Текст книги "Насчастливый город"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Выйдите из моей спальни, – нежно потребовал он, – пока ваш папа не явился сюда с дробовиком.

Глава 12
РОЖДЕСТВО: ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Выпал первый снег. Дыхание в долинах отдавало паром. Герми собирала корзины с подарками для бедных фермеров. На холмах уже мелькали лыжники, а мальчишки с нетерпением ожидали, когда замерзнут пруды. Нора и Джим оставались загадкой. Нора поправилась после «недомогания» в День благодарения – она стала чуть более худой, бледной и нервной, но держала себя в руках. Правда, иногда казалась испуганной и категорически отказывалась с кем-либо обсуждать свои проблемы.

– Что не так, Нора? – допытывалась ее мать. – Ты должна сказать мне…

– Ничего. У нас все в порядке.

– Но Джим пьет, дорогая. Об этом знает весь город, – стонала Герми. – Это становится национальным позором! И вы с ним постоянно ссоритесь…

Нора сжимала маленькие губы.

– Позволь мне жить моей жизнью, мама.

– Твой отец беспокоится…

– Прости, мама, но это моя жизнь.

– Вы ссоритесь из-за Розмэри, не так ли? Она вечно уводит Джима в сторонку и шепчется с ним. Сколько еще она собирается гостить у вас? Нора, дорогая, ведь я твоя мать! Ты можешь мне довериться…

Но Нора с плачем убегала.

Пэт старела на глазах.

– Эллери, эти три письма… они все еще в шляпной коробке в стенном шкафу Норы. Я заглядывала туда вчера вечером – ничего не могла с собой поделать.

– Знаю, – вздохнул Эллери.

– Вы тоже проверяли их?

– Да. Пэтти, Нора перечитывала письма. Их явно доставали из коробки…

– Но почему Нор не хочет взглянуть в лицо правде? – воскликнула Пэт. – Она знает, что 28 ноября произошло первое покушение – первое письмо должно было ей это объяснить! Тем не менее Нора не захотела показаться врачу, не предпринимает никаких мер, чтобы защитить себя, отказывается от помощи… Я не могу ее понять!

– Может быть, Нора опасается скандала? – осторожно предположил Эллери. – Вы ведь рассказывали мне, как она пряталась от всего окружающего мира, когда Джим бросил ее накануне свадьбы несколько лет назад. В вашей сестре, Пэт, сидит глубоко укоренившаяся провинциальная гордость. Она не желает, чтобы о ней судачили. А если о случившемся станет известно…

– Так оно и есть, – кивнула Пэт. – Я была глупа, что не замечала этого раньше. Нор все игнорирует, как ребенок. Закрой глаза, и не увидишь привидение. Вы правы, Эллери. Она боится Райтсвилла!

* * *

В понедельник вечером, накануне Рождества, Эллери Квин, растирая замерзшие руки, сидел на пне на краю леса и наблюдал за домом 460 по Хилл-Драйв. Луна на небе отсутствовала, но ночь была тихой, и все даже далекие звуки четко доносились. Джим и Нора опять ссорились – на сей раз из-за денег. На что Джим их тратит? Что случилось с брошью?

– Ты должен рассказать мне, Джим! Так больше не может продолжаться!

Сначала мужской голос звучал невнятно, но затем Джим стал закипать, как лава в кратере.

– Не устраивай мне допрос третьей степени!

Эллери слушал внимательно, но не узнал ничего нового. Молодые супруги кричали друг на друга, покуда он, как дурак, сидел из-за них на морозе. Наконец Эллери поднялся с пня и направился краем леса к теплу в доме Райтов. Но внезапно остановился. Дверь Несчастливого дома – каким же правильным стало теперь казаться это название! – громко хлопнула. Эллери побежал по снегу, держась в тени большого дома. Джим Хейт нетвердым шагом направлялся по дорожке к своей машине. Эллери бросился к гаражу Райтов. Он договорился с Пэт, что она будет оставлять ключи от своего автомобиля в замке зажигания на случай срочной надобности. Машина Джима покатилась вниз с Холма с угрожающей скоростью. Эллери поехал следом, не включая фар – он видел дорогу достаточно хорошо благодаря огням автомобиля Джима. 16-е шоссе… Заведение Вика Карлатти…

Было почти десять, когда Джим шатаясь вышел из «Горячего местечка» и снова сел в свою машину. По ее вихляниям Эллери понял, что Джим здорово пьян. Он свернул налево – значит, ехал не домой, а в город. Но куда?

