Текст книги "Убийственная стрижка"
Автор книги: Эллен Байеррум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Вик догнал ее, и некоторое время они шагали в молчании. Кофеин наконец подействовал, и Лейси чувствовала себя удивительно бодрой для такой рани. Когда это она поднималась ни свет ни заря?
Омытые росой цветы наполняли воздух тонким ароматом, и солнце грело лицо. Ранние пташки – любители утренних пробежек – с наушниками в ушах и в темных очках проносились мимо, погруженные в свои мысли.
Вик и Лейси обошли Тайдл-Бейсн – прогулка, которая редко удается вашингтонцам во время короткого пьянящего романа весны с матерью-природой. Они даже ни разу не заспорили! Лейси вдруг стало стыдно за свое раздражение. Ну да, он разбудил ее, так ведь хотел как лучше!
– Такая красота! Спасибо, Вик.
– В любое время, как только пожелаешь.
– Однако тебе следует знать, что я ненавижу сюрпризы.
– Это ты сейчас так говоришь.
Лейси растерялась. С одной стороны, его звонок казался милым, даже романтическим поступком. С другой стороны, он просто хотел раздобыть информацию, чтобы облегчить себе работу!
Наконец Вик сказал, что едва держится на ногах, и предложил отвезти Лейси домой. Высадил ее, даже не заглушив мотора, и тут же отъехал. У самой двери она обернулась и проводила машину взглядом. Что ж, ничего не поделаешь, приходится признать правду. Может, в конце концов им и суждено стать друзьями. И только. И наверное, это к лучшему.
Остаток дня был заполнен домашними делами, стиркой и покупками. Позже она попыталась вздремнуть, но зазвонил телефон. Лейси знала, что это Брук, но все равно подняла трубку.
– Эй, ты совсем обо мне забыла!
– Привет, Брук.
– Как тебе удалось отделаться от надоедливой Стеллы?
– Возникла небольшая проблема...
Лейси быстро пересказала Брук события вчерашнего дня.
– Ну и ну! Я понимала, что ты все же возьмешься за расследование, но мне это не нравится.
– Мы ничего не нашли.
– Ясно, что ничего. Улики в этом городе исчезают, как утренняя роса. Их рвут, сжигают или хоронят в глубоком-глубоком колодце. Если, разумеется, ты не претендуешь на славу великого сыщика.
– Какой цинизм! Предложения имеются?
– Только одно. Отступись, пока это не стало опасным. Мне неприятно это говорить, Лейси, но тебе безопаснее было бы работать в «Вашингтон пост». То, что ты работаешь в «Ай», который, по моему личному мнению, является маяком правды в этом городе, полном продажных папарацци, не остановит этих людей.
– Кто эти люди, о которых ты вечно толкуешь?
– Имя им легион.
– Придумала очередной заговор, так?
Лейси закрыла глаза. Считать банальное ничтожное преступление общевашингтонским заговором – это космические масштабы. Интересно...
Брук продолжала трещать:
– Если мы вычислим, куда тянутся нити заговора – правительство, большой бизнес, левое или правое крыло международного терроризма, – может, и сумеем определить, грозит ли тебе опасность. Конечно, участие Марши Робинсон, весьма вероятно, предполагает правительственный след, если только ее порносайт не имеет отношения к мафии...
– Прости, Брук, мне нужно идти.
– Прошу тебя, поосторожнее! Кто-нибудь может подложить бомбу в машину или перерезать тормоза...
– Возможно, при этом им удастся что-то починить. Кроме того, я по-прежнему безлошадная.
Наконец Лейси удалось отделаться от подруги. Сегодня она собиралась ехать в Арлингтон, на примерку к Алме. Портниха шила ей костюм из легкого шерстяного крепа по выкройке Мими из «Вог» сорок второго года. Винного цвета жакет будет отделан бархатом по лацканам и карманам. Конечно, в таком наряде скоро станет слишком жарко, но у нее еще будет несколько прохладных деньков, прежде чем лето атакует город.
Лейси стояла перед огромным зеркалом, пока Алма сидела на полу с полным ртом булавок и подкалывала подол.
