Текст книги "Дороги своих любят (СИ)"

Автор книги: Елизавета Голякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 24. Да здравствует юный король!

На башни Белой Цитадели опустилась стая белых голубей. Некоторые долетели даже до первых карнизов, и преспокойно принялись разгуливать по подоконникам. Вдруг раздались фанфары, и птицы захлопали крыльями, беспорядочно взмывая вверх, в серое небо. На горизонте сгущались темные тучи. Красиво. Величественно. Может быть, будет дождь? Или даже гроза, буря?..

– Эй, Хьюго, на что ты смотришь?! – зашипел наемник, незаметно дергая рыжую бестолочь за рукав дорогого придворного платья. – Веди себя нормально!

Вор вздрогнул и отвернулся от стрельчатого окна. В великолепном черном костюме, расшитом серебренной нитью и щедро украшенным серебром, он выглядел как-то старше и серьезнее. Неровно обрезанные волосы ему причесали и собрали в хвост бархатным ремешком, и веснушчатое лицо теперь ничего не закрывало. Здесь, в украшенном цветами тронном зале дворца, среди высоких потолков и мраморных стен, в такой одежде, Хьюго и правда походил на королевского сына – так, что на него осторожно и с примесью почтения косились придворные, вспоминая короля Рогара. Впрочем, внимательно следили за всеми четырьмя путниками, и не только в пух и прах разряженные гости.

– Какая разница, если мы все равно собираемся...

Эверард только приподнял бровь, и вор с файтером замолчали и повернулись к центру зала – туда, где должно было происходить самое интересное. Монаху на торжественное мероприятие было прилично оставаться в одежде служителя богов, но капюшон пришлось снять. Мечи ему и наемнику разрешили оставить при себе как знаки того, что они получают свои награды за храбрость и сражения, а не дворцовые интриги или как дань удачному родству. Самого бойца тоже нарядили и причесали: шелковая багровая рубашка действительно ему шла, а заросшие щеки и подбородок наконец-то побрил придворный цирюльник, но наручи и легкую кольчугу, носимую под одеждой, файтер категорически отказался снимать или менять на другие, и с этим его желанием пришлось смириться. Теперь он тоже не выглядел, как искатель приключений – скорее, как молодой лорд из числа старшей знати, наследник древнего богатства и родового замка. Хотя, быть может, это просто мрамор, золото и гобелены вокруг так влияли на людей и вещи?..

Юджину тоже сшили новый костюм – просторный и мягкий, свободного покроя, как принято у магов и людей науки. Он улыбался, как всегда, одними уголками губ и вежливо кивал в ответ на расспросы, но руки его слегка дрожали.

Тем временем уже знакомый друзьям визгливый герольд закончил свою речь, свернул огромный свиток и торжественно провозгласил:

– ...Его Высочество принц Альрина, славный потомок дома Эионов, сын Рогара Справедливого, храбрый и великодушный Кристиан!

Тяжелые двери распахнулись. Вошел наследник престола, и толпа придворных и гостей под праздничные звуки труб восторженно приветствовала возвратившегося наконец из долгих странствий и мучений принца. Зал затопило ликование. Кристиан пошел к возвышению перед троном по оставленному для него коридору, и со всех сторон неслись радостные возгласы. Принц кивал в ответ на поклоны, говорил что-то покровительственно-учтивое и ненавязчиво оглядывался по сторонам, словно в поиска кого-то. Отыскав взглядом в толпе квартет, помахал рукой четверым друзьям. Пока он улыбался, наружу вместо снисходительного короля, вернувшегося из изгнания, снова выскользнул двенадцатилетний мальчишка, переживший много разного и наконец оказавшийся дома.

Друзья заулыбались в ответ.

Когда принц прошел мимо, Юджин как бы невзначай обернулся к наемнику и вопросительно на него посмотрел.

– Рано, – качнут головой тот, и маг понял, что Мигель с трудом сдерживает самые противоречивые эмоции, захлестывающие его с головой. – После того, как оденут корону.

В этом было рациональное зерно, и стоящий рядом клирик кивнул. Кроме того, Эверарду что-то во всем этом не нравилось, и чувство тревоги подкрадывалось, как зловонный грызь – цокая когтями и под громкий скрежет длинных иголок на спине. Думать мешали громогласные возвышенные речи, выкрики из толпы, торжественная музыка. Но что-то здесь не так. Во всем этом что-то идет непра...