Джим остановился возле убогого деревянного дома в центре Лоу-Виллидж. При свете тусклой двадцатипятиваттной лампочки в подъезде Эллери видел, как он поднялся по лестнице и постучал в дверь с облупившейся краской.

– Джим! – послышался возглас Лолы Райт.

Затем дверь захлопнулась.

Эллери поднялся по ступенькам, скрипящим под его весом. На площадке он без колебаний подошел к двери Лолы и прижал ухо к тонкой панели.

– Ты должна мне помочь! – услышал он крик Джима. – Лола, не прогоняй меня! Я дошел до отчаяния…

– Но я же говорила тебе, Джим, что у меня нет денег, – холодно ответила Лола. – Сядь. Ты пьян как свинья.

– Поэтому я и пью, – усмехнулся Джим.

– Что довело тебя до отчаяния? – Голос Лолы стал ласковым. – Вот так – теперь тебе будет удобнее… Давай, Джим, расскажи все малютке Лоле…

Хейт начал плакать. Всхлипывания были приглушенными, и Эллери догадался, что его лицо прижато к груди Лолы, чье материнское бормотание не представлялось возможным разобрать. Но внезапно она вскрикнула, словно от боли, и Эллери едва не вломился в квартиру.

– Джим! Ты толкнул меня!

– Ты такая же, как все! «Расскажи Лоле»! Убери от меня руки! Я ничего тебе не расскажу!

– Джим, тебе лучше поехать домой.

– Ты дашь мне денег или нет?

– Но, Джим, я же говорила тебе…

– Ни у кого не выпросишь ни цента! Попал в беду, а собственная жена и пальцем не шевелит! Знаешь, что мне пришлось сделать?

– Что, Джим?

– Ничего… – Последовала длительная пауза. Очевидно, Джим отключился. Эллери с любопытством ждал. Внезапно послышались слабый вскрик Лолы и сердитое ворчание Джима: – Я же сказал, убери от меня руки!

– Джим, я не… Ты заснул…

– Ты меня обыскивала! Что ты искала, а?

– Не надо, Джим. Мне больно… – Лола явно старалась сдерживаться.

– Тебе будет еще больнее! Я покажу тебе…

Эллери открыл дверь. Лола и Джим боролись, стоя на коврике в центре бедной, но аккуратной комнатенки. Джим пытался повалить ее на пол, а Лола отталкивала его, уперев руку в подбородок. Голова Джима была запрокинута, глаза его сверкали пьяным блеском. Вздохнув, Эллери бросился к ним, оторвал Джима от Лолы и усадил его на провалившийся диван. Джим закрыл лицо руками.

– Вы не пострадали, Лола?

– Нет, – запыхавшись, отозвалась она. – Вы поспели вовремя. Интересно, что вы слышали? – Отвернувшись, она пригладила блузку, поправила прическу, потом взяла со стола бутылку джина и как ни в чем не бывало убрала ее в шкаф.

– Только возню, – соврал Эллери. – Я пришел с запоздалым визитом. Что случилось с Джимом?

– Пьян в стельку. – Лола повернулась к нему; лицо ее было спокойным. – Бедная Нора! Не понимаю, зачем он пришел сюда? Думаете, этот идиот в меня влюбился?

– Вам виднее, – усмехнулся Эллери. – Полагаю, мистер Хейт, вам лучше пожелать доброй ночи вашей привлекательной свояченице и позволить старому приятелю отвезти вас домой.

Джим сидел, раскачиваясь взад-вперед. Внезапно его голова поникла. Он спал согнувшись, словно огромная тряпичная кукла с рыжеватыми волосами.

– Что вы знаете об этой истории, Лола? – быстро спросил Эллери.

– О какой истории? – Она смотрела ему в глаза, но ее взгляд ничего не говорил.

Эллери улыбнулся:

– Ни одного попадания – одни промахи. Но когда-нибудь я выберусь из этого непроглядного тумана! Доброй ночи.

Он перекинул Джима через плечо. Лола открыла дверь.

– Там две машины?

– Его и моя – точнее, Пэт.

– Я привезу машину Джима утром. Оставьте ее здесь, и, мистер Смит…

– Да, мисс Райт?

