Текст книги "Крытый фургон"

Автор книги: Эмерсон Хаф

Глава 43. ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ НЕТ ЛЮБВИ?

Небольшой караван Бэниона и Джексона состоял из шести навьюченных мулов, гнедого испанского жеребца Уильяма и лошади Билла. Спустившись с гор, он двигался вдоль течения реки Сакраменто, берега которой заросли высокой зелёной травой. На двух самых сильных мулов были навьючены тяжёлые мешки. В них могла быть и соль, и свинец, и золото. Определить это на первый взгляд было невозможно. Но Бэнион и Джексон, молча шагавшие рядом с мулами, в любом случае выглядели как люди, способные защитить любое своё добро.

Острый глаз Джексона заметил впереди дымок костра. Затем до его слуха донеслась какая-то песня. Когда он прислушался, то с удивлением понял, что это была хорошо известная «Сюзанна».

– Так это же «Сюзанна», Уильям, – сказал он. – Значит, в долине кто-то появился. Интересно, кто это – друзья или враги?

– Их трое, – процедил сквозь зубы майор Бэнион. – Один белый и двое индейцев. У них несколько лошадей. Осторожнее, Билл!

Бэнион и Джексон вытащили ружья и с опаской поехали вперёд. Вскоре их самих заметили. Навстречу им вышел высокий мужчина в кожаных штанах и широкой фетровой шляпе, из-под которой ниспадали вниз длинные седые космы. Мужчина опирался на ружьё. Неожиданно он издал громкий крик и, вскочив на свою лошадь, поскакал к ним, потрясая своим ружьём над головой и продолжая всё так же истошно вопить. Джексон опустил ружьё и совершенно позабыл про золотые самородки стоимостью в сто пятьдесят тысяч долларов, которые были навьючены на их мулов. Издав почти такой же громкий крик, он радостно поскакал навстречу мужчине в шляпе.

– Я же говорил тебе, Уильям, что сюда, в Калифорнию, вскоре съедутся абсолютно все наши друзья! – Орал Джексон. – Разве ты не видишь, что это старина Джим Бриджер, собственной персоной? Мы с ним встречались прошлым летом и здорово напились и были совершенно счастливы. А теперь он здесь. Что, чёрт побери, привело его сюда?

Два старых охотника встретились. Бриджер швырнул на землю свою шляпу и ружьё и крепко обнял старого приятеля. Затем он подбежал к Бэниону. Лицо Бриджера расплылось в широкой счастливой улыбке.

– Это ты, мой мальчик! – радостно воскликнул Джим. – Я сразу узнал твоего коня – подобных нет нигде. Благодаря твоему коню я и напал на твой след здесь – люди рассказывали мне, где видели твоего чёрного жеребца, и я шёл за тобой. Но в течение последних двух недель о тебе совсем ничего не было слышно... Ну что ж, наконец-то мы все вместе, ты жив и здоров, а у меня с собой есть пара бутылок того, что они называют в Йерба-Буэна коньяком. Давай, прыгай вниз, сейчас мы хорошо отмстим нашу встречу!

Бэнион и Джексон спешились. Двое сопровождавших Джексона широкоплечих кривоногих индейцев подошли к мулам и с трудом сняли с них тяжёлые тюки. Скакунов отпустили пощипать свежую травку и напиться воды из реки. Бриджер вытащил кусок копчёной оленины, миску бобов, несколько пресных лепёшек, не говоря уж о том, что называлось «коньяком», и расставил всё это на расстеленном прямо на земле одеяле.

– Ну, как тебе это нравится, Джим? – кивнул майор Бэнион в сторону четырёх тяжёлых тюков.

– А что это такое? Что в них?

– Да так, ничего особенного, – улыбнулся майор. – Всего лишь триста-четыреста фунтов золотого песка и самородков. Это не так много, но, думаю, кому-то это может помочь.

Бриджер подскочил к тюкам и разрезал один из них. Запустив в него руку, он воскликнул:

– Это же действительно золото! Лопни мои глаза, если это не так! Настоящее золото!

Выпив и закусив, они начали рассказывать друг другу о событиях последних месяцев.

