Текст книги "Неизбежность (ЛП)"

Автор книги: Эми А. Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Так ты говоришь, что ты наполовину человек, а на половину… – замолкает он, ожидая моего ответа, чтобы заполнить пустоту.

Он по очереди смотрит на каждого из нас, и когда мы все молчим в ответ на его вопрос, он говорит:

– Вы все монстры. Я должен уйти отсюда.

– Рассел, не уходи… – когда он встает с дивана, говорю я.

– Почему? Ты объяснишь мне, что здесь происходит? – саркастически спрашивает он. – Потому что я должен сказать, Рыжик, я чувствую, что вы играете со мной в игру, игру со мной, и я не знаю название этой игры или ее правил.

– Поверь мне Рассел, это не игра, – категорично говорю я.

– Тогда расскажи мне, Эви, – выдавливает Рассел, потянув себя за волосы.

– Не могу, – в отчаянии говорю я, в ответ на его упорство, зная, что это запечатает его судьбу.

– Прощай, – говори Рассел, шагая в направлении выхода из библиотеки. Я иду обратно к софе и падаю на подушки.

– Рассел, помнишь, когда мы возвращались от главного здания, и я умоляла тебя вернуться, чтобы помочь Риду бороться с Себастьяном? – от моих слов Рассел останавливается. – Помнишь, что ты сказал мне? Ты сказал мне заткнуться, и что ты не собираешься возвращать меня туда. Ты сказал, что единственный способ спасти меня, это не возвращаться, и что ты защитишь меня, даже если это против моей воли. Ну, только так я могу защитить тебя, если ничего не расскажу тебе то, о чем ты сейчас меня просишь, и я буду держать рот на замке, даже если тебе это не нравится.

– Да, Рыжик, я помню. Я все-таки пойду. Увидимся позже, – не поворачиваясь, говорит он, выходя из библиотеки.

Я бы последовала за ним, но Рид удерживает меня за запястья таким образом, что я не могу подняться с софы.

– Позволь ему уйти, Эви. Он должен выяснить это самостоятельно, и ты не будешь ему помогать, рассказав больше, – пытается вразумить меня Рид, пока я пытаюсь вырваться.

Развернувшись, я падаю на подушку.

– Как я могу защитить его, если полностью оттолкнула его от себя? Он думает, что я монстр… – печально говорю я.

– Ты не монстр, – успокаивающе говорит Рид, беря меня за руку.

– Ты не судья для монстра, Рид, ты страшнее меня, – осторожно говорю я, посмотрев на Зефира, когда слышу, как он смеется над моим комментарием.

– Я не хотел смеяться дружище, но это трудно, потому что ты самый странный монстр из нас всех.

Они оба смеются. А мне не смешно, я очень серьезна.

– Эви, как раз тогда, когда я уже подумал, что под солнцем нет ничего нового, ты пришла, чтобы спасти меня от скуки, – говорит мне Зефир.

– Я рада, что вы находите меня забавной, но рискую показаться грубой, как долго вы планируете оказаться здесь? – спрашиваю я, с притворной милостью.

– Так долго, как ты будешь нуждаться во мне, – нежно отвечает Зефир. Потом он адресовал свой комментарий Риду. – Что ты больше делать дальше. У меня есть несколько вариантов, если, конечно, вам интересно. Мы должны обучить ее самозащите, тогда она будет сильнее. Ты планируешь нанять для этого помощь? Я могу помочь тебе.

– Я думал о том, где мало народу, Гренландия или Исландия, но Эви не говорит на датском или исландском. Один из вариантов Фолкендские Острова; там говорят на английском, по крайней мере, большая их часть, – стремительно отвечает Рид.

Они говорят о стратегии и уходе.

– Я никуда не уйду, – говорю я, вставая с дивана и шагая по комнате.

Рид знает, что я не могу уехать, так почему они обсуждают это?

– У меня есть вариант лучше. Частный остров, – говорит Зефир, игнорируя меня, он оставляет план ухода из Крествуда.

Мою спину снова пронзает резкая боль, я знаю, что должна сохранять спокойствие.

Подойдя к барной стойке, я наливаю себе янтарную жидкость из красивого графина.