– Приходите снова.

– Может быть.

– Только в следующий раз стучите, – улыбнулась она.

* * *

С неожиданной твердостью Джон Ф. взял на себя инициативу.

– Никакой суеты, Герми, – заявил он, грозя ей тонким указательным пальцем. – Рождеством будет заниматься кое-кто другой.

– Джон Фаулер Райт, чего ради…

– Мы все отправимся на рождественский обед в горы, проведем ночь в охотничьем домике, будем жарить каштаны на костре Билла Йорка и как следует позабавимся.

– Что за нелепая идея, Джон? Нора отобрала у меня День благодарения, а ты отбираешь Рождество. Не желаю слышать об этом. – Но, посмотрев мужу в глаза, Герми решила, что это не каприз, и перестала спорить.

Поэтому Эда Хотчкиса наняли отвезти рождественские подарки в охотничий домик Билла Йорка на вершине Лысой горы с запиской Биллу от Джона Ф. насчет обеда, ночлега и «особых приготовлений». Старый Джон держался необычайно таинственно, усмехаясь, как мальчишка.

Они собирались отправиться на Лысую гору в двух автомобилях сразу после обеда в сочельник. На задние колеса надели цепи, старую Луди отпустили на рождественские каникулы, и теперь все поджидали снаружи Джима и Нору, топая ногами, чтобы согреться. Наконец дверь дома Норы открылась и оттуда вышла Розмэри Хейт.

– Где Джим и Нора? – спросила у нее Герми. – Так мы никогда не доберемся до охотничьего домика!

Розмэри пожала плечами:

– Нора не поедет.

– Что?!

– Она говорит, что неважно себя чувствует.

Они обнаружили Нору в кровати, слабую и позеленевшую. Джим ходил взад-вперед по комнате.

– Нора, детка! – вскричала Герми.

– Снова заболела? – осведомился Джон Ф.

– Ничего страшного, – с трудом отозвалась Нора. – Просто желудок. Поезжайте без меня.

– Ни за что, – с возмущением заявила Пэт. – Джим, ты вызвал доктора Уиллоби?

– Она мне не разрешает, – ответил Джим безжизненным голосом.

– Не разрешает?! Ты мужчина или тряпка? Что значит не разрешает? Я немедленно спущусь и…

– Не надо, Пэт, – пробормотала Нора.

– Но…

Нора открыла глаза. Они сердито сверкали.

– Я не хочу доктора, – процедила она сквозь зубы. – Говорю в последний раз. Я не желаю никакого вмешательства, понятно? Со мной все в порядке… – Закусив губу, Нора с усилием продолжила: – Пожалуйста, уезжайте. Утром мне станет лучше, и мы с Джимом приедем к вам в охотничий домик…

– Нора, – откашлявшись, начал Джон Ф., – нам пора поговорить с тобой, как отец с дочерью…

– Оставьте меня в покое! – закричала Нора.

Они повиновались.

* * *

Эллери и Пэт поехали на Лысую гору, забрали из охотничьего домика Билла Йорка рождественские подарки и вернулись с ними в Райтсвилл. Подарки были розданы отнюдь не в праздничной атмосфере.

Герми провела день в своей комнате. Пэт организовала рождественский «обед» из остатков баранины и баночки мятного желе, но Герми к нему не спустилась, а Джон Ф. съел два куска и, бросив вилку, заявил, что он не голоден. Поэтому Пэт и Эллери ели в одиночестве. Потом они пошли навестить Нору. Джима дома не оказалось, а Розмэри Хейт лежала на диване в гостиной с журналом «Лук» и коробкой конфет. Она сказала, что Нора спит, а на вопрос Пэт о Джиме ответила, пожав плечами, что он опять поругался с женой и убежал. Нора еще слаба, но поправляется. Разве в этом захудалом городишке можно как-то развлечься на Рождество? И с этим сердитым замечанием Розмэри вернулась к своему журналу.

Пэт побежала наверх взглянуть на сестру. Вернувшись, она выразительно подмигнула Эллери, и они вышли из дома.

– Я пыталась поговорить с ней – она вовсе не спала. Я… едва не сказала ей, что знаю об этих письмах! Эллери, Нора меня пугает! Говорить она не желает, чуть что – впадает в истерику и выглядит совсем больной. Говорю вам, Эллери, – Пэт перешла на шепот, – график действует! Вчера ее опять отравили!

