Текст книги "Крытый фургон"

Автор книги: Эмерсон Хаф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21. СЕКРЕТ ДВОИХ

Почувствовав, что задумал взбешённый Джексон, Уильям кинулся к своему коню. Схватив Джексона, он не дал ему забраться в седло. Конь майора, испуганный схваткой между двумя мужчинами, помчался прочь. Верёвка натянулась, Сэм Вудхалл оказался сбитым с ног, и конь поволок его за собой. Обвязанная вокруг гаси верёвка грозила задушить Сэма в любое мгновение.

– Эй, Пронто! – отчаянно закричал Уильям. – Назад! Ко мне!

Команда Бэниона заставила испанского жеребца остановиться. Он повернул и медленно возвратился к хозяину.

Уильям схватил жеребца под уздцы и ослабил натяжение верёвки. Джексон, схвативший к этому времени свою двустволку, в бешенстве орал, что сейчас пристрелит подлеца Вудхалла. Казалось, у Сэма не осталось ни малейшего шанса выжить.

Однако его противник вновь спас ему жизнь, руководствуясь понятными лишь ему самому мотивами.

– Брось, Билл! – крикнул он старому охотнику. – Хватит! Этот человек – мой.

Джексон снова разразился яростными ругательствами.

– Если ты не убьёшь cm, тогда я это сделаю обязательно! – кричал он. – Какой же ты идиот, Уильям!

– Встань, Вудхалл! – скомандовал Уильям. – Ты снова попытался убить меня. Так что сейчас я больше не приму от тебя никаких клятв и заверений. Ты просто не понимаешь, что это такое. Ты слишком легко готов пролить кровь настоящего джентльмена. Но я всё-таки дам тебе ещё один шанс. А заодно предоставлю cm и себе. – Он нахмурился: – Есть лишь одно, что ты понимаешь. Это – страх. Хотя я своими собственными глазами видел, как ты дрался под началом Донифана вместе со всеми остальными. Тогда мы не знали, что в наши ряды затесался трус. Но на самом деле ты – трус. Так что теперь я оставлю тебя наедине с твоим страхом. Ты знаешь, чего я хочу. Для меня это дороже жизни. Но за это я могу предложить лишь одну вещь – твою собственную жизнь, и я дождусь этого обмена. Пошли! Вперёд! Тебе придётся идти пешком. Джексон в любом случае не даст тебе свою лошадь. Я же лишь один-единственный раз дал своего жеребца женщине – но никогда не давал его трусу. Нет, я не позволю Джексону тащить тебя на верёвке, иначе он прикончит тебя.

– Что ты имеешь в виду? – не без вызова в голосе промолвил пленник майора.

Кровь бросилась в лицо Бэниона. Самообладание едва не изменило ему.

– Я имею в виду, что тебе придётся идти пешком, чёрт бы тебя побрал! Или бежать, если ты не хочешь быть задушенным прямо сейчас, а не когда-нибудь в будущем!

Он повернулся к Джексону.

– Дай мне свою двустволку, Билл, – потребовал Уильям. Джексон отдал ему оружие, и он спрятал его в седельную кобуру.

Уильям пустил коня шагом. Сэм Вудхалл поплёлся вслед за ним, придерживая верёвку руками.

– Ты что же, хочешь, чтобы его судили в нашем лагере? – спросил Джексон. – Чёрт побери, Уильям, но это же подлый убийца! Он пытался убить нас обоих. Парень, ты же сражался под началом Донифана. Ты что же, не знаешь, что пленника обычно убивают при попытке к бегству? Почему бы нам не пристрелить его прямо сейчас? Давай-ка сделаем это, пока не поздно! Или ты совсем сошёл с ума?

Но майор промолчал.

Наконец они увидели перед собой сотни огней от лагерных костров. Над ними в неправдоподобно чистом ночном небе ярко сияли звёзды. Был слышен вой больших серых волков, которым тоже досталось этой ночью множество объедков.

Трое миновали часовых лагеря, правильно назвав пароль. Через несколько секунд майор Бэнион натянул поводья, остановив своего коня.

– А теперь возьми верёвку, Джексон, – сказал он. – Я не поеду дальше, а вернусь в наш лагерь. Возьми один из моих револьверов – он теперь заряжен – и отведи пленника в лагерь. Если он попытается бежать, пристрели его. И обязательно покажи Сэма миссис Уингейт. Думаю, ей понравится его вид...

