Текст книги "Знаю тебя (ЛП)"

Автор книги: Элли Эверхарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

26

– Ты спросил у отца, можно ли мне остаться у вас?

– Мне необязательно его спрашивать. Ты уже оставалась у нас, и он был не против.

– А Кэтрин?

– Она у своих родителей в Нью-Йорке вместе с Лили.

– И все равно я считаю, что стоит спросить…

– Джейд, ты в любом случае останешься у нас дома, так что перестань волноваться. – Он встает. – Пошли повидаем Фрэнка, пока он опять не заснул.

Вернувшись в палату, мы видим, что он уже спит. Райан ждет в коридоре.

– Отец сказал, что ты уезжаешь обратно в Коннектикут.

Я вдруг понимаю, что не придумала отговорки для Райана. Как объяснить ему свой внезапный отъезд?

– Да. Извини, Райан. Просто я…

– Отец сказал, это было его предложением.

– Да… Все верно, – говорю я, жалея, что Фрэнк не предупредил меня о том, что именно скажет Райану.

– Он сказал, что семья Гаррета пышно празднует Рождество, и что у них ты проведешь время лучше, чем здесь. Но хочешь ли этого ты сама?

– Да. Хочу. – Отвечая, я избегаю смотреть на него. Мне не нравится лгать ему и тем более обижать.

– Моя семья и правда очень пышно празднует Рождество, – говорит Гаррет. – Гарантирую, у Джейд будут отличные праздники.

Райан, словно не услышав его, продолжает смотреть на меня.

– Он сказал, вы уезжаете завтра, но почему ты не можешь остаться еще на день-два? Ты только-только приехала. Мы даже толком поговорить не успели.

– Райан, я не могу. Мы уже купили билеты.

– Теперь мы не увидим тебя до конца учебного года. Я смогу приехать за тобой только в мае.

– Знаю. – Так жаль, что я не могу раскрыть Райану настоящую причину своего отъезда. Теперь он считает, будто я не хочу проводить время с ним, а это неправда. Я столько всего распланировала для нас на каникулы.

Райан замолкает, но я знаю, что скоро он перестанет обижаться из-за того, что я уезжаю. Он не умеет долго сердиться.

Мы втроем садимся в приемной и следующий час ждем, когда Фрэнк проснется. Потом приходит девушка Райана Хлоя, мы снова ждем, но Фрэнк по-прежнему спит, и тогда мы решаем поужинать.

Хлоя учится в медицинском и помешана на здоровом питании, поэтому мы идем в китайский ресторан, где можно самим делать стир-фрай. Хотя на самом деле ты просто выбираешь ингредиенты и отдаешь их парню за сковородкой.

– Джейд, смотри. Твое любимое. Овощи, – шутит Гаррет, когда мы выстраиваемся около сковородок. К счастью, тут есть яичные роллы и жареные вонтоны, так что я набираю себе и того, и другого и возвращаюсь к столу. Пока я ем, Гаррет приносит тарелку с обжаренной стручковой фасолью и, отодвинув в сторону мои яичные роллы, ставит ее передо мной.

– Зачем ты принес мне что-то зеленое? Я это не ем.

– Просто попробуй, – говорит он, начиная уминать овощи у себя на тарелке.

Я осторожно кладу в рот стручок. Готовлюсь выплюнуть его на салфетку, но он на удивление вкусный. Даже не похож на фасоль.

– Что ты с ними сделал?

– Секрет. Поколдовал с разными соусами. – На его лице появляется самоуверенная ухмылочка, и я понимаю, что скучала по ней. – Что, нравится, да?

– Возможно. – Я съедаю еще стручок.

– Могу сделать тебе еще что-нибудь. Например, курицу. Или другое мясо. Что-то нормальное вместо твоей обычной ерунды в масле.

– Если у тебя получится проделать то же самое с курицей, то давай.

Он встает и уходит к человеку за сковородкой.

Райан, вернувшись к столу, при виде моей тарелки изображает шок.

– Ты ешь зеленые овощи? С тобой все хорошо?

– Очень смешно, Райан. Гаррет заставил меня. А теперь он хочет, чтобы я съела курицу.

