Текст книги "Адмирал Нимиц"

Автор книги: Элмер Поттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 47 страниц)

Только в конце Второй Мировой войны тактика адмирала Спрюэнса была полностью реабилитирована. Тогда, когда в руках союзников оказались японские отчеты, стало ясно, что – то ли благодаря удаче, то ли благодаря интуиции – 19 июня он расположил 58-ую оперативную группу наилучшим образом.

Прежде всего Одзава действительно разделил Мобильный флот, но не так, как ожидали или думали его противники. На самом деле он собрал его самые мощные корабли с зенитным вооружением в три концентрических группы, в центре каждой из которых находился легкий авианосец, и разместил их на сто миль впереди его тяжелых авианосцев, которые были в двух группах с легким прикрытием. Самолеты Митшера, чтобы напасть на тяжелые авианосцы Одзавы, должны были бы избежать интенсивного огня зенитных орудий и воздушных атак сил авангарда, пролететь еще сто миль к основным силам, атаковать их и защитить себя, перелететь еще сотню миль в обратном направлении и снова пролететь над вражескими силами авангарда перед возвращением на их собственные авианосцы. Если бы Митшер попытался осуществить такое нападение, потери его авиации, вероятно, были бы катастрофическими.

Если бы 58-е оперативное соединение продвинулось на запад, чтобы его самолеты оказались в пределах досягаемости Мобильного флота, оно, возможно, потопило бы несколько японских авианосцев, но у японцев было бы гораздо больше шансов потопить несколько американских авианосцев, поскольку Митшеру пришлось бы разделить воздушные силы, выделив некоторые самолеты для обороны, а некоторые – для нападения. 19 июня, продолжая использовать оборонительную тактику, он смог, используя все свои истребители и зенитные орудия, достигнуть потрясающего успеха в этой операции. Если бы его летчики и артиллеристы сбили 19-го числа меньше вражеских самолетов, 20-го им бы пришлось столкнуться с большим количеством. Также, постоянно находясь вблизи Марианских островов, Митшер смог использовать свои бомбардировщики для уничтожения авиации на Роте и Гуаме. Взлетные полосы на тех островах были так испещрены воронками от снарядов, что все планы Одзавы по проведению челночной бомбардировки были расстроены.

Поскольку тяжелые авианосцы Озавы были слабо защищены, и «Кавалья», и «Альбакор», одна из субмарин «невидимой западни» Локвуда, сумели проникнуть через их заслоны. «Кавалье» удалось потопить авианосец, тот самый «Секаку» из атаковавших Перл-Харбор. «Альбакору» пришлось охотиться на еще более крупную дичь – «Тайхо», флагман Одзавы и самый большой авианосец императорского флота. Капитан «Альбакора» приказал выпустить шесть торпед, и подлодка погрузилась. Поскольку командир полагал, что промахнулся, он не сообщил об этом. На самом деле одна из его торпед пробила корпус «Тайхо», вызвав взрыв паров бензина, но к этому времени Одзава и его штаб перешли на крейсер, с которого они позже переместились на авианосец «Дзуйкаку».

В ходе предзакатного нападения 20 июня самолеты Митшера потопили авианосец «Хийо» и два танкера, устроили пожар на двух других авианосцах и нанесли повреждения линейному кораблю и крейсеру. После этого сражения у Мобильного флота осталось только 35 самолетов морского базирования.

Таким образом, теперь Мобильный флот располагал меньшим количеством самолетов, чем было у Объединенного флота в конце 1943 года. На сей раз не было никакой возможности обучить пилотов на замену. Американские субмарины, обеспеченные наконец надежными торпедами, вошли в раж. Массовое уничтожение танкеров, приходящих из Ост-Индии, создало отчаянную нехватку топлива, в Японии, а разгром американскими подлодками японцев у Тавитави показал безумие затеи японцев по поводу переброски авианосцев к нефтяным скважинам. Лучшее, что мог сделать Одзава в такой ситуации, – держать авианосцы в пределах узких границ хорошо охраняемого Внутреннего Японского моря, используя находящееся там скудное месторождение нефти. Это был не лучший выход. Японские авианосцы оказались безопасными в нападении и беспомощными в обороне. Если бы из них было потоплено еще несколько, это бы не приблизило окончательное поражение Японии так, как уничтожение самолетов и летчиков, которое фактически произошло у Марианских островов.