Я не знаю, как называют это они, но я называю это жидким теплом, когда я делаю глоток, он горит даже жарче, чем тот коньяк, который пила я

В этот момент Рид на моей стороне, принимая бокал из моих рук. Он наливает воды и вручает стакан мне. Я медленно пила, пытаясь восстановить дыхание.

– Я никуда не поеду, Рид. Ты же знаешь, что я не могу его оставить.

– Что ты сказала Эви? Конечно, ты можешь уехать отсюда, – прервавшись, говорит Зевир. – Есть души, которые бродят вокруг этого города. Они как маяк – привлекают всех, и есть вещи, с которыми ты еще не готова столкнуться.

– Я не могу оставить Рассела. Он нуждается во мне, так что я остаюсь, – твердо говорю я.

– Ты говоришь о мальчишке, который только что назвал тебя монстром? Он твоя родственная душа, не так ли? – напряженно спрашивает Зефир, его пронзительные голубые глаза ничего не выражали.

Внутри меня снова задвигались крылья. Черт.

– Меня не волнует, если он будет считать меня самым отталкивающим существом на Земле. Я должна помочь ему, так что я никуда не еду. И Уилл уже предупредил меня о душах. Он сказал, что душа в здании изобразительного искусства видела, как я говорю с ним, и сказал, что все остальные души тоже знают об этом.

Они все смотрели на меня.

– Уилл сказал, что если я притворюсь, что просто не вижу их, они, в конце концов, просто уйдут, – как можно небрежнее говорю я, садясь обратно на софу.

– Я просто спрячусь, пока они не уйдут.

– Кто такой Уилл? – озадачено спрашивает Зефир.

– Уилл душа, – нахмурившись, отвечает Рид. – Когда ты снова говорила с Уиллом? – спрашивает меня Рид.

Я рассказываю ему о краже композиции, войне на пляже и сегодняшнем предупреждении Уилла на вечеринке Дэльт.

Лицо Рида мрачнеет, а руки скрещиваться на груди.

Брови Зефира поднимаются, и он вопросительно смотрит на Рида.

– Ей только исполнилось восемнадцать, – говорит Рид, обращаясь к Зефиру. – Я не понимаю, как это безответственно, когда тебе восемнадцать, но опять же, я не помню, что было восемнадцать. И у нее есть какие-то сомнительные друзья.

– Чья это была идея, копать окопы на пляже возле воды? – напряженно спрашивает Зефир, но, не дожидаясь от меня ответа, говорит, – Это хорошо, что ты была на песчаной местности – это хорошо, потому что ее нельзя поджечь, но это проходимая местность, что означает что твой враг не сможет сжечь тебя, но сможет подойти к тебе. Ты позволила своим силам быть в изоляции, не используя плавсредство, и ты не умеешь летать, так что это вариант не для тебя. Тогда ты находилась на опасной территории, и ты должна как можно скорее покинуть его. Когда твой враг прибыл с неожиданным союзником, твое положение стало роковым, а значит ты должна была быть готова к борьбе с силой и волей к жизни, потому что воевать учатся не для того чтобы умереть. Кто был твоим генералом? – спрашивает Зефир.

– Зефир, они – человеческие дети. У них были пистолеты с краской. Это была игра, – серьезно говорит Рид.

– Я видел, – немного недовольно говорит Зефир. – Но все же, Эви, для своих врагов ты должна быть непостижима, так, чтобы ты смогла отбросить своих врагов на позицию, с которых они не смогут уйти, – наставляет меня Зефир, продолжая мою тактическую подготовку.

Он кажется, искренне обеспокоен тем, что у меня нет знаний о войне.

Это необъяснимо заставляет меня смягчиться по отношению к нему. И я улыбнулась ему, а он улыбнулся в ответ.

Я перестаю улыбаться, когда Рид говорит: – Эви, мы действительно должны покинуть Крествуд. Это место будет кишеть любопытными ангелами.

– Нет, – отвечаю я, нахмурившись и скрещивая на груди руки. – Я остаюсь здесь, в твоем доме, если хочешь, я подожду их здесь, но я не уеду из Крествуда.

Зефир садится обратно в свое кресло и спрашивает:

– Я чего-то не понимаю, или это твоя стратегия, чтобы быть неортодоксальной? – Рид рассказывает ему о моем предчувствии в Seven-Eleven и об ожерелье падающего света.