– Ха. Даю ему за это несколько дополнительных баллов. – Райан наклоняется к Хлое. – Джейд существует на фастфуде – чипсах, картошке-фри и всем таком прочем.

– И на шоколадном молоке, – добавляю я. – Формально оно не фастфуд.

Гаррет возвращается с курицей, и она оказывается такой же вкусной, как и фасоль. Я даже раздумываю не похвалить ли его, но в итоге решаю приберечь комплимент на потом.

После ужина мы уезжаем обратно в больницу и видим, что Фрэнк наконец-то проснулся. Мы сидим там, пока не заканчиваются часы посещений. Потом медсестра говорит, что нам пора уходить, но я пока не готова. Я слишком мало побыла с Фрэнком.

Я сажусь к нему на кровать и беру его за руку.

– Я буду скучать по тебе, как ненормальная, и звонить каждый день. Одно раза в неделю мало.

– Хорошо, дорогая. – Он бросает взгляд на часы на стене. – Вам пора уходить. Здесь с часами посещения строго. Позвони мне утром, как прилетишь в Коннектикут, чтобы я знал, что ты добралась без проблем.

– Позвоню. – Я встаю, но уйти не могу. Фрэнк до сих пор выглядит таким слабым. Вдруг он не поправится? Вдруг у него снова начнется кровотечение, и его не смогут остановить? Вдруг я вижу его в последний раз? От одной только мысли об этом у меня щиплет в глазах. Все из-за дурацкого Гаррета! Это он виноват в том, что я стала чувствительной. Черт, как же я зла!

Я обнимаю Фрэнка. Мои глаза больше не могут сдерживать слезы, и они начинают течь по щекам.

– Я не хочу уезжать, – шепотом говорю ему я.

– Так надо, – шепчет он. – Там безопаснее.

Я отодвигаюсь, пытаясь по-быстрому вытереть слезы. Но Фрэнк замечает их. Он еще не видел, чтобы я плакала. Даже когда умерла моя мать.

Он жестом просит меня опять наклониться.

– Этот парень хорошо воздействует на тебя. Я рад, что вы нашли друг друга.

Медсестра, стоя в дверях, суровым взглядом сигнализирует нам уходить.

– Похоже, нам пора, – говорю я, отпустив руку Фрэнка.

К Фрэнку подходит Гаррет.

– Было приятно познакомиться. Надеюсь, вы скоро поправитесь. – Когда я встаю, он обвивает рукой мою талию. – Не волнуйтесь. Я о ней позабочусь.

Я наклоняюсь, чтобы обнять Фрэнка еще раз.

Потом обнимаю Райана.

– Чувствую себя совсем как в тот день, когда ты привез меня в Мурхерст. Мне стало так одиноко, когда ты уехал. В тот день я бегала часа три.

– Тебе стоило мне позвонить.

– Ага, конечно. А как же твое правило никаких-разговоров-по-мобильнику-за-рулем?

– Я бы остановился.

– Неважно. Я выжила. – Я делаю долгий вдох и выдыхаю. – Ненавижу прощаться. Просто скажу вам «пока».

Райан улыбается.

– Хорошо. Пока, Джейд. Пока, Гаррет.

По дороге в отель я стараюсь не плакать, но несколько слез все-таки ускользают. Гаррет берет меня за руку.

– Джейд, ты можешь съездить домой и до мая. Я куплю тебе билет. На весенних каникулах, например. Или на выходные. В любое время, как только захочешь.

– Нет. Ты и так сильно потратился.

– Деньги неважны. Важно, чтобы ты повидалась с семьей.

– Я подумаю.

Перед утренним рейсом мы успеваем урвать несколько часов сна. Когда мы поднимаемся на борт, наши места оказываются во втором ряду.

– Гаррет, опять первый класс? Я так с тобой и за несколько лет не расплачусь. – Я оглядываюсь. – Мы могли бы сесть сзади. Самолет даже не полный.

