Текст книги "Адмирал Нимиц"

Автор книги: Элмер Поттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 47 страниц)

Кинг и Нимиц говорили о будущем Тихоокеанского флота. Двадцать два американских авианосца, которые были на стапелях или уже готовились к вступлению в строй, с их судами сопровождения и десантными кораблями, будут представлять силу беспрецедентной мощи, для которой потребуется еще тридцать штабных офицеров. Нимиц предвидел это и имел наготове список кандидатов.

Как главнокомандующий, так и командующий Тихоокеанским флотом не хотели, чтобы обновленный большой флот с авианосцем во главе был привязан к предстоящему наступлению. Макартура по северному побережью Новой Гвинеи. Они предложили восстановить план «Апельсин», который в течение почти тридцати лет являлся гипотетической американской стратегией возвращения Филиппин, которые были захвачены Японией. Этот план предусматривал бросок прямо через центральную часть Тихого океана, через Маршалловы и Каролинские острова. После возвращения Филиппин у американцев появились бы базы, с которых могла быть блокирована жизненно важная для японцев «нефтяная линия» из Ост-Индии. После закрепления на побережье Китая у Союзников появилась бы возможность вторгнуться на территорию самой Японии. Кинг и Нимиц также рассмотрели Южные Марианские острова, которые можно было занять вместе с Труком на Каролинских островах или, скажем, вместо него. С Марианских островов американцы смогли бы блокировать коммуникации японцев между севером и югом с тем же успехом, что и с Филиппин, и предотвратить переброску самолетов из Японии на юг, через ее цепь островных аэродромов.

Кинг, к тревоге Нимица, был настроен заменить разведывательную станцию «Гипо» большим объединенным армейско-флотским разведцентром. Кинга раздражали препирательства между «Гипо» и Секцией безопасности связи в Вашингтоне по поводу того, кто из них более способствовал победе при Мидуэе. В октябре 1942 года он перевел Рошфора на материк на службу, никоим образом не связанную с расшифровкой. Нимиц возразил против предложения Кинга об объединенном центре на том основании, что большая и, возможно, бюрократическая организация, вряд ли сможет проводить разведку с той же скоростью, что и старая, более простая структура, но Кинг сказал, что решение принято, и на этом дискуссия закончилась.

По его возвращении в Вашингтон Кинг вместе с генералом Маршаллом занялся вопросами взаимоотношений в рядах командования. В ходе выполнения «Задачи-2» возникла неловкая ситуация: подчиненный Нимица, адмирал Хэлси, командуя судами, отрядами, и самолетами, предоставленными Нимицем, должен был бы наступать и действовать в область командования Макартура. Были предложены различные решения, от помещения всего Тихоокеанского театра под командование одного человека до продления Южно-Тихоокеанского сектора на запад к экватору и затем на юго-восток, чтобы присоединить острова Адмиралтейства, острова Бисмарка и Соломоновы острова. Первое решение было признано невыполнимым, потому что слишком многие высокопоставленные лица, военные и штатские, стали бы возражать против перехода Макартура под начало Нимица или Нимица – под начало Макартура. Генерал Маршалл был, вероятно, единственным американским офицером с достаточно высоким престижем, который мог бы командовать обоими или же обоих заменить, но Маршалл был начальником штаба армии и членом Объединенного и Совмещенного комитета начальников штабов и не мог взять на себя еще одну должность. Что касается второго решения, Макартур наверняка стал бы бороться не на жизнь, а на смерть против любого уменьшения его области командования, и Маршалл, несомненно, поддержал бы его. В конце концов Объединенный комитет начальников штабов возвратился к их первоначальному плану: Хэлси должен был подчиняться общим стратегическим директивам Макартура, но тактическая политика у него будет собственная.