– Повернись. Стой прямо. Вот так, – командовала она. Лейси всегда боялась, что лучшая в Арлингтоне портниха когда-нибудь проглотит булавку и во всем будет виновата она. Но обычно все каким-то образом обходилось.
Подложенные плечики, забранная талия и длинная, слегка расширенная юбка говорили о том, что хозяйка – человек дела и в то же время – истинная женщина.
Самое оно для расследования. Строго и одновременно соблазнительно. Директор по кастингу отобрал актрису на роль леди-детектива. Да, именно.
Кстати, нужно связаться с компанией, производившей уборку. Похоже, это единственная ниточка в безнадежном деле.
– Ну, что ты думаешь, Алма?
Портниха пожала плечами:
– «Вог» утверждает, что костюмы вышли из моды. Нет?
– Это Вашингтон. Здесь костюмы никогда не выйдут из моды.
– «Вог» утверждает, что в моде двойки.
– Но, по-твоему, это красиво? – настаивала Лейси.
– О да, очень-очень мило, но в этом году немодно. Теперь в моде уродство. Так утверждает «Вог».
Глава 10
Понедельник. Впереди ждал сизифов труд, называемый в быту «Преступления против моды». Последний срок – среда, поскольку колонка появлялась в пятничном разделе «Образ жизни». Кроме того, Лейси доводилось писать заметки о тенденциях моды: короткие советы, что и когда носить, которые она назвала «Укусами моды»: сезонные капризы стиля, репортажи о местных законодателях мод. А теперь еще и смерть Энджи.
С чего начать? Вик говорит, что это все равно невозможно.
Верная слову, Полли Парсонс прислала пакет информации о роли «Стайлиттос» в грядущем показе мод «Жара в городе». Лейси отшвырнула бумаги и попыталась забыть об Энджи Вудз, но все возрастающая уверенность в том, что Энджи была убита, продолжала подтачивать бастион здравого смысла, так что она ничего не могла поделать.
Просто напишу колонку, и пусть решают читатели.
Обычно Лейси проповедовала в своей колонке идею о том, что женщины достойны быть привлекательными, несмотря на все враждебные силы: неумелых парикмахеров, спятивших дизайнеров, равнодушных продавщиц в универмагах и великого американского уравнителя: готовую одежду. Женщины не должны носить убогие лохмотья только потому, что не родились богатыми. Нужно лишь верить, что каждая заслуживает лучшего.
К сожалению, секрет истинного величия в Вашингтоне, иначе говоря, политического и культурного лидерства, состоит в том, чтобы выглядеть «серьезно». Стоит выбрать цвет поярче или фасон помоднее, и тебя заклеймят как фривольную и тщеславную особу.
Поэтому контактным линзам предпочитают очки в тяжелой оправе. Поэтому десятилетиями сохраняемая школьная стрижка не только приемлема, но и всячески одобряется. Поэтому так много женщин выбирают мешковатые жакеты с рукавами, едва ли не прикрывающими кончики пальцев, ткань в тонкую полоску, скрывающую достоинства, черные старушечьи лодочки на низком каблуке. Поэтому тридцать лишних фунтов провозглашают, что вы чересчур заняты важной работой, чтобы ходить в тренажерный зал (только в том случае, разумеется, если вы не президент), и эта работа жизненно необходима для общества. Даже если на самом деле вы – жалкий винтик в давно забытой машине.
Лейси честно старалась писать для обычных женщин, которые не должны выглядеть старушками в тридцать лет. Но писала еще и для снобов, и людей, которым нравились плоские шутки. Однако на этой неделе колонка будет посвящена Энджи. Конечно, это рискованно, поскольку тема невеселая, а Мак требовал легкости и остроумия. Лейси планировала сдать статью в среду, в самую последнюю минуту, чтобы у него не было другого выхода, кроме как ее напечатать, несмотря на всю любовь к юмору.
«Преступления» тяжким камнем висели на Лейси, особенно в такие весенние деньки, когда все в редакции наслаждались скандалом с Маршей Робинсон. Не одна Брук Бартон любила остренькое. Компьютерно-порнографические забавы служащих конгресса и Белого дома вызывали восхитительно шокирующий озноб у газетчиков. Слухи, сплетни и непристойные шутки так и летали по комнате в хмельном праздничном угаре. И Лейси завидовала коллегам. Каждый новый поворот процесса сопровождался хихиканьем и презрительными комментариями. Одна Лейси была приговорена к моде. Каким-то образом нужно связать эту парочку. В конце концов, героиня скандала Марша Робинсон стала пропуском Энджи в мир звезд парикмахерского искусства. Лейси уже писала о преображении Марши.
