Текст книги "Подкидыш"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

«Сами знаем, какие мы есть! Чего тянешь, как кота за хвост! Выкладай, что удумал?» – молча торопила человека.

– Конечно, вам нелегко. Нужен не просто мужчина, а хозяин в доме. Я взвешенно все обдумал. Лично с вами, как с человеком, женщиной, ладить легко. Но вот немаловажная проблема стоит препятствием. Из меня никогда не получится хозяин. Я многого не знаю и не умею. А без этого не имею права предлагаться в мужья, – вздохнул Александр.

– Не умеете или не хотите? – уточнила Стешка, глянув в глаза человеку.

– Хочу, но не умею…

– И это не самое главное. Научиться можно всему, было бы желание. Но и его мало. Все зависит от вашего отношенья ко мне и семье. Если мы вас устраиваем, есть смысл продолжать разговор. Ну а коли не подходим, расстанемся.

– А вдруг окажусь плохим учеником?

– Это не разговор! Неуверенным в себе бывает лишь не определившийся для себя человек. Если вам нужно еще время, живите! Вас никто не торопит.

– Спасибо, Стеша! Мне неловко было самому о том просить. Я очень признателен вам за понимание.

Варвара далеко не все поняла. Осерчала лишь, узнав, что предложение Стешке художник делать не спешит.

«У, лешак болотный! Еще и корячится, как говно на ветке. Тож мне – жених! Каб не Стешка, пороги наши не топтал. Ишь, окаянный! Вот съезжу в райцентр еще! А надо будет, из области мужука по объявленью стребую! Ничего! Сыщем! Еще какого отхватим! Не косые, не горбатые! Не старые! В самой поре!» – пошла от стола, поджав губы обидчиво. И только вытерла уголком платка слезу – в дверь постучали.

Почтальонка, ступив через порог, засыпала извинениями. Мол, пенсии разносила последнюю неделю. Недосуг было сюда прийти. Вот так-то и получилось, что скопились три письма…

Варвара вырвала их. Сразу видно – заждалась. И, выпроводив почтальонку, сунула письма Стешке:

– Читай! Сдается, что тут твоя судьба! – Глянула на Александра победно. Тот вышел из-за стола, скрылся в своей комнате за занавеской. Притаился.

Стешка вскрыла конверт. Читала вслух:

– «Здравствуйте! Обращаюсь к вам по объяв– ленью в газете. Понимаю, что уже есть варианты и, возможно, вы на что-то решились. Но все ж рискну, ведь причина моего опоздания уважительна. Я лишь три дня назад освободился из зоны и стал свободным человеком. Думаю, вас это не испугает. Получил срок по собственной глупости, за доверчивость. Теперь такое наказуемо. Получил урок на будущее. Ну а теперь об остальном: мне скоро исполнится тридцать два года. Официально – не был женат и детей нет. Профессий много. Умею сапожничать, плотничать. Разбираюсь в технике – ремонтировал телевизоры. Даже коммерцией занимался. Но торговать не люблю. Деревенскую жизнь знаю, когда-то в детстве жил у бабки, гонял лошадей в ночное. Думаю, сумею и с остальным справиться. Уверен, что понравлюсь вам. Я – простой человек! И воспринимаю жизнь такою, какая она есть! Бесхитростная, как деревенька. Если вы согласны, дайте телеграмму мне. Я приеду! Иван…»

– Вот это человек! – причмокнула Варвара губами громко. И велела: – Отпиши ему! Нехай едет! – глянула на занавеску, отделившую Александра, искоса.

– Да подожди ты! Другие письма давай читать! – напомнила Стешка.

«Наверное, ты и есть та лапушка, какую я всю жизнь ищу! Я так люблю деревенских баб! Они, как зимние яблоки, со временем лишь вкусней становятся. Я – клевый хахаль. И возраст не испортил. Не лысый, не горбатый. Не косой! И не беззубый! Все мужское – безотказно. Думаю, в обиде не будешь!» – покраснела Стешка, не зная, читать ли дальше.

– Тьфу! Черт срамной! – сплюнула Варвара. И, шельмовато глянув на Стешку, попросила читать дальше.

– Раньше у меня было много женщин. Но теперь решил остепениться и стать семейным человеком, грея по ночам одну – какая станет моей. Ты не сомневайся, я с тобой сживусь. Во всех отношеньях. Потому что считаю себя – полноценным мужиком. А такие теперь – редкость. Так что не медли. Черкни, что хочешь скорее познать меня, – и я примчусь. Андрей…»

– Во, кобель шелудивый! – рассмеялась Варвара и отодвинула письмо подальше от Стешки, чтоб не попадалось на глаза.

