Текст книги "Крытый фургон"

Автор книги: Эмерсон Хаф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14. ПОЦЕЛУЙ

– Это сделал ветер! – воскликнул Уильям. – Это сделало небо, сделала земля! Это сделал огонь! Я не знаю, что это было! Но, клянусь, это был не я! Я не прошу простить меня, но не надо проклинать меня, Молли!

Но, поскольку Молли по-прежнему отворачивалась от него, Уильям проронил:

– Когда-то это должно было случиться, Молли. Ведь раньше мне не представилось ни единого шанса показать тебе, что я люблю тебя. – Он вздохнул: – Я могу предложить тебе только свою любовь, Молли!

– Что ты имеешь в виду? Этого не будет никогда! – медленно произнесла Молли Уингейт. Её рука больше не касалась руки Уильяма.

– А что ты имеешь в виду?! – Во взгляде Бэниона читалась агония. – Ты не хочешь дать мне возможности раскаяться? не хочешь предоставить мне хотя бы малейшего шанса?

– Нет, – холодно проронила она. – У тебя было достаточно возможностей проявить себя, как настоящий джентльмен – точно так же, как ты делал это в Мексике, общаясь с другими женщинами. Однако выяснилось, что майор Уильям Бэнион подделывал счета, когда служил в своём полку. Я знала, но не могла поверить в это – вплоть до сегодняшней минуты.

Уильям Бэнион застыл, не в силах произнести ни слова. Молли безжалостно продолжала:

– О да, Уильям, капитан Вудхалл нам всё рассказал. И показал нам сами эти счета. Когда он продемонстрировал их, то мой отец сразу поверил ему. Я же не верила Сэму вплоть до настоящего момента. А теперь я верю. И ты ещё смеешь называть после этого себя офицером!

Молли с яростью посмотрела на него. Её глаза сверкали.

– Дать тебе ещё один шанс? А какой ещё шанс тебе нужен? Ты говоришь, что рано или поздно это должно было произойти. Что ты имеешь в виду? Что я должна выйти замуж за вора?

Уильям по-прежнему был не в силах произнести ни слова.

– Да, я знаю, что ты дважды спас меня. В этот раз, спасая меня, ты рисковал своей собственной жизнью, – заключила девушка. – Неужели ты решил так быстро взыскать с меня плату за это? Ты бы лучше...

– О! – с безграничной болью и горечью выдохнул Уильям.

– Я не верила всем этим рассказам о тебе, – произнесла после долгого молчания Молли Уингейт. – Но ты – не тот человек, каким, как я думала, ты являешься. Поэтому то, что, по твоим словам, рано или поздно должно произойти, никогда не случится.

– Вудхалл рассказывал про меня такие вещи? – резко спросил Уильям. – Он именно это говорил про меня?

– Да. Я же уже тебе сказала. Мой отец знает обо всём этом. Неудивительно, что он не доверял тебе с самого начала. А как он мог тебе доверять?

Молли хотела спрыгнуть на землю, но он преградил ей путь.

– Подожди! – сказал Уильям. – Посмотри туда! Ты не успеешь добежать до лагеря.

За пожаром в прерии очень часто следовал проливной ливень – почти такой же разрушительный и безжалостный, как и сам огонь, который предшествовал ему.

С Запада надвигались тучи – тёмные, тяжёлые, грозные, застилающие всё небо. Их то и дело разрезали ослепительные вспышки молний. В небе раздавались громовые раскаты.

Гигантская чёрная туча застилала уже всё небо. Казалось, ничто не способно убежать или спрятаться. Это зрелище было почти таким же устрашающим, как и предшествовавший бурс яростный огонь. Ничем не защищённые люди ничего не могли противопоставить разбушевавшейся стихии.

Воздух наполнился электричеством. Бэнион привязал узду своего скакуна к колесу фургона Молли и обвязал тент фургона верёвками. Он работал очень быстро, всё время косясь на приближающуюся грозу.

