Текст книги "Дороги своих любят (СИ)"

Автор книги: Елизавета Голякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Услышав, что скрипучая трактирная дверь закрылась за вышедшим на воздух человеком, файтер подбоченился и обернулся.

– И что случилось такого, что ты чуть не объявил на весь зал, кем был мой отец?

Реино виновато вздохнул. Опустил взгляд под ноги, пробормотал извинения.

– Много чего случилось, вижу. Три года не было ни слуху ни духу, что от тебя, что и от твоего отца. Я думал, вы все наладили – дядя Осверин еще при короле Рогаре был признан братом братом лорда, если что, замок можно было и тогда оставлять на вас... Что сейчас-то произошло?!

– В конце лета на замок напали страшные твари, – выдохнул, зажмурившись, музыкант, – монахи сказали, что это могли быть демоны. В начале осени они напали снова. Знаешь, такие жуткие – никакие люди не могут им противостоять!.. Замок захвачен, и теперь там хозяйничает какой-то безымянный граф – то ли человек он, то ли нет... Земли вокруг страдают, никто не может ничего понять... Мигель, помоги, а?

Бывалый наемник сбледнул с лица, но ни мгновение им не владело замешательство.

– Ладно. Куда деваться – родной замок, – снова грустно улыбнулся мечник. И, увидев, как повеселел менестрель, строго прищурился: – Но с условием, что ответишь на мой вопрос.

Рейно замер, осторожно кивнул.

– Как ты меня нашел, а? У вас, бардов, что, какие-то умения, недоступные простым людям? – рассмеялся Мигель уже совершенно искренне. Менестрель заулыбался.

– Мне просто показалось, что сюда ты обязательно явишься, – он перекинул гитару на спину, легко спрыгнул с низенького трактирного крылечка и зашагал прочь. Отойдя на десяток шагов, Рей обернулся, помахал рукой сложившему руки на груди и снисходительно улыбающемуся другу. Потом еще раз улыбнулся и крикнул: – Я сыграю тебе ту самую, когда снова будем дома!..

– Если еще не разучился играть нормально! – поддразнил его наемник, ухмыльнулся и отвернулся от дороги.

В зал он вернулся, насвистывая какую-то мелодию, слова к которой никак не мог вспомнить. Хьюго убрал ноги с его стула, и файтер, едва присев, с мстительным удовольствием закинул сапоги на стол прямо перед рыжим пройдохой. Тот захихикал и попытался спихнуть их обратно, используя для этого вовремя не отдернувшего руку мага. Колдовство упорно не получалось, но вору становилось все веселее и веселее. Скоро и наемник захрюкал, сдерживая смех.

– А где ты менестреля потерял? – невозмутимо, словно рука, захваченная Хьюго, была вообще-то и не его, да и происходящее с ней в целом Юджина мало касалось.

– Прикопал, – Мигель ухмыльнулся, показав клыки, – под кустиком.

Тонкие губы, выглядывавшие из-под темного монашеского капюшона, скривились в саркастическом подобии улыбки.

– Знаешь, что обычно под кустиком прикапывают?

После секундной паузы квартет дружно расхохотался. За соседним столом какой-то побитого вида парень с ржавым двуручным мечом подавился пивом, и вор, успокоившись, громким шепотом стал рассказывать, что меч вот у него разве что забор подпирать, стоит всего ничего, да если еще и продавать с рук, то вообще копейки, но у парня в пояс вшито столько золота, что можно купить половину трактира, а другую половину сначала привести в порядок, а потом купить... Вместе с трактирщиком.

Друзья заспорили, засмеялись, принялись доедать сладкие булочки. Завтра им предстояло разойтись по своим делам, каждому заняться своим неотложным делом, всплывшим на поверхность так внезапно. Или так закономерно?.. Никому этого не узнать.

Глава 26. Лед и небесные бури

И снова нам путь в неизвестное лентой под ноги ластится,

А истрепанная старая карта как раньше в котомку ложится,

Что в этот раз мы искать пойдем, братец, по этому черствому свету?

И не разведут ли нас в стороны ветры, моря, люди, сны и рассветы?..

