Текст книги "Насчастливый город"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18
ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА: ЛЮБОВЬ НЕ ПОБЕЖДАЕТ НИЧЕГО

Учитывая, что Нора была прикована к кровати в результате отравления мышьяком, что друзья отвернулись от Джона Ф. и перепоручили свои дела трастовой компании Хэллама Лака, что дамы тыкали пальцем в Гермиону, что Пэт почти не отходила от постели Норы и даже Лола отказалась от добровольной изоляции, можно было только удивляться тому, как отважно Райты притворялись даже друг перед другом, будто в их семье не случилось ничего из ряда вон выходящего. Никто не характеризовал состояние Норы иначе как «болезнь», словно она страдала от ларингита или какого-то таинственного, но вполне закономерного женского недомогания. Джон Ф. обсуждал дела за своим письменным столом в своей обычной суховатой манере, объясняя более редкое присутствие на совете директоров занятостью, а отсутствие на еженедельных ленчах торговой палаты у мамаши Апем – расстройством пищеварения. Что касается Джима, то его не упоминали вовсе.

Но Герми после первых эмоциональных бурь начала смолить корабельный корпус и латать паруса. Никому не удастся выжить ее из города. И она с мрачной решимостью снова начала пользоваться телефоном. Когда женский клуб задумал процедуру импичмента, мадам президент удивила всех, появившись там в своем лучшем зимнем костюме и ведя себя так, словно ничего не происходит. Импичмент все равно состоялся, но только после того, как у многих леди запылали уши под бичом презрения Герми. Дома она снова взяла на себя прежнюю инициативу, а Луди, от которой, казалось, можно было ожидать недовольства, испытывала явное облегчение. К началу февраля обстановка стала выглядеть настолько нормальной, что Лола вернулась в свою келью в Лоу-Виллидж, а Пэт, когда Норе стало лучше, взяла на себя обязанность готовить Джиму еду и убирать в его доме.

В четверг, 13 февраля, доктор Уиллоби сказал, что Нора может встать с кровати. В доме было много радости. Луди испекла огромный пирог с лимоном и меренгами – Норин любимый; Джон Ф. рано вернулся из банка с охапкой роз «Американская красотка» (где ему удалось раздобыть их среди зимы в Райтсвилле, он отказался сообщить); Пэт вымыла голову и сделала маникюр, негодуя при этом: «Господи, как же я себя запустила!»; Герми впервые за несколько недель включила радио, чтобы послушать военные сводки… Это походило на пробуждение от беспокойного сна. Нора сразу же захотела повидать Джима, но Герми не разрешила ей выйти из дому: «В первый день, дорогая! Ты что, с ума сошла?» – поэтому Нора позвонила по телефону в соседний дом и, не дождавшись ответа, беспомощно положила трубку.

– Может быть, Джим вышел прогуляться или еще за чем-нибудь? – предположила Пэт.

– Уверена, что так оно и есть, – поддержала ее Герми, занимаясь волосами Норы. Она не упомянула, что только что видела серое лицо Джима, прижатое к оконному стеклу его спальни.

– Знаю! – возбужденно воскликнула Нора и позвонила Бену Данцигу. – Мистер Данциг, пришлите мне сразу же самую большую и самую дорогую открытку ко Дню святого Валентина!

– Да, мэм, – отозвался Бен, и через полчаса весь город знал, что Нора Хейт выздоровела. Открытка ко Дню святого Валентина! Неужели другому мужчине?

Бен Данциг выбрал самый эксклюзивный экземпляр. Открытка была подбита розовым атласом и оторочена настоящим кружевом – проникнутый подобающими чувствами поздравительный текст обрамляли толстые купидончики. Нора сама написала адрес на конверте, лизнула марку, приклеила ее и послала Эллери отправить послание. При этом выглядела она почти веселой. Эллери Квин, выполняя обязанности Гермеса[40]40
  Гермес – в греческой мифологии сын Зевса, вестник богов.


