Текст книги "Насчастливый город"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Доктор Уиллоби и мистер Квин негромко беседовали у камина. Внезапно в комнату вошли судья Мартин и Картер Брэдфорд.

Все застыли, словно враг ворвался в лагерь, но Картер не обратил на это внимания. Он был бледен, однако держался стойко и старался не смотреть на Пэт, которая побледнела еще больше, чем он. Клэрис Мартин бросила испуганный взгляд на мужа, но судья Илай покачал головой и, подойдя к окну, сел рядом с Джоном Ф., уставясь на быстро мелькающие страницы альбома с разноцветными марками.

– Простите за вторжение, миссис Райт, – чопорно заговорил Картер, – но я хотел сказать вам, как я сожалею… обо всем.

– Спасибо, Картер, – отозвалась Герми. – Лола, перестань суетиться надо мной! Картер, что с… – она судорожно глотнула, – с Джимом?

– Он скрылся, миссис Райт.

– Как я рада! – воскликнула Пэт.

Картер посмотрел на нее:

– Не говори так, Пэтти. Такие затеи никогда не приводят ни к чему хорошему. Окончательно скрыться не удается никому. Было бы лучше… посоветовать Джиму держаться до конца.

– Чтобы вы начали все сначала и затравили его до смерти?!

– Пэт! – Джон Ф. закрыл альбом и положил худую руку на плечо Картера. – С твоей стороны было очень любезно прийти сюда сегодня, Карт. Прости, если я был резок с тобой. Какие у Джима шансы?

– Никаких, мистер Райт. – Картер сжал губы. – Естественно, уже объявили тревогу. Все дороги находятся под наблюдением. Пока он скрылся, но его поимка только вопрос времени.

– Вы отследили автомобиль, на котором он уехал, Брэдфорд? – осведомился Эллери Квин, не отходя от камина.

– Да.

– Похоже, побег был подготовлен заранее, – пробормотал доктор Уиллоби. – Машина стояла в самом удобном месте, и мотор был включен.

– Чей это автомобиль? – спросила Лола.

– Его взяли напрокат в гараже Хомера Финдли в Лоу-Виллидж сегодня утром.

– Взяли напрокат? – воскликнула Клэрис Мартин. – Кто?

– Роберта Робертс.

– Ага, – произнес Эллери тоном мрачного удовлетворения и кивнул, словно это было все, что он хотел знать.

Но остальные казались удивленными.

– Молодчина! – Лола вскинула голову.

– Картер позволил мне поговорить с ней, – устало произнес судья Илай. – Хитрая особа! Утверждает, что взяла напрокат машину для поездки на кладбище.

– И не выключила мотор по ошибке, – сухо добавил Картер Брэдфорд.

– А то, что машина стояла носом к дороге, – совпадение? – усмехнулся Эллери Квин.

– Об этом я тоже ее спросил, – ответил Картер. – Она, безусловно, соучастница, и Дейкин задержал ее. Но это не вернет Джима Хейта и не позволит предъявить Роберте Робертс обвинение. Вероятно, нам придется ее отпустить. – Он сердито добавил: – Никогда не доверял этой женщине!

– В воскресенье она посещала Джима, – вспомнил Эллери.

– И вчера тоже. Уверен, тогда-то они и спланировали побег.

– Какое это имеет значение? – вздохнула Герми. – Все равно Джиму не спастись. – Она закрыла глаза. – Бедный Джим… – Учитывая ее отношение к зятю и уверенность в его виновности, эти слова прозвучали странно.

* * *

Новости поступили в десять вечера. Картер Брэдфорд появился вновь. На сей раз он направился прямо к Пэт и взял ее за руку, которую она от удивления забыла выдернуть.

– Теперь решать тебе и Лоле, Пэт.

– О чем ты? – пронзительным голосом осведомилась Пэт.

– Люди Дейкина нашли автомобиль, в котором сбежал Джим.

– Нашли?

Эллери Квин шагнул на свет из темного угла.

– Если у вас плохие новости, говорите тише. Миссис Райт только что легла, а судя по виду Джона Ф., его силы на пределе. Где нашли машину?

– На дне ущелья возле шоссе 478А – милях в пятидесяти отсюда, в горах.

– Господи! – ахнула Пэт.

– Машина пробила дорожную ограду на повороте, – продолжал Картер. – Шоссе там здорово петляет. Она свалилась с высоты около двухсот футов…

– А Джим? – спросил Эллери.