Менестрель Осверин, десятью годами спустя.

В Обитаемых Землях давно не было войны. Во время последней Железная Империя подчиняла себе новые территории захватывала новые варварские племена. Часть Империи – наиболее цивилизованная и развитая, с многолюдными красивыми городами и ухоженными дорогами – по праву входит в Обитаемые Земли, считаясь сильной и богатой. Но огромные просторы, лежащие за ее пределами, снискали себе славу гиблых мест беззакония, где царствуют дикие и жестокие варвары. Имперские солдаты кровью и потом держат их в железных тисках, но служба эта опасна и неблагодарна.

Если беглые преступники, разбойники, грабители, осужденные на казнь и объявленные в розыск бегут при первой же возможности на легендарный Сирр или пытаются затаиться в глубинках, не привлекая к себе лишнего внимания, чтобы потом постепенно найти себе честное занятие, то в Железную Империю не бегут даже самоубийцы. Жить там действительно нельзя. Вообще никак. Тот, кто не родился неотесанным варваром, не переживет на диких землях и нескольких часов после заката, не то что всю ночь. Могущественная Империя выступает надежной защитой цивилизованный королевств и княжеств от самой себя же, и потому ее боятся и уважают: в случае войны достаточно будет просто открыть варварам границы и дать им хорошее оружие, чтобы на долгие годы утонуть в обоюдно проливаемой крови.

Обитаемые Земли отгородились от опасности широкой быстрой рекой, никогда не ведающей покоя, и грозные воины вечно несут свою стражу на ее берегах.

Под высоким деревом-гигантов стоял, запрокинув голову, пропыленный путник в некогда богатой и красивой одежде. Глаза его смотрели честно и прямо, лоб не избороздила ни одна морщинка печали, губы привычно складывались в полуулыбку. Он прошел немало дорог, лицо его обветрилось и загорело, волосы выцвели на солнце и ветру. За спиной у путника весел тяжелый длинный меч, и рукоять его поблескивала драгоценными камнями. Искусным мастер ковал это оружие, верой и правдой служил клинок своему хозяину, не раз выручал из беды, спасал жизнь, помогал постоять за себя и друзей. Путник сощурился на ярком солнце, приложил козырьком руку к глазам и стал пристально рассматривать раскидистые ветви лесного исполина.

– Рин, ну что там? – крикнул он куда-то наверх.

Листва зашевелилась, и, держась одной рукой за невидимую с земли опору, вниз бесшабашно свесился человек.

– На западе уже граница, – сообщил он бойко, – а с севера идет грозовая туча. Что делать будем?

Его друг беззлобно чертыхнулся и помахал рукой, мол, спускайся скорее. Тот кивнул и снова исчез в ветвях, чтобы через считанные мгновения спрыгнуть на землю рядом с воином. Огляделся, подхватил прислоненную тут же к стволу гитару. Менестрель.

Длинные волосы музыканта заплетены в растрепанную косу, в ухе – серебренное колечко. Пальцы у него тонкие, длинные, ногти обгрызены и покусана кожа. По щеке тянется едва заметной нитью удачно заживший старый шрам, губы обветрены от еды и пения на ветру. Глаза смеются.

Им обоим не больше двадцати, если встретить этих путников на тракте и проехать мимо. Но если завести разговор ни о чем, завернуть в придорожный трактир, разомлеть от тепла и света, устало откинуться на спинку стула и предложить менестрелю сыграть... За несколько минут молодые ребята превратятся в вечных странников без возраста и страха, в людей, которые уже что-то большее, чем просто люди. Спокойные взгляды станут лучиться чем-то далеким и дивным, словно они много раз уже рождались и умирали, а сейчас просто идут по новой дороге куда-то в им одним ведомые дали... Или это просто вино и красивая музыка так туманят разум. Вскоре двое путников переглянутся, положат трактирщику на стол плату за ужин и выскользнут в мягкие вечерние сумерки, оставив что-то важное недосказанным и словно давая понять, что каждому дано разгадать это только самому.

– Далеко твоя туча?

Менестрель пожал плечами.