Он ощутил яростный порыв ветра. Всё небо стало тёмным. Вдруг рядом с фургоном ударила молния. Ослепительная вспышка сопровождалась громовым раскатом невиданной силы. Затем неистово полил дождь.

Все находившиеся на земле переселенцы мгновенно промоют. За дождём последовал град. Животные жалобно замычали под ударами града. Некоторые вырвались и убежали, безуспешно пытаясь снасти от безжалостного града.

Яростный ветер сорвал тенты со многих фургонов. Спасаясь от воды, люди забрались под днища фургонов и затихли там, тесно прижавшись друг к другу и дрожа от холода.

Тем временем Молли сидела в фургоне, закутавшись в одеяла. Уильям то и дело выскакивал наружу, проверяя, насколько крепко держат фургон верёвочные растяжки. Казалось, он совсем не ведает страха. Его видимое спокойствие позволило развеять её страхи. Несмотря на то, что они совсем недавно повздорили, она была рада, что он находится здесь, рядом с ней, пусть они почти и не разговаривали друг с другом.

– Посмотри! – вдруг воскликнул Уильям. – Посмотри на радугу!

Над постепенно редеющими облаками действительно протянулась радуга. Она была огромной. Переливаясь фантастическим богатством красок и цветов, она повисла в небе, растянувшись до самого горизонта, точно гигантская цветная фреска, созданная каким-то великим мастером. Солнце подсвечивало облака, делая их огненно-красными.

– Как красиво! – воскликнула девушка. – Это похоже на небесный град в пустыне, о котором говорится в проповедях мормонов.

– Они верят в этот небесный град. Пусть это будет так и для нас. «Будь благословенно имя Повелителя армий и сражений» (Это выражение употребляется, когда говорится об Иегове в Ветхом завете. Прим. переводчика).

Молли удивлённо покосилась на него. Кем же он был этот мужчина, полный столь странных противоречий – грубиян и преступник, и в то же время набожный христианин?

– Пошли, – бросил Бэнион. – Теперь можно идти. А не то твои родители могут подумать, что ты погибла в огне.

Он подошёл к своему коню и снял с него непромокаемую накидку, которой прикрыл жеребца во время дождя, вместо того, чтобы воспользоваться ею самому. Из-за этого сам Уильям промок до костей. Бэнион набросил эту накидку на плечи Молли, и они двинулись вперёд. Жеребец Уильяма следовал за ними.

Они шли в полном молчании. На обожжённую землю начали спускаться вечерние сумерки. Ни Уильям, ни Молли не говорили ничего. Но, приближаясь к лагерю переселенцев, Молли начинала всё явственнее ощущать, как же она обязана этому человеку. Он был такой сильный. Он смело противостоял вызову стихии. Если бы не он, она могла бы погибнуть.

– Подожди!

Она остановилась на последнем пригорке перед лагерем. До них доносился плач детей. Уильям удивлённо повернулся к девушке. Она возвратила ему накидку.

– Со мной сейчас всё в порядке. А ты промок насквозь, устал и весь обожжён. Ты не хотел бы остаться у нас в лагере сегодня ночью?

– Нет, только не сегодня.

Она по-прежнему колебалась. В её голове бродили смутные мысли, которые не могли бы появиться там ещё час назад.

– Я должна поблагодарить тебя, – сказала Молли. – Спасибо тебе.

Он молчал, и из-за этого Молли было трудно произнести то, что она хотела сказать. Он видел, как она колеблется, но не спешил прийти ей на помощь. Больше всего его угнетало сейчас то, что ему придётся расстаться с ней.

Неожиданно на Молли, точно волна, внезапно накатило новое ощущение. Здесь, в новом краю, таком далёком от всякой цивилизации, ей захотелось говорить прямо и открыто. Она была молодой девушкой, готовой к любви, созданной для любви, достигшей как раз такого возраста, когда любовь возможна. Сейчас она с ужасом сознавала, что никак не может забыть того мгновения, когда этот мужчина сжимал её в своих объятиях. И ей было страшно оттого, что она никак не могла избавиться от воспоминаний об этом.