Сказав это, майор растворился в темноте Джексон же только и смог, что разразиться новой порцией ругательств. Исчерпав весь запас крепких выражений на английском, испанском и на языках индейских племён, какие только знал, он наконец выдохся, ткнул ствол револьвера в спину Сэму Вудхаллу, хрипло пробормотав напоследок:

– Вперёд, чёрт бы тебя побрал! Шагай вперёд! Живо!

Билл быстро отыскал фургоны Джесси Уингейта. Увидев миссис Уингейт, Билл Джексон схватил Вудхалла за шиворот и толкнул его вперёд.

– Вот, миссис Уингейт, – сказал Джексон. – Этот «подарок» прислал вам майор Бэнион. Мы нашли это чудо застрявшим в грязи. Бэнион сказал, что вы захотите взглянуть на него.

Но ни он, ни сама миссис Уингейт не знали, почему Уильям Бэнион вдруг решил сохранить жизнь Вудхаллу. Они также не знали, чего он ожидал взамен.

Миссис Уингейт застыла, не в силах произнести ни слова. Джексон изо всех сил пнул Сэма, и тот рухнул на колени.

Со всех сторон раздались недовольные выкрики людей, которые видели только эту часть происшедшего – то, как вооружённый человек грубо ударил другого, безоружного и беззащитного, заставив его рухнуть на колени перед костром.

Из своего фургона выскочил Джесси Уингейт.

– Что всё это значит? – спросил он. – Вудхалл, что происходит? Что здесь случилось?

Глава 22. ВООРУЖЁННОЕ ПЕРЕМИРИЕ

Джексон прыгнул в седло и выхватил револьвер.

– Это значит, что мы вернули вам убийцу. Свяжите его своей собственной верёвкой – я не дам вам свою! А если вы хотите поспорить с нами, парнями из Миссури, из-за этого или из-за чего-то другого, то милости просим! Мы всегда готовы сразиться с вами!

Он вонзил шпоры в бока лошади и ускакал в темноту.

Переселенцы собрались вокруг Вудхалла. Совсем недавно он был одним из старших в их караване. Многие из них давно недолюбливали миссурийцев и когда Вудхалл поведал собравшимся собственную версию происшедшего, то некоторые захотели отправиться в лагерь миссурийцев прямо сейчас и хорошенько отделать их. Однако в конце концов верх взяли более трезвые головы. И утром небольшая делегация в составе Калеба Прайса, Саймона Холла и Келси отправилась в лагерь жителей Миссури и вызвала Уильяма Бэниона.

– Майор Бэнион, – начал Калеб Прайс, – мы приехали сюда, чтобы добиться взаимопонимания между вашими людьми и нашими. Кажется, между нами назревает большая драка. Но мы этого не хотим.

– Я тоже не желаю этого, – сказал Уильям. – Мы отправились в Орегон, будучи друзьями. Мне думается, что нам важно оставаться ими. И никакие мелкие неприятности не должны изменить такого положения дел.

– Вот именно. Но случилось так, что так называемые «мелкие неприятности» всё-таки изменили многое. Нет, я не предлагаю вам забыть о вашей ссоре с одним из наших людей, который, так получилось, родом из того же города, что и вы сами, и служил вместе с вами в одном полку. Но дело в том, что эта ссора привела к тому, что мы находимся на грани объявления войны между нами и вами. Это будет означать катастрофу для всего нашего каравана. И это в корне неправильно.

– Да, – ответил Бэнион, – это совершенно неправильно. И для того, чтобы избежать этого, я как раз и отдал приказ моим людям сворачивать лагерь и немедленно выступать в путь. Я сомневаюсь, что после того, что произошло, мы когда-либо сможем вновь двигаться в составе одного каравана. Я не желаю враждовать с друзьями. А с любыми врагами мы сами справимся. Вас удовлетворяет такое решение?

Калеб Прайс протянул руку Бэниону:

– Майор Бэнион, я не знаю, правдивы ли те слухи о вас, которые дошли до меня, но, думается, что все они могут оказаться неверными. Но я обязан вам сказать, что многие наши люди доверяют вам и вашему руководству больше, чем кому-то другому. Мне очень жаль, что вы покидаете нас.

– Ну, в таком случае мы можем и остаться. Мы можем следовать за вами. Вас это устроит?

– Это нам больше подходит. Ведь мы понимаем, что вы способны двигаться значительно быстрее, чем мы сами. Но вы можете обещать мне одну вещь?