«А вот и я! Тот, кого вы ищете! Не удивляйтесь самоуверенности. Это не бахвальство! Сама истина! Я прошел Афганистан и выжил! Возможно, для встречи с вами. Устал от войн, перебесился. Хочу тишины и покоя! Хочу вылечить душу. Тело – в целости! Хорошо, что у вас есть дети! Я так рад этому! Они станут стимулом жизни и для меня. Вы спросите, что умею? Я – солдат. А значит, всесмогу, лишь бы понял, что нужен вам. Позвоните! Сергей…»

– Ему отпиши! Во, это – мужик! Про детву не запамятовал! Единый из всех, – похвалила Варвара.

– Не спеши, мам! За двумя зайцами погонишься, с пустыми руками останешься, – остановила Стешка, кивнув в сторону маленькой комнаты.

Оттуда ни звука не доносилось. Варвара приоткрыла чуть-чуть. И в щелку увидела спящего Александра. Тот похрапывал во сне и не слушал содержание писем.

Бабы переглянулись, сраженные равнодушием или уверенностью человека, не проявившего любопытства.

Александр вышел на кухню часа через два. Он не поинтересовался письмами. Но, увидев, что Стешка рубит дрова во дворе, вышел тут же.

– Дайте и мне. поучиться! – взял топор из рук женщины.

Стешка поначалу смеялась над неловкостью и неуменьем человека. Показывала, объясняла. Александр брался вновь. Но чурки из-под топора разлетались во все стороны либо топорище застревало в сучках намертво.

– С другой стороны рубите. Сильнее удар. Взмах порезче. Полено надежней ставьте. Так! Ну! Еще! – еле успела увернуться от отскочившей чурки. – Дайте я сама!

– Нет! Мужчина я иль нет?

– Не знаю! – рассмеялась звонко.

– Ах так! Ну, ладно! Придется доказать, —

раскроил полено. И сказал тихо, чтоб не услышали девчонки, игравшиеся в снежки: – Кажется, сено с чердака сбросить надо. Для кобылы и коров. Пошли! – Подсадил на лестницу и сам полез следом.

Стешка все воспринимала в шутку. И тут не поверила, что осторожный, осмотрительный Александр может быть совсем иным…

– Стефания моя, голубушка! Солнышко лесное! Как же я жил без тебя? Хватит нам в подростков играть да вприглядку жить! Уж смирись с таким, какой я есть. Может, не совсем удачный, зато твой, ваш. Не отнимай только у меня мои крылья, мою кисть! Всему другому научусь! Пусть не сразу Но справлюсь.

– Ты самый лучший! Это не беда, что покуда не все клеится. Получится! У тебя картины добрые и сердце чистое, – несла любовную чепуху, подчинившись власти Александра. Она устала быть в семье за хозяина и с удовольствием уступила свои права…

Варвара поняла все без слов, едва Стешка с Александром вошли в избу… Спрятала довольную улыбку в уголок платка. И, позвав девчонок со двора, стала накрывать на стол, прибрав с него жениховские письма. Но не выбросила, спрятала на всякий случай в старый комод под тряпье, куда кроме нее никто не заглядывал.

Прошли две недели, когда Александр сказал, что ему нужно съездить в город, предложить свои новые картины на выставку-распродажу, утрясти все свои дела и вернуться обратно, недели через две.

Стешка мигом сникла. Едва стала привыкать к человеку, он уезжает от нее.

«Ну, почему такая невезучая судьба?» – сдавило горло болью.

– Стеша, я постараюсь уложиться в неделю. Ты, когда захочешь, позвони мне. У тебя есть мой номер телефона. Я скажу, как продвинулись мои дела и когда вернусь.

И вскоре ушел с чемоданом картин, зарисовок, набросков.

В доме снова стало скучно.

– Почему от нас все дядьки уходят? – спросила Ленка Любку во дворе.

– А потому, что мы маленькие, а мамка с бабкой – старенькие! – ответила та, подумав.

– А почему они не стали нашими папками насовсем? – не отставала Ленка.

– Потому, что нас много. И одному со всеми – трудно. Но вот художник обещался вернуться. Я сама слышала…

– Сбрехал. Как и дядя Миколай.

