыслью.

– Да… Рид сказал «Твое сердце бьется так быстро, Женевьева», – и что я должна попытаться успокоиться, – медленно говорю я. – Но при этом, он стоял достаточно далеко от меня, чтобы слышать мое сердцебиение, но мне показалось, что он услышал, наклонив голову будто прислушиваясь. Оно билась очень быстро, потому, что я очень испугалась, когда увидела, как ты уходишь.

– Извини Эви, – Рассел смотрел на меня с ужасом, – я пытался развернуться и вернуться к тебе, но я был словно под гипнозом, как если бы меня кто-то контролировал, и у меня не было выбора. Никогда в своей жизни я не чувствовал себя таким беспомощным, – объяснил Рассел, опустив руки.

– Остановись Рассел, тебе не за что просить прощение. Я тоже там была – помнишь? Я слышала его голос, – сказала я, взяв его за руку. – На самом деле, Рид и на меня пытался воздействовать, но на меня он не подействовал.

Я почувствовала вину за то, что Рассел не смог противостоять Риду. Было очевидно, что Рассел также как и я думал над тем, что же произошло вечером.

– Почему он хочет, чтобы ты ушла из университета? – в гневе спросил Рассел. – И почему он не может воздействовать на тебя? Как будто я чувствую щит.

– Щит? – спросила я.

– Словно марионетка, – ответил он.

– Я не знаю, почему он хочет, чтобы я ушла. Может быть, я для него недостаточно богата, – сказала я, не желая объяснять Расселу о моем воспитании и семейном положении. – Он сказал что-то о том, что Крествуд не подходит мне. Что я не такая как все.

– Какое это имеет значение? – яростно спрашивает Рассел.

– Я не уверена, – отвечаю я, чувствуя себя не уютно из-за того, что не полностью честна с ним. Я хочу рассказать ему все, но могу заставить себя объяснить ему о моем воспитании, поэтому не могу рассказать ему все то, что рассказал мне Рид.

Я потираю свой лоб, и говорю:

– Прежде чем кто-нибудь из нас приблизится к Риду, у меня есть вопросы, на которые мне нужны ответы. Ты должен пообещать мне, что ты не заговоришь с ним, пока мы, побольше не узнаем о его даре убеждения.

– Разве я сказал, что хочу поговорить с ним? – саркастически спрашивает он меня. – На это у меня может быть своя точка зрения.

– Пообещай мне, – снова спокойно говорю я

– Так, где же ты остановилась? В старом городе? – спросил он, пытаясь уклониться от ответа.

– Нет, я остановилась в Йетсе, но не пытайся поменять тему, – возражаю я.

– Слушай, по крайней мере, по крайней мере, подумай о, свей стипендии. Ты не можешь победить и остаться в команде, по крайней мере, не парня, чьи родители являются основными вкладчиками колледжа.

Рассел сцепляет пальцы за головой и стонет от разочарования.

Мой аргумент попал в цель, и я чувствую прилив сил. Я чувствую облегчения. Я обеспокоена поведением Рассела. Он кажется очень сильным, но мне кажется, что это не так.

– Рид не может быть сбит; лучше всего было бы дать ему в зад ногой, – говорит он, встречаясь со мной взглядом.

Он простонал. – Ты связал мне руки, Рид. Первое правило борьбы с хулиганом, противостоять его внушению, он знает, что тебе не страшны его внушения, – пояснил Рассел, осуждающе глядя на меня.

– Проделки, да? – спрашиваю я с признаком улыбки.

– Ну, я понял твою точку зрения. Я просто говорю, что может быть мы должны знать больше о нашем противнике, прежде чем мы вызовем его на игру.

Рассел останавливается, глядя на меня сверху вниз: – Кто ты? – спрашивает он меня.

Я опешила. Уже второй раз за вечер, ставят под сомнения мое происхождения.

– Я просто девушка, – немного агрессивно говорю я. Мы идем по моему общежитию. – Ну, вот мы и пришли, – со вздохом говорю я, указывая на дверь моей комнаты и ища свой ключ.

– Я думаю, что еще увижу тебя в студенческом городке, да?

– Да, особенно, если завтра после регистрации согласишься встретиться со мной.

– Я не твой парень, поэтому я просто предполагаю, все в порядке, – улыбается он, ожидая моего ответа.

Он так говорит, потому что я ни чего не говорила про моего парня, он думал, что я не одна.