– Я уже говорил тебе, что не помещаюсь в тех креслах. – Он берет у стюардессы газету и открывает спортивный раздел. – Привыкай. Когда станешь миссис Кенсингтон, то будешь всегда летать первым классом. – Он пытается не засмеяться.

– Перестань. Ты говоришь так лишь потому, что знаешь, чем испугать меня. И что я не могу возразить из-за того твоего правила.

– Кэтрин очернила нашу фамилию, Джейд. Нам нужна новая миссис Кенсингтон. И ей будешь ты.

Я толкаю его локтем в бок.

– Ну все, прекращай.

Он снова принимается читать свой спортивный раздел. Я сжимаю его руку, пока мы взлетаем, потом кладу голову ему на плечо и засыпаю.

В полночь мы приземляемся в Хартфорде. Там темно и мрачно. Кажется, что вот-вот пойдет снег.

В машине я звоню Райану, чтобы сказать, что мы долетели, а Гаррет тем временем загружает наши вещи в багажник. Я заканчиваю разговор как раз к тому времени, как он садится в машину.

– Хочешь, заедем куда-нибудь перекусить? – спрашивает он, когда мы отъезжаем от аэропорта. – До дома больше часа езды.

– Нет, я не голодна.

Гаррет выезжает на скоростную трассу. Набирает скорость, и тут я замечаю, что он поглядывает на свои ноги.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я у него.

– Просто кое-что проверяю.

Его глаза смотрят то на приборную панель, то на дорогу. На нашу полосу выезжает машина. Мы приближаемся к ее бамперу, но Гаррет вместо того, чтобы сбросить скорость, быстро перестраивается в соседний ряд.

– Гаррет, ты чуть не врезался в ту машину. Может, сбавишь скорость?

Он снова смотрит на приборную панель.

– Я не могу.

– В смысле – не можешь?

– Я не могу сбавить скорость. – В его голосе паника. – Я нажимаю на тормоз, но ничего не происходит. Смотри. – Он жмет на педаль, но скорость не уменьшается. – Гребаные тормоза отказали!

Теперь и я начинаю паниковать.

– Этой машине всего несколько месяцев. Как тормоза могли так быстро сломаться?

– Мы должны съехать с трассы на простую дорогу.

– И что потом?

– Не знаю пока. Придумаю что-нибудь. Впереди совсем маленький городок. Надеюсь, на дороге не будет машин.

Помигав поворотником, он перестраивается в самый правый ряд и на скорости 75 миль в час сворачивает на следующий выезд. К счастью, ни на нем, ни на светофоре в конце других машин нет. Мы пролетаем прямо на красный свет и оказываемся на двухполосной дороге.

Я уверена: нам конец. Мы вернулись сюда, чтобы быть в безопасности, а теперь мы умрем.

Гаррет очень спокоен – возможно, ради меня. Я сижу тихо, чтобы он мог сконцентрироваться.

– Джейд, возьмись за что-нибудь. Сейчас будет резкая остановка!

Не успеваю я спросить, что он задумал, как он переводит машину на нейтральную передачу, съезжает с дороги и едет к большому заснеженному холму. Машина буксует в снегу, потом замедляется, откатывается назад и наконец останавливается. Гаррет выключает мотор, затем тянется назад и отстегивает мой ремень безопасности.

– Вылезай из машины! Быстрей! – орет он.

Выбравшись с водительского сиденья, он хватает меня за руку и начинает бежать.

– Что происходит?

– Кто-то сломал тормоза. А значит, вполне мог сделать с машиной что-то еще – установить взрывное устройство, не знаю. Нельзя находиться с ней рядом.

Добежав до обочины, мы останавливаемся.

– Джейд, как ты? Ничем не ударилась?

– Нет. Все хорошо. Только перепугалась. И замерзла.

– Иди сюда. – Одной рукой он обнимает меня, а второй достает телефон и звонит отцу.

– Что он сказал? – спрашиваю я, когда Гаррет отключается.

– Что приедет и заберет нас. Я сказал, что мы будем ждать на заправке, которую проезжали, так что нам надо идти.

– Но он думает, что это кем-то подстроено?

