Текст книги "Модельер"

Автор книги: Элизабет Обербек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Через открытую дверь донеслось шуршание автомобильных шин по брусчатой мостовой, затем дверь закрылась. Из чулана Клод заметил бледно-голубое кепи и налил черный кофе своему неистовому ассистенту.

– Добрый день, Клод! – Антуан ввалился в комнату. – Как поживаешь, что происходит? – Не снимая плаща, он резко пододвинул к себе кресло и сел поближе к Клоду. С него стекали струйки воды. – Клод, – он наклонился над столом, испачкав мокрыми рукавами дизайнерские наброски Клода, выполненные голубыми чернилами. – Я влюбился! Я готов взорваться от радости! Дождь может промочить меня, но он не погасит моей страсти! – Антуан частенько рассказывал Клоду о своих мимолетных, как потом оказывалось, увлечениях.

– И кто же твоя самая новая подлинная любовь? – спросил Клод.

Антуан не мог сдерживать себя. Его большие миндалевидные глаза, густые брови, его большой лоб, который казался стеной, каждая частица его тела, казалось, вышла из-под контроля.

– Я знаю, что это безумие, и ты не одобришь, но это не кто иной, как очаровательная мадемуазель де Верле, которая доставила нам удовольствие вчера своим визитом. На ее автоответчике я оставил послание с приглашением на вечеринку в эти выходные.

Клод непроизвольно сглотнул. И слишком эмоционально произнес:

– Через три месяца она выходит замуж!

– Ах, но она еще не замужем, – с озорной улыбкой возразил Антуан.

– Но, Антуан, – выдохнул Клод. – Это непостижимо. Ты не можешь делать этого. – Его голос дрожал: – Ты охотишься за женщинами, которые приходят ко мне в студию по рекомендациям от важных клиенток. Нет, это непостижимо. Кроме того, ты выбрал женщину, которая собирается выйти замуж!

– Ты озабочен, я вижу. Могу ли я заметить, что непроницаемый Клод Рено, видимо, может ревновать! Нет! Я не думаю, что это возможно! – Антуан откинулся в кресле и рассмеялся.

– Это глупо, – раздраженно сказал Клод, поглядывая на свои часы. – В любую минуту сюда может войти мадам Риго. Ты закончил пришивать подкладку к ее полотняному костюму?

Антуан драматично вздохнул и прошел в свою боковую комнату, из которой незамедлительно раздался шум швейной машинки. Клод вернулся к работе над эскизом платья мадемуазель де Верле.

Интересно, когда появится мадам Риго, чтобы отвлечь его внимание? Скорее всего, как всегда, с опозданием. Клод мог перечислить все необычные причины, которыми она будет оправдывать свое опоздание: «Не так была запаркована машина, и мне понадобился час, чтобы ее разыскать… Я не смогла распутать поводок своей собаки после того, как она во время прогулки побежала за сенокосилкой. Представьте мою собаку, изрезанную этой ужасной машиной!» Была ли хоть какая-то доля правды в ее словах? Сегодня он надеялся, что костлявая мадам не утопит его в потоке извинений и сразу спросит, сколько будет стоить бахрома на ужасных розовых полотняных брюках, которые она обязательно принесет. А ведь он мог бы назвать конкретную цену. Его охватило неясное чувство. И он признался самому себе, что это, скорее всего, чувство ревности.

Неожиданно хлопнула входная дверь.

– Вы не поверите, что со мной произошло, – вздыхая, произнесла женщина и начала рассказывать о том, как по дороге из города ее преследовала машина-мусоровоз до самого ипподрома в Шантильи. – Я была настолько отвлечена ругательствами водителя мусоровоза, которые он выкрикивал прямо из окна, что не заметила, как мой «рено» очутился среди лошадей на ипподроме и рядом с этим вонючим мусоровозом.