– Что же касается того, о чём я говорила, – Уильям сразу понял, что именно она имела в виду, – то я хочу, чтобы ты знал правду. Если ты сам обманывал других, то я, напротив, не хочу обманывать тебя.

– Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что мужчина становится хуже скотины, когда он сходит с ума, как это только что произошло со мной?

– Нет, – ответила Молли. – Здесь мы находимся далеко от всякой цивилизации. Здесь вообще какой-то другой мир, как мне кажется. К тому же я полагаю, что мужчинам вообще свойственно целовать девушек. Я не думаю, что какая-нибудь девушка выходила замуж, вообще ни разу не поцеловавшись.

– О чём ты говоришь? – не понял майор.

– Я хочу сказать, что мне хочется, чтобы ты знал обо мне всю правду. Я хочу этого именно потому, что между нами ничего не может быть. – Она помолчала и быстро добавила: – Между нами ничего не может быть из-за того, что у тебя было в Мексике... с другими женщинами. Если бы этого не было, думаю, что через какое-то время я перестала бы сердиться на тебя за то, что ты только что сделал со мной. И, возможно, могла бы сама поцеловать тебя. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь себя ужасно. Но, в конце концов...

– Молли, даже преступники могут рассчитывать на женскую любовь. Женщины следуют за своими возлюбленными, которые идут в тюрьму, идут на эшафот. И они не смотрят, что из себя представляет их избранник – они просто любят его, они прощают ему всё. И остаются с ним до конца!

– Да. Я думаю, что девушкам вообще свойственно подчас любить тех, за кого они никогда не смогут выйти замуж. А выходят замуж они обычно за кого-то другого. Но целоваться... Это ужасно!

– Да. Но ты не позволишь Мне сделать так, чтобы это перестало быть ужасным и стало восхитительным. Ты же говоришь, что мы никогда не сможем быть вместе. Это означает, что мы должны расстаться. Но разве я смогу забыть об этом поцелуе?

– Я не думаю, что ты сможешь забыть о нём. И я не думаю, что... что я сама смогу забыть о нём.

– Что ты собираешься сказать? – воскликнул Уильям. – О, нет! О, пожалуйста, не надо!

Но она всё равно упрямо продолжала, сама не понимая, что с ней сейчас происходит, что творится в её душе в эту минуту:

– Знаешь, Уильям, пока мы шли сюда, всё это стало казаться не таким уж и неправильным. Неправильным мне кажется лишь то, что ты обманывал меня, рассказывая о себе, о том, кто ты такой, и о том, что ты делал во время службы в армии. Я бы, наверное, могла простить тебя за то, что ты поцеловал меня – в конце концов мужчины ведь остаются мужчинами. Но что касается всего остального... пойми меня, я никогда не смогу выйти замуж за вора!

В голосе Молли прозвучала неподдельная печаль. Она смотрела на Уильяма широко раскрытыми глазами, сознавая, что это, возможно, последняя встреча в их жизни. Сейчас, в этот момент, она могла позволить себе полностью обнажить свою душу перед стоящим рядом с ней мужчиной. А затем продолжать жить так, как живёт большинство женщин, довольствуясь лишь пустой видимостью любви от мужчин, с которыми им доведётся связать свои жизни.

– О, Уильям Бэнион, как ты только мог похитить сердце девушки и сделать её на всю жизнь несчастной?

Эти слова вырвались у неё помимо её воли. Молли показалось даже, что она слышит голос какой-то другой женщины – женщины, которую она никогда не знала и с которой никогда не встречалась.

— Я похитил твоё сердце? – прошептал он. Вечерние сумерки быстро сгущались. Он стоял совсем близко от неё. – Но ведь ты не... ты... – Он осёкся, не в силах больше продолжать.

Молли просто кивнула. В эту секунду в ней не было и следа обычного женского кокетства. Она стала простой и правдивой, как земля, как воздух, как огонь, как сама жизнь.