Едва критика тактики Спрюэнса начала утихать, как адмирал Нимиц был потрясен еще больше. 23 июня (дата Перл-Харбора), ему сообщили, что генерал Холланд Смит ничтоже сумняшеся снял генерала Ральфа Смита с поста командира 27-ой дивизии. Ральф Смит, конечно, не был первым генералом, который был снят с поста в ходе Тихоокеанской войны, но он был первым армейским генералом, который был снят генералом морской пехоты. Поскольку армия, особенно в лице генерала Ричардсона, долго жаловалась на то, что морские пехотинцы командуют солдатами, вскоре должны были последовать протесты и вспышки безудержного гнева со стороны армейских военачальников.

27-ая дивизия застряла на Сайпане так же, как в свое время на Макине и Эниветоке. На сей раз наибольшей опасности подвергались фланги морских подразделений рядом с ней. Генерал Холланд Смит заключил, что главные проблемы дивизии заключались в недостатке боевого духа и в плохом руководстве и поэтому ее командующего следует заменить. Генерал-майор Сандерфорд Джармэн, назначенный командующим Сайпана и старший армейский офицер на острове, согласился и временно предложил себя на должность командира дивизии, пока не пришлют замену для Ральфа Смита.

С картой в руке Холланд Смит взошел на борт десантного штабного судна «Рокки Маунт», чтобы обсудить проблему с адмиралом Тернером. После долгого подробного обсуждения Смит и Тернер пошли на крейсер «Индианаполис», на борту которого адмирал Спрюэнс только что возвратился из сражения в Филиппинском море. Там критика продолжилась. Наконец кэптен Мур написал меморандум, адресованный Холланду Смиту: «Вы уполномочены снять генерал-майора Ральфа Смита с должности командира 27-й дивизии армии США и назначить на эту должность генерал-майора Джармэна». Адмирал Спрюэнс подписал меморандум.

Адмирал Нимиц много бы отдал за то, чтобы эта история не стала достоянием общественности, но это было совершенно невозможно. Люди постоянно летали по различным поручениям между Перл-Харбор и Сайпаном. Генерал Ральф Смит был замечен в Форте-Шафтер, армейском штабе на Оаху, где генерал Ричардсон, обиженный до глубины души, организовал армейскую апелляционную комиссию во главе с генералом Бакнером, чтобы выяснить обстоятельства смещения Смита.

Ричард Холлер из международной службы новостей нанес визит коммандеру Кеннету Макардлу, помощнику командующего Тихоокеанским флотом по связям с общественностью, и спросил: «Когда Вы собираетесь придать огласке тот факт, что Ральф Смит был освобожден от обязанностей командующего 27-й дивизии?»

Макардл ответил, что не располагает никакой официальной информацией об этой отставке, и спросил, откуда у Холл ера такая информация.

– Все в городе только об этом и говорят. Я слышал это от одного из близких друзей генерала.

Макардл, понимая, что дальше скрывать историю невозможно, добавил в конце коммюнике, над которым он работал, откровенный параграф, сообщающий об отставке, и отнес коммюнике начальнику штаба.

– Нет! – закричал Макморрис, дойдя до заключительного параграфа, и вычеркнул его.

– Об этом знает весь Гонолулу, – сказал Макардл.

– Кто им сказал?

– Об этом знают пятьдесят тысяч человек на Сайпане. Такое невозможно удержать в тайне.

– Мой ответ – нет, – сказал Макморрис тоном, не терпящим возражений.