– А дядь Саша приедет! Он понарошке сказал, что надолго. Обещался Новый год с нами отмечать! – говорила Любка.

– Бабка с мамкой шептались на кухне, я слышала, что, если дядь Саша не приедет, они другого дядьку позовут. Совсем нового! Другого!

– Значит, опять пироги печь станут. Без них взрослые не умеют говорить. Зато, когда я вырасту, найду себе дядьку, заставлю его пироги делать! А то так нечестно. Тетки только пекут, а дядьки все едят.

– А зачем тебе дядька? Вон наши – плачут от них. А они все уходят…

– Бабка говорит, что мужик от кобеля только тем и отличается, что на цепи не сидит. Вот тогда бы не убегли! – смотрели девчонки на пустующую дорогу, ведущую из деревни к их дому.

На ней никого. Только снег и холод. Варвара видит, как беспокоится Стешка. То во двор, то в окно выглянет. От каждого шороха вздрагивает. И, хотя молчит, переживает все время.

– Да будет тебе, Стешка! Коль суждено, воротится! А нет, калачом не заманишь. Не прыгай от вороньего крика. И не звони ему. Коль нужна – придет. Не висни на шею засранцу! Руби дерево по себе! Нам простецкий мужик нужен, а не этот, у кого руки, как подушки, – мягкие. Ну, что он умел ими делать? Картинки малевал! Что с них проку? Ими не прокормиться! Станешь тянуть хомут за всех. И его содержать на своей шее. А разве тебе без него забот мало? Закинь об нем думать, – уговаривала Варвара Стешку и старалась загрузить работой так, чтобы и вспомнить о художнике было некогда.

Шли дни. Вот уж и две недели минули. А от Александра ни звука.

Стешка все глаза на дорогу проглядела. На ней – никого. Позвонить бы. Да мать не пускает. Ругается, совестит, упрекает, мол, гордости не стало. А ей хоть вой. Хочется узнать, ждать его иль нет? Ну, хотя бы обругать, чтоб потом, выревевшись в подушку, навсегда приказать себе – молчи, забудь навсегда этот козлиный мужичий род! Нет средь них людей! Одни гады! Но Варвару не проведешь.

– Не моги ему кланяться! Тебе же опосля худо станет. Попреками изведет, что его, культурного, из города выдернула и в говно воткнула. Что он из-за тебя сладкую жизнь потерял. Променял на нашу невезуху. Опробуй заставь его помочь! Не докличешься. А ить не все молодой будешь. Нынче про то мозгуй. Не звони. Пусть он соскучится и придет. Тогда ты и впрямь жена. Коли уронишь себя теперь, до стари в полюбовницах останешься, – увещевала Стешку.

Та соглашалась, пока не наступала ночь. А потом ревела втихомолку от обиды на всех разом.

До Нового года оставалась последняя неделя. Бабы, как всегда, заранее готовились к нему, к предстоящему Рождеству Христову. Побелили все комнаты, вымыли окна. Отскоблили полы. Перемыли все чугуны, перестирали все. Стали готовиться к праздничному столу.

– А елка у нас будет? – спросила Ленка Стешку.

И та руками всплеснула:

– Верно! Как же без нее? Ведь Новый год! Он с детства помнится. Прежде всего – нарядной елкой. Ее мне приносил отец…

«А моим только я! И никогда у них не было Деда Мороза, только мы – две снегурочки, старые дурочки», – подумала невесело. И, предупредив Варвару, с утра ушла в лес, заткнув топор за пояс.

Снег скрипел под ногами. Оседал. Стешка проваливалась по колени, по пояс. Вылезала и снова шла, высматривая елку на праздник детям. Вот одна приглянулась. Пушистая, небольшая. Полезла к ней. И провалилась почти по пояс. Подтянуться, да и вылезти. Но за что ухватишься, кругом сугробы, как злые соседи, – рук не протянут, не помогут. Лишь высмеют.

Стешка барахталась с полчаса. Замерзла, выбилась из сил. И заплакала горько, как ребенок. От всего разом. Сначала тихо, потом и в голос. Дома сдерживалась. Стыдилась дочек, матери. А тут никто не увидит, не осудит. Сколько она ревела? Сама не знала. Как вдруг услышала строгий голос:

Чего воешь?