Сестра Клода Жюльетт жила совсем рядом, в двухэтажном каменном доме, окна которого были закрыты уже слегка лоснящимися жалюзи. Этот дом находился в десяти минутах ходьбы от мастерской Клода. В детстве отец по-разному их воспитывал: от Клода требовалось неукоснительное соблюдение пунктуальности, а Жюльетт даже не знала слова «дисциплина». После того как она многократно перечитала каждую книгу в доме (их дед был книголюбом и гордился небольшой коллекцией книг в кожаных переплетах), Жюльетт «проглотила» все, что нашла в городской библиотеке Сен-лиса. Ее страсть к литературе была удовлетворена лишь после окончания университета, когда ее приняли на минимальный оклад библиотекарем в «Эдисьонс Гарош» – одно из крупнейших издательств в Париже. Через семнадцать лет упорной работы она доросла до должности одного из четырех редакторов книг по фантастике. Каждый рабочий день она ездила на поезде в Париж и обратно, в вагоне склонялась над страницами очередной рукописи и никогда не успевала прочесть все то, что взяла с собой.

У Жюльетт был спокойный характер мечтательницы, но после рождения четвертого ребенка он стала абсолютно дезорганизованным человеком. Темные дубовые полы в ее доме были едва различимы под разноцветной, заляпанной пятнами детской одеждой. А дети перестали даже удивляться наличию плесени на хлебе и фруктах. Что же тогда говорить о проросшем картофеле или луке?!

Муж Жюльетт Бернар работал местным адвокатом и редко обращал внимание на беспорядок в доме, так как понимал, что семейный уют будет нарушен, если позвать на помощь свою овдовевшую и очень привередливую тещу, которая жила в небольшой квартире в этом же городке. Но через три месяца после рождения их четвертого сына Артюра, когда дом заполонил кислый запах мочи, Бернар не выдержал. Жюльетт металась между памперсами и чтением очередной рукописей, поэтому она была благодарна мужу за принятое решение. Ее отпуск по материнству был прерван ровно через два дня.

Мать Клода быстро приспособилась к новым условиям и с высокомерным презрением повелела «вычистить дом и привести его в порядок». Прошло лишь несколько часов с того момента, как она распаковала сумки и вынула чистящие средства, а дом уже засиял чистотой. Когда на следующий вечер Жюльетт и Бернар вернулись с работы, они обнаружили, что полы натерты, белье аккуратно сложено на полочках, ужин приготовлен (овощи на удивление съедобные), а сыновья, все без исключения, могли похвастаться умытыми лицами, чистыми руками и наличием тапочек на ногах. К тому же дети были одеты в пижамные брючки и рубашечки одинакового цвета.

Когда матери, к счастью, удалось освоить новую роль в этом доме, Клод стал чаще навещать жилище своей сестры. Очень скоро он начал ужинать здесь по воскресеньям вечером, а с собой всегда приносил сладости и устраивал кукольное представление. Этот день не был исключением. Когда дети проглотили пирожные, он порадовал их новым представлением, в котором пирожник Муи-Муи ругал Изабель, пуделя, что та украла последний круассан. Шо-Шо, слон, у которого был слишком длинный хобот, прерывал действие и жаловался, что скоро может стать слоном без хобота. В конце представления сова Илбер с глазами-пуговками прочитала мораль. В течение всего представления Педант сидел на плече Клода и заканчивал каждую часть шоу криком: «Добрый день, мадам!»

Дети хлопали в ладоши, а мать Клода кричала из кухни:

– Надеюсь, ты заберешь эту грязную птицу! – Педант слишком часто вторгался в ее владения.

– Да-да, – сказал Клод. – Сегодня птица вернется домой со мной.

Клод обнаружил Жюльетт на кухне в одиночестве – очень редкий случай в ее жизни, насыщенной общением со многими людьми. Он пододвинул стул в угол и хорошо поставленным голосом спросил сестру, знает ли она Валентину де Верле. После окончания Сорбонны и за время работы в издательстве у Жюльетт появился широкий круг общения.

– Знакомое имя. Чем она занимается?

– Я не знаю. Она приезжала ко мне, чтобы заказать свадебное платье. Антуан замучал ее и меня своим агрессивным флиртом. – Клод увидел, как покраснело лицо сестры.

– Я не могу припомнить, но где-то слышала это имя. Но, в любом случае, она обратилась по верному адресу. Ты прекрасно оденешь ее.

