Текст книги "Подкидыш"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Бригада Бориса Петровича нынешней весной закончила кладку стены вокруг кладбища. Помогла сторожу довести дом до ума. Старик зорко следил за кладбищем. И, несмотря на возраст, каждую ночь вместе с собаками обходил свои владения.

Несмотря на все, набеги на кладбище не прекращались. Случалось недолгое затишье. Особо после того, как кого-нибудь ловили с поличным. И слух о том облетал весь город. Но проходило недели две, и налеты на погост возобновлялись с новой силой.

Никто в тот крещенский день не ожидал такой свирепой пурги. Она поднялась ночью. Сразу. И, взвыв миллионом плакальщиц, сорвала с петель тяжеленные кладбищенские ворота.

Накануне были похоронены трое покойников. Им еще не успели поставить памятники. И старик– сторож не опасался, что горожане появятся туда в такую погоду.

Но через неделю на кладбище пришли родственники покойников вместе с милицией, чтобы вскрыть могилы. Когда все три гроба были открыты, сторож и бригада онемели от изумления. Все мертвецы лежали в гробах нагишом.

Родственники и плакали, и возмущались.

– Я сразу узнала у торговки платье своей дочки! В нем ее похоронили! Еще хотели розовую змейку вшить, но не было такой. Вставили белую. Глянула, точно! Такого гипюра не было в продаже во всем городе. Его отец привез из Германии. К свадьбе! А она, моя ласточка, грибами отравилась. Неделю до свадьбы не дожила! Так даже в гробу не оставили в покое нашу девочку! И здесь обидели, отняли последнее! Господи! Неужели мне мало горя? Отнял дочь! Теперь позволил обокрасть даже мертвую! – плакала навзрыд седая женщина.

– Какие украшения были на ней? – холодно перебил следователь милиции плачущую.

– Был золотой медальон на цепочке. Она тоже золотая. Браслет, подаренный женихом к свадьбе. Из золота. Перстень золотой – подарок отца, с изумрудом, кольцо, что купили к свадьбе. И серьги. Все из золота. Все сняли ворюги. Даже платье, туфли, нижнее белье не побоялись снять! – плакала женщина.

– А у нашего костюм был темно-синий, шерстяной. Рубашка с галстуком. Ну, это все ладно. Но зачем у покойного золотые зубы выбили? – указали родственники на открытый рот покойного. Мертвец оскалился в кривой усмешке, словно слушал, о чем говорят живые.

– И нашего обобрали до нитки. Мало было одежды, сняли часы с золотым браслетом – отцовский подарок. Наш Петя их очень любил. И даже золотую цепку сняли. С кроссовками не расстались!

– Нет! Хватит с нас! Я требую, чтоб нашли и вернули! – требовала мать девушки.

– Да уж постараемся! – пообещал следователь. И на следующий день пришел с обыском в дом Бориса Петровича.

Такого визита никто не ждал. Николай удивленно смотрел на понятых, показывал им сберкнижку, доказывал нелепость грязных предположений.

– Мы обязаны проверить все версии. В том числе и эту. Ведь три собаки могли пропустить на кладбище лишь знакомых людей, кого они видят каждый день. Посторонний не пройдет незаметно мимо трех овчарок, – ответил следователь и попросил понятых выполнять свои обязанности беспристрастно.

В доме ничего не было найдено. И тогда следователь продолжил обыск в сарае.

Каково же было изумление Николая и бригадира, когда один из понятых, сунув руку в карман старой куртки Калягина, вытащил оттуда пригоршню золотых вещей.

– Это ваше? – ехидно улыбнулся следователь, добавив: – Подкожную сберкнижку завели? – разглядывал золотые вещицы.

– Вот и зубы покойного, цепочки, кулон. "Только часов с золотым браслетом не хватает. Успели продать, Калягин?

– Я не знаю, как они здесь оказались! Я не ложил их туда! Я не брал! – покрылся лоб липкой испариной.

– Покойники сами принесли! Подарили лично? За заботу о них, – съязвил кто-то из понятых.

– Я не брал! Клянусь!

– Не спешите! Да и кто, кроме вас, на такое способен?

– Ну, Николай! Не ожидал от тебя такой подлости! Какая же сволочь! И столько лет под одной крышей! – побледнел Борис Петрович. И, сплюнув, ушел в дом не оглядываясь.