– Вы становитесь такой же истеричкой, как Нора, – заметил Эллери. – Поднимитесь к себе и постарайтесь вздремнуть. Неужели женщина не может иногда заболеть?

– Я вернусь к Норе. Не хочу оставлять ее одну!

Когда Пэт убежала, Эллери отправился на длинную прогулку по склону Холма. На душе у него было скверно. Накануне, когда остальные были наверху с Норой, он потихоньку пробрался в столовую. Посуду после обеда еще не убрали, и он съел маленький кусочек остатков Нориного рагу из солонины. Эффект не заставил себя ждать. Вскоре Эллери почувствовал сильную боль в животе и тошноту. Он быстро выпил содержимое бутылки, которую захватил с собой, – гидроокись железа с магнезией, официальное противоядие при отравлении мышьяком. Теперь сомнений не оставалось: кто-то добавил в солонину какое-то мышьяковое соединение. Причем только в тарелку Норы – ведь, отведав мясо, больше никто не почувствовал себя плохо. План действовал. Сначала День благодарения, теперь – Рождество. Значит, смерть назначена на Новый год.

Эллери помнил обещание, данное Пэт, – спасти жизнь ее сестры.

Он пробирался через сугробы. На какой-то миг ему показалось, что те мысли, которые крутятся у него в голове, начинают приобретать определенную форму, но этого не произошло.

Глава 13
НОВЫЙ ГОД: ПОСЛЕДНИЙ УЖИН

После сочельника Нора провела в постели четыре дня. Но 29 декабря появилась свежей и бодрой, даже чересчур. Она сообщила, что больше не собирается киснуть, как старуха, извинилась, что испортила семейное Рождество, и объявила, что намерена компенсировать это, пригласив всех на новогоднюю вечеринку. При этих словах даже Джим улыбнулся и неуклюже ее поцеловал. Пэт со вздохом отвернулась, но Нора ответила на поцелуй мужа, и впервые за многие недели они смотрели друг на друга прежним влюбленным взглядом.

Герми и Джон Ф. были несказанно рады внезапному улучшению настроения дочери.

– Отличная идея, Нора! – воскликнула Герми. – Только планируй все сама. Я и пальцем не пошевелю. Если, конечно, ты не захочешь…

– Нет, – улыбнулась Нора. – Это моя вечеринка, и я буду командовать. О, дорогая, – она обняла Пэт, – ты была таким ангелом, а я вела очень скверно – швыряла в тебя чем-то! Ты сможешь меня простить?

– Дурочка! – мрачно отозвалась Пэт. – Я все тебе прощу, если только ты будешь такой, как сейчас.

– Хорошо, что Нора в отличном настроении, – заметил Эллери, когда Пэт рассказала ему об этом. – Кого она приглашает?

– Семью, судью Мартина с женой, дока Уиллоби и даже собирается позвать Фрэнка Ллойда.

– Хм! Убедите ее пригласить и Картера Брэдфорда.

Пэт побледнела.

– Карта?

– Ну-ну. Заройте топор войны. Приближается Новый год.

– Но почему Карта? Эта свинья даже не прислала мне рождественскую открытку!

– Я хочу, чтобы Брэдфорд был здесь в канун Нового года. И вы должны заполучить его, даже если вам понадобится ползти к нему на четвереньках.

Пэт посмотрела ему в глаза:

– Если вы настаиваете…

– Да, настаиваю.

– Тогда он будет здесь.

* * *

Карт поблагодарил Пэт по телефону за приглашение, сказав, что это для него приятный сюрприз. Затем сообщил, что его приглашают многие и он не хотел бы разочаровывать Кармел Петтигру, но постарается «забежать ненадолго».

– О, Карт, – не выдержала Пэт, – почему люди не могут оставаться друзьями?

Но Брэдфорд уже положил трубку.

Редактор-издатель Фрэнк Ллойд прибыл рано. Он вошел с неприветливым видом, с одними здороваясь односложно, а с другими не здороваясь вовсе, и при первой же возможности направился к «бару», наскоро сымпровизированному в буфетной Норы.