– Нет никакого парня. В любом случае, мы только разговаривали, – отвечаю я, застенчиво улыбаясь.

– Во сколько у тебя регистрация? – спрашивает меня Рассел, его карие глаза наблюдают за мной.

– Хмм, думаю утром, примерно в восемь тридцать, а у тебя? – спрашиваю я, пытаясь скрыть свое удивление на его приглашение.

– Я уже прошел предварительную регистрацию. Я просто должен завтра сделать это официально. Регистрация по классам не должна занять больше часа. Встретимся около десяти, и вместе пойдем получать книги, – сказал он.

– Ладно, увидимся в десять, – говорю я в ответ.

Когда я вставляю ключ в замок, то вспоминаю кое-что важное.

Обернувшись, я вижу, как Рассел удаляется по коридору, поэтому я кричу: – Эй! Ты обещал мне ничего не предпринимать на счет Рида!

– Я знаю, – говорит он уходя.

Спотыкаясь, я поднимаюсь по лестнице в свою комнату, бросаю сумку на пол возле двери. Прежде чем я осознала что делаю, подхожу к ноутбуку и открываю его. Я хочу отправить e-mail дяде Джиму и рассказать все то, что со мной произошло за день, но не могу. Мои руки трясутся, пока пальцы порхают по клавишам. Вспомнив встречу с Ридом у озера, мое сердцебиение ускоряется и становится даже быстрее мигающего курсора.

Как мне объяснить те ощущения, которые, я испытала, с Ридом, чтобы это звучало правдоподобно? Это не имеет значение, если дядя Джим не поверит мне. В любом случае он приедет в Крествуд. но что потом? Может быть, мы пойдем в полицию? Но они наверняка не поверят мне, скорее всего даже потребуют от меня немедленно сделать тест на употребление наркотиков. Так может быть, мне стоит просто вернуться в дом дяди Джима.

Я могу записаться на подготовительные курсы, и надеюсь, что в зимний период смогу поступить в другой университет. Мысли о жизни в стране, и работе в торговом центре, заставляют меня сдерживать подступившие слезы. Я хотела этого всю свою жизнь; хотела сделать что-то для себя, так, что если отец, которого я никогда не знала, наконец, встретился бы мне, то увидел бы мой успех и гордился бы мной.

Если сейчас я вернусь домой, то в ближайшем будущем, могу забыть о сне. Медленно, я начинаю набирать текст:

Дорогой дядя Джим.

Привет, я прошла ориентацию и увидела Альфреда. Он занял для меня место, что было очень мило с его стороны. Потом все пошли к озеру на барбекю. Я встретила друга по имени Рассел, который рассказал мне довольно смешной анекдот о том, как толпа девушек проходит перед ним, словно стадо кошек. Я встречаюсь с ним завтра. Очень скучаю по тебе.

Люблю, Эви.

P. S. Мы говорили о контроле над разумом. Тебе что-нибудь об этом известно? О каких-нибудь технологиях, доступных в настоящее время?

P. P. S. Я купила тебе несколько Twinkies. Они в кладовой, на второй полке за крупами.

Вытирая слезы, я нажимаю кнопку «Отправить», достигнув своего придела.

Глава 4
Регистрация

Я проснулась от острой боли на щеке, как будто во сне меня кто-то ударил по лицу. Коснувшись лица рукой, я жду, что удар повторится. Страх, словно змеиный яд, начинает медленно покидать мое тело, позволяя мне вздохнуть с облегчением.

Я включила лампу, и посмотрела на часы – три часа ночи. Я знаю, что должна снова лечь и заснуть еще на несколько часов, но не могу. Я вся потная и испуганная, как будто, в течении нескольких часов во сне, боролась с монстрами. Уставшая, я сажусь в постели, на столе стоит серый ящик с инструментами и коробка.

Мое сердцебиение участилось, я вспомнила, как поранила палец резаком. Подняв палец, я рассматриваю его под мягким светом лампы. Там ничего нет, никаких рубцов или покраснения, просто гладкая кожа.

Дрожащей рукой я, потянулась к резаку, чувствуя его холодную тяжесть. На лезвии, все же, еще видна капля засохшей крови. По моим жилам течет такая же красная кровь, как и у других, все в норме. Я аккуратно провожу пальцем по краю лезвия, оно сверкает в темноте. Думаю это бритва Оккама.

Простая теория: первое предположение обычно оказывается правильным.