Калягина тут же увезли в следственный изолятор. А через месяц – суд…

Пять лет лишения свободы…

Николай, оказавшись за решеткой, плакал навзрыд. Прежние сроки не сломали. Нынче вовсе ни за что. Это было самым обидным.

«Кто мог подбросить? За что так жестоко расправились? Кто они – мои враги?» – перебирал в памяти все варианты.

«Бомжи? Не может быть! Эти с золотом никогда не расстанутся добровольно. Не выпустят из рук ничего, что можно пропить, продать. Да и за что? Отмудохал их тогда у могилы? Их каждый день тыздят. Они меня давно забыли. Да и живы ли теперь? – думал человек. – Может, сторож? Но за что? Я его даже матом не обложил ни разу. Да и не сможет старик в одиночку три могилы раскопать. Силенок не хватит! – тормошит память. – Но кто-то подставил! Это факт. Но попробуй докажи? Никто не поверил. Даже Борис… И мужики! Вон, как на суде орали. Дескать, я самый жадный в свете. А потому – ничего удивительного, что до такого дошел! Жаль, что проглядели и воспринимали человеком. Во, гады», – вгрызается в подушку.

Но самое обидное, что на процессе была Арпик. Она дала показания, мол, Николай регулярно помогал сыну. Жаль, не знали, откуда он брал деньги. Она поверила. И, конечно, написала сыну. «За что, Господи? Чем так прогневил тебя? – смотрит невидящими глазами в черный потолок барака. – День это или ночь?»

– Эй, ты! Трупная муха! Кончай выть, падла! Не то врежу, накроешься враз. Тебя жмуры в клочья разнесут за все подвиги! – услышал голос соседа по шконке.

– Не виноват я ни в чем, – простонал тихо.

– Все такое болтают. До конца ходки! Но я тебе не поп. Каяться будешь на том свете! Но если пикнешь еще, угрохаю, как козла! – пообещал сосед зло.

Глава 5 Новая родня

Стешка с того дня резко изменилась к Сергею. Интересовалась всем, что он делал в доме, помогала ему. Старалась узнать мальчишку получше.

Она замечала, как иногда он бросал начатое дело и подолгу сидел, опустив руки, уставясь в одну точку. Вывести его из этого состояния было непросто. И только Стешка умела отвлечь, растормошить мальчишку. Ему она покупала технические журналы. С ним говорила, как со взрослым. С ним делилась всем и даже советовалась.

– Сержик! Что задумал? Что хочешь сделать?

– Насос собираю. Чтоб огород поливать прямо из шланга, не носить воду ведрами! – ответил парнишка серьезно. И к концу недели показал насос в работе. Варвара и девчонки визжали от восторга, когда радужная дуга, разбившись в тонкие струи, забила по яблоням, сливам, малине, по картошке и капустной рассаде.

– Готово! Полный порядок! – радовался Сер-

гей.

– Спасибо, сынок! – поцеловала мальчонку. А тот через час уже обдумывал, как смастерить свою теплицу, чтоб в ней и зимой росли и зрели огурцы и помидоры, зелень, лук.

– Не надо, внучок! Это ж сколько дров понадобится? – запричитала Варвара

– Я все обдумаю. Не переживайте! – успокаивал мальчишка, что-то вымеряя, присматриваясь. Потом, уже вечером, позвал Александра. Что-то объяснял, доказывал, спорил. И уговорил. Увлек его своей идеей. Художник оставил на время картины. Помог Сережке утеплить, закрепить теплицу. Раньше ее с весны укрывали пленкой. На зиму – снимали. Теперь теплицу обшили горбылем. Прочный брус заменил прежние хлипкие рейки. Горбыль защитили рубероидом. А сверху вместо плетенки поставили рамы. Обили войлоком двери.

– Сереж! Ну к чему? Глянь, сколько у нас солений! На зиму – по горло! Зачем лишняя морока? – пыталась отговорить Варвара. Но напрасно… – Нынче уголь дорогой. Помидорами его не окупить! – пыталась бабка переубедить с другой стороны.

– А нам уголь не нужен, – отзывался Сергей.

– Чем же греть теплицу станешь? В ей по холодам все поморозится.

– Все будет в порядке, – отвечал мальчишка. Вскоре привез Александр из Дубровинки солярный котел. Небольшой, как раз для теплицы.

Экономичный, он за два часа прогревал теплицу на целые сутки.