В тот вечер интерес Эллери Квина к кулинарии непосвященному человеку показался бы абсолютно неестественным. Он торчал на кухне, наблюдая за Альбертой, за Норой, за плитой и холодильником, за всеми входящими и выходящими и за их поведением вблизи еды и напитков. Причем проделывал это настолько энергично и в то же время ненавязчиво, что, когда Альберта отправилась встречать Новый год к литовским друзьям в Лоу-Виллидж, Нора воскликнула:

– Господи, Эллери, из вас вышла бы отличная домохозяйка! Набейте-ка индейку оливками!

Эллери повиновался, покуда Джим смешивал напитки в соседней буфетной. Со своего рабочего места он мог наблюдать за хозяином дома.

Индейке предшествовали канапе, паштет в оболочке, стебли сельдерея, многие другие закуски и коктейли. Вскоре судья Илай Мартин уже говорил тете Табите, которая неодобрительно озиралась вокруг:

– Ну-ну, Тэбби, выпей и согрей душу, а то она так скрипит от недовольства, что на небесах слышно. Возьми «Манхэттен» – как раз для тебя.

– Нечестивец! – фыркнула сестра Джона Ф. и прочитала Клэрис Мартин лекцию о том, как опасно позволять пить старым дуракам.

Клэрис, плавающая по комнате с туманным взором, словно Дева озера,[30]30
  «Дева озера» – поэма Вальтера Скотта.


[Закрыть] заявила, что Табита абсолютно права, и продолжила потягивать коктейль.

Лолы не было. Нора пригласила ее по телефону, но та отказалась прийти.

– Прости, сестренка, только у меня запланирована собственная вечеринка. Счастливого Нового года!

Розмэри Хейт царственно восседала в углу, вынуждая мужчин хлопотать вокруг нее, отнюдь не из интереса к ним, ибо она выглядела скучающей, а из необходимости практиковаться. Глядя, как старый доктор Уиллоби отошел наполнить очередной бокал Розмэри, Пэт тихонько спросила Эллери:

– И почему мужчины не видят насквозь эту женщину?

– Может быть, потому, – сухо отозвался тот, – что им мешает обилие ее плоти. – И Квин в двенадцатый раз отправился на кухню следом за Джимом, как подметил обеспокоенный взгляд Пэт.

Праздничные вечеринки в респектабельных домах Райтсвилла не отличались буйным весельем, но Розмэри Хейт, будучи нездешней, оказывала дурное влияние, которому было трудно противостоять. После нескольких «Манхэттенов» она развеселилась окончательно, вызывая отвращение у тети Табиты, но заражая своим настроением мужчин. Разговоры становились все громче, а смех – все несдержаннее, поэтому Джиму пришлось неоднократно посетить буфетную, чтобы приготовить новые порции виски с вермутом, а Пэт – открыть еще одну банку с горькими вишнями. И каждый раз Эллери оказывался рядом с Джимом, предлагая ему помощь.

Картер Брэдфорд все еще не появлялся. Пэт прислушивалась, ожидая звонка в дверь. Кто-то включил радио, и Нора сказала Джиму:

– Мы ни разу не танцевали после медового месяца, дорогой. Пошли!

Джим с недоверием уставился на нее, потом его лицо расплылось в улыбке, он подхватил Нору и закружился с ней в танце. Эллери отправился на кухню смешать себе выпивку – первую за весь вечер.

* * *

Без четверти двенадцать Розмэри, сделав рукой театральный жест, скомандовала:

– Джим! Еще порцию!

– Тебе не хватит, Розмэри? – дружелюбно отозвался он. Как ни странно, сам Джим выпил очень мало.

Розмэри нахмурилась:

– Принеси еще одну, брюзга!

Джим пожал плечами и зашагал на кухню, сопровождаемый напутствием судьи смешать побольше коктейлей и хихиканьем Клэрис Мартин.

Из коридора в кухню вела дверь, а из кухни в буфетную – арка. Еще одна дверь соединяла буфетную и столовую. Эллери Квин остановился у двери в коридоре, чтобы зажечь сигарету. Дверь была полуоткрыта, и он мог видеть кухню и буфетную, в которой Джим смешивал виски с вермутом, что-то насвистывая. Он только что наполнил «Манхэттеном» очередную батарею бокалов и потянулся за банкой с горькими вишнями, когда кто-то постучал в заднюю дверь кухни. Эллери напрягся, но справился с искушением отвести взгляд от рук Джима.