Месяцами играя в кошки-мышки с прокурором, Марша все-таки не увернулась отдачи показаний в федеральном суде во вторник. Но Лейси хотела знать, почему она отменила визит в тот день, когда умерла Энджи, и когда они разговаривали в последний раз. Может, это и приведет куда-то. Лейси потянулась к телефону, но тут же убедилась, что Марша не берет трубку, как и ее адвокат. Был только один способ ее поймать. Следовало влиться в толпу репортеров, тележурналистов и остальных папарацци, толпившихся подобно стервятникам у здания федерального суда в ожидании сенсации. Это они прозвали мисс Робинсон Безработная Марша.
Кроме того, дежурство у суда имело свои преимущества: всегда можно было нырнуть на выставку французских импрессионистов в Национальной художественной галерее – да-да, Смитсоновский институт – на другой стороне улицы. Лейси ужасно хотелось увидеть работы Моне и Ренуара.
Проблема была одна – как продать историю Маку.
Лейси заглянула через стеклянную перегородку. Мак выглядел мрачным. Впрочем, он всегда так выглядел. Подходя к его столу, она наспех придумывала легенду. И при этом основывалась на том, что ему, возможно, все равно. Он и без того не понимал, о чем она пишет. Разбирался только в размере колонок и уровнях продаж, а Лейси обеспечивала и то и другое.
Она объяснила, что Марша – самая подходящая тема для колонки. Мак взглянул на нее из-под черных гусениц, которые называл бровями. Лейси всегда хотелось посоветовать ему немного подправить брови, потому что они были почти такими же клочковатыми, как его усы.
– Но ты уже освещала ту, другую штуку, модную, как там ее?
– Преображение. Верно. Но теперь хочу сделать акцент на другом.
Если он кивнет, значит, дело в шляпе. Тогда она написала хорошую статью, а лихорадка скандала все еще бушевала. Кроме того, колонка Лейси, посвященная бывшей первой леди, взбесила многих читателей.
– На чем именно?
– Ну... я могла бы написать эту статью как спортивный репортаж, скажем, с точки зрения судьи соревнований по фигурному катанию.
Лейси понятия не имела, каким образом судят спортивные соревнования, но звучало это неплохо. Она рассудила, что все мужчины любят спорт.
Спорт – хорошо. Моды – как спорт? Моды – хорошо.
Примерно такой заголовок: «Робинсон приводит судей в восторг своим стилем. Восемь – два в ее пользу в федеральном суде».
Мак энергично закивал.
Только скажи «да» и отпусти меня.
– Смотри, если она прибудет не в такси, а в лимузине, заработает лишние очки. Грациозный выход из машины, без задирания юбок, – еще одно очко. Если она не придерживалась диеты – штраф. Потеря очков. Косметика, волосы, одежда – все это обычные вещи, но одновременно средство заработать очки. Если она улыбается прессе – очки удваиваются. Если помашет рукой – еще лучше. Если нахмурится, мы отправляем ее на скамью штрафников.
Брови Майкла поползли вверх. Кажется, ему интересно.
Ой-ой. Лишь бы не слишком.
– Нам понадобятся снимки! Может, целая серия, во весь разворот, наверху страницы, первой страницы воскресного «Образа жизни».
– Но, Мак, у меня только одна колонка!
Я хотела спросить насчет Энджи, а не писать сагу!
– Я не собиралась...
– Ты вытянешь, как всегда. Классная идея. Теперь я могу не волноваться за воскресный выпуск! – обрадовался Мак, одарив Лейси счастливой улыбкой. – Возьми с собой Хансена. Он у нас спортивный фотограф. Все сделает как надо.
По крайней мере у нее есть шанс потолковать с Маршей.
Черт побери! Целый разворот в воскресном выпуске! Что я наделала! А пятничная колонка об Энджи?