Стешка и Варвара впервые в своей жизни собрали зимой помидоры с веток. Поставили на стол, радуясь.

– Сереж, давай подумаем, куда тебе пойти учиться? Голова у тебя светлая. Грех такой талант зарыть!

– Я вам надоел?

– Сержик! Ну как ты смеешь? Мне без тебя хуже всех! Я люблю тебя! Но нельзя вот гак тебя впрягать! Выучить хочу. Не для диплома! Для жизни! Чтоб больше знал и умел! Это в жизни пригодится! – убеждала Стешка.

– Хватит с меня образованных. Насмотрелся на них до тошноты. Только и выбражают своими дипломами, а в душе – дырка сквозная. Не хочу себе такого. Что у меня есть, то – мое! Не от образования это! Оно ничего не дает. Только время отнимет. Годы! – не соглашался Сергей.

– Не образование людей портит. Они такими уродились. С трещиной в душе. Тебе это не грозит. Образование знания даст. Не стоит от того отказываться. Чем дальше, тем совершенней техника. Тебе нельзя отставать. Я себе не прощу, если из-за нас свое терять станешь. Ведь ты – гений! – вселяла уверенность в мальчишку.

Тот вначале отнекивался. Потом стал прислушиваться, а вскоре и призадумался.

– Решайся, сынок!

И Сережка надумал. Александр привез ему учебники. И уже к весне парнишка хорошо подготовился. Сдал экстерном экзамены в школе, нет мало удивив преподавателей-скептиков. А вскоре поступил в технический колледж.

– Моя мать с отцом решили перебраться поближе ко мне. Будут жить в городе. Сережка с ними. Мать присмотрит за ним. И, когда ты скажешь, они смогут навестить нас. Мать и отец – люди интеллигентные. Но доступные, простые. Без комплексов, – говорил Стешке Александр.

– А почему они не захотели жить у моря? Я так мечтала побывать у них когда-нибудь! – призналась грустно.

– Трудно им стало. Я не рассказывал тебе об их проблемах. Старики измучились с перебоями электроэнергии, с отключением отопления и газа. Они замерзали зимой. А это ударило по здоровью. У матери стало плохо с бронхами. У отца – с сердцем. Вот и попросились. Я, конечно, обрадовался. Квартира все равно пустует. И Сережке с ними будет веселее! Как ты?

– Я бы хотела познакомиться с ними. Может, не понравлюсь. Но хоть буду знать, с кем живет наш мальчик. Я без него скучать стану. Привыкла, как к родному. Страшно отпускать. Но надо. Хорошо, если бы они привыкли друг к другу. А вдруг не склеятся отношения? – выдала свои опасения женщина.

– Не думаю. Мои старики – люди уживчивые и покладистые, – успокаивал Александр.

– Когда они переехать хотят?

– Продадут свое жилье, отправят багаж и сами следом. Думаю, за месяц управятся.

Варвара, узнав о переезде Сашкиных родителей, губы поджала:

– Ну, теперь крепись, дочка! От этой затеи добра не жди. Коль свекруха грамотная, тебя – деревенскую – с говном смешает. Разбивать будет! Как же! Ее сын-художник живет с простухой! И это при том, что нынче образованных одиноких баб больше, чем телок в стаде. Отошьет она его от тебя! Разведет! – настраивала Стешку заранее.

– Мам, загодя не мути воду!

– На кой черт они к нему едут? Чтоб самим на шею сесть и погонять. Не кумекаешь? Почему он с тобой раней об том не переговорил? Да чтоб одуматься не успела. Свалятся как снег на головы. И куда от них деваться? С одной свекрухой попробуй ужиться? А тут еще свекор – старый пердун! И зачем согласилась, дуреха? – упрекнула Варвара Стешку.

– Они отдельно жить будут! Не с нами!

– Эту дурь закинь. Не верь. И месяца не пройдет, как сманят его!

– Мам! Не могут же они одни жить! Саша —

их

сын! Не могу я запрещать их переезд! Это дико!

– Ну, гляди сама! – помрачнела мать. И стала замкнутой, неразговорчивой. Ночи напролет вздыхала на печке, сетуя втихомолку на непоседливость родителей зятя.