– Эв, смотри туда, – вдруг обернулся к другу файтер и взглядом показал куда-то на дверь.

Там, в просторном коридоре, возле стены стоял, ссутулившись, странный воин. На нем была парадная форма стражей цитадели, но настолько неладно и плохо сидящая на нем, что было неприятно смотреть. Лицо странного стражника скрывал шлем.

– Когда мы заходили, я не видел его, – осторожно заметил клирик.

– Ага. Потому что вместо него был тот, с кого он снял эту одежду... Вот черт!

За окном сверкнула молния, и уже почти над самой цитаделью прогремел гром. В зале стало темно, словно уже сгустились вечерние вязкие сумерки. С неба куда-то пропали белые птицы, так занимавшие бестолкового вора...

– Хьюго?! – в один голос приглушенно воскликнули трое друзей.

Мигель не сдержался и позволил себе односложно выругаться сквозь зубы. Впрочем, окружающим было уже все равно: Кристиан поднялся к трону. Маг на всякий случай проверил свое оружие – созданное заранее и «подвешенное» в сознании готовое заклинание, уже накормленное энергией, которое можно будет активировать щелчком пальцев вместо долгой и кропотливой работы.

Кто-то пробрался к друзьям через толпу, умудрившись никого не задеть и не побеспокоить, и только в последний момент запнулся и, едва не потеряв равновесие, вывалился из-за спины Эверарда, ощутимо задев его скрытый под плащом меч.

– Там, на верхней галерее, те парни в форме послов Таарина, – выпалил вор, потирая ушибленный локоть, – а если попытаться подойти к ним поближе, то вокруг сгущается темнота и ничего не видно!

Эв и Мигель переглянулись. Снова прогремел гром, но дождя все еще не было, только время от времени падали крупные капли. Стало еще темнее.

Юджин напрягся, опустил глаза. Кончики пальцев кольнуло что-то невидимое, каменный пол поплыл в сторону, потом в другую, и наконец всколыхнулся, словно гладь воды после брошенного в нее камня. Маг недоуменно обшарил все вокруг на предмет магии, потянулся в коридор, насколько мог – на галерею...

Над залом что-то колыхалось, то ли марево, то ли туман. Проникнуть туда колдовским взглядом никак не удавалось, все попытки оканчивались тем, что магия соскальзывала, и мир приобретал обыкновенную плоскость. Зато коридор был чист, в нем только едва теплилось пятнышко страха, но с кем не бывает?..

Друзья внимательно следили за Юджином, мало ли что. Наконец он пошатнулся и снова посмотрел осмысленно, и путники, глядя на его лицо, напряглись и посерьезнели.

– Я магически огляделся, – немного испуганно, недоуменно начал он, – все хорошо, кроме галереи. У меня не получалось заглянуть туда, совсем. Словно завеса... Не понимаю.

– А что... – успел только сказать наемник, и тут же со всех сторон на него зашикали недовольные придворные. Вдруг воцарилась тишина, было слышно только, как завывает на улице ветер.

На бархатной подушке в зал внесли корону. Из чистого золота, с драгоценными камнями, великолепной ковки древних мастеров – она была достойным сокровищем королевства. Мало кто знал, что десять лет ее место было в ящике письменного стола ныне позабытого и низверженного наместника.

Визгливый герольд откашлялся. К трону поднялась группа служителей богов – те же монахи, но, скорее всего, не странствующие, а из дворцового храма. Поверх обычных балахонов у них тускло поблескивали овальные оправы для россыпи полудрагоценных камней – знак ордена, близко связанного с королевским домом.

– По праву рождения и велением богов, здесь, в светлой столице королевства Альрин, сердца Обитаемых Земель, нарекается королем достойнейший из достойных. И да будет править он долго и справедливо, храбростью и мудростью защищая свой народ, пока будет на это благословение судьбы, и да правит он благородно. Да здравствует король Кристиан из рода Эрионов! – провозгласил герольд.

Толпа подхватила этот возглас. На русые волосы принца, заробевшего и благоговейно слушавшего слова о себе, один из монахом медленно опустил сияющую корону, и звучно пропел низким приятным голосом строчку благословения, которую тут же повторили за ним остальные служители богов. За окном сверкнула молния.

Да здравствует король Кристиан! Да здравствует король Кристиан! Да здравствует король Кристиан!..

Мигель оборвал крик и, обернувшись на друзей, веско скомандовал:

– Пора!

