Текст книги "Подкидыш"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Валентина Ивановна грелась на лежанке. И к столу не села. С вечера занеможила. То ноги, то спину заломило. А тут еще голова разболелась. Да так, что круги перед глазами поплыли.

Варвара предлагала ей молоко с медом, чай с малиной, но та отказалась от всего.

Валентина Ивановна слышала радостные голоса детей, смех Стешки, Варвары, довольный голос сына. Поняла, что вернулся Сергей. Хотела слезть, поговорить с ним. Но, едва привстала, тут же завалилась беспомощно и тихо, неслышно заплакала.

С нею и раньше случалось такое. Сдавало давление. Но тогда рядом был муж. Он тут же вызывал «неотложку». Ей делали уколы, и к утру все проходило. Здесь кто поможет? – Сжимает покалывающие виски.

– Мам, мам, бабка на печке воет. Глянь, чего она так скрутилась? Вся кверху задницей стоит, а голова внизу! – теребит Стешку Любка.

Стешка быстро замерила давление. Забеспокоилась. Нашла таблетки. Дала свекрови. Та выпила, но облегченье не наступало.

– В Дубровинку надо. К фельдшеру! Срочно! – поторопила Стешка.

И через час Валентине Ивановне сделали уколы.

– Вовремя успели! Еще б немного и потеряли б человека. Вот вам, Стеша, ампулы. Знаете, как их применять. В случае чего, пришлите за мной. Ну а ночью посматривайте, – предупредила, уходя.

Уж как хотелось девчонкам поиграть с Сережкой, но взрослые запретили.

– Не шумите!

– Не носитесь!

– Не орите!

Варвара, заглядывая на лежанку, даже всплакнула.

– Чего это она такая красная? Что с ней? – спрашивала дочь. Стешка успокаивала мать. Делала уколы свекрови каждые три часа. Слушала пульс, проверяла глаза.

– Гипертонический криз. Это на нервной почве у нее.

– Она не помрет? – тряслись от страха щеки у Варвары.

– Тихо! Все обойдется. Ничего страшного. Но ей нужен покой.

– Пить, – послышался слабый голос.

Александр впервые мигом влез на лежанку.

– Пей, мам! – дал яблочный сок. Женщина не смогла удержать кружку.

– Ложкой напои, – посоветовала Стешка. Но и тут не получалось. Сок выливался на подушку, на шею.

И тут Сережка выскочил в сарай. Вернулся с соломинами. Подал Александру:

– Пусть через них сосет. Так лучше.

И… получилось. Валентина Ивановна впадала в забытье. Вся семья, все взрослые не отходили от нее целую ночь.

Лишь к утру ей стало лучше. И Валентина Ивановна, открыв глаза, сказала:

– Простите меня. Свалилась вам на головы морокой…

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Александр.

– Отпускает. Глядишь, уже смогу на ноги вставать! Ты, сынок, не беспокойся, это перемена климата сказалась. Но ничего, я привыкну. Хотя врачи предупреждали, что переезд для меня опасен.

Только вот одного не учли, что оставаться дальше в Евпатории было еще хуже.

– Молока попей! Холодного! Оно любую хворь вышибет, – подала Варвара полную кружку своей подруге.

Та выпила залпом.

– Ну, что с ворюгами? Будут теплицу делать? – спросила сына.

– Уже восстанавливают. Сегодня все материалы завезли. Столбы закрепили. Завтра начнут обшивку тесом.

– Ой, Валюха! Когда они работали, я в сарае чистила. Слышала разговор этих людей промеж собой. Они про алкашей говорили, какие родственниками доводятся всем. Так вот одного, как только домой воротится, хотят измолотить хорошенько и к бабке-знахарке отправить, чтоб от пьянки вылечила. Все засумлевались, сподручно ли заскорузлого забулдыгу старой бабке вылечить. Так знаешь, что мужик ответил? Навроде та знахарка большое начальство от запоев лечила. Навовсе. Травами и заговорами. Да так, что не только водку, пиво в рот и поныне не берут.

– Нас эти заботы не касаются! – перебил Александр Варвару. И спросил мать, хочет ли она встать или полежит еще?

– Страшновато пока. Понемногу подготовлюсь к этому, – тихо ответила женщина и спросила: – Как Сережка? Очень на меня обижается? Наверное, не хотел возвращаться из-за меня. Ну, да я не задержусь. Чуть на ноги покрепче стану и поеду А то уж Иван Степанович, верно, соскучился один? Мы ведь с ним не разлучались так надолго. Пора мне возвращаться.

