Текст книги "Насчастливый город"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Часть третья

Глава 14
ПОХМЕЛЬЕ

Холм все еще праздновал, когда шеф Дейкин выпрыгнул из своего драндулета и побежал по влажным плиткам дорожки к дому Хейтов под звездами 1941 года. В доме Эмелин Дюпре было темно, как и в доме старого Эймоса Блуфилда, где на оконных шторах еще чернели траурные ленты. Но во всех остальных домах – Ливингстонов, Ф. Генри Миникина, доктора Эмиля Поффенбергера, Грэнджонов и прочих – было светло и слышались веселые крики.

Шеф Дейкин кивнул – это было к лучшему. Никто не заметил, что у соседей что-то не так. Дейкин был худощавым суетливым сельским жителем с тусклыми светлыми глазами, разделенными типичным носом янки. Он походил на старую водяную черепаху, если не считать его рта – рта истинного поэта. Но в Райтсвилле никто этого не замечал, кроме Патриции Райт и, возможно, миссис Дейкин, для которой в шефе полиции сочетались лучшие черты Авраама Линкольна и Господа Бога. Страстный баритон Дейкина возглавлял по воскресеньям хор Первой конгрегационалистской церкви[34]34
  Конгрегационалисты (индепенденты) – одно из радикальных направлений кальвинизма.


[Закрыть] на Уэст-Ливси-стрит в Хай-Виллидж. Будучи весьма умеренным и женатым человеком, шеф, усмехаясь, говорил, что ему больше ничего не нужно, кроме пения. Телефонный звонок прокурора Брэдфорда оторвал его как раз от новогоднего домашнего концерта.

– Яд? – переспросил Дейкин у Картера Брэдфорда, стоя над телом Розмэри Хейт. – А я-то думал, ребята слишком весело справляли Новый год. Что это за яд, док?

– Мышьяк, – пояснил доктор Уиллоби. – Какое-то соединение – точнее пока не могу сказать.

– Крысиный яд, а? – Шеф задумчиво добавил: – Это ставит нашего прокурора в неловкое положение – верно, Карт?

– Еще в какое! Эти люди – мои друзья. – Брэдфорд вздрогнул. – Ради бога, Дейкин, возьмите дело в свои руки.

– Конечно, Карт. – Светлые глаза шефа Дейкина устремились на Фрэнка Ллойда. – Здравствуйте, мистер Ллойд.

– Привет, – отозвался тот. – Могу я уйти и заняться моими газетами?

– Я же говорил вам, Фрэнк… – сердито начал Картер.

– С вашей стороны было бы любезно немного задержаться. – Дейкин виновато улыбнулся издателю. – Благодарю вас. Итак, каким образом сестра Джима Хейта проглотила крысиный яд?

Картер Брэдфорд и доктор Уиллоби рассказали ему. Эллери Квин, сидя в углу, как зритель в театре, наблюдал, слушал и думал о том, как же сильно шеф Дейкин из Райтсвилла похож на одного нью-йоркского полицейского. Та же врожденная властность… Дейкин почтительно выслушивал возбужденные речи сограждан – только его светлые глаза трижды как бы ненароком скользнули по сидевшему неподвижно мистеру «Смиту». Последний отметил, что, бросив быстрый взгляд на обмякшего на стуле Джима Хейта, шеф Дейкин полностью его игнорировал.

* * *

– Понятно, сэр, – кивнул Дейкин. – Хм! – И он небрежной походкой направился на кухню.

– Не могу в это поверить, – внезапно простонал Джим. – Это несчастный случай. Откуда мне знать, как мышьяк попал в коктейль? Может, какой-то мальчишка в шутку бросил его туда через окно? Получается, что это убийство!

Ему никто не ответил. Джим щелкнул костяшками пальцев и тупо уставился на газеты, прикрывавшие труп на диване.

Краснолицый патрульный Брейди вошел в комнату, слегка запыхавшись и стараясь не выглядеть смущенным.

– Получил вызов, – объяснил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Ну и ну! – Он подтянул брюки и зашагал на кухню следом за шефом.

Когда двое полицейских появились вновь, Брейди был нагружен бутылками, бокалами и другими предметами из кухонного «бара». Все это он отнес в машину и вскоре вернулся с пустыми руками. Дейкин молча указал ему на пустые и полупустые бокалы для коктейлей в гостиной. Брейди осторожно, как недавно снесенные голубиные яйца, собирал их один за другим, поднимая красными пальцами за ободок, и осторожно ставил в форменную фуражку. Шеф кивнул, и патрульный на цыпочках вышел.