Она слышала, как Александр, вернувшись из Дубровинки, сказал Стешке, что старики уже отправили багаж и со дня на день приедут…

– Милый мой Сержик! Кто знает, как оно все склеится? Может, и впрямь мать права окажется. Уйдет от нас Саша… Ну кто мы ему? Так хоть ты нас не забывай. Не погнушайся! Так страшно мне отправлять тебя одного. Да надо. Одно успокаивает, твое сердце доброе. Оно не даст оступиться и ослепнуть твоей душе! – плакала Стешка, прижав к себе голову парнишки. Ей казалось, что никогда больше не увидит его.

– Не плачь, мам! Не переживай! Все будет хорошо. И я снова приеду. Я не смогу без вас. Ты мне веришь?

– Конечно! Тебе, как себе! – сунула в руку деньги. Пусть будут свои…

В дорогу заранее напекли пирогов, пирожков и ватрушек. Сметаны и творога, сыра и масла – впрок положили в сумки. Даже сало и яйца не забыли. Все пригодится. Ведь свое, домашнее…

Сережка, уходя, обнял обеих принцесс. Любку попросил следить за теплицей. И не хлопать сильно дверью холодильника. Ленке не велел грызть лед из морозильной камеры и не забывать подметать полы на кухне.

– Ты скоро приедешь? – спросили обе.

– К Новому году обязательно буду! – пообещал твердо. И, подойдя к Варваре, попросил тихо: – А к моему приезду испечешь пирогов с малиной?

– Непременно! Спеку! – поцеловала Серегу.

– А ты жди меня! Я очень буду стараться. Для тебя и для себя! Как просила. И береги себя! – чмокнул в щеку Стешку. Та еле сдерживалась, чтоб не разреветься.

– Вот и опять мы одни остались, – сказала Стешка, когда дочки и мать вернулись в дом.

– Теперь уж навсегда так! – подала голос от печки Варвара.

– А папка сказал, что бабушка из Евпатории тоже будет всех нас любить! Она такая же, как ты, только, наверно, не умеет вздыхать, как наши коровы в сарае! А вот ты можешь! – глянула Ленка на Варвару и добавила: – А та бабушка пироги умеет печь? Или только есть их будет?

– Тебе бы только пироги! – одернула Любка Ленку и приказала: – Шагом марш сарай чистить от говна. А то Сережка приедет, ухи обоим надерет.

В доме Варвары, казалось, ничего не изменилось. Все также размеренно шла своя жизнь в семье. Каждое утро убегала в школу Любка. А Ленка завистливо провожала ее из окна, вдавившись носом в стекло. Когда-то и она пойдет в школу… А пока, проводив грустным взглядом сестру, берется за веник. В доме каждый занят делом…

Два дня прошли в ожидании. И лишь на третий, уже в сумерках, вернулся Александр.

– Ну как там у вас? – нетерпеливо спросила Стешка.

– У них все нормально. Старики мои опоздали. Самолет задержался с вылетом на двенадцать часов. Но все позади. Уже прилетели. Я их в порту встретил. Вместе с Сережкой. Конечно, удивились! Особо мать. Я ей отказное заявление показал. Она глазам не верила. И все удивлялась, как прожил с нею восемь лет?.. Отец никак не комментировал. Только-то и сказал: «Одна радость все же осталась от нее! Это Сергей! От родной к чужому ушел! Это уже от Бога! Такое случайным не бывает…» Ну и о тебе спрашивали. Как живем? По-моему, на все их вопросы поставил точку Сергей. Сказал на второй день, что соскучился по тебе – своей матери, им и возразить нечего. Ребенок в этих вопросах не ошибается. Мать, правда, интересовалась дочками. О тебе расспрашивала. Хочет увидеться.

– Чего ж не привез?

– Пусть отдохнут, придут в себя с дороги.

– Здесь им легче было бы! Воздух посвежее. И тишина! Это лучше всего лечит!

– Знаешь, Стеша, пусть они сами сюда запросятся. Я им не стал предлагать, навязывать. Пусть отойдут от перелета, немного стерпятся с климатом. Чтоб восприятие было верным, не на усталость и издерганные нервы. Надо, чтобы они захотели увидеть тебя! И понять!

– Тебе виднее! – улыбалась Стешка.