– Все деловые, занятые! А ребенок родится, кто его нянчить будет? – разговаривали Любка с Сережкой.

– Кто-кто? Мы его растить будем! Как теленочка! По очереди смотрели. Банки под хвост подставляли, чтоб в хате не воняло. Молоком поили. Так и этого будем нянчить! – встряла Ленка.

– Ребенка купать надо! А я не умею! – признался Сергей.

– А мы кукол купали. Так и маленького. Поставим в тазик, водой обольем, потом мочалкой с мылом. И ополоснем! Что тут такого? – удивилась Ленка.

– Мы его в баню возьмем с собой. Напарим веником. Потом в снегу выкатаем, чтоб здоровый рос! – предложила Любка.

– Не-ет! Это бабки должны с малышней возиться! Они в этом умелые. Но вот как? Наша бабка по хозяйству все делает, мамка – по дому справляется. И стирает, готовит, убирает. Отдохнуть некогда. А с малышом тоже морока будет! – задумался Сергей.

– Выходит, городскую бабку надо оставлять. Чтоб она малышонка нянчила. А то пропадет все наше детство! Как посадят утром возле люльки, только ночью отпустят. Никакой жизни не будет. И поиграть не сможем! – поддакнула Любка и продолжила: – Тебе, Сережка, тоже учиться станет некогда!

– И что? Ты скажешь, городскую бабку надо оставить? А она меня ненавидит. И все равно станет изводить, всех друг с другом стравливать! Она злая, как собака!

– Не-ет, Сережка! Она больная! Но вовсе не злая. Злые не знают добрых сказок. А она ох и много их помнит. Когда у нее ничего не болит, даже добрей нашей бабки! – выпалила Ленка.

– Не бреши! Наша бабка лучше всех! – вступилась Любка и продолжила: – Хотя они подружки. Значит, одинаковые. Но я свою люблю больше…

– А я обоих, – развела руками Ленка. Сергей ничего не сказал.

– Но тебя я люблю больше всех! – схватила Ленка мальчишку за руки и спросила: – А ты кого любишь?

– Всех-всех, кроме бабки Вальки!

– Знаешь, она чуть не померла ночью. Я, когда проснулась, слышала, как все ревели по ней. Жалели. Я тоже хочу помереть, чтоб меня все любили. Живых – только ругают, – вздохнула Ленка.

– Вот дурочка! Зачем тебе умирать? Тебя и так все любят. А будешь глупое нести, уши надергаю! – пообещал Сергей.

– А я не хочу помирать! Я вот поженюсь с Сережкой! И тоже бабкой буду. Чтоб много-много детей было. И чтоб все меня любили. Я для них сказки запоминаю. Чтоб потом рассказывать детям. А ты будешь коров доить, – повернулась к Сережке.

– Во, хитрая, как городская бабка! Это ты у нее на печке этому научилась?

– Нет. Это я сама так придумала. А городской бабкой не хочу стать. У нее жизнь совсем тяжелой была.

– Сережка! А ты куда от нас уходил? Зачем? – все же не выдержала Ленка.

– Сам не знаю. Куда глаза глядят…

– Значит, не любишь нас! Если б любил, не убежал бы, не бросил…

– Вас люблю. Всех. А ее…

– Мы все плакали по тебе. Все-все! И звали! Просили Боженьку вернуть тебя! Ты слышал, да?

– Нет. Не слышал…

– Значит, сердце у тебя глухое! Иль замерзло от холода, что тепла нашего не вспомнил. На нее обиделся, а мы при чем? Все старухи вредные. Но и в них есть доброе – сказки. За то им все прощаем, что под их боком ночью тепло спится. И ты забудь.

– Ты знаешь, как она на меня кричала? – вспомнил Сергей.

– На тебя наорала и все. А меня бабка побила в сарае. И то стерпела! – похвалилась Любка.

– За что?

– А за то, что я бабку Валю передразнила. Схватилась одной рукой за голову, второй – за сердце и к печке захромала. Все засмеялись, даже бабка Валя, а наша меня поколотила. И сказала, если еще раз такое отмочу, никогда не будет сказки рассказывать и любить перестанет.

– Это она только грозит! – успокоил мальчишка. И вдруг услышал, как его позвали на кухню.