Пэт опустилась в кресло у камина, глядя на Картера как на судью, собирающегося вынести приговор.

– Его нашли в автомобиле. Мертвого… – Картер робко посмотрел на Пэт. – Дело закончено.

– Бедный Джим, – прошептала Пэт.

– Я хочу поговорить с вами обоими, – сказал мистер Квин.

Было очень поздно, но в этом кошмаре исчезло чувство времени. Гермиона все слышала, и это ее доконало. Странно, что она выдержала похороны дочери и сломалась, услышав о гибели зятя. Возможно, это явилось последней каплей. Но Герми утратила силы, и доктор Уиллоби провел с ней несколько часов, пытаясь убедить ее поспать. Состояние Джона Ф. было немногим лучше: у него начался озноб, доктор велел ему немедленно лечь в постель, и Пэт помогла отцу подняться в комнату для гостей, покуда Лола возилась с Герми… Когда оба заснули, Лола заперлась у себя, а доктор Уиллоби потащился домой.

Картер все еще был здесь. В эту ночь он стал опорой для Герми. Она буквально цеплялась за него, проливая слезы, и Эллери это также показалось странным. «Для Герми это соломинка, за которую хватается утопающий, – думал он. – Если она отпустит ее, то пойдет ко дну».

– Я хочу поговорить с вами обоими, – повторил мистер Квин.

Пэт сидела на крыльце рядом с ним, ожидая, пока Картер Брэдфорд пойдет домой. Картер вышел из дома, теребя поношенную шляпу и никак не решаясь спуститься с крыльца и найти убежище в тени лужайки.

– Вряд ли вы можете сказать что-нибудь, что я хотел бы услышать, – резко отозвался он, но остался на крыльце.

– Эллери, не надо… – Пэт в темноте нащупала его руку.

– Я должен. – Эллери стиснул ее холодные пальцы. – Этот человек воображает себя мучеником, а вы – героиней трагедии в духе Байрона. Правда состоит в том, что вы оба глупцы.

– Доброй ночи! – буркнул Картер Брэдфорд.

– Подождите, Брэдфорд. Это было трудное время и особенно трудный день. А я не задержусь в Райтсвилле.

– Эллери! – вскрикнула Пэт.

– Я и так пробыл здесь слишком долго, Пэт. Теперь меня ничто не удерживает.

– Совсем ничто?

– Избавьте меня от вашего нежного прощания! – фыркнул Карт. Потом он глуповато усмехнулся и сел на ступеньку рядом с ними. – Не обращайте на меня внимания, Квин. Эти дни я как в тумане. Иногда мне кажется, что я законченный тупица.

Пэт уставилась на него:

– Раньше ты не страдал избытком скромности, Карт.

– За эти несколько месяцев я немного повзрослел, – буркнул Брэдфорд.

– Не только вы, – мягко заметил Эллери Квин. – Что, если вам обоим доказать, что вы не только повзрослели, но и поумнели?

Пэт освободила руку.

– Пожалуйста, Эллери…

– Я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело, а участь тех, кто на это решается, нелегка, – вздохнул он. – Но вы не ответили на мое предложение.

– Я думал, вы в нее влюблены, – проворчал Карт.

– Так оно и есть.

– Эллери! – воскликнула Пэт. – Вы никогда не…

– Я буду влюблен в ваше забавное личико до конца дней, – с тоской произнес Эллери Квин. – Но беда в том, Пэт, что вы в меня не влюблены.

Пэт открыла рот, но решила промолчать.

– Вы любите Карта.

Пэт вскочила на ноги:

– Что из того, если я его любила? Или люблю? Люди не забывают обиды и боль!

– Еще как забывают, – возразил Эллери. – Люди забывают куда больше, чем вы думаете, проявляя тем самым куда больше здравого смысла, чем нам иногда кажется. Советую вам поступить так же.

– Это невозможно, – заявила Пэт. – Да и в любом случае сейчас не время для таких глупостей. Вы, кажется, не понимаете, что с нами произошло. Мы стали париями в этом городе. Нам предстоит новое сражение за то, чтобы реабилитировать себя. А у папы с мамой остались только Лола и я, чтобы помочь им снова держать голову высоко. Я не собираюсь бросать их, когда они так нуждаются во мне.

– Я помогу тебе, Пэт, – тихо сказал Карт.

– Спасибо, но мы справимся сами. Это все, мистер Квин.