– Какую же?

– Если случится беда и мы пошлём к вам за помощью, вы поможете нам?

– Да, мы вам поможем. Но только выдвигайтесь из лагеря прямо сейчас. Мы согласны подождать вас до полудня, но больше мы ждать не будем. Нам надо ехать вперёд.

– Это вполне справедливо. – Калеб Прайс повернулся к своим спутникам. – Келси, поезжай к Джесси Уингейту и сажи ему, что нам надо трогаться в путь немедленно.

Затем он посмотрел на Уильяма:

– Вот видите, майор Бэнион, Джесси Уингейт даже не захотел вместе с нами отправиться к вам. Мне очень жаль, что между вами и им случился весь этот раздор. Это как-нибудь можно исправить?

По загорелому лицу Бэниона пробежала судорога.

– Нет, это невозможно исправить. По крайней мере здесь и сейчас. Но не беспокойтесь, из-за этого ваши женщины и дети не окажутся в опасности. Если вам только потребуется помощь, мы немедленно придём на выручку.

Они снова пожали друг другу руки и разъехались. Так окончательно был оформлен разрыв между двумя частями каравана переселенцев.

– Ну и что ты думаешь обо всём этом, Саймон? – спросил Калеб Прайс Холла. – Из-за чего всё это всё-таки произошло? Из-за девчонки?

– Ну конечно, из-за неё. Впрочем, может быть, есть и ещё какие-то другие скрытые причины... Ты же слышал, что рассказал Сэм Вудхалл. И даже если Бэнион будет всё это отрицать, то это означает лишь его голос против голоса Вудхалла. А здесь кругом такой простор. И нет никакого закона...

– Ты думаешь, они ещё сразятся друг с другом?

– Как ты думаешь, схватятся ли снова петухи, которые уже однажды дрались?

Глава 23. ПУТЬ НА ЗАПАД

Звуки горна в очередной раз прозвучали над лагерем.

– Выступаем! Выступаем немедленно! – было передано по цепочке.

Люди стали собирать скот и готовить его в путь. Один за другим фургоны последовали вперёд, пока не вытянулись на дороге длинной колонной.

Выждав некоторое время, вслед за фургонами Джесси Уингейта двинулись миссурийцы. Теперь существовало два разных каравана, а не один, как прежде.

Крытые повозки ехали вперёд по равнинной местности, которая практически не менялась на всём своём протяжении. Всё свободное пространство внутри фургонов было заполнено провизией. Снаружи тоже висели куски мяса, которые вялились на солнце прямо во время пути.

Однако случилось так, что, как только люди вдоволь насытились, караван начал распадаться. С десяток фургонов повернуло обратно на восток, не рискуя продолжать путь на Запад. Ещё три дюжины повозок, наоборот, отбились от основного каравана и опередили всех остальных. Их тянули лошади и мулы, и они не желали ехать так же медленно, как упряжки, в которые были впряжены волы.

Между путешественниками, оставшимися в составе основного каравана, начались раздоры. Мухи, кишевшие днём, и комары, от которых не было покоя ночью, добавляли людям раздражительности. Днём невыносимо пекло солнце. А ночью всех одолевали невесёлые мысли о будущем, и неуверенность насчёт того, что ждало их впереди. Всё это подрывало боевой дух и сплочённость людей. Но караван всё же неуклонно продвигался вперёд, преодолевая милю за милей вдоль течения реки Платт.

Солнце сожгло траву, и она пожелтела под его жгучими лучами. Над дорогой при движении высоко стояла пыль. Всё больше транспортных средств ломалось или приходила в негодность. Лишённый сочной травы скот выглядел теперь истощённым. Люди бросали по пути ненужную мебель и порой целые повозки. На обочинах стали всё чаще появляться наспех сколоченные кресты на месте свежевырытых могил, над которыми иногда прибивали доску с небрежно намалёванной на ней посмертной эпитафией.

Наконец фургоны остановились перед рекой Саут-Форк. Обычно она представляла собой вяло текущий ручеёк, но сейчас солнце растопило снег и лёд в горах, и река наполнилась водой, разделившись на множество потоков, каждый из которых представлял опасность для громоздких фур. Люди начали переправлять повозки и скот на другую строну. Это был длительный и очень трудоёмкий процесс. Если фура застревала, то её начинало очень быстро затягивать песком, так что потом приходились прикладывать безумные усилия, чтобы её освободить.