– Да, – сказала она. – Из-за того, что ты сделал для меня, я скажу тебе это. Если ты подарил мне жизнь, почему я не могла бы подарить тебе любовь – если бы только это было возможно?

– Любовь? Подарить мне любовь?

– Да! Я думала, что я полюблю тебя, несмотря на обещание, которое я уже дала капитану Сэму Вудхаллу. О, Уильям, я понимаю, что заставило тебя... – Она вдруг заговорила почти бессвязно. – Я думаю, что мне было бы всё равно. И я последовала бы за своим мужчиной на эшафот. Но сейчас я этого не сделаю, ведь ты же не сказал мне, что ты не вор. Я не могу верить тебе. Но я поцелую тебя ещё раз на прощание. О, как мне жаль! Как жаль!

Уильям был мужчиной, и он был не в силах понять её женскую логику. Но он медленно и нежно взял её в свои объятия и притянул к себе. Их губы встретились. Затем он услышал её шёпот: «Прощай!» Он почувствовал, как она медленно отстраняется от него. В глазах Молли застыли слёзы.

– Прощай, – повторяла она снова и снова. – Прощай. Я больше уже никогда не осмелюсь поцеловать тебя. О, Уильям Бэнион, как ты только мог похитить моё сердце? Оно же у меня единственное.

– Твоё сердце должно принадлежать мне! – закричал Уильям. – Ни один другой мужчина в мире не должен обладать им. Молли!

Но она уже убежала.

Бэнион не знал, сколько он простоял, упираясь ходовой в седло своего коня. Из оцепенения его вывел сиплый вой серого волка, который подал свой голос где-то совсем рядом.

Кох да Молли Уингейт добралась наконец до лагеря переселенцев, она вся промокла и измучилась. Она увидела свою мать, которая сидела на деревянном ящике под временным навесом. Она бросилась к ней и уткнулась лицом в её грудь, которая с раннего детства служила ей надёжным убежищем. Уткнувшись в материнскую грудь, Молли безудержно разрыдалась.

– Плохо, что ты так плачешь, – сказала миссис Уингейт, не подозревая об истинной причине этих слёз. – Но зато ты жива! У нас, похоже, всё сгорело, и мы практически всё потеряли, но зато ты жива и вернулась к своей мамочке! Ну, ну, не плачь!

Эту ночь Молли провела на убогом соломенном тюфяке, который расстелила рядом с постелью матери в большом фургоне. Но спала она очень плохо. Вновь и вновь она задавала один и тот же вопрос:

– О, Уильям Бэнион, почему же ты похитил моё сердце?

Глава 15. РАЗДЕЛ

То, что уцелело от лагеря переселенцев после опустошительного пожара и ливня, лежало в полном беспорядке. Но, если бы Уильям Бэнион не успел заблаговременно разжечь встречные искусственные пожары, которые преградили дорогу большому огню, то от него бы вообще ничего не осталось. Двести оставшихся фургонов, вокруг которых сгрудились несчастные первопроходцы, представляли собой островки отчаяния, нищеты и горя. Похоже, путешествие в Орегон закончилось катастрофой ещё до того, как оно толком началось.

Сгорбившиеся вокруг редких костров обросшие бородами мужчины молча пялились друг на друга или вообще смотрели в сторону. Весь боевой дух и прежнее воодушевление исчезли напрочь.

Калеб Прайс медленно прошёлся вдоль фургонов, рассматривая дрожащих от холода мужчин и измождённых женщин, прижимающих к себе плачущих детей. Даже собаки, спрятавшиеся под днищами фургонов, тявкали на него как-то угрюмо.

В конце концов он отыскал фургон, в котором находился когда-то служивший в армии горнист.

– А ну, выходи! – обратился к нему Прайс. – И сыграй сначала «Сюзанну», а затем сигнал общего сбора. Нам надо провести совещание.