– Для отпечатков пальцев, – объяснил Дейкин, обращаясь к камину. – Кто знает – может, что-то удастся обнаружить. И для химического анализа.

– Что? – невольно воскликнул Эллери Квин.

Взгляд Дейкина в четвертый раз устремился на него.

– Здравствуйте, мистер Смит, – улыбнулся он. – Кажется, мы постоянно встречаемся в затруднительных ситуациях. По крайней мере, дважды.

– Прошу прощения? – рассеянно отозвался мистер «Смит».

– В тот день на 16-м шоссе, – вздохнул шеф. – Я ехал в машине с Картом, когда Джим Хейт так напился.

Джим встал и сел снова. Дейкин не смотрел на него.

– Вы писатель, верно, мистер Смит?

– Да.

– Слышал, об этом говорят по всему городу. Вы сказали «Что?».

Эллери улыбнулся:

– Простите, это глупо с моей стороны. Но Райтсвилл… отпечатки пальцев…

– И химическая лаборатория? Конечно, здесь не Нью-Йорк и не Чикаго, но в нашем новом здании окружного суда есть, так сказать, неожиданные уголки.

– Меня интересуют неожиданные уголки, шеф.

– Я могу гордиться тем, что познакомился с настоящим живым писателем, – продолжил Дейкин. – Конечно, у нас есть Фрэнк Ллойд, но его скорее можно назвать провинциальным Хорасом Грили.[35]35
  Грили, Хорас (1811–1872) – американский журналист.


[Закрыть]

Ллойд засмеялся и огляделся вокруг, словно в поисках выпивки. Потом перестал смеяться и нахмурился.

– Вы знаете что-нибудь об этом, мистер Смит? – спросил Дейкин, глядя на широкую спину Ллойда.

– Женщина по имени Розмэри Хейт умерла здесь сегодня ночью. – Эллери пожал плечами. – Это единственный факт, который я могу вам предложить. Боюсь, помощи от него немного, учитывая, что тело еще здесь.

– Док Уиллоби говорит, что ее отравили, – вежливо напомнил Дейкин. – Это еще один факт.

– О да, – скромно согласился Эллери и постарался стать невидимым, когда доктор Уиллоби устремил на него вопрошающий взгляд. «Следи за собой, – велел себе Квин. – Доктор Уиллоби помнит о пузырьке с гидроокисью железа, который ты достал из кармана, когда Норе Хейт потребовалось противоядие от мышьяка, и каждая минута была дорога… Сообщит ли добрый доктор доброму полицейскому тот странный факт, что у постороннего человека оказался при себе этот препарат, как раз когда одна женщина умерла, а другая серьезно отравилась ядом, от которого он служит официальным противоядием? Доктор подозревает, что я знаю кое-что о семье Райт. Он их старый друг и помогал трем сестрам Райт появиться на свет… Как он прореагирует, если я признаюсь, что купил противоядие, пообещав Пэтти Райт, что ее сестра Нора не умрет?» – Эллери вздохнул. Дело все сильнее осложнялось.

– Где вся семья? – спросил шеф Дейкин.

– Наверху, – ответил Брэдфорд. – Миссис Райт настаивает, чтобы Нору – миссис Хейт – перевели в дом Райтов.

– Здесь для нее не место, Дейкин, – объяснил доктор Уиллоби. – Нора очень больна. Ей нужны покой и уход.

– Я не возражаю, – отозвался шеф. – Если согласен прокурор.

Брэдфорд поспешно кивнул и закусил губу.

– А вы не хотите их расспросить?

– Не вижу смысла причинять Райтам лишнее беспокойство, – медленно ответил шеф. – По крайней мере, сейчас. Завтра утром мы соберемся в этой комнате. Сообщите это Райтам, Карт, только неофициально.

– А вы останетесь здесь?

– На какое-то время, – протянул Дейкин. – Должен вызвать кого-то, чтобы забрали труп. Пожалуй, позвоню старине Данкану.

– Не в морг? – невольно спросил Эллери.

Дейкин снова окинул его взглядом.

– Нет, мистер Смит… О'кей, мистер Ллойд, можете идти. Только опишите это помягче в вашей газете, ладно? И так шумиха поднимется жуткая… Нет, мистер Смит. Придется воспользоваться обычным похоронным бюро. Понимаете, – шеф вздохнул, – в Райтсвилле до сих пор не случалось убийств, а я работаю здесь шефом полиции уже почти двадцать лет. Док, не будете ли вы так любезны? Коронер Сейлемсон на новогодних каникулах в Пайни-Вудс.