– Может, к ночи доберется. Но ветер скверный, меняется каждую минуту... Вдруг пронесет?

– Вдруг пронесет, – легко согласился воин. – Но ночлег все равно придется искать, да и ужин бы...

– Аскольд, ты не у отца в замке, не забывай! Закатай губу обратно.

Тот хмыкнул и поправил меч за спиной.

– Такое забудешь, конечно!.. Ну что, беспамятный певец, который помнит тысячу песен и забыл одну единственную дорогу, следуй за мной и помалкивай!

– Ах вот ты как?! – в притворном негодовании воздел руки к небу менестрель. – О боги, за что мне такие испытания?!

Мгновение длилась тишина, а потом друзья посмотрели друг на друга, одинаково фыркнули и расхохотались. Ситуация и правда была до смешного дурацкой, но им было не привыкать.

Дорогу все-таки нашли. Вернее, Аскольд нашел – и вывел, ни минуты не колебаясь. Своему чутью он привык доверять, воину без этого никуда. Теперь они шли куда-то на юг по узкой пыльной дороге, то молчали, то вместе придумывали менестрелю новые песни. Они казались похожими, словно братья: в чертах их не было поразительного сходства, но зато было что-то неуловимое, вроде выражения или взгляда, что никак не удается точно разглядеть и показать, но играет гораздо большую роль чем цвет глаз или волос. Собственно, они и были братьями – названными, выбранными однажды по великой дружбе, а не рождению, но оттого еще более гордыми этим и родными.

– Осверин? – спросил вдруг воин и посерьезнел.

Тот оторвался от созерцания облаков, прервал беспорядочные и плохо зарифмованные стихи и повернулся к брату. Вопросительно посмотрел на него.

– Сегодня, кажется, ровно половина, – помедлив немного, наконец вздохнул Аскольд слегка виновато, – я обещал отцу.

Менестрель понимающе кивнул. Друг искал в его взгляде хотя бы тень немого укора, но сумел разглядеть только легкую грусть.

– Быстро время прошло! Он дал тебе четыре года, верно?

– Четыре года, вот этот меч и один добрый совет. Хорошо же он купил у меня обещание вернуться! – усмехнулся Аскольд.

Осверин хмыкнул и тут же спросил:

– А что за совет? Не впутываться в приключения вроде наших?

– Не пить островного вина, – плохо сдерживая смех, ответил воин, и братья снова дружно рассмеялись. Четыре года – долгий срок. Они успели пройти много дорог, спеть много песен и повидать много мест, успеют и еще больше.

Где-то в отдалении раздался раскат грома, но небо над головой оставалось ясное, ярко-голубое. Может, бурю и правда пронесет мимо?

* * *

В землю врезался обломок льда. Потом еще один, и еще. Последний, долетев до травы, брызнул в разные стороны водой, и почему-то тухлой. Раздалась досадливая ругань. Следующая попытка оказалась хуже предыдущей – заклинание взорвалось еще в воздухе, обдав своего создателя брызгами, отчетливо пованивающими гнильцой.

Маг зашипел, дернулся в сторону и, плюнув на хваленое самообладание, предписанное его коллегам народной молвой. Молодой еще колдун, пока даже не имевший права обижаться на «начинающего». Но смотрел он твердо и спокойно, как смотрят те, кто знают, что делают. Обычно смотрят. А если они делают то, что не знают – например, отчаянно пытаются хоть как-нибудь договориться с неродной стихией и сколдовать с ее помощью что-то путное... В сердцах маг пнул единственную оставшуюся сосульку, заковыристо матернулся и махнул рукой за спину, снимая накопившееся раздражение в каком-то бесформенном колдовстве. Как на зло, раздражения вышло немало, а неудавшееся раньше заклинание «ледяного плена», зависшее недоделанным в воздухе – загребущим и голодным. Миг, синяя вспышка, и в небо по красивой дуге улетела половина боевоего заряда. Маг проводил ее взглядом, устало вздохнул и пошел в том же направлении. Помнится, где-то там была дорога...

– Ааааа, черт, чееерт!!! Тремр гха'рт!