– Я отправился на юг из Форт-Бойза, взяв с собой этих двух ребят, – Джексон показал на индейцев. – Не бойтесь, они не тронут это золото. Оно ничего не значит для них. Их интересуют только лошади. Мы обзавелись по пути отличными иноходцами. Некоторых мы купили, а некоторых украли. Впрочем, в этих краях никто особенно не следит за этими красавцами. Кстати, мои краснокожие прекрасно знают дорогу на север, – ухмыльнулся Бриджер. – И могут довести любого до Орегона.

Он сделала паузу, затем его глаза блеснули:

– Так значит, Уильям, ты нашёл здесь золото? Так? Выходит, та подсказка, которую сделала тебе девушка, оказалась и вправду хорошей?

– Да, – кивнул Бэнион. – Но только мы едва не лишились его из-за Сэма Вудхалла. Оказывается, он всё время следовал за нами по пятам.

– Я знаю. Его фургоны едва не нагнали вас, когда вы пересекали пустыню Гумбольдта, – кивнул старый охотник. – Он же поехал в Калифорнию сразу вслед за вами. Он причинил вам неприятности, да? Но больше он их уже не причинит? Так обстоят дела, если я правильно понимаю?

Джексон молча похлопал по прикладу своего ружья. Бриджер кивнул в знак того, что всё понял. Он всю жизнь сталкивался с ситуациями, подобными этой. Он вновь кивнул:

– А вы что же, ребята, хотели судить его по закону? Лично я считаю так: убил гремучую змею – и дело с концом. Этого вполне достаточно. Если же вы такие чувствительные и вас так беспокоит ваша репутацию, что ж, её можно подправить потом, в будущем, так, как вы захотите. Ладно, хватит зря тратить время. Дело в том, что у некоторых из моих лошадей репутация не самая хорошая, и они в любом случае не смогут сами вытравить чужое тавро, которое украшает их шкуру. Так что надо двигаться вперёд. – Он усмехнулся: – А Сэм Вудхалл, значит, получил то, чего уже давно заслуживал! Что ж, это в некотором смысле упрощает всё дело.

– Он получил бы по заслугам ещё раньше, когда мы были в районе реки Платт, если бы только Уильям не был таким круглым идиотом, – вмешался Джексон. – Он мог бы сдохнуть там самой естественной смертью, когда его начали засасывать зыбучие пески. Но майор был слишком великодушен к этому ублюдку. Я сказал тогда Уильяму, что Вудхалл всё равно попытается прикончить его самого при первой же возможности. У него это не получилось, но, право же, это не заслуга Уильяма, а вина самого Вудхалла.

– А какая, к чёрту, теперь разница, Билл? – равнодушно проронил Бриджер. – Пусть прошлое останется в прошлом. Это самый лучший способ забыть о нём, тем более, что он всё равно уже мёртв. Мы же все живы и у нас с собой столько золота, сколько не держал в руках никто из живущих на земле. Вдобавок к этому у нас есть две бутылки чудеснейшего напитка, с которым не может сравниться никакой ром, который доставляют с побережья Гудзонова залива. Разве такую жизнь нельзя назвать чудесной?

Он высоко поднял вверх свою кружку, наполненную «коньяком», и громко запел:

 
Жила была старуха, у которой было три сына —
Джошуа, Джеймс и Джон.
Джошуа застрелили, а Джим утонул,
Джон же пропал и не вернулся.
Так пришёл конец всем трём сыновьям этой старухи —
Джошуа, Джеймсу и Джону.
 

Допев, Джим Бриджер повернулся к майору.

– Разве это не смешно, Уильям, что хорошее спиртное всегда позволяет мне вспомнить то, о чём я уже давно позабыл? Вот что сказал мне Кит Карсон в Ларами...

 
И тогда уже, Сюзанна,
Ты не плачь уж обо мне!
Я уезжаю в Калифорнию,
И мой промывочный лоток при мне!
 

– заголосил Билл Джексон. – Не плачь уж обо мне, Сюзанна!

Сжимая в руках кружки со спиртным, они сидели все вместе, окружённые миром, который был по-прежнему диким и молодым. И лишь один из них троих оставался странно молчаливым и почти трезвым. Ему не давала покоя мысль, что в этом мире для него отсутствовала, пожалуй, самая важная вещь.