– Он знает, что это было подстроено. Машине и четырех месяцев нет. У нее не могли полететь тормоза. Месяц назад я отвозил ее на техосмотр, и все было в порядке. К тому же, когда мы ехали в аэропорт, тормоза отлично работали. Кто-то сломал их, пока машина была на стоянке.

– Значит, нас пытались убить. – Я не спрашиваю, а утверждаю, потому что ясно как день: произошло именно это.

– Давай прямо сейчас это не обсуждать. Просто дойдем до заправки, согреемся и дождемся отца.

Через час за нами приезжает черный «мерседес» мистера Кенсингтона. По дороге домой мы с Гарретом не разговариваем. Думаю, мы оба еще не вышли из шока.

Когда мы приезжаем домой, мистер Кенсингтон уводит нас в кабинет – огромный, как кабинет реального офиса – и садится за свой внушительный стол, а мы с Гарретом садимся напротив.

– Не думал я, что до такого дойдет, – говорит он. – Я знаю Ройса полжизни, и, хотя он безжалостен, как политик, я думал, что на подобное он не способен.

– С чего вдруг? – спрашиваю я. – Он же насильник. Он чуть не убил мою мать.

Брови мистера Кенсингтона приподнимаются.

– Насильник? Нет, Ройс ее не насиловал. У них с твоей матерью был роман. И он совершенно точно не пытался убить ее.

– Нет. Он ее изнасиловал, а потом бросил на обочине умирать. Вы об этом не знали?

– Он говорил, что у них был роман. – Взгляд мистера Кенсингтона устремлен вдаль. Он словно разговаривает сам с собой. – Я никогда не понимал, почему он так сильно переживает из-за простого романа. У политиков они случаются часто. К тому же, он был очень давно. И новость о нем не повредила бы кампании Ройса. Но если он ее изнасиловал… а потом бросил… – Очнувшись, он качает головой – явно встревоженный еще больше, чем раньше. – Теперь мне понятно, почему он ударился в панику.

– Так что за сделку вы заключили? – спрашивает Гаррет.

– Ройсу была необходима уверенность в том, что Джейд никогда о нем не узнает. Он знал, что однажды выдвинется на пост президента, и хотел держать под контролем все, связанное со своим прошлым. Чтобы его кампания прошла гладко. Вот, почему ты здесь, Джейд. Вот, почему ты учишься в Мурхерсте. Я дал тебе стипендию, чтобы по его просьбе присматривать за тобой.

Удивительно, но я не чувствую шока. Хотя, наверное, должна. Ведь только теперь мне стало понятно, каким образом я получила стипендию, на которую даже не оставляла заявки. Впрочем, возможно, я не реагирую на новости, потому что еще не уложила в голове тот факт, что сегодня нас с Гарретом чуть не убили.

Я продолжаю молчать, но Гаррет приходит в бешенство и соскакивает со стула.

– Ты дал ей стипендию, чтобы шпионить за ней? Но зачем?

Мистер Кенсингтон издает долгий вздох.

– Потому что я ему должен.

– Ну, разумеется. – Гаррет продолжает стоять, его руки скрещены на груди. – И что же у него есть на тебя?

Мистер Кенсингтон не отвечает.

– Наш завод в Техасе. – Гаррет ждет ответа отца, но тот молчит. – Пожар произошел по нашей вине, да? Погибло столько людей, а мы не сделали для их семей ничего. Ты свалил вину на работников. Сказал, что виноваты они, а не мы. Ты обвинил директора и сломал ему жизнь! Ты подделал улики, ведь так? Все прикрыл, чтобы ничто не указывало на нас.

– Я согласен, что это было неправильно. Но нам пришлось так поступить. Некоторые работники начали разговаривать с журналистами, поэтому нужно было найти виноватого. Знаешь, сколько контрактов мы могли потерять, если бы всплыла правда? Мы могли потерять всю компанию. Компанию нашей семьи. Компанию твоего прадеда.

Покачав головой, Гаррет медленно садится на стул.

– Я не понимаю, как мы вообще можем быть родственниками. Слава богу, у меня была мама. Иначе я бы превратился в такого, как ты.

