Текст книги "Подкидыш"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Ты не только мать, а и бабка. Уже не для себя и о себе, ради внуков жить должна. Пусть не материально, морально помоги укрепиться в жизни. Не все решает кусок хлеба. Пересиль себя, заставь о жизни думать…

– Легко сказать! Когда я к ним прихожу и вижу, в чем одеты, сердце кровью обливается. Ни теплых курток, ни пальто. И я ничем не могу помочь! Ночами не сплю. Но что толку? Нет у моих внуков поддержки. Никто им не поможет. Мы все беспомощны! Даже самих себя нет сил прокормить! – заплакала, уронив седую голову на стол – маленькая, старая, слабая. – Прости меня!

Прости за все! За то, что не признала могильщиком, за насмешки и горе, какое доставила. Я все испытала на себе. Мне много раз было больно. Судьба вернула сторицей за тебя! Прости, Коля! Если ты простишь, я скоро уйду! Я так устала от всего!

– Ну, не глупи! Не стоит убиваться! Все наладится! Зима не длится бесконечно. И наступает оттепель. Мы обязательно доживем до нее! – решил сходить в магазин за вином и хоть как-то успокоить Арпик.

– Я скоро вернусь. Возьму бутылку вина нам с тобой. А ты успокойся. Приведи себя в порядок! И не вешай нос! Держись женщиной, а не мокрицей! У вашего брата нет возраста. И ты – не старуха! У тебя сейчас самая лучшая пора – бабье лето! В эти годы бабы еще такого дрозда дают, только держись! Ну! Вытри сопли, слюни и прочее! Покажись, какой была! Чтоб к моему приходу вся обсохла! – подморгнул ей озорно и вышел. в двери.

Арпик торопливо накрывала на стол. Своего, кроме хлеба и полдесятка яиц, ничего не было. Взялась за то, что привез Николай.

А Калягин, войдя в магазин, остановился у прилавка. Разглядывал, что есть в продаже и почем? И вдруг почувствовал, как на его плечо легла тяжелая рука и знакомый голос рявкнул в макушку:

– Миколка! Падла! Выбей мне шары! Живой, мудил о!

В секунду оглянувшись, увидел бывшего бугра барака – Макарыча. Тот совсем не изменился. Все такой же громадный и лохматый.

Калягин никак не ожидал подобной встречи.

– Ты где приморился? Где канаешь? – засыпал вопросами Макарыч.

Николай едва успевал отвечать.

– В поселке своем. В Сероглазке. Да только ему до поселка, как мне до пахана. Короче – деревня! И я в ней. Как мерин в бане! Подзаработать хотел в тайге – с мужиками, но не клюнуло. Прогорели! Теперь сам не знаю, куда податься! – признался честно.

– А чего знать? Давай со мной! Не прокиснешь и не пропадешь. У меня своя контора! Перевозками промышляем! Грузы возим всякие! И в вагранку и по России. Короче! Всюду, где башляют! Без дела не сидим! И копейки не считаем! В карманах пусто не бывает!

– Я не шоферю! Сам знаешь! Что у тебя делать буду? – не понял Николай.

– Водилы есть! Их у меня хоть сракой хавай! А вот грузчиков, экспедиторов – всегда в обрез. Я про путевых. Дерьма – полно. Но кому оно нужно? Пьют, воруют. Я их тызжу. Надоели мне разборки! Что ни день – зубы считаю мужикам! Тебя я знаю. Возьму бугром над шелупенью! Буду сам паханить. Ты – в помощниках! Фалуйся, не пожалеешь!..

Глава 7 П ерелом

Сережка шел, кутаясь в жидкую куртку, пытаясь удержать тепло под рубашкой. Коварная поземка крутилась по дороге шаловливыми, разыгравшимися волнами. Холодный ветер продувал насквозь. Но мальчишка шел не оглядываясь, ускоряя шаг. Мороз выбивал из глаз слезы. Они текли по щекам, смерзались на куртке светлыми каплями. Сережка их не замечал.