– Возьми деньги! В этот раз картины разошлись хорошо. Всего три остались. Да и те из прошлых работ. Я становлюсь популярным. Так говорят реализаторы. Мои картины уже спрашивают. Особо интересуются новыми работами. Я уже еле успеваю! – похвалился Александр. Он смолчал. Но Стешка поняла недосказанное… Мать Александра, конечно, не одобрила выбор сына. Мало того, что выбрал в жены женщину из деревни, так еще и с двумя детьми… Да и живут в захолустье…

– Эх, сынок! Неужели не мог найти по себе? Городскую! Творческую личность из своей среды! Иль перевелись? Почему крайность? Что общего между вами? Ведь вы на разных языках говорите. Ты об искусстве, а она о хлеве и навозе! – сморщилась брезгливо.

– Мам! Я уж не тот безусый юнец, какой нуждается в поводыре. Я уже обжегся на интеллигентке. И выбросил из жизни восемь лет. Не хочу ошибиться во второй раз. Жизнь тоже имеет свой предел. Со Стешей мне хорошо и спокойно. Я ей нужен!

– Еще бы! – усмехнулась Валентина Ивановна и добавила: – Кто теперь согласится взять в жены женщину с двумя детьми? Да еще при твоем положении!

– Мам! О чем говоришь? Какое положение, ты посмотри вокруг! Сколько художников умирают от голода! А ведь толковые, талантливые люди! И я чуть не оказался в их числе! Давно ли стали меня признавать? Лишь после серии работ «Бабье лето». Она оказалась счастливой. До нее еле концы с концами сводил! Стыдно вспомнить!

– Но ты нашел-себя? Зачем же снова теряешь? Ведь жизнь с деревенской женщиной пагубна для тебя! Она не только не соответствует твоему уровню, она снижает твой творческий полет. Ну, кто она?

– Стеша – прекрасный человек!

– Не спорю! Она может быть и красивой, и доброй, но не твоего круга! К сожалению, все равно придешь к этому выводу. И снова пожалеешь о потерянном времени.

– Ошибаешься, мам! Стешка – мои крылья!

– Жаль, что они взяты напрокат у курицы!

– Ты ошибаешься! – смеялся Александр.

– О чем вы спорите? – вошел отец.

– Полюбуйся на своего сына! Он хочет убедить меня, что нынешняя деревня способна вдохновлять художника!

– А знаешь, ему виднее! Ведь он рисует! Ему и судить. И вообще, Валентина, наш сын давно не мальчик. Не лезь в его душу с поварешкой. Он сам способен разобраться во всем. Если ошибется, винить кроме себя будет некого! Мы с тобой – старики. И между нами и сыном лежит пропасть. Временная. Целых двадцать пять лет! Они теперь живут иначе! Мы безнадежно отстали от них. Пусть живет, как считает нужным.

– Ты отец ему? – подбоченилась Валентина Ивановна.

– Ты на этот вопрос отвечать должна. Тебе виднее! Коли я отец, пусть сын живет своим умом. И ты в его жизнь не лезь! – топнул ногой.

– Я не позволю, чтоб мой сын позорил фамилию! Я столько лет учила его, воспитывала в нем характер, личность! А получилось…

– Валентина! Угомонись! – открыл дверь в спальню и втащил за собой жену. Там еще минут десять спорили. Потом, выпив успокоительного, мать легла и вскоре уснула.

Вечером Александр с Сережкой пошли во двор подышать чистым воздухом.

– Переживаешь, батя? Ничего! Обломается бабка. Поскворчит, пошипит, угомонится! И чего взвилась? Она наших не видела! Если б хоть раз туда приехала, ее оттуда ухватом не выпихнули б.

У них так здорово! Я соскучился по всем. Домой хочу!

– А как же Стеша? Ты обещал ей…

– Я не сказал, что уеду. Я говорю, хочу к ним, – уточнил Сергей. – Смотри, какой тут грязный дождь! А там – совсем другой. Чистый. Он душу лечит! Он похож на бабкину сказку.

– Не горюй! Все кончается! И ты здесь не вечно! Закончишь колледж, домой вернешься! – успокаивал Александр.

– Меня пошлют работать поначалу! Я же программистом буду. По компьютерам! Их в Дубровинке нет! – заметил парнишка.

– За три года многое изменится и там…

– Хорошо бы! Я уже устал от города. А ты?

– Я завтра поеду домой, – ответил тихо.

– Счастливый! Когда я туда попаду?!

– На Новый год! – успокоил Сергея.

– До него еще далеко! А знаешь, о чем я мечтаю?

– О чем?