– Не торопитесь, – пробормотал Эллери.

Пэт сердито пожелала доброй ночи и ушла в дом, хлопнув дверью. Некоторое время Эллери и Картер сидели молча.

– Квин, – заговорил наконец Карт.

– Да, Брэдфорд?

– Это еще не конец, верно?

– Что вы имеете в виду?

– У меня странное чувство, будто вы знаете что-то, чего не знаю я.

– О! – произнес мистер Квин. – В самом деле?

Картер хлопнул себя шляпой по бедру.

– Я не отрицаю, что был упрям. Но смерть Джима что-то сделала со мной. Не знаю почему – ведь это не изменило факты ни на йоту. Он единственный, кто мог отравить коктейль Норы, и у кого был мотив желать ее смерти. И все же… я уже не так уверен.

– С каких пор? – странным тоном осведомился Эллери.

– С того момента, как поступил рапорт, что Джима нашли мертвым.

– Почему это должно что-то изменить?

Картер стиснул голову руками.

– Потому что есть все основания полагать, что машина, которой он управлял, свалилась в ущелье не случайно.

– Понятно, – кивнул Эллери.

– Я не хотел говорить это Райтам. Но Дейкин и я думаем, что Джим намеренно направил туда автомобиль.

Эллери промолчал.

– Сам не знаю почему, но я начал сомневаться… – Картер вскочил на ноги. – Ради бога, Квин, расскажите мне то, что вы знаете! Я не засну, пока не буду уверен. Джим Хейт совершил это убийство?

– Нет.

Картер уставился на него.

– Тогда кто? – хриплым голосом спросил он.

Эллери тоже встал.

– Этого я вам не скажу.

– Значит, вы знаете?

– Да, – вздохнул Эллери.

– Но, Квин, вы не можете…

– Могу. Не думайте, что мне это легко. Весь мой опыт восстает против подобного… попустительства. Но мне нравятся эти славные люди. На них свалилось слишком много горя, и я не хочу причинять им лишнюю боль. Пусть все остается как есть.

– Но вы можете сказать мне, Квин! – взмолился Карт.

– Нет. Вы славный парень, Брэдфорд, но еще не уверены в себе. Процесс взросления несколько затормозился. – Эллери покачал головой. – Самое лучшее, что вы можете сделать, – это забыть обо всем и убедить Пэтти выйти за вас замуж. Она безумно в вас влюблена.

Картер так сильно сжал руку Эллери, что тот поморщился.

– Но вы должны мне рассказать! – воскликнул он. – Как я могу, зная, что кто-то из них, возможно…

Мистер Квин нахмурился в темноте.

– Помогите этим людям вернуться к нормальной жизни в Райтсвилле, – посоветовал он наконец. – Не отставайте от Пэтти Райт, пока не вынудите ее сдаться. Но если вы не добьетесь успеха, телеграфируйте мне в Нью-Йорк, и я вернусь. Может быть, то, что я скажу вам, решит вашу проблему.

– Спасибо, – хрипло произнес Картер Брэдфорд.

– Я в этом не уверен, – вздохнул мистер Квин. – Но кто знает? Это дело явилось самой странной комбинацией людей, эмоций и событий, с какой мне когда-либо приходилось сталкиваться. Прощайте, Брэдфорд.

Глава 29
ВОЗВРАЩЕНИЕ ЭЛЛЕРИ КВИНА

«Это снова делает меня адмиралом, – думал Эллери Квин, стоя на перроне. – Второе путешествие Колумба…» Он мрачно посмотрел на вывеску с названием станции. Хвост поезда, доставившего его из Нью-Йорка, только что исчез за поворотом у разъезда на расстоянии трех миль. Эллери мог бы поклясться, что двое мальчишек, болтающих грязными ногами, сидя на ручной тележке под карнизом, были теми же, кого он видел, прибыв в Райтсвилл впервые. А ведь, казалось бы, это происходило в прошлом столетии! Гэбби Уоррум, начальник станции, вышел поглазеть на него. Эллери помахал ему рукой и быстро зашагал к такси Эда Хотчкиса. Когда Эд вез его в город, Рука Эллери сжимала лежащую в кармане телеграмму, которую он получил накануне. Она была от Картера Брэдфорда и содержала только два слова: «Пожалуйста, приезжайте».