– Я произведу вскрытие, – коротко отозвался врач и вышел не прощаясь.

Эллери поднялся. Картер Брэдфорд направился к двери, но остановился и оглянулся. Джим Хейт все еще сидел на стуле.

– Чего ради вы тут сидите, Хейт? – сердито осведомился Брэдфорд.

Джим медленно поднял глаза:

– Что?

– Вы не можете сидеть здесь всю ночь! Неужели вы не хотите подняться к вашей жене?

– Они меня не впустят. – Джим истерически засмеялся и достал платок, чтобы вытереть глаза. Потом вскочил со стула и побежал наверх. Они услышали, как хлопнула дверь его кабинета.

– Увидимся утром, джентльмены, – произнес шеф Дейкин, кивнув Эллери.

Они оставили шефа в неубранной гостиной наедине с телом Розмэри Хейт. Квину тоже хотелось остаться, но что-то во взгляде шефа Дейкина его обескуражило.

Эллери не видел Патрицию Райт до тех пор, пока они все не собрались в той же неубранной комнате в десять утра первого дня Нового года, – все, кроме Норы, которая все еще лежала в своей прежней кровати в доме Райтов под охраной Луди и за опущенными шторами. Доктор Уиллоби уже посетил ее этим утром и запретил ей не только покидать комнату, но даже вставать.

– Ты очень больна, Нора, – строго сказал он. – Помните об этом, Луди.

– Ей придется драться со мной, если она захочет встать, – пообещала старая Луди.

– Где мама? Где Джим? – стонала Нора, метаясь в постели.

– Мы должны… выйти на несколько минут, Нора, – сообщила Пэт. – С Джимом все в порядке.

– С ним тоже что-то случилось?

– Не будь паникершей, – сердито огрызнулась Пэт и вышла.

Эллери ждал ее на крыльце дома Норы.

– Прежде чем мы войдем, – быстро начал он, – я хочу объяснить…

– Я не виню вас, Эллери. – Пэт выглядела почти такой же больной, как Нора. – Могло быть хуже. Ведь погибнуть могла Нора. Это едва не случилось… – Она вздрогнула.

– Я очень сожалею о том, что произошло с Розмэри, – добавил Эллери.

Пэт озадаченно посмотрела на него, потом вошла в дом. Эллери задержался на крыльце. День был серым и холодным, как лицо Розмэри Хейт, – подходящий день для трупов… Кто-то отсутствовал – Фрэнк Ллойд. Эми Дюпре, проходя мимо, остановилась, посмотрела на стоящую у обочины машину шефа Дейкина и медленно двинулась дальше, поглядывая на оба дома. Подъехал автомобиль, из которого выпрыгнул Ллойд. Следом за ним вышла Лола Райт, и они вдвоем побежали по дорожке.

– С Норой все в порядке? – задыхаясь, спросила Лола.

Эллери кивнул, и она быстро вошла в дом.

– Я подобрал Лолу по дороге, – объяснил Ллойд, тоже тяжело дыша. – Она пешком поднималась на Холм.

– Все ждут вас, Ллойд.

– Вам это кажется забавным? – осведомился издатель. В кармане его пальто торчал свежий номер «Райтсвиллского архива».

– В такое утро, как это, мне ничего не кажется забавным. Лола уже обо всем знала?

Они направились в дом.

– Нет. Она сказала, что просто прогуливалась. Никто еще не знает.

– Узнают, – пообещал Эллери, – когда ваша газета попадет на улицы.

– Вам до всего есть дело, – проворчал Ллойд, – но вы мне нравитесь. Послушайте моего совета и уезжайте первым же поездом.

– Мне здесь нравится, – улыбнулся Эллери. – Почему я должен уезжать?

– Потому что это опасный город.

– В каком смысле?

– Увидите сами, когда новости распространятся. Все, кто был прошлой ночью на вечеринке, окажутся запятнанными.

– Чистая совесть счищает любые пятна, – заметил Эллери Квин.

– По крайней мере, внешне. – Ллойд пожал массивными плечами. – Не могу вас понять.

– К чему стараться? Если на то пошло, вы тоже не просты как дважды два.

– Вы многое обо мне услышите.

– Уже слышал.

– Не знаю, чего ради я стою в прихожей, болтая с полоумным! – свирепо огрызнулся издатель и направился в гостиную. Его тяжелые шаги сотрясали пол.