– Сереж, мне с тобой поговорить нужно, —

сказала Валентина Ивановна и позвала к себе на лежанку.

– Я не хочу на печку. Когда встанете, тогда поговорим, – отвернулся мальчишка. Страх за эту женщину уже прошел. И Сережка не хотел так быстро прощать ее. Заупрямился.

– Сережа, ты умный и добрый мальчуган. Должен понять меня. Этот разговор откладывать не стоит. А вставать теперь я еще боюсь. Нет уверенности в себе. Но только в этом! Если мы станем оттягивать этот разговор, от того не станет легче ни тебе, ни мне.

– О чем говорить? Вы сказали все!

– Ты стоишь, как неприятель, соблюдая дистанцию. Но кого ты опасаешься?

– Неприятель? Вот кем я был для вас! Сама созналась. И не боюсь никого. Я не воровал. Это вы меня так назвали! А теперь зовете? Но уже я не верю. И не хочу с вами говорить. Я не к вам вернулся. И не надо звать. Хватит меня считать за дурака!

– С дураками не говорят. Их не зовут. Я считала тебя умнее и сердечнее!

Внезапный стук в окно прервал их спор. Сережка выглянул в окно. И онемел от удивления. Он не поверил своим глазам. Во дворе увидел свою мать.

Мальчишка сжался в комок от дурного предчувствия. Ледяной холод побежал по спине: «Что ей надо? Зачем она объявилась здесь?»

Он кинулся в сарай. Но Варвара, Стеша и Александр были за домом – в теплице. А мать уже вошла в дом. Сергей взобрался на чердак, решив ни за что не появляться в избе, покуда ее не покинет родительница. Отсюда он решил услышать, зачем она здесь объявилась?

Поначалу до него доносились лишь глухие голоса. Слов не мог разобрать. Но вот кто-то вошел в дом.

Мальчишка понял, Стешку и Александра позвали девчонки.

Парнишка прильнул ухом к полу, затаил дыхание. До его слуха донеслось:

– …Навестить Сережу? С чего бы это? Он – мой сын! Ты официально отказалась от него! И никаких прав на него не имеешь! – Услышал голос Александра.

– Я погорячилась! Мне было обидно, что он ушел из дома к бродягам! Не к друзьям, ровесникам, одноклассникам, а именно к бомжам. Я решила, что это ты его научил. Довел меня до зла. И отказалась, зная, что тебе с ним будет невыносимо тяжело.

– Отнюдь! Мы прекрасно ладим!

– Я была уверена, что, пожив с тобой немного, он все поймет и вернется домой. Но уже иным. Станет послушным сыном.

– Зачем тебе понадобился Сергей? Сознайся честно! В материнский инстинкт не верю. Слишком запоздало он проснулся у тебя!

– В конце концов – это мой сын! Я его родила!

– Тебе показать твое заявление! О чем после этого говорить? Ты не растила его, а потому не имеешь на Сергея никаких прав. Он – мой сын! И дергать его из одной семьи в другую не позволю. Он не игрушка!

– А кто он здесь? Да и тебе? Чужой всем! Работник! Дармовой! Холуя из него сделали!

– Ну, тебе не в первый раз закатывать истерики, провоцировать скандалы, оскорблять и унижать! Не ново! Одно скажу, результата не добьешься!

– Ты сам кто в этом доме и семье?

– Муж, отец, хозяин!

– Ты? Не смеши! В няньки еще годишься, но в хозяина – это нелепо! Ты – сама никчемность! – рассмеялась скрипуче.

– Мой сын – никчемность? И кто бы такое говорил? Да если б не он, ты бы обовшивела, утонула в грязи и умерла бы с голоду! Мой сын своим именем прикрыл твою подмоченную репутацию. Кем ты была до него? Шлюхой! – послышался голос Валентины Ивановны.

– Вот так и узнаем биографию родителей! – подумал Серега, улегшись на пол чердака поудобнее.

– Это я шлюха? Я родила сына в законном браке. Меня весь город уважает!

– Ну да! И я о том! Все мужское население! И черт побери! Ребенок от тебя сбежал не случайно. От стыда за тебя! Ему проходу не было. А он – не ты! Умеет думать и делать выводы! Он сделал свой выбор! Почему же не захотел с тобой остаться? – входила в раж Валентина Ивановна.

– Он испугался отчима. Не знал его! Потому ушел!