Стешка увидела лесника. Седой, крепкий старик смотрел на нее с укором:

– Понятно, за елкой пожаловала! Сама чуть не загинула! Так-то вот, бабонька. Опрежь чем в лес идти, со мной стоило поговорить. А не по-бандитски сюда влезать. Ну, давай руку! – выдернул Стешку из сугроба.

Уже в избе лесника, отогревшись чаем, разговорилась с лесником и его женой, приветливой, доброй старушкой:

– Так ты дочка Василия, стало быть? Его мы знаем. И Варвару. Бывали у вас. Ты тогда училась.

Стешка рассказала лесникам о себе, своей невезучей судьбе, об Александре.

– Нешто впрямь считаешь себя невезучей? – удивился лесник и продолжил: – Невезенье – это хворь, старость, другие несчастья. Ты же, слава Богу, здоровая, молодая! Семью, дом, хозяйство имеешь. А мужик сыщется, когда Бог даст. Не спеши. Не торопи время. Всему свой час!

– Не всяк мужик – подарок! Иной с рожи пригожий, зато внутрях – труха заместо души. Может, подвезло, что он не возвернулся! Чтоб лишних бед не стряслось, Господь уберег! – успокаивала бабка.

– Воротится он к ней. Не мели пустое! – осерчал старик. И увидев, что Стешка окончательно пришла в себя, сказал: – Елку я тебе сам вырубил. На дворе дожидается. Коли нынче воротиться хочешь, торопись, скоро смеркаться будет. Единое проскажу тебе, Стешка, отец твой был хорошим человеком. Я его много годов знал. Он нигде не опаскудился. И ты не срамись. Лицо и имя береги. Они – на всю судьбу единые. И гордость свою не роняй нигде. Бога бойся. У него себе судьбу проси, а не через газету! – сдвинул брови.

Стешка всю дорогу обдумывала эти слова лесника. И решила для себя:

– Будь что будет. Но объявленье в газету больше давать не стану. Не надо срамиться. Коль не вернулся Александр, значит, так надо. Не стоит ему звонить. Не надо звать помощников. Сами станем жить. Не позорясь, – роняла баба слезы на колючий снег.

Во двор она вошла, когда совсем стемнело. Увидела мать и девчонок, прильнувших к окну. Они ждали ее. У Варвары слезы ручьями. Спешно отмахнула их ладонями. Увидела дочь и ожила.

– Мамка! Больше нам не надо елку. Без нее обойдемся. Мы все исплакались, боялись за тебя! – повисли на шее дочки.

– Теперь уж чего бояться? Принесла! Завтра наряжать станем. Сегодня я устала.

– Нынче пироги будем печь! Тесто уже готово. Начинку тоже положила по мискам. Вот духовка прогреется и начнем. А ты покуда поешь, – предложила Варвара.

Стешка рассказывала ей о встрече с лесниками. Боялась что-нибудь упустить. И вдруг заметила, как мать улыбается:

– Это ты Савелия встретила. Знаю я его уже давно. Много лет минуло с той поры. Он еще молодым был тогда. Да и мне – не больше шестнадцати. Заслал он к моим родителям сватов. Порешил меня в жены взять. Не сбрешу, ладный с себя, всегда тверезый. И руки при месте. Но сердце к нему не лежало. Спросил тятька, пойду ли за Савелия. Я отказалась. Ответила, что не мил. Так-то и ушли они. А через год за твоего отца вышла. Женился и Савелий. Много лет прошло. И встретились мы с им в тайге. Я дрова готовила для дому. Он подошел. Сам все справил. А перед тем, как мне уехать, сказал: «Сколько годов минуло, а я тебя и теперь во снах вижу. Прежней, молодой, как тогда. И все зовешь меня. Встану со сна, не то что перед старухой, перед своей седой бородой совестно. Но что тут смогу? Ни годы, ни седина не стерли память. И сердце все еще любит тебя. И с разумом в разладе…»

– Мне жаль его стало. Ведь мы стариками сделались, а в сердце – молодая память живет. Сама по себе. И не дает забыть ничего, – вздохнула Варвара тяжко.

– А ты жалела когда-нибудь, что вышла за отца?

– Ох, Стешка, не об том! Судьбу нашу корявую, случалось, кляла! Измотала она нас, измучила. Просветов не было. Какие бывали, не поспевали продохнуть. А на Васю я не забижалась. Не за что. Не столько он жил, сколько маялся, – раскатывала Варвара тесто.

– А вот я, дура, тебя не послушалась. Как жалела о том. Прости ты меня, глупую! Если б можно вернуть назад время, – запоздало посетовала Стешка.