– Яд, – говорил доктор Уиллоби, – трехокись мышьяка или просто мышьяковая окись, если так вам больше нравится. «Белый» мышьяк.

Они сидели вокруг стола, напоминая скептиков на спиритическом сеансе. Шеф Дейкин стоял у камина, постукивая по фальшивым зубам свернутой в трубку газетой.

– Продолжайте, док, – потребовал он. – Что еще вы обнаружили? То, что вы сообщили, правильно – мы проверили ночью в нашей лаборатории.

– В медицине этот препарат используется в основном как тонизирующее. Мы никогда не прописываем дозы, превышающие одну десятую грана. Конечно, количество яда невозможно определить по остаткам коктейля – во всяком случае, точно, – но, судя по быстроте действия, в стакане было три или четыре грана.

– Вы недавно прописывали этот препарат… кому-нибудь, док? – поинтересовался Картер Брэдфорд.

– Нет.

– Мы установили еще кое-что, – продолжил шеф Дейкин, оглядевшись вокруг. – По всей вероятности, это был обычный крысиный яд. И более того, следов яда не обнаружено нигде, кроме коктейля, который пили миссис Хейт и ее золовка, – ни в шейкере, ни в виски, ни в вермуте, ни в банке с горькими вишнями, ни в другой стеклянной посуде.

Эллери Квин поддался искушению.

– Чьи отпечатки пальцев вы обнаружили на стакане с отравленным коктейлем, шеф Дейкин?

– Миссис Хейт, Розмэри Хейт и Джима Хейта – больше ничьи.

Эллери видел по лицам остальных, как они молча переваривают информацию. Сам он восхищался шефом полиции. Дейкин не бездельничал после того, как они расстались с ним прошлой ночью. Он снял с трупа отпечатки пальцев. Нашел какую-то вещь Норы Хейт – вероятно, в ее спальне – и снял с нее Норины отпечатки. Джим Хейт пробыл дома всю ночь, но Эллери был готов держать пари, что его не беспокоили. Вещей Джима в доме также хватало… Осторожные и предусмотрительные методы шефа Дейкина начали тревожить Эллери. Он посмотрел на Пэт. Она не сводила глаз с Дейкина, как будто он ее загипнотизировал.

– А что показало вскрытие, док? – вежливо спросил шеф.

– Мисс Хейт умерла от отравления трехокисью мышьяка.

– Понятно, сэр. А теперь, если не возражаете, подведем итоги.

– Говорите, Дейкин, – нетерпеливо попросил Джон Ф.

– Да, мистер Райт. Итак, нам известно, что обе леди отравились одним коктейлем. Кто его смешивал?

Все молчали.

– Ну, я уже это знаю. Вы смешивали этот коктейль, мистер Хейт.

Джим Хейт этим утром не брился. Под глазами у него темнели грязные полосы.

– Я? – Он поперхнулся и откашлялся. – Если вы так говорите… Я смешивал столько напитков…

– А кто вышел из кухни с подносом, где стояли коктейли, включая отравленный? – спросил шеф Дейкин. – Снова вы, мистер Хейт. Или я не прав? Такова полученная мною информация, – словно извиняясь, добавил он.

– Если вы намекаете… – властным тоном начала Герми.

– Ладно, миссис Райт, – откликнулся шеф. – Возможно, я ошибаюсь. Но вы смешивали этот коктейль, мистер Хейт, вы его подали, поэтому все выглядит так, что только вы могли добавить в него крысиный яд. Повторяю, выглядит. Вы не оставляли коктейли, которые готовили, хотя бы на несколько секунд до того, как отнесли поднос в эту комнату прошлой ночью?

– Слушайте, – взорвался Джим. – Возможно, я спятил. Может быть, случившееся повредило мне мозги. Что все это значит? Меня подозревают в том, что я пытался отравить мою жену?

Казалось, в душной комнате повеяло свежим ветром, и снова стало можно дышать. Джон Ф. опустил руку, которой прикрывал глаза. Лицо Герми порозовело, и даже Пэт посмотрела на Джима.

– Это чепуха, шеф Дейкин, – холодно произнесла Герми.

– Значит, вы этого не делали, мистер Хейт? – спросил Дейкин.

– Конечно, я принес сюда этот поднос! – Джим встал и начал ходить взад-вперед перед шефом, словно оратор. – Я только что смешал последние «Манхэттены» и собирался добавить в них горькие вишни, но мне пришлось выйти из буфетной на несколько минут.