В этот момент Жюльетт вытирала стол. А он хотел сказать сестре, что эта женщина вторглась в его жизнь, словно сверкающая жемчужина в кольцо без драгоценного камня. Возможно ли такое в его возрасте, что сердце начинает принадлежать такой прекрасной женщине через полчаса с момента начала общения? Неужели можно видеть только ее образ, слышать только ее голос? Ведь ты даже помнишь ее дыхание, словно мимо тебя бесшумно пролетела бабочка, а ты хочешь успеть поймать ее. Как отвлечься от этих цепких, беспокойных чувств? Я должен погрузиться в работу, чтобы отвлечься от мыслей о ней, но я работаю над ее платьем! Что мне следует делать? Скажи мне, мудрая сестра.

После того как ушла Розмари, Жюльетт и его друзья знакомили его со многими женщинами. Клод уже давно не мог пройти по улицам Сенлиса, чтобы не встретить бывшую партнершу по ужину. В этот момент он всегда низко наклонял голову, кивал, бормотал дежурное «добрый день» и чувствовал запоздалую вину за то, что не все во время встречи проходило так, как того желала каждая из сторон. Сменяющие друг друга женщины представлялись ему бусинками в ожерелье, в центре которого была Валентина, – блистательный сапфир среди стекляшек. Он никогда не мог представить, что увидит такой драгоценный камень.

Артюр, самый младший племянник Клода, ворвался в кухню. Лицо было мокрое от слез.

– Жан-Юг ударил меня! Они говорят, что я напукал! – Второй сын Жюльетт, тринадцатилетний Жан-Юг вошел следом, чтобы оправдаться.

– Иди ко мне. – Жюльетт взяла восьмилетнего сына на руки. Чтобы избежать наказания, Жан-Юг выскочил из кухни. Артюр уже почти перестал плакать. – Какое свадебное платье ты делаешь для Валентины?

– Увидев ее, я сразу же понял, что это платье сыграет важную роль в моей карьере. Я уверен, оно должно быть простым, очень понятным: прямая туника из легкой шелковой ткани, и она же для вуали. – Он перевел дыхание.

– Она нравится тебе! – Спокойные зеленовато-голубые глаза его сестры оживились. – Но, Клод, она пришла к тебе, чтобы сшить свадебное платье!

Он опустил глаза.

– Когда следующая примерка? – быстро спросила Жюльетт.

– На следующей неделе.

Можно ли измениться в его возрасте, стать кем-то другим? Или он все тот же пятилетний мальчик, который, спрятавшись, плакал, когда отец на целый день уезжал из дома? Был ли еще кто-нибудь, кто в тридцать три года женился на женщине, которую едва знал? Возможно ли, в возрасте сорока шести лет влюбиться впервые? На этой кухне, где было приготовлено так много обедов, где, сидя на деревянном полу, ласкала своего сына терпеливая сестра Жюльетт, он наконец захотел найти ответы на свои вопросы.

– Жюльетт! – На кухню вошел Бернар, появились дети, а из духовки доносился запах жаркого.

Глава 4

Ha следующее утро его осенило. Наконец-то нашлось и рациональное объяснение его беспокойства. В отличие от других обрученных женщин, которые оживленно сообщали ему все свадебные планы, Валентина очень сдержанно говорила о таком важном событии в ее жизни.

– Клод, вчера вечером я кое-что узнал о твоей клиентке. Как тесен мир! – громко произнес Антуан, входя в студию и ища кофейную чашку в буфете.

У Клода перехватило дыхание. Если Валентина отдала сердце и душу своему жениху, то почему Антуан позволяет себе за ней ухаживать?

– Моя подруга Патрис Рикар знает человека, за которого собирается выходить Валентина. Он – один из руководителей аукционного дома, большая шишка в «Друо» [1]1
  Drouot – один из трех крупнейших в мире аукционных домов. – Здесь и далее прим. ред.


[Закрыть], и занимает эту должность уже два года. Она работает там же. Медовый месяц они собираются провести на острове Маврикий.

Клод заставил себя собраться с духом и как можно равнодушнее произнести:

– Отлично, это просто прекрасно.