Осверин, мирно бренчавший что-то на ободранной гитаре, подскочил в воздух на половину своего роста и ойкнул. Шедшему рядом с ним воину невесть откуда взявшимся льдом сковало левую руку до самого плеча и проморозило ее к телу. По животу расползались тоненькие морозные нити, и ощутимо запахло тухлятиной.

– Аль?! – менестрель инстинктивно дернулся в сторону, и тут же – обратно, к другу на помощь.

Тот многоступенчато обложил сколдовавшего это типа и заозирался по сторонам. Врагов у них с Рином не было, особенно таких, которые стали бы выжидать месяц, пока путники шлялись по бездорожью, а потом подкарауливать и внезапно и бестолково нападать единичным заклинанием. Больше на дурачка похоже, честное слово, а не на врага. Впрочем, друзей у них тоже не было.

Пришлось срочно падать на высокую траву у обочины и торопливо осматривать ущерб. Все оказалось не так плохо, как можно было подумать на слух – лед только толстой коркой покрыл руку и бок, все же остальное только окатило волной энергии от столкновения заклинания и человека. Менестрель с обезнадеживающим вздохом поковырял его, досадливо побарабанил тонкими пальцами по блестящей поверхности и задумчиво подышал. Ощущение было, что ты дышишь на стекло – мороз куда-то пропал, и вдруг лед, сковавший мечника, напоследок обдал его холодом и принялся активно стаивать. Капая на штаны и подмораживая и без того промокшую насквозь рубашку. Ощущение не из приятных, с какой стороны не посмотреть.

Осверин запасливо извлек из котомки запасную одежду и стал помогать другу отколупывать остатки этого дурацкого льда. Оба они чувствовали себя как-то глупо: шли, шли, и вдруг в прямом смысле слова с неба упала магия, сделала гадость и закончилась. И ни мага, ни каких-либо объяснений. Только мокрые штаны.

– Ладно, всякое бывает, – философски пожал плечами менестрель, – хорошо хоть не в голову.

Аскольд усмехнулся и кивнул. Хорошо. Друзья еще немного помолчали, занятые важным делом и гадая про себя, что это было за знамение свыше.

От размышлений их отвлек звук шагов и шелест сухой травы. Вариант был только один – все-таки ледышка взялась в небе не сама по себе. Песенное расположение духа куда-то испарилось, осталась кровожадная жажда деятельности. Крайне не пацифичной деятельности. Так что когда названные братья одинаково подняли головы и уставились на вывалившийся на дорогу источник звуков, тому осталось только вздрогнуть и попятиться. Но молодой лорд потянулся за мечом, не отрывая взгляда от незнакомца, и бегство сразу потеряло все свои прелести. Маг никогда не был хорош в погонях.

– Здравствуйте, – выдал он секундой позже, – опа... хорошо, не в голову.

– Ээ... спасибо, – брякнул менестрель, не задумываясь.

Аскольд перехватил меч поудобнее и приподнял одну бровь, молча требуя продолжения, и маг истолковал его жест весьма правильно – зажег наконец в руке заклинание универсального щита. Правда, одноразового.

– Поразительная везучесть, надо вам сказать, – добавил незнакомец, оглядев путников... И, вздохнув, повинился и предложил им компенсацию в двух вариантах. Можно дать по шее (один раз, удар-то был один!), а можно дойти вместе до ближайшего трактира и выпить там бутылочку вина за его счет. – В конце концов, никого же не убило, – цинично пожал он плечами, – а то был бы другой разговор.

Менестрель едва сдержал ехидный смешок и от греха подальше отвернулся: улыбка-то сквозь затылок не проступает.

Решение оставалось за Аскольдом. Тот посмотрел долгим взглядом на незнакомца, на свой меч, еще раз на незнакомца – на меч – и на незнакомца. Потом фыркнул, плавным привычным движением вернул клинок в ножны и с полуулыбкой протянул руку.

– Аскольд.

Маг улыбнулся в ответ довольно искренне и с явным облегчением.

– Сардиар Лас, – представился он, пожимая руку. Потом повернулся к менестрелю. Тот тоже назвался, и, откинув волосы со лба, задел локтем мелодично тренькнувшую гитару. Чародей улыбнулся инструменту в отдельности и счел нужным добавить: – Моя стихия огонь, если что. И... простите за заклинание, ребята.