Был один проверенный временем, хотя и несколько незаконный путь, позволявший обойти частые и категорические отказы Макморриса, – через помощника начальника штаба, которым теперь был кэптен Бернард Л. («Каунт») Остин, который недавно сменил на этом посту Престона Мерсера. Макардл отнес историю Остину, и последний согласился, что скрывать это было бы ошибкой. Лучше опубликовать факты, чем позволить им просочиться в прессу в виде какой-нибудь сенсации.

Остин пошел в кабинет Нимица, чтобы обсудить ситуацию с боссом. Через десять минут он вернулся.

«Ответа все еще нет, – сказал он. – Адмирал не собирается ничего говорить по поводу этого инцидента; пусть заявление сделает военное министерство, если им это надо. Видите ли, адмирал не хочет делать ничего, чтобы расстроить Ральфа Смита».

^{Начало кампании на Сайпане.}

Случилось то, чего боялся Макардл, – история в американской прессе была искажена. Некоторые газеты написали, что Холланд Смит, «мясник Таравы», снова безжалостно посылал мальчиков на верную гибель. Другие предполагали, что солдаты Ральфа Смита просто отказались воевать. «Сан-Франциско Экзэминер» обвинял морскую пехоту в несении чрезмерных потерь и призвал к объединенному командованию в Тихоокеанском театре под началом генерала Макартура, чьи «трудные и опасные операции… были успешно выполнены с небольшими потерями в большинстве случаев». «Тайм» и «Лайф» выступили в поддержку Холланда Смита. Статья в журнале «Тайм» заканчивалась такими словами: «Пока боевые командиры не решаются смещать подчиненных из страха разногласий между родами войск, сражения и жизни будут теряться понапрасну».

Генерал Ричардсон не сделал ничего, чтобы облегчить напряженные отношения между родами войск. Напротив, он, как ураган, вылетел на Сайпан и 12 июля был там. Даже не извинившись перед Спрюэнсом, Тернером и Холландом Смитом, он обошел 27-ю дивизию, вручил награды и для своей апелляционной комиссии снял показания с офицеров дивизии, включая генерал-майора Джорджа Грайнера, который сменил генерала Джармэна. Адмирал Спрюэнс, предвидя неприятности, вытянул из

Холланда Смита обещание, что он будет сдерживать эмоции. Келли Тернер не желал давать подобных гарантий.

После церемонии вручения наград генерал-лейтенант Холланд Смит и генерал-майор Гарри Шмидт, командир 4-й дивизии морской пехоты, зашли к генерал-лейтенанту Ричардсону домой. Ричардсон, в присутствии Шмидта, снова начал бранить Холланда Смита.

– Вы не имели никакого права смещать Ральфа Смита, – сказал Ричардсон. – 27-ая – одна из наиболее хорошо обученных дивизий на Тихом океане. Я сам их обучал. Вы дискриминируете армейских военачальников в пользу морских пехотинцев. Я хочу, чтобы вы знали, что вы не можете помыкать армией так, как вы это делали раньше. Вы и ваши командующие корпусами не имеют такого богатого опыта руководства большими подразделениями, как генералы армии. Мы имели больше опыта в руководстве войсковыми соединениями, чем вы, и все же вы посмели снять одного из моих генералов… Так или иначе, вы, морские пехотинцы, только и можете, что бегать по пляжу. Что вы знаете о сухопутной войне?

К недоверчивому изумлению всех, кто слышал эту историю, «Вопль» Смит сумел сдержаться и молча выслушать весь этот поток ругательств. Однако когда Ричардсон посетил «Рокки Маунт», Келли Тернер резко напомнил ему о субординации и требованиях протокола. Ричардсон ответил, что он никоим образом не подчинялся ни одному офицеру на Марианских островах. После этого «Ужасный» Тернер разразился такой тирадой, что генерал побелел от гнева. Сдержав злобу, Ричардсон пошел сразу на «Индианаполис», чтобы пожаловаться Спрюэнсу. Последний пробовал как-то сгладить ситуацию. «Это просто обычная манера Келли Тернера, – сказал он, – и никто не относится к нему всерьез».