[Закрыть] при Эроте,[41]41
  Эрот – в греческой мифологии бог любви.


[Закрыть] опустил валентинку в почтовый ящик у подножия Холма, испытывая неприятное чувство человека, который наблюдает за боксером, поднимающимся на колени после четвертого нокдауна.

В пятницу почта не доставила валентинку для Норы.

– Я иду туда, – твердо заявила она. – Это просто глупо. Джим дуется, считая, что весь мир против него.

В этот момент появилась перепуганная Луди:

– Здесь шеф Дейкин и мистер Брэдфорд, мисс Герми… я…

– Дейкин? – Краска сбежала со щек Гермионы. – За… мной, Луди?

– Он сказал, что хочет видеть мисс Нору.

– Меня? – переспросила Нора дрожащим голосом.

Джон Ф. поднялся из-за стола, за которым завтракал, и заявил:

– Я займусь этим!

И они направились в гостиную.

Эллери Квин, бросив яичницу, побежал наверх.

– Кто там? – зевая, спросила Пэт, когда он постучал в дверь.

– Спускайтесь немедленно!

– Зачем? – Он услышал очередной зевок. – Да входите же!

Пэт лежала под одеялом, она вновь выглядела молодой и свежей.

– Дейкин и Брэдфорд пришли повидать Нору.

– О! – На миг в ее голосе послышалась паника. – Будьте душкой – бросьте мне халат. Здесь холодно, как в Арктике.

Эллери передал ей халат и повернулся к двери.

– Подождите меня в коридоре, Эллери. Я хочу спуститься вместе с вами.

Пэт присоединилась к нему через три минуты и всю дорогу вниз держала его за руку. Когда они вошли в гостиную, шеф Дейкин говорил Норе:

– Конечно, вы понимаете, миссис Хейт, что я должен опросить всех. Я сказал доку Уиллоби, чтобы он дал мне знать, когда вы поправитесь…

– Очень любезно с вашей стороны, – произнесла Нора. Было видно, что она смертельно напугана. Ее фигура была неподвижной, словно деревянная, а взгляд бегал от Дейкина к Брэдфорду, как у марионетки, которую дергают за ниточки невидимые руки.

– Привет! – мрачно поздоровалась Пэт. – Не рановато ли для дружеского визита, мистер Дейкин?

Шеф полиции пожал плечами. Брэдфорд растерянно уставился на Пэт. Он казался похудевшим и съежившимся.

– Сядь и успокойся, малышка, – тихо посоветовала Гермиона.

– Не знаю, что вы ожидаете услышать от Норы, – холодно произнес Джон Ф. – Сядь, Патриция!

Пэт села. «Патриция» была дурным знаком. Джон Ф. не называл ее так и не говорил с ней таким тоном с тех пор, как много-много лет назад в последний раз отшлепал ее старомодным ремнем для правки бритв. Пэт умудрилась стиснуть руку Норы. Она ни разу не посмотрела на Картера, и тот тоже постарался больше на нее не смотреть.

Дейкин вежливо кивнул Эллери:

– Рад вас видеть, мистер Смит. Ну, если все собрались… Карт, вы хотели что-то сказать?

– Да! – выпалил Картер. – Я хотел сказать, что нахожусь в невозможной ситуации! Я хотел сказать… – Он сделал беспомощный жест и уставился в окно на покрытую снегом лужайку.

– А теперь, миссис Хейт, – обратился Дейкин к Норе, – не возражаете рассказать мне о том, что вы видели в канун Нового года? Я уже получил заявления остальных…

– Не возражаю? С какой стати мне возражать? – Нора откашлялась и добавила резким пронзительным голосом, делая бессмысленные жесты свободной рукой: – Но мне нечего вам сообщить. Все, что я видела…

– Когда ваш муж подошел к вам с подносом, на котором стояли коктейли, он не предложил вам именно тот бокал? Я имею в виду, вы не хотели взять другой, а он устроил так, что вы взяли этот?