Прежде чем я осознаю что делаю, я сильнее нажимаю пальцем на лезвие, пока на нем не образуется порез. На лезвие капает кровь. В упор смотрю на порез; прошло пару минут, и кровотечение останавливается, еще через пару минут и он срастается, еще через пару минут, он превратился в маленькую красную полоску. Приблизительно через десять минут, моя рана полностью исчезает.

Самое простое всему этому объяснение заключается в том, что я настоящий фрик.

– Что со мной происходит? – в слух шепчу я, свернувшись на кровати калачиком.

Я слишком напугана, чтобы выключить лампу, засыпая, я сжимаю лезвие в руках. Немного успокоившись, я чувствую усталость, как будто совсем не спала. Открыв глаза, я собираюсь пойти единственное кафе на территории кампуса. Оно называется «Сага» потому что это, миниатюрный островок еды.

Я беру сваю сумку и нахожу в ней карточку кафе, с помощью которой я могу быстро перекусить перед регистрацией. Выбор еды – это то, что я не люблю в кафе – просто ужас. Я выбираю банан и хлопья с молоком. Взяв свой поднос, я ищу свободный столик.

Быстро нахожу табличку со схемой для первокурсников и вижу друзей Рассела – Мейсона и компанию. Я ищу любой признак присутствия Рассела, но, очевидно, что его там нет.

Разочаровано, я осматриваюсь вокруг, чтобы посмотреть, не сидит ли он за другим столом.

Я не нахожу Рассела, но вижу Фредди. Он сидит один, спиной к большому панорамному окну. Проходя мимо столиков, заполненных болтающими студентами, пройдя примерно половину пути к столику Фредди, я слышу, как меня кто-то окликает. Обернувшись на голос, мои глаза расширяются от удивления, когда я вижу Мейсона, который зовет меня.

– Женевьева! Эй, Женевьева! Садись за наш столик! – с энтузиазмом кричит он.

Скептически я рассматриваю стол, полный молодых людей, и думаю, что это самое неудобное место, находясь в одиночестве за столом, полным первокурсников.

– Спасибо, – отвечаю я Мейсону – но я обещала другу позавтракать с ним. Извини, может быть в другой раз?

Не дожидаясь его ответа, я иду к столику, за которым сидит Фреди.

– Я не могу рассказать тебе, как я психовала, когда искала тебя! Могу я позавтракать с тобой? – садясь на свободное место рядом с Фредди.

– Эй, Эви! Конечно, – удивленно говорит он.

– Что с тобой случилась прошлой ночью? Я немного беспокоился за тебя. Я искал тебя, но в автобусе тебя не было, а Рассел ничего не сказал о тебе.

– Хм, я опоздала на автобус, и поэтому назад пришлось идти пешком. Извини, что заставила тебя, беспокоится, – объясняю я.

Его брови взлетают вверх.

– Ты не должна была возвращаться назад, это опасно, – смеясь, говорит он мне, продолжая завтракать.

– Спасибо Фредди. Напомним мне еще раз, за что я люблю тебя, – с сарказмом говорю я, но тут же улыбаюсь ему, потому что знаю, он всего лишь поддразнивает меня.

В этот момент, мимо проходящий парень говорит:

– Привет Женевьева, завтракаешь?

– Привет, – в недоумении говорю я, глядя на него. Я его не узнала.

Повернувшись к Фредди, я спросила:

– Ты его знаешь?

– Хм, я не знаю, как его зовут, но думаю, он живет в Брейди, – сказал Фредди.

– Как он узнал, кто я? – спросила я скорее саму себя.

– Оо, это все из-за справочника для новичков, который раздает материнский клуб. С твоей фотографией и биографическими данными.

Когда я тупо киваю, он продолжает:

– Так, куча парней из общежития собрались вместе и, используя справочник, составили рейтинг девушек-первокурсниц. Я думаю по стандартной десяти бальной шкале. У тебя действительно высокий рейтинг. Более того, все дают тебе больше десяти во всех категориях. Я не знаю, как ты оказалась в данной категории, но я знаю, что ты есть в категории «блестящая задница»…

Кровь отхлынула с моего лица. Я почти опустила голову на руки, чтобы скрыть мое смущение.

– Ты, должно быть, шутишь! – я застываю, все это овладевает мной.