Через некоторое время совещание началось. Джесси Уингейт, почувствовавший, что встретит там оппозицию, решил уклониться от присутствия на совещании.

– Нет смысла долго говорить, друзья, – сказал Калеб Прайс. – И нет смысла обманывать самих себя. Дела обстоят таким образом, что с нашим предприятием практически покончено. Все мы, в том числе и я, с симпатией относимся к Уингейту. Но ясно, что Джесси – это не тот человек, который может вести наш караван. Что же нам делать?

Он повернулся к Саймону Холлу, но Холл только покачал головой. Затем Прайс вопросительно посмотрел на Келси, но Келси лишь невесело рассмеялся:

– Сам я мог бы довести до Орегона не больше дюжины фургонов. А здесь их две сотни. С этим мог бы справиться Вудхалл, но его сейчас не видно. Он или затерялся где-то в просторах прерии, или его там убили. Калеб, ты должен пойти во главе каравана.

Калеб Прайс задумался.

– Нет, – сказал он наконец, – сейчас не то время, чтобы кто-то из нас попытался взяться за подобное дело, когда есть те, кто может сделать это гораздо лучше. Жизни наших женщин и детей угрожает опасность, и мы не имеем права рисковать подобным образом. Нам нужен гот, кто действительно лучше всех остальных. Нам нужен тот, кто думает быстрее и лучше других и всегда приходит к правильному решению в нужное время. Только за таким человеком мы могли бы пойти. – Калеб Прайс обвёл глазами присутствующих: – Кто бы мог являться таким человеком?

— Я готов признать, что самый лучший план переправиться через реку Кроу предложил именно Уильям Бэнион, – проронил Келси. – Кстати, он сумел успешно переправиться через все вместе со всеми своими людьми.

– Всё верно. И теперь они находятся ниже по течению в десяти милях от нас. А Молли Уингейт рассказала мне, что именно Бэнион начал искусственно разжигать небольшие пожары, чтобы преградить дорогу главному огню. Это спасло и его собственные фургоны, и большую часть наших. – Калеб Прайс покачал головой: – Идеи, которые приходят в голову слишком поздно, никуда не годятся. Нам нужен человек, который способен выдвигать верные идеи именно тогда, когда это нужно.

– И ты считаешь, что этот человек – Бэнион? – подал голос Саймон Холл.

– Да, – кивнул Прайс, – я считаю, что Бэнион – как раз такой человек. Я просто не вижу на месте старшего каравана никого друг ого, кроме него.

– Вудхалл никогда за это не проголосует.

– Но его здесь нет.

– И Джесси Уингейт не будет от этой идеи в восторге.

– Ему придётся согласиться с этим.

Калеб Прайс выдержал паузу.

– На этом совещании присутствуют представители всех переселенцев. По нашим правилам, решение принимается большинством голосов. Кто-нибудь хочет внести предложение?

Снова наступила тишина. Затем поднялся Саймон Холл. Это был солидный человек, владелец трёх фургонов.

– Я с самого начала был против того, чтобы вместе с нами ехали миссурийцы, – сказал он. – Они представляют собой неорганизованный сброд, не привыкший ни к порядку, ни к дисциплине. Но если есть человек, способный справиться с такими людьми, значит, он способен справиться и со всеми другими. Бывший офицер с опытом путешествий по Дикому Западу – именно такой человек, я считаю, нам и нужен. Поэтому я предлагаю образовать комитет в составе трёх человек и направить его к людям из штата Миссури, чтобы пригласить их присоединиться к нам, и попросить майора Бэниона возглавить наш объединённый караван.

– Я готов это поддержать, – сказал один из первопроходцев.

Прайс увидел, что ещё не меньше дюжины людей кивнули в знак согласия.

– Итак, вы слышали предложение, – сказал Калеб Прайс. – Прошу всех, кто за него, встать.

Поднялись почти все – за редким исключением. Это были суровые, в основном плохо одетые бородатые мужчины. Прайс внимательно оглядел их и сказал:

– Итак, все видели, как прошло голосование. Я хотел бы, чтобы здесь присутствовал Джесси Уингейт, но он так и не пришёл. Кто же поедет к Бэниону? Уингейт поедет?