– Во всем я виноват! И в этом тоже! Теплицу сломали и обокрали, я – крайний. А кто ее подсказал? Я тоже ее делал! Все в ней наладил. И тепло, и свет, и воду! Каждый день в ней вкалывал. За то и получил в самую харю! А за что? Это мне обидней всех! Моих сил не меньше ваших вложено! Мне б вопить! Но я даже опомниться не успел, как вором назвали. А кто сам у себя ворует? Хотел бы на того глянуть. Эх, гады? Все сволочи! А я поверил вам! Зачем?. – вспомнил лицо Валентины Ивановны – перекошенное злобой, заплаканные глаза Варвары, побледневшего Александра, растерявшуюся Стешку. Никто из них не одернул, не остановил приезжую бабку, не защитил его – Сергея. А значит, молча согласились с тою. На Серегу даже не глянули. К теплице все бросились. Она дороже. А он кто здесь был? Чужой всем! Все притворялись. И никому не нужен! Свой ребенок скоро будет. Родной. Я всегда чужим останусь. Только на словах меня ценили. Хвалили как халявщика. А чуть проруха, все дерьмо – мне хлебать! Так и черт с ними! Пусть сами живут…

Сережка быстро миновал деревню. Обрадовался, увидев догоняющий его молоковоз, какой спешил в район на маслозавод. Шофер, увидев «голосовавшего» мальчишку, притормозил. Забрал в попутчики.

Мальчишка скоро согрелся и уже спокойно стал обдумывать свое будущее.

«В бомжи? Куда ж еще? Скорее сдохнуть! Но нет! Они тому лишь радоваться станут. Вот, мол, без нас пропал! Ну а куда? И кто возьмет? Таких теперь – море! Даже дядьки грамотные, семейные в бомжи сваливают. Их с работы выкидывают! А без денег кому нужны? Даже в своей семье лишними становятся!»

– Эй, малец! Чего плачешь? – спросил шо ^фер.

И Сережка рассказал все.

– Да, пацан! Не повезло тебе! Время нынче крутое! Кто везуч, тот выживает! Однако послушай! У меня в райцентре сеструха живет! Вместе с матерью! Обе вкалывают. Мать – на бензоколонке, а сестра – коммерцией занялась. Еще позавчера у них был. Верка говорила, что ей человек нужен. В помощники! А и у матери, прямо рядом с бензоколонкой, нужно людей на мойку машин. Один – не успевает. Место бойкое. Если хочешь, можешь с ними поговорить. Не знаю, как понравитесь друг другу. Но другого выбора у тебя покуда нет. Авось на первое время сгодится! Ну что, завернем? – предложил улыбчиво.

Сережка долго не раздумывал.

Вместе с шофером заехал на бензозаправочную. Из будки к водителю вышла невысокая женщина. И, поцеловав в щеку, спросила о детях. Тот указал на Сергея:

– С ним поговори. У меня порядок! А пацана жаль! Кажись, надули его повсюду, если не брешет!

Фаина Ивановна недолго поговорила с Сергеем. И привела на моечную площадку. Окликнула хмурого мужика. Указала на Сергея. Сказала, чтоб взял в напарники. Тот подозвал мальчишку, дал ведро, тряпки, указал шланг, подвел к легковушке, забрызганной до ушей.

– Вымой ее! До блеска! Понял! Когда закончишь, меня позовешь! – ушел к «Волге», которую заканчивал мыть сам.

Сергей взялся за дело, с каким еще не сталкивался. Он мыл машину так старательно, что человек, глядя со стороны, удивился:

– Словно свою отдраивает! Во малец! – И оглянувшись через десяток минут, не выдержал: – На кой хрен колеса моешь? Кузов нужно. А колеса тут же вымажет! Ну, диски, куда ни шло! Вот так! Молодчага! Давай вторую.

– Э-э, нет! А башли? Где деньги за эту? – спросил Сергей.

– Верно! Возьми! Законный заработок! Теперь вот эту!

До конца дня Сергей вымыл пять машин. На кармане зашуршала неплохая сумма.

Мальчишка огляделся, где бы перекусить? Но тут его окликнула Фаина Ивановна:

– Сергей! Зайди ко мне! – Мальчишка послушно свернул на зов.

– Сядь поешь! Вот тут горячая картошка, грибы, селедка и хлеб. Чай в термосе. Ешь!

– А вы? – спросил, краснея.

– Я поела! Давай лопай, чтоб в банках пусто было!

– Вообще, у меня деньги есть! Я заработал!

– Тебе есть где ночевать? – перебила не дослушав.

– Да где-нибудь в подвале!

– Зачем? Сейчас придет сменщица. И домой. Только хлеба купим. Подожди десяток минут. И мы свободны…

Сережка жадно ел. Едва успел вылизать банку из-под варенья, в будку вошла сменщица. И Фаина Ивановна позвала Сергея:

– Пошли домой!