– Я все равно собираюсь пригласить ее выпить со мной, – сказал Антуан слишком громко. – Я нравлюсь ей, это уж точно! Как хорошо, что помолвка длится так долго. – Он прикрыл глаза. – Ее лицо, как полная луна; ее улыбка, как манящий вход в рай… Я должен сделать это. – На Антуана нашло вдохновение. Он поспешил в соседнюю комнату, где отшивались платья, чтобы придать сказанному стихотворную форму. Прикинувшись равнодушным, Клод сосредоточился на эскизе, который размечал на бледно-голубой миллиметровке. Он нахмурился, смял бумагу и швырнул в мусорную корзину под своим столом. На мгновение он задумался и положил на стол Антуана раскроенное платье. Это должно занять несколько часов. Про себя он заметил: «Посмотрим, будет ли у него время с кем-либо встречаться!»

Несмотря на плотный график встреч, примерок, изготовление выкроек и поездок в магазин Фароша, его поставщика тканей на Монмартре, неделя никак не заканчивалась. Клод думал только о вторнике, дне его следующей встречи с Валентиной. В этот драгоценный час он использует все данные ему Богом способности и проницательность, чтобы проверить возникшие у него чувства. Клод решил, что в этот день он отправит слишком активного Антуана на задание, которое займет у него целый день. Интересно, отправил бы он Антуана из дома, если бы это была другая клиентка?

Наконец, наступил вторник, и Валентина словно лебедь вплыла в его студию во второй раз. Вокруг шеи был повязан тонкий сиреневый хлопковый шарф. В этот раз ее лицо выглядело по-другому: в прошлый раз оно было полностью расслаблено, теперь имело достаточно жесткие черты. Его опять поразили темно-голубые глаза, слегка подведенные карандашом. Эти глаза резко контрастировали с бледным лицом. Волосы забраны в хвост. Она была одета в черные капри, светлую розовую хлопковую кофточку с рукавами три четверти, на ногах были черные узконосые кожаные туфельки без каблуков. Опять подчеркнутая элегантность. И эта улыбка, почти полуулыбка. Он забыл о заготовленных словах: раньше он не заметил маленького изгиба на ее точеном носике, четко очерченных губ. Он изучал ее, словно рулон материи в магазине Фароша.

Но его все еще удивляли ее глаза. Были ли они счастливыми или грустными?

– Как поживаете, месье Рено? – Она поискала, куда положить свое пальто, и в конце концов бросила его на спинку кресла, стоящего рядом с его столом.

– Хорошо, очень хорошо, спасибо. Пожалуйста, разрешите мне повесить пальто. Зовите меня Клодом.

Она подошла к насесту Педанта.

– Итак, месье Педант, как жизнь?

– Добрый день, мадам! – проверещал попугай.

Она рассмеялась и повернулась к Клоду. Ее тонкие руки с длинными пальцами коснулись волос.

– Месье Рено, я имею в виду Клод, я хотела бы попросить сделать платья для моих двух племянниц и костюм для племянника. Все они будут на свадьбе. Можно? И кстати, – добавила она своим приглушенным голосом, приглаживая волосы и глядя ему прямо в глаза, – вы уже знаете, как будет выглядеть мое подвенечное платье, только без подробностей?

«Почему без подробностей?» – подумал он напряженно. Она говорила о свадьбе, как о совершенно обыденном событии в своей жизни.

– Пожалуйста, – ответил он. Кровь пульсировала в висках. Могла ли она слышать биение его сердца? – Мадемуазель, сегодня самый прекрасный день в этом апреле. Прежде чем начать работу, не хотели бы вы прогуляться по саду? – Он смотрел на себя со стороны, чувствовал собственное унижение, но продолжил: – Яблони в полном цвету.

Он открыл заднюю дверь и провел ее в маленький сад, окруженный покосившимся деревянным забором. В саду росло старое яблоневое дерево с наростами на стволе, сверху донизу оно было усыпано нежными белыми лепестками, которые источали удивительный запах.

– Какая прелесть! – сказала она, подходя к двери. Они оставили свои следы на том участке сада, где через три месяца вырастут овощи. Потом прошли мимо двух кресел, которые выдержали испытание дождем, и мимо столика, на котором могли разместиться только две чашечки кофе, наконец, пересекли маленькую лужайку с высокой травой – намек на деревенские поля. Он отломил с яблони длинную тонкую ветку, полную цветков. С нее посыпались лепестки.