– Не-а. На самом деле, я продал свой каталог ребятам из одного общежития на территории кампуса. Они дали мне за него, пятьдесят баксов. Я думаю, они используют его для знакомства с новенькими девушками, и для того, чтобы узнать о потенциальных обязанностях перед ними, – усмехается он.

– Это так тошнотворно… я думаю, что мне плохо. Хочешь мои хлопья? Потому что я не голодна, – спросила я, с отвращением толкая к нему мой поднос. И как ты мог продать им свой справочник, зная, что они собираются с ним делать?

– Эви, это просто экономика один на один: предложение и спрос, – объясняет он, беря мои хлопья, и корча гримасу.

– Это так тошнотворно, – говорит он, повторяя мою предыдущую реплику, – как ты это ешь?

В ответ я смеюсь, наблюдая за тем, как он пытается прогладить ложку овсяных хлопьев.

– Ладно, проехали, но, что было в материнском клубе. Они получают гневные письма с жалобами за нарушение конфиденциальности! – страстно говорю я.

– Ты собираешься подписать письмо? – спрашивает Фредди, откинувшись назад в своем кресле, словно оценивая мое негодование.

– Наверное, нет, – раздраженно говорю я.

– Ну, удачи! Власть народу и все такое! – говорит Фредди, с саркастической улыбкой, выбрасывая кулак.

– Я не знаю, о чем ты беспокоишься, как я уже сказал, они дают тебе десятку.

Пока он говорит, он держит руки ладонями вверх, чтобы показать мне свою точку зрения.

– Это мерзко, Фредди, – отвечаю я, чувствуя, что пять начинаю краснеть.

– Что у нас сегодня? – спрашиваю я, пытаясь сменить тему.

– У меня есть время, до регистрации, так то я могу посидеть здесь. До обеда, возможно, сходить купить книги. Зайти в общежитие, а в четыре идти в конференц-зал. Ты знаешь правила, бла-бла-бла, ни каких девушек подпирающих открытые двери, бла-бла-бла. Я не знаю, во сколько обед, – пожимает он плечами.

– Я тоже собираюсь зайти в общежитие, а в четыре идти в конференц-зал. Хочешь встретиться здесь в обед, примерно в пять тридцать? – спрашиваю я, в надежде, что он скажет «да».

Я понимаю, что мне очень комфортно с ним общаться.

Он действительно забавный.

– Конечно, я принесу плакат, и ты сможешь увидеть всех первокурсников, которые ходят на протест, – смеется он, когда я бросаю в него мою смятую салфетку.

– Ладно, мне пора бежать. Пожелай мне удачи в распределении классов, Фредди, – сказала я, собирая свои вещи.

– Удачи тебе, Эви, – говорит он, но когда я начинаю отходить от него, он окликает меня.

– Эви, – я поворачиваюсь, и вижу, как он повторяет слава десять, и снова поднимает руки вверх.

Он снова пытается заставить меня чувствовать себя плохо из-за справочника. Я думаю, у него доброе сердце, в праведном гневе я показываю ему кулак, и машу на прощанье.

Регистрация проходит в одном здании с кафе, только ниже этажом. Входя в здание, я предчувствую, что Рид Веллингтон будет просто в ярости Он должен быть где-то там, думаю я, останавливаясь, на полпути вниз и в страхе хватаюсь за перила.

Утром, я запретила себе вспоминать о, произошедшим накануне вечером. На самом деле, я пыталась все это блокировать, но теперь, все это снова вернулась ко мне.

Что он сделает, когда снова увидит меня? – я чувствую, как страх, словно змея, ползет по моим венам.

В общественном месте он ничего не сможет сделать со всеми этими людьми. Ты в безопасности, убеждала себя, отцепляясь от перил и заставляя себя продолжить спускаться дальше. Выйдя на лестничную площадку, я подхожу к столу, за которым сидит скучающая студентка и подает мне регистрационную карточку с моим именем. Она подает мне регистрационную карточку с сеткой занятий, и я начинаю выбирать предметы для моего курса. Английский и математика, то, что мне нужно.

Я перехожу к научным классам и врезаюсь в стену, ну, может быть, не совсем в стену, а Рида.

Он сидит за регистрационным столом, предназначенном для записи в классы естественных наук высшей категории.

Передо мной стоят студенты, у меня есть время на то, чтобы изучить Рида, пока он помогает студенту выяснить расписание его класса. Рид наклоняется к списку студента и указывает первокурснику, где тот должен записаться в его класс.