– Он, этот отчим, какой по счету у тебя?

– А ваше какое дело? Мы с ним прекрасно живем. Ладим меж собой. Не то что вы со своим мужем! Видитесь раз в месяц! И мы решили забрать Сергея домой, в свою семью. Исправить ошибку. Да и что вы сможете ему дать здесь – на отшибе, в захолустье? Ни воспитания, ни образования не получит. Вырастет пастухом или в лучшем случае – трактористом станет. Загубите ребенка в своей глуши. Да разве ваши души о нем болят? Ведь он чужой вам!

– Хватит кривляться, изображать из себя несчастную, прозревшую! Я тебя знаю много лет! Уверен, не материнское взыграло в тебе! Ты лишена этого чувства! Только выгода могла заставить тебя вспомнить о Сергее! Иначе не появилась бы здесь никогда!

– Какая выгода? Ты что? Хочу забрать сына!

– Не верю! Ни одному слову. И не отдам его!

– Да кто позволит забрать Сергея? Учиться он будет, живя с нами в Смоленске! Мы с Иваном Степановичем уже комнату для него обставили. Отдельную. Никто-не станет мешать ему. А и воспитание получит соответственное! – подала голос Валентина Ивановна.

– Зачем ему ваша камора? У него своя теперь имеется! Трехкомнатная! Отдельная. В центре города! По улице Гагарина!

– Откуда она взялась? Уж не завещал ли ее очередной сожитель? – усмехнулся Александр.

– При чем тут это? Какой сожитель? Просто умер его родной отец! А Сергей – единственный наследник! Мы можем перейти в ту квартиру, а свою продать. Сережа будет жить в прекрасных условиях.

– Вот теперь понятно, почему ты появилась здесь! Конечно, все логично. Получить квартиру в центре города, якобы для Сергея. Свою продать, получить деньги, а потом снова выкинуть мальчишку на улицу, когда свои дела уладите! Я же знал! Ты без выгоды шагу не сделаешь.

– Врешь! Я, когда жила с тобой, кто кормил семью? Какая от тебя была выгода? Ты только на диване валялся да свои картинки малевал. Их никто не покупал. Ты жил на мои деньги! Чего ж запамятовал?

– Не во всем права! Да, я чаще тебя бывал дома. Это так! Но я зарабатывал. Если твои шли на питание, на мои одевались и обувались все.

– Ой, не смеши! Только-то и одежды – халаты да тапки!

– А телевизор, а моющий пылесос, а паласы, морозильник – все это я купил, за свои!

– Это когда было? Пора забыть. Давай поговорим по существу. Отдай мне Сергея!

– Нет! Ты его не получишь! – повысил голос Александр.

– Ну и родители! О ребенке как о вещи говорите. Дай – не дам. А ведь он уже большой. Сам за себя сказать сможет. У него свое мнение есть. Согласен он или нет? Силой не заставишь. Не тот человек! Умом не обделен. И настырства хватает. Зачем вы его делите? Спросите самого! Насильно его никто из вас не заберет и не удержит.

Сергей – это личность! – заговорила Валентина Ивановна.

– Я не отдам ей мальца! Башку коромыслом прошибу! – послышался голос Варвары.

– О чем вы спорите? Этой женщине Сережка не нужен. Она не за ним пришла. Она сказала, что ей требуется. При чем здесь ребенок? Она хочет вернуть его на время. Чтоб получить квартиру и деньги. Но на эту квартиру, как я понимаю, лично она не имеет прав. Лишь Сергей! Она решила в очередной раз обокрасть собственного сына! – подала голос Стешка.

– Правильно, мам! Так ее! – похвалил Серега.

– Пусть Сергей решает не то, с кем ему быть или не быть, а как оформить эту квартиру на себя! Ведь учиться он все равно будет. И в колледже его ждут! – услышал мальчонка голос Валентины Ивановны.

«Гляди! Поумнела бабка!» – подумал Сергей.

– Надо его позвать! – вызвалась Варвара.

– Зачем травмировать? К чему Сережке видеть ее? Не думаю, что он обрадуется этой встрече! – сказал Александр.

– Боишься? Ты просто не хочешь рисковать! А значит, есть причина! Я уверена, что сыну осточертела ваша глушь! Он нормальный человек. И, конечно, захочет жить в городе! Кстати, все ваши доводы и домыслы ничего не стоят. В любом случае квартира будет оформлена на него, и никто его из нее не выкинет. Не имеет права! Я хочу лишь помочь ему встать на ноги. А кто с этим справится лучше меня?