– Вот мы кое-что и выяснили, мистер Хейт, – сердечным тоном проговорил Дейкин. – Мог кто-то проскользнуть в буфетную из гостиной и отравить один из коктейлей незаметно для вас? Я имею в виду, пока вы выходили?

Свежий ветер прекратился, и атмосфера вновь наполнилась удушающими миазмами. Мог кто-то проскользнуть из гостиной…

– Поскольку не я отравил этот коктейль, – ответил Джим, – то кто-то наверняка туда проскользнул.

Дейкин быстро повернулся к остальным:

– Кто покидал гостиную, когда мистер Хейт смешивал последние порции напитков на кухне? Подумайте как следует – это очень важно!

Эллери зажег сигарету. Наверняка кто-то заметил, что он исчезал одновременно с Джимом. Это неизбежно… Но все заговорили одновременно, и Эллери выпустил облако дыма.

– Так мы никуда не доберемся, – заметил шеф. – Все пили и танцевали, а в комнате было темно, так как горели только свечи… Не то чтобы это что-нибудь особенно меняло, – неожиданно добавил он.

– Что вы имеете в виду? – быстро спросила Пэт.

– Я имею в виду, что это не так важно, мисс Райт. – На сей раз Дейкин говорил ледяным тоном, от которого словно похолодало в комнате. – Важно другое: кто распределял напитки? Ответьте мне! Потому что коктейль отравил тот, кто его подал!

«Браво, деревенщина! – подумал Эллери. – Ты не знаешь того, что знаю я, но, тем не менее, ухватываешь самую суть… Тебе нужно развивать твои таланты…»

– Вы распределяли их, Джеймс Хейт? – продолжил шеф Дейкин. – Никакой отравитель не стал бы добавлять крысиный яд в один из напитков и предоставлять всемогущему Господу решать, кто выберет отравленный! Нет, сэр, это не имеет смысла. Вы передали вашей жене отравленный коктейль, не так ли?

Теперь все тяжело дышали, как пловцы в прибой, а глаза Джима превратились в красноватые влажные ямы.

– Да, я передал его ей! – крикнул он. – Это удовлетворит ваше чертово любопытство?

– Вполне, – спокойно ответил шеф. – Но вы не знали одного, мистер Хейт. Вы вышли из гостиной, чтобы приготовить еще несколько напитков, принести бутылку, или еще за чем-нибудь. Вы не знали, что вашей сестре Розмэри срочно понадобится выпить и что ваша жена, которая, как вы думали, выпила целый стакан, сделала только пару глотков, а ваша сестра забрала у нее стакан и допила остальное. Поэтому вместо того, чтобы убить жену, вы убили сестру!

– Вы не можете верить, Дейкин, что я спланировал или сделал такое, – хрипло произнес Джим.

Дейкин пожал плечами:

– Мистер Хейт, я знаю только то, что говорит мне мой здравый смысл. Факты свидетельствуют, что у вас была возможность. Не знаю, имелось ли у вас то, что обычно именуют мотивом? Да или нет?

Вопрос был обезоруживающим. Эллери Квин буквально купался в восхищении изощренностью шефа полиции.

– Вы хотите знать, почему я должен был пытаться убить свою жену после четырех месяцев брака? – буркнул Джим. – Идите к черту!

– Это не ответ. Вам известна такая причина, мистер Хейт?

Джон Ф. вцепился в подлокотники стула, глядя на Герми. Но она не пришла ему на помощь – в ее глазах был только ужас.

– Моя дочь Нора, – пробормотал Джон Ф., – выйдя замуж за Джима, унаследовала сто тысяч долларов от своего деда. Если бы Нора умерла… они бы достались Джиму.

Джим медленно опустился на стул, беспомощно озираясь. Шеф Дейкин подозвал прокурора Брэдфорда. Они вышли из комнаты и вернулись через пять минут. Картер был бледен и старался ни на кого не смотреть.

– Мистер Хейт, – объявил шеф Дейкин, – я вынужден просить вас не покидать Райтсвилл.

Это работа Брэдфорда, подумал Эллери. Но не из сострадания, а из чувства долга. Ситуация серьезная, однако улик для обвинения недостаточно. Но, глядя на худощавую нескладную фигуру шефа Дейкина, мистер Квин понимал, что доказательства найдутся и, если не произойдет чуда, Джеймсу Хейту недолго остается свободно бродить по улицам Райтсвилла.

