Текст книги "Крытый фургон"

Автор книги: Эмерсон Хаф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 31. БИТВА У РЕЧНОГО БРОДА

Несмотря на ранение и крайнюю усталость, Билл Джексон всю ночь гнал свою лошадь. К рассвету он преодолел расстояние в пятьдесят миль и увидел длинную колонну повозок, которая, словно змея, ползла по дороге к западу от Саут-Насс. Над всем этим словно туманная дымка висела луча едкой пыли.

До колонны оставался ещё час езды. Но Билл чувствовал, что он уже почти совсем загнал свою лошадь, и она не сможет преодолеть разделявшее их расстояние. Тогда он заставил скакуна продвигаться под прямым углом поперёк дороги. Это был знак «Иди ко мне!», который знали все, кто жил на Диком Западе. Он надеялся, что кто-нибудь увидит этот сигнал. Затем он соскочил на землю и улёгся прямо в пыли. На него неудержимо наваливался сон. Лошадь улеглась рядом с ним. Как и сам Билл, она была совсем без сил. Вскоре к ним подскакал майор Бэнион в сопровождении ещё трёх человек.

– Билл! Билл! – закричал Бэнион.

Он соскочил с коня и, нагнувшись к Джексону, слегка потряс его за плечо. Мгновенно проснувшись, Джексон вскочил, схватив ружьё.

– Кто это? – заорал Джексон со сна.

– Спокойно, Билл! Это твои друзья! Спокойно!

Старый охотник протёр глаза.

– Должно быть, я заснул, – пробормотал он. – Моя лошадь... о, моя бедная кобылка! Смотрите, что случилось с ней!

Он быстро объяснил, с каким поручением его послали сюда, затем сунул руку в кисет и передал майору письмо от Молли Уингейт. Бэнион впился глазами в строчки письма.

– Здесь написано следующее, Джексон: «Придите к нам на помощь».

– Ах ты, хитрец! – воскликнул Джексон. – Там наверняка написано не только про это!

– Хорошо, я прочитаю всё письмо. Здесь написано: «Уильям Бэнион, пожалуйста, приди мне на помощь, пока не поздно. Никакой свадьбы никогда не было. Я – самая испорченная и самая несчастная женщина в мире. Ты ничего мне не должен, но, пожалуйста, приходи! М.У.» – Он посмотрел на Джексона и добавил: – Вот что написано в этом письме. Теперь ты это знаешь. Скажи мне, ты что-нибудь слышал о несостоявшейся свадьбе в районе Индепенденс-Рок? Кто-то сказал тебе что-нибудь об этом? Он и она...

– Если там и произошла свадебная церемония, то это должно было быль весьма жалким зрелищем, – фыркнул Билл Джексон. – А она пишет, что никакой свадьбы вообще не было. Я думаю, она знает это лучше, чем я и кто-либо другой.

– Ты можешь ехать верхом, Джексон?

– Нет, Уильям, пока нет. Мне надо отдохнуть и прийти в себя. Запрягите в фургон самых быстрых мулов, и я поеду в нём. А потом уже пересяду на лошадь. Самое главное – мы должны попасть туда как можно быстрей, иначе будет поздно. До брода на реке Грин-ривер, где караван окружили индейцы, не меньше пятидесяти миль пути.

Бэнион быстро разделил своих людей на две группы. Примерно трети мужчин он приказал остаться в лагере и сторожить скот и повозки. Другая группа в составе пятидесяти всадников должна была двинуться на выручку осаждённым переселенцам. За всадниками следовали две фуры. В одной из них везли Билла Джексона.

Джексона разбудили в Сэнди, в двадцати милях от брода через Грин-ривер.

– А теперь опиши мне обстановку в этом месте, – попросил его майор Бэнион. – Какой там характер местности?

Билл кое-как набросал на песке грубый чертёж.

– Они окружены со всех сторон и отрезаны от воды.

– А мы можем переправиться через Грин-ривер выше по течению и ударить индейцам в тыл?