Его широкие плечи расправились под футболкой, и под ней виднеется несколько рельефных мышц. Он очень горяч, неохотно думаю я. Бабочки в моем животе начинают порхать сильнее, когда я подхожу ближе.

Когда подходит моя очередь я кладу ему для записи мой список, но он даже не поднимает глаза. Вместо этого, он изучает ручку в своих руках, как будто в ней содержится тайна вселенной.

Я пытаюсь прочитать выражение его лица, чтобы понять, как он реагирует на меня, но его лицо остается бесстрастным. Положив перед ним лист с моим расписанием, я жду. Он молчит, не двигается, игнорирует меня. Скрестив руки на груди, я тяжело вздыхаю, переминаясь с ноги на ногу. Наконец я решаю прервать молчание. Я прочищаю горло

– Пожалуйста, Рид, могу ли я записаться на естественные науки к доктору Фарроу, в кабинет номер двести пятьдесят, в 9:00, по понедельникам, средам и пятницам? – спрашиваю я вежливо, насколько это возможно, пытаясь сделать вид, что у меня не было с ним перепалки менее двадцати четырех часов назад.

Даже не поднимая глаз, Рид устало говорит:

– Нет.

– Он уже заполнен? – подавленно спрашиваю я.

– Как на счет естественных наук в кабинете двести, с доктором Герц, в 11:00, по понедельникам, средам и пятницам? – говорю я, пытаясь найти свободное место в своем расписании.

– Нет, – снова говорит Рид, скрещивая руки на груди.

– Нет… потому, что нет мест, или нет, потому, что я не могу изучать естественные науки? – с подозрением спрашиваю я, наблюдая за его напряженной челюстью.

– Нет, потому, что тебя не должно быть здесь. Нет, потому, что ты должна перевестись в другое место.

Нет, значит, нет, – говорит Рид, он хмурится, и его волосы падают ему на лоб.

– Почему? Почему я не должна быть здесь? Что с тобой? – раздраженно спрашиваю я. – Ты хочешь, чтобы я извинилась перед тобой за перепалку? Окей, прости, пожалуйста, за перепалку. Может быть, это было лишнее, но ты первый начал жутким голосом управлять Расселом. Слушай, я знаю, что ты здесь, словно большая рыба в маленьком пруду. Но, я просто хочу получить лучшее образование. Я просто хочу записаться на естественные науки. Пожалуйста, – по-видимому, моя гордость будет не слишком задета, если я немного унижусь перед ним.

Позади меня стоит студент, чтобы тоже зарегистрироваться на естественные науки. Рид посмотрел на него с вырождением досады на его прекрасном лице.

Я хочу прикоснуться к его щеке, чтобы успокоить его, но прежде чем я переключаюсь, Рид обращается к студенту позади меня, говоря низким голосом:

– Сейчас я занят. Подходите через час.

Эхом, я слышу подтекст в голосе Рида. Без слов, студент немедленно уходит.

Зеленые глаза Рида снова потускнели, как будто ничего не произошло. Его брови задумчиво поднимаются, и он спрашивает:

– Это то, о чем ты думаешь? Что я большая рыба и у меня есть превосходство перед тобой.

Уголки его губ в раздражении подрагивают, прежде чем он говорит:

– Что если я тебе скажу, что мы не в пруду? Что мы оказались в океане с коралловыми рифами, в который в скором времени будет наводнен, худшим видом акул, которых привлекают только такие рыбки как ты?

– И какая же рыба привлекают акул? – слабо спрашиваю я, интересно, кто из нас более сумасшедший, он, или я.

– Рыба, которую они никогда ни видели прежде. Вид рыбы, которая может изменить экосистему океана в целом, – отвечает он, наблюдая за мной.

У меня уходит секунда, на то, чтобы обработать его ответ. Я засмеялась, но даже для моих ушей, он кажется фальшивым. Фальшиво я улыбаюсь, и отвечаю:

– Это особенная рыба… и где в этом огромном океане водятся эти рыбы, вы знаете, как избежать акул?

– Во всем океане для маленьких рыбок, не существует безопасного места, в этом мире, – категорически говорит Рид и, кажется, в его голосе слышится намек на жалость.

Жалость в его голосе, пугает меня больше, как если бы он посмеялся надомной. Я чувствую себя раздавленной, и внезапно мне становится трудно дышать.

– Хорошо, – смогла выдавить я, – что если я останусь, и попытаюсь поучиться здесь, до того, как эти акулы прибудут сюда? Я обещаю, что не буду выдавать тебя им.