Глава 15
НОРА ГОВОРИТ

Сначала Райтсвилл мог говорить только о самом факте. Правда, о факте восхитительном. Труп в доме Райтов! Высокомерного, заносчивого первого семейства города! Отравление! Кто бы мог подумать? И так скоро после свадьбы!

Женщина… Кто она? Сестра Джима Хейта – Розали… Розмари… Нет, Розмэри. Собственно говоря, какая разница? Все равно она мертва. «Я видела ее однажды и сразу почувствовала в ней что-то неприятное. Только на днях я говорила мужу…»

Выходит, это убийство. Женщина, свалившаяся бог знает откуда, проглотила порцию яда в коктейле «Манхэттен», который предназначался для Норы Райт. Так сказано в газете Фрэнка Ллойда… «Фрэнк был там… Пьяная вечеринка… Она свалилась замертво с пеной у рта… Ш-ш, здесь дети!.. Уверена, что Фрэнк Ллойд рассказал не все… В конце концов, «Архив» – семейная газета!»

Хилл-Драйв, 460 – Несчастливый дом… «Помните статью в «Архиве» три года назад? Сначала Джим Хейт сбежал с собственной свадьбы, поставив Нору Райт в глупое положение, – а дом для них уже построили и меблировали! Потом человек, собиравшийся его купить, умер на месте! Я бы не переступила порог этого проклятого дома за все деньги в сейфах Джона Ф.!»

Несколько дней Райтсвилл был не в состоянии говорить ни о чем другом.

Началась осада, и Эллери «Смит» – Квин невольно оказался солдатом армии обороняющихся. Люди безостановочно ползли вверх и вниз по склонам Холма, словно муравьи, останавливаясь возле домов Хейтов и Райтов в надежде выяснить какую-нибудь подробность и с триумфом принести ее в город. Эмелин Дюпре еще никогда не пользовалась такой популярностью. Еще бы – ведь она жила буквально рядом! «Что тебе известно, Эми?» Она с удовольствием делилась информацией. Ее крыльцо превратилось в зал, арендованный народными массами. Если в одном из окон соседних домов показывалось чье-нибудь лицо, начинались крики и суета.

– Что с нами происходит? – стонала Гермиона. – Нет, я не хочу подходить к телефону!

– Мы в Комнате ужасов, – мрачно констатировала Лола. – Скоро какая-нибудь мадам Тюссо[36]36
  Мадам Тюссо – француженка, изготовлявшая восковые копии жертв гильотины во время революционного террора 1793–94 гг. В 1802 г. эмигрировала в Англию, основав там знаменитый Музей восковых фигур.


[Закрыть] начнет брать плату за вход!

После утра Нового года Лола не покидала дом Райтов, деля комнату с Пэт, в чьей ванной она по ночам стирала нижнее белье и чулки. От семьи Лола ничего не хотела принимать, питаясь с Джимом в Несчастливом доме. Лола была единственным представителем семейства, выходившим из дому в первые дни января. 2 января она сказала кое-что Эми Дюпре, заставившее ту побледнеть и бочком, как испуганный краб, поползти к своему крыльцу.

– Мы – восковые фигуры, – заявила Лола. – Джек-потрошитель, размноженный в семи экземплярах. Посмотрите на этих чертовых похитителей трупов!

Литовская прислуга Альберта Манаскас исчезла, напуганная происходящим, поэтому еду Джиму готовила Лола. Джим и Джон Ф. продолжали ходить в банк, но там не разговаривали друг с другом. Герми оставалась в своей комнате, прикладывая платочек к маленькому носу. Нора большую часть времени металась в жару, зовя Джима и поливая слезами подушку. Картер Брэдфорд закрылся в своем офисе в здании окружного суда, куда время от времени заходили мужчины в штатском, проводя в определенное время дня секретные совещания с шефом полиции Дейкином.

Эллери Квин старался никому не попадаться на глаза. Фрэнк Ллойд был прав – в городе ходили разговоры об «этом Смите – кто он такой?». Слышались и более угрожающие замечания, которые Эллери заносил в записную книжку под заголовком «Подозреваемый – таинственный незнакомец». Обычно он не отходил далеко от комнаты Норы. На третий день после преступления он поймал Пэт, когда она вышла, позвал ее наверх, в свою комнату, и запер дверь.

– Пэт, я думал…

– Надеюсь, это пошло вам на пользу, – вяло отозвалась она.