– Мы действительно могли бы это сделать. Думаю, нам надо будет разделиться на две группы. Одна ударит им в лоб, а вторая зайдёт с тыла. Тогда они окажутся сразу между трёх огней – наших двух групп и переселенцев. Если они побегут от нас в сторону фургонов, то переселенцы встретят их убийственным огнём. Если они побегут от повозок в нашу сторону, то тут уже мы дадим им жару. А если они вообще побегут с поля боя, то мы станем преследовать их все вместе. Думаю, что устроим им хорошую баню. Я больше всего опасаюсь в данном случае сопротивления со стороны «воронов». Что же касается баннаков, то, я уверен – они бросятся врассыпную, едва мы только по-настоящему надавим на них.

На рассвете следующего дня первопроходцы, которые уже страдали от иссушающей жажды и уже почти впали в отчаяние, услышали, как индейцы забили в барабаны и засвистели в дудки. Со стороны врагов вновь послышались воинственные песнопения. В стане путешественников началась тревога.

– Они идут! Они снова идут на нас! – послышалось со всех сторон.

Сердца переселенцев дрогнули. Они увидели, как, выходя из своих укрытий, против них выступило около тысячи дикарей. Краснокожие надеялись, что теперь, после суточной осады, бледнолицые заметно ослабли и их сопротивление не будет таким отчаянным, как раньше.

Но не успели все индейцы выйти из укрытия и выстроиться напротив лагеря переселенцев, как раздался треск ружейных выстрелов и послышались воинственные крики – но только не самих индейцев, а других белых людей. Осаждённые увидели, как в гущу врагов врезалась большая группа всадников, напиливших во все стороны из ружей. И они сообразили, что наконец-то миссурийцы примчались им на помощь.

– Это же Бэнион, о Боже! – раздался дрожащий голос Вудхалла.

Он стал целиться, устроив своё ружьё между колёс одной из фур. Он прицеливался так тщательно, что Калеб Прайс, заподозрив неладное, подбежал к нему и ударил ногой по стволу его ружья.

– Не надо никому причинять вреда, приятель, – процедил Прайс сквозь зубы. – Сейчас это тебе совсем не нужно! – И он холодно посмотрел прямо в глаза несостоявшемуся убийце.

Переселенцы тоже открыли убийственный огонь по дикарям. Баннаки начали в панике разбегаться. В этот момент навстречу им выступил другой отряд парней из Миссури, который начал расстреливать их прямо в упор. Огонь осаждённых сзади довершил разгром этой группы.

Миссурийцы, переправившиеся с другой стороны, открыли огонь по «воронам». Теперь те находились сразу между трёх огней, как и было задумано. Совершенно растерявшись и неся тяжёлые потери, «вороны» бросились бежать, в который раз бросая на поле боя убитых и раненых. Они отступали до тех пор, пока не пересекли верхние притоки Грин-ривер и Снейк-ривер и не оказались в краю тетонов. «Вороны» надолго запомнили своё жёсткое поражение на Грин-ривер и после этого в течение нескольких лет ни разу не решались нападать на белых. В знак скорби по погибшим воинам не меньше сорока женщин из этого воинственного племени нанесли себе тяжёлые раны в грудь и отрезали пальцы, участвуя в жестокой погребальной церемонии.

То, что не могли сделать сто пятьдесят переселенцев, сейчас сделала одна небольшая группа миссурийцев под командованием майора Бэниона. Наконец всё было кончено. Навстречу Бэниону и Джексону вышли оставшиеся в живых осаждённые. Впереди всех вышагивал Джесси Уингейт. Сидя на своём вороном жеребце, майор холодно взирал на них.

– Я сдержал своё обещание, мистер Уингейт, – сказал он. – Я прибыл к вам на помощь только после того, как вы попросили меня об этом. Позвольте мне опять задать вам этот вопрос: я вам что-нибудь должен?

– Нет, сэр, вы мне ничего не должны.

– А вы должны мне что-нибудь, мистер Уингейт?

Джесси Уингейт ничего не ответил.

– Скажите, что вы хотите, майор Бэнион, – вмешался Калеб Прайс.