– Купить нашим телевизор! Большой, импортный. Чтоб Ленка с Любкой смотрели мультики. Бабка – «В мире животных», «Клуб путешествий». Ты – свой футбол. А мать – фильмы про любовь.

– Почему про любовь?

– Коль свою не имела, хоть чужую – счастливую увидит. И порадуется, что не все в жизни несчастные.

– Почему она несчастна? – удивился Александр.

– Никто из вас ее не понимает. А значит, не

любите. А мне мамку жаль. Она – самая хорошая… Ты ей это передай. Скажи, что я всегда ее помню…

Александр видел, как удивилась и обиделась мать, узнав, что он решил уехать к Стеше уже на следующий день. Не захотел побыть с родителями. Заторопился.

Валентина Ивановна даже заплакала от обиды. Но сын не обратил внимания. Не стал утешать. Поспешил поскорее собраться, чтобы не опоздать на вечерний автобус.

Перед отъездом долго говорил с отцом и Сергеем. К ней в спальню не зашел проститься, не сказал, когда его ждать. Хлопнул дверью и умчался к себе – в деревню. Она даже не увидела, как он ушел.

А вот теперь Сашка ворочается в постели. Злится на мать за поспешные выводы. Решил подольше не приезжать. До самого Нового года. И тогда, забрав Серегу на каникулы, уехать с ним. Пусть старики сами поживут. Поймут, что Сашку можно воспринимать лишь вместе со Стешей. Не делить их на сословия.

Александр в своей жизни редко и коротко общался с матерью. Его другом был отец. С ним он делился всем, как с ровесником.

Отец единственный знал, как Сашка, будучи еще в пятом классе, полюбил свою одноклассницу Ирину. Красивой была девчонка. Сашка показал ее отцу. Тот о чем-то поговорил с нею. И Ирина сама пришла к ним домой. Они вместе готовились к урокам, дружили. Но Сашка вскоре понял, что любит Ирку как дружка. Прошло томленье, тревога, трепет.

– Почему? – спросил отца.

– Взрослеешь, сынок! Сам понял, что слишком разные вы. Подруг у тебя будет много, а жена – одна…

Отец слишком хорошо понимал его. И никогда не высмеивал, не унижал. Терпеливо выслушивал. И всегда старался помочь.

Не повезло Сашке с первой женой, отец не упрекал. Лишь посоветовал разойтись спокойно, без скандалов. Не позориться.

– Это еще не трагедия, сынок! Хотя, конечно, больно. Но ты – мужчина! Если понял, что не любим и не нужен, не тяни время. Ты еще молод. Впредь будь осмотрительнее. С женщиной можно дружить, за нею можно ухаживать, не переходя определенных границ. Надо убедиться, что другая – именно твоя, какую искал все годы. И найдешь!

Когда Сашка рассказал отцу о Стеше, тот задал лишь один вопрос:

– Она тебя любит?

– Да!

– О чем разговор? Живите счастливо! А мать со временем свыкнется. Не стоит уделять много внимания ее капризам и амбициям. Не забывай, она тоже прежде всего – женщина…

– Саша, что ты не спишь? – проснулась Стешка.

– Да ничего. О Сережке думаю. Как там со стариками уживется? Вообще он покладистый, доверчивый парнишка. Но не без своего характера. Здесь у него срывов не было. А как будет там, не знаю.

– Сережа с кем хочешь уживется! Чудесный мальчуган. Чего переживаешь? Лишь бы в колледже не разочаровался. Тогда вернется домой. И больше не уговорю его ни за что! А так хочется, чтоб в люди вышел. Мои отец тоже мечтал увидеть меня врачом или учительницей. Да не состоялось из меня ничего. Недоучка! И та без практики. Может, хоть Сережке повезет. Мне так хочется, чтобы он был счастливым. Хватило с него горя…

– Спасибо тебе, Стеша! Мальчишка и впрямь все время вас вспоминает. Свою мать – ни разу.

Будто и не было ее никогда. Я когда вез его сюда, все переживал, как получится. Но напрасно. А в городе оказалось много сложнее. Но там вся надежда на отца. Он у меня человек мудрый.

Шли дни. Александр работал над новыми полотнами. И вдруг к концу второй недели принесла почтальонка письмо, написанное Сережкой.

Стешка еле дождалась Александра. Все не терпелось вскрыть, прочесть, что там написано. Но удержалась.