Глава 44. СВЕТ ВСЕГО МИРА

На ферме Уингейта в долине Ямхилл пшеница была уже собрана в снопы и приготовлена для обмолота. Хозяин приготовил и мешки из оленьих шкур, куда должны были ссыпать обмолоченное зерно, чтобы отвезти его на рынок. Его старый фургон, которым он уже давно не пользовался, стоял на скотном дворе.

Был ясный вечер. Джесси Уингейт и миссис Уингейт сидели на веранде своего дома, глядя на узкую дорожку, которая шла от ворот фермы к их дому. Вдруг они увидели, как к воротам подъехал какой-то всадник. С такого расстояния они не могли разглядеть, кто это был. Всадник спешился и открыл ворота.

– Наверное, это кто-то, кого наш Джед попросил передать новое письмо, – предположила миссис Уингейт. – Что ж, я могу понять, почему он сейчас нам так часто пишет. Он же собирается жениться на самой чудесной в мире девушке! И я очень счастлива за него и за неё. – Миссис Уингейт улыбнулась: – У неё действительно очень сильные ноги. Как и у всех в семье Прайсов...

Она мгновение подумала и добавила:

– А может быть, это привезли письмо для Молли. Она ведь давно не получала никакой весточки ни от Сэма Вудхалла, ни...

– Тихо! Я не хочу слышать этого имени! – оборвал её муж. – Он и так уже принёс нам достаточно горя!

Миссис Уингейт ничего не ответила мужу, глядя, как незнакомый всадник направляется к их дому. Уингейт не смотрел в его сторону. Он был мрачен и слишком глубоко погружен в свои невесёлые мысли.

– Джесси, – сказала миссис Уингейт, – давай всё-таки будем справедливы. Возможно, мы просто не знаем всей правды о Бэнионе. Иди в дом. А я поговорю с этим человеком, кем бы он ни был.

Однако она не стала разговаривать с приехавшим. Бросив ещё один взгляд на приближавшегося всадника, она вдруг поднялась и проследовала вслед за мужем. Проходя мимо комнаты дочери, которая не вышла вместе с ними на веранду, чтобы полюбоваться закатом солнца, она быстро посмотрела на неё. Взгляд миссис Уингейт был полон материнской нежности и сострадания. И в то же время её взгляд был полон мудрого понимания: она чувствовала, что сейчас ей лучше оставить дочь одну и предоставить ей самой решать собственную судьбу.

Молли Уингейт сидела в своей маленькой комнатке и смотрела на далёкие горы, вершины которых в лучах закатного солнца пылали множеством оттенков. Она уже совсем не походила на ту девушку в рваной одежде и стоптанных мокасинах, которая холодным зимним вечером прибыла в Орегон-Сити после тысячемильного путешествия по Дикому Западу. Корабли со всего мира уже давно проторили путь в гавани нового штата, снабжая Орегон разнообразными товарами, и Молли Уингейт была одета по последней моде. Лучи солнца, падая на её высоко взбитые волосы, заставляли их светиться мягким светом. С её кожи сошёл густой загар, покрывший её во время изнурительного путешествия, и теперь она отливала молочной белизной. Она была молчалива и сдержана. Многие даже называли её холодной. Но при этом все признавали, что Молли Уингейт, учительница начальной школы, была прекрасна. Её единодушно считали самой красивой девушкой во всей округе.

Её лицо хранило строгое и отчасти даже печальное выражение. Окружавшие её молодые люди недоумевали, почему она часто выглядит такой печальной. Ведь она была буквально создана для любви.

Молли услышала, как кто-то постучался в дверь дома.

– Войдите! – крикнула она, не поворачивая головы.

Вдруг она увидела, как в её окне мелькнул силуэт лошади, на которой прибыл незнакомый всадник. Выражение лица Молли резко изменилось. Её глаза расширились от удивления. Она услышала шаги. Человек прошёл через гостиную и остановился перед дверью в её комнату. Сердце Молли как будто остановилось, дыхание замерло, а кровь, казалось, вскипела. Она широко открытыми глазами уставилась на дверь. Мгновение спустя дверь распахнулась.

– Молли! – услышала она голос майора Бэниона.