– Нет, Уингейт к нему не поедет, – сказал Келси. – Он выступает против кандидатуры Бэниона. Говорит, что во время службы в армии Уильям допустил какие-то порочащие его поступки... что-то в этом роде.

– Зато во время путешествия нашего каравана по прерии Уильям проявил себя с самой лучшей стороны, – сказал Прайс. – Мы выбираем не смотрителя воскресной школы, а старшин каравана, который должен следить за тем, чтобы он двигался со средней скоростью двенадцать миль в день. Ты, Холл, и ты, Келси, поедете к Бэниону со мной. Посмотрим, что можно будет сделать. Ясно одно: необходимо что-то делать, иначе нам придётся просто возвращаться обратно. Лично я не хотел бы поступать подобным образом.

Они оседлали коней и поскакали к колонне людей из Миссури.

Впереди колонны скакали два человека – Билл Джексон и Уильям Бэнион. Уильям ехал на своём чёрном испанском жеребце. Его лицо побледнело и осунулось. Было видно, что он почти совсем не спал. Калеб Прайс прямо сообщил Уильяму, чего они от него хотят.

Бледное лицо Уильяма порозовело. Он задумался.

– Джентльмены, – произнёс он некоторое время спустя, – вы не знаете, чего вы от меня требуете. Сейчас мне будет трудно заниматься этим.

– А для нас будет больно наблюдать, как наше имущество исчезает, и нам приходится идти вперёд пешком, – возразил Калеб Прайс. – Мне будет совсем не радостно видеть всё это. Дело не в том. майор Бэнион, что вам или мне что-то будет больно или трудно. А дело в том, что стоит вопрос о выживании наших женщин и детей. Вы прекрасно это знаете.

– Да, я это знаю. Но есть ведь и другие люди. Кстати, а где Сэм Вудхалл?

– Мы не знаем. Мы думаем, что индейцы-пауни убили его имеете с остальными.

– Джексон, – повернулся к своему другу Бэнион, – нам надо бы поискать Вудхалла. Скорее всею, он находится на другом берегу реки.

– Вполне возможно, – кивнул Билл, – но самое главное для нас – это самим переправиться на тот берег. А он пусть катится ко всем к чертям.

– Вы нам нужны, майор Бэнион, – тихо произнёс Саймон Холл. И даже Келси, старый приятель Сэма Вудхалла, тоже кивнул.

– Что же мне делать, Джексон? – громко спросил Уильям.

– Ты должен пойти на это, Уильям, – сказал Джексон. – По крайней мере помоги им переправиться и преодолеть достаточное расстояние вместе со всем их скарбом и скотом. Ты, конечно, не смог бы работать с Джесси Уингейтом. Но теперь его сбросили с пьедестала, и мы можем показать им, как двигаются по прерии фургоны людей из штата Миссури. Как тебе эта идея?

Бэнион вновь надолго задумался. Он обдумывал вещи, о которых окружающие его люди не имели ни малейшего представления. Наконец он сказал:

– Надо собрать все фургоны в этом месте. Именно здесь мы будем переправляться на другой берег. Найдите брёвна и верёвки. Если не хватит верёвок, нарвите побеги дикого винограда. Нам надо будет соорудить плоты, чтобы использовать их для переправы. Я скоро вернусь.

Он повернулся и быстро пошёл вперёд. Казалось, его уже окружал незримый авторитет его новой власти.

Мрачный Джесси Уингейт не выходил из своего фургона. Вместе с ним там скрывалась и Молли. И только миссис Уингейт встречалась с остальными людьми и служила для всего семейства основным источником новостей.

Бэнион тоже старался держаться подальше от семейства Уингейтов. Он позвал лишь Джеда и сказал ему:

– Джед, собери всех ребят и разыщи скот, который разбежался во время пожара и грозы. Он может бродить где-то здесь неподалёку. Коровы всё равно не смогли бы переплыть на другую сторону, так что они должны быть где-то здесь.