Холланд Смит подготовил официальный рапорт о поведении Ричардсона, и Гарри Шмидт подтвердил информацию в письменной форме. Келли Тернер включил рапорт Смита в свой собственный резко отрицательный отзыв, названный «Рапортом о незаконном принятии на себя командных полномочий генерал-лейтенантом

Р.С. Ричардсоном младшим, США». Спрюэнс передал сообщение Тернера Нимицу. Генерал Ричардсон, по его возвращению в Форт Шафтер, послал Нимицу рапорт, в котором обвинял Тернера в грубой неучтивости к себе. Позже он послал Нимицу рапорт комиссии Бакнера, которая, естественно, пришла к выводу, что смещение Ральфа Смита было необосновано.

Адмирал Нимиц просто проигнорировал весь этот глупый спор. Когда он получил официальный рапорт Спрюэнса о кампании Марианских островов, он лично удалил все уничижительные заявления относительно 27-й дивизии. Узнав, что генерал Ричардсон послал копию рапорта комиссии Бакнера генералу Маршаллу, Нимиц, пометив его собственную копию этого рапорта: «Приложение 1», а рапорты Тернера и Ричардсона – «Приложение 2», послал оба рапорта адмиралу Кингу с посыльным офицером под грифом «совершенно секретно». В его сопроводительном письме Кингу он написал:

«Приложения 1 и 2 переданы Вам в настоящее время в неофициальном порядке, просто для того, чтобы Вы могли иметь полную информацию об их содержании. Я думаю, что генерал Маршалл получил от генерала Ричардсона копию рапорта комиссии Бакнера, который составляет часть “Приложения 1”, и что он, возможно, получил искаженную и одностороннюю информацию о разногласиях между Тернером и Смитом, с одной стороны, и генералом Ричардсоном, с другой.

Я не предлагаю эти вопросы Вашему вниманию официально еще и потому, что я все еще имею надежду урегулировать конфликт на местном уровне, даже если такое урегулирование состоит только в оформлении бумаг. Если я отправлю их Вам официально, возможно, Вам придется поднять вопрос в Военном ведомстве, что может привести к неприятным и ненужным противоречиям в то время, когда мы нуждаемся в энергии всех наших людей, чтобы выиграть войну.

Я хочу, чтобы Вы были полностью информированы по этим вопросам, на тот случай, если Маршалл когда-либо поднимет этот вопрос при встрече с Вами. Я полагаю, что Маршалл считает, что армейские подразделения не должны быть помещены под начало морских пехотинцев. Я надеюсь, что я неправ, поскольку я не считаю, что армейские подразделения не могут служить под руководством офицеров морской пехоты или что морские пехотинцы не могут служить под началом армейских офицеров».

В Объединенном комитете уже знали о происходящем. Военное министерство, пытаясь разрядить обстановку, перевело генерала Ральфа Смита с тихоокеанского театра и дал ему должность в Европе. К счастью, у флота было еще одно место для Холланда Смита. Ему приказали принять командование недавно созданными силами морской пехоты Тихоокеанского флота. Это продвижение по службе, которое планировалось перед скандалом, означало, что Смит не будет снова командовать солдатами. И при этом он не будет непосредственно командовать никакими боевыми единицами.