– Акулы узнают обо мне, и без твоей помощи. У них отличное обоняние, – спокойно сказал Рид.

– Но если они придут за мной, зачем им возиться с тобой? В конце концов, со мной у тебя нет ничего общего. Это не так, ты мне помогаешь. Я почти уверена, что ты меня ненавидишь. Это может навлечь на тебя акул.

Мой голос дрогнул, и я добавила: – Я не могу вернуться домой. Я приведу акул туда, не так ли?

Рид торжественно кивает.

– Нет, я не могу этого сделать, у меня есть дядя, который меня любит… – говорю я, проведя дрожащей рукой по моему лбу. Я думаю, почему я не могу думать? – Шок – может быть паника. Я глубоко вздыхаю, прежде чем спросить:

– Так, поскольку ты знаешь, что я не рыба, и я знаю, что ты не рыба, так что, как это нас касается?

Рид встал со стула и наклонившись через стол, кивнул мне, чтобы я сделала тоже самое. Его щетина коснулась моей щеки, он прошептал:

– Это заставляет нас полностью и бесповоротно сжиматься.

Мне нужен кто-нибудь, потому что я ничего не поняла, с того, что он сказал, и рядом с ним я чувствую себя опьяняюще.

– Я не это имею в виду, – шепчу я. Я имею в виду…

– Я знаю, что ты и имеешь в виду, – от осады рычит он.

– Я понимаю, что ты хочешь оставить меня кристально чистой, но хоть на секунду посмотри на это с моей точки зрения.

– Что бы ты сделал, если бы нашел того, кто знает что с тобой? На озере, ты спросил меня о моем отце, помнишь? Что ты о нем знаешь? – спрашиваю его я, пытаясь скрыть растущее отчаяние.

– Я не знаю, кто твой отец? – уклончиво говорит Рид.

– Ладно, но ты подозреваешь, что это он? – спрашиваю я с упорным постоянством.

Взгляд Рида смягчился:

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Может быть, я еще не решила. Я подумала, что если бы у меня было немного времени, чтобы я смогла во всем разобраться, но видимо, я не права, – мягко говорю я. – Не бери в голову. Я должна знать, то, что ты знаешь. Ты должен рассказать мне, что происходит. Может быть, ты скажешь мне, почему я продолжаю снова и снова видеть один и тот же кошмар.

– У тебя было видение? – внезапно спрашивает он, ища ответ на моем лице.

– Ну, я не уверена, что ты можешь называть это «ведением». Скорее, это кошмар, который повторяется каждую ночь. Как ты думаешь, что это значит? – спрашиваю его я.

Его губы были плотно сжаты.

– Ты знаешь, но ничего мне не скажешь? – в отчаянии спрашиваю я. – Ладно, как на счет более простого вопроса. Почему каждый раз, когда я тебя вижу, в моем животе словно порхают тысячи бабочек? И я не имею в виду, что когда я вижу тебя, а имею в виду, до того, как вижу тебя, – поинтересовалась я, ища его лицо.

Этот вопрос заставляет его удивиться, потому что его лицо изменяется от угрюмого, до самодовольного, но он не отвечает.

– Я могу сказать одно, я буду сожалеть о том, что задала тебе этот вопрос, – говорю я, бормоча про себя.

Он перестает улыбаться, и говорит:

– Я не могу тебе ничего сказать. Может быть, ты, что-то совершенно другое. И прежде чем что-то делать, я должен быть совершенно уверен. Если ты та, кто я думаю, ты не поверишь мне, и не захочешь доказательств, и я не могу тебе сейчас их дать. Я даже не знаю, должен ли помогать тебе, – мрачно говорит он. – Но поскольку ты здесь, и видимо здесь живешь, мы должны посмотреть, что можем сделать, чтобы скрыть тебя, по крайней мере, до тех пор, пока я не буду в тебе уверен.

– Почему я должна тебе верить? – спрашиваю я, прищурившийся. – Ты не скрываешь того, что ненавидишь меня.

Его взгляд смягчился.

– Ненавижу тебя? – спрашивает он. – Не так сильно, как ты думаешь.

А тут еще это… что это было… бабочки? Это не плохо, или плохо?

Я почти верю в то, что он дразнит меня; разве это не самое смешное объяснение, которое я когда-либо слышала.