Генерал Маршалл указал, что расположение японских сил на Соломоновых островах, Новой Гвинее и островах Бисмарка напоминало перевернутую букву «V» с Рабаулом на вершине. Против левой, или западной, оконечности «V» Макартур разместил Юго-западные Тихоокеанские силы… Против правой, или восточной, оконечности Хэлси поместил Южные Тихоокеанские силы. «Квалифицированное стратегическое руководство, координирущее действия двух Союзнических доступных сил, – сказал Маршалл, – представляется необходимым, чтобы компенсировать преимущества японцев в расположении и направлении».

^{Обход Рабаула.}

В январе 1943 года на Касабланкской конференции адмирал Кинг представил проблемы Тихоокеанского театра на рассмотрение Объединенного комитета начальников штабов, президента Рузвельта и премьер-министра Черчилля. Хотя Соединенные Штаты пообещали в первую очередь присоединиться к Англии в войне с Германией, Кинг привел некоторые убедительные аргументы в поддержку своей точки зрения, которая заключалась в том, что большая часть союзнических военных ресурсов должна быть переброшена на Тихоокеанскую войну. Во-первых, британцы очень недооценили японское военное мастерство. Благодаря экстраординарной доблести союзникам, в основном американцам, удалось минимальными силами заставить японцев перейти к обороне. Для того чтобы использовать в своих интересах эту благоприятную ситуацию, нужна была гораздо большая военная мощь. На Европейском театре военных действий американцы отложили свои давние планы об организации в 1942 году, по меньшей мере, опорной базы в Западной Европе и приняли британскую стратегию вторжения в Северную Африку. Теперь британцы хотели, чтобы американцы присоединились к ним во вторжении на Сицилию, что потребует отсрочки вторжения в Западную Европу до 1944 года. До сих пор американцы отказывались от собственной стратегии в пользу британской. В их намерения не входило отказываться от соглашения о первоочередности победы над Германией, но Кинг настаивал, что пришло время для небольшого компромисса. Британцы неохотно согласились на некоторое усиление частей, воюющих против Японии, но Объединенный комитет начальников штабов не был готов принять запрос Кинга по поводу увеличения доли военных ресурсов, предназначенной для Тихоокеанского театра военных действий, до 35 процентов.

Тем временем в Перл-Харбор адмирал Нимиц заключил, что настало подходящее время для очередного осмотра передового края обороны и Южного Тихого океана. Так как министр Нокс должен был прибыть в Перл-Харбор 12 января и сопровождать Нимица в его инспекционной поездке, последний предложил генералу Макартуру встретиться и провести совещание с ними обоими в Нумеа. Если Макартур не сможет прибыть туда, Нимиц, Хэлси и, несомненно, Нокс прилетят в штаб Макартура в Брисбене. Макартур ответил длинной депешей, описывающей его ситуацию и его стратегические планы, близко совпадающие с таковыми Нимица. «Я дал вышеупомянутые факты и выразил мои взгляды, – говорилось в конце депеши, – чтобы Вы могли иметь ясную картину ситуации. Обмен мнениями может устранить потребность в непосредственной встрече, которая требует длинных поездок и длительного отсутствия главнокомандующих на посту». Другими словами, Макартур тогда не видел никаких веских причин для проведения встречи на высшем уровне.

Министр Нокс в сопровождении специального помощника Адлэя Стевенсона и нескольких других офицеров прибыл воздушным путем в Перл-Харбор и вместе с адмиралом Нимицем и частью его штаба отбыл 14 января в Мидуэй. Они вылетели с Перл-Харбора в гидросамолете с четырьмя двигателями, который был оборудован как штабной самолет и был загружен бифштексами и другим отборным провиантом; на борту был даже адмиральский фарфоровый сервиз и столовое серебро, чтобы облегчать возможные тяготы на передовой.