Благодушное настроение удивительным образом стало возвращаться к побратимам. Да и маг, отвлекшись, думать забыл про свое раздражение. Раз это случайность, так удачно закончившаясь, а не чье-то вероломство и злая шутка – так почему бы и нет? Нечасто встретишь душевных ребят в этих краях.

Где-то у горизонта громыхнул гром.

– А до ближайшего трактира – сколько недель пути? – прищурился Осверин.

Аскольд переглянулся с недавним незнакомцем и негромко рассмеялся.

– Да, друг мой, маги умеют выкручиваться из любой ситуации!

– И заключать ненормальные сделки, – в тон ему ответил тот.

Желтую дорожную пыль прибили к земле первые тяжелые капли дождя, принесенного ветром, должно быть, откуда-то из варварских земель. Умерившее свой пыл солнце наполовину скрылось за серыми боками мягких облаков, а в прогремевшем чуть ближе громе послышался заразительный смех Хетта, безбашенного бога небесных бурь. Или это так ветер шумит в полевых травах? Осверин уверял, что небо собирается петь.

Глава 27. Четыре вести

Дороги сплелись в тугой клубок влюбленных змей,

И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло.

Лукавый, смирись – мы все равно тебя сильней,

И у огней небесных стран сегодня будет тепло.

Мельница, «Дороги».

Закат разгорелся багровым маревом на бледно-голубом небе, и к горизонту шагнули удлинившиеся, потемневшие вечерние тени. Воздух, не прогревшийся за день, стал прохладным, а желтеющие листья деревьев и трава заблестели первыми каплями росы. От земли потянуло холодом, сыростью и дождем. На Обитаемые Земли спускалась промозглая осенняя ночь.

Маленький городок Илис, затерявшийся где-то между многочисленными графствами, герцогствами и королевскими землями, затих и приготовился отходить ко сну. Здесь нет фонарей, освещающих улицы по ночам, колдовских башен, царапающих шпилями небесный свод, нет трактиров, работающих «до последнего посетителя» – то есть, до городской стражи, заглянувшей с утреннего обхода. Никакого привычного ряда виселиц, никакой грозной плахи. Здесь нет даже хитросплетения узеньких извилистых переулков, продырявленного колодцами площадей, как в столице. Тихое, по-своему красивое место.

С низенькой черепичной крыши жилого дома ловко спрыгнул на пустынную улицу, кутаясь в плащ до колен, какой-то ночной странник. Приземлился на мостовую он едва слышно, хотя за спиной у него болталась дорожная сумка. Человек огляделся по сторонам, издал короткий довольный смешок и проворно пошагал куда-то в центр города, то и дело поднимая голову в надежде отыскать пока не показавшиеся на небосклоне звезды.

На противоположной стороне Илиса вооруженный всадник на прекрасном вороном жеребце со всей дури колотил кулаками в уже закрытое ставнями окошко привратника. Дури воину было не занимать, и не успел он пожелать стражу и половины того, что собирался, как в перерыв между ударами выглянул гвардеец, предусмотрительно прикрываясь ставнями. Он открыл было рот, чтобы объявить, что после захода солнца проезд в город без специального приглашения запрещен, но тут же захлопнул его. Немного подождав, привратник попытался спросить, что угодно приезжему господину, и получил в ответ такую пламенную тираду, что открыл тяжелые скрипучие ворота еще до ее логического завершения. Проехав, воин презрительно бросил ему золотую монету, назвал свое имя и поскакал прочь.