– Об чем теперь печаль? Мужик был никчемный! А и хрен с ним! Зато у тебя дети имеются. У него ничегошеньки нет! Думаешь, в радость одному? Нет, Стешка! Лихие минуты завсегда приходят не спросясь. Даже в радости. Кто его поддержит да поможет? Кто успокоит? Некому! Вот то-то и оно! Жизнь с него за все спросит. И за детей, каких кинул. За невольное сиротство и слезы, за твою изломанную судьбу! – уложила пирог на противень, сунула в печь, вернулась к столу.

Стешка заканчивала плетенку на последнем пироге.

– Знаешь, когда я на дойке в колхозе работала, был там скотник. Михаилом звали. Шубутной мужик. Не то коров, всех доярок перещупал поганец, в сене поизвалял. Ко мне не приставал. Держался человеком и помогал. Когда его спросили, почему Варьку не мнешь, аж зашелся от злости. Да и ответил: «В Варьке сучьих кровей нет. Она про мужиков не думает. Она баба! Не чета другим. Возле ней кобели не крутятся. А другие что? Не я, так иные промнут. Зачем добру пропадать. Вот и тискаю, покуда прыть не погасла…» Выходит, даже он, окаянный, свое чутье имел. И брал лишь доступных. Иных не трогал. Знал, по зубам получит, – рассмеялась Варвара.

Ленка с Любкой разбирали елочные игрушки. Вытаскивали их из ящиков, аккуратно раскладывали на полу.

– А я эти бусы стеклянные надену на себя и стану под елкой, позову Деда Мороза и попрошу у него чего-то! – высунулась Ленка из комнаты.

– Что попросишь? Конфет мешок? – рассмеялась Стешка.

– Нет! Я не конфетов, папку попрошу подарить всем нам! Только насовсем! Чтобы не убег больше.

Стешка вздрогнула. Виновато посмотрела на Варвару. В глазах слезы сверкнули. Больно было услышать такое. Растерялась, не знала, что ответить дочке.

Но тут Любка вынырнула из зала:

– Ты чего, дурочка? Видишь, наши пироги пекут. Значит, какой-нибудь дядька придет. Они на запах пирогов лезут. Чего ты будешь просить у Мороза тех, кто сам припрется. Лучше давай попросим мешок гостинцев. Большой-пребольшой, чтоб до следующего года хватило!

– Не хочу гостинцев, хочу папку! – заныла Ленка.

– На что он тебе? – удивилась Варвара.

– Если бы папка был, он сам елку принес бы! И мамка не помирала б в лесе одна, а мы не выли б со страха…

– Не плачь, Ленка! Все обошлось. А папку как Бог даст. Не реви! Лучше глянь, какие красивые пироги получились у бабули. Как из сказки! А вкусные! Хочешь попробовать? – отвлекала дочь.

– Хочу! – вытерла глаза девчонка.

– Тогда давай со стола уберем и сядем чай с пирогом пить все вместе. Ты какой пирог хочешь? С мясом или с вареньем?

– Я с клубникой хочу!

– А я – с грибами! – взвизгнула Любка.

– Два пирога сразу не одолеем. Надо один, чтоб съесть его. Вы подумайте, а мы чай приготовим.

Девчонки долго шушукались в зале. Спорили. Потом перешли на тихий шепот. И вышли к столу, взявшись за руки.

Варвара уже поставила чашки с чаем.

– Клубничный пирог хотим! – сказали девчонки в один голос.

И едва Стешка разрезала пирог, Ленка, повернувшись к окну, сказала в ночь:

– Дед Мороз – красный нос! Приходи в мою избу на наши пироги, оботри свои снежные ноги! Не неси гостинцев, приведи с собою принцев. Всем по одному, каждый на виду!

Все сели на свои места.

– Кто вас этому научил? – удивилась Стешка.

– Бабуля. Она нам такую сказку рассказывала, что так красавицы-девицы себе женихов просили. И Дед Мороз им дарил принцев всегда! А почему я попросила, а Мороз не слышит?

– Надо знать время, в какое просить! – покраснела Варвара, глянув на дочь.

– А в какое время? – пристала Любка.

– Завтра! Перед самым Новым годом.

– И принцы придут? – радостно взвизгнула Любка.

– Конешно придут! Стоит захотеть.