– Этот запах возвращает меня в детство, в родную Нормандию, – сказала она задумчиво. – Наш ближайший сосед был хозяином яблоневого сада. Осенью мои сестры и я помогали собирать яблоки. Мы карабкались наверх по лестницам, тянулись к плодам и к небу сквозь листья! А весной, во время цветения, бегали среди деревьев, представляя себя героями, которые возвращаются из великих походов, а огромные восхищенные толпы осыпают нас конфетти. Поздней осенью, когда были уже собраны хорошие яблоки, а на земле валялись незамеченные или подпорченные плоды, мы могли бросаться ими. Возвращаясь домой, все были по уши в яблочной мякоти. Как смешно. – Она остановилась и показала на дерево. – Эта ветка выглядит так, будто приглашает на ней посидеть.

– Действительно, здесь хватит места для двоих, – сказал он. Он чуть не предложил забраться на эту ветку, словно в детстве, и, сидя на ней, поболтать ногами. Но их внимание отвлек звук открывающейся двери внутри мастерской.

«Антуан», – подумал Клод.

– Где будет проходить свадьба? – спросил он, отлично понимая, что вопрос задан не к месту, и наблюдал, как медленно меняется выражение ее лица.

– Мон-Сен-Мишель, маленькая церковь, – ответила она. – Там проходила свадьба моей матери и отца, и свадьбы двух моих сестер.

Он ожидал какого-то намека, но Валентина выглядела абсолютно спокойной.

– В детстве мы всегда ходили в эту церковь, и нам говорили, что под каменным полом живет дракон. Нам казалось, что сквозь трещины действительно просачивается дым, а если посильнее прижаться ухом к полу, то можно услышать даже приглушенный рокот!

– Преследовал ли вас дракон на пути к алтарю? – спросил Клод, проклиная себя за произнесенные слова.

Она рассмеялась, и отрицательно покачала головой, словно отряхиваясь от его вопроса.

– Не будем больше об этом.

Они сделали полный круг по саду, и он без всякой охоты взялся за ручку задней двери.

– Спасибо за прогулку, мадемуазель. Не хочу вас долго задерживать. Вы, вероятно, торопитесь обратно в Париж. Будьте так добры, примерьте платье. Мы должны подогнать его по фигуре…

Антуан пил кофе, его ноги в брюках цвета хаки и в коричневых мокасинах, как всегда, лежали на столе. Увидев вошедших, он вскочил.

– Неужели это портной Клод, который развлекает будущую невесту в саду! – Он отодвинул кресло от стола. – Мадемуазель, пожалуйста, выпейте со мной чашечку кофе.

– Мадемуазель де Верле не должна посвящать нам целый день. Я обещал ей, что мы все сделаем быстро, Антуан. Примерочная там, в углу. – Кивком головы он показал направление. – На вешалке вы увидите будущее платье. Будьте осторожны с булавками.

Валентина пошла к примерочной, но Антуан остановил ее на полпути.

– Я хотел бы кое-что вам сказать, – сказал он тихо, но достаточно отчетливо, чтобы услышал Клод.

Клода охватил гнев. Валентина, не обращая внимания на Антуана, вошла в маленькую комнатку.

Антуан постучал костяшками пальцев по жалюзи на двери. Глаза Клода расширились от недоумения.

– Что ты делаешь? – выдохнул он, направляясь в сторону Антуана.

– Я забыл сказать ей что-то важное. Валентина, – позвал он ее. Показалась изящная головка и длинная шея. На лице застыло недоумение.

– Антуан, – сказал Клод. – Я не позволю мешать моим клиентам. Пожалуйста, покинь это помещение.

– Валентина. – Антуан продолжал двигаться к примерочной кабинке.

– Хватит! Убирайся! – голос Клода дрожал.

Антуан повернулся, глупо усмехнувшись.

– Это немыслимо! Клод Рено просит меня покинуть мастерскую из-за женщины. Из-за женщины! – повторил он. – Я не знал, что в тебе есть такое.

– Пожалуйста, уходи.