Город Илис, скромный и немноголюдный, когда-то давно, когда главный тракт Обитаемых Земель проходил прямо через него, выстроил на общественные деньги красивый и изящный храм возле главной площади. Никого из богов его служители особенно не выделяли, но с радостью и любовью молились всем им. Боги не были в обиде, и храм выстоял и в войну, и под натиском времени. Этим прохладным вечером он послужил пристанищем странствующему монаху, пожелавшему обратиться к высшим, и просьба его, должно быть, была услышана. Уперев свой вороной меч в пол самым кончиком, он воззвал к богам на красивом древнем языке. Он просил силы, просил помощи и поддержки, ибо труд его сложен и долог. Удовлетворенный голубоватым бликом, пробежавшим по лезвию его меча, монах убрал клинок в ножны и вышел на храмовое крыльцо. Двери храмов не принято закрывать, и путник просто аккуратно прикрыл их за собой. Потом он неторопливо спустился по трем ступеням на мостовую, натянул пониже на лицо темный капюшон и прислушался.

К площади приближался перестук конских копыт. Было уже темно, и ничего нельзя было рассмотреть, но, судя по звукам, двигался всадник довольно быстро. Когда дробь подков зазвучала совсем близко, от стены какого-то дома отделилась серая тень. Рядом с ней на уровне человеческой груди вспыхнул небольшой огонек и, подрагивая, поплыл на середину площади. Ничего вокруг он не освещал, только горел сам – колдовской огонь принимает те свойства, которые попросит у него маг.

– Напугаешь коня – сам будешь их ловить, – хрипло буркнул монах.

Над огоньком тихонько фыркнули и спросили мягко:

– Кого – их?

– Придурка, чтобы не упал, и лошадь, чтобы не убежала.

Третий голос, никак не обнаруживший себя раньше, заразительно захихикал совсем рядом, а потом захрюкал, сдерживая смех. Было слышно, как устало вздохнул первый говоривший.

Всадник подъехал к ним почти вплотную. Конь его недоуменно таращился на необычный огонь, но вел себя покорно.

– Ну, народ, какие новости? Кстати, вы сюда что, пешком приперлись?! В такую глушь?! Что, будете на своих двоих за моей лошадью теперь бегать?

Хихикавший и хрюкавший голос, ненадолго затихший, перестал держать себя в руках и звонко засмеялся. Тут же раздался звук подзатыльника, и смех стал раздаваться напополам с икотой.

– Нет, просто мы, в отличие от некоторых, особо умных, оставили коней в конюшне для путников, – буркнул монах раздраженно.

– Вернее, мы их оттуда... ик!.. заберем.

Кто-то щелкнул пальцами, и колдовское пламя затрещало, зашипело, и алый круг света выхватил из темноты улыбающиеся загорелые лица, а отсветы огня заплясали в живых, азартных и веселых глазах.

* * *

Хьюго икнул и замер, задумчиво во что-то вслушиваясь. Здесь, в Илисе – действительно в глуши по сравнению с Альрином – с наступлением темноты стало тихо и спокойно. Ночной народ, конечно, обитал и здесь, но он то ли был поскромнее, то ли вел дела скорее по застарелой привычке, чем из жажды приключений или мести. Действительно, что ловить в крохотном городке на отшибе, куда так нечасто приезжают путники и так медленно доходят вести из центра?..

– И куда нам пойти? – упер руки в бока наемник, тщетно оглядываясь по сторонам. Юджин вернул огню его обычные свойства, но это не особенно помогло. На единственной площади было все так же тихо и темно, а единственным светом на расходящихся в разные стороны улицах оставались свечи в окнах.

– Что, кроме трактиров жизни нет? – поддел его Эверард, воспользовавшись случаем.

Юджин оторвался от сюсюканья с пламенем и зашикал на них. Самый младший, самый мирны, боевой маг со стихией огня. Что ж, могло быть и хуже.

– Вообще-то, ты прислал нам голубей, – Хьюго сделал паузу, икнул, и, довольный собой, энергично продолжил, – так что тебе искать нам пристанище на ночь.

Файтер хмыкнул и кивнул.

– Я скромный монах, – наигранно смутился Эв, – и могу предложить вам лишь одно гостеприимное место...

– Бездну? – перебил его Мигель.

– Храм, – отрезал клирик своим обычным ворчливым голосом. – А если ты будешь вести себя, как обычно, то крыльцо храма и коврик на улице. Вопросы?

Друзья, не сговариваясь, хором провозгласили:

– Никаких!