В маленьком, приземистом домике, любопытно глазевшем на улицу двумя забрызганными грязью окнами, ждали хозяев толстенный серый кот и лохматая, маленькая, как клубок шерсти, дворняжка Оба обнюхали Сергея. Не поцарапав и не покусав, пропустили на кухню, куда позвала за собою мальчишку Фаина Ивановна.

Пока готовила ужин, все расспрашивала Сергея, как, где, с кем жил, чем занимался, почему ушел? Мальчишка рассказывал как на духу, все без лжи.

Женщина слушала не перебивая.

– Если б не бабка Валя, все было б нормально. Но она меня терпеть не может. Я там совсем чужой. Всем!

– Она там сама чужая! Если я все верно поняла! Ну, да ничего! Коли ты им нужен, разыщут!

– Я не хочу к ним, пока там эта бабка живет! Она все равно меня прогонит! Я ненавижу ее! – нахмурился Сергей.

– Да стоит ли она ненависти? Такую только пожалеть можно. Сама как плевок в луже! Мотается по верху, а все без берега! Хотя уже старая! Не злись на нее! Не за что! От страха, от растерянности ляпнула бабка глупое. Поди, теперь сама кается! Ты вот лучше ложись поспи. Согрейся здесь, на диване. Продрог сегодня. А Вера придет, я подниму тебя попить чайку…

Фаина Ивановна не сказала Сережке, что попросила своего сына съездить к Варваре и сказать ей, где искать Сергея, если они захотят вернуть его домой.

Водитель вернулся в Дубровинку поздним вечером и не захотел поехать к Варваре в такое время, отложил эту встречу на утро.

А в доме Варвары между тем кипела своя жизнь. Участковый, приехавший по просьбе Александра, лишь бегло оглядев разгромленную теплицу, понял, чьих рук дело. Да и задумываться особо было не над чем.

Известная в Дубровинке троица алкашей уже не раз отличалась подобными подвигами. Воровала сало, а порою и целую тушу свиньи либо теленка. Случалось, тащили белье с веревок. Но пропить не удалось ни разу. Хозяева быстро спохватывались и, настигнув воров, отвешивали хороших оплеух, забирали свое и уходили восвояси, не подавая заявления. Все сходило с рук относительно гладко. Синяки и шишки у воришек быстро заживали, а с ними и воспоминания о трепке улетучивались. Постоянным и непроходящим было одно – желание выпить. Но где и за что? Даром их никто не угощал. Даже жены. Разве что коромыслом похмеляли. Взаймы никто не давал уж много лет. Ну, хоть волком вой, как охота выпить! Вот и соображали, где и как можно схимичить? Они не уважали никого! Да и за что? В последние пять лет ни одной пустой бутылки не нашли по всей деревне, какую можно было б сдать и купить пива – кружку на троих. Но и тут пацаны опередили. Стеклотару собирают с раннего утра. И приходилось мужикам изощряться. Но Дубровинка – деревня небольшая. Вот и снова участковый заявился. Алкаши вытянулись в струнку. Боятся глазом моргнуть лишний раз, чтоб ничего не заподозрил.

– Ну что? Опять за прежнее взялись? Мало было пятнадцать суток? Теперь уж на уголовщину потянули?

– Ни сном ни духом ничего!

– Ни в одном глазу!

– Тверезые, как святая слеза!

– А Варварину теплицу кто обчистил? – сдвинул брови участковый.

– Не мы! Без понятия!

– Ни в зуб ногой!

– А что там у вас под сеном? – заинтересовался участковый, сдернув немного одного из алкашей в сторону. Разгреб сено, увидел картины. – Искусством стали интересоваться? С кальсонов и простыней на картины перешли?

– Клянусь, не знаю, как они тут оказались.

– А может, твоя баба их купила в магазине? – валяли дурака.

– Где помидоры, огурцы? – повысил голос участковый.

Один из алкашей ответил, погладив себя по животу:

– Ну чего ты взъелся! Всего-то на «Чебурашку» толкнули! Не облезла эта Варька!

– Вот что! Всем встать! И марш в милицию! Живо! – скомандовал участковый. И, заперев всех троих на замок, вызвал их жен, Варвару, Александра.

– Починят вам теплицу! Наши родственники в три дня все наладят. Даже лучше, чем было, сделают. Рассаду любую дадим. Заплатим, что пожрали наши обормоты! Только не сажайте их, не доводите до суда, не пишите заявление! – голосили жены алкашей.