Эллери отсутствовал недолго – всего около трех недель, – но ему казалось, что Райтсвилл изменился. Хотя, возможно, было бы вернее сказать, что он стал прежним. Это вновь был тот старый Райтсвилл, куда Эллери приехал, полный надежд, в прошлом августе – девять месяцев тому назад. В этот послеполуденный воскресный час в нем царила та же атмосфера покоя и неторопливости. Даже люди казались прежними, а не обезумевшим стадом, которым они были с января по апрель. Мистер Квин позвонил из телефонной будки отеля «Холлис», а потом велел Эду Хотчкису везти его на Холм. День уже клонился к вечеру, и вокруг старого дома Райтов весело щебетали птицы. Эллери расплатился с Эдом, посмотрел, как такси едет вниз с Холма, и двинулся по дорожке. Ставни на окнах дома Норы и Джима были закрыты наглухо, из-за чего он казался слепым. Мистер Квин ощутил, как по его спине забегали мурашки. Этого дома лучше избегать. Он остановился на ступеньках крыльца большого дома и прислушался. Из сада доносились голоса. Эллери зашагал по траве вокруг дома и остановился в тени куста олеандра, откуда можно было наблюдать, оставаясь незамеченным.

Солнце освещало Герми, критически разглядывающую новую детскую коляску, толкая ее взад-вперед. Джон Ф. усмехался, а Лола и Пэт говорили о профессиональных бабушках и о том, что двум тетям тоже следует дать попрактиковаться. Ведь малышку привезут из больницы уже через пару недель! Мистер Квин долго смотрел на них. Лицо его было серьезным. Один раз он повернулся, словно собираясь уйти и больше не возвращаться, но, снова взглянув на похудевшее и повзрослевшее лицо Патриции Райт, вздохнул и решил идти вперед до конца. Минут через пять Эллери поймал взгляд Пэт, покуда другие были заняты, и приложил палец к губам, предупреждающе покачав головой.

Пэт что-то сказала остальным и направилась к нему. Эллери шагнул назад, и когда она вышла из-за угла дома, то сразу угодила в его объятия.

– Эллери, дорогой, как же я рада вас видеть! Когда вы приехали? К чему такая таинственность? – Пэт поцеловала его, и на момент ее лицо стало юным и веселым, как прежде.

Мистер Квин позволил Пэт всплакнуть у него на плече, а потом взял ее за руку и повел к фасаду дома.

– Это ведь ваша машина стоит у тротуара? Давайте прокатимся.

– Но папа, мама и Лола очень расстроятся, если вы не…

– Я не хочу беспокоить их сейчас, Пэтти. Они выглядят такими счастливыми, ожидая, когда привезут малышку. Кстати, как она? – Эллери повел автомобиль Пэт вниз с Холма.

– О, чудесно! Она такая умница и так похожа… – Пэт сделала паузу и тихо добавила: – Так похожа на Нору.

– Вот как? В таком случае это очаровательная юная леди.

– Конечно! И я готова поклясться, что она узнает маму! Нам не терпится забрать ее домой из больницы. Мама не позволяет никому из нас даже притронуться к маленькой Норе – ее так назвали, – когда мы навещаем ее. Мы практически все время проводим в больнице, а иногда я тайком забегаю туда одна… Девочке отдадут спальню Норы. Видели бы вы, как мы ее переделали! Теперь там новая мебель из слоновой кости, специальные детские обои, игрушки и плюшевые мишки… Малышку уже забрали из инкубатора – она виснет у меня на руке, булькает и даже улыбается! Она такая толстенькая…

Эллери засмеялся:

– Вы говорите как прежняя Пэтти.

– В самом деле? – странным тоном отозвалась она.

– Но выглядите совсем не так.

– Да, – вздохнула Пэт. – Я становлюсь старой каргой. Куда мы едем?

– Конкретно – никуда, – рассеянно ответил Эллери, поворачивая на юг к разъезду.

– Но расскажите, что привело вас в Райтсвилл?! Должно быть, это связано с нами. Как ваш роман?

– Закончен.

– Превосходно! Эллери, вы никогда не позволяли мне прочесть ни единого слова. Чем он заканчивается?

– Это, – ответил мистер Квин, – одна из причин моего возвращения в Райтсвилл.

– Что вы имеете в виду?

– Конец романа. – Эллери усмехнулся. – Я закончил его, но всегда легко изменить последнюю главу – по крайней мере, некоторые элементы, не связанные непосредственно с детективной фабулой. Вы могли бы в этом мне помочь.