– Ты хоть при мне такого не говори! Тебе даже бомжи не поверят! – рассмеялся Александр.

– Бродягам не судить. Что они знают, как надо растить детей? Я хотела лишь проучить.

– Хватит! Твоя наука Сережке едва не стоила жизни.

– Кстати, а где он сам? Сколько мы уже тут спорим, его не вижу!

– Он неподалеку. Позвать можно. Но зачем?

– Я его хочу увидеть и убедиться, что он жив!

– Он не только жив, но и здоров! Вот только огорчать не хочу! Пусть живет спокойно, хватило с него потрясений!

– Нет. Ты не случайно так говоришь. Я хочу увидеть сына своими глазами!

– Сань! Ну пусть встренутся! Сергей сам ей все скажет! Чего мы за него здесь лопочем? – предложила Варвара и, выйдя на крыльцо, позвала громко: – Сергей, Сережа! Иди домой! Мы ждем тебя!

Мальчишка не спеша слез с чердака. Отряхнулся в сарае тщательно и вошел в дом, сделав вид, что ничего не знает.

– Чего звали?

– Сережка! Мальчик мой! Как вырос! А похудел! Одни глаза! Совсем заморили ребенка! – бросилась к мальчишке мать.

Но тот отскочил от нее за спину Александра.

– Ты не узнал меня? Малыш мой! – заплакала женщина, протянула к нему руки. Мальчишка плотнее задвинулся за спину. – Я за тобою приехала! Вернись домой. Я так соскучилась по тебе!

– Не надо! – оттолкнул ее руки мальчишка.

– Ты отвык от меня? А я так скучала! – попыталась вытащить мальчишку.

– Уберите от меня свои руки. Я не скучал по вам. И не ждал. Что вам нужно?

– Поехали домой!

– А я дома! Мне некуда ехать!

– Ты вспоминал меня, мой малыш?

– Хватит брехни! Уж если и вспоминал, то после такого не возвращаются! Чего притворяться. Я все помню и никогда не вернусь к вам. На себя не обиделся.

– Неблагодарный мальчишка! Черствый и бездушный. Я проделала такой путь.

– Вас никто не звал и не ждал здесь.

– Грубиян! Как смеешь так разговаривать со мною?

– У вас научился!

– Ты не стоишь добрых слов и всегда был паршивцем!

– Зачем зовете вернуться?

– Твой отец умер!

– Не удивительно. С кем жил!

– Мы с ним давно развелись. Он жил сам много лет. Умер по болезни. Ты остался единственным наследником! Понимаешь?

– Наследником человека, какого не знал? Что могу наследовать от такого?

– Его квартиру и имущество в ней!

– Потому вы приехали?

– Мы можем переехать в его квартиру. А свою продать и жить безбедно.

– Не понял! Если эта квартира моя, то вы здесь при чем? – удивился Сережка.

– Я – твоя мать! И потом, не можешь ты жить один! Тебе надо питаться, одеваться, учиться. Кто– то должен платить за квартиру. Ты еще несовершеннолетний!

– Ну, а вы мне кто? Или забыли о своем заявлении?

– Я могу стать твоим опекуном, если ты того захочешь. Мы будем жить вместе! Хорошо и весело! Ты пойдешь учиться! Мы будем счастливы!

– Если б не квартира, не вспомнили б обо мне! А тут – засветил навар! Вот и примчались. Но только напрасно старались Я с вами жить не буду. И не вернусь…

– Ну! Что я тебе говорил? Ведь предупреждал! Не поверила? Сама все услышала! – усмехался Александр.

– Это ты его так настроил! Он не мог сам так со мною говорить!

– Почему не мог? Меня бомжи принесли к вам. Больного! А вы отказались от меня. Не разрешили жить в своей квартире! Даже шарфа не дали. У меня было воспаление легких. Бомжи вылечили, поставили на ноги. Вы даже не спросили, живой я или нет? А меня в подвале на теплые трубы положили. Своим тряпьем укрывали. Хотя они – чужие. Сколько я от вас наслышался всего, больного и обидного! Разве забуду? Нет! Как могли подумать, что вернусь? У меня болели легкие, но не голова! Все помню. И не хочу вас видеть!