Когда Рид заканчивает рассказывать обо всем, что произошло, Зефир хрюкает.

– Но это очень, очень опасно для тебя. Ты понимаешь это, не так ли?

– Я могу справиться с этим, но не буду бежать от этого. Если я сейчас убегу, то Рассел проиграет. Я не могу этого допустить. Так что нужно придумать план, при котором мы можем остаться здесь, пока Рассел не будет в безопасности, а я не нарушу закон.

– Я обещаю, – говорю я, прочитав выражение лица Рида. Я поворачиваюсь к Зефиру и продолжаю, – Зефир, это кажется ваша сильная сторона, как мы можем победить? – спрашиваю я, пытаясь заставить их понять мою точку зрения.

– Эви, – с нежностью произносит Рид, медленно скользя по мне взглядом, и я знаю, что он смотрит не на мое лицо; это его «это-для-твоего-же блага-лицо»

– Нет, Рид, – настойчиво говорю я, задыхаясь от того, что мои крылья по собственной воле выстрелили из спины.

По крайней мере, моя кофта осталась на месте, я стараюсь дышать ровно, пока из моих легких не вышибло весь воздух.

Когда мои крылья снова восстановились, я хмурюсь: «Отлично! Ты видишь? Прямо сейчас я даже уйти не смогу. Не с этими штуками, вышедшими из моей спины, когда я расстраиваюсь, и я буду очень, осень расстроена, если ты сейчас заставишь меня уйти».

Ты можешь рассчитывать на это.

– Зефир, у нас нет шансов, не так ли? – тихо спрашивает у него Рид, проходя на диван, чтобы сесть рядом со мной.

– Это действительно ты? – спрашивает Зефир, глядя на меня так, словно увидел аквариум с яркими тропическими рыбками.

– Ну, тогда у нее не было крыльев, так что нет, не совсем, – невесело отвечает Рид.

– Ты права Эви, мы не можем сейчас путешествовать, – говорит мне Рид, беря меня за руку. – Мы должны остаться пока ты не привыкнешь к своим крыльям.

С этого момента ты остаешься здесь, в моем доме.

– Спасибо! – говорю я, восторженно обнимая его. – Ты не пожалеешь об этом, я буду очень, очень тихой. Буду соблюдать все правила.

– О, будет много правил. Думай об этом доме, как о соединении. Отныне, ты не должна выходить отсюда одна, – нехотя отвечает он.

– Зефир, ты останешься?

– Ты еще спрашиваешь? – отвечает Зефир. – Для защиты есть два объекта. Потребуется умение координировать, и дает мне прекрасную возможность научить Эви тактической стратегии

– Спасибо, Зефир. Если ты поможешь мне спасти Рассела, я прощу тебя за то, что напугав меня, ты заставил появиться моим крыльям, – ухмыляясь, говорю я.

– Уверен, что буду сожалеть об этом, но если ты простишь меня, то я должен помочь, – в ответ усмехается он.

Пока Рид обсуждает стратегию с Зефиром, мой самый длинный день настигает меня.

Положив свою голову на плечо Рида, мои глаза закрываются и засыпаю, потому что следующее что я помню, как меня опускают на кровать, на которой с я спала в последний раз когда была здесь.

– Рид… сколько время? – спрашиваю я, пытаясь подняться с кровати.

– Тсс, уже поздно. Поспи, Эви, ты просто устала? – мягко говорит он.

– Куда ты идешь? Ты должна остаться. Сегодня у нас с тобой практически не было времени, ну, мало времени помимо того, когда мы спорили о чем-нибудь.

– Ты не говорил мне о Чикаго, – говорю я, пытаясь держать глаза открытыми, и смогла это сделать только ненадолго.

– Я могу рассказать тебе об этом завтра, – говорит он, улыбаясь моей упрямой решимости бодрствовать.

– Я засну быстрее, если ты останешься со мной, – говорю я, надеясь, что он может лечь рядом со мной.

Когда он поддается и падает рядом со мной на кровать, я прижимаюсь к нему.

– Если бы я могла остановить мгновение, это определенно было бы оно. Похоже, мне никогда не будет достаточно времени с тобой, – мечтательно шепчу я, чувствуя, как он обнимает меня.

– Пойдем со мной, и у тебя будет целая вечность со мной, – говорит он, но его голос был напряжен от волнения.