Юджин щелкнул пальцами, и на тронный зал опустилась кромешная тьма.

Мгновением позже все окна разлетелись стеклянными брызгами, и во дворец ворвался штормовой ветер. Кто-то завизжал, раздались крики, топот ног. Паника. Волна страха прокатилась под залу. За оконными рамами, ощетинившимися злыми осколками, сверкнула двойная молния, на мгновение осветив все вокруг. Хьюго увидел, как с возвышения верные стражи уводят нового короля, как мечутся паникующие придворные... И азартную ухмылку Мигеля, когда он тянулся к мечам.

Вдруг пол ощутимо пошатнулся, раздался особенно сильный раскат грома. Ветер, почти сбивающий с ног, бросился на людей с удвоенное силой. Запахло чем-то горелым.

– Это все что, мы так?.. – перекрикивая оглушительный шум, прокричал файтер почти в самое ухо Эверарду.

– Не зазнавайся! – бросит тот в ответ.

– Это те парни с галереи! – Юджин на бегу кивнул наверх. – Я чувствую расход энергии, но не могу определить колдовство! Они не маги, это точно!

– А кто тогда?

– Неважно!!! – рявкнул Мигель. Где-то позади завизжала женщина, кто-то закричал от боли.

Эверард не стал оборачиваться, но в очередную вспышку света глянул на друзей и не заметил возле себя Хьюго.

– Где вор?!

Мигель прорычал что-то – монах услышал только «убью» – и звякнул одним из мечей, убирая его в ножны. Возвращаться было бы безумием: отчетливо раздавался грохот, с которым один за другим падали с потолка висевшие на толстых позолоченных цепях огромные хрустальные светильники, крики людей, гроза и шум сливались в один сплошной оглушительный рев.

Наемник сделал один шаг, потом другой. Не было видно почти ничего.

Вот рыжий идиот.

С петель сорвало массивные двустворчатые двери, через которые заходил принц.

Как искать его в этом месиве?

Сверкнула молния, осветила разгромленный зал, под потолком которого наливалось алым подобие пентакля, и из сгустка серого дыма под ним выплывали, один за другим, черные всадники. Полностью черные. Сидели она на тварях, которых только с большим трудом можно было назвать лошадьми – на толстых, чешуйчатых лапах, с длинными и словно змеиными хвостами, жуткие существа передвигались плавнее любого коня, подобно маленьким уродливым кораблям. Даже нельзя было точно сказать, люди ли их всадники. Лица они скрывали под капюшонами балахонов, руки прятали в широких рукавах своих безразмерных балахонов.

Оторву ему что-нибудь, когда найду.

В Мигеля со всего маху врезался кто-то мелкий. Он едва не получил рефлекторного «голову с плеч», и когда файтер уже замахнулся, коротко невразумительно мяукнул.

Наемник рыкнул что-то отчаянно злое, свободной от меча рукой закинул легкого вора на плечо. В трех шагах позади Эверард и Юджин зажгли найденный на полу факел, и файтер вернулся, идя на тусклый свет. Во время минутного затишья стало слышно, как за стеной раздавал команды капитан дворцовой стражи, и снова – раскаты грома, совсем рядом с цитаделью.

– И что это было? – отдышавшись, спросил маг, поглаживая рукой пляшущее пламя факела, словно котенка.

– Я у тебя хотел спросить, – огрызнулся вор, дернувшись на плече у Мигеля, – ты что, не мог просто вернуть свет?!

Что-то стальное звякнуло об кольчугу, и лис торопливо переложил это в другую руку.

– Не мог! Он не возвращается, я уже пытался...

– Тогда порубим их так, делов-то! – наемник поставил Хьюго на пол, выхватил второй меч. Его требовательно ткнули пальцем в плечо, и файтер отдал один из клинков другу. А самому и одного хватит. Эв накинул на голову капюшон и тоже вытащил меч.

– Эти типы какие-то ненормальные, – буркнул он, – не надейтесь, что с ними получится, как с обычными людьми или даже демонами. Скорее уж, вообще не получится, но вот, на всякий случай, – и клирик сделал друзьям жест подойти.

На лбу Мигеля, почти касаясь пальцами, он начертил знак благословения богов – четырехлистник со звездой, и рисунок вспыхнул синей искрой, а потом расплылся по коже и растворился без следа. Наемник почувствовал, как к нему приходит спокойная уверенность – в своих силах, в том, что именно так и должно быть. Боги помогут, если уметь просить.