Люди провели в воде и в грязи четыре дня, переправляясь на противоположный берег. Им приходилось плавать, нырять и без устали копать.

Когда они поехали дальше, то местность стала меняться. Она стала пересечённой и возвышенной. Вдалеке виднелись плоскогорья, переходящие в горы. Первопроходцы увидели горы Кортхауз и Чимни, хорошо знакомые первым охотникам Дикого Запада.

Вокруг них бродили стада бизонов, и каждый мужчина мог теперь легко исполнить свою давнюю мечту и собственноручно убить бизона. Кроме них, здесь водились олени и антилопы, а также горные козлы. В реках плескалась форель. Благодаря этому ночью на кострах готовились самые изысканные блюда.

Травы, однако, становилось всё меньше. Это говорило о том, что в этих местах совсем недавно проследовали стада мормонов. Стоял конец июня, и погода стала совсем жаркой. Иногда под солнцем дорога блестела так, что это ослепляло людей и у них начинали слезиться глаза. Повозки начали рассыхаться. А вдоль обочин валялись обглоданные скелеты быков и мулов, оставшиеся от прежних караванов. Люди предпочитали пристреливать животных, которые не могли быстро двигаться, нежели тащить их с собой. И уже на следующий день голодные волки превращали такой труп в аккуратно обглоданный скелет.

Плоскогорье закончилось, и через проход Эш-Холлоу караван спустился обратно на равнину. Здесь, у побережья реки Норт-Форк, один охотник когда-то построил избушку из брёвен. Это была единственная постройка в радиусе шестисот миль. Потом хозяин бросил её, и эта избушка со временем превратилась в импровизированное почтовое отделение. Сюда складывали сотни писем, адресованные людям из разных частей страны, на западе и на востоке, на юге и на севере. Правительственное почтовое ведомство США не признавало эту избушку настоящим почтовым отделением, здесь не работал ни один почтальон. Единственная надежда людей, оставлявших здесь свои послания, заключалась в том, что кто-нибудь захватит их с собой и передаст по назначению.

– Когда мы окажемся в Ларами, сколько нам ещё останется ехать до Орегона? – спросила миссис Уингейт у старого охотника Джима Бриджера, которого Бэнион послал сопровождать караван под началом Джесси Уингейта, несмотря на все протесты старого ворчуна.

– От Индепенденс до Ларами – 667 миль. Мы проделали этот путь за два месяца, что означает, что мы двигались со скоростью десять миль в сутки.

– Но мы прошли большую часть дороги до Орегона, не так ли?

– Большую часть дороги до Орегона? Да что вы, миссис Уингейт! От Ларами до Саут-Пасс – ещё 300 миль, а дорога до Саут-Пасс – это ещё даже не половина дороги до Орегона. Можно сказать, миссис Уингейт, что мы толком ещё и не начинали путешествие до Орегона!

Глава 24. СТАРЫЙ ЛАРАМИ

Пожилой человек в штанах из оленьей шкуры сидел в тени, которую отбрасывал сложенный из необожжённого кирпича глинобитный забор в Форт-Ларами. Он сидел, уставившись в землю перед собой. Его волосы, которые когда-то были каштанового опёнка, падали ему на плечи длинными седыми прядями. На его грудь ниспадала длинная седая борода. Человек сидел совершенно неподвижно, лишь машинально закручивая свой длинный локон вокруг указательного пальца. Он сам принадлежал прошлому. За шесть последних лет мир вокруг него радикальным образом изменился. Всё это началось с того момента, как здесь появились первые крытые повозки, двигавшиеся на Дикий Запад.

Он сидел, не обращая никакого внимания на мусор и рассохшиеся обломки колёс, которые валялись вокруг него. Рядом лежала мебель, от которой люди избавились на пути к далёким горам.

Земля была покрыта толстым слоем пыли. Неподалёку от Ларами располагалась стоянка индейцев-чейенов. Раньше они активно торговали здесь, но из-за того, что в последние годы бледнолицые почти перестали покупать у них пушнину и традиционную домотканую одежду, они почти не наведывались сюда. Ещё дальше располагалась стоянка сиу, где жило около шестисот индейских семей.

За кирпичной оградой толпа белых мужчин осаждала местный магазин, полки которого давно уже опустели – все товары были распроданы. Часть мужчин была трезва и деловита, но большинство уже, что называется, не вязала лыка. Они говорили громкими голосами и толкались. Всего дело в том, что наступило четвёртое июля, и в Ларами отмечали День независимости.