– Как я могу помнить такие мелочи? – сердито спросила Нора. – И что за… возмутительные намеки!

– Миссис Хейт. – Голос шефа внезапно стал ледяным. – Ваш муж пытался отравить вас до кануна Нового года?

Нора вырвала руку у Пэт и вскочила.

– Нет!

– Нора, дорогая, – начала Пэт, – тебе нельзя волноваться…

– Вы уверены, миссис Хейт? – настаивал Дейкин.

– Конечно уверена!

– Вы ничего не можете рассказать нам о ваших ссорах с мистером Хейтом?

– Ссорах? – Нора покраснела. – Полагаю, вам что-то наболтала эта ужасная Эми Дюпре… или…

Слово «или» прозвучало настолько странно, что даже Картер Брэдфорд повернулся от окна. Нора произнесла его с внезапной многозначительностью, в упор глядя на Эллери. Дейкин и Брэдфорд также посмотрели на него, Пэт выглядела испуганной, а мистер и миссис Райт – растерянными.

– Или – что, миссис Хейт? – спросил Дейкин.

– Ничего! Почему вы не оставите Джима в покое? – Нора истерически всхлипнула.

В комнату вошел доктор Уиллоби. Из-за его плеча выглянуло бледное встревоженное лицо Луди и тотчас же исчезло.

– Ты опять плачешь, Нора? – с беспокойством заговорил врач. – Я же предупреждал вас, Дейкин…

– Ничего не могу поделать, док, – с достоинством отозвался шеф полиции. – Я должен выполнять мою работу. Миссис Хейт, если вы не в состоянии сообщить ничего, что могло бы помочь вашему мужу…

– Говорю вам, он этого не делал!

– Нора, – настойчиво произнес доктор Уиллоби.

– Тогда, боюсь, нам придется кое-что сделать, миссис Хейт.

– Что сделать?

– Арестовать вашего мужа.

– Арестовать… Джима? – Нора начала смеяться. Доктор Уиллоби попытался взять ее за руки, но она оттолкнула его. Ее глаза расширились под стеклами очков. – Но вы не можете его арестовать! Он ничего не сделал! У вас против него ничего нет…

– Есть, и вполне достаточно, – сообщил шеф Дейкин.

– Мне очень жаль, Нора, но это правда, – промямлил Картер.

– Вполне достаточно… – шепотом повторила Нора. Неожиданно она закричала на Пэт: – Слишком много людей об этом знало! Вот что бывает, когда пускаешь в дом посторонних!

– Нора, дорогая!.. – ахнула Пэт.

– Погодите, Нора… – начал Эллери.

– Замолчите! – оборвала его Нора. – Вы настроены против него из-за этих писем? Они бы не стали арестовывать Джима, если бы вы не рассказали им о письмах… – Что-то во взгляде Эллери, казалось, проникло сквозь истерию Норы, и она внезапно умолкла, прислонившись к доктору Уиллоби. Новый страх мелькнул в ее глазах. Быстро глянув на Дейкина и Брэдфорда, она увидела на их лицах изумление, сменившееся торжеством, снова прижалась к широкой груди доктора и поднесла руку ко рту, словно осознавая последствия своих слов.

– Какие письма? – спросил Дейкин.

– Что еще за письма, Нора? – воскликнул Брэдфорд.

– Нет! Я не имела в виду…

Картер быстро подошел к ней и схватил ее за руку.

– Что за письма, Нора? – свирепо осведомился он.

– Нет… – простонала Нора.

– Вы должны рассказать мне! Если существуют какие-то письма, значит, вы утаиваете улики…

– Мистер Смит, что вы об этом знаете? – обратился к Эллери шеф Дейкин.

– Письма? – Эллери с удивленным видом покачал головой.