Едва самолет взлетел, как пилот, лейтенант-коммандер Маклауд, сказал пассажирам, что два двигателя не функционируют. Он мог бы слить бензин и сделать попытку приземления в заросли тростника на «брюхо», или совершить посадку на воду. Что выбирают пассажиры? В результате краткого опроса в салоне офицеры решили, что посадка на воду, конечно, будет более мягкой и, вероятно, менее опасной. Адмирал Нимиц отдал приказ. Маклауд профессионально посадил самолет в Перл-Харбор, но он не смог избежать удара о воду. Удар был таким сильным, что гидроплан получил пробоину в днище и начал погружаться.

Единственно возможный путь к спасению вел через люк на крыло. Несколько офицеров выбрались без труда, но Нокс, который был немного широк в бедрах, застрял в люке. Совместными усилиями – те, что были снаружи, тянули, а те, что изнутри, – подталкивали – удалось в конце концов освободить министра. Пассажиры и команда держали самолет на плаву, стоя на одном крыле, пока не подошли спасательные шлюпки, посланные адмиралом Тауэрсом с острова Форда.

По прибытии на остров Форда адмирал Нимиц попросил у Тауэрса другой самолет, чтобы группа могла бы возобновить полет к Мидуэю. Тауэрс смог предложить только одну из четырех амфибий с неопытным экипажем, которые только что прибыли с материка. Нимиц попросил немедленно прислать лучший из этих самолетов, добавив, что он оставит коммандера Маклауда в качестве консультанта для команды.

Когда самолет уже был в воздухе несколько часов, адмирал Нимиц, который не снимал фуражку во время несчастного случая и позже, отозвал Ламара в сторону и попросил его осмотреть ему голову. Нимиц снял кепку, и помощник пришел в ужас: белые волосы адмирала были в крови. Осмотр показал, что в его скальпе была полуторадюймовая рана. Ламар нагрел немного воды, промыл рану и состриг немного волос. Единственным антисептиком на борту был йод, который был явно слишком концентрированным, так что Нимиц предложил растворить его в воде. Ламар, не зная, что йод не растворяется в воде, последовал этому совету. Когда он протер раствором голову Нимица, адмирал заревел от боли и чуть не пробил крышу самолета. По прибытии в Мидуэй на рану наложили несколько швов, и она была должным образом забинтована.

Командующий острова и его штаб развлекали группу Нокса – Нимица за обедом. Наконец все вроде бы было в порядке, но дурные предчувствия не исчезали. Обед был прерван мрачной новостью о том, что заправочный катер пробил один из понтонов амфибии. Группа не могла вылететь на следующее утро, как было намечено.

16 января стало ясно, что атолл Мидуэй был слишком маленький для двух таких активных людей, как министр ВМС и главнокомандующий Тихоокеанского Флота и Тихоокеанского района. Они проверяли обороноспособность острова, опрашивали его защитников и, когда со всеми хозяйственными вопросами было покончено, наблюдали за проделками альбатросов. Прежде чем закончился день, министру и главнокомандующему надоело как общество друг друга, так и Мидуэй, и у них начался тяжелый приступ островной клаустрофобии.

Наконец другой самолет прибыл из Перл-Харбора, и офицеры полетели на юг, останавливаясь на островах, огибая занятые японцами Маршалловы острова и острова Гилберта. Когда экипаж самолета узнал, что Стевенсон прежде не пересекал экватор, они попросили у Нимица разрешения приобщить «салагу» к Древнему Обычаю Морских Волков, и адмирал согласился. Стевенсон воспринял краткую инициацию добродушно. Он даже сделал несколько глотков предложенного ему коктейля Царя Нептуна, который состоял из моторного масла, кетчупа, острого соуса, соли и перца. Ему было плохо весь оставшийся день.