– Если я уйду сейчас, то Рассел всегда будет сожалеть о том, что он сказал мне, и это будет стоять между нами как болезнь, – говорю я, кончиками пальцев поглаживая его по щеке.

– Я никогда не хотела, чтобы между нами что-то было. Я хочу, чтобы были только ты и я.

– Позволь мне кое-что объяснить тебе, Эви, – говорит Рид, придвинувшись ближе ко мне.

– Все эти годы, что я здесь, я словно спалю. Я всегда претворяюсь, что я не претворяюсь человеком. Когда я не притворяюсь человеком, я охочусь на зло, на злых ангелов, которые хотят нечто большее чем… – его голос затихает, и пустота в его голосе отражает одиночество его существования. – Но сейчас, я проснулся, впервые, за все мое существование, и я не только проснулся, но также я чувствую пламя, когда нахожусь рядом с тобой. Ты изменила мои взгляды на вещи. Нет никаких причин, чтобы претворятся рядом с тобой. Если бы мне пришлось жить без тебя сейчас… сейчас, когда я знаю, чего был лишен… Необходимость в его голосе заставляет меня хотеть пообещать ему все, тать ему все что угодно, лишь бы заполнить его пустоту.

– Я не могу снова уснуть, Эви.

Ты единственная, кто заставляет меня хотеть жизни. Если ты уйдешь, или взойдешь в Рай, или даже если будешь сброшена в пропасть, или превратишься в падшую… мне придется последовать за тобой, куда бы ты не пошла.

Даже если мне придется последовать за тобой в темноту… если тебя не будет, то так оно и будет.

Ты мой грех и мое искупление.

– Рид, не говори так – я никогда не хотела этого для тебя, никогда, – говорю я, крепче обнимая его.

– Тогда это твоя работа – выжить. Обещай мне, что ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы выжить, – говорит он.

– Шшш, Рид, – сразу говорю я, пытаясь успокоить его.

– Я это и имею в виду, Эви. Я говорил с Зефиром, и он рассказал мне, что ты сделала – что ты сказала, ты торговала своей жизнью ради меня. Я не могу этого допустить, – шепчет Рид.

– Рид, я раньше никогда не любила и никогда не была любима в ответ… никогда. Нет придела тому, что я хотела бы сделать для тебя, – шепчу ему я, пытаясь заставить его понять, как много он для меня значит.

– Ты заставляешь меня желать большего – больше времени, больше любви, больше тебя – и я обещаю тебе, я прослежу за тем, чтобы ты никогда, никогда не скучала. Эви, если у меня есть ты, я знаю, что мне больше никогда не будет скучно, – улыбается он, и обнимает меня, пока я не засыпаю в его объятьях.

Глава 19
Выставка изобразительного искусства

Утром я проснулась, когда в гостевую спальню Рида проникли яркие лучи солнца. Когда я открыла глаза, Рид сидел рядом со мной.

– Это тебе, – улыбаясь, говорит он, подавая мне коробку из черного дерева.

Беру ее и сажусь, опираясь на подушки.

– Что это? – улыбаясь, спрашиваю я.

– Твой подарок на день рождения. Открой его, – в ожидании улыбается он.

Поднимаю крышку коробки и вижу изысканное ожерелье, лежащее на подушке из черного шелка. Я абсолютно ничего не знаю о драгоценностях, но платиновый камень в центре – это самый красивый камень, который я когда-либо видела.

Он кроваво-красный в форме щита.

– Что это? – с благоговением спрашиваю я, касаясь дрожащими пальцами драгоценного камня.

– Это бриллиант. Я нашел его давным-давно, – пожимая плечами, объясняет он.

– Бриллиант? – расширенными глазами спрашиваю я.

– Фактически, это красный алмаз, – говорит он, доставая его из шкатулки.

Я убираю волосы и позволяю ему надеть его на меня.

– Я огранил камень, но хотел, чтобы его вставили правильно, так что я отвез его моему другу в Чикаго.

Когда он заканчивает застегивать его на мне, я поднимаю камень, чтобы посмотреть, и говорю:

– И ты нашел этот алмаз? – недоверчиво спрашиваю я. – Просто валяющимся?

– Да, это напоминает мне тебя… он тоже полон скрытого огня, – говорит Рид мягким, наполненным любовью голосом. – Тебе нравится?