Не в силах справиться с обуревавшими её чувствами, девушка на мгновение прижала руки к лицу. Затем она порывисто бросилась к нему. Её голос звенел от радости:

– Уильям! О Боже!

– Молли!

Они оба на миг замолчали.

– Это невозможно, – прошептала Молли Уингейт. – Неужели это действительно ты?

Уильям стиснул её в своих объятиях. Он нежно погладил её волосы, провёл рукой по щеке, и затем их губы слились в бесконечно нежном поцелуе.

Протянув к Уильяму руку, Молли осторожно погладила его по щеке.

– О, Уильям! Этого не может быть! – вновь прошептала она.

– Нет, может! Это я! И я наконец обрёл своё счастье! И богатство.

– Я целый год думала о тебе, Уильям. – Молли покачала головой: – Что значит твоё богатство по сравнению с этим?

– Ну, разумеется, оно значит гораздо меньше, чем другое обстоятельство, которое не позволяло нам соединиться. А сейчас я должен сказать тебе, что...

– Нет, Уильям, нет! Ничего не говори мне!

– Но я должен это сделать! И ты должна выслушать меня. Я два года ждал этого момента!

– Как долго, Уильям, – прошептала Молли Уингейт. – Ты сделал меня совсем старой.

– Это ты – старая? – Он снова поцеловал её. – Но теперь, дорогая, всё же послушай, что я тебе скажу. Когда я ехал к тебе, то встретил секретаря окружного суда Орегона. Узнав, что я направляюсь в долину Ямхилл, он попросил меня узнать, нет ли здесь некоего Уильяма Бэниона. Оказывается, в окружном суде уже давно разыскивают меня по всему Орегону. Ну, я и сказал ему, кто я такой. И тогда он вручил мне вот это.

– Что это?!

Он вытащил длинный конверт, упакованный в выделанную шкурку выдры, куда поместил его гонец Шардон.

– Неужели это повестка в суд? – воскликнула девушка. – Нет, нет, Уильям, они не смеют судить тебя!

Бэнион улыбнулся:

– Ну что ты, дорогая... Когда секретарь суда узнал, что я и есть Уильям Бэнион, собственной персоной, то он сказал мне: «Я обязан вручить вам письмо Президента Соединённых Штатов Америки, полковник Бэнион. Поскольку письмо было срочным, а вас нигде не было, то судья Лейн вскрыл его и ознакомился с его содержанием. А теперь, когда вы наконец появились в Орегоне, я вручаю его вам». – Бэнион посмотрел на Молли счастливыми смеющимися глазами: – Да, да, дорогая, я теперь официально полковник Уильям Бэнион!

– Это помилование! От имени самого Президента США! Меня официально признали невиновным ни в чём. Это настоящее богатство!

– О, Уильям! Неужели это делает тебя таким счастливым?

– А тебя это разве не делает счастливой?

– Ну конечно, Уильям! Но я всегда знала, что ты ни в чём не виновен. И я знаю, что теперь я последовала бы за тобой хоть на эшафот.

– Даже если бы я был вором?

– Да! Но я никогда не верила в то, что ты – вор. Я просто не могла в это поверить. Никогда, Уильям!

– А ты поверила бы мне, если бы я сказал тебе, что это не так – пусть даже и все вокруг утверждали бы обратное? Поверила бы одному лишь моему слову? Тебе не понадобились бы никакие иные доказательства? Ты готова всегда верить мне? Без всяких доказательств?

– Мне не нужны никакие доказательства. Нет, нет! Не надо мне доказательств! Они мне не нужны! Я хочу любить тебя таким, какой ты есть, и всё. – Она зарделась. – О, как мне страшно, Уильям!

Он положил ей руки на плечи и, глядя ей в глаза, произнёс:

– Моя дорогая девочка! Теперь тебе ничего не надо больше бояться!

Молли положила голову ему на плечо. Закрыв глаза, она прижалась к нему щекой.

– Мне уже не страшно, Уильям, – прошептала она. – Давай не будем больше говорить о делах!

Уильям замолчал, и лишь вновь и вновь страстно и нежно целовал свою возлюбленную.

Теперь можно было разрешить солнцу зайти за горизонт. Но ничто не могло затушить ослепительного сияния вечной любви, которое должно было навсегда остаться с этими двумя влюблёнными.