«Пап! Я терпел сколько мог. Заставлял себя сдерживаться и молчать. Но больше не могу. Сил не хватает. Достала бабка до печенок. Если не заберешь меня отсюда, убегу в бомжи! Лучше спать в подвале на трубах, чем в одной квартире с этой бабкой! Возьми меня отсюда насовсем. Я не хочу больше учиться! В письме всего не скажешь. Если я тебе нужен, забери! Если через неделю не появишься, не ищи меня больше. Сергей…»

У Александра капли пота на висках выступили.

– Вези домой! Скорее! Обидели мальчугана! Конечно, неспроста такое прописал! – заплакала Варвара.

– Что случилось? – задумалась Стешка. Но Александр, ничего не отвечая, спешно собирался. На лице красные пятна проступили. Понял, допекла мать мальчишку. И впервые пожалел, что разрешил ей переехать к нему из Евпатории.

В город он приехал утром. И, позвонив, обрадовался, что успел. Двери ему открыл Сергей.

– Заберешь меня? – спросил сразу с порога.

– Конечно! Сегодня уедем. Собирайся! – прошел на кухню, где мать гремела тарелками, а отец, закрывшись от нее в туалете, читал газету.

– Что произошло здесь у вас? – глянул на мать исподлобья.

– Совсем опустился. Уже и здороваться разучился? Ты что? В хлев пришел? – напустилась на него Валентина Ивановна.

– Хватит меня воспитывать! Я не мальчик, чтобы отчитывала! Почему не отвечаешь на мой вопрос? Что случилось? Почему Сергея выжила?

– Видишь ли! Я считала, что мать для сына важнее бездомных подкидышей! Он вел себя так, словно стал здесь единственным хозяином! А все остальные – в лучшем случае – временные гости. Я не соглашалась с этим. Да и как можно? Приволок в дом бродячую собаку ростом с тигра. Скормил ей все продукты. Мало того, посадил в ванну, где моемся мы с отцом. Искупал, а потом сушил моим феном на диване! Это что за дикость? Таких собак полный город! Они заразу разносят. А он притащил в квартиру, не спросив разрешения! Мало того, как нам теперь в ванной мыться? И когда я сделала замечание, он нахамил мне! Собаку, конечно, прогнала! Так этот паршивец перестал со мной разговаривать. А через день принес кота. С помойки! И повторил то же самое, что с собакой. Только на этот раз сушил не феном, а завернул в банное полотенце! Ненормальный! Ведь у всех по– моечных котов – блохи! Я снова выбросила! Так он попугая выпустил на улицу, какого я себе купила. И при этом – вот наглец! – сказал, что я – садистка! На следующий день в ту клетку, где жил Яшка-попугай, крысу посадил. Принес из подвала! Я чуть с ума не сошла. Ведь клетка на столе! Как он посмел? Это издевательство! А он еще смеется и говорит, что завтра в дом самого черта приведет! И приволок! Кого думаешь? Удава в зоомагазине купил. Говорит, по дешевке. Сказал, что приобрел мне на воротник! Другого не заслужила. А этот удав у меня на подушке спал. Как тебе такое? Я вошла в спальню, чуть разрыв сердца не получила от ужаса. Твой босяк смеется и говорит: «Теперь вижу, понравился мой подарок! Угодил! И главное, выкинуть не сможешь. Подойти побоишься, в руки взять! Вот и привыкай! Вы с ним одной породы!» После этого, скажи, можно с ним в одной квартире жить? Он не просто дикарь! Он негодяй! – кипела Валентина Ивановна.

– Пап! Это не удав, это уж был! – стоял в дверях кухни Сергей, уже собравшийся в дорогу.

– Какая разница? Это что? Домашнее животное? Ему место в моей постели?

– Пап! Я не хочу тут быть! Поехали домой, – позвал Сергей.

– Какой он тебе папа? С чего ты взял? Вас таких наплодят целый город, а мой сын воспитывай? Иди к своему отцу! – кипела Валентина Ивановна.

Сергей шагнул к двери. Дернул ручку. Александр успел опередить:

– Стой, сынок! Тут я хозяин! Иди в зал! Дай поговорю несколько минут. Наберись терпенья! Прошу тебя!