– Он совершенен, – вздыхаю я, обнимая за шею и крепко прижимаясь к нему. – Когда ты нашел его?

– Несколько веков назад – в Африке, – отвечает он.

– Конечно, – чтобы скрыть шок, говорю я. – Тебе придется рассказать мне об этом.

Я провела в доме Рида несколько следующих недель, прибираясь и обосновываясь. Я не ходила на занятие, но Рид позаботился об этом для меня. Он забирал все мои задания, а потом отдавал мне, так что я не отстала.

Я могу сказать, что он считает это пустой тратой времени, поскольку его план заключался в том, что когда Рассел окажется в безопасности, мы покинем Крествуд, но он любезно не напоминает об этом.

Надеюсь, что могу остаться здесь достаточно долго, чтобы вернуться к нормальной жизни. Ну, может быть, не совсем нормальную, потому что для меня нормальная – это понятие растяжимое, но вернуться к тому, как было раньше, так что это достаточно безопасно для того, чтобы остаться.

Я не хочу уезжать из Крествуда. Я буду скучать по Брауни, Булочке, Фредди и… Расселу. Булочка и Брауни думают, что я спуталась с Ридом в нашем собственном любовном гнездышке. Я позволила им так думать, потому что не нашла лучшего повода, чтобы оставаться здесь все время. Если бы они только знали, какая это пытка, спать в одном доме с Ридом. Одно его присутствие заставляет мою кровь кипеть, но сейчас я просто сломлена. К счастью, моя якобы любовь всей жизни не мешает им каждый день приходить и проведать меня. Так как хоккейный сезон закончился, я могу не сочинять, почему не прихожу на тренировку. Но они беспокоятся, что я опять слишком одержима Ридом.

– Конфетка, ты должна вернуться в общежитие. Мы скучаем по тебе, – однажды ночью говорит Булочка, пока мы сидели в домашнем кинотеатре Рида и смотрели фильм.

Зефир тоже здесь. Когда приходят Булочка и Брауни, он не может оставаться в стороне.

– Булочка, я знаю, что должна вернуться в свою комнату, но здесь намного лучше. Вам рады здесь в любое время, можете приходить сюда и тусоваться когда хотите. Плюс, таким образом, Зи тоже может тусоваться с нами, – отвечаю я, глядя на Зефира, который сидит между Булочкой и Брауни, выглядя очень довольным.

Думаю, девочки предпочитают приходить сюда ради Зефира, но я не говорю этого вслух. Итак эти вещи становятся рутиной. Девочки приходят ко мне каждый день после занятий, а я ищу способы добраться до Рассела.

Хотя и скучаю по Фредди. Я каждый день говорю с ним по телефону, но он не приходит в дом Рида, чтобы увидеть меня, что меня раздражает.

Рид пригласил моего дядю Джима в свой дом в Крествуде на день благодарения. Это якобы потому, что Рид не хочет проводить праздник в одиночестве, так как его родители предположительно находятся в Европе по работе. Так как дядя Джим и я обычно просто делаем индейку и бутерброды, поэтому дядя Джим соглашается приехать на праздники в Крествуд. Когда они снова встречаются, кажется, дяде Джиму очень понравился Рид, но что если это не так?

Мы представляем Зефира как кузена Рида, который приехал в город последнюю минуту. Это не такая уж ложь. Они многим похожи друг на друга, поскольку оба: и Рид, и Зефир выглядят молодо, так как они застыли в своих двадцати годах. Однако когда говоришь с ними, абсурдно, что никто не замечает, что они не могут быть такими молодыми, как выглядят. Никто из них свободно не владеет сленгом.

После лучшего ужина, который наколдовал Андрэ на день благодарения, Рид повел моего дядю в свою игровую комнату. Дядю Джима очень заинтересовала высокотехнологичная жидкость для ноутбука. Интересно наблюдать, как мой дядя и Рид вместе обсуждают стратегии и рассуждают о новейших технологиях.

Я наслаждалась проведенными с ними днями, но в глубине души я скучала по Расселу, который уехал домой, чтобы повидаться со своей семьей. Со дня моего рождения Рассел не говорит со мной, с тех самых пор как назвал меня монстром. Когда после каникул снова начинаются занятия, я стараюсь сделать все что могу, чтобы убедить Рассела придти в дом Рида, чтобы я могла поговорить с ним, но игнорирует все мои попытки.