С тех пор, как в 1821 году француз Ла Рами основал здесь поселение, которое стало центром пушной торговли, городок видел всё. Он переживал разные дни – и счастливые, и не очень. Но сейчас старому Ларами было наплевать на окружающий мир. Он жил лишь одним – празднованием Дня независимости и припас ради этого весь алкоголь, который только имелся в наличии.

Вслед за мормонами, следующими в Орегон, в Ларами въезжал другой караван переселенцев. Он состоял из запылённых фур и медленно тащившегося по дороге скота. Впереди него ехал одинокий всадник, размахивавший над головой ружьём и выкрикивавший воинственные индейские речи. Он остановился у выстроенной из необожжённых кирпичей глинобитной стены форта Ларами и, спешившись, вошёл внутрь. Это был Джим Бриджер.

Форт представлял собой запутанный лабиринт построек, возведённых вокруг квадратного внутреннего двора. С одной стороны располагались жилые помещения, с другой – торговые. Внутрь впускали лишь небольшое количество индейцев, да и то всегда в сопровождении охотников или торговцев, с которыми краснокожие вели свои дела. Внутренняя площадь форта служила для сбора жителей Ларами, во время которого обсуждались важные вещи, касавшиеся городской жизни.

Все, кто жили здесь, хорошо знали Джима Бриджера.

– Как идут дела, Бордо? – обратился он к самому богатому торговцу мехом. – И где сейчас Палён?

– Он где-то ниже по течению реки. Пытается что-то купить. – Торговец мехами кивнул на пустые полки: – Пока он ничего ещё не купил, зато смел с полок все товары для обмена на меха. Ты везёшь с собой какой-нибудь груз, Джим?

– Восемь битком набитых фур. Я везу железо, муку и бекон.

– Палён заплатит тебе вдвое дороже за эти товары, чем ты выручишь где-нибудь ещё. Он может взять у тебя сразу всё.

– Я продам ему половину, – кивнул Джим. – А что слышно о краснокожих из племени «воронов», Бордо? Они живут в мире с белыми?

– Они сейчас в районе реки Свитуотер. Очевидно, ждут не дождутся там этих пилигримов. Я слышал о том, как вы сражались с индейцами в районе реки Платт. Очевидно, у вас будут и другие стычки с ними. Но вы нарушили всю нашу торговлю с индейцами. Они просто боятся приходить к нам, чтобы что-нибудь купить. Моя жена-индианка тоже не осмеливается показаться здесь. Так и сидит у себя дома.

– Всяк поступает по своему разумению. И сообразно с обстоятельствами. Это все новости, которые ты можешь мне сообщить, Бордо?

– Совсем недавно отсюда вышло пять тысяч мормонов. Их женщины сами толкают повозки вместо лошадей, Боже праведный! Что ты меня спрашиваешь о новостях? Ты же сам прожил в большом городе полгода. И должен знать все последние новости.

– Мне показалось, что я провёл там битых шесть лет. Такое впечатление, что все белые с ума посходили и решили сорваться с места, чтобы всем скопом направиться в Орегон. Ты мне ничего больше не можешь рассказать?

– Пойди поспрашивай Кита. Он вчера вернулся из района реки Саут-Форк. Может быть, он узнал что-то новенькое. Лично я ничего больше не знаю.

– Ты имеешь в виду Кита Карсона? А что он здесь делает?

– Да, я говорю о Ките Карсоне. Я не знаю, что он тут делает. Если хочешь его встретить, пройди туда.

Торговец мехами кивнул на дверь рядом со своим прилавком. Бриджер толкнул её и оказался во внутреннем помещении. За столом сидела большая группа мужчин, которые играли в карты. Среди них был худощавый человек средних лет со светлыми волосами и голубыми глазами. Это был Кит Карсон, известный охотник и проводник, который знал весь Дикий Запад даже лучше, чем сам Джим.

– Как дела? – спросил он Бриджера. Они пожали друг другу руки. – Не видел тебя целых пять лет. Какая нелёгкая принесла тебя сюда?

Кит Карсон кинул на стол карты и встал из-за стола. Игра прервалась. Остальные обступили их, стремясь пожать руку вновь прибывшему. Лишь через некоторое время друзья смогли остаться вдвоём.

– Ответь сначала на мой вопрос, Кит? Что ты здесь делаешь? – вопросом на вопрос ответил Джим. – Ты же ещё в 1847 году был в Калифорнии и воевал там с мексиканцами.