– Когда доктор Уиллоби был здесь сегодня утром, я слышал, как он говорил по телефону с Дейкином. Ваш окружной коронер, Сейлемсон, прервал каникулы и срочно возвращается в город. Дознание состоится завтра.

– Дознание?

– Таков закон, дорогая.

– Вы имеете в виду, что нам придется… выйти из дому?

– Да. И, боюсь, давать показания.

– Только не Норе!

– Нет, Уиллоби отказывается разрешить ей встать с постели. Я слышал, как он сказал это Дейкину.

– Эллери, что они собираются делать?

– Установить факты и попытаться добраться до истины.

– До истины? – Пэт выглядела испуганной.

– Пэт, – произнес серьезным голосом Эллери, – мы с вами на перекрестке этого лабиринта…

– Что вы имеете в виду? – Но она отлично это знала.

– Это уже не потенциальное, а свершившееся преступление. Погибла женщина – то, что она умерла случайно, ничего не меняет. Убийство планировалось и произошло, поэтому в дело вступает закон… – Эллери помолчал и мрачно добавил: – Притом весьма эффективный закон. С этого момента охота и слежка будут продолжаться до тех пор, пока не выяснится вся правда.

– Вы пытаетесь сказать, – спокойно промолвила Пэт, – что мы будем вынуждены сообщить полиции то, что нам известно, а им – нет.

– В наших силах отправить Джима Хейта на электрический стул.

Пэт вскочила. Эллери сжал ее руку.

– Все еще не до конца ясно! Вы сами в этом не уверены, и я тоже – а ведь я ее сестра…

– Сейчас мы говорим о фактах и о выводах, к которым они приводят, – раздраженно указал Эллери. – Чувства здесь роли не играют – особенно с Дейкином, хотя они, возможно, могли бы повлиять на Брэдфорда. Неужели вы не понимаете, что мы с вами знаем четыре неизвестных полиции факта, свидетельствующие, что Джим спланировал и едва не осуществил убийство Норы?

– Четыре? – слабым голосом переспросила Пэт. – Так много?

Эллери заставил ее сесть. Она смотрела на него, наморщив лоб.

– Факт первый: три письма, написанные Джимом и лежащие в шляпной коробке Норы в соседнем доме, устанавливают то, что он предвидел ее смерть, когда она еще даже не заболела! Явная преднамеренность.

Пэт облизнула губы.

– Факт второй, – продолжил Эллери. – Джим отчаянно нуждался в деньгах. Этот факт, о котором мы знаем, так как он заложил драгоценности Норы и требовал у нее денег, плюс известный Дейкину факт, что после смерти Норы Джим получил бы огромное наследство, устанавливает веский мотив».

– Да…

– Факт третий: книга по токсикологии, принадлежащая Джиму, в которой он подчеркнул характерным для него красным карандашом абзац о трехокиси мышьяка – яде, который впоследствии добавили в коктейль Норы и от которого она едва не умерла. И факт четвертый, который могу засвидетельствовать я один, поскольку я постоянно держал Джима под наблюдением в канун Нового года: никто, кроме Джима, не мог добавить и не добавлял яд в роковой коктейль. Таким образом, я в состоянии установить, что Джим не только имел наилучшую возможность отравить напиток, но был единственным, кто мог ею воспользоваться.

– И это помимо его угроз Норе в тот день, когда мы везли его из «Горячего местечка» мертвецки пьяным – когда он говорил, что намерен от нее избавиться. Дейкин и Карт это слышали…

– Или, – добавил Эллери, – двух предыдущих случаев, когда Нора была отравлена мышьяком – в День благодарения и на Рождество, – совпадающих с датами двух первых писем Джима… Сложенное вместе, все это выглядит очень убедительно, Пэтти. Кто, зная это, может не поверить, что Джим планировал убийство Норы?

– Вы, однако, не верите, – заметила Пэт.

– Я этого не говорил, – возразил Эллери. – Я сказал… – Он пожал плечами. – Мы должны принять решение, будем мы говорить об этом на завтрашнем дознании или нет.

Пэт погрызла ноготь.

– Но предположим, Джим невиновен? Как можем мы с вами выступать в роли судьи и присяжных, приговаривая к смерти кого бы то ни было, Эллери? Лично я не могу. Кроме того, Джим не станет делать новых попыток после того, как убил свою сестру по ошибке, пока шумиха не заглохнет и полиция… Я имею в виду, если он действительно это сделал…

Эллери потер ладони, словно ощущая зуд, прошелся взад-вперед и остановился перед Пэт нахмурив брови.

