Текст книги "Модельер"
Автор книги: Элизабет Обербек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 14
Он увидел ее. Может быть, какой-то безумный купидон пустил стрелу, и она отправилась прогуляться именно сюда. Или это произошло потому, что он мечтал об этом? Она была одета в серый хлопковый костюм с рукавами три четверти, из-под жакета выглядывал белоснежный воротничок блузки. В черных босоножках она шла в сторону площади Виктории. Может, чтобы увидеть его? Может, чтобы сказать ему о своей ошибке? Нет, это была не она. Да, это была она: высокие скулы, острый подбородок, большие голубые глаза и длинные ноги, в облегающей юбке. Почему она была в Париже, а не занимается любовью где-нибудь на золотом песке в медовый месяц? Тридцать первое июля. Как много прошло времени? Она вернулась на работу, но она уже никогда не будет прежней. Каждая частичка ее тела необратимо трансформировалась из-за того, что обручальное кольцо на ее палец надел не тот мужчина.
Она подходила все ближе, уже была перед ним, но все еще не узнавала его, не думала о нем. Он, не колеблясь, быстро подошел и взял ее за локоть, как это сделал бы похититель, молча и не раздумывая.
– Валентина, – он громко произнес ее имя, словно был хозяином! Она с удивлением взглянула на него. Не говоря ни слова, ни о чем не думая, не глядя на нее, он обнял ее за талию и повел к скамейке на узкой боковой улочке.
– Валентина, – произнес он вновь, садясь рядом с ней.
Она выглядела смущенной.
– Как странно встретить тебя так неожиданно!
– Все для тебя странно, не так ли?
Она пыталась вырваться из его объятий, теперь он держал ее кисть.
– Клод, пожалуйста, отпусти, мне больно.
Он выпустил ее руку.
– Ты практически лишила меня жизни. Я не ожидал увидеть тебя, но сейчас, я полагаю… Я всегда хотел увести тебя туда, где никого, кроме нас, не будет.
– Я не видела тебя с… о, платье, какой успех! Мои поздравления.
– Я думаю, что это я должен поздравить тебя, – сказал Клод.
– Клод…
– Замужество. Валентина. Скажи мне…
Мимо прошел продавец цветов, в его тележке были белые ромашки.
Валентина прошептала:
– Клод. – Она на мгновение замолчала. – Я знаю, что не должна этого говорить, это безрассудно, но я скажу. С тех пор как мы расстались, меня тянуло к тебе, словно магнитом. Знал ли ты, что оказал огромное влияние на мою жизнь, и не только тем, что создал роскошное платье. Что бы я ни делала, я думаю о тебе, о благородных чертах твоего лица, о твоей простоте. Ты тот человек, которому я могу сказать все и обо всем. Но я уверена: будет лучше, если мы никогда больше не увидим друг друга.
– Сначала ты воскресила меня, затем убила.
– Клод, погоди, не все так драматично, – сказала она, вставая со скамейки. Они пошли бок о бок. – Я счастлива в замужестве, но ты и я всегда будем связаны непостижимой внутренней связью. Один только вопрос: можем ли мы видеться вот так или ты хочешь чего-то большего?
– Валентина, – он обхватил ее руки и прижал к себе.
Они посмотрели друг другу в глаза. Она отвернулась.
– Ты должен отпустить меня. Я и так уже опаздывала до твоего похищения, – сказала она и неожиданно улыбнулась. Улыбнулась? Как может улыбка быть такой печальной? Валентина, его Мона Лиза. Как могут проявляться на ее лице такие разные, противоположные эмоции? Он отпустил ее нежные, холодные руки.
Когда она сворачивала за угол, он заметил, что ее рука коснулась волос.
Конечно, он хотел большего. Он никогда не сдастся. Он посмотрел на вывеску прямо перед собой: улица Друо. Неужели такое возможно? Место его новой работы располагалось в нескольких минутах ходьбы от аукционного дома.
В этот день Клод не вернулся на работу, а поехал прямо в Сенлис. Он ни о чем не думал, его мозг был пуст, как белые стены его нового офиса. Что ожидало его в будущем? Все, что он ценил в своей прошлой жизни, теперь не представляло никакого интереса. Сестра на работе, его друг Анатоль отправился на отдых со школьниками-инвалидами. Племянники проводили каникулы в доме кузена в Лу-Велью.