Уильям Бэнион медленно повернулся к нему.

– Некоторые вещи не имеют цены, – произнёс Уильям. – Что же касается других вещей, то в своё время я потребую за них очень дорогую плату. Мистер Уингейт, ваша дочь попросила меня приехать сюда. Думаю, что мы были бы в расчёте, если бы я мог увидеться с ней на несколько секунд и привезти назад моим людям весть о её выздоровлении.

Джесси Уингейт молча отошёл в сторону. Бэнион проехал мимо него. Рядом с Вудхаллом остался Джексон. Рука Джексона словно невзначай сжимала ружьё. Подъехав к фургону Молли, Бэнион спешился. Он увидел совсем бледную девушку, которая лежала на тюфяке.

Рядом с Молли стояли её мать и отец, который подошёл следом.

– Не уходите! – попросила Молли своих родителей. – Побудьте здесь с нами и с Господом Богом.

Она протянула руки к Бэниону, и он, склонившись над нею, поцеловал её в лоб нежно и робко словно неопытный юнец.

– Пожалуйста, поправляйся, Молли, – сказал он. – Ведь ты по-прежнему Молли Уингейт?

– Да. В конце концов я поняла, что не смогу выйти замуж. Я не выдержала и убежала – во всём своём свадебном наряде, Уильям. Убежала в кромешную темноту. Там какой-то индеец выстрелил в меня из лука. Я болела, страшно болела после этого, Уильям, – пожаловалась она.

– Пожалуйста, выздоравливай, Молли! Скоро мне придётся уехать. На этот раз, я не знаю, куда я поеду. Ты сможешь забыть меня, Молли?

– Я буду стараться это сделать, Уильям. Я уже пыталась это сделать. Поезжай зуда, куда ты задумал. Ты знаешь, что я имею в виду. Делай то, что я сказала. О, Уильям!

– Моя бедная маленькая овечка! – с чувством произнесла миссис Уингейт. Она обвила руками Молли и посмотрела на мужчину, которому её дочь так и не дала никакого обещания. Бэнион, с глазами, на которых выступили слёзы, повернулся и исчез.

Джексон увидел, как майор вышел из лагеря переселенцев. Билл подошёл к фургону, где лежала Молли. Рядом с ней по-прежнему находились её родители.

– Вот, держите, мисс Молли. – Он протянул ей небольшой свёрток. – Мы оба получили по стреле в плечо. Моя рана уже почти зажила, и я знаю, что ничто так не затягивает раны, как хорошая порция доброго табака. Пожалуйста, мисс Молли, выздоравливайте!

Глава 32. СЕМЬИ ЕДУТ

После того как сражение было окончено, миссурийцы отбыли из лагеря переселенцев с холодным и гордым видом. Незримая пропасть между двумя группами людей после этого смертельного испытания не уменьшилась, а скорее даже углубилась.

Теперь большинство в обоих лагерях было отлично осведомлено о вражде между майором Бэнионом и Сэмом Вудхаллом и об истинной причине этой вражды. Полдюжины мужчин теперь постоянно исподволь следили за Вудхаллом, чтобы он не сотворил что-то подлое. Столько же людей следили и за Бэнионом – хотя и по совсем иной причине. Все знали, что только время сможет разрешить противостояние двух соперников и приблизить развязку.

Впрочем, когда на следующий день представители лагеря переселенцев под руководством Джесси Уингейта прибыли с визитом вежливости в лагерь жителей Миссури, какое-то взаимопонимание всё же возникло. Было решено, что все фуры будут двигаться вместе вплоть до форта, построенного Джимом Бриджером. А когда они достигнут этой точки, то караван может разделиться вновь – причём не на две, а даже на три части. Третью группу повозок могли бы образовать сторонники Вудхалла, если они захотят назначить его своим лидером. Беседа проходила в спокойной атмосфере. Люди разговаривали друг с другом взвешенно и с достоинством, присущим джентльменам.