Пэт встала и оттолкнула Брэдфорда от сестры.

– Оставь Нору в покое, иуда! – прошипела она.

Но ее слова вызвали ответную ярость.

– Можешь не рассчитывать на мою дружбу! Дейкин, обыщите этот и соседний дом!

– Это давно следовало сделать, Карт, – отозвался шеф. – Если бы вы не были так чертовски упрямы… – Он вышел.

– Картер, – очень тихо произнес Джон Ф., – больше вы никогда не переступите порог моего дома, понятно?

Казалось, Брэдфорд вот-вот заплачет. Нора со стоном обмякла в руках доктора Уиллоби, как больная кошка.

С неохотного разрешения Брэдфорда врач увел Нору наверх, в ее спальню. Герми и Пэт, беспомощно суетясь, поспешили за ними.

– Смит, – не оборачиваясь к Квину, заговорил Брэдфорд.

– Поберегите дыхание, – вежливо посоветовал ему тот.

– Я знаю, что это бесполезно, но должен вас предупредить – если вы замешаны в сокрытии улик…

– Улик? – переспросил Эллери, как будто впервые слышал это слово.

– Этих писем!

– О каких письмах вы все говорите?

Карт резко повернулся.

– Вы путаетесь у меня под ногами с тех пор, как прибыли сюда, – хрипло заявил он. – Вползли в этот дом, отвратили от меня Пэт…

– Ну-ну, – добродушно произнес Эллери. – Следите за вашими глаголами.

Картер умолк, сжав кулаки. Эллери отошел к окну. Шеф Дейкин разговаривал на крыльце Хейтов с низкорослым патрульным Диком Гоббином. Потом оба вошли в дом. Спустя пятнадцать минут господа Квин и Брэдфорд все еще стояли в тех же позах. Пэт ворвалась в комнату и направилась прямо к Эллери.

– Произошло нечто ужасное! – Она разразилась слезами.

– Ради бога, Пэт!..

– Нора… – Ее голос дрогнул.

– Брэдфорд! – В дверях появился доктор Уиллоби.

– Что случилось? – с тревогой спросил Картер.

В этот момент в комнату вошел шеф Дейкин, лицо которого походило на маску. В руках он держал шляпную коробку Норы и толстый том с вытисненным золотом наименованием: «Эджкоум. Токсикология».

– Случилось? – переспросил он, остановившись. – О чем вы?

– Нора Хейт ожидает ребенка, – сообщил доктор Уиллоби. – Примерно через пять месяцев.

Последовавшее молчание нарушали только всхлипывания Пэт на груди Эллери.

– Нет! – с дрожью в голосе произнес Брэдфорд. – Это… это уж слишком! – И, сделав странный жест в сторону шефа полиции, он вышел из комнаты. Они услышали, как хлопнула парадная дверь.

– Я не могу отвечать за жизнь миссис Хейт, – резко продолжал доктор Уиллоби, – если ее снова будут подвергать подобным испытаниям. Можете обратиться за подтверждением хоть ко всему медицинскому сообществу округа Райт. Она беременна, обладает весьма хрупкой природной конституцией и сейчас пребывает в крайне нервном состоянии…

– Послушайте, док, – начал Дейкин, – я не виноват, если…

– Идите вы к черту! – прервал его доктор Уиллоби, вышел из комнаты и начал подниматься вверх по лестнице.

Дейкин стоял посреди комнаты, со шляпной коробкой Норы в одной руке и книгой Джима в другой.

– Но это действительно не моя вина, – со вздохом произнес он. – Эти три письма в шляпной коробке миссис Хейт и медицинская книга с подчеркнутым абзацем о мышьяке четко указывают…

– Ладно, Дейкин, – остановил его Эллери, крепче обнимая Пэт.