– Кстати, не наступай на ноги Джонсону, – предупредил Мак.
Джонсон был одним из репортеров, освещавших события на Капитолийском холме. История Марши Робинсон принадлежала ему по праву. Вряд ли он смирится с тем, что какая-то ничтожная обозревательница «Образа жизни» встала у него на пути. Лейси втайне считала надутого, самодовольного Джонсона идиотом.
– Питер Джонсон, король Капитолийского холма, даже не знает о моем существовании. Он и не посмотрит в мою сторону, даже если меня вывернет на его туфли!
Мак пожал плечами. Ее отпустили!
– Постарайся сосредоточиться на работе, Лейси. И снимки. Нам нужны классные снимки.
Лейси Смитсониан никогда не просила держать ее в гетто «Образа жизни». Ей в принципе нравилось вести городскую хронику, но однажды Мэрайя (Пария) Морган, предыдущая обозревательница мод в «Обсервере», неожиданно скончалась от сердечного приступа прямо в офисе. Ее голова упала на клавиатуру, когда она печатала статью о вашингтонских законодателях мод.
Довела себя своими же занудными сочинениями.
Пятидесятивосьмилетнюю Мэрайю обнаружили коллеги. Знаменитый черный берет соскользнул с серебряной прически «паж». В том, что касалось ее собственной внешности, Мэрайя была настоящей обезьяной: гладкие, разделенные на косой пробор, прикрывавшие уши волосы: любимая прическа журналисток всего мира. Очередной вариант «вашингтонского шлема».
Но Мэрайя была настоящим солдатом. Она успела закончить последнее предложение и напечатать слово «конец», прежде чем все вокруг почернело, хотя прошло несколько часов, пока кто-то подошел достаточно близко, чтобы понять: она не спит. Мэрайяуже окоченела, так что пришлось вывозить ее прямо в кресле, накинув сверху простыню.
К чести Мака, он проявил истинно человеческие эмоции, провожая тело вниз:
– Черт побери, Мэрайя, что же теперь будет с воскресным выпуском?
Но Мэрайя и не подумала ответить.
Мак безраздельно правил в отделе новостей, курируя даже всеми презираемый раздел «Образ жизни», служивший для заполнения дыр. Но Мэрайя, бывшая единственной королевой в маленьком королевстве мод, не оставила преемника, готового занять ее место. Этим и объяснялись тревоги Мака. Он мгновенно насторожился и, подстегиваемый приливом адреналина, свирепо оглядел отдел новостей. Мохнатые черные брови вздымались над золотисто-карими глазами в яростном порыве найти и уничтожить.
К несчастью, именно Лейси оказалась первой в поле его зрения. Подобно цыпленку, принимающему за мать первый двигающийся объект, Мак зациклился на Лейси. Он не увидел трудягу-репортера, писавшую одну статью за другой, старавшуюся поведать правду читателям во что бы то ни стало. Перед ним была единственная женщина в редакции, одевавшаяся модно и со вкусом, та самая, которая умела так сочетать два цвета, что прохожих не тянуло блевать.
– Смитсониан!
С самого первого дня Мак распознал в ней родственную душу. И поэтому без стеснения орал на нее или удостаивал сомнительных похвал вроде: «Не так уж это и плохо».
– Лейси Смитсониан. – Он всегда улыбался, произнося ее имя. – Иди сюда.
Лейси не понравилось, как он это сказал. Она с подозрением уставилась на приземистого большеголового тирана со щетинистыми усами. Мак не был чудовищем, но и веселым старым эльфом его нельзя было назвать.
Шестое чувство заставило Лейси покоситься на пустой письменный стол Мэрайи.
Он не посмеет!
Она нехотя встала, не отводя от Мака колючего взгляда, послала ему мысленные импульсы: нет, нет, нет. Два фехтовальщика словами встретились лицом к лицу в полночь у трупа павшего товарища.
Мак подчеркнул, что вакансия представилась внезапно. Это повышение, солгал он. Это временно, опять солгал он.
– Всего несколько недель. Какие тут проблемы? Только пока я не найду замену.