– Таких мужуков взашей гнать впору! А вы за их держитесь! – серчала Варвара, загружая в телегу корзины с огурцами, помидорами, бережно укладывая холсты с работами зятя.

Александр радовался, что забулдыги не успели пропить картины. Все остальное его мало беспокоило. Зато Варвара разошлась не на шутку:

– Теплицу споганили, зверюги!

– Наладим! Завтра родственники придут.

– Всю зелень погубили, ироды!

– Новую дадим!

– Мальчонка со страху из дому сбег!

– Разыщем! С-под земли достанем! – уговаривали бабу, умоляли не губить души и семьи.

– Ну что, Варвара? Напиши заявление! – протянул лист бумаги участковый и предложил бабе присесть.

– Скажи-ка, Данил, как ты смекнул, что эти аспиды у меня разбой учинили? – не торопилась писать заявление Варвара.

– Кроме них некому. Уж если из их домов брани не слыхать, знай, что-то замышляют. Или уже успели где-то отличиться. Устал я с ними. Пора проучить всерьез. Пиши!

– Послушай, Данил! Мы друг друга много лет знаем. Поверь мне, раз бабы за них вступились, значит, не вовсе пропащие. И еще! Лучше хоть какой-нибудь мужичонка, нехай завалящий, чем навовсе никакого! Это я тебе правду говорю. Зачем же я стану враз трех баб сиротить? Нехай они сами со своими мужуками разберутся! Мне их слез не надо. И писать не стану.

– А я сколько должен с ними мучиться?

– Такая твоя собачья доля! – вздохнула Варвара.

– Я ж тебя еще с девок помню! Ох и норовистой была! Но теперь круче стала! И все же, знай, если заявление не напишешь, больше не приходи сюда с жалобами! Не стану помогать!

– Куда ты денешься от нас? – рассмеялась Варвара и добавила: – Но если не поставят теплицу, как раньше, не заплатят за разбой, пропишу про них куда хошь! Это точно сказываю! – пошла мимо жен алкашей, высоко подняв голову.

Утром, чуть свет, к ним на двух санях приехали мужики из деревни восстанавливать теплицу… И сразу взялись за дело.

В доме, несмотря на все это, было тихо и холодно. Взрослые и даже дети ходили молча, стараясь не смотреть друг на друга.

И только Варвара не изменила прежней привычке. Придя в сарай, заговорила со своею кобылой:

– Слышь, Шурка! Сбег от нас Сергей! Навовсе ушел. А куда? Где его теперь найти, никто не знает. Все мы пред им обосрались! Все до единого! Все горе на его головушку вылили. Он же и вовсе ни при чем. Все алкаши проклятые. Из деревни! А Валька на Сережку все взвесила. Заблажила. И мы, заместо того, чтоб ей рот закрыть, в теплицу кинулись. Об мальчишке запамятовали. Про его боль не подумали и не успокоили. И он, сердешный, в чем стоял, в том и сгинул. Уж какой малец был, теплый да добрый, руки умелые. Ровно всамделишний внучок моей душе был. Где такого разыщу? Ох! Горе мне, горе! Малый пацан загинет! За него пред Богом ответ держать стану. Невинного забидели! А за это и нас долбанет судьба. Так-то оно завсегда! Верно, касатушка? – гладила клячу по холке. Та шлепала теплыми губами, вздыхала сочувственно. – Вот, забулдыг Данила не выпустил. Покудова теплицу не наладят. Ее можно. А вот с Сережкой как? Живой ли он? Где нынче мается? – Вытерла фартуком выкатившуюся слезу. И услышала брань, доносившуюся из дома. Подошла к двери, прислушалась, затаив дыхание. И, не выдержав, вошла.

Александр долго крепился. Молчал до самого вечера. Он понял еще тогда, выйдя из теплицы, что Сережку не догнать. Куда он пойдет теперь? Где его искать? Захочет ли вернуться? Ведь больше не поверит никогда. Попробуй убеди его теперь, что мать сказала не подумав, сгоряча. Мальчишка не поверит.

– Чего ты мечешься? Ведь картины нашлись! Теплицу восстановят! Чего косишься? Ходишь чернее тучи? – не выдержала Валентина Ивановна.

– Ты прекрасно знаешь, что произошло. Все восстановим, да не все вернем!

– В чем упрекаешь? У тебя скоро свой ребенок будет! Родной! Зачем тебе этот? Он чужой! Он даже с матерью не ужился!