Любка громко повторила Ленкину просьбу. И… О, чудо! За окном послышались чьи-то шаги. Они вошлина крыльцо.

– Небось бандюги! Кто ж еще по ночам ходит? Не открывай! Дай гляну, кого черти принесли? – осторожно отодвинула занавеску. И кивнула Стешке: – Иди! Отворяй! Твой принц приперся!

– А наши где?! – подскочили девчонки, с любопытством уставясь в окно.

– Стешка! Это я! Ты ждала? Прости, что так задержался. Я расскажу. Не моя вина! Прости! – целовал Александр горячие щеки, губы.

– Пошли в дом!

– Погоди! Я попросил подвезти меня. Там – за воротами, чемоданы. Я сейчас.

– Где его черти носили? Иль опять жениться и разойтись поспел? – бурчала Варвара, но, увидев, сколько толстобоких сумок и чемоданов занес человек в дом, осеклась, умолкла.

– Знаешь, мне никогда так не везло, как с картинами, какие я здесь нарисовал. Все разошлись тут же. Особо «Бабья осень» понравилась всем. Да и «Билет в детство». Короче, ни одной не осталось! – разгружал человек чемоданы, сумки.

– Вот, Варвара, это вам! – достал пуховый платок.

– А это вам! – открыл сумку, полную конфет, жвачек, шоколадок. И отдал девчонкам в полное распоряжение.

– Это все нам сожрать можно? – удивилась Ленка и добавила: – Мы просили по принцу каждой. А он получился один на всех…

Варвара строго глянула на внучку. Та осеклась на полуслове. Но о конфетах не забыла. И вскоре девчонки уединились. Им неинтересно было слушать разговоры взрослых.

– А это тебе, Стеша! – отодвинул тяжелую сумку – Мамаша, все остальное– продукты! Распорядитесь ими. Я тут кое-что к празднику подкупил.

Сел у стола. И, глянув на цветущую Стешку, сказал:

– Разговор у меня есть. К тебе и матери. Наверное, тяжелый. Может, ты не поймешь меня и обидишься. Но я именно из-за Сережки задержался.

– А кто это? – насторожилась Варвара.

– Это сын бывшей жены.

– Ну, какое тебе до него дело?

– Официально я не имею к нему никакого отношения. Но есть другие измерения… От них не уйти. Восемь лет не просто из памяти выбросить…

– Ты помирился с нею?

– Нет! Она, кстати, вышла замуж. Речь не о ней. Сережка ушел от нее. Насовсем из дома. Не захотел жить с отчимом. Меня за родного воспринимал. Подался в бомжи. Короче, стал бродягой. Я его несколько дней искал.

– Зачем? – удивилась Варвара.

– Матери хотел вернуть. Домой.

– Она чего ж сама того не справила?

– Он не стал бы ее слушать. И говорить с нею не согласился бы никогда.

– Ты его нашел? – перебила Стешка.

– Разыскал кое-как. К матери вернуться отказался наотрез. Сказал, что лучше будет жить бродягой. Но не с отчимом, – отвернулся к окну человек.

– Что ж, новый отчим душу обронил? Почему сам не сыскал мальчонку? – встряла Варвара.

– Ему Сережка не нужен. Он не любит детей. Скупой, расчетливый человек. Он главным бухгалтером всю жизнь работает. Финансист! Сухарь и скупердяй! Он так и заявил, что женился на женщине. А забота о ее сыне не входила в его планы. Она постепенно свыклась с отсутствием Сережки. Теперь даже рада, что тот покинул семью. Меньше стало забот.

– Ну, а ты как узнал?

– Соседи рассказали, что Сергей искал меня. Я позвонил. Узнал, что случилось.

– Сергея нашел?

– Уж лучше не спрашивай. От прежнего в нем почти ничего не осталось. Обовшивел. Грязный оборвыш. Я еле узнал его. Одни глаза. Увидел меня, на колени упал. Просил взять его к себе. Да куда? – отвел взгляд от женщин.

Варвара задумчиво смотрела на Стешку. Та в пол уставилась. Думает.

– Понимаешь, Стеш, если о нем забыть, скатится мальчонка совсем. Я и сам не знаю, что делать? Ведь и мне он не родной. Но… Это по крови. А вот морально чувствую себя перед ним в долгу. Если брошу, судьба не простит за него…

– Этого матери бояться надо, – вставила Варвара.

– Понимаешь, у себя, в городе передо мной вопрос встал: вы или он? С кем мне остаться? Там я в долгу перед совестью. Сюда – сердце потянуло.