– Я? С удовольствием! И… О, Эллери, я ведь не поблагодарила вас за великолепный подарок, который вы прислали мне из Нью-Йорка, и те чудесные вещи, которые вы прислали маме, папе и Лоле. Вы не должны были так поступать. Ведь мы ничего не сделали, чтобы…

– Чепуха. В последнее время вы часто видели Карта Брэдфорда?

Пэт принялась рассматривать свои ногти.

– Ну, он вечно торчит где-то поблизости.

– А как прошли похороны Джима?

– Мы похоронили его рядом с Норой.

– Знаете, – сказал Эллери, – меня одолела жажда. Как насчет того, чтобы заехать куда-нибудь промочить горло?

– Хорошо, – угрюмо согласилась Пэт.

– Там впереди не «Придорожная таверна» Гаса Олсена? Черт возьми, она и есть!

Эллери остановил машину и помог Пэт выйти. Она скорчила гримасу и сказала, что в Райтсвилле мужчины так не поступают. Усмешка Эллери заставила ее улыбнуться, и они рука об руку вошли в таверну. Эллери повел Пэт прямо к столику, где сидел Картер Брэдфорд, пребывая в напряженном ожидании, и сказал:

– Вот она, Брэдфорд. Наложенным платежом.

– Карт! – воскликнула Пэт.

– Доброе утро, доброе утро, – пропел надтреснутый голос, и мистер Квин увидел за соседним столиком старого пьяницу Эндерсона с пачкой долларовых купюр в руке и стоящим перед ним рядом пустых стаканов из-под виски.

– Доброе утро, мистер Эндерсон, – поздоровался Эллери Квин. Когда он повернулся, Пэт и Картер уже сидели, сердито уставясь друг на друга. Эллери тоже сел и сказал Гасу Олсену: – Используйте ваше воображение.

Гас почесал в затылке и начал хлопотать за стойкой.

– Вы обманом заманили меня сюда, Эллери, – недовольно заявила Пэт.

– Я не был уверен, что вы согласитесь ехать сюда без обмана, – ответил Эллери.

– Это я попросил Квина вернуться в Райтсвилл, Пэт, – хрипло произнес Карт. – Он сказал, что… Пэт, я пытался заставить тебя понять, что мы можем вычеркнуть прошлое, что я люблю тебя и всегда буду любить, что больше всего на свете я хочу жениться на тебе…

– Давай не будем это обсуждать, – проговорила Пэт, нервно теребя скатерть.

Картер взял стакан, который Гас поставил перед ним; Пэт сделала то же самое, радуясь перерыву разговора. Некоторое время они молча потягивали напиток, не глядя друг на друга.

Эндерсон поднялся из-за столика, опираясь ладонью на скатерть, чтобы не упасть, и начал декламировать нараспев:

 
Я верю, что листик травы не меньше сверкающих звезд,
И что не хуже их муравей, и песчинка, и яйцо королька,
И что древесная лягушка – шедевр, выше которого нет,
И что ежевика достойна быть украшеньем небесных гостиных…[64]64
  Уолт Уитмен (1819–1892). «Песня о себе» из сборника «Листья травы». Пер. К. Чуковского.


[Закрыть]
 

– Сядьте, мистер Эндерсон, – добродушно посоветовал Гас Олсен. – Вы раскачиваете лодку.

– Уитмен, – обернувшись, заметил Эллери. – И весьма кстати.

Старый Эндерсон усмехнулся и продолжал:

 
И что малейший сустав моих пальцев посрамляет всякую машину,
И что корова, понуро жующая жвачку, превосходит любую статую,
И что мышь – это чудо, которое может одно сразить секстильоны неверных!
 

Отвесив поклон, пьяница сел снова и начал выстукивать ритм по столу.

– Я был поэтом! – воскликнул он. – А посмотрите на меня теперь…

– Да, – задумчиво промолвил Эллери. – Это истинная правда.

– Вот ваша отрава, – заявил Гас, поставив стакан виски перед мистером Эндерсоном. После этого он с виноватым видом, избегая испуганного взгляда Пэт, быстрой отошел за стойку и спрятался за экземпляром «Архива» Фрэнка Ллойда.

Мистер Эндерсон пил, что-то бормоча себе под нос.

– Пэт, – сказал мистер Квин, – я вернулся сегодня в Райтсвилл, чтобы сообщить вам и Карту, кто в действительности повинен в преступлениях, в которых обвиняли Джима.

– О!.. – Пэтти затаила дыхание.