Я звоню ему, а он не берет трубку. Отправляю ему смс, емайл и даже пишу ему письма. Рид абсолютно не преклонен, когда прошу его отпустить меня и попытаться поговорить с Расселом. Зефир оказался лучшим средством из того, о чем я просила, потому что он согласился присматривать за Расселом, пока я находилась здесь.

Он не жаловался на то, по крайней мере, до сегодняшнего дня. Он заходит в библиотеку и идет прямо к бару, чтобы налить себе выпить. Зайдя за ним в комнату, я пытаюсь заговорить, но он поднимает руку, потирая виски, словно у него болит голова.

– Расскажи мне про кислую блондинку, – повернувшись, говорит он мне, после того, как делает пару глотков.

– Прости, кислую блондинку? – в замешательстве спрашиваю его я, зайдя в библиотеку вслед за ним.

– Да, о той, которая никогда не перестает говорить, но никогда не говорит ничего существенного. Единственная, которая заставляет меня желать кого-нибудь убить, – объясняет он и делает еще один глоток из своего бокала.

– Кэндис! – сделав глубокий вздох, говорю я, беру бокал из его рук и делаю большой глоток. – Что он делает? Он вернулся вместе с ней? – страдальческим голосом спрашиваю я, чувствуя, как жидкость обжигает мое горло.

Нахмурившись, он забирает стакан из моих рук и заменяет его другим стаканом с водой.

– Почему я пытаюсь спасти его, если он решил медленно убивать себя с ней? Она словно яд, ты знаешь, что это медленный яд, который не убивает сразу, он убивает постепенно, каждый день понемногу, – говорю я.

– Я понимаю тебя, сначала я думала, она просто для поддержки.

– Но факт в том, что он не избавляется от нее, приводит меня к мысли, что ее постоянная болтовня отвлекает его от раздумий о чем-то или ком-то, – многозначительно отвечает он, держа свой стакан так, чтобы я снова не украла его у него. – Пей свою воду, – строго говорит он.

– Думаю, он любит девушек, которые много говорят. Он как-то сказал мне, что его сестры тоже много говорят. Может быть, Кэндис – его типаж, – говорю я, пытаясь говорить спокойно.

– Как это возможно, она совершенно не похожа на тебя, а ты его родственная душа? – спрашивает он, почесывая бровь.

– Он не отвечает на мои звонки и, думаю, удаляет мои сообщения, даже не читая их. Он думает, я монстр… хотя, может быть, я… – уныло говорю я. – Я должна что-нибудь сделать.

– Почему? Он в опасности из-за… извини, как ее зовут? – спрашивает меня Зефир.

– Кэндис, – отвечаю я, морща нос, словно от противного запаха. – Если он снова с ней, значит ему больно… а если ему больно, это моя вина.

– Какая-то боль все равно неизбежна, – отвечает Зефир.

– Зи, вечером ты должен взять меня с собой. Я должна увидеть его. Я должна убедиться, что он в порядке. Я не могу просто оставаться здесь. Если я не поговорю с ним, он никогда не простит меня, – умоляю я Зефира, надеясь, что он поймет меня.

– Тебе нужно его прощение? Для чего? – спрашивает он меня, серьезным тоном.

Я ничего не говорю, но он все понимает.

– Ты хочешь прощение за то, кто ты есть, что ты не совсем человек? – я киваю, опуская глаза, потому что его взгляд заставляет меня чувствовать себя неловко.

– Он не простит тебя за это, а может быть, ты должна перестать бороться за отпущение грехов, за то, что не подвластно твоему контролю.

– Пожалуйста. Ты позволишь мне увидеться с ним? – прошу я. – Рид не будет этого делать. Он слишком защищает меня. Я знаю, что он просто осторожничает, но ты сказал, что души еще бродят, но они исчезают. В эти дни ты больше не видел других ангелов, особенно после того, как позаботился о тех падших, которые ошивались вокруг кампуса. Кажется, они получили сообщения: придешь сюда – умрешь.

– Да, – со слабой улыбкой говорит он, – этого было вполне достаточно для твоей защиты. Ты как приманка для сверхъестественного, ты нас всех притягиваешь к себе. Может быть. мы должны отпустить тебя. Я все еще чувствую, как убиваю кого-то.