После того как Джед с ребятами ушёл на поиски скота, Бэнион позвал переселенцев и сказал им:

– Вытащите из фургонов все вещи, прежде всего – постельные принадлежности, и хорошенько просушите их на солнце. Приготовьте еды и хорошенько поешьте. И выпейте кофе. Пусть горнист всё время играет что-нибудь весёлое, что-то такое, что поднимает людям настроение. Ту же «Сюзанну», например. Если всё пойдёт так, как я запланировал, то через неделю или самое большее через десять дней мы сможем уже есть мясо диких бизонов. Всё, что нам нужно – это хорошая организация и побольше кофе. Когда у нас будет и то и другое, ничто на свете нас не остановит.

Вскоре началось строительство илотов из подручных материалов. Нагрузив плоты вещами, переселенцы переправлялись на них через реку и затем возвращались обратно, чтобы перевезти ещё больше грузов. Люди также переправляли через реку лошадей и скот вплавь. Это оказалось совсем не страшным. Всё происходило довольно быстро и даже весело.

К вечеру Джед Уингейт и другие ребята пригнали огромное стадо заблудившегося скота. Они подошли к лагерю с радостными криками, затянув «Сюзанну» во всю мощь своих юных глоток.

Однако майор Бэнион был мрачен. Он даже постелил себе в эту ночь постель отдельно от остальных. Всю ночь он ворочался на ней без сна и думал.

На следующий день он направился к Уингейту, который ещё не переправил на противоположный берег свои фургоны. Он увидел, что Джесси сидит на сиденье фургона, а не в седле. Помедлив, Уильям обратился к нему:

– Все мои люди уже переправились на другой берег, мистер Уингейт. Последние фургоны с остальными переселенцами переправятся туда сегодня вечером. Сам я встал лагерем примерно в миле от остальных.

– Ты встал лагерем отдельно от остальных? А я-то думал, что мои бывшие друзья избрали тебя старшим всего каравана!

Уингейт говорил с заметной горечью. Одновременно в его словах звучало презрение, которое заставило Бэниона вспыхнуть.

– Мы можем следовать вперёд отдельно друг от друга, мистер Уингейт. Надо лишь держаться неподалёку, чтобы успеть прийти друг другу на помощь. Вы хотите ехать впереди всех? Или лучше это сделать мне?

– Делай как хочешь. Это свободная земля.

– Эта земля действительно свободная, но есть некоторые вещи, которые даже здесь делать не следует. Вы можете ехать впереди всех юга ехать как вам угодно, но лично я не поеду в одном караване с человеком, который думает обо мне то, что думаете обо мне вы, – с горячностью проронил Бэнион.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы прекрасно знаете это. Вы поверили тому, что сказал вам про меня другой человек. Всё зашло слишком далеко.

– Того человека, о котором ты сейчас говоришь, здесь нет. Он не может сказать тебе всё это в лицо.

– Сейчас действительно не может. Но когда-нибудь мы обязательно встретимся. Земля – она круглая.

Не в силах больше сдерживаться, Уильям пришпорил своего жеребца и ускакал прочь. Подскакав к своему лагерю, он осадил коня и крикнул Джексону:

– Ты спрашивал меня, могу ли я путешествовать вместе с этими янки. Нет ! Мы не будем ни путешествовать с ними, ни стоять одним лагерем. Я вообще не желаю быть вместе с ними.

– Я и сам не очень-то верил в то, что мы сможем путешествовать вместе, – ответил Джексон. – Но я думаю, что может случиться какая-то новая беда и тогда мы опять окажемся все вместе.

– Ладно, хватит говорить об этом, Джексон! Давай-ка лучше поедем вперёд и попробуем отыскать следы Вудхалла.

– Это всё равно, что искать иголку в стогу сена, да к тому же очень дрянную иголку, – только и сказал Билл.