– Я скажу вам, что мы сделаем, – заговорил он наконец. – Мы предоставим это Норе.

Пэт уставилась на него.

– Она – жертва, а Джим – ее муж. Да, пусть Нора принимает решение. Что вы на это скажете?

Несколько секунд Пэт сидела неподвижно. Потом встала и направилась к двери.

– Мама спит, папа – в банке, Луди внизу на кухне, а Лола в соседнем доме…

– Значит, Нора сейчас одна. – Эллери отпер дверь.

– Эллери… спасибо за то, что вы помалкивали обо всем, хотя и рисковали оказаться замешанным в…

Он слегка подтолкнул ее к лестнице. Нора съежилась под голубым одеялом, уставясь в потолок. Напугана до смерти, подумал Эллери.

– Нора. – Пэт быстро подошла к кровати и взяла смуглыми руками худую руку сестры. – У тебя хватит сил для разговора?

Глаза Норы перебежали от Пэт к Эллери, а потом метнулись в сторону, как робкие птички.

– В чем дело? Что случилось? – Ее голос был полон боли. – Джим… Они…

– Ничего не случилось, Нора, – произнес Эллери.

– Просто Эллери чувствует… мы оба чувствуем, что нам троим пора понять друг друга. – Внезапно Пэт почти закричала: – Нора, пожалуйста, не замыкайся в себе! Выслушай нас!

Нора с усилием села на кровати. Пэт наклонилась к ней, став на момент похожей на Герми, и застегнула пижамную куртку Норы, которая испуганно смотрела на них.

– Не бойтесь, – поддержал ее Эллери.

Пэт подперла плечо Норы подушкой, села на край кровати и снова взяла ее за руку. Эллери спокойно и подробно рассказал Норе то, что они с Пэт выяснили, – с самого начала. Глаза Норы становились все шире.

– Я пыталась поговорить с тобой, но ты не слушала! – воскликнула Пэт. – Почему?

– Потому что это неправда, – прошептала Нора. – Может быть, сначала я думала… Но это не так. Вы не знаете Джима. Он боится людей, поэтому ведет себя вызывающе, но внутри он как маленький мальчик. И Джим слишком слабоволен, чтобы… сделать то, что вы думаете. – Нора начала всхлипывать. – Я люблю Джима – всегда любила! Никогда не поверю, что он хочет убить меня! Никогда – слышите?

– Но факты, Нора… – устало начал Эллери.

– О, факты! – Нора убрала руки от лица – ее влажные глаза сверкали. – Какое мне дело до фактов? Женщина всегда чувствует… Случилось что-то необъяснимое… Я не знаю, кто трижды пытался меня отравить, но уверена, что это не Джим!

– А три письма, Нора? Письма, где почерком Джима сообщается о вашей болезни и… смерти?

– Он их не писал!

– Но, дорогая, там его почерк! – возразила Пэт.

– Это подделка! – Нора тяжело дышала. – Неужели вы никогда не слышали о подделках?

– А угрозы по вашему адресу, которые мы слышали в тот день, когда он был пьян? – спросил Эллери.

– Он сам не знал, что говорит!

Слез больше не было. Эллери изложил все факты, но Нора отвергала их не с помощью фактов, а исключительно верой, пугающей своим упорством. В конце концов, Эллери не имел союзников – ему приходилось спорить с двумя женщинами.

– Но вы не можете отрицать… – начал он, потом махнул рукой и улыбнулся. – Что вы от меня хотите? Хоть я и придурковат, но сделаю это.

– Не говорите об этом полиции!

– Хорошо, не буду.

Нора откинулась на подушки, закрыв глаза. Пэт поцеловала ее и подала знак Эллери, но он покачал головой.

– Я знаю, что вам здорово досталось, Нора, – проговорил он, – но, раз я стал вашим сообщником, мне нужно ваше полное доверие.

– Хорошо, – устало отозвалась Нора.

– Почему Джим сбежал от вас три года назад, накануне свадьбы, и покинул Райтсвилл?

Пэт с беспокойством смотрела на сестру. Нора казалась удивленной.

– Но это пустяки. Это не может иметь отношение…

– Тем не менее я хотел бы знать.

– Все дело в характере Джима. Когда мы познакомились и влюбились друг в друга, я не понимала, насколько Джим независим. Я не видела ничего плохого в том, чтобы… ну, принимать помощь от отца, пока Джим не встанет на ноги. Мы часами спорили из-за этого. Джим твердил, что я должна жить на его жалованье кассира.