– Чудеса происходят и в человеческом уме. В день смерти Норы, в больничном зале ожидания, вы поведали мне один маленький факт – и он явился желудем, из которого у меня в голове вырос могучий дуб.

– «И мышь, – громко провозгласил мистер Эндерсон, – достаточное чудо, чтобы потрясти секстильоны! неверных!»

– Значит, это все-таки был не Джим… – прошептала Пэт. – Не надо, Эллери! Прошу вас!

– Надо, – мягко возразил он. – Иначе этот вопросительный знак вечно будет стоять между вами и Картом и переживет вас обоих. Я хочу стереть его и поставить вместо него точку. Тогда глава будет закрыта, а вы и Карт снова сможете смотреть друг другу в глаза. – Он отпил из стакана и нахмурился. – По крайней мере, я на это надеюсь.

– Только надеетесь? – проворчал Карт.

– Правда бывает весьма неприятной, – печально произнес Эллери.

– Эллери! – воскликнула Пэт.

– Но вы оба уже не дети. Не обманывайте себя. Это стояло бы между вами, даже если бы вы поженились, – неопределенность, сомнения, бесконечные вопросы. Вот что отталкивает вас друг от друга. Да, правда бывает неприятной, но если вы знаете ее, то можете твердо принимать решения… Это как операция, Пэт. Вырезать опухоль или умереть. Вы позволите мне начать?

Мистер Эндерсон запел «Под деревом зеленым»,[65]65
  Песня из пьесы У. Шекспира «Как вам это понравится». Акт II, сцена 5.


[Закрыть] выстукивая пустым стаканом ритм. Пэтти сидела прямо; ее пальцы крепко сжимали стакан.

– Начинайте… доктор.

Карт сделал большой глоток и кивнул. Эллери Квин тяжко вздохнул.

– Помните, Пэт, как вы говорили в больнице о прошлом Хеллоуине, когда я пришел в дом Норы, застав ее и вас переносящими книги из гостиной в новый кабинет Джима наверху?

Пэт молча кивнула.

– И что вы мне сказали? Что книги, которые вы с Норой перетаскивали наверх, вы только что достали из заколоченного ящика. Что вы спустились в подвал всего за несколько минут до моего прихода, увидели ящик с книгами, который оставил там Эд Хотчкис, привезя его со станции несколько недель тому назад, и сами вскрыли его?

– Ящик с книгами? – пробормотал Картер.

– Этот ящик, Карт, был частью багажа Джима, который он отправил почтой из Нью-Йорка, возвращаясь в Райтсвилл, чтобы помириться с Норой. Джим оставил его на хранение на райтсвиллском вокзале. Он пролежал там все время, пока Джим и Нора были в свадебном путешествии, был доставлен в новый дом только после их возвращения и помещен в подвал. В Хеллоуин Пэт нашла его все еще заколоченным. Этого факта я не знал, и он поведал мне правду.

– Но каким образом, Эллери? – спросила Пэт.

– Вскоре поймете. Я все время думал, что книги, с которыми возились вы и Нора, всего лишь переносили с полок гостиной в кабинет Джима наверху. Я считал их книгами Джима и Норы, уже некоторое время находившимися в доме. Такое предположение было вполне естественным – я не видел на полу гостиной ни ящика, ни гвоздей…

– Я достала книги и отнесла ящик, гвозди и инструменты назад в подвал как раз перед вашим приходом, – пояснила Пэт. – Ведь я говорила вам об этом в больнице.

– Слишком поздно, – покачал головой Эллери. – Войдя в дом, я этого не увидел. А я не ясновидящий.

– Но в чем тут смысл? – нахмурился Картер Брэдфорд.

– Одной из книг в деревянном ящике, который Пэт открыла в Хеллоуин, – сообщил Эллери, – была «Токсикология» Эджкоума.

Челюсть Картера отвисла.

– С подчеркнутым абзацем о мышьяке?

– Не только. Именно из этой книги выпали три письма.

На сей раз Карт ничего не сказал. Пэт смотрела на Эллери, сдвинув брови.

– Коль скоро ящик был заколочен в Нью-Йорке и отправлен в Райтсвилл почтой до востребования, где и хранился, а книга по токсикологии с лежащими в ней письмами была обнаружена нами сразу после вскрытия ящика – письма случайно выпали, когда Нора уронила охапку книг, – напрашивается неизбежный вывод: Джим не мог написать эти письма в Райтсвилле. Когда я понял это, то понял и все остальное. Письма были написаны Джимом в Нью-Йорке – прежде чем он вернулся в Райтсвилл вторично просить Нору выйти за него, прежде чем он узнал, что Нора примет его после бегства и трехлетнего отсутствия!