– Нет! Это жуткая работа! Она заводит в тупик! Из-за нее умерла Мэрайя, – отбивалась Лейси, прекрасно сознавая, что нет ничего более постоянного, чем временное. Жуткая работа временной не бывает. Кто сказал, что ночные дежурства полицейских – временные? Кто сказал, что написание некрологов – дело временное?
– Обзоры мод Лейси Смитсониан, – хмыкнул Мак. – Звучит!
Украдкой он изучал ее. Словно оживший кадр из фильма с Кэри Грантом. Лейси, по его мнению, идеально подходила для этой должности. Большинство репортеров газеты выглядели так, словно одевались на распродаже случайных вещей в гардеробной конгресса.
– Начиная с сегодняшнего дня ты ведешь обзор мод. Кроме того, ты умеешь сочетать. Я имею в виду одежду. Ты практически эксперт.
– Мак, если я не ношу клетку с полоской, это еще не означает, что я разбираюсь в моде. Даже не знаю, с чего начать.
– Разбираешься? Ради Бога, это всего лишь одежда! Для этого не обязательно быть доктором философии!
– Но никто это не читает! Газета только выиграет, если ты просто уберешь эту колонку! Похорони ее вместе с Мэрайей!
Советы Маку по усовершенствованию газеты еще никому не сходили с рук.
– Ты разбиваешь мое сердце, Лейси Смитсониан. Королева стиля. Новая жертва моды.
Он рассмеялся. Ей было не до смеха.
Лейси знала, что не следует соглашаться. Но ничего не могла с собой поделать. Импровизированная трибуна манила.
– Мода преходяща, Мак. Стиль – вечен, – провозгласила она, – но колонка Мэрайи никак не связана со стилем. Мода – понятие коммерческое. Она безвкусна, помпезна и рассчитана на продажу всякого хлама, а не на то, чтобы украсить женщину. И она не имеет никакого отношения к стилю. Сегодняшняя мода служит только помешанным на власти дизайнерам, которые ненавидят женщин и творят для наркоманок, маленьких мальчиков и пришельцев-мутантов. Они ничего не хотят знать о реальных женщинах, с нормальной грудью, бедрами и талией. И предпочитают одевать моделей, которые выглядят скелетами. Дизайнеры раскрашивают их, как марсианок, заливают волосы лаком, превращая в идиотские скульптуры, и называют это модой. Я не стану писать о таком дерьме.
Мак откинулся на спинку кресла. Репортеры прекратили работу и пялились на спорщиков.
– Не знаю, Смитсониан. Уж очень ты страстно разглагольствуешь.
Одно это должно было послужить предостережением. Но Лейси в запале неслась дальше:
– Мужчины-дизайнеры дарят нам дурацкие прозрачные блузки и комбинашки вместо платьев. И отказываются пришивать карманы. Возьми хотя бы свой пиджак. – Лейси схватила пиджак шефа со стула. – Смотри: внешние карманы, внутренние карманы, так что можно не таскать за собой сумку. А как насчет женщин? – осведомилась она, швыряя ему пиджак. – Разве реальная женщина недостойна иметь карманы? Они заявляют, что это уничтожит линии. Хорошие линии ничто уничтожить не может! Женщины не получают ни уважения, ни заботы, ни карманов! Мне нужны карманы!
От гнева Лейси задохнулась, но и это ее не остановило.
– А туфли? Лучше не начинать! Женская одежда по большей части неудобна, непривлекательна и неоправданно дорога! Нам следует писать о стиле, Мак. Согласись, новости моды – это вздор! Смехотворная чушь!
– Черта с два, – прорычал Мак. – Новости моды необходимы читателям. Называй это стилем, если тебе так нравится. И кстати, ты себя слышала? Считай, только что ты написала свою первую колонку. Дашь мне сорок строчек.
– Вашингтонцы не распознают стиля, даже если он укусит их в задницу.
Мак повернулся к своей газете и схватил недоеденный пончик, до того мирно покоившийся на бумажном полотенце поверх горы пресс-релизов и «Федерал реджистер»[23].
–Так кусайся, Лейси. Нечего их жалеть. Это твоя устрица. Проглоти ее. Пиши для этих твоих реальных женщин.