Генерал Маршалл действительно обсуждал с адмиралом Кингом рапорт комиссии Бакнера, и Кинг утверждал, что генерал Ричардсон не имел никакого права организовывать армейскую комиссию, чтобы изменять решение офицера морской пехоты. Маршалл ответил, что Ричардсон действовал в рамках своих полномочий, так как комиссия не имела никакой судебной власти и была создана просто для того, чтобы снабдить Ричардсона информацией. Тогда Маршалл, имея в виду как Нимица, так и Ричардсона, предложил, чтобы высокопоставленные офицеры всех родов войск на Тихом океане должны быть проинструктированы, что «предотвращение такого состояния дел является их прямой обязанностью, как и задача исправления ситуации, если неблагоприятная ситуация все же сложилась». Кинг ответил, что такая инструкция могла причинить больше неприятностей, чем добра. «Я не вижу никакой пользы в том, чтобы позволить ему [Ричардсону] проводить дальнейшее расследование в тех направлениях, которые он, по-видимому, считает правильными». На том этот вопрос и был оставлен, и только спустя несколько лет после войны Холланд Смит вновь вскрыл противоречия в своих довольно желчных мемуарах. «Коралл и медь».

В середине 1944 года командование Тихоокеанского флота и Объединенный комитет начальников штабов пересмотрел стратегию, чтобы определить, как можно ускорить войну против Японии. Казалось, что возможность ускорения подтвердилась поразительным успехом авианосцев в нейтрализации Маршалловых островов и совершения рейдов на Трук и Палау.

Самая смелая стратегия, предложенная планировщиками Объединенного штаба, подразумевала наступление к северу от Сайпана при поддержке авианосцев, через острова Бонин, для вторжения непосредственно в Японию. Адмирал Нимиц выступил против этого плана, сочтя его слишком опасным. Более надежным путем к победе над Японией было продление плана Объединенного комитета, принятого в марте, то есть наступление через Филиппины, Формозу и острова Рюкю к Кюсю и Хонсю.

Макартур, конечно, поддерживал последний план. Нимиц поначалу согласился с ним, потому что на этом маршруте воздушные силы наземного базирования, наземные войска и военно-морские силы смогут продвигаться вместе.

В начале июля Макартур представил детальный график выполнения плана номер 2. Его силы должны были продвинуться через полуостров Фогелькоп и остров Моротаи и при поддержке Тихоокеанского флота высадиться на Минданао 25 октября и на Лейте 15 ноября. Когда Лейте будет взят, Центрально-Тихоокеанские силы смогли бы подойти к северному Лусону 15 января 1945 года. Юго-Западные Тихоокеанские силы должны были высадиться в юго-восточном Лусоне и на Миндоро в феврале. Тогда, снова при поддержке Тихоокеанского флота, Юго-Западные Тихоокеанские силы смогли бы развернуться к северу от Лусона, высадить шесть дивизий в заливе Линген 1 апреля 1945 года для наступления на Манилу.

Сложный план Макартура мало кому понравился. Генерал Кенни указал, что он не предусматривает достаточной воздушной поддержки. Все согласились с тем, что он был слишком медленным. Дата 1 апреля для главного нападения на Лусон была неприемлема. Адмирал Нимиц выступил с дополнительным планом: позволить Юго-западным Тихоокеанским силам Макартура при поддержке Тихоокеанского флота высадиться на Минданао, организовать там аэродромы для удержания японской авиации на нейтрализованном Лусоне, а затем присоединиться к Центрально-Тихоокеанским силам в наступлении по территории Формозы и Китая.

Макартур был потрясен. Он был решительно против любого плана, включавшего даже временный обход Филиппинских островов, где местное население находилось под властью японцев, считая такие планы стратегически необоснованными и нравственно неправильными. Он послал рапорт Объединенному комитету: «Я прошу дать мне возможность лично отправиться в Вашингтон, чтобы представить мои взгляды в полном объеме».

Президент Рузвельт считал, что у него есть идея получше. Так как он планировал совершить инспекционный тур по базам на Тихоокеанском побережье и Гавайях после национального съезда демократической партии, который должен был начаться 19 июля, он собирался встретить генерала Макартура и адмирала Нимица на Оаху и попытаться уладить их разногласия. Вопреки его былой привычке, при путешествии через океан он не хотел, чтобы его сопровождал весь Объединенный комитет начальников штабов. Он собирался взять с собой только адмирала Леги, и не в качестве старшего члена Объединенного комитета, но как начальник штаба президента.