– Гаррет, довольно! Я раскаиваюсь в том, что сделал после пожара. Правда раскаиваюсь. Но в этом участвовал не только я, но и твой дед. Фактически, идея была его. И сейчас нельзя ничего изменить. Все кончено.

– Можно! Ты можешь рассказать правду!

– Этого не будет. Замешано слишком много людей, и в том числе Ройс. Он многое сделал для нас, поэтому, когда началась предвыборная кампания, я согласился и дальше присматривать за Джейд.

– В каком смысле «и дальше присматривать»? – спрашиваю я. – Вы что, шпионили за мной все это время? Наняли людей, чтобы они следили за мной?

– Нет. Ничего такого. Я всего лишь должен был сделать так, чтобы ты оказалась в Мурхерсте и ни в чем не нуждалась. Ройс связался со мной после смерти твоей матери. В то время мне казалась, что он заботится о тебе. Он хотел, чтобы ты попала в хороший колледж, чтобы потом получить достойную работу, и не закончила жизнь, как твоя мать.

Я пересказываю мистеру Кенсингтону теорию Фрэнка о том, что все эти годы мою мать травили наркотиками.

– Меня это не удивляет. Так порой делают, когда человек отказывается молчать.

Все в точности, как рассказывал Гаррет. Именно так влиятельные богачи и хоронят свои секреты. Превращают знающих правду людей в сумасшедших, чтобы им никто не поверил. Может, я зря разоткровенничалась с мистером Кенсингтоном? Кто знает, можно ли ему доверять. Гаррет всегда говорит, что его семья занимается вещами, которые он не одобряет. И история о пожаре только подтвердила его слова. Теперь я начинаю гадать, что еще мог сделать его отец.

– Когда Синклер начал угрожать Джейд? – спрашивает Гаррет.

– Несколько месяцев назад. Но прямых угроз он не делал. Он позвонил мне и сказал, что, по его мнению, она может знать о романе. Повторюсь, он называл это не изнасилованием, а романом. И еще он упомянул о письме. В общем, он сказал, чтобы я не сводил с нее глаз и что он пошлет своего человека припугнуть ее, чтобы она не стала и дальше раскапывать информацию. Вот тогда я впервые серьезно забеспокоился. Я пытался отговорить его, сказал, что это уже перебор. А потом я узнал, что вы встречаетесь, и понял, что обязан это остановить. Я не хотел вовлекать еще и тебя в эту историю, Гаррет.

Так вот почему мистер Кенсингтон пытался нас разлучить. Но я все равно думаю, что мое происхождение тоже имело к этому свое отношение.

– Когда вы вдвоем появились на вечере по сбору средств, Ройс пришел в ярость. Он сделал вывод, что я пригласил Джейд намеренно – чтобы показать ее его дочери и жене и таким образом раскрыть его тайну. Я заверил его, что не имею к этому отношения, но он мне не поверил.

Мистер Кенсингтон поворачивается к Гаррету.

– Тем вечером Сэди пошутила, сказав, что ты выбрал девушку, очень похожую на нее. Ройс запаниковал. Он был уверен, что его жена или кто-нибудь из гостей тоже заметили сходство и со временем смогут сложить два и два. Вот тогда я забеспокоился еще больше.

– Значит, вы думаете, что он всерьез настроен убить меня? – Я выговариваю эти слова через силу. Мысль о том, что родной отец желает мне смерти, невозможно осмыслить.

Мистер Кенсингтон откидывается на спинку кресла.

– Сначала я думал, что он просто следит за тобой. Прослушивает телефон, чтобы понять, сколько ты знаешь. Мне казалось, что он вряд ли причинит тебе вред. Но теперь, после инцидента с машиной, мне ясно, что он пытается сделать именно это. Причем, его цель – не только ты, но и Гаррет. Должно быть, он сделал вывод, что ты тоже в курсе этой истории – учитывая твои отношения с Джейд.

– И что теперь? – спрашиваю я. – Мы будем прятаться и надеяться, что он нас не убьет? Разве нельзя что-нибудь сделать?