И, добавляя к нанесенной ране еще и оскорбление, Мак заставил Лейси пересесть за старый стол Мэрайи. Стол умершей женщины. Его еще населяли призраки личных вещей Мэрайи. Кроме того, он был известен читателям Мэрайи как «зона голубых волос». Лейси подкатила к зачумленному островку собственное кресло.
– Попробуй только поставить мне «кресло смерти», Мак! Это даже не эргономично!
«Мода в Вашингтоне? Кошмарный сон наяву».
Таков был заголовок первой колонки Лейси. На орехи досталось всем: дизайнерам, поставщикам готовой одежды, нелепо одетым теткам и мужикам-снобам.
Стуча по клавиатуре, Лейси жалела о том времени, когда у репортеров стояли печатные машинки. По крайней мере можно было выместить злобу на клавишах, выбивая мелодию в такт бешеной ярости, полыхавшей в сердце. Лейси рассчитывала, что, если начнет саботировать новые обязанности, ее быстренько освободят и можно будет вернуться к городской хронике. Рассчитывала и просчиталась. Не ожидала она и потока писем, авторы которых хвалили ее в первую неделю и проклинали во вторую. Мэрайя никогда не получала отзывов. Ни разу.
Судьба Лейси была решена.
Чем возмутительнее она себя вела, тем больше нравилась читателям. Она замахнулась на известных вашингтонцев, священных и не слишком священных «коров» и «быков».
«Серое – не цвет, а тропический циклон».
«Поищите профсоюзный лейбл[24], но не выставляйте его напоказ».
«Можете носить все, что хотите, но при этом не можете запретить людям смеяться».
«Преступления против моды» родились и отказывались умереть.
Должность обозревателя мод была не так уж плоха, но Лейси никогда бы этого не признала. «Преступления против моды» заняли твердую позицию: Лейси рвала и метала по поводу полного отсутствия стиля у вашингтонцев и горой стояла за обыкновенных женщин, тех, кому не по карману одежда от дизайнеров и даже хлам от дизайнеров. Читатели любили ее и ненавидели. Она ухитрилась стать источником постоянного раздражения и соринкой в глазу БПЛ, бывшей первой леди. Но газетным боссам было наплевать. Тиражи росли, публика довольна, что еще нужно?
И теперь Лейси пыталась выяснить правду об убийственной стрижке в самом центре репортерского шабаша.
Глава 11
После ленча Лейси заехала в «Стайлиттос», чтобы взять у Стеллы телефон компании, отмывавшей салон после убийства, и заодно сообщить, что героиней колонки на этой неделе будет Энджела Вудз. Энджи не исчезнет из памяти людей без нескольких газетных строк. Хотя... она так и не успела рассказать об этом Маку и ухитрилась только заработать внеочередное задание.
Кровопийцы. Как бы ты ни выкладывалась, редакторы постоянно требуют еще и еще.
«Стайлиттос» располагался кварталах в десяти от офиса: короткая поездка на такси или приятная прогулка. Лейси решила пройтись. Оказавшись в салоне, она замерла от удивления. Знакомые сиреневые стены были перекрашены в кремовый цвет. Кресла передвинули, поменяв места стилистов. Повсюду висели новые черно-белые постеры, и стеклянно-кирпичная перегородка отделяла зал от комнаты ожидания.
Стелла записывала заказ на стрижку и мытье головы с шампунем и кондиционером. Покончив с делами, она повела Лейси в маленькую заднюю каморку. Здесь было теплее, чем в остальных помещениях: горы полотенец подрагивали в горячем воздухе сушилки. Флаконами с шампунем и химикатами были уставлены все полки у дальней стены. Стелла схватила банку с кокой и уселась за маленький пластмассовый столик.
– Что-то случилось? – спросила Лейси, увидев, как та сунула руку под халат. – Ты все время чешешь живот.
– О нет. Просто только что сделала пирсинг пупка. Обалденная штука, но пока чешется. Хочешь взглянуть?
– Нет! – вырвалось у Лейси чуть позднее, чем следовало бы. Подол халатика взлетел вверх, и Стелла гордо предъявила свисавшее с пупка новое золотое колечко. И даже слегка дернула за блестящее украшение на случай, если Лейси чего-то не рассмотрела.