– Эти три письма практически решают дело, – упорно продолжил Дейкин. – Чертовски странно, что их нашли в стенном шкафу миссис Хейт. Не могу этого понять…

– Неужели это вас не убеждает? – воскликнула Пэт. – Стала бы Нора хранить эти письма, если бы думала, что Джим пытается ее отравить? Неужели вы все настолько тупы…

– Значит, вы знали о письмах? – заключил шеф. – Понятно. И вы тоже, мистер Смит. Ну, я вас не упрекаю. У меня также есть семья, а друзьям нужно быть преданным. Я ничего не имею против Джима Хейта или Райтов, но должен выяснить все факты. Если Джим Хейт невиновен, его оправдают – можете не волноваться…

– Пожалуйста, уйдите, – попросил Эллери.

Дейкин пожал плечами и удалился, забрав с собой улики. Он выглядел сердитым и обиженным.

В одиннадцать утра 14 февраля, в День святого Валентина, когда весь Райтсвилл хихикал над шуточными открытками и жевал конфеты из коробок в форме сердца, шеф полиции Дейкин вернулся в дом 460 на Хилл-Драйв в сопровождении патрульного Чарльза Брейди и кивнул патрульному Дику Гоббину, который постучал в дверь. Когда ответа не последовало, они вошли в дом и обнаружили Джима Хейта храпящим на диване в гостиной среди сигаретных окурков, грязных стаканов и полупустых бутылок виски. Дейкин осторожно встряхнул Джима, и тот открыл красные остекленевшие глаза.

– Что…

– Джеймс Хейт, – Дейкин предъявил документ на голубой бумаге, – я арестую вас по обвинению в попытке убийства Норы Райт-Хейт и убийстве Розмэри Хейт.

Джим прищурился, словно плохо видел. Потом его лицо покраснело.

– Нет! – крикнул он.

– Лучше пойдемте с нами без лишнего шума, – предупредил Дейкин и быстро вышел.

Позже Чарльз Брейди говорил репортерам в здании суда:

– Никогда не видел ничего подобного. Казалось, Хейт просто сломался, как какая-то хитроумная штуковина. Я сказал Дику Гоббину: «Лучше стой с ним рядом, а то как бы он не грохнулся в обморок». И что бы вы думали? Джим Хейт начал смеяться! При этом от него так разило спиртным, что я чуть к потолку не взлетел, как воздушный змей. А потом он сказал: «Не говорите моей жене» – и вышел с нами тихо и спокойно. Парня арестовывают за убийство, а он беспокоится о чувствах жены! Каким образом от нее это можно скрыть, скажите на милость? Говорю вам, он чокнулся!

Патрульный Гоббин ограничился тем, что назвал по буквам свою фамилию:

– Г-о-б-б-и-н. Верно, ребята. Вот уж будет радость моим детишкам!

Часть четвертая

Глава 19
ВОЙНА МИРОВ

«М-ру Борису Коннелу

Синдикат «Новости и сенсации»

Здание «Пресс ассосиэйшн»

Чикаго, Иллинойс

Дорогой Борис!

Твоя гневная телеграмма изрядно меня позабавила, но, возможно, твой чуткий к новостям нос ввели в заблуждение тонны мусора, которые мои коллеги-»журналисты» шлют из Райтсвилла.

Я верю, что Джим Хейт невиновен, и собираюсь утверждать это в своей колонке, пока ее у меня не отнимут. Будучи наивной, я все еще полагаю, что человек считается невиновным, покуда его вина не доказана. Джима Хейта заранее приговорили к смерти смышленые парни и девицы, которых прислали сюда их редакторы с целью доставить садистское наслаждение великой американской толпе. Но кто-то должен иметь принципы. Поэтому я возвышаю мой одинокий голос. Атмосфера в Райтсвилле премерзкая. Люди не в состоянии больше ни о чем говорить, а их разговоры – фашизм чистой воды. Будет забавно наблюдать, как из их числа избирают «непредубежденных» присяжных.