Джим оставил коктейли и подошел открыть дверь.

– Лола! А я думал, Нора говорила…

– Джим, – прервала его Лола, – я должна была повидать тебя.

– Меня? – Джим казался озадаченным. – Но…

Лола понизила голос, и Эллери не смог разобрать ее слов. Фигура Джима загораживала Лолу, которая говорила всего несколько секунд, а потом повернулась и ушла. Джим закрыл заднюю дверь и с рассеянным видом вернулся в буфетную, где положил в каждый бокал по вишенке.

– Всем хватит, Джим? – спросил Эллери, когда тот вышел в коридор с подносом, уставленным бокалами.

Джим усмехнулся, и они вместе вошли в столовую, приветствуемые радостными криками.

– Уже почти полночь, – весело напомнил Джим. – Это выпивка для всех, чтобы встретить Новый год. – И он зашагал по комнате с подносом, с которого каждый брал себе бокал.

– Выпей, Нора, – обратился Джим к жене. – Один бокал тебе не повредит, а Новый год бывает не каждую ночь!

– Но, Джим, ты действительно думаешь…

– Возьми. – Он протянул ей бокал.

– Не знаю, Джим… – с сомнением начала Нора. Потом засмеялась, но бокал взяла.

– Будь осторожна, Нора, – предупредила Герми. – Ты только выздоровела. Уф! Как кружится голова!

– Пьяница, – улыбнулся Джон Ф., галантно целуя ей руку.

Герми шутя шлепнула его.

– Один глоток мне не повредит, мама, – запротестовала Нора.

– Тихо! – крикнул судья Мартин. – Наступает Новый год! Ура! – Возглас старого юриста утонул в звоне колокольчиков, гудении рожков и шуме, извергаемом радио.

– За Новый год! – провозгласил Джон Ф.

Все выпили – даже тетя Табита. Нора сделала глоток и скорчила гримасу. Джим засмеялся и поцеловал ее.

Это стало сигналом к поцелуям, и Квина, силящегося не упустить ничего из поля зрения, внезапно обняли две теплых руки.

– Счастливого Нового года! – прошептала Пэт, повернула его лицом к себе и поцеловала в губы.

На момент комната, озаренная лишь пламенем свечей, поплыла перед глазами Эллери, затем он потянулся за повторным поцелуем, но доктор Уиллоби, проворчав: «А как насчет меня?», выхватил Пэт из его объятий, и Эллери чмокнул губами воздух.

– Еще! – вскричала Розмэри. – Давайте все напьемся вдребезги! – Она игриво взмахнула бокалом в сторону судьи Мартина, который бросил на нее странный взгляд и обнял Клэрис.

Фрэнк Ллойд быстро выпил два коктейля. Джим сообщил, что должен спуститься в погреб за бутылкой виски – наверху запасы истощились.

– Где моя выпивка? – настаивала Розмэри. – Что это за забегаловка? Новый год, а выпить нечего! У кого что-нибудь осталось? – В этот момент мимо нее, направляясь к радио, проходила Нора, и она обратилась к ней: – Эй, Нора! У тебя почти полный бокал!

– Но, Розмэри, я уже пила из него…

– Я хочу выпить!

Нора недовольно поморщилась и отдала ей свой недопитый коктейль. Розмэри залпом осушила бокал, шатаясь подошла к дивану и плюхнулась на него с глупым смехом. Через минуту она уже крепко спала.

– Прекрасная дама храпит, – мрачно констатировал Фрэнк Ллойд. Он и Джон Ф. прикрыли Розмэри газетами, оставив видимым только ее лицо.

После этого Джон Ф. принялся декламировать «Горация на мосту»,[31]31
  «Гораций на мосту» – стихотворение британского историка, писателя и государственного деятеля Томаса Бэбингтона Маколи (1800–1859).


[Закрыть] хотя его никто не слушал, покуда Табита, тоже слегка раскрасневшаяся, не назвала его еще одним старым дурнем. В ответ на это Джон Ф. схватил сестру и начал кружиться с нею в вальсе под абсолютно неподходящий ритм румбы. Все согласились, что выпили лишнего, но что Новый год начинается замечательно. Все, кроме Эллери Квина, который снова задержался у двери из коридора в кухню, наблюдая, как Джим Хейт смешивает коктейли.