20 января, по восточной долготе, группа Нокса-Нимица достигла Эспириту-Санто. Там их встречали адмиралы Хэлси и Маккейн, прилетевшие из Нумеа, чтобы присоединиться к ним. Слу Маккейн, теперь руководитель Бюро аэронавтики, прибыл из Вашингтона, чтобы оценить потребность Южно-Тихоокеанского сектора в военно-морских авиаторах и самолетах. Хэлси только что вернулся из Новой Зеландии, где он был с официальным визитом, поообщался с американским персоналом и осмотрел американское оборудование. Его уверенный, чтобы не сказать – агрессивный, характер и его соленые и дерзкие заявления привели новозеландцев в восторг. Он повторил его опубликованное ранее мнение, что Союзники будут в Токио в течение года. На сей раз он добавил: «Когда мы начали с ними воевать, я считал, что один наш солдат стоит трех японцев. Теперь я увеличил бы эту цифру до двадцати». В Морском департаменте все были ошеломлены, услышав, как Хэлси публично предсказал неизбежный конец войны, а когда он заявил, что имена японских премьер-министра и императора непроизносимы, Государственный департамент был просто потрясен, потому что эти люди, возможно, в конечном счете могли пригодиться при мирном урегулировании.

Видимо, из-за того, что Хэлси уже не раз приходилось выслушивать критику за слишком вольные публичные высказывания, Нимиц не стал высказывать собственные замечания. Однако он деликатно вмешался в продолжающуюся вражду Хэлси с Бюро персонала по поводу назначения его старого друга, коммандера Оливера Оуэна («Скрэппи») Кессинга, командующим морской базой в Тулаги при условии получения им временного звания капитана. После обмена сердитыми радиограммами

Скрэппи наконец прибыл, но без требуемого временного звания. Хэлси сказал Нимицу, что он был сыт по горло и что, если бы продвижение по службе не было подтверждено ко времени его возвращения в Нумеа, он послал бы Скрэппи сообщение, с информационной копией в Бюро персонала: «Ты получишь чин, мундир и звание кэптена американского флота».

Нимиц всплеснул руками.

– Нет! Ради бога, не делай это! – воскликнул он. – Ты все испортишь.

– Подожди и увидишь, – ответил Хэлси.

К счастью, подтверждение о получении звания пришло как раз вовремя, что предотвратило откровенный обмен мнениями между командующим Южно-Тихоокеанским флотом и Бюро.

В Эспириту обе группы офицеров были расквартированы на борту флагманского судна адмирала Фитча «Кертисс». Едва они успели взойти на борт корабля, как начали падать вражеские бомбы. Нападение длилось недолго, и после него остались только несколько воронок на пляже, но, так как это было первым налетом на Эспириту за несколько недель, появились предположения относительно того, что у врага имеется какая-то информация о встрече высокопоставленных офицеров.

На следующий день группа, включая Хэлси и Маккейна, вылетела в Гуадалканал. Остров, что и говорить, был еще мало похож на курорт, но адмирал Нимиц сразу почувствовал, что состояние сооружений и самих людей сильно улучшились с его последнего посещения. Гендерсон-филд стал представительной всепогодной взлетной полосой, также добавилась полоса для истребителей. Малярия все еще представляла серьезную проблему, но люди, которых увидел Нимиц, не слишком напоминали измученные привидения, бродившие по острову предыдущим сентябрем. Хотя Гуадалканал все еще время от времени бомбили, можно было сказать, что американцы теперь контролировали воздушное и водное пространство в районе Гуадалканала и Тулаги.

Той ночью японцы бомбили американские сооружения на Гуадалканале с 20:30 до рассвета. Это «совпадение» убедило почти всех, что японцы преследовали больших начальников – и знали, где их можно было найти.

«От бомб меня просто тошнит, – говорил Хэлси. – На “Кертиссе” не было ни одной дырки, но зато на Гуадалканале их было полно. Как только я услышал первый “бум!”, я оставил мою уютную хижину и зарылся в землю вместе с мистером Ноксом и “Слу” Маккейном. Но не Честер. Он сказал, что он не вообще не спал предыдущей ночью; он собирался догнать; кроме того, он сказал, он боится москитов. Честер провел ночь под навесом, за москитными сетками. Остальные трое из нас провели ее в полуголом виде, под открытым небом. И Честер был единственным из нас, кто подхватил малярию».