– Я знаю, что пожалею, что задала тебе этот вопрос, – краснея от стыда, бормочу я. – Я просто переживаю, какой скучной стала моя жизнь.

– Ты хочешь быть осторожной, да Женевьева? – спрашивает он, беря из моих рук регистрационную карточку.

Сглаживая ситуацию, он добавляет в список моих предметов в девять часов класс физики доктора Фэрроу.

– Что ты говоришь? Я так, растерялась, – говорю я, беря свою карточку, едва взглянув на него. – Так на чем мы сейчас остановимся?

– Мы не будем принимать какие-либо решения, пока не узнаем, больше друг о друге, – просто сказал Рид, с непринужденной грацией, которую трудно с имитировать, садясь в свое кресло.

– Итак, когда я узнаю, что ты знаешь обо мне? – спрашиваю я, не желая его отпускать. Когда он пожимает плечами, я задаю вопросы, ответов на которые боюсь больше всего.

– Как долго это будет продолжаться… я имею в виду, как много пройдет времени, пока акулы начнут кружиться, и кто такие акулы, и зачем им я?

– Женевьева, это твое призвание, – говорит Рид, сидя неподвижно. – Лучше поторопись записаться на все занятия.

Я киваю в знак согласия. Как в тумане я иду к следующему столу, и прихожу в себя только тогда, когда понимаю, что кто-то дает мне мой студенческий билет с моей фотографией. После этого, я очень быстро заканчиваю регистрацию.

Я должна была испытывать эйфорию от заполнения моего расписания, но вместо этого чувствую страх от того, что не смогу часто его видеть.

Закончив с регистрацией, я иду в союз. В автомате покупаю бутылку воды. Видимо, чувство страха, заставляет много пить. Сделав быстрый глоток, чтобы очистить горло, я ищу указатель с направлением в союз, и посмотреть, там ли еще Рассел.

Я увидела его, сидящим возле окна. Его легко найти, потому, что даже сидя он высокий. Рассел вытянул под столом свои длинные ноги, его рыжеватые волосы спадали на лоб, глаза внимательно изучал таблицу.

Кажется, он игнорировал весь хаос, происходящий вокруг него. Когда я шла к Расселу, то чувствовала энергию толпы вокруг меня. Будучи в студенческом союзе, словно в центре военной операции, где вместе шли несколько различных единиц измерения, но как союзники, ни один из них не доверяет другому.

Первокурсники и новички сидели вместе. Их было легко найти, так как на них была новая форма. Они казались мне новобранцами, недавно устроившимися на фирму, и пока еще ничего не делали.

Братство занимает свое место в союзе. У них совершенно другой характер, они еще новички, но изображают опытных и уверенных в себе.

Пока я изучаю таблицу, я слышу разговор одного из братьев о коррупции:

– Я пытался установить и проверить его прошлой ночью, но он был выключен…

В женских клубах есть такие же братства, но их отличия в том, что они не бросаются на потенциальных первокурсницах. Они отделились от своей группы, провели разведку и назначали должности. Я услышала сестру из женского клуба:

– Я думала, что она просто симпатичная, но она просто шикарна… издалека она довольно… но в близи она… Давайте назовем ее просто уверенной, может быть сейчас… ребята, что вы думаете?

Но самым смертельным на сегодняшний день, является снайперское подразделение. Они перечислены в таблице, ребята сидят вокруг своей следующий цели, и спорят друг с другом относительно того, у кого больше пистолет и сколько патронов у них в упаковке.

Я почти подошла к столу Рассела, когда ко мне на двенадцать часов подошел снайпер. Ухмылка на его лице говорит мне, что его больше волнует, справится ли подразделение со своей задачей, в отношении со мной. Он пытается скрыть свою ухмылку и в последнюю секунду улыбается и говорит:

– Ты Женевьева?

– Эээ. привет, – запинаюсь я.

– Ты только что зарегистрировалась? – спрашивает он, прежде чем подойти к соседнему столу. Я проследила за ним, все рядом стоящие студенты смотрели на нас.

– Эм… да… А мы знакомы? – спрашиваю я, у него.

– Я Тодд, из общежития Сигма, – выпятив грудь, надменно сказал он. – Я видел твою фотографию в каталоге новичков.

Я краснею, когда осознаю, что он только что сказал.

– Хм… я извиняюсь… э-э… Тодд, но я здесь, чтобы встретиться с другом. – Говорю я, жестом указывая на Рассела.