– Всё верно. Я был там до этой весны. Но затем в Мехико подписали мирное соглашение. И мы получили от Мексики все земли к западу от Рио-Гранде, включая и сам штат Калифорния. Сейчас я везу донесения, предназначенные генералу Кирни, который находится в Ливенворте. Речь идёт о том, чтобы превратить Ларами в военную базу. И всё из-за того, что все индейские племена в округе взялись за оружие. С торговлей пока покончено, Джим.

– Я знаю это. И всем об этом рассказываю. Давай выпьем, Кит – выпьем в память о наших прежних днях и совместных походах.

Смеясь, Карсон вывернул карманы. Когда он это сделал, на пол упало что-то тяжёлое. Бриджер быстро наклонился и поднял эту вещь. Протягивая её Карсону, он заметил, что лицо Кита изменилось.

– Что это за камешек, Кит? Твой талисман?

Но в следующую секунду Джим сам догадался, что это такое. Его выражение лица неуловимо изменилось. Он осмотрелся. Кит Карсон взял его за руку и вывел из помещения.

– Только одна-единственная вещь может быть такой тяжёлой, Кит! – яростно зашептал Бриджер, когда они остались одни. – Где ты это нашёл? Я знаю, что это золотишко. Раньше его находили в Северной Каролине...

– Замолчи, идиот! – бросил Кит Карсон, настороженно оглядываясь. – Да, это золото. Но неужели ты хочешь, чтобы я подвёл своего генерала? Я должен доставить всё это в Ливенворт, вместе с письменным донесением.

– Скажи только одно, Кит, оно из Калифорнии?

– Да, дьявол тебя побери, из Калифорнии! Мне приказано никому не говорить об этом. Об этом должен узнать только сам генерал Кирни. А у тебя длинный язык, Джим. Ты сможешь сохранить секрет?

– Я буду нем как могила.

– Тогда смотри! – И Карсон показал Бриджеру письменное донесение, в котором говорилось о событии исторической важности – об обнаружении золота в районе Сатлер-Миллз.

Над фортом Ларами реял звёздно-полосатый флаг, и люди салютовали ему изрядной выпивкой. Всех воодушевило известие о том, что теперь американский стяг будет всегда развиваться также и над землёй Калифорнии. На квадратной площади внутри форта собралась разномастная толпа – мужчины-охотники в штанах из оленьих шкур, французские колонисты, чистокровные чейены и сиу и переселенцы, прибывшие сюда из разных восточных штатов. Мужчин здесь встречали миловидные девушки-индианки, являвшиеся или жёнами охотников, или пока ещё незамужними. Они смеялись и строили глазки точно так же, как это делают все женщины, где бы они ни появлялись. Их чёрные волосы были умащены маслом, щёки ярко накрашены красной краской, а на запястьях позвякивали тяжёлые медные браслеты.

Джим Бриджер горланил индейскую песню, присоединившись к группе мужчин, разгорячённых алкоголем. Один из мужчин в этой группе, одетый в полосатую рубашку и мокасины, за которым следовала его индейская жена, воскликнул:

– Я хочу увидеть эти новые земли! Вот ради чего я бросил свой дом пятьдесят лет назад. Мой отец хотел, чтобы я стал пахарем. Но я стал охотником и путешественником, и ни капли не жалею об этом. Бросьте свои плуги, ребята, отдайте их тем, кто желает провести всю свою жизнь, склонившись над землёй и обрабатывая её. Мне же нужны новые земли!

А сидевший у стены форта старик по-прежнему механически накручивал на указательный палец свой длинный седой локон.

Ветер доносил до стен форта Ларами запах гари от многочисленных костров. На равнине было видно множество людей. Это были молодые индейцы – в основном чейены, а также сиу – которые придерживались условий мирного соглашения, действовавшего в районе тортовых точек. Они прискакали сюда на лошадях из своих вигвамов, чтобы вдоволь напиться «огненной воды», как называли они в своей среде алкогольные напитки. Кто-то из них бил в барабан уже неуверенной пьяной рукой, кто-то горланил песни, но сейчас они, похоже, и сами не понимали, что поют и что пьют. Праздник продолжался уже очень долго. Одна за другой откупоривались всё новые бочки со спиртным. А вдали заливались лаем собаки. Им вторил заунывный вой волков.

В форте пока никто не знал о сногсшибательных новостях, пришедших из Калифорнии.