– Тебе чужой! Потому обидела! Ты сразу возненавидела его! Сегодня это Сережка, завтра – Ленка с Любой помешают, тоже ведь не кровные! А дальше кто? Почему ты влезла в наши отношения? Кто позволил тебе?

– Но почему ты, такой добрый, не остановил его? На тот момент картины были дороже? Вот и я за них испугалась. Ничто не мило стало. В тех работах – твоя душа и тепло. Мне было больно. Ты можешь это понять? Ты точно так же испугался. Только молча. Я – не сдержалась.

– Понимаешь ты, у меня и мысли не было заподозрить в чем-нибудь Сергея! А ты ушат грязи вылила на него! Да! Я виноват в том, что сразу не спохватился. Но ты непредсказуема. Уж если решила, своего добьешься! И выжила! Выгнала! Безжалостный, бессердечный человек! Мне Сережка нужен! Он не игрушка! Он, сам того не зная, помогмне не скатиться, удержаться, когда мы с ним остались вдвоем. Я был нужен ему. Это стало смыслом в жизни. Не будь его на тот момент, кем бы я был теперь? И вряд ли получил бы день нынешний! Почему ты только разрушаешь? Почему не умеешь жить спокойно? Для тебя потеря Сергея – ничто. Для меня – беда!

– Когда появится свой ребенок – это радость. Чужой никогда своим не станет.

– Ты – своя! Но мне от того лишь горько. Между нами – пропасть. Она все больше. Мне никто не причинял столько боли!

– Что ж, сынок! Сергеев у тебя может быть в жизни много. А я одна! Но, если так уж случилось, что тебе приношу только горе, не стану мешать. Прости, что поверила в свою нужность. Я ухожу!

– Не-ет, люди, опомнитесь! Вы что? Сдурели? Дайте всем остыть! Где то видано, чтоб мать от сына уходила? Мало было, что Серега сбежал, теперь и она? Не шибко ль много теряем? Наш дом в слезах никто не покидал. И ты не бушуй! Не пущу Валюху! Хоть ты тут тресни! – выскочила Варвара из кухни.

– А Сергей? Он мне сын! Я не оставлю его на погибель. Но он не вернется, пока она здесь! Я не смогу жить без него!

– Хорошо! Я уйду!

– Не дозволю! И ты на мать орать не моги! Нынче на нее! А завтра на кого! Нынче ее гонишь, завтра кого взашей вытолкаешь? Тут покудова я хозяйка! И не моги Валюху забижать! – встала Варвара горой у двери.

– Стеша! Придется нам с тобой ехать в город. С детьми! Будем жить в Смоленске!

– А кто вам дозволит? У ей ребенок будет!

– Ничего! Мы взрослые, самостоятельные люди! Сами сможем вырастить детей!

– Ишь, какой вострый!

– Мама! Попридержи язык! – подала голос Стешка.

И Варвару прорвало:

– Ты еще указывать будешь? Держись за его штаны! Он мать сгоняет с дому. А тебя что стоит выкинуть?

– Сережку найти надо!

– Ищите!

– Он не захочет вернуться сюда. Саша прав!

– Сережка молодой. Должен уметь прощать. Коль нет пониманья, не сыщет в сердце тепла к Валюхе, и к вам его не найдется. Человек тем и жив, что добра в душе должно быть больше зла и обид. Сыщите, а уж поговорить с мальцом я сама сумею. Коль меня не поймет, не воротится, жалеть не об чем. Значит, впрямь – чужой, – уволокла за собой Валентину Ивановну, задернула занавеску на двери.

Александр шепотом разговаривал со Стешкой. Обсуждал, как жить дальше, где искать Сергея, как его вернуть.

– Завтра утром поеду в Смоленск. Там у бомжей спрошу, – говорил художник.

– А может, он с дедом живет. У тебя в квартире? Хотя вряд ли… – сомневалась баба.

– Ты его друзей знаешь? Может, они подскажут, где искать?

– Нет у него друзей! Никого, кроме нас! Он из недоверчивых.

– Послушай, а может, в милицию обратиться, чтоб помогли найти?

– Тогда уж точно, навсегда мальчонку потеряем. Он милицию терпеть не может. Били его там не раз, когда вместе с бомжами ловили.

– А как же быть?

– Искать надо. Самим. Но повезет иль нет, кто знает? В прошлый раз еле нашел. Теперь еще сложнее будет.