На что Эверард только фыркнул, поплотнее запахнул плащ и пошел к дому богов. Остальные, не скрывая любопытства, поспешили за ним. В храмах им бывать, должно быть, уже приходилось, но вот ночевать там – другое дело.

Храм, выстроенный на краю площади из светлого камня, вырос на высоту трех этажей. Прямые линии, простые формы. По сравнению со столичными великанами он казался игрушечным, но в Илисе был настоящим украшением. Ничего общего с тем мрачным залом, выгрызенном человеческими руками прямо в скале, с каменным алтарем и никогда не рассеивающимся полумраком, у него не было. Хьюго оглядывался по сторонам с восторгом и удивлением: в подсвечниках вдоль стен теплились огоньки нескольких толстых свечей, и на гладком камне плясали отблески теплого света. Вместо стола для жертв на самой середине, как ожидали поежившиеся в первое мгновение вор и маг, в храме стояли низкие скамейки со спинками, большие нарядно раскрашенные вазы для цветов, изваяния святых и красочные карты. Наверх уводила ажурная кованая лестница. Храм оказался гостеприимным домом богов, светлым и приветливым. Когда путники вошли, то небольшое помещение сразу стало по-домашнему теплым и дружелюбным, а отпечатавшийся в памяти образ жуткого каменного алтаря и силуэты двигающихся вокруг в каком-то необъяснимом танце адептов вытеснялся теплым светом редких свечей.

– На одну ночь храм приютит усталых путников, – вздохнул Эв, – но ведите себя прилично, я почти умоляю!

Маг, наемник и вор недружно закивали. На всякий случай клирик еще раз строго взглянул на рыжего, и, удовлетворенный, отвернулся.

– Теперь, полагаю, можно поговорить серьезно, – деловито объявил Мигель, опускаясь на низкую скамью и откидываясь на спинку с довольным выдохом. – Я ни за что не поверю, что ты настолько сентиментален, чтобы вызвать нас голубиной почтой в эту глушь только ради возможности на меня посмотреть. Так?

Монах скинул с лица капюшон и провел кончиками пальцев по узору татуировки, видимо, задумавшись над чем-то. Пауза грозила перерасти в напряженное молчание, если бы не патологическая неспособность Хьюго находиться в тишине.

– На самом деле, у меня тоже появился повод с вами встретиться, – признался вор, энергично встряхивая головой, как бы подтверждая свои слова. – Есть тут одно дело...

Внимательно кивая и улыбаясь немного смущенно, Юджин тронул его за плечо, не желая прерывать, но обратить на себя внимание. Однако воришка замолчал и заинтриговано посмотрел на друга, и тот все же сказал:

– Может быть, это странно совпадение, но и у меня есть, что вам рассказать... Интересное, полагаю.

Трое – вор, маг и монах – синхронно повернулись к Мигелю в ожидании его реакции. Наемник, прекрасно понимая, что обладает их вниманием единолично, только пожал плечами и загадочно улыбнулся, мол, всему свое время. Он неторопливо снял в тишине ножны с мечами-близнецами и положил их рядом с собой на сиденье, погладив по недавно перемотанным черной тканью рукоятям. Никто не хотел говорить первым, и во взгляде трех пар глаз читались раздражение, мягкое любопытство и неприкрытый азарт соответственно, но файтер все же оказался непреклонен: сложил руки на груди и плавно сполз по спинке вниз, скривив спину и размазавшись по скамье, точно ученик на скучном уроке. Потом поднял глаза и посмотрел ожидающе, со своим коронным снисходительным прищуром. Упрямство Мигеля достойно того, чтобы о нем слагали легенды. Бардам можно будет даже не трудиться преувеличивать – дальше уже попросту некуда.

Первым снова не выдержал вор. Откинув волосы с лица, он, пока говорил, стал рассеянно заправлять прядь за ухо, механически повторяя одно движение несколько раз подряд. Подстригся бы, что ли...

– Я навещал ребят из ночного братства, – начал Хьюго, – с ними давно уже не работаю, но кое-какие, – при этих словах он усмехнулся, – кое-какие контакты остались. Пожалуй, даже больше, чем хотелось бы, но спасибо им хоть за то, что в живых оставили!.. Так вот. Добрый старый друг предложил мне одну интереснейшую работу.