Старый охотник Билл Джексон, лёжа на одеяле, даже пустился в воспоминания:

– Раньше караваны переселенцев и группы охотников обычно встречались именно здесь, на берегу Грин-ривер. Все были пьяны и счастливы – не так, как я сейчас. Сюда же приходили и индейцы, чтобы обменять свои товары – мокасины, домотканую одежду, украшения. Мужчины-индейцы были все раскрашены, а их женщины приходили в красивой одежде, со множеством бус и украшений. Здесь можно было увидеть сотни вигвамов. Всего тут собиралось до трёх тысяч человек, не меньше. Но я никогда не видел, чтобы трава была столь невысокой, а стычки – столь частыми и жестокими, как во время этого путешествия. Нам уже в третий раз удалось выйти сухими из воды. Можно сказать, что нам дьявольски повезло. Теперь нам надо лишь дотянуть до Джима Бриджера. Только бы повозки не рассыпались по пути. Но теперь, я думаю, все наши беды закончились. Нам не стоит больше ждать нового нападения краснокожих – мы их достаточно напугали. Теперь в районе Грин-ривер должны начаться новые времена.

– А ты поедешь вместе с нами, Джексон? Ты можешь путешествовать? Кажется, тебе здорово досталось, – сказал Саймон Холл.

– А почему нет? Дайте мне только собрать луки и стрелы, и я готов отправиться в путь. Я приметил тут один отличный лук. У индейцев из племени «воронов» всегда было хорошее оружие, знаете ли. Этот лук, кстати, принадлежал тому самому раскрашенному в жёлтый и красный цвет молодому воину, который всадил мне стрелу в плечо сзади. Я с удовольствием позаимствую у него этот лук, поскольку он отправился в страну теней и теперь ему больше никогда не понадобится.

Ещё до того, как солнце успело высоко подняться над горизонтом, путешественники выступили в путь. Фермеры из Огайо, Айовы, Иллинойса, Индианы и Миссури шагали рядом со своим скотом, направляясь в те земли, которые многие правительственные чиновники считали не стоящими и пяти долларов, несмотря на их поистине грандиозные размеры.

 
И тоща уже, Сюзанна,
Ты не плачь уж обо мне!
Я уезжаю в Орегон,
И банджо моё при мне!
 

– громко пропел Джед Уингейт, пробегая мимо фургона своей сестры Молли.

Обожжённым жгучим летним солнцем и запорошенным мелкой едкой пылью путешественникам показался настоящей сказкой расположенный в горах форт Джима Бриджера. Бриджер действительно выбрал чудесное место, чтобы построить на нём свой форт. Он находился в месте слияния двух рек, и благодаря обилию влаги его окружала роскошная зелень. Ог воды веяло прохладой. Всё это казалось настоящим чудом прошедшим через унылую пустынную местность людям.

– К нам едут новые нахлебники! – крикнул Шардон, приказчик Джима Бриджера.

– Могу спорить, все голодные и несчастные, – усмехнулся в бороду Бриджер.

Он пошёл в свой вигвам и позвал свою молодую скво по прозвищу Будь прокляты мои глаза. Индейская жена Бриджера, которую он когда-то выиграл в кости, очень гордилась этим прозвищем. Она вообще очень гордилась своим положением жены бледнолицего, несмотря на то, что с её тела ещё не успели сойти синяки – свидетельства тумаков и оплеух, которыми охотник наградил её, вернувшись домой. Скво уже успела вновь установить перед вигвамом те традиционные знаки-тотемы, которые раньше стояли перед ним и которые Бриджер повалил, вернувшись домой. Это было украшенное пучками цветных перьев копьё, щит из кожи бизона и сумка с чудодейственными снадобьями.

Молодая индианка вместе со старшей женой Бриджера по имени Пятнистая Шкура пошли и набрали хвороста для костра. Затем они благоразумно скрылись с глаз долой. Эти скво слишком хорошо знали суровый нрав своего повелителя. Укрывшись там, где он не мог их видеть, они наблюдали за тем, как он долго беседовал с молодой белой женщиной, раненной в плечо.