…Давно уснули на лежанке обе бабки. Вместе с внучками, в обнимку спали. До полуночи всхлипывала Валентина Ивановна. Ее, дрожащую, грубовато успокаивала Варвара:

– Не боись, Валюха! Не дозволю забижать. И сгонять не дам. Надо найти Серегу, воротить его. Но не ценой твово ухода. Нехай прощать учится. Во всякой семье свои оплошки случаются. Их надо забывать. Вон, речки веками текут, сверху глянь, все гладко. А ступи ногами на дно! Сплошные булыжины да коряги. Так и в семье. Только для чужого глаза ничего не видно. Коль копнешь, такое узнаешь, не приведи Бог!

– Это верно, Варь! – вздохнула Валентина Ивановна, вспомнив все, о чем рассказывать не хотелось.

Александр завел будильник на семь утра. А в шесть в окно постучали. И чей-то незнакомый голос позвал со двора:

Эй! Есть кто в доме? Иль заспались вконец? Варвара, только что подоившая коров, выглянула из сарая наружу. Увидела водителя молоковоза, прикрикнула сердито:

– Тебя чего сранья черти носят? Чего надо?.

– Да я про пацана, какой от вас ушел, хотел сказать! Видать впрямь, не зря он от вас смылся! Пусть там и живет! – повернул со двора обидчиво.

– Эй! Костик! Родненький! Ты куда? Стой! Стой, говорю тебе! Погоди, гад окаянный! Не уходи! Где Сергей? Проскажи! – бежала баба за водителем через весь двор. И, нагнав уже за калиткой, вцепилась в рукав намертво. – Скажи, где он? Где Сережка?!

– Довели мальца, что с дому чуть не голиком убежал? Загрызли, стервы?! Теперь скажи, а на что он тут, коли язык твой не как у всех людей, а с жопы вырос?

– Ты на себя глянь, гад ползучий! – схватила за шиворот, втолкнула в калитку, потом во двор.

– Проскажи, где Сергей? Не томи душу?

– А она у тебя есть? – прищурился насмешливо.

– То не тебе судить! Где наш малыш? – прижала к стене дома всей мощью.

– Отпусти! Ты что? Офонарела? Живой он! Все с ним в порядке. В Ярцево нынче. В районе живет. У моих! У бабки с матерью! – пытался выскользнуть водитель. Но Варвара не пускала:

– Признавайся, где они живут? Как он к тебе попал?

– Подобрал на дороге. Он пехом драпал! Замерзал насмерть. Взял его. Он мне по пути все рассказал. На старуху обиделся крепко. Видать, на тебя! Лярвой называл! – взвыл Костя, придавленный коленом к стене.

– Я тебе дам лярву, супостат! Мазурик

недоношенный! А ну, адрес выкладывай! – потребовала Варвара.

Костя назвал адрес. И продохнул свободно. Варвара отступила на шаг:

– Пошли в избу. Моим доложишься!

– Некогда мне с вами трепаться. Видишь, машина стоит наготове. В район еду. На маслозавод. У меня работа!

– Во! И зятя туда подбросишь по пути! Покажешь, где наш мальчонка мается!

– Он мается? Он зарабатывает башли!

– Чево? – округлились глаза Варвары,

– Да не боись, машины моет! – предусмотрительно отскочил от бабы.

– Живо в избу! – скомандовала Варвара. И, открыв двери, крикнула гулко: – Саня! Сбирайся за Серегой! Живо! Тебя аспид подвезет.

Уже по дороге в Ярцево водитель, потирая шею, пожаловался Александру:

– Ну и теща у тебя, браток! Сущий боцман! Всего меня измесила. Хотя ничего плохого ей не сделал! Как же ты с ней под одной крышей живешь? Бедолага!

– Ну что ты! Варвара – чудесный человек! Мать, а не теща! Не знаешь ее…

– Спасибо! Куда больше, – потер ноющий

живот, затылок, шею. Матюгнулся глухо.

…Сережка мыл машину, не оглядываясь по сторонам. Тщательно протер стекла сухой тряпкой. Потом и всю машину начал вытирать, доводя до блеска. За сегодняшний день уже третья! За две прежние хорошо заплатили. Даже больше, чем запросил. Иномарки… Их хозяева оказались добрыми мужиками. Глянули на окоченевшие красные руки, на посиневшего от холода мальчонку и заплатили, как сами посчитали нужным.

Теперь вот «шестерка»… Хозяин долго мялся, не соглашался с ценой. Но все ж решился. И Серега отчистил машину до блеска. Из замухрышки превратилась в королеву.