На следующий день путешественники вылетели в Нумеа, и офицер связи Гуадалканала подготовился зарегистрировать обычную депешу отъезда. «Окажите мне услугу, хорошо? – сказал его испуганный помощник. – Пошлите это на японском. Я хочу, чтобы они знали наверняка, что эти дорогостоящие наемные советчики уехали отсюда!»

Днем 23 января адмирал Нимиц, министр Нокс и адмирал Хэлси сели за стол переговоров в штабе Хэлси в Нумеа. Присутствовали также адмирал Маккейн и Де Витт Пэк, теперь бригадный генерал морской пехоты, и члены штаба Тихоокеанского и Южно-Тихоокеанского флотов. Генерал Хэрмон присоединился к группе немного позже.

Адмирал Нимиц открыл встречу в 15:20.

«Цель этого совещания, – сказал он, – рассмотреть ситуацию в Южном Тихом океане и обменяться мнениями. Ни к какому решению мы не придем. Действительно, мы не сможем договориться по всем пунктам. Сначала относительно Гуадалканала. Каково мнение командования Южно-Тихоокеанского флота по поводу развития событий, можете ли вы назвать приблизительную дату, когда японцы будут разбиты? Будем ли мы нуждаться в большем количестве людей? Сколько людей нужно оставить в качестве гарнизона для завершения операции?»

Хэлси, который вдоволь наговорился в течение поездки в Гуадалканал, теперь позволил его подчиненным отвечать за Южно-Тихоокеанский флот. По оценке генерала Пэка, японцев удалось бы прогнать с острова к 1 апреля; на Гуадалканале было уже достаточно много американских отрядов; двух дивизий в совокупности с отрядами обслуживания должно было хватить, чтобы занять базу до следующего наступления.

Нимиц сказал, что он полагает, что остров мог быть освобожден немного ранее, чем 1 апреля. Пэк ответил, что его оценка была основана на вероятности использования японцами выжидательной тактики. Он вкратце описал схему, которую штаб командования Южно-Тихоокеанского флота разработал в отсутствие Хэлси: занять маленькие острова Расселла, в тридцати милях к северо-западу от Гуадалканала, в основном как базу торпедных катеров и как пункт дислокации десантных сил.

– Это кажется мне разумным, – сказал Хэлси.

– Настало время решить вопрос о поставках самолетов. Маккейн пообещал больше военно-морских самолетов и предложил свою помощь в оказании давления на армию, чтобы обеспечить большее количество армейских самолетов. Они также говорили об улучшении средств обслуживания аэродрома на Гуадалканале. Адмирал Нимиц спросил, когда будет закончена новая взлетная полоса, которая тогда только строилась.

– Она должна быть готова к принятию тяжелых бомбардировщиков к концу февраля, – ответил Хэлси, но при возникновении критической ситуации ее можно будет использовать уже в середине февраля.

Адмирал Нимиц спросил, как Гуадалканал будет использоваться потом. Пэк ответил:

– Он будет использоваться как вспомогательная база для дальнейших наступательных маневров на Соломоновых островах.

– Моя идея заключается в том, – сказал Нимиц, – что там нельзя устанавливать никаких постоянных сооружений. Строить нужно только строения первой необходимости, и необходимо уменьшить тыловые районы. Все должно основываться на продвижении вперед.

Большая часть оставшегося времени совещания была посвящена осуществлению «Задачи 2».

Южно-Тихоокеанским силам была назначена задача вторжения в Бугенвиль, на верхних Соломоновых островах, чтобы создать аэродромы как можно ближе к Рабаулу. Однако сначала надо было захватить новый японский аэродром в Мунда-Пойнт, на Нью-Джорджии.

– Как Вы полагаете, когда Вы можете выступить в направлении Мунда-Пойнт? – спросил Нимиц.