Мигель все-таки подал голос:

– И ты не смог отказаться, – утвердительно припечатал наемник.

Вор не стал спорить.

– Не смог. И поэтому сейчас здесь. Самому мне не справиться, я уже убедился в этом. Если вы не против, то, может, займемся этим заданием вместе? Вырученные деньги делим на четверых, – быстро добавил он, снова тряхнув головой и сбив непослушные волосы.

Маг виновато покачал головой, файтер ухмыльнулся, предчувствуя новую серию валящихся на голову приключений, а Эверард остался непроницаем, собственно, предчувствуя то же, только приправленное щедрой долей проблем. Зато клирик счел нужным наконец объяснить свои внезапные записки, посланные друзьям с голубями.

– У меня все, в принципе, точно так же, – пожал он плечами, – разве что законно.

– Не беда, мы это исправим! – усмехнулся Мигель. – А у тебя, Юджин, тоже дело, с которым ты не справишься в одиночку?

Отмалчиваться было бесполезно.

– Да, – бесхитростно ответил тот. – Вернее, продолжение уже начатого. Но, если вы заняты...

Друзья переглянулись. Странная ситуация, дурацкая. Свои планы пока не озвучил только файтер, но любые методы воздействия тут бесполезны. Очевидно, что и его сообщение не отличается оригинальностью. Зачем тогда играть в интригу? Ну, как говорится, чем бы дитя не тешилось...

– Думаю, настал момент вскрывать карты, – Хьюго, произнося это, убрал волосы со лба и весь как-то подобрался, снова засветился энтузиазмом. Еще один.

Эверард легко согласился:

– Настал. Итак?

Вор подался вперед, наемник сел ровно, маг прекратил по своему обыкновению смотреть в пустоту и вернулся к разговору.

– У меня ограбление неприступного замка.

– Странное состояние Грани.

– Орды взявшихся из ниоткуда демонов.

И в гостеприимном храме тихого городка Илиса воцарилась тишина. Если подумать, то с того же все и начиналось – совершенно разные задания, полученные отдельно друг от друга. Закончилось, кстати, весьма необычно. Мало ли, вдруг на этот раз повезет? Да вряд ли. С везением у квартета туго, чего стоит один только эпизод с мостом и левитацией. Так что не пронесет, нет.

– А поподробнее?

– Скажу, если согласитесь помогать, – расплылся в широченной улыбке рыжий вор.

Клирик кивнул, сменяя сумрачный взгляд в пустоту на обычный.

– Ну да, в этом есть логика. Не стоит тем, кто не участвует в задании, знать о нем все так подробно... Для безмозглого существа очень даже неплохо.

– Эй! Кто тут еще...

Мигель, наблюдавший за друзьями с видом врача-мозгоправа, рассматривающего перед работой пациентов, не выдержал и вдруг шикнул на них, призывая к тишине.

– А давайте я угадаю, где задания каждого из вас, а?

На Мигеля посмотрели с недоумением. Он-то сам ничего не сказал! Наемник по очереди остановился внимательным взглядом на каждом из друзей, видимо, пришел про себя к каким-то выводам и снова многозначительно улыбнулся:

– Ну так что, вам интересно, где? – видя, что единолично завладел вниманием квартета, файтер хмыкнул и, выдержав картинную паузу, произнес: – У меня в замке!

Друзья вытаращили на него глаза в немом изумлении, а он довольно хмыкнул и развел руками. Дешевые приемы, конечно, но... Замок?!

– Мигель!!! – подскочил Хьюго, так рванувшись с лавочки, что ударился рукой о высокую спинку скамейки, и на мраморный пол с грохотом упали парные мечи наемника, а маг вздрогнул и отпрянул назад.

Боец приподнял бровь, выражая удивление. Он догадывался, что его слова не воспримут спокойно, но чтобы настолько! Тем временем вор задыхался от эмоций: негодования, восторга, изумления. Мигель! Теперь все понятно – и дурацкое снисхождение, и шикарное оружие, и командный тон, и тысяча других мелочей!..