– Я над этим работаю. – Мистер Кенсингтон встает, показывая, что беседа окончена. – Не думаю, что вам следует сидеть здесь, как заключенным в тюрьме. Ройс знает, что лучше не отправлять своих людей к нам домой или даже в наш город, но, Гаррет, если вы поедете куда-то еще, я хочу, чтобы ты брал с собой пистолет.

– Да, обязательно.

Я смотрю на них, будто на сумасшедших, но они ведут себя, словно это совершенно нормально.

Мы выходим из кабинета, и мистер Кенсингтон закрывает за нашими спинами дверь.

– Что ж, полагаю, это многое объясняет, – говорит Гаррет. – Я еще никогда не видел, чтобы отец так сильно за меня волновался. Он волнуется и о тебе. Он обо всем позаботится, Джейд. Он сделает все, чтобы Синклер до нас не добрался.

– Как думаешь, что он собирается сделать?

– Позвонит своим людям. Перейдет в состояние полной боевой готовности. Заставит Синклера остановиться.

– Знаешь, я, наверное, не хочу знать детали.

– О них и правда лучше не знать. – Он обнимает меня за плечи. – Идем. Я хочу тебе кое-что показать.

Надеюсь, не свой пистолет, потому что я еще не переварила тот факт, что у него в принципе есть оружие. И что он готов пустить его в ход.

27

Гаррет уводит меня за фойе во вторую гостиную. Там у окна стоит самая большая рождественская елка, которую я когда-либо видела – по крайней мере, вживую. Она, конечно, искусственная, потому что Кэтрин никогда бы не разрешила поставить в своем доме настоящую – чересчур много мусора. Но эта искусственная елка выглядит совсем как живая.

Она украшена белыми огоньками, включенными несмотря на то, что сейчас еще день. С каждой ветви свисают большие синие и серебряные шары. Заметив мерцание сбоку, я вижу, что перила лестницы обвиты еловыми ветками и огоньками.

– Двор тоже украшен гирляндами, – говорит Гаррет. – Они включатся, когда стемнеет.

– Невероятная елка. – Я обхожу ее кругом. Каждый шар висит идеально, словно кто-то измерил расстояние между ними.

– Есть еще. Даже лучше. Идем в мое крыло.

Оказавшись в игровой комнате, я вижу, что и там поставлена елка – не такая огромная, как предыдущая, но все равно очень большая. Гаррет выключает свет и, щелкнув выключателем, зажигает рождественские огоньки. Они разноцветные, а в другом конце комнаты стоит елка поменьше, тоже украшенная гирляндой.

– Я же говорил, что люблю Рождество, – говорит Гаррет.

– Кто все это сделал?

– У нас есть компания, которая приезжает и все украшает. Мы просто говорим им свои пожелания. Я всегда выбираю украшения для игровой, потому что Кэтрин ненавидит разноцветные огоньки и не разрешает вешать их в гостиной. Ну, как тебе?

– Красота. Мне даже стало получше после этого ужасного дня. И этой ужасной недели. Вообще, весь месяц был дико отстойным.

Гаррет подходит сзади и целует меня в макушку.

– Все наладится, Джейд. Ну что, хочешь увидеть еще?

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Есть еще?

– Украшена каждая комната, но в основном скучными белыми гирляндами. Идем наверх.

Он уводит меня в спальню, в которой ночую я. Там тоже есть елка с ярко-голубыми огоньками.

– Когда я узнал, что ты остаешься у нас, то позвонил и попросил, чтобы твою комнату тоже украсили. Теперь ты можешь оставлять огоньки на ночь – прямо как в колледже.

– Так здорово. У меня никогда не было елки. Ни в спальне, ни вообще.

– Даже дома у Фрэнка?

– Я жила с парой мужчин. Они не заморачивались тем, чтобы поставить елку.

– Я тоже мужчина, и я ставлю елку.

– Что ж, тогда, очевидно, им не особенно нравится Рождество.

Дальше мы переходим в комнату Лили, где стоит крошечная белая елочка, украшенная розовыми огоньками. Она похожа на Лили – такая же изящная, маленькая и покрытая розовым.

– А Лили даже не может ею полюбоваться, – говорю я.