Он завел парнишку в зал и, закрыв за ним двери, вернулся к матери:

– Ты никогда не задумывалась, почему с детства я сторонился тебя? Почему мы с тобой не были дружны? Все потому, что ты любила только себя. И в семье была чужой. Жила, как гостья, приехавшая» на торжество! Кремы, краски, лаки, тряпки, другое не задерживалось в твоей голове. Ты никогда не жила заботами семьи! Все лежало на отце!

– Лгун! Я всю свою жизнь вам отдала!

– Неправда! Ты жила своими капризами и прихотями. Теперь ты хочешь навязать свой уклад Сергею? Но он уже знал одну такую! Я слишком хорошо изучил тебя, да и его мать. Вы однотипны. С тою разницей, что ее муж оставил. А мой отец оказался терпеливее! Потому ты пока не одинока! Но это – пока.

– Зачем я сюда переехала? – простонала Валентина Ивановна, схватившись за сердце.

– Я не звал. Во всяком случае – тебя!

– Ты предлагаешь нам вернуться обратно? – округлились глаза женщины.

– Возможно. Надо подумать. Но жить вместе мы не сможем. Это уже понятно. Может, придется купить вам отдельную квартиру. Будем жить в одном городе, но врозь. Я помогу вам. Так, кажется, будет лучше для всех!

– Саш! Ты хорошо подумал над сказанным? – вошел на кухню отец.

– Иного выхода не вижу! Ребенок привел в дом собаку – не с добра! Значит, уж очень одиноко было ему. Потребовался друг. Нашел его. И что? Пса выгнали, самого обругали. А ведь я этого ребенка восемь лет растил. Сам. Он – мое повторенье! Я слышал, как мать назвала его при мне! Что было сказано без меня, остается лишь предположить.

– Нам собирать вещи? – спросил отец.

– Я должен отвезти Сергея домой. К своим. Пусть успокоится. Жаль, что – пришлось ему расстаться с колледжем. А так мечтали! Позже я приеду. Тогда и решим, как быть.

– Саша! Сынок! Неужели ты нас с отцом оставишь ради чужих людей? – заплакала Валентина Ивановна, испугавшись всерьез.

– С кем и к кому я ухожу – не чужие мне! Я люблю этих людей! Я не могу жить без них! В том мы с тобою разные. Я уезжаю. У тебя есть время обдумать. Ты себя не переломишь. Время ушло. Но смириться ради себя самой – сумей.

Иначе расстанемся. И я с этим не промедлю, – пообещал жестко.

– Сынок! Остановись! Не перегни! Мы с матерью все обговорим, подумаем, как быть. По и ее пойми. Ты рос иным. И ей нелегко так быстро сориентироваться. Мать не привыкла к грубости. Да, не получилось у нее с Сергеем, не наладились отношения. Но нельзя и тебе рубить с плеча. Ведь если мы расстанемся, то навсегда. Гебе это нужно?

– Я все сделал, чтобы вы переехали. И если не получились отношения, то не по моей вине. Мать сознательно пошла на это!

– Подумай, на что ты нас толкаешь? Ты – сын…

– Не я создал ситуацию. Я был уверен, что все у вас будет хорошо! Сергей в семье Стешки стал своим, родным человеком. Хотя со мною рос. А с вами – не смог!

– Он действительно сложный ребенок! И мне с ним было нелегко!

– В доме Варвары никто такого не сказал. Хотя люди, как говорите, необразованные, А вот чужого ребенка признали.

– Мы – не смогли! Что ж, значит, никчемные! Черствые! Злые! Сумели лишь тебя вырастить! Жаль, что один ты у нас! Прогонишь, голову приклонить не к кому. Ну да ладно. Поищем и найдем. Не станем обременять и мешать тебе. А перестроиться не сможем. Старые стали оба! И подстраиваться не будем! Не умеем! Уж какие есть, так и проживем! Ты нам свой адрес оставь. В случае, что подыщем, сообщим, чтоб за ключами приехал! Пока багаж в пути, сборы будут недолгими.

– Отец! Ты впрямь изменился за эти годы. Я думал, ты поймешь меня, сумеешь мать убедить.

А ты меня винишь. Что ж, поступай как хочешь! – написал адрес, положил перед отцом и, позвав Сергея, вышел из дома не прощаясь.

– Пап! А я заочно могу учиться, если ты захочешь! Слышишь? – тормошил Сергей.

Но Александр шел торопливо, размашисто. Он думал о своем и не услышал слов мальчонки. Лишь в автобусе разговорились тихо.