Благословение Эверард нарисовал и Хьюго. Когда знак богов осветился синим, вор спокойно заулыбался и молча посмотрел на клирика светло и благодарно. Тот сухо кивнул и протянул руку к магу.

Юджин испуганно дернулся, но ничего говорить не стал. Маги не в ладах с богами, если вообще верят в них. Будут ли высшие силы помогать тому, кто вечно противостоит им?.. Эв ободряюще кивнул другу и начертил знак. Он также вспыхнул и растворился, скользнув на кожу, и маг посмотрел удивленно, но, кажется, перестал бояться.

Все это отняло у клирика несколько мгновений. За это время на центр зала выехали из тумана пятеро всадников в черных одеждах.

– Что это еще такое? – ткнул мечем в сторону пришельцев вор. – Только не говорите, что это те самые вестники Конца Света, о которых барды поют на дорогах!

Эверард хмуро посмотрел на него и сказал хрипло:

– Они самые.

Пятеро всадников, один из которых, сидящий на самой большой твари, был, должно быть, предводителем, на первый взгляд неспешно и даже как-то равнодушно двинулись к новоиспеченному королю. Гвардейцы ощетинились мечами и копьями, ровным полукругом закрывая Кристиана, словно на самом деле могли его спасти. Главный всадник приостановился, запрокинул голову и расхохотался. Смех его был хрипящий, как будто он долгое время перед этим провел в абсолютном молчании, и начал забывать, как это – иметь власть над собственным голосом.

Мигель видел, как задрожали кончики выставленных копий и вспомнил другой отряд, точно так же собравшийся в полукруг перед лицом неминуемой гибели, готовый сражаться до последнего... Тогда ни одно копье не дрогнуло.

В тот раз ему пришлось оставаться в стороне, он не мог, правда не мог пробраться к солдатам, прорваться. И Мигелю долго еще снились падающие один за другим верные, славные воины.

Он рыкнул и рванулся вперед. Шаг, еще, еще... Треть зала отделяла его меч от всадников и короля. Между порывами озверевшего ветра, оглушительно завывающего под сводами разгромленного зала, файтер услышал – или ему только почудилось, что он слышит – щелчок арбалетного затвора и тонкий, свистящий полет вспарывающего воздух болта.

Туда, где только что была его нога, в пол врезался разрывной арбалетный «одуванчик». Потом, немного дальше – другой, за ним третий.

Мигель знал, что не попадут.

Яркая вспышка слепящей молнии осветила зал. Где-то справа метнулось вперед огненно-рыжее пятно, слева блеснуло золото. Прогремел раскат грома, и наемник клыкасто ухмыльнулся и тряхнул головой, старательно прогоняя последние мысли. Только инстинкты, только удача и благословение богов.

В темноте было не разобрать, кто из людей вокруг жив, а кто мертв. Впереди кричали, позади кто-то захлебывался булькающим кашлем, плакал женский голос. Ночь Крови снова в столице.

Когда до всадников осталось несколько длинных прыжков, Мигель занес руку и, сделав два быстрых шага на ускорение, прыгнул, чтобы страшным рубящим ударом обрушить свой меч – заговоренный меч! – на ближайший к нему черный балахон и чешуйчатую тварь. Клинок уже начал свой путь вниз, и вдруг налился тяжестью, потяжелев почти в два раза. Вдоль лезвия вспыхнул лиловый свет, разросшийся до огромного шара за долю секунды, прежде чем войти, словно в масло, в плечо темного всадника. Наемник понимал, что сам нанести такой удар не смог бы, пусть меч и был заговоренный. Значит, дело в фиолетовой сфере – магия? Во время новой вспышки света в дверях появились люди в мантиях и с разноцветным светом в руках.

– Маги во дворце! Во дворце маги! – пронеслось по тронному залу.

Оборачиваться файтер не стал, просто занес меч для нового удара. Но взревевшая не своим голосом тварь с места резко прыгнула вперед, на несколько шагов отдалившись от человека – это всадник передал свою боль животному, вложив эту силу в мощный прыжок. А к центру зала уже подбегали воины в серо-синих одеждах со знакомым гербом. Клеймо Великого Острова обличительно смотрело с их клинков. Подарок Его Величеству, да? Щедрый же подарок оказался преподнесен!..