– Она стоит здесь уже пару недель, так что Лили успела налюбоваться. Идем ко мне в комнату.

У Гаррета в спальне стоит точно такая же елочка, как у меня, но гирлянды с голубыми огоньками висят не только на ней, но и на оконной раме. Гаррет включает их и, чтобы мне стало лучше видно, раздвигает шторы.

– Что скажешь? – Я чувствую его у себя за спиной, его дыхание на своем ухе, когда он отодвигает мои волосы вбок. – Нравятся огоньки?

– Гаррет. Перестань. Твой отец дома. И сейчас день.

– Мы уже делали это днем. Причем в этой самой спальне. – Он покрывает поцелуями мою шею, оставляя на коже крошечные мурашки. – И кажется, это даже было твое предложение.

– Да, но тогда внизу не было твоего отца. – Все мое тело расслабляется, и я чувствую, как приникаю к нему.

– Моему отцу все равно. – Отодвинув ворот моей футболки, он проводит по моей ключице губами. Я приникаю к нему еще ближе, и его рука вокруг моей талии напрягается.

– Ну все, хватит. Давай уйдем отсюда, а то в итоге все закончится сам знаешь, чем.

Он смеется, понимая, что скоро я уступлю. Потом разворачивает меня и привлекает к себе.

– Сначала поцелуй. Сегодня я спас тебе жизнь, а ты даже не поцеловала меня.

– Гаррет, такими вещами не шутят. Мы чуть не погибли.

– Но не погибли же. И мне кажется, что я заслужил поцелуй.

Проиграв весь инцидент в голове, я понимаю, что Гаррет и впрямь сотворил невероятный поступок. Так быстро придумать, как справиться с вышедшей из-под контроля машиной! И мы не только не пострадали – после остановки на нас не было ни царапины. Пожалуй, стоит добавить его водительское мастерство в тот постоянно пополняющийся список комплиментов, которые я ему задолжала.

Я быстро целую его.

– И все? – удивляется он. – Я спас тебе жизнь, не забыла?

Я целую его еще раз, раздвигаю губы, впуская его язык, и моя решимость ограничиться простым поцелуем тает. Чем больше я думаю о том, как он спас нас, тем сильней завожусь. Странно, наверное, но в данный момент это до безумия возбуждает.

Пока мы целуемся, он ведет нас к постели.

– Гаррет, ты здесь? – Его отец стучит в дверь.

Нас отбрасывает друг от друга, и я шлепаю Гаррета по руке.

– Я же говорила, что это плохая идея! – шепчу я.

Но он только смеется, потом включает верхний свет и открывает дверь. Если бы его отец зашел прямо в середине процесса, он бы и тогда, наверное, не смутился. Парни… Не понимаю их. У них совсем нет стыда. Я бы умерла, если бы нас с Гарретом застукали Фрэнк или Райан. И больше никогда не смогла бы посмотреть им в глаза.

– Я уезжаю на несколько часов в офис, – говорит мистер Кенсингтон, – так что ужинайте без меня. Еще я попросил отбуксировать твою машину с того поля. Ее уже не починить, так что я позвонил дилеру «БМВ», и утром сюда привезут новую.

– Окей. Спасибо тебе.

Его отец переводит взгляд на меня.

– Джейд, если тебе что-то понадобится во время пребывания здесь, просто скажи нашей горничной. Гаррет представит тебя ей.

– Хорошо. Спасибо. – Мое лицо наверняка ярко-красного цвета.

Его отец уходит, и Гаррет закрывает дверь.

– Он точно понял, чем мы тут занимались! – шепчу я Гаррету.

– Лишь потому, что ты покраснела и начала нервничать. – Он целует меня. – Ты такая забавная. Ведешь себя так, словно нам по тринадцать. Серьезно, моему отцу все равно.

– Ну и что. Мне по-прежнему стыдно.

– Расслабься. – Он тянет меня обратно к кровати. – Он ушел. Можно продолжить с прежнего места.

– Гаррет, я не знаю. После всего, что случилось… мне кажется, сейчас неподходящее время, – говорю я, но даже не пытаюсь его оттолкнуть. – Думаю, нам следует подождать.