– Да… – пробормотал Картер Брэдфорд.

– Неужели вы не понимаете? – воскликнул Эллери. – Каким образом мы теперь можем утверждать с той же тупой уверенностью, что болезнь и смерть, которые предсказывал Джим своей «жене» в этих трех письмах, относились к Норе? Правда, когда письма обнаружили, Нора была женой Джима, но она не являлась ею, когда Джим писал их, и он не мог тогда знать, что она ею станет!

Эллери умолк, вытер лицо носовым платком, хотя в баре Гаса Олсена было прохладно, и сделал большой глоток. Мистер Эндерсон храпел за соседним столиком.

Пэт обрела дар речи:

– Но, Эллери, если эти три письма не относились к Норе, значит, вся история…

– Позвольте мне рассказать ее по-своему, – резко прервал ее Эллери Квин. – Как только возникло сомнение, что «женой», упомянутой в трех письмах, была Нора, два факта, прежде считавшиеся незначительными, стали бросаться в глаза. Один из них – отсутствие в письмах полных дат. Там были обозначены число и месяц, но не год. Следовательно, три праздника – День благодарения, Рождество и Новый год, которые, как писал Джим, были датами болезни, более серьезного заболевания и, наконец, смерти «жены», – могли подразумевать те же дни, но годом, двумя или тремя ранее! Не в 1940-м, а в 1939-м, 1938-м или 1937 году…

Второй факт – что ни в одном из писем ни разу не упоминалось имя Нора – там говорилось только о «моей жене». Если Джим написал эти письма в Нью-Йорке – прежде чем женился на Норе и чем даже узнал, что она согласится выйти за него, – значит, он не мог иметь в виду болезнь и смерть Норы! В таком случае версия, которую мы с самого начала считали само собой разумеющейся и которая предполагает Нору в качестве планируемой жертвы Джима, рушится целиком и полностью!

– Невероятно! – пробормотал Картер.

– У меня путаются мысли, – простонала Пэт. – Вы имеете в виду…

– Я имею в виду, – сказал мистер Квин, – что Норе никогда не грозила опасность. Ее не собирались убивать!

Пэт покачала головой и потянулась к стакану.

– Но это открывает абсолютно новую область для размышлений! – воскликнул Картер. – Если Нору не собирались убивать, значит…

– Вспомните факты. Розмэри Хейт умерла в канун Нового года. Когда мы считали намеченной жертвой Нору, то решили, что Розмэри отравили по ошибке. Но если Нора не была намеченной жертвой, следовательно, убить с самого начала собирались Розмэри!

– Убить с самого начала собирались Розмэри?.. – медленно повторила Пэт, как будто эти слова были произнесены на незнакомом ей языке.

– Но, Квин… – запротестовал Брэдфорд.

– Знаю, знаю, – вздохнул Эллери. – Эта версия создает массу трудностей и возражений, но является единственным логичным объяснением преступления. Поэтому мы должны принять ее как новый постулат. Убить собирались Розмэри. Я тотчас же спросил себя: имели ли отношение к ее смерти три письма? На первый взгляд – нет. В письмах говорилось о смерти жены Джима…

– А Розмэри была его сестрой, – добавила Пэт.

– Да, а кроме того, Розмэри не проявляла признаков болезни, предсказанной на День благодарения и Рождество. Более того, поскольку три письма можно датировать двумя или тремя годами раньше, они не обязательно связаны с преступлением, а могут всего лишь относиться к естественной смерти жены Джима – не Норы, а первой жены, на которой он женился в Нью-Йорке и которая умерла там на Новый год до того, как Джим вернулся, чтобы жениться на Норе.

– Но Джим никогда не упоминал о первой жене, – возразила Пэт.

– Это не означает, что ее у него не было, – заметил Карт.

– Безусловно, – кивнул Эллери. – Таким образом, письма могли быть вполне невинными, если бы не два весьма подозрительных факта. Первый: ни одно из них не было отправлено, как будто никакая смерть жены не произошла в Нью-Йорке, и второй: женщина действительно умерла в Райтсвилле на Новый, 1941-й год, как было сказано в третьем, и последнем, письме Джима задолго до того, как это случилось. Совпадение? Все мое существо протестует при одной мысли об этом! Нет, должна быть какая-то связь между смертью Розмэри и тремя письмами Джима. Конечно, он написал их – попытка судьи Илая Мартина подвергнуть сомнению их авторство во время суда была смелым, но очевидным актом отчаяния.