– А сколько лет Сережке? – спросила Стешка.

– Двенадцатый. Но по своему развитию много старше своих лет. Хотя смотрится мальчонкой, совсем ребенком.

– Хм! А что мы так задумались? Нас пятеро. Неужели шестому места не хватит! Пусть с нами живет. Согласится, как думаешь? Конечно, не город! Как ты, мам? – повернулась Стешка к Варваре.

– Взрослые сживаются. А уж дите подавно. Если он сердце не поморозил середь чужих, надо скорей его домой забирать. Одно вот испросить хочу! А мамаша его как к этому? Не примчит со скандалом? Не заявит властям, что мы ее сына украли?

– Нет! Уж если я его возьму, то она даст отказное письмо. Где официально откажется от своих нрав на Сергея.

– Тогда вези! – предложила Стешка, взглядом спросив согласия матери. Та молча кивнула головой.

– Тогда я утром за ним поеду. В один день все улажу. И тут же вернусь! – оживился Александр

Всю ночь они шептались со Стешкой, строили планы на будущее.

– Я думаю, мне не стоит продавать квартиру в городе. Дети подрастут. А вдруг кто-нибудь захочет получить образование. Не будет иметь проблем с жильем. И самому иногда понадобится. На выставку-распродажу, на ярмарку приехать или распределить картины по магазинам. Опять же надо взять деньги из реализации. А дети – с нами. Ты не бойся Сережки. Он умный парнишка. Я ему рассказывал о вас.

– И как он?

– Я вкратце все обрисовал. Он видел ваши портреты на картинах. Больше всех ему понравилась, даже удивишься, Варвара… А еще – Любаш– ка. Он всегда хотел сестренку иметь. А тут – сразу двое.

– К матери его не потянет?

– Нет! Я кое-что не стал рассказывать на кухне. Не стоило. Тем более, что мать Сергея – человек чужой. Даже сыну. Случилось поначалу, когда ушел из дома, заболел мальчишка. Простыл с непривычки в подвале. Бомжи сжалились. Принесли его к матери. Мол, возьми, умирает пацан. Не выдержал. Она всех прогнала. И Сергея не взяла. Мол, его не гнали. А если ушел – думал, что делал. Отказался от меня, променял на шпану, пусть не вспоминает и не возвращается.

«Он умирает!» – напомнили бомжи.

«А я его давно оплакала, когда ушел. И не ждала. Покойники не оживают».

– Бомжи – всего-навсего бродяги. А и те дрогнули, удивились. Выходили мальчишку, когда поправился, рассказали все. Вот тогда он дал себе слово никогда с нею не видеться. Честно говоря, я опасался, чтобы не озлобился на всех женщин. Чтобы эта злоба не переросла в ненависть. Такое было бы несправедливо по отношению к другим…

– А он согласен к нам?

– Я не предлагал ему ничего! Сама понимаешь, как посмел бы говорить, не зная вашего мненья?

– Мне кажется, все будет хорошо! —

успокоила

Стешка Александра, а утром, чуть свет, он покинул дом налегке.

– А где наш Дед Мороз? – выскочила Любка из постели, едва проснувшись.

– За принцем поехал, – ответила бабка, усмехаясь краешком губ.

– Всамделишним?

– Ну да! Для тебя и Ленки! Скоро привезет.

– Ты правду говоришь? А как звать его?

– Принца? Сережкой!

– Во! Здорово! Выходит, Дед Мороз и впрямь нас под окнами слушает! Я вчера с Ленкой спорилась. Она не поверила! А я говорила, что будут у нас с ней свои принцы! А этот откуда возьмется? Из какой сказки?

– Он сам все расскажет. Погоди. Недолго ждать осталось. Завтра ждем. К вечеру, – пообещала Варвара.

Девчонки эту новость обсуждали шепотом, наряжая елку.

Варвара со Стешко йготовили холодец, винегрет, пельмени. Шипели на сковородке котлеты. Женщины решили этот праздник отметить хорошо.

– Мам! Мы елку вырядили! – вышла Ленка и спросила: – А я в чем принца встречу? Вот в этом платье? Оно уже облезлое. Меня в нем не полюбит никто! – сложила губы в капризный бантик.

– Золушку в тряпье полюбили! – заметила Варвара.