Пока наемник и вор остановились, чтобы на себя принять первую атаку бежавших на них людей, Эверард воззвал короткой веской фразой к милости богов и их праведному гневу. Темный меч вспыхнул синим, на клинке ожила печать – пышные прекрасные цветы, вырастающие прямо из древних рун, потянулись от рукояти к острию, мерцая холодным голубым светом. Клирик взмахнул мечем, и дальнейшее Мигель, увы, не увидел, но спустя несколько мгновений сквозь рев бури до его слуха донесся нечеловеческий вопль и рык, и файтер удовлетворенно подумал, что эти всадники еще больше попали, чем квартет.

– Эй, сзади!

Боец хлестким ударом разрубил прыгнувшего на него воина, и досадливо бросил:

– Я видел, – после короткой паузы он улучил секунду и протянул другу раскрытую руку. – Но спасибо!

Хьюго залился звонким, истеричным смехом и ударил ладонью по протянутой ладони файтера. Да, лучше уж смеяться от страха, чем замирать и валиться с дрожащих ног. И снова бросился в бой. Мигель отметил, что со дня их тройной дуэли на площади он стал фехтовать гораздо лучше.

Возле монаха вдруг появился запыхавшийся маг. Юджин тяжело дышал, но несмотря на это старательно выращивал между напряженных ладоней оранжевую сферу. Он успел послать ее куда-то в сторону противника и вырастить заново еще дважды, прежде чем Эв повернул к нему голову и отрывисто предложил помощь. Маг улыбнулся уголками губ и покачал головой. Он тоже сильно, сильно вырос за прошедшее время...

Тут тронный зал осветила новая молния, и квартет увидел, как юного короля спешно уводят в низкую дверцу несколько гвардейцев. Мгновением позже под сводчатым потолком взорвалось что-то до того ослепительно-белое, что на несколько секунд все ослепли и оглохли, а мир превратился в сплошную плоскую звенящую белизну.

К Юджину вернулось ощущение пространства, и он с удивлением обнаружил, что опирается на чью-то сильную руку. Он моргнул. Кожаные наручи, багровая рубашка...

– Мигель?

Наемник помог ему удержаться на ногах и подмигнул.

Тронном зале было светло. К раненным, которых при свете оказалось гораздо меньше, чем казалось в кромешной тьме, спешили люди, десяток мертвых тел выносили с серьезными лицами, на которых читалось плохо скрываемое облегчение, гвардейцы. Рядом на полу снова привычно, без этого смертельного выражения улыбающийся Хьюго отрывал от поддетой под нарядную куртку рубашки широкою полосу и что-то с энтузиазмом доказывал клирику, смеясь и вытирая рукавом текущую из пореза на щеке кровь. Она никак не желала вытираться, только размазывалась, и в конце концов вор плюнул и перестал обращать внимание на соленую алую струйку. Наконец ткань была оторвана, и лис дернулся было помочь Эверарду перевязать раненную руку, но тот фыркнул и сказал что-то колкое. Хьюго негромко засмеялся.

– Кажется, все, – выдохнул маг радостно, оглядываясь по сторонам так, словно впервые здесь оказался.

– Не кажется, – Мигель забрал свой второй меч и, любовно проведя пальцами по краю лезвия, отправил его в ножны. Улыбнулся. – Точно все.

Вор захихикал и снова заспорил с монахом, за поддержкой обернулся к файтеру и магу и тут же отвернулся обратно, так резко дернув головой, что собранные в хвост рыжие волосы своими кончиками испачкались в размазавшейся по щеке крови. Наемник предложил плюнуть ему в физиономию для скорейшего излечения, и Хьюго смеялся, закрываясь руками в притворном испуге.

Все и правда закончилось. Второй Ночи Крови удалось избежать, легендарные черные всадники, впервые напавшие на столичный город, изгнаны или уничтожены, маги вернулись под покровительство короля.

– Мы все-таки провалили наш план, – скорбно заявил Эверард голосом, скорбь в котором явно была поддельная, но зато звучала скрываемая улыбка.

Мигель приподнял было бровь, но тут же понял и, улыбаясь, закивал.

– Точно, мы же хотели смываться с этой коронации!

Вор захрюкал, безуспешно пытаясь подавить смех. Его друзья выдержали ровно на две секунды дольше. Тучи над столицей из черных сделались просто темно-серыми, и через разбитые окна на мраморный тронного зала пол упали первые капли дождя.