Мистер Эндерсон проснулся, с беспокойством посмотрел на свой столик и заковылял к стойке.

– «Трактирщик, – проблеял он, – кубок наполни, чтоб влага хмельная лилась через край!»[66]66
  Цитата из пьесы английского драматурга Джона Флетчера (1579–1625) «Кровный брат, или Ролло, герцог Нормандский», написанной им в соавторстве с Беном Джонсоном (1573–1637), Джорджем Чепменом (1559–1634) и Филипом Мэссинджером (1583–1640).


[Закрыть]

Но Гас Олсен покачал головой:

– Мы не подаем напитки в кубках, а кроме того, Энди, с вас хватит.

Мистер Эндерсон заплакал, уронил голову на стойку и после нескольких всхлипываний заснул снова.

– Какая же связь, – задумчиво продолжал Эллери Квин, – возможна между смертью Розмэри Хейт и тремя письмами, которые Джим Хейт написал задолго до того? Этот вопрос подводит нас к самой сути проблемы. Ибо, если намеченной жертвой являлась Розмэри, использование трех писем можно трактовать как ловкий обман – психологическую дымовую завесу с целью скрыть правду от властей! Разве этого не произошло? Разве вы и Дейкин не отбросили сразу же смерть Розмэри, как случайность, и не сосредоточились на Норе, как на намеченной жертве? Именно этого и должен был добиваться убийца Розмэри! Вы игнорировали подлинную жертву, стараясь найти мотивы убийства жертвы мнимой, на этом построили ваше обвинение против Джима, который был единственным, кто мог отравить Нору, и не искали настоящего преступника – человека, у которого были мотив и возможность отравить Розмэри!

Пэт была настолько ошеломлена, что слушала молча. Но Картер Брэдфорд внимательно следил за ходом рассуждений Эллери, наклонившись вперед и не сводя глаз с его лица.

– Продолжайте, Квин! – потребовал он.

Эллери зажег сигарету.

– Давайте вернемся назад. Теперь мы знаем, что три письма Джима относились к скрываемой и никогда не упоминаемой им первой жене. Если эта женщина умерла на Новый год два или три года тому назад, то почему Джим не отправил письма сестре? Еще важнее то, почему он не открыл этот факт вам или Дейкину, когда был арестован. Почему Джим не рассказал судье Мартину, своему защитнику, что письма не относились к Норе, хотя это помогло бы ему добиться оправдания? Если его первая жена действительно умерла, подтвердить это ничего бы не стоило с помощью показаний лечащего врача, свидетельства о смерти и еще дюжины способов. Но Джим держал рот на замке. Он не проронил ни слова о том, что женился на другой женщине в период между разрывом с Норой четыре года назад и возвращением в Райтсвилл. Почему? Какова причина этого таинственного молчания?

– Может быть, – вздрогнув, предположила Пэт, – он в самом деле спланировал и осуществил убийство первой жены?

– Тогда почему он не отправил письма сестре? – возразил Карт. – Если он приготовил их на этот случай?

– Вопрос по существу, – кивнул Эллери Квин. – Поэтому я сказал себе: возможно ли, что убийство первой жены, которое планировал Джим, не произошло в намеченное время?

– Вы имеете в виду, что она была жива, когда Джим вернулся в Райтсвилл? – воскликнула Пэт.

– Не только жива, – ответил Эллери, тщательно раздавив окурок в пепельнице. – Она последовала за ним сюда.

– Первая жена? – изумился Картер.

– Приехала в Райтсвилл? – подхватила Пэт.

– Да, но не как первая или вообще какая-либо жена Джима.

– Тогда как кто?

– Она приехала в Райтсвилл как его сестра!

Мистер Эндерсон пробудился у стойки и снова забубнил:

– Трактирщик…

– Идите домой, – велел ему Гас, качая головой.

– Меду! Снадобья, чтобы забыться! – умолял мистер Эндерсон.

– Мы их не подаем, – ответил Гас.

– Как сестра Джима?! – прошептала Пэт. – Женщина, которую Джим представил нам как свою сестру Розмэри, на самом деле была его женой?