– Великий Боже! – пожаловалась миссис Уингейт после того, как она приценилась к различным вещам в магазинчиках на территории форта Бриджера. – Здесь ничего нельзя купить. Мешок муки стоит целых пятьдесят долларов. А дома мы покупали его всего за два доллара. Сахар здесь стоит доллар за кружку. А сколько здесь стоит соль! Они что, думают, что мы – индейцы?

– Сегодня – десятое августа, а нам ещё предстоит преодолеть путь длиной в тысячу миль, – заметил Калеб Прайс. – И мы миновали те земли, где в изобилии водились бизоны.

– А фургон Молли почти вышел из строя, – добавил Джед. – Его задняя ось раскололась и не выдержит дальней дороги. А все запасные оси я уже использовал.

Джексон стал развивать идею:

– Я видел, как некоторые неисправные повозки просто распиливали пополам и оставляли переднюю часть всего с двумя колёсами. Получалось что-то вроде лёгкой двуколки. На ней, кстати, гораздо удобнее путешествовать по горной местности.

– Ты только послушай его, Джесси! – фыркнула миссис Уингейт, обращаясь к своему мужу. – Я в любом случае перевезу в Орегон и мой комод с зеркалом, и зёрна пшеницы, и черенки роз – даже если мне придётся приделать колёса прямо к комоду.

В конце концов было решено действительно распилить пополам три фургона, которые совсем пришли в негодность и не могли больше использоваться как четырёхколёсные транспортные средства и перераспределить находившиеся в них грузы между оставшимися фургонами. Одновременно люди решили выбросить всё, что не было особенно необходимо и только мешало двигаться вперёд. Некоторых быков, которым хомуты натёрли шеи, было решено освободить от обязанности тащить фуры и отправить пастись на обочине. На их место поставили коров, которые не давали больше молока.

Лица людей стали куда более суровыми. Вокруг них лежала совсем новая земля, которая выглядела не очень-то гостеприимной. Это был настоящий Дикий Запад – таинственный, гигантский, не до конца исследованный и понятый.

Но, к огромному удивлению переселенцев, Бриджер решил не наживаться на них.

– Шардон, – приказал он своему приказчику, – подай им всё, что нужно в дороге, по той же самой цене, по которой мы сами закупали это. Я надеюсь, что мой партнёр Васкес доставит нам новые припасы следующей осенью. Так что продай им муку по четыре доллара за мешок, а не по пятьдесят. И найди флаг, который использовал караван под руководством Сублетта, и дай его им. Пусть они дойдут под этим флагом до самого Орегона. Сам Господь, должно быть, покровительствует всем этим люда во время их пути – иначе их не было бы здесь. Поэтому я тоже должен помочь им добраться до Орегона. Будь я проклят, если я этого не сделаю!

В ту ночь Джим Бриджер один сидел в своём домике и молча курил. Он услышал, как кто-то постучал в дверь.

– Иди отсюда! – закричал Джим, думая, что это кто-то из его старых собутыльников.

Но человек, который постучался в дверь, не послушался. Он распахнул её и, нагнув голову, вошёл внутрь. Это оказался майор Бэнион.

– А, это ты, – процедил Джим и показал Уильяму, чтобы тот садился.

Майор сел и тоже закурил. Он некоторое время сидел молча.

– Ты пришёл ко мне, чтобы поговорить об этой девчонке, о Молли Уингейт? – спросил Бриджер, подгребая угли в очаге носком своего мокасина.

– Как ты догадался?

– Я умею читать тайные знаки на лицах людей.

– Да. Она прислала меня к тебе.

– Когда?

– Ещё в Ларами. Она сказала, чтобы я шёл к тебе. Но тогда я не мог этого сделать.

– Несчастный ребёнок! – воскликнул Бриджер. – Индейцы чуть не убили её. Впрочем, сегодня она сказала мне, что идёт на поправку. Я разговаривал с ней сегодня. – Улыбка оживила его морщинистое лицо. – Она поведала мне и кое-что ещё.

– Это неудивительно.