Адмирал Нимиц, похоже, первый узнал о надвигающемся визите президента, когда Майк Рейли, руководитель команды секретной службы Белого дома, прибыл в Перл-Харбор, чтобы осмотреть и обеспечить меры безопасности. Рейли выбрал для проживания главы государства роскошное жилище в Вайкики-Бич, который флот арендовал для пилотов в отпуске. Нимиц отправил Макартуру приглашение в Перл-Харбор. Из соображений безопасности, возможно помня о судьбе Ямамото, он не упомянул о визите президента. Макартур вежливо извинился, сказав, что слишком занят.

От встречи между мистером Рузвельтом и генералом Макартуром все ждали осложнений. Хотя они хорошо узнали друг друга, когда Макартур был армейским начальником штаба, генерал совершенно не был поклонником президента и до последнего времени был его политическим конкурентом. Он разрешил выдвинул свою кандидатуру на первичных выборах от Республиканской партии, выступая, против Уэнделла Виллки и Томаса Э. Дьюи. В Висконсине он шел вторым, но обогнал трех кандидатов. В борьбе против неизвестного кандидата на внутрипартийных выборах кандидата в президенты в Иллинойсе он получил 300 ООО голосов.

Макартур, казалось, набирал силу, пока все не испортил из-за явной политической наивности. Он завязал переписку с малоизвестным конгрессменом из штата Небраска, который имел слабость к преувеличению. В его письмах генералу конгрессмен выдавал, например, такие экстремистские заявления: «Если система представителей левого крыла и “новый курс” продолжится в течение следующих четырех лет, я уверен, что эта монархия, которая устанавливается в Америке, уничтожит права простых людей». Макартур решил, что на письмо, содержащее такую вспышку, необходимо дать вежливый ответ. «Мне очень понравилось Ваше ученое письмо, – написал генерал. – Ваше описание ситуации в Соединенных Штатах в самом деле отрезвляющее и рассчитано на то, чтобы повергнуть в глубокое раздумье каждого истинного патриота».

Когда конгрессмен выпускал эту конфиденциальную корреспонденцию в прессу, создалось впечатление, что Макартур разделяет его экстремистские представления. Общественная реакция была чрезвычайно неблагоприятной. Генерал и его покровители поняли, что его участие в выборах сорвалось, и Макартур осторожно вышел из борьбы.

13 июля в Перл-Харбор прибыл адмирал Кинг, чтобы провести одно из периодических совещаний с Нимицем и произвести осмотр боевых частей. Он был полон сарказма. Он был убежден, что посещение президентом Тихого океана без Объединенного комитета было политически обоснованной игрой на публику. Только за два дня до этого Рузвельт уведомил председателя национальной демократической партии, что он примет назначение партии на четвертый срок: «Если съезд… выдвинет меня на президентство, я соглашусь. Если люди выберут меня, я буду служить. Наши сыновья, служащие на этой войне, имеют офицеров, которые отдают им приказы. У таких офицеров есть старшие офицеры. Президент – главнокомандующий, но и у него тоже есть старший офицер – народ Соединенных Штатов».

Несколькими неделями ранее президент Рузвельт передал адмиралу Кингу через адмирала Леги, что он хотел бы, чтобы флот сократил звания «главнокомандующий американского флота», «главнокомандующий Атлантического флота и «главнокомандующий Тихоокеанского флота», поставив «командующий» вместо «главнокомандующий». Таким образом, оставался только один главнокомандующий, президент, который был главнокомандующим армии и флота. Кинг сказал Леги, что он предпримет какие-то шаги, только если мистер Рузвельт приказал или четко потребовал произвести изменение. Леги ответил, что президент предпочел не выпускать четкий приказ, но просто хотел бы сделать это. Поэтому Кинг не обратил на вопрос внимание, и никакая замена не была произведена.