Серега ждал хозяина, застрявшего в столовой, чтобы тот рассчитался. Но мужик не спешил. Видно, замерз по дороге и теперь отогревался. А мальчишке приспичило. Да так, что невмоготу. Побежал к бензозаправочной. Уж как спешил. А вернулся, машины уже нет. Уехала. Не рассчитался с ним водитель. Видно, следил, когда мальчонка отлучится. Серега даже заплакал от досады. Как старался! А зачем?

Он сидел сгорбившись, понуро уставясь в снег, закапанный грязью, машинным маслом. Вздыхал тяжело. И вдруг услышал знакомый голос:

– Сережка! Сынок! – мальчишке даже не померилось.

Александр бежал к нему.

А ведь минуту назад парнишке казалось, что он самый невезучий на всем свете, раз его прогнали, теперь – обманули. Что его никто не любит и он никому не нужен. Что все ненавидят его. А взрослые – сплошь негодяи…

– Серега! Нашелся! Как я переживал за тебя! Дома все с ума посходили! Давай, поехали! Скорее! – потянул мальчишку к автобусу, подрулившему к заправке.

– А бабка Валя? Она дома? Уехала?! —

остановился Сергей.

– Пошли скорее! – схватил в охапку, понес к автобусу. Водитель открыл двери.

– Давай сюда! Здесь свободные места! – не выпускал руку Сергея.

Мальчишка сел к окну. Александр устроился рядом. И теперь ждал, когда автобус отправится в путь.

– А городская бабка дома? – повторил вопрос Сергей.

– Там поговорим. На месте. У себя. Дай продохнуть. Столько пережито!

– А воров искали?

– Уже нашли. Деревенские мужики – обычные пьянчуги. Участковый сразу к ним пришел. Они не успели никуда сбежать. Да и некуда им деваться. Теперь в милиции сидят. А их родственники теплицу восстановят. Дадут рассаду. Сами все сделают, – обрадовался Александр, заметив, что автобус вышел на магистраль, набрал скорость и вот теперь, свернув на проселочную дорогу, поедет в Дубровинку. А через полчаса они с Серегой будут дома.

– Но что это? Почему автобус остановился? Что случилось? Поломалось что-то?

– Нет! Авария впереди! Видите, что творится на дороге? «Шестерку» занесло на гололеде. И попала под КамАЗ. Водитель погиб! Смотрите, во него вытащили. Весь в крови! Как мешок! Переломало! Не повезло мужику!

– Видать, на скорость надавил…

– Ох, эти лихачи-самоучки! Мотаются по дороге, будто свою единственную жизнь в лотерею выиграли, – говорили пассажиры.

Выглянул в окно и Сергей. Побледнел:

– А я знаю этого мужика. Я его машину мыл, а он уехал и не рассчитался, – сказал Александру тихо.

– За судьбой поспешил. Она и наказала. За все одним махом! Прости его, сынок!

– Да что теперь? Ведь я его не догонял. Не пожелал плохого. Обидно было, толькои всего.

– Он больше потерял, – отвернулся Александр от окна, мимо которого пронесли погибшего хозяина легковушки.

Автобус вскоре свернул с магистрали, поехал в Дубровинку.

– А картины нашлись? – спросил Сережка.

– Конечно. Все целы. Не успели никому продать за бутылку. В сено спрятали. Там нашел их участковый. Стеша радовалась. Мол, теплицу восстановить можно, а картины – нет…

– Ты воров видел?

– Да! Забулдыги местные!

– И не врезал им?

– Они уже под замком были! Да и кого там бить? Один, как участковый рассказал, враз в штаны наделал, когда понял, что попались. Да и жены теперь с них шкуру спустят за убытки.

– Хорошо, что их поймали. А то так бы и думали, будто я виноват. И не искал бы ты меня! – сопнул мальчишка носом.

– Да черт с ней, с теплицей этой! И картины – не последние в жизни! Я, как увидал, что нет тебя, все не в радость стало. Об одном думали, где ты, как тебя вернуть?

– А как нашел?

– Водитель молокозавода подсказал. Пришел утром. Я собрался в Смоленск искать. На автобусе… Уже собрался. А тут он… Варвара его попридержала немного, чтоб адрес назвал. А потом вместе и поехали. Я сразу тебя увидел.

– Знаешь, а я думал, что никогда не увижу тебя. Ведь насовсем ушел, навсегда. От всех!

– За что ж вот так?

– Знаешь, когда виноватого грызут, это больно, но не обидно. А когда невиновного, ни за что! Тебе такое приходилось терпеть? – глянул в глаза пристально.