– Меня это тоже не удивило. Если бы я был помоложе, то я бы влюбился в неё. Впрочем, я всё равно по-своему люблю её. Люблю, как я мог бы любить её, если бы не стал тем, кем я стал благодаря своей судьбе. Она рассказала мне, что индеец выстрелил в неё из лука в ту ночь, когда она должна была выйти замуж и была одета в своё подвенечное платье. Она сказала мне, что благодарит Господа за то, что этот индеец подстрелил её. Она вообще хотела бы, чтобы он убил её в эту минуту в этом самом месте. Вот это да, верно? Что за чертовская у неё была свадьба, а, Уильям? – Джим Бриджер сделал паузу. – Но почему?

Бэнион сидел молча, уставившись на тлеющие угли.

– Я знаю, почему. Я здорово напился вместе с Китом Карсоном, когда мы были с ним в Ларами. Так что не всё хорошо помню. Но Кит мне что-то рассказывал о твоей службе в армии, о том, как ты воевал с мексиканцами под началом Донифана. Потом мы выпили ещё и стали спорить, сколько земли мы получим от Мексики согласно условиям нового мирного договора. Кит Карсон вёз в штаб-квартиру армии какие-то важные документы. Он говорил, что они предназначены генералу Кирни в Ливенворте. А потом я пошёл к мисс Молли и пожелал ей счастливого пути. Вот видишь, с мозгами у меня порядок...

– И тогда ты дал ей золотой самородок, найденный в Калифорнии, который Кит перед этим подарил тебе, – сказал майор Бэнион.

– Да, тебя ничем не удивишь, мой мальчик! Сегодня Молли Уингейт рассказала мне всё. Она умоляла тебя отправиться прямо ко мне и вместе со мной отправиться в Калифорнию, чтобы опередить там всех остальных золотоискателей. Она хотела, чтобы ты стал богат и как-то справился с горечью из-за этого расставания. – Джим развёл руками. – Мальчик мой, я должен тебе сказать: она любит тебя. Именно тебя, а не меня и ни того, другого человека. Знай, женщины-индианки способны любить десяток разных мужчин. Но белые женщины так не могут. По крайней мере я ещё настолько глуп, что искренне верю в это. Когда она встретила тебя, то, не задумываясь, нарушила данное мне обещание не рассказывать никому про это золото. Она нарушила его потому, что любит тебя. Мальчик мой, она любит только тебя, и больше никого!

– Я тоже так думаю. И боюсь этого.

– Почему же тогда ты не женишься на ней прямо здесь и сейчас, чёрт бы тебя побрал? Если девушка любит парня, то он должен жениться на ней, и всё. Почему ты не женишься на ней прямо сейчас?

– Потому что я люблю её!

Джим удивлённо уставился на него, затем на некоторое время погрузился в мрачное молчание.

– Есть такие идиоты, которых ничто не способно излечить, – произнёс он, в конце концов. – Мне кажется, ты – один из таких. Я на всё смотрю гораздо проще. Если я люблю женщину, а она любит меня, то что-то должно произойти. А что происходит у тебя? Да ничего. Сынок, но если с твоей стороны ничего не случается, то что-то обязательно грянет с другой стороны. Она просто выйдет замуж за другого, вот и всё. Ты просто идиот, который отказывается от своего шанса, – вот ты кто. Но не всегда же будет иметься индеец, который снова подстрелит её, когда она снова оденет своё подвенечное платье и священник будет готов объявить её и кого-то другого, но не тебя, её мужем. И где же ты будешь тогда, чёртов дурак?