– Ну что ж! Ты с детства такой! Чего от тебя ждать? Сама неблагодарность! Я не впустила в квартиру, не лечила! А как могла поверить тебе и твоим бомжам, какие за час все разворовали б и пропили. Они едва вошли в прихожую и тут же унесли мою кожаную куртку и плащ.

– Неправда! Они ничего не брали. Я знаю!

– Я вру?

– Да! Оболгали! Если бы украли, я знал бы о том! Они обязательно сказали б мне. Хотя и не грех бы был. Ведь на лекарства они… Хотя какое вам дело, где они взяли деньги на леченье? Но не украли. Это точно.

– Куда ж делись вещи?

– Сожителя спросите! Может, он ответит. Хотя… Вряд ли вспомнит. У вас уже столько их перебывало… Мне бомжи рассказывали. И смеялись. Мол, родительница твоя все рекорды побила! Что ни день, новый хахаль. С путанками конкурирует.

– Ложь! Грязная брехня! Я живу с серьезным человеком. И нигде не опозорилась.

– Возможно. Но бомжи не врут. Не умеют. Да и ни к чему им это. Я им верю!

– О чем вы спорите? Ведь соль не в том! Какая теперь разница, кто с кем живет!

– Это не бомжи! Это ты обворовал меня! – перебила Александра бывшая жена.

– К чему? Я тобою не интересовался. У меня своя семья!

– Хватит здесь орать! Вы не в своей избе! Сказано, не пойдет Сережка от нас никуда! – вышла Варвара из зала.

– Да как я вернусь домой без него? Ведь все

соседи ждут, друзья-мальчишки. Что им скажу?

– Это дело твое! Сергею в твоей семье делать нечего. Он сам сказал о том! – встряла Валентина Ивановна.

– А вы не лезьте не в свои дела! – рыкнула гостья.

– А почему вы ей грубите? Она здесь родной человек! – не выдержала Стешка, порядком уставшая от гостьи.

– Тебя еще здесь недостает! Ты кто есть? Колхозница! Деревенщина! Прикрылась чужим мужем и рот открыла? А где твои, от каких нарожала? Вот и молчи! Тоже мне – родная!

– Покиньте дом! Живо! – встал Александр и, открыв двери, указал гостье на выход.

– Ничего, вы еще искать меня будете, просить, чтобы пришла! Я вам устрою веселую жизнь! – пообещала, уходя.

– Вот – дура! А еще грамотная! Институт закончила. Скандальная, хуже любой деревенщины!

И чего ее принесло? Сама от сына отказалась. Теперь воротить собралась!

– Да не Сережка! Квартира ей нужна! Иначе не приехала б! Я ли ее не знаю. А вот квартирой и впрямь заняться надо. Пусть она ждет, когда мальчонка вырастет. Правда, сынок?

– А зачем ей столько лет пустовать? Лучше пусть в ней бабка Валя живет с дедом Иваном!

А твоя – нам останется. На случай, когда в город приехать надо! Я там привык. И во дворе друзья есть. А старики скорее забудут про свою Евпаторию. Голова болеть перестанет! И нам с тобой так удобней будет. Остановка автобуса прямо рядом с домом. И все магазины. Соглашайся!

– Понимаешь, еще лет семь, и у тебя своя

семья

будет. И моя квартира тесна станет. О том сегодня надо думать. Старикам в моей – нормально. Зачем им хоромы? На уборку все силы уйдут. А много ли их у матери? Не стоит с места сдвигать. Пусть живут там, где живут. Твою посмотреть надо, потом думать…

И уж совсем было решили поехать в город в ближайшие выходные, как через два дня к ним приехали два человека из области.

Официально представились. Сказали, что приехали по заявлению, с проверкой. Попросили Сергея выйти с ними во двор, чтобы поговорить по существу, наедине, как и полагается.

– А зачем вам во дворе мерзнуть? Говорите в зале. Никто не помешает. Что за нужда во дворе говорить? – предложила Стеша.

Александр сразу понял, что привело этих людей в деревню. И сказал, как только вывел во двор всех «

жен ^щин:

– Та стерва кляузу настрочила. Конечно, ничего не добьется. Но нервы помотают нам! Именно эти проверяющие.

Поговорив с Сережкой минут двадцать, попросили к себе Александра:

– Скажите, почему ваш приемный сын нигде не учится? У вас нет возможности оплачивать его обучение или не хотите создать ему условия?

– Сергей будет учиться вколледже заочно! Это уже решено.