– Спасибо за то, что поделилась такими интимными подробностями, которые, честно говоря, мне знать совершенно ни к чему.
– Зато Бобби без ума, – ухмыльнулась Стелла.
Лейси вспомнила сцену в «Мадхат»: Стелла притягивала мужчин как магнит, и тогда к ней прилип какой-то парнишка.
– Бобби? Тот юный Купидон с мотоциклом?
– Кудрявый малыш. Знаешь, у него волосы вьются от природы. И блондин он натуральный. – Стелла подмигнула. – В общем, он меня уговорил. Да я и сама подумывала. В салоне я одна держалась до последнего. Угадай, где Бобби просит сделать следующий пирсинг? – Стелла многозначительно подмигнула Лейси.
– Для одного дня интимных подробностей более чем достаточно. Немедленно заткнись, или я ухожу, – предупредила Лейси.
– Ханжа.
– Можешь подать на меня за это в суд.
– Да, и Вик так сказал.
Значит, он так сказал?!
Она почувствовала, как запылали щеки.
– Он покойник. Следовало бы сделать пирсинг на его большом толстом... эго, – прошипела Лейси и, ощущая настоятельную потребность сменить тему, осведомилась: – А что здесь происходит? Ремонт?
– Преображение салона. Неплохо выглядит, верно? Сиреневый определенно вышел из моды.
– Но где рабочее место Энджи? Я его не вижу.
– Убрано. – Стелла отодвинула пепельницу, борясь с желанием закурить.
– Куда именно? Я хотела взглянуть на него.
Стелла уставилась на нее как на идиотку:
– Понимаешь, все равно никто бы к нему не подошел. Неужели не ясно? После того, как Энджи умерла... Ради всего святого!
Лейси забыла, насколько Стелла суеверна. А ведь сама Лейси работала за столом, на котором лежала голова мертвой Мэрайи!
«Кресло смерти» вкатили в отдел новостей, едва тело бывшей обозревательницы мод положили в труповозку. Пустое, но все еще готовое принять груз, как брошенный командой корабль-призрак.
– Все до сих пор трясутся от страха, – продолжала Стелла. – Даже после того, как кресло и тумбу отскребли дочиста. Плохие флюиды и тому подобное. Во всяком случае, Крысиный Король велел убрать вместе с креслом стойку, тумбочку и зеркало. Они скреплены вместе, так что особого труда это не составило. А потом решил по-быстрому перекрасить стены. Ну, чтобы злых духов прогнать. Все было сделано буквально за несколько часов. Видно, обошлось ему недешево.
– Одним махом изменил место преступления? Чертовски расторопно и, я бы сказала, крайне подозрительно.
– Место преступления... Господи, теперь, когда ты представила это так... думаю, Крысиный Король велел унести вещи на склад. То есть пара парней со склада пришла и забрала, как же я сама не догадалась!
Лейси рассчитывала увидеть рабочее место Энджелы в надежде, что это даст ей какие-то идеи насчет колонки. Она была разочарована и сбита с толку внезапными переменами в «Стайлиттос». Лейси полагала, что Стелла впустит ее после закрытия и можно будет досконально изучить место, где Энджи провела последние минуты жизни. Где-нибудь, в параллельной вселенной, ей удастся достать спрей с люминолом, чтобы высветить кровавые пятна и понять, что произошло той ночью. Мазки. Брызги. Отпечатки окровавленных пальцев.
Совсем как на ТВ.
А вдруг она, пошарив в ящиках столов в поисках улик, найдет волосы Энджи?
Ну да, как же!
Сама идея теперь казалась по меньшей мере глупой, и, кроме того, судьба все решила за нее. И теперь она в тупике. Интересно, как проникнуть на склад ночью с люминолом и камерой?
В голову ничего не приходило.
– Стелла, а почему Энджи в ту ночь оказалась здесь одна? Я думала, по ночам дежурят по двое.
После бесчисленных нападений на оставшихся на ночную смену стилистов компания была вынуждена принять дополнительные меры безопасности: стилистам запрещалось работать в одиночку.
– Ну... понимаешь, Лейси, все бывает, – пробормотала Стелла, отводя глаза.
– Случайно, не ты должна была работать с ней в ту ночь?