Он проникает ладонью мне под футболку и ведет ею по талии, притягивая меня ближе к себе. Не знаю, как это у него получается, но от одного его прикосновения к моей обнаженной коже в моем теле разгорается страсть.

– Сейчас один из тех случаев, когда ты ведешь себя, будто чего-то не хочешь, но на самом деле все ровно наоборот?

– Да, – выдыхаю я.

Он улыбается.

Я сдаюсь. У меня нет выбора. Я хочу его.

Секс как всегда великолепен, но едва все заканчивается, я сталкиваю Гаррета с себя, быстро встаю и одеваюсь – из страха, что кто-нибудь еще постучит в нашу дверь. Например, горничная. Или кто-то еще из работающих в этом доме людей.

– Что за спешка? – спрашивает Гаррет, хотя знает причину.

– Никакой спешки. Просто решала одеться.

– Джейд, дверь заперта на замок. Никто не зайдет.

Гаррет тоже встает – абсолютно голый и запредельно прекрасный. На самом деле я редко вижу его обнаженным. Во время секса я обычно закрываю глаза или смотрю на его лицо. Но мне стоит почаще смотреть на него, потому что, черт, он очень хорош. Крепкая задница, мускулистые плечи, а какой пресс…

Я отворачиваюсь, чтобы не глазеть на его обнаженное тело.

– Знаешь, тебе можно смотреть, – говорит он, доставая из шкафа чистую футболку. – Я весь твой. Можешь смотреть сколько хочешь. И трогать – как бонус.

– Угу. Поняла. – Я чувствую, как мое лицо начинает гореть.

Он целует меня и подбирает с пола свои джинсы.

– Мне нравится, что ты смущаешься. Ты такая очаровательная. И невинная.

– Кто, я? Вот уж нет.

Он улыбается.

– Ну конечно же нет.

Когда он заканчивает одеваться, мы уходим на кухню, где мой новый друг Чарльз готовит нам ужин.

– Джейд, я слышал, ты остаешься у нас.

– Всего на пару недель.

– Значит, на завтрак нужны пончики.

– Вы не обязаны печь их. Знаю, с ними много мороки.

– Джейд. – Гаррет укоризненно глядит на меня, словно я оскорбила Чарльза.

– Но, если вам будет не трудно, я бы не отказалась.

Чарльз улыбается.

– Если вы голодны, у меня есть для вас домашнее рождественское печенье.

Он приносит несколько больших контейнеров, в которых лежат все мыслимые и немыслимые виды печенья. Я словно умерла и попала в печеньковый рай. Я пробую три, потом останавливаюсь, чтобы осталось место для ужина.

Когда мы уходим спать, отца Гаррета еще нет. Но я ложусь у себя в комнате, а Гаррет – у себя. В два часа ночи я просыпаюсь, услышав, как мистер Кенсингтон идет в свою спальню по коридору и закрывает дверь.

Теперь я не могу заснуть. В спальне темно и тихо, и мой мозг проигрывает все плохое, что уже произошло и может произойти в будущем.

Глядя на голубые огоньки на рождественской елке, я пытаюсь заставить себя успокоиться и уснуть, но ничего не выходит. Я могу думать только о том, что мой отец может убить меня. Озябнув, я натягиваю на себя одеяло.

Открывается дверь.

– Гаррет?

– Привет. Подумал, что тебе не помешает компания. – Он проскальзывает ко мне в постель и целует меня в щеку. – Плюс я соскучился по тебе.

Я забираюсь в его объятья и прижимаюсь спиной к его теплой груди.

– Мне очень страшно. – Обычно я бы не призналась ему, но по какой-то причине произнести это ночью оказывается проще, чем днем.

– Знаю. Потому-то я и пришел. Чтобы ты не оставалась одна.

– Я не хочу, чтобы он навредил тебе. Или мне. Или Фрэнку и Райану.

– Не навредит. Мой отец обо всем позаботится.

– А если у него ничего не получится?

– Получится. Просто дай ему время. А теперь попробуй заснуть.