Сенлис выглядел абсолютно скучным городком. Было ли это связано с жарой, или такое впечатление складывалось из-за извилистой реки Нонет с медленным течением, или из-за отблесков на поручнях лестницы пустой школы напротив дома, или из-за безлюдных узких улочек? Казалось, что исчезли даже обитатели городка. Может быть, вода Нонет стала настолько плохой, что многие здешние жители отравились?
Почему он так долго оставался верен Сенлису, корням своей яблони? Агнес давно уехала отсюда. Жюльетт жила в двух шагах от своего старого дома, но каждый день ездила в Париж. Ее муж, Бернар, наслаждался причудливой деревенской атмосферой Сенлиса, но вел много юридических дел вне города и часто уезжал. Клод сновал от дома к машине. Он грузил книги, рисовальную бумагу, ручки, ткани, вот, наконец, еще два чемодана с одеждой. Он прикрыл дверь мастерской, но не запер ее.
Вечером, вернувшись в Париж, в отель, украшенный искусственными цветами, он узнал от консьержки, что его жена, мадам Рейно, ожидает в номере. Как она разыскала его, ведь его дом так далеко? Первое желание – развернуться и уйти, но высоко поднятые брови консьержки заставили Клода направиться к лифту.
Дверь была открыта, доносился запах чеснока.
– Дорогой? – Розмари позвала его, выглядывая из-за угла, как любая жена, которая провела с мужем тринадцать лет, – я приготовила для тебя прекрасный ужин. – Она стояла рядом с ним и безуспешно пыталась развязать тесемки фартука. Повернувшись к нему спиной, она весело произнесла: – Не поможешь ли, Клод? – Он послушно развязал тесемки. – Дорогой, как же я хорошо себя чувствую, когда ты рядом. – Она поцеловала его в обе щеки, решительно взяла его руки в свои. – Садись, давай ужинать.
Клод сел и внезапно почувствовал, что устал сопротивляться.
– Ты увидишь, как это прекрасно снова быть вместе, – сказала она. – Я встретила старых друзей, Гаскье, вечером они придут к нам на ужин. Ты вспомнишь их, когда увидишь. Я встречалась с ними в Париже много лет тому назад, и однажды они приезжали к нам на ужин в Сенлис. Даффи не переставая говорит о том, какой ты гениальный. Она хочет, чтобы ты сделал платье для ее дочери, платье – для вечеринки в честь ее двадцатилетия. Я сказала, что впишу это в наше расписание. Я искала твой ежедневник, дорогой, но нигде не могла найти!
– У меня нет календаря, – медленно ответил он.
– Ты выглядишь уставшим, – сказала она, не обращая внимания на его слова. – Дорогой, отдохни немного. Они придут в семь тридцать. Ты полюбишь этих людей. Скверно, что мы должны ютиться в этой маленькой комнате. Почему ты не поселился в «Рице» или в «Георге V»? Я имею в виду, что мы теперь стали знаменитыми, а остановились в этой противной, маленькой ловушке для мух! Что подумают Гаскье? О, дорогой, я есть я, и, как всегда, снова об одном и том же, но должна сказать, что квартира, которую я подыскала – просто идеальная. Она расположена в шикарном районе, мы сможем прямо из окна любоваться людьми, которые носят одежду самых знаменитых дизайнеров. О мои бобы! Они не должны перевариться. – Она проскользнула в кухню.
Когда она вернулась, Клод сказал:
– Сейчас меня полностью устраивает этот отель.
– Устраивает нас, – поправила она его. – Я твоя законная жена.
Клод ушел в спальню, закрыл дверь и лег в постель. Странное ощущение – суета на кухне действовала на него успокаивающе.
Клод проснулся от громкого шепота жены:
– Проснись, Клод! Вставай! Прибыли наши гости. Проснись!
– Я очень устал.
– Если ты останешься в постели, то я приведу моих, наших, гостей к тебе. Они пришли сюда, чтобы увидеть тебя, знаменитого модельера.
– Я не выйду. Извини, Розмари, сама развлекай их.
– Но, Клод, они будут разочарованы. Вставай, пожалуйста, хотя бы на коктейль. А затем вернешься в постель. Давай, детка. – Она прибегла к другой тактике. – Неужели тебя не привлекает аромат ужина, который я приготовила?
К счастью для Розмари, он ничего не ел в этот день.
– Хорошо…
– Мы поймем тебя. Быстрый ужин, а потом ты поспишь.