Чтобы оценить происходящее, ты должен осознать, что всего два месяца назад Джон Ф. и Гермиона Райт были ларами и пенатами[42]42
  Лары и пенаты – в древнеримской мифологии божества – покровители домашнего очага.


[Закрыть] здешнего сообщества. Сегодня они и три их дочери являются неприкасаемыми – и все дерутся за то, чтобы первыми бросить в них камень. Орда бывших «друзей» и «поклонников» Райтов ищут уязвимые места, чтобы вонзить в них нож, и находят! От всего этого позывает на рвоту, а ты ведь знаешь, что я достаточно повидала человеческой тупости, злобы и гнусности.

Это война двух миров. Достойный маленький мир безнадежно отстает в вооружении, численности и во всем прочем, за исключением силы духа и моральной твердости. У Райтов есть несколько настоящих друзей – судья Илай Мартин, доктор Майлоу Уиллоби, заезжий писатель Эллери Смит (когда-нибудь слышал о таком? Я – нет). Они вместе ведут пропагандистскую битву. Райты просто великолепны – несмотря ни на что, они стеной стоят за Джима Хейта. Даже Лола Райт, которая была на годы изгнана из семьи, вернулась домой или, по крайней мере, бывает там постоянно. Они сражаются не только за мужа Норы, но и за ее еще не рожденного ребенка. Несмотря на вздор, которым я ежедневно потчую мою «публику», я все еще верю в фундаментальные принципы и надеюсь, что голос этого младенца окажется достаточно сильным!

Сегодня я навестила Джима в его камере в окружной тюрьме и сказала ему: «Джим, вы знаете, что ваша жена ждет ребенка?» Он опустился на нары и заплакал, как будто я ударила его в то место, куда леди бить не следует.

Я еще не видела Нору, хотя, возможно, на днях получу разрешение доктора Уиллоби. После ареста Джима ей стало хуже, и к ней никого не пускают, кроме членов семьи. Хотелось бы тебе оказаться в ее шкуре? Если она поддерживает Джима, который якобы собирался ее убить, значит, тут есть за что бороться.

Понимаю, Борис, что зря расходую бумагу и время, так как твоя кровь на девять десятых состоит из бурбона, а на одну – из содовой, так что это мое последнее «объяснение». В дальнейшем, если хочешь знать, что происходит в Райтсвилле и как развивается дело Хейта по обвинению в убийстве, читай мою колонку. А если ты встанешь не с той ноги и разорвешь мой контракт до его истечения, я подам иск синдикату «Новости и сенсации» и буду судиться до тех пор, пока не отсужу все, кроме твоих безумно дорогих вставных челюстей.

Роберта Робертс».

Роберта не знала всех фактов. Через два дня после ареста Джима Гермиона Райт созвала военный совет, с мрачным стуком захлопнув двери верхней гостиной. Было воскресенье, и семья только что вернулась из церкви – Герми настаивала на посещении служб. Все выглядели утомленными перенесенным испытанием.

– Вопрос в том, – начала Герми, – что нам делать?

– А что мы можем делать, мама? – устало отозвалась Пэт.

– Майлоу, – Герми коснулась большой пухлой руки доктора Уиллоби, – я хочу, чтобы ты сказал нам правду. Как Нора?

– Она очень больна, Герми.

– Этого недостаточно, Майлоу! Насколько серьезно она больна?

Доктор Уиллоби отвел взгляд.

– Трудно сказать. Нора перевозбуждена, напряжена, нервы у нее на пределе. Беременность, естественно, тоже не идет ей на пользу, не говоря уже об аресте Джима и постоянных мыслях о предстоящем суде. Ее нужно успокоить, а одной медициной тут не обойтись. Но если бы ее нервная система нормализовалась…

Герми рассеянно похлопала его по руке.

– Тогда ясно, что нам делать.