На его совещании с адмиралом Нимицем адмирал Кинг сказал, что армейские ВВС просили разместить двенадцать групп В-29 на Марианских островах для бомбежки Японии. Кинг, который мало верил в то, что бомбардировщики могут внести существенный вклад, дал разрешение только на четыре группы. По его мнению, обслуживание такого количества дополнительных бомбардировщиков в Тихом океане могло отклонить поддержку от флота и, таким образом, от «продолжения войны». Он признал желательность оборудования базы на островах Бонин, или Вулканических, к северу от Марианских островов, откуда истребители ближнего действия могли бы сопровождать бомбардировщики к целям, но он полагал, что эту операцию не нужно выполнять, если вторжение в Японию не было необходимо. Он предписал Нимицу оценить выполнимость взятия Чичидзимы или Иводзимы и подготовить планы.

Поскольку потребность в крупных военных кораблях в борьбе против Германии вроде бы закончилась, британцы предложили, чтобы часть Королевского флота была переведена в Тихий океан, чтобы работать против японцев. Предложение возмутило Кинга. Он назвал его «вторжением» в область, где американцы уже прорвались через главную оборону врага. Он выступал против того, чтобы другой флот разделил заслугу заключительного завоевания. Кроме того, британский флот в Тихом океане, испытывая недостаток в ресурсах, был бы бременем для американской системы снабжения. По последней причине Кинг получил указание от Объединенного комитета начальников штабов по поводу того, что Королевский флот не должен находиться к северу или к востоку от Филиппин.

Кинг полагал, что британцы могли бы внести вклад, поддержав австралийцев в возвращении Борнео и Суматры, источников нефти для операций в далеком западном Тихом океане. С другой стороны, он беспокоился о наличии британских войск в Ост-Индии вообще, так как опасался, что они на основании своего вклада в завоевание области потребуют присоединить к Великобритании то, что было голландской территорией.

Кинг слышал, что лорд Льюис Маунтбеттен, британский дальневосточный командующий, полагал, что союзники подчиняются Макартуру как верховному командующему. Адмирал решил, что эта возможность так встревожит генерала, что он был бы счастлив обсудить ее. Поэтому он послал генералу приглашение присоединиться к нему в Перл-Харбор. Макартур снова ответил сожалениями, снова сказав, что он слишком занят.

Генерал Маршалл, который был а курсе приглашения и сожалений генерала, принял меры. Он приказал Макартуру вылететь на Гавайи, чтобы встретить «мистера Бига».

Во время нахождения в Перл-Харборе адмирал Кинг произвел некоторый осмотр. Он посетил субмарину, собирающуюся выйти в море, и некоторые другие, недавно вернувшиеся с военного патрулирования, и провел длительное совещание с адмиралом Локвудом. Он четко знал, что немецкие субмарины почти победили островное королевство Великобритании, пуская ко дну суда снабжения, и полагал, что американские субмарины, которые теперь уничтожали огромные количества вражеских танкеров и грузовых судов, могли внести основной вклад в поражение Японии.

14 июля Кинг и Нимиц вылетели на Кваджалейн, где они осмотрели новые сооружения и провели ночь. Потеряв 15 июля – они пересекли линию перемены дат, – они прибыли в Эниветок 16-го числа. Атолл был переполнен самолетами и запасами, потому что он был не только американским перевалочным пунктом, ближайшим к Марианским островам, но также и базой бомбардировщиков, бомбящих Трук. Путешественники после осмотра, пообедали и провели ночь на борту «Кертисса» как гости адмирала Гувера.

Утром 17 июля группа офицеров во главе с Кингом и Нимицем вылетела с Эниветока и совершила шестичасовой перелет на Сайпан. Их самолет сопровождался несколькими гидросамолетами и, по приближении к Сайпану, эскадрильей истребителей. Это была необходимая предосторожность, так как японцы все еще удерживали остальную часть Марианских островов. На аэродроме делегацию встречали адмирал Спрюэнс, адмирал Тернер, генерал Холланд Смит и несколько других офицеров. Первые слова Кинга, когда он вышел из самолета, были обращены к командующему Пятым флотом:

– Спрюэнс, вы провели чертовски прекрасную работу там. Независимо от того, что другие люди говорят вам, ваше решение было правильным.