– Первого апреля, – сказал Пэк, но, добавил он, продвижение будет зависеть от готовности десантной дивизии.

Так как на совещании присутствовал генерал Хэрмон, обсуждались подробности относительно монтажа средств обслуживания авиабазы и надводных судов в районе Гуадалканала-Тулаги и предполагаемого вторжения на острова Рассела и захвата Мунда-Пойнт.

Присутствовавшие на обоих совещаниях командования Тихоокеанским и Южно-Тихоокеанским флотами не могли не обратить внимание на резкий контраст между раздраженной, беспокойной атмосферой сентябрьской и уверенного, оптимистичного тона январской встречи. Различие было не просто результатом значительного улучшения перспектив; налицо было очевидное улучшение руководящей политики, которое произошло главным образом благодаря тому, что Хэлси отдал руководящие посты способным людям, которых он искренне поддерживал. Адмирал Нимиц немало помог ему в этом, направив к Хэлси двум самых способных экспертов, кэптена

Редмана и контр-адмирала Уильяма Л. Колхауна, командующего силами обслуживания Тихоокеанского флота. Первый выпрямил линии коммуникации в южной части Тихого океана, а последний разобрался в логистической путанице.

Министр Нокс, который не присутствовал на сентябрьском совещании, отбыл из Южно-Тихоокеанского сектора с некоторыми сомнениями относительно административных способностей Хэлси, но ничуть не сомневаясь в его высоких качествах воина и лидера. Вернувшись в Вашингтон, он любил рассказывать историю про двух военнослужащих, которые прогуливались по коридору и говорили о Хэлси. «Я пошел бы хоть в пекло ради этого старого сукина сына», – сказал один из них и тут почувствовал, как жесткий палец ткнул его в спину. Это был Хэлси. «Молодой человек, – сказал он, – я не такой уж и старый».

Самое бледное впечатление на Нокса произвел темпераментный начальник штаба Хэлси, кэптен Майлс Браунинг. Этот мрачный тип оскорбил Нокса, как, впрочем, и многих других. Во всяком случае, Нокс решил, что Браунинг работает неэффективно, и начал кампанию по его отстранению от должности.

Нокс отметил тяжелую ситуацию с воздушным транспортом в штабе командования Тихоокеанского флота. Он пообещал Нимицу приличный штабной самолет, и вскоре в Перл-Харбор появился блестящий R-5D с отдельной каютой для адмирала и подходящими салонами для штабных офицеров и для важных гостей.

По возвращении в Перл-Харбор 28 января адмирал Нимиц был опечален, узнав об исчезновении самолета компании «Пан Америкен» с несколькими офицерами Тихоокеанского флота на борту по пути к Сан-Франциско. Обломки были в конечном счете найдены в горах Калифорнии. Никто не выжил. Возможно, наиболее ощутимой была потеря адмирала Инглиша, смерть которого потребовала нескольких перестановок в командовании. Контр-адмирал Чарльз А. Локвуд прибыл в Перл-Харбор из Австралии, чтобы заменить Инглиша на посту командующего подводными силами Тихоокеанского флота. Кэптен Ральф Кристи был повышен до контр-адмирала и заменил Локвуда на посту командующего подводными силами юго-западной части Тихого океана.

Острую реакцию Нимица на затопление «Чикаго» к югу от Гуадалканала через день после его возвращения в Перл-Харбор можно объяснить тем, что у адмирала начиналась малярия, хотя это еще не проявилось полностью. С другой стороны, у него были веские причины для гнева, поскольку эта потеря произошла в результате явной некомпетентности со стороны защитников судна. Ночью «Чикаго» подвергся нападению японских самолетов, использовавших осветительные ракеты и плавучие маяки. На следующий день корабль буксировали в ремонтный док, когда вражеские самолеты снова атаковали его и послали его на дно. В это время она была окружена шестью эсминцами и прикрыта боевым патрулем из десяти истребителей с находящегося поблизости «Энтерпрайза». Все вовлеченные суда были обеспечены новыми, суперсекретными снарядами с дистанционным взрывателем, которые были смертельны для самолетов.