Хотя Зефир сказал это с усмешкой, я подпрыгнула от его комментария.

– Это должно случиться сегодня. Сегодня Рид должен принять участие в сборе средств, – говорю я.

– Он будет недоволен, что ты ушла без него, – говорит он, наблюдая за моей реакцией на его слова. – И ты обещала, что будешь следовать инструкциям из письма, – напоминает он мне, бросая мои же слова мне в лицо.

– Я говорила, что останусь здесь, пока здесь безопасно. И я пойду с тобой в качестве компаньонки, что может быть безопаснее? – спрашиваю его я, играя с его самолюбием.

Он прищуривает глаза. Я расширяю свои, пытаясь выглядеть невинно.

– Если ты получишь согласие Рида, тогда я возьму тебя с собой, но Рид должен дать согласие. Я не собираюсь поддаваться на твои манипуляции. Дай мне знать, что он скажет. Не беспокойся, я сам спрошу его, пока он не уехать, – отвечает Зефир, смотря на меня поверх своего стакана и делая еще один глоток.

– Отлично, Зи! – расстроенно говорю я, и добавляю. – Сколько тебе лет? Ты не позволишь мне уйти одной.

– Это не возраст, это опыт, и меня не обвести вокруг пальца, – улыбаясь, отвечает он. – Но ты действительно милая. Мы должны развить твою способность играть на слабостях противника.

– Какие у тебя способности? – резко спрашиваю его я.

– У меня их нет, – с непроницаемым лицом говорит он, что заставляет меня рассмеяться.

– Угу, я их найду… поверь мне, – усмехаюсь я.

Я сижу на пассажирском сидении Рендж Ровера. Погода понемногу меняется на зимнюю. Я хочу попросить Рида повернуть машину обратно, так что я могу взорвать нагреватель прямо на мои замершие пальцы, но я уже чувствую вину за то, что он уже делает, так что стараюсь вести себя как можно неприхотливее.

– Ты замерзла? – мягко спрашивает Рид.

– Нет, – качаю я головой, – я в порядке.

– Ты дрожишь, – отмечает он.

– Я в порядке, – настаиваю я.

– Эви, – с раздражением произносит Рид.

– Ок, я замерзла, – говорю я, включи печку.

Он сразу заводит машину. Включив обогреватель на полную, Рид направляет его на меня.

– Почему ты не сказала мне? – нахмурившись, спрашивает он.

– Я не хотела беспокоить тебя, – вздыхаю я, наклонившись ближе к обогревателю.

Брови Рида взлетели.

– И замерзнуть для тебя предпочтительнее, чем побеспокоить меня?

– Я знаю, что ты не хотел делать это. Я просто пытаюсь причинить меньше боли, – говорю я, посмотрев на него. – Я могла бы пройти с Зи.

– Это не значит, что я против того, чтобы ты была здесь, просто думаю, что ты должна быть дома… в безопасности, – его идеальные губы сжимаются в тонкую линию.

– Рассел не захочет говорить там со мной, – шепчу я, смотря перед собой на общежитие Рассела.

– Я мог бы привести его к тебе, – с высокомерной улыбкой говорит Рид.

– Это не поможет, – хмуро говорю я, представляя, как Рид заставляет Рассела прийти и увидеть меня.

– Зачем тебе говорить с ним именно сейчас? – спрашивает Рид. – Зефир охраняет его. Он в безопасности, которую только мы можем предоставить. Мы просто должны позволить Зи прийти на сегодняшний вечер, как и планировали.

– Я не знаю, почему я хочу поговорить с ним именно сейчас, просто делаю это, – говорю я.

– Ты любишь его, – грустно говорит Рид, и боль в его глазах заставляет меня чувствовать себя ужасно.

– Я люблю тебя так сильно, как никого никогда не любила, – говорю я, взяв его за руку. – Когда ты не хотел говорить со мной, я будто не могла дышать, как будто тонула без тебя. Я знаю, что должна быть с тобой. Но так же я знаю, что часть меня любит Рассела – потому что он мой лучший друг. Я должна убедиться, что он переживет все, что происходит, или эта часть меня будет вечно страдать. Я не могу позволить себе совершать ошибки. В этой ситуации у нас нет вторых шансов. У меня нет такой роскоши как время, чтобы ты или Рассел видели мои мотивы. Я чувствую, что время почти истекло. Ты понимаешь, что я говорю? – печально спрашиваю его я. – Пожалуйста, не воспринимай мое отчаяние, как мою нелюбовь к тебе.