– Когда я вижу, как измучена Нора… – с отчаянием в голосе заговорил Джон Ф. – Она начинает выглядеть как до возвращения Джима. Каким образом мы…

– Есть только один способ, Джон, – твердо заявила Герми. – Мы все должны поддержать Джима и бороться за него!

– После того, как он испортил Норе жизнь? – воскликнул Джон Ф. – Он приносил ей несчастье с тех пор, как появился в Райтсвилле!

– Джон! – В голосе Герми зазвучали нотки стали. – Этого хочет Нора, и, что еще важнее, это необходимо для ее здоровья. Значит, так и должно быть.

– Хорошо, – покорно отозвался Джон Ф.

– И еще одно. Нора не должна знать.

– О чем? – спросила Пэт.

– О том, что на самом деле мы думаем иначе. – Глаза Герми начали краснеть. – Если бы Нора не была женой этого человека…

– Значит, ты считаешь, что парень виновен, Гермиона? – осведомился доктор Уиллоби.

– Еще бы! Если бы я знала раньше об этих трех жутких письмах и медицинской книге… Конечно, я считаю его виновным!

– Его следовало бы пристрелить, как бешеного пса! – пробормотал Джон Ф.

– Не знаю… – пробормотала Пэт.

Лола с раздражением швырнула окурок в камин.

– Может быть, я спятила, – сказала она, – но мне жаль этого парня, а я редко сочувствую убийцам.

– Каково твое мнение, Илай? – спросила Герми.

Сонное лицо судьи Мартина было серьезным.

– Не знаю, что молодой Брэдфорд собирается делать с доказательствами. Они исключительно косвенные. Но с другой стороны, ни один известный мне факт не позволяет в них усомниться. Думаю, Джиму придется нелегко.

– Чтобы создать репутацию имени Райт, потребовались поколения, – буркнул Джон Ф., – а чтобы ее разрушить – один день!

– Достаточно вреда уже причинено, – вздохнула Пэт. – Когда собственная родня отворачивается от тебя…

– О ком ты? – осведомилась Лола.

– О тете Табите. Я думала, ты знаешь. Она заперла дом и уехала в Лос-Анджелес якобы нанести визит кузине Софи.

– Эта зомби еще жива?

– Табита вызывает у меня тошноту! – сказала Гермиона.

– Ты не можешь слишком упрекать ее, Герми, – слабо вступился за сестру Джон Ф. – Ведь ты знаешь, как она ненавидит скандалы…

– Я знаю только то, Джон, что никуда не убегу! Никто в этом городе не увидит меня с опущенной головой!

– Именно это я и сказал Клэрис, – усмехнулся судья Мартин и потер сухие щеки, как сверчок. – Клэрис тоже пришла бы, Гермиона, но…

– Я все понимаю, – спокойно отозвалась Герми. – Спасибо тебе за поддержку, Илай, и тебе, Майлоу, и особенно вам, мистер Смит. В конце концов, судья Мартин и доктор Уиллоби наши давние друзья. Вы же практически посторонний, но Пэт рассказала мне о вашей преданности…

– Я тоже хотел поблагодарить вас, Смит, – смущенно произнес Джон Ф., – но вы понимаете, как все трудно…

Эллери также выглядел смущенным.

– Пожалуйста, не думайте обо мне. Я помогу всем, что в моих силах.

– Благослови вас Бог, – произнесла Герми. – Но теперь, когда все стало известным, мы поймем, если вы решите покинуть Райтсвилл.

– Боюсь, я не смогу это сделать, даже если захочу, – улыбнулся Эллери. – Судья объяснит вам, что я практически соучастник преступления.

– Сокрытие улик, – усмехнулся судья Илай. – Дейкин пустит собак по вашему следу, если вы сбежите, Смит.

– Как видите, у меня нет выбора, – сказал Эллери Квин. – Давайте не будем больше говорить об этом.

Маленькая ручка Пэт украдкой сжала его руку.