– Разве это эстетично, ребенку в его возрасте спать в одной спальне с девочками или, того хуже, еще и с бабками на печке?

– Пока нет средств на более просторный дом. Но мы все здесь помещаемся, и никто не жалуется на тесноту.

– У вас скоро появится ребенок! Где же будет заниматься Сергей?

– Жена создаст условия. И малыш не помешает никому. Было бы желание у сына учиться. А возможность будет. Никто из нас не жил в райских условиях. Главное не в этом…

– У вас отсутствуют элементарные бытовые и коммунальные удобства…

– Ошибаетесь! Имеется туалет и баня! Настоящая, русская, с парилкой. И Сергей ее очень любит.

– Мы информированы, что ваш приемный сын перегружен непосильной работой.

– Пойдемте, покажу, чем он занят, – предложил Александр и показал все, что было сделано в доме руками мальчишки.

Осмотрев дом, сарай, баню и теплицу, приезжие переглянулись. Поговорили с Варварой, Стешкой. Понаблюдали, как восстанавливал Сергей свет в теплице. Посмотрели картины Александра.

– Знаете, а у меня есть одна из ваших работ! «Бабье лето». Не думал, что лично придется познакомиться, – сказал один из приехавших, густо покраснев.

Слово за слово, мужчины разговорились.

– Жалобу нам поручили проверить, понимаете? А в ней вас с головы до пяток грязью облили. Да так мастерски, что трудно разобраться, где ложь, где правда?

– Да, он не посещает колледж. Но учебники на его столе не пылятся. Вон сколько в них закладок! Занимается самостоятельно и теорией и практикой. Сами видели…

– Спит в одной комнате с девчонками, но все на разных койках. А как у меня? Двое мальчишек и дочка, да еще мы с женой. И все в одной спальне. В зале – родители. Что делать? Многие в тесноте ютятся не по своей прихоти. И я своих приучаю к делу, помогать матери по дому. А летом на даче работаем. Теперь без этого нельзя. На зарплату не прожить. Да и ее выдают раз в полгода, – посетовали проверяющие.

– Плохо, что и теперь иным неймется. Строчат кляузы, мешая жить одним, отрывая время у других. Мы, когда прочли, подумали, что попадем в первобытную пещеру к полуобезьянам. Ну и закручено там! А на самом деле – нормальная семья…

Александр рассказал о визите бывшей жены. О цели ее приезда и обещании перед уходом.

– Я так и знал, что она не сможет смириться с отказом Сережки молча и попытается досадить хоть чем-то. Так оно и получилось.

– Бабы! Сколько их били, ума не прибавилось ни у одной. Знаешь, недавно, с неделю назад, послали нас с проверкой в семью. Глядь, мужик за швейной машинкой сидит. Пацану портки из своих брюк строчит. А жена у него на водку просит! В квартире – трое малышей. Пищат не жравши. Тот мужик не знает, куда успеть быстрее. Ей же – море по колено. Пьяная вдрызг. Это она жалобу написала, что муж ее постоянно бьет. Ты представляешь? Она нас так и не увидела. Завалилась в детскую постель. А оттуда крик: «Пап! А мама опять описалась! Смени простынь!»

– Да я бы такую бабу живьем закопал. А он ее только бьет. И вынужден жить! Иначе дети погибнут с нею. Все до единого. С голоду. И она… Ну, она, так черт с ней. Туда и дорога. Детей вот жаль. И мужика. Ему, бедолаге, помирать нельзя, а жить – вовсе невмоготу… Пока детей не вырастит, из ярма не вылезет. Скажи, сколько ему предстоит терпеть и мучиться? Ему уже давно все осточертело. Как и нам подобные проверки. Из десятка заявлений – половина ложных. Ты уж извини нас за беспокойство. А насчет квартиры сына – поторопись с оформлением. Не стоит медлить! – посоветовали, уходя.

В этот день Александр с Сережкой долго говорили один на один.

– Знаешь, отец, я привык к твоей квартире в городе. Мне там каждый угол знаком и дорог. В ней мое детство прошло. Там у окон я ждал тебя с работы, когда мы остались вдвоем. Бывало, плакал, если ты долго не возвращался. Я боялся одиночества и не хотел признаться в том не только тебе, а и самому себе. Но наш старый диван помнит все. На нем, случалось, засыпал в обнимку с подушкой, заменявшей тебя. Я помню, как в той квартире первый раз жарил сам картошку. Помнишь, я не почистил ее.