Хозяева и гости перебрались на различных транспортных средствах к разбитой деревне Чаран-Каноа на Западном побережье, где у генерала Смита был грубо сколоченный штаб корпуса, в котором можно было устроить завтрак. Завтракая, посетители слушали из первых уст рассказы о яростной заключительной битве, в которой сотни японцев жертвовали жизнями в надежде унести с собой нескольких американцев. Американские потери не были окончательно оценены, но, по-видимому, превышали 16 000 убитыми и ранеными.

После завтрака офицеры отправились на западное побережье, чтобы осмотреть берега, где высадились морские пехотинцы. Холланд Смит, красноречиво повествовавший о боевой эффективности его морских пехотинцев, внезапно сказал Кингу:

– Дайте меня три дивизии морских пехотинцев, и я возьму Лусон.

– Каким мясом вы объелись? – проворчал главнокомандующий.

– Тем же самым, что Вы ели в течение последних сорока лет, – ответил Смит.

Позже Кинг заметил: «Проблема с Холландом Смитом та же, что и со Стиуэллом в Китае. Все, что он хочет, – драться».

Кинг и Нимиц предложили взойти в вершину горы Тапочау, откуда они смогут увидеть весь остров и изучить проблемы, с которыми столкнулись при его захвате. В этой операции Холланду Смиту пришлось проявить огромное упорство. Он объяснил, что, хотя остров был объявлен безопасным и 12 июля был поднят американский флаг, сделать надо было еще много. Японские солдаты были повсюду, скрываясь в пещерах, ущельях и тростниковых полях, и были готовы стрелять при любой возможности. Гора Тапочау просто кишела ими. Нимиц и Кинг согласились миновать гору, но настаивали на обходе всего острова. Смит возразил, что это также было чрезвычайно опасно, но гости были непреклонны.

Позже Смит заметил: «Никто никогда не смог бы обвинить Эрни Кинга или Честера Нимица в недостатке мужества или уравновешенности».

Остров объехали на джипах. В одном были Кинг, Нимиц, Спрюэнс и Смит. В других были морские пехотинцы, с винтовками наизготовку. Процессия остановилась на мысе Марпи Пойнт, северной оконечности острова, где сотни японских гражданских жителей бросились с утесов на острые камни, чтобы не попасть в руки американцев. Для Кинга и Нимица это массовое самоубийство и самопожертвование японских солдат были миниатюрным примером того, что будет происходить во время вторжения на японские внутренние острова. Они допускали возможность того, что придется морить Японию голодом до капитуляции посредством морской блокады.

Когда офицеры проезжали мимо тростниковых полей восточного побережья, морские пехотинцы сопровождения опасались снайперов, но никакой стрельбы не было. Гости увидели хребет, где несколько старших японских офицеров убили себя, чтобы не видеть неизбежного поражения. Среди них был адмирал Чуичи Нагумо, который командовал японскими авианосцами в сражении при Мидуэе. Они также видели солдат 2-й и 4-й дивизий морской пехоты и 27-й армейской пехотной дивизии – это были воины, занявшие остров.

Когда поездка была закончена, офицеры взошли на борт амфибии и под ее пыхтение отправились к «Индианаполису». Поскольку погода была жаркая и на крейсере нельзя было включать никакой свет в этих опасных водах, обед подали поздно днем, когда люки можно было оставить открытыми, чтобы пропустить немного свежего воздуха. К сожалению, через открытые люки также залетали рои огромных черных мух, которые продолжали садиться на обедающих и еду. У некоторых офицеров вызывала отвращение мысль, что мухи, вероятно, только что пожирали мертвых японцев на Сампане.