– Тогда, раз мы все поняли друг друга, – заявила Гермиона, – нам нужно нанять для защиты Джима лучшего адвоката во всем штате. Мы выступим против Райтсвилла единым фронтом!

– А если Джима признают виновным, мама? – тихо поинтересовалась Пэт.

– Мы сделаем все, что от нас зависит, дорогая. Но в принципе такой вердикт стал бы наилучшим решением наших проблем.

– Это жестоко и несправедливо, мама, – возразила Лола. – Ты говоришь так, потому что убеждена в виновности Джима. Ты ничем не отличаешься от остальных в этом городе! Тоже мне наилучшее решение!

– Неужели ты не понимаешь, Лола, – сердито проговорила Герми, – что, если бы не вмешалось Провидение, твоя сестра сейчас была бы трупом?

– Не будем ссориться, – устало промолвила Пэт.

Лола с мрачным видом зажгла очередную сигарету.

– А если Джима оправдают, – чопорно заявила Герми, – я буду настаивать, чтобы Нора развелась с ним.

– Мама! – Пэт была шокирована. – Ты будешь верить в виновность Джима, даже если присяжные признают его невиновным?

– Ты не права, Герми, – присоединился к ней судья Мартин.

– Я имею в виду, что он неподходящий муж для Норы, – пояснила Гермиона. – Джим не принес ей ничего, кроме горя. Если мое слово хоть что-нибудь значит, Нора разведется с этим человеком!

– Твое слово в данном случае ничего не будет значить, – сухо заметил доктор Уиллоби.

Лола поцеловала мать в щеку. Эллери услышал, как Пэт тихо ахнула, и понял, что произошло историческое событие.

– Ну и любишь же ты командовать! – засмеялась Лола. – Когда ты попадешь на небеса, то захочешь повелевать и там. Подумать только – ты настаиваешь на разводе! – Помрачнев, она добавила: – Почему же ты так не отнеслась к моему разводу с Клодом?

– Это… не то же самое, – смущенно отозвалась Герми.

Внезапно мистер Квин все понял. Между Гермионой Райт и ее дочерью Лолой существовал застарелый антагонизм. Пэт была слишком юной, чтобы служить источником раздражения. Но мать всегда предпочитала Нору, которая эмоционально стояла между ней и Лолой, невольно являясь канатом, перетягиваемым матерью и старшей дочерью.

– Нам понадобится лучший адвокат для Джима, – обратилась Герми к судье Мартину. – Кого бы ты мог предложить?

– Я вам подойду? – осведомился судья Мартин.

– Ты, Илай? – удивленно воскликнул Джон Ф.

– Но, дядя Илай, – запротестовала Пэт, – я думала, вы будете судить…

– Это невозможно, – сухо отозвался старый юрист. – Я замешан в этом деле, так как присутствовал на месте преступления и известен дружескими связями с семьей Райт. Юридически и этически я не могу быть судьей на этом процессе. – Он покачал головой. – Джим предстанет перед судьей Ньюболдом – он абсолютно посторонний.

– Но ты не был защитником уже пятнадцать лет, Илай, – с сомнением произнес Джон Ф.

– Конечно, если вы боитесь, что я не справлюсь… – Старик улыбнулся. – Я забыл упомянуть, что подаю в отставку, поэтому…

– Старый обманщик, – проворчал доктор Уиллоби. – Джон, Илай уходит с поста судьи, чтобы выступать защитником на этом процессе!

– Что ты, Илай, мы не можем позволить тебе этого! – всполошился Джон Ф.

– Чепуха, – отмахнулся судья. – Не вбивайте себе в голову сентиментальные идеи. Я все равно собирался в отставку. Мне хочется заняться чем-нибудь стоящим, а не дремать всю жизнь в судейской мантии. Так что, если вас устраивает бывший судья, не будем больше говорить об этом.

Герми разразилась слезами и выбежала из комнаты.