Стелла вытащила из сушилки стопку полотенец и принялась торопливо складывать.
– Я просила Мишель меня подменить. Она согласилась, но ее мать заболела, и ей пришлось уйти пораньше. Энджи сказала, что справится сама. Ночь вроде предстояла тихая. О, черт, Лейси! У меня было свидание, а мы с Мишель все время подменяем друг друга. Наверное, это я во всем виновата. – Она всхлипнула и отвернулась.
– Нет, Стелла, при чем тут ты? – пробормотала Лейси, ощутив неловкость. Да и чем ее утешить?
–Дежурить мы должны были вдвоем, – сказала Стелла. – В случае чего-то непредвиденного нужно вызвать кого-то еще или закрыться пораньше и наутро ждать крупного разноса. Но, так или иначе, запрещено оставлять стилиста одного.
– Все в салоне думают, что Энджи убили, верно? Кроме, наверное, Леонардо.
Стелла положила груду полотенец в стиральную машину и заглянула в салон.
– Никто не верит в ее самоубийство, кроме, возможно, Крысиного Короля, – прошептала она. – И кто знает, что у Лео на уме?
Она нервно вытащила сигарету из пачки.
– Я думала, ты пытаешься бросить.
– Верно, по крайней мере при свидетелях, – буркнула Стелла, швырнув пачку на стол. – Так или иначе, после похорон Крысиный Король созвал общее собрание и потребовал, чтобы мы держали рот на замке, иначе потеряем работу. Он не желает отпугивать клиентов. Мы уже потеряли парочку, которые предпочитали Энджи и не считали, что Лео достаточно для них хорош. Что ни говори, а не Лео причесывал Маршу.
– А ты что думаешь?
– Думаю, все, включая меня, напуганы до смерти.
Стелла проглотила остаток коки.
Лейси прикрыла глаза и потянулась. Потом встала и заглянула в салон, внимание ее привлекла чья-то двигавшаяся в странном ритме рука.
– Какого черта Леонардо вытворяет с этой женщиной? – удивилась она. Ошеломленная клиентка молча пялилась в зеркало, пока Леонардо быстрыми взмахами создавал на ее голове сюрреалистическое воронье гнездо. Сам он напоминал при этом сумасшедшего дирижера, управлявшего невидимым обезумевшим оркестром. Только вместо палочки в пальцах были зажаты расческа и бритва, которой он картинно смахивал с головы клиентки пряди волос, словно траву косил. На лбу выступили мелкие капельки пота.
Волосы несчастной жертвы были обычного каштанового цвета, прямые как палки, средней длины и ничем не примечательные. Леонардо, очевидно, намеревался создать ей новый имидж.
– Смотрится так, будто дикий зверь отгрыз концы, – покачала головой Лейси.
– Лео в плохом настроении, – пояснила Стелла. – А кроме того, они отрастут. Это наш тайный девиз в «Стайлиттос». Только не цитируй меня.
– Не снимайте слишком много сверху, – взвизгнула клиентка, беспомощно тряся руками.
– Не глупите, – оборвал Леонардо. – Теперь по крайней мере хоть какой-то стиль появился!
– Я всего лишь хотела подровнять, – взвыла бедняжка.
Женщина была одной из его постоянных клиенток, но недавно сделала роковую ошибку, отправившись в другой салон покраситься и подстричься, поскольку темпераментный маэстро отказался ее принять.
– Поэтому, согласно мнению Лео, она заслуживает самых страшных пыток, – пояснила Стелла.
Даже после всех издевательств женщина, несомненно, вернется к нему. В конце концов, это работа великого Леонардо.
– Но у нее не прическа, а настоящий кошмар! – возразила Лейси.
– Хочешь сказать ему это?
– Стелла, взгляни на него! С этой бритвой он похож на маньяка! – воскликнула Лейси. Ей вдруг пришло в голову, что последняя стрижка Энджи чем-то напоминала тот облик обглоданного хорька, который Леонардо «великодушно» придавал женщине. Бритва едва ли не со свистом рассекала воздух снова и снова. Если Леонардо может так расправиться с обычными тонкими волосами, что же он способен сотворить с двумя футами мягкой светлой волны?!