– Хорошо, что хоть помыть догадался! – рассмеялся Александр.

– А макароны помнишь? Я варил их в холодной воде! Все пригорело. Месиво получилось. Выбросили вместе с кастрюлькой. Но ты не ругал. Даже в этом нашел хорошее и хвалил меня за то, что взялся сам готовить!

– Я уже и забыл! – сознался Александр.

– Не забуду, как я постирал свою рубашку, носки и брюки. Замочил все вместе, в одном тазу. Помнишь, тебе срочно пришлось покупать мне новую школьную рубашку. Ту выкинуть пришлось. Но ты не упрекал… Я все помню, отец. В той квартире нам было хорошо. И все же иногда бывало одиноко. Теперь многое изменилось. Приехали старики. Ты говоришь, не стоит их гонять из квартиры в квартиру? Но они еще не успели привыкнуть, полюбить так, как я те углы. А я к ним прирос.

– Но ведь квартира твоего отца – трехкомнатная! А значит, места больше. Есть лифт, мусоропровод, чего нет у нас. Да и самый центр! Старикам в моей квартире нормально. Тебе больше места надо!

– В подвалах, где жил, было еще просторнее. Но знаешь, до сих пор душа не согрелась. Я тишину люблю и тепло. Окраины и деревни. Уступи мне, – попросил совсем по-взрослому.

Валентина Ивановна, узнав, о чем они договорилась, обрадовалась:

– Сережка! Спасибо тебе! Сама никогда о том не попросила б! – и засобиралась, чтобы уже утром поехать в город вместе с сыном и Сергеем.

Оформление квартиры, переезд стариков, возвращение мальчишки в колледж отняли целый месяц. Александр с Сергеем возвращались в квартиру усталыми, валились с ног, забывая о еде. И лишь по выходным звонили в Дубровинку, вызывая на разговор Стешу. Та приходила. Говорила, что дома все в порядке, что очень ждут их и скучают. Александр обещал ускорить все, как только можно.

Особо тяжелой была последняя неделя.

– Все! Сережка! Послезавтра получаем последние бумаги и уезжаем домой! – сказал вечером Александр и заказал разговор с деревней. – Надо наших предупредить, что приезжаем. Пусть не беспокоятся! – взялся готовить ужин.

– А все же здорово, что мы остались в своей квартире сами! – порадовался Сергей.

– Знаешь, в случае чего, стариков всегда можно вернуть назад. Но сейчас это не к спеху. Когда у тебя появится своя семья, медлить не будем.

– Нет, пап! Я уже слышал от бомжей всякое. Не стану рисковать. Знаешь, как они говорили? Нельзя приводить бабу в хоромы. И давать ей верх взять. Пусть она в шалаше себя покажет. Сколько мужиков приводили баб в дома и квартиры, а вскоре оставались без угла. Я такого не хочу!

– Тебе хорошая достанется, – рассмеялся Александр.

– А откуда знаешь?

– Слишком много пережить довелось в детстве. Значит, в зрелом возрасте счастливым будешь. Так всегда. Испытания и горести не вечны.

– Пап! А твоим старикам та квартира понравилась?

– Ты же сам видел!

– А почему бабка Валя раскладушку себе поставила на лоджии? Или ей места мало?

– У нее в Евпатории, если вспомнишь, койка стояла на лоджии и окна всегда были открыты. Бронхи больные у матери. Вот потому хочет побольше воздуха. Свежего! И там обрадовалась возможности спать у открытого окна.

– Я так и не узнаю, почему отец меня бросил? Ушел от нас! Думал, пойму, когда побываю в квартире. Но так и не дошло, – поделился Сергей.

– Да, мать оболгала его. Он не пил. И даже не выпивал. В квартире ни одной бутылки. Графинов, рюмок не имел. Посуда лишь чайная и кофейная. Из такой не выпивают. Женщинами тоже не увлекался. Это уже по наблюдениям вывод сделал. Жил он одиноко, но не скучал. Имел друзей.

– Откуда знаешь?

– Шахматы видел на столе? Все фигуры потертые! Часто ими пользовались. А в шахматы чаще всего играют вдвоем. Еще он любил классическую музыку. Видел дискеты? Знаешь, что он слушал последним? Чайковского. «Времена года». Октябрь. Это месяц твоего рождения.