Без двадцати пяти час из гостиной донесся странный крик, сменившийся столь же странной тишиной. Джим вышел из кухни с подносом, и Эллери сказал ему:

– Похоже, там завелся бэнши.[32]32
  Бэнши – в шотландской и ирландской мифологии дух, чьи стоны предвещают смерть.


[Закрыть] Что они теперь затеяли?

Двое мужчин поспешили в гостиную. Доктор Уиллоби склонился над Розмэри Хейт, которая, полуприкрытая газетами, все еще лежала на диване. Эллери Квин ощутил резкий укол в сердце.

Старый доктор выпрямился и облизнул губы. Лицо его было бледным.

– Джон… – позвал он.

– Ради бога, Майлоу, – отозвался Джон Ф. – Девушка просто в обмороке. Она слишком много выпила. Не веди себя так, будто…

– Она мертва, Джон, – прервал его доктор Уиллоби.

Пэт, исполнившая роль бэнши, упала на стул, словно ее внезапно покинули силы. В течение нескольких секунд слово «мертва», произнесенное надтреснутым басом врача, металось из угла в угол, проникая в умы присутствующих, но ничего им не объясняя.

– Мертва? – хрипло переспросил Эллери. – Сердечный приступ?

– По-моему, мышьяк, – пояснил врач.

Нора вскрикнула и упала в обморок, громко стукнувшись головой об пол. В этот момент в комнату быстро вошел Картер Брэдфорд.

– Всех с Новым годом! – воскликнул он. – Не смог выбраться раньше… А где Пэт?.. Что, черт возьми, происходит?

* * *

– Вы дали ей противоядие? – спросил Эллери Квин, стоя у двери спальни Норы. Он выглядел осунувшимся, а его нос стал острым, как колючка.

– Конечно, Смит, – ответил доктор Уиллоби. – Нора тоже отравилась. – Он внимательно посмотрел на Эллери: – Каким образом у вас оказалась гидроокись железа? Ведь это общеизвестное противоядие при отравлении мышьяком.

– Я волшебник – разве вы не слышали? – резко ответил Эллери и спустился вниз.

Теперь и лицо Розмэри прикрывали газеты. Фрэнк Ллойд уставился на них. Картер Брэдфорд и судья Мартин тихо совещались. Джим Хейт сидел на стуле, качая головой, как будто тщетно пытался прочистить мозги. Остальные были наверху с Норой.

– Как она? – спросил Джим.

– Скверно. – Эллери шагнул в гостиную. Брэдфорд и судья прекратили разговор. Фрэнк Ллойд продолжал читать газеты, прикрывавшие тело. – Но, к счастью, – продолжил Эллери, – Нора сделала только один или два глотка коктейля. Доктор Уиллоби думает, что она поправится. – Он сел на стул, ближайший к прихожей, и зажег сигарету.

– Значит, яд был в коктейле? – недоверчиво осведомился Картер Брэдфорд. – Ну конечно! Обе женщины пили из одного бокала и отравились одним и тем же ядом. – Он повысил голос: – Но этот коктейль предназначался для Норы!

– Перестаньте произносить речи, Картер, – потребовал Фрэнк Ллойд не оборачиваясь. – Вы меня утомляете.

– Не торопитесь, Картер, – очень странным тоном посоветовал судья Мартин.

– Коктейлем собирались отравить Нору, – упрямо заявил Брэдфорд. – А кто его смешивал? Кто принес?

– Малиновка,[33]33
  Имеется в виду популярный детский стишок «Кто малиновку убил?»


[Закрыть] – ответил газетный издатель. – Шли бы вы отсюда, Шерлок Холмс.

– Я смешал и принес коктейли. – Джим окинул взглядом остальных. – Странно, не так ли?

– Еще как! – Лицо молодого Брэдфорда побагровело. Подойдя к Джиму, он поднял его со стула за воротник. – Проклятый убийца! Вы пытались отравить жену и чисто случайно отравили вместо нее собственную сестру!

Джим уставился на него.

– Картер, – укоризненно произнес судья Мартин.

Брэдфорд отпустил Джима, который рухнул на стул с выпученными глазами.

– Что мне остается делать? – сдавленным голосом спросил прокурор округа Райт. Он отправился в прихожую к телефону, споткнувшись по пути о неподвижные колени Эллери Квина, и позвонил шефу Дейкину в полицейское управление.