– Много раз! И ты это знаешь! Твоя мать… Я все ей прощал… Хотя тоже было досадно, заставлял себя молчать.

– Но почему?

– Видишь ли, Сергей, прощая ее, я получил в награду от судьбы тебя! И научился в жизни главному – терпимости к людям. Научился прощать, не обращая внимания на их злобу. Иначе сам таким же стал бы. Не умеют прощать лишь беспощадные. Потому заканчивают, как тот хозяин «шестерки». Думал, что выгадал, сэкономил, обманул. Ан, видишь, судьба за шиворот самого поймала… И много он выгадал? Когда у человека сердце доброе, у него врагов не бывает.

– И неправда! – встал Сережка.

Автобус остановился возле магазина в Дубровинке.

– Пошли! – позвал Александр мальчишку.

И вскоре они вышли за деревню.

– Постой! А почему ты мне не хочешь ответить? Бабка Валя дома? Или ты ее прогнал?

– Сергей! Пойми всех правильно. Когда-то у тебя будут свои жена и дети. Они, хоть и родные, не все бывают хорошими. Ты о таком слышал. Но разве могут родители выгнать своего сына, если он даже в чем-то провинился?

– Могут! Меня же выгнали!

– Я говорю о нормальных семьях! Где

родители

и дети любят друг друга. Там исключено подобное. Родители не выгоняют детей. А живут все вместе до старости. И дети никогда не обижают родителей, даже когда те становятся совсем дряхлыми…

– Значит, ты не прогнал ее! А зачем меня туда ведешь? Ведь я все равно уйду. Не буду жить с нею в одном доме, – остановился Сережка среди дороги, маленьким, обиженным человечком. – То-то ты про прощенье заладил! А я дурак! Поверил тебе! Она меня обозвала вором! За что, скажи? Почему ей можно все! И даже зло срывать на мне? Она меня ненавидит! И не хочет, чтоб я жил с тобой! Она – сволочь! Я не прощу! И не пойду к тебе! За меня никто не заступился. Если я могу тебе простить ту минуту, то ей – ни за что! – Выдернул руку из ладони Александра: – Почему ты сразу не сказал? Я б не поехал.

– Сережка! – Увидели оба возвращавшуюся из школы Любку. Та откинула портфель в снег и с радостным визгом бросилась к мальчишке: – Я так скучала, даже ревела всю ночь! А Ленка опять есть не хочет. Все у окна, тебя ждет. Пошли скорей, пока она не приросла к окну! Давай бегом! Бабка говорит, что, когда ты вернешься, она пирогов напечет! С клубникой! Твоихлюбимых. А Ленка у нее собирается тому учиться. Чтоб ты больше никогда не убегал. Ведь ты самый главный в доме! Так все говорят. Пошли! – схватила мальчишку за руку. Они побежали к видневшемуся дому. Александр вздохнул облегченно, глядя им вслед. Он был бесконечно благодарен Любке. Как вовремя она подошла. Как хорошо, что нашла нужные слова. И вдруг увидел, что дети остановились, не дойдя до дома совсем немного. Они спорили. Но Александр не расслышал слов. Сережка никак не мог подавить в себе обиду на Валентину Ивановну.

– Сережка! Да что она тебе? Даже я знаю, что в доме мужики главные. На вас все держится: и семья, и дом, так бабы говорят. А как мы – без хозяина?

– У вас есть хозяин! Вон он! – кивнул в сторону Сашки.

– Он над бабами хозяин. А нам с Ленкой как быть? Мы тоже не можем без хозяина! А и дом весь, и вся скотина, и старухи тоже не смогут без тебя! Вон, собаки даже своих кусают, кошки царапаются, а их все равно держат. Хоть иногда и бьют. А ту собаку вчера так ругали, так ругали, что она на печку спряталась и даже ужинать не вылезла! Сморкалась всю ночь.

– Она, чуть что, опять хвост поднимет!

– Где ей! Старая! Они храбрые, пока светло. Как стемнеет, смелость пропадет. Пошли. Ты нам нужен! – схватила Сережку за руку, втащила во двор.

– А вот и мы! – встала победно на пороге, втянув Серегу из коридора.

– Слава Богу! – выглянула из кухни Варвара и, расцеловав обоих в разрумянившиеся щеки, сказала, словно ничего не произошло: – Сережа! Гони девок к столу. Да проверь, хорошо ли руки вымыли?