Он мягко поднимает мою руку и нежно целует ее.

– Ты знаешь, очень легко забыть, что тебе всего восемнадцать лет. Я уверен, что ты была на Земле много раз, во многих своих жизнях. Знаю, ты не помнишь Рая, но уверен, что ты оттуда, – тихо говорит он.

Его уверенность в том, что я не зло, успокаивает боль внутри меня.

– Почему души возвращаются? Я имею в виду: жизнь довольно сложна. Почему мы делаем это больше одного раза? – спрашиваю я.

– Есть много разных причин, почему души возрождаются к новой жизни, но в твоем случае, я бы сказал, потому что ты туз рода, – улыбается он мне.

– Туз? – спрашиваю я, не совсем понимая, что он имеет в виду. – Туз, в колоде карт.

– Ты когда-нибудь играла в игру карточные войны? – спрашивает меня Рид, и я киваю. Это, наверное, единственная игра, которую я знаю. – Туз – это самая высокая карта, а двойка – самая низкая. Цель игры – собрать все карты, с которыми они сталкиваются друг против друга. Когда ты играешь, туз всегда собирает больше карт. Я подозреваю, что ты выигрываешь больше душ, чтобы забрать их с собой в Рай. Бог, что-то вроде туза. Он играет ими так часто, как может.

– Ты действительно думаешь, что моя душа – это туз? – спрашиваю его я, пытаясь понять то, что он говорит. – Но ты не знаешь этого точно… я имею в виду, я могла быть тузом по другую сторону команды? Ты не можешь сказать, есть ли в моей душе зло, или что-то подобное тебе? – спрашиваю его я, пытаясь прояснить его теорию.

– Ты не зло, – говорит он нахмурившись.

– Я знаю, ты думаешь, что я не зло, но ты не можешь быть полностью в этом уверен, – вздыхаю я.

– Я уверен, – сразу отвечает он, не желая дальше развивать теорию, о том, что я в другой команде.

Я спокойно сижу рядом с Ридом, пока он гладит мою руку.

– Ты думаешь, что время почти истекло… у тебя предчувствие? – говорит Рид обманчиво спокойным тоном, но это спокойствие не касается его глаз.

– Ага, – киваю я, в то время как мое сердце сильно стучит.

– Если время почти вышло… мы уезжаем сегодня вечером, – говорит Рид со смесью законченности и облегчения.

– Рид… Я не могу, – начала я.

– Эви, ты не представляешь что ты значишь для меня… наш язык подходит гораздо лучше, чтобы описать любовь которую я испытываю к тебе, но это не переводится, – говорит он. – Если с тобой что-нибудь случится, – его челюсть напрягается. – Ты должна избежать этого, прежде чем хаус погребет тебя под собой. Я больше не хочу рисковать твоей жизнью. Я не могу отпустить тебя… не могу.

– Я никогда тебе не оставлю, – шепчу я, крепко обнимая его. – Обещаю, что не оставлю.

– Зи может защитить Рассела, – говорит Рид, крепче обнимая меня.

– Просто позволь мне поговорить с Расселом, – умоляю я, пытаясь не дать ему переубедить себя.

– У тебя есть сегодняшний вечер, – вздыхает Рид. – Если ты не найдешь его, пошлешь ему открытку. Я договорюсь, чтобы мы уехали утром.

Он отстраняет меня от себя и смотрит мне в глаза.

Отстранившись от Рида, я пытаюсь придумать способ смягчить Рида, чтобы он позволил мне остаться. Потом я вижу, как Рассел выходит из общежития с рюкзаком книг, а мое сердце начинает биться сильнее. Это выглядит так, будто он идет в библиотеку, чтобы готовится к занятиям. На следующий неделе начинаются каникулы, так что не удивительно, что он углубился в учебу.

– Он будет там. Пожелай мне удачи, – нервно говорю я, повернувшись к Риду.

– Удачи, – с хмурой улыбкой бормочет Рид.