Она быстро поцеловала его в губы и исчезла из спальни. Клод встал и посмотрел на себя в зеркало, висящее над ночным столиком. Его лицо выглядело похудевшим, бледным. Темная щетина покрывала подбородок.
Он услышал голоса еще до того, как смог разглядеть лица: «О дорогой», «вот и он», «привет, Клод».
Женщина попеременно прижалась щеками к его щекам.
– Как же прекрасно видеть вас после стольких лет! Розмари рассказала нам, насколько вы заняты. Я мечтаю о платье, которое вы сделаете для меня. О нет, я не буду жадничать. Мы заботимся о нашей дочери… она такая красивая, и такое событие – день рождения…
Его одурманил тяжелый запах женских духов. Ее лицо – блестящие голубые тени вокруг глаз, розово-красные пятнышки в разных местах и губная помада то ли розового цвета, то ли цвета фуксии.
– Даффи, дай человеку выпить, до того, как ты запрыгнешь ему на колени, – остановил свою жену крупный, лысеющий месье Гаскье. – Розмари на кухне. Ей может понадобиться твоя помощь.
Но Даффи предпочитала разглядывать Клода.
Ее муж представился:
– Прошло слишком много времени, чтобы помнить имена, меня зовут Жерар. – Он протянул руку.
Ни у кого из Гаскье не было в руках напитков. Смогла ли Розмари за короткое время пребывания в его новом жилище убрать небольшой запас спиртного, который он привез из своей мастерской?
– Этот номер в отеле, он мой, – сказал Клод, не желая принимать участие в фарсе жены, – Розмари и я живем раздельно, и я уже подал заявление на развод. Так что не имею понятия, где она прячет спиртное.
– Хорошо, хорошо! – произнес Жерар. Пара странно рассмеялась.
– Даф, не попробовать ли тебе узнать у Розмари, где она прячет спиртное, и тогда можно будет налить Клоду и мне!
Буквально через секунду Розмари деловито выскочила из кухни. Ее красная юбка свободно облегала бедра, а грудь еле вмещались в бледно-розовый жакет. Как заправская официантка, она налила перно и вино, пододвинула оливки, на ходу попробовав одну. Все четверо сели за маленький круглый коричневый кофейный столик, на котором лежали чипсы.
– Не подумайте, что одежда на мне – творение рук моего мужа или что она радует его дизайнерский глаз! Клод слишком занятой человек, чтобы думать о собственной жене! – пожаловалась она. – В этом месяце, дорогой, не мог бы ты включить свою преданную жену в список клиентов? – Она села напротив него.
Клод посмотрел на оливки и заметил, что Розмари злиться. Ее сузившиеся глаза напомнили ему, что здесь присутствуют посторонние люди, и он обязан играть ту роль, которую она отвела ему в своей игре. Даффи шумно опустошала бокал.
Из кухни раздалось шипение убегающей из кастрюли жидкости, и Розмари вскочила.
Даффи воспользовалась ее отсутствием.
– Я понимаю, насколько вы заняты, Клод, но, может быть, еще не поздно. Мне нравится красный цвет, что вы, вероятно, заметили. Я уже, так сказать, в осеннем возрасте. Но что скажут мои друзья, если узнают, что мы ужинали с вами без приглашения? По крайней мере, они не поверят, что это вы выбрали для меня и моей дочери такой стиль. Что скажут обо мне? О вас?
– Даффи, Даффи, – перебил ее муж. – Дай сказать Клоду хоть слово. Я уверен, что он внесет твой заказ в свой план.
– Сейчас я работаю над весенней коллекцией. Это означает, что до середины осени у меня нет времени для выполнения индивидуальных заказов.
– Дафф, ты получишь это. Платье – подарок на Рождество. Ты соберешь овации наших друзей на вечеринках.
– О, Жерар. Ты самый лучший. Могу ли я сейчас договориться о примерке на сентябрь, ведь в таком случае платье будет готово уже к первому декабря?
В комнате снова появилась Розмари. Клод мечтал уйти, но не хотел обидеть чету Гаскье. И он был голоден. В его голове роились мысли о завтрашней встрече с Валентиной. Он пытался убедить себя, что Валентина должна хотеть видеть его, хотя и напомнил себе, что теперь она замужем. Клод больше не слышал назойливой болтовни людей, окружавших его за ужином. Он кивал и улыбался в положенные моменты, но его мысли были сосредоточены на Валентине. Одеть и раздеть Валентину, только Валентину. Валентина – навсегда.
А в это время Розмари, еще