– Ага! В хрустальных туфельках! Сама говорила! Я в таком и во двор не выйду! Бандиты прибегут, с туфлями меня унесут. А Золушка даже на бал не побоялась в них прийти! Я не прошу ее туфлей. Но что-нибудь покрасивее дай.

– Ленка! Я же не волшебница! – отозвалась мать.

– Ага! Мы с Любкой выпросили тебе принца у Деда Мороза! А мне ты не хочешь помочь? – обиделась девчонка

– Будет тебе обнова. Не реви! – пообещала Стешка заняться нарядом, когда освободится.

– А сейчас подметите в сарае, во дворе. Снег с дорожки уберите. Крыльцо к приходу Деда Мороза приготовьте.

– Он придет? – зажглись глазенки Ленки.

– То как же? Он во все дома заглядывает, особо в те, где его ждут! – сказала бабка.

– Враки все. Нет Морозов! Это просто дядьки бороды привязывают и просят на пожрать. Так все деревенские говорят.

– Потому к ним Дед Мороз не приходит, что детва только глупое да пьяное слушает.

В этот день в доме заснули почти под утро. Ленка с Любкой, замирая от счастья, не могли насмотреться на свои наряды. Пусть не новые. Зато к ним пришиты красивые кружева. И платья впрямь стали, как новые.

Варвара напекла хлеба, булок, пирожков и ватрушек – на все праздники. Уже с учетом Александра и Сергея.

«Что ни говори, мужики в доме появятся. Какое-никакое подсобленье нам выйдет. Лишь бы прижились они у нас. Только бы им понравилось. А уж я расстараюсь, пока жива. Пусть не мне, хоть бы Стешке повезло, – вздохнула баба. И в первый раз вспомнила не мужа, а Николая: – Где он, бедолага, нынче мыкается? И чего это ему у нас не полюбилось? Исчез и глаз не кажет. Хоть бы прописал, как и где пристроился? Иль вовсе памяти не стало? Иль адрес забыл?»

Весь день до самого вечера прошел в заботах. Женщины побелили печь, помыли полы на кухне. Девчонки, слепив громадного снеговика у калитки, пошли в баню вместе с бабкой. Стешка собралась доить коров и, выглянув в окно, выронила подойник. К дому спешил Александр, ведя за руку худющего мальчонку. Тот устал. Едва передвигал ноги. Но, увидев снеговика у калитки, рассмеялся. Поздоровался с ним. Понял, поверил, что здесь его ждут.

– Здравствуйте! – неуверенно шагнул через порог следом за Александром.

– Здравствуй! – глянула в измученные, усталые глаза мальчонки.

– Раздевайтесь. Поешьте и в баню! Нынче все горести смыть надо! Чтоб в Новом году их не было! Хорошо? – притянула к себе головенку Сергея, поцеловала в макушку: – Держись принцем, тебя тут сразу две Золушки ждут! – рассмеялась весело.

Сергей робко сел к столу.

– Ешь, – подвинула ему борщ Стешка. Мальчишка вопросительно глянул на Александра. Можно ли?

– Давай, ешь, – отвернулся, вышел из-за стола. Сережка ел взахлеб, с жадностью.

– Поесть было некогда. Торопились. Но все успели! Я тебе потом расскажу. А пока прочти вот это. И не затеряй. Это очень нужная бумажка. В будущем может пригодиться, и не только Сергею.

«Отказное заявление», – увидела Стешка бумагу с подписями и печатями.

Она пробежала глазами первые строки. Но когда остались две последние, не выдержала, села на стул, горло перехватило: «…обязуюсь никогда не искать, не интересоваться, не искать общения, не требовать помощи, не возвращать к себе. Я отказываюсь от него навсегда…»

– Тихо, – прижал палец к губам Александр. И добавил шепотом: – Потом расскажу все.

Сережка хотел поесть еще. Но Александр остановил, сказав, что иначе тяжело будет в бане. Мальчишка послушно положил ложку. Но никак не мог оторвать взгляд от котлет.

– После бани… – услышал снова. А тут в дом влетели распаренные, раскрасневшиеся девчонки. Увидев Сергея, застеснялись. Приумолкли. Но едва познакомились, сразу потащили к елке.

– Сначала в баню! – настоял Александр и увел с собой мальчишку.

Стешка, подоив коров, помогла матери накрыть на стол, а девчонки никак не могли поделить Сережку. Кому сегодня сидеть за столом рядом с ним.

– Я сяду! Я старшая! – настаивала Любка громко.