Как бы это событие ни потрясло и возмутило Нимица, ничего нельзя было сделать, чтобы вернуть «Чикаго»; но он был настроен по возможности скрыть факт ее потери от общественности и от врага. Он был сильно раздражен, когда главнокомандующий сообщил прессе о потере «Уоспа» прежде, чем мог быть уведомлен кто-либо из семей убитых. Он был встревожен, когда президент – чтобы не быть обвиненным в отказе от плохих новостей перед ноябрьскими выборами – преждевременно объявил о потере «Хорнета». Президентское объявление, возможно, достигло его политической цели, но Нимиц полагал, что это также сообщало японцам, что у американцев остались только с одним, только частично рабочим авианосцем в Тихом океане. После потери «Чикаго», в одной из его редких вспышек гнева, он сказал на утреннем совещании: «Я никогда прежде в моей жизни не говорил так, но если кто-нибудь проговорится о потере “Чикаго”, я расстреляю его!» Немногим позже он уступил малярии и лег в больницу Алеа.

Хотя госпитализация адмирала не была тайной для его штаба, он приказал, чтобы его флаг продолжал развеваться над зданием штаба. Он боялся, что, если о его болезни вообще станет известно, кто-нибудь передаст информацию в Южно-Тихоокеанский штаб и непредсказуемый Хэлси, единственный другой американский адмирал с четырьмя звездами на Тихом океане, мог бы очевидно осуществить прерогативу его старшинства и объявить себя временным главнокомандующим Тихоокеанского флота. Результатом был бы хаос.

Недееспособность Нимица сделала его нетерпеливым и раздражительным. Ламар и Мерсер посетили его в больнице и взяли с собой горшок цветов, чтобы ободрить его. Адмирал принял цветы с благодарностью, но, как это показалось его посетителям, довольно прохладно и с раздражением. После того как они уехали, два посетителя вернулись в коридор, ведущий к комнате адмирала, чтобы взглянуть. Как они и подозревали, злополучный горшок с цветами уже стоял за дверями.

Хорошие новости, дошедшие до Перл-Харбор 9 февраля, сразу помогли Нимицу встать на ноги. Отряды генерала Пэтча, войдя на Гуадалканал с запада, обнаружили только признаки поспешной эвакуации. На острове больше не было ни одного живого японца.

В восточной Новой Гвинее борьба также была закончена. Там генерал Макартур в конце концов направил почти 30 ООО человек, половина из которых были австралийцами, а половина – американцами, против приблизительно 12 ООО врагов, но японцы продержались в Буне до конца января 1943 года. Тогда, наконец, их силы иссякли, как от голода и болезней, так от внешнего давления. В ходе боев в восточной Новой Гвинее погибли 3095 человек со стороны союзников, почти вдвое больше, чем на Гуадалканале.

Адмирал Хэлси в повсеместно распространенных заявлениях называл японцев «ублюдками» и «обезьянами» и продолжал предсказывать скорый конец войны.

Генерал Кенни в сообщении генералу Арнольду более точно отразил оценку союзниками огромных сил противника:

«Я боюсь, что людей, которые думают, что победить японцев после падения Германии будет пустяковым делом, постигнет глубокое разочарование. Чтобы победить, мы должны будем призвать весь наш патриотизм, стойкость, мужество и, возможно, боевой дух или религиозный пыл. Любительскими методами нам этих ребят не разбить. Мы должны стать профессионалами. И еще одно: нет никаких тихих секторов, в которых можно постепенно усиливать наступление, как это было в последней войне. В нашем графике нет никаких передышек. Если уж вы на сцене, придется доиграть пьесу до конца!»