Он коснулся руки Бэниона своей твёрдой жилистой рукой:

– Такая девушка, как она, должна достаться лишь тому мужчине, который будет готов посвятить ей всю свою жизнь. Она чиста, как голубка, и невинна, как лилия. Естественно, что ты сразу полюбил её и был готов поехать в Орегон, чтобы пахать там землю, лишь бы только иметь возможность глядеть на неё. Я не виню тебя, мой мальчик в этом. Такая женщина создана для жизни в настоящем, нормальном доме, а не для походных вигвамов. Я не буду спрашивать тебя, что ты собираешься делать. Мальчик мой, сам я вечно бродил по прерии, следуя за блуждающими огоньками индейских костров, и ни разу в жизни не коснулся плуга своими руками. Но в моём сердце всегда были живы две вещи – лицо прекрасной белой женщины и вид нашего звёздно-полосатого американского флага. Я помогу тебе всем, чем только смогу, и хочу пожелать тебе удачи. Если хочешь всё делать по-своему – делай. А эта девушка, скажу тебе, стоит гораздо больше, чем всё золото, которое зарыто в Калифорнии!

На этот раз уже Уильям Бэнион, расчувствовавшись, коснулся руки Джима Бриджера своей рукой.

– Воспользуйся тем секретом, который она тебе открыла, и последуй тому совету, который дала, – произнёс Джим через некоторое время. – Ты должен опередить остальных, и одним из первых попасть в Калифорнию. Тот, кто придёт туда в числе первых, получит больше всех. Самому мне гораздо удобнее жить здесь. Стоит только протянуть руку – и переселенцы насыплют в неё золотых монет за тот товар, который я любезно им иродам. Так что моё будущее связано всё-таки с этими местами. И я легко могу помочь тебе – у меня есть для этого все возможности. Да, ради самой прекрасной девушки, которая когда-либо появлялась на Диком Западе, я так и поступлю! И если я не сделаю этого, то пусть все назовут меня презренным лжецом!

Майор некоторое время молчал. Но было ясно, что он хорошо понял, что предлагал ему Бриджер.

– Мне не потребуется слишком многого, – сказал он наконец. – Сейчас я собираюсь пойти вперёд вместе с караваном. Не думаю, что нас больше ожидает какая-либо опасность со стороны индейцев после того, как мы нанесли им столь жестокое поражение. А когда мы дойдём до Форт-Холла, я хочу отделиться от каравана и повернуть на юг, в Калифорнию. Сейчас же я собираюсь сделать тебе деловое предложение. Если я найду золото, то отдам тебе половину найденного.

– И что же ты хочешь взамен, сынок?

– Хочу получить шесть полностью навьюченных мулов. А также все лопаты и кирки, которые есть здесь – или в Форт-Холле. У меня есть ещё одна просьба.

– Какая же?

– Я хочу, чтобы ты точно выяснил, что говорил Кит Карсон, когда вёз официальные бумаги генералу Кирни в Ливенворт. И что это были за бумаги. Не важно, когда ты об этом узнаешь – через шесть месяцев, через год – но обязательно дай мне знать. Ты можешь послать мне об этом депешу до востребования на адрес окружного суда в Орегон-Сити.

– Хорошо, мой мальчик, будет сделано! Может быть, я немножко и выпил, но я всё равно очень хорошо тебя понимаю. И вижу, что ты не собираешься отказываться от Молли Уингейт. Ты, конечно, круглый дурак, раз не женишься на ней прямо сейчас, но ты всё-таки рассчитываешь жениться на ней когда-нибудь потом. Наверное, когда луна позеленеет, а? Когда она станет старой, а её кожа – сморщенной, тогда, наверное, ты женишься на ней. Это так?

Бэнион ничего не ответил.

– Да и я бы отправился с тобой в Калифорнию, если бы не знал, что заработаю гораздо больше здесь и гораздо легче. Мне стоит только дождаться новых караванов в следующем году. Так что я могу только пожелать тебе всяческой удачи, Уильям!

Джим помолчал, а потом вдруг добавил:

– У Кита с собой было ещё немало этого золота. Когда я сказал ему, что потерял тот первый самородок, который он подарил мне, он сразу дал мне ещё. Я подарю тебе его, сынок, чтобы ты знал, что искать в Калифорнии. Сейчас найду.

Он стал рыться в кисете, который висел в изголовье его кровати. Затем он с яростью пробормотал имена своих индейских жён.

– Чёрт бы их побрал! – выдохнул Бриджер. – От них ничего нельзя спрятать!