Антуан навис над Клодом.

– Если это то, к чему мы пришли после стольких лет сотрудничества, могу сказать, что я лишь искал хороший повод, чтобы покинуть это богом забытое ателье в маленьком городке. Мне незачем терять свое драгоценное время. – Он рывком схватил пиджак, лежавший на подлокотнике кресла, чуть не перевернув его, и выскочил из мастерской.

Через минуту он снова заглянул в комнату и обратился к Валентине, которая все еще стояла в дверях примерочной, придерживая длинное платье:

– Мадемуазель, пожалуйста, извините вашего портного, месье Рено. Он боится, что вы можете согласиться встретиться со мной. Я позвоню вам вечером. – Антуан послал ей воздушный поцелуй и хлопнул тяжелой дубовой дверью.

– Мадемуазель Валентина, – обратился к ней Клод, указывая на деревянный подиум. – Теперь все спокойно, вы можете выходить. Пожалуйста, простите меня, я не позволял ему войти, пока вы переодевались. Рассказывайте о драконе, который извергал огонь! Сосредоточьтесь на этом, на этом… Я, как можно быстрее, закончу свою работу.

Она рассмеялась и поднялась по ступенькам босиком. На душе у Клода вдруг стало легко и свободно.

– Пожалуйста, встаньте сюда. Вы захватили туфли, которые наденете на свадьбу?

– Я забыла их, – сказала она, глядя под ноги.

– Нет проблем. Как вы думаете, ваш каблук – в три дюйма или больше?

– Двух дюймов будет достаточно.

– Встаньте на цыпочки. – Он подложил ей под пятки деревянные подставки высотой в два дюйма. Такая близость к ней заставила его кровь течь быстрее. Как же хотелось прикоснуться к ней! – Еще две или три булавки, – сказал он, медленно выпрямляясь и вдыхая запах ее духов.

Педант на насесте зачесался и похлопал крыльями. Клод прикрыл глаза. Она забыла свои туфли. Кроме того, она не собиралась рассказывать о своей свадьбе.

– Одну минуту, пожалуйста. Мне необходимо замерить длину вуали. – Он осторожно надел ей на голову жемчужный гребень, который недавно разыскал в Париже, и задержал дыхание, так как потревожил две или три пряди волос, и аккуратно уложил их на место – так профессиональный взломщик укладывает украденные драгоценные камни в бархатный футляр. Белая вуаль, закрепленная на жемчужном гребне, красиво ниспадала по плечам. Когда он на мгновение посмотрел на ее отражение в зеркале, то понял, что добился желаемого результата. Атласное белое платье излучало свет, который исходил от Валентины.

– Это совершенство, – сказала она.

– Совершенство – это вы, – ответил он.

Ему показалось, что эти слова превратились в цунами, которое захлестнуло комнату.

– Нет-нет, погодите, – ее лицо озарила улыбка. Она ждала, когда он продолжит говорить. – Я доставлю платье в течение двух недель, и мы сможем назначить примерку для ваших племянников уже через неделю после этого. – Он старался говорить деловым тоном.

– Так скоро?

– Все знают, что я назначаю обычно две примерки, – ответил он и тут же пожалел о сказанном.

Может, она надеялась еще на одну поездку к нему? Зачем он так поспешил? Ведь можно было объяснить, что работа над такой моделью отличается сложностью и желательна или даже обязательна третья примерка.

Она рассмеялась. Момент был упущен.

– Мадемуазель де Верле. – Его хладнокровие куда-то исчезло, и, к своему удивлению, он продолжил. – Прежде чем вы уедете, могу ли я кое в чем признаться? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я не знаю, кто вы, но у меня странные ощущения, связанные с вами. Это удивительно.

– Это забавно, – сказала она непринужденным тоном, без тени смущения. – Мне тоже кажется, что я когда-то знала вас, будто бы я провела всю свою жизнь в этой комнате, глядя на белую яблоню, наблюдала, как она меняет свои одеяния в зависимости от времени года, разговаривала с ней, беседовала с вами. – Она замолчала.

Клод подумал о том, что не хотел, чтобы она замолчала.

– Я сожалею о произошедшем с вашим ассистентом, – сказала она наконец.

– Нет! Простите меня! – Он перехватил ее взгляд. Кажется, она посмотрела на дверь? – Извините, что задерживаю вас. Спокойно переодевайтесь в примерочной. Могу вас уверить, что сейчас никто не побеспокоит вас. Я буду в саду.

Когда он вернулся в мастерскую, то увидел на столе в кухне записку. Почерк был округлым и разборчивым.

«Я думаю, что в Сенлисе есть два дракона! Спасибо вам за платье и за яблоню в цвету.

Валентина».

Он почувствовал дуновение ветра из прихожей. Дверь была приоткрыта.

Следующая неделя, заполненная повседневными заботами, встречами, бесконечным сидением за швейной машинкой без помощи ассистента, показалась бесконечной. К вечеру его глаза сильно уставали, а Педант своими воплями требовал большего внимания от хозяина. В ежедневной газете Клод поместил объявление о том, что портной ищет помощника.

Впервые за всю карьеру он поставил под сомнение слово «портной». Он сказал Педанту:

– Может быть, я уже не портной. Возможно, я модельер?

Его беспокойство нарастало с каждым днем. Наконец свадебное платье было готово, а к вуали заботливо приколота последняя ленточка. Он работал без устали, чувствуя сердцем каждый стежок. Он не торопился с отправкой платья по почте в фирменной длинной белой коробке, как он всегда делал для своих парижских клиенток. Как только платье будет отдано почтальонам, Валентина может исчезнуть. Нет, он сам доставит его.

Такая тактика принесла успех. К концу недели пришло приглашение, на конверте был адрес, написанный темно-голубыми чернилами, он сразу узнал почерк.

Мадам и месье Эрик де Верле.

Мы имеем удовольствие пригласить вас на праздник

в честь Валентины и Виктора в субботу,

восемнадцатого апреля в 7.30 вечера в Сав дю Руа,

улица дю Руа, 21, Париж

Подтвердите свое прибытие по телефону 01 14 65 72 37

И обратный адрес: улица Одриот, 2, Париж, 75003.

Он потрогал выпуклые буквы и цифры на большой открытке. Громко прочитал ее содержание Педанту. Он не знал, что сделать сначала: подпрыгнуть, поцеловать попугая, машущего крыльями, или посмеяться над собственной глупостью. Зачем эта женщина приглашает меня на прием? Но все же скоро отбросил скептицизм. Самое главное заключалось в том, что он снова увидит Валентину.

Клод бросился к своему столу так же быстро, как один из его племянников кидался за футбольным мячом. Возможно, он должен написать ответ на солидной открытке. Он купит ее. Но нет! Прием уже на следующей неделе. Он позвонит ей. Почему бы нет, прямо сейчас! Он набрал номер и вздохнул с облегчением, услышав автоответчик.

– Это Клод Рено. Я буду рад посетить вас вечером восемнадцатого. Я привезу ваше платье. – Он сознательно избежал слова «подвенечное».

Медленно тянулись рабочие дни. Лишь немногие встречи с клиентками проходили без разговоров о свадьбе Валентины де Верле. Клод не переставал удивляться, насколько мал Париж и как же тесен круг его клиенток. О свадьбе этой женщины говорили даже те, кто жил вдали от столичных сплетен.

«Это самое лучшее событие в жизни ее жениха. Разве Виктор не счастливец? После стольких лет она наконец сказала «да». Должно быть, она стареет».

Клод старался говорить самым обычным тоном, который только мог изобразить.

– Что значит «стареет»?

– О, сейчас ей, должно быть, лет тридцать пять.

Клиентки подтвердили, что Виктор является аукционистом Друо, крупнейшего в Париже аукционного дома, что он хорош собой и родом из почтенной семьи, которая владеет несколькими домами в Париже, замком семнадцатого века и землей в Нормандии. Виктор объехал весь мир, улаживая дела аукционного дома, вел переговоры не с одним владельцем знаменитых шедевров на предмет их купли или продажи. Похоже, что с давних времен Валентину и Виктора считали хорошей парой. Его фамилия, Клоду было в это трудно поверить, но это было так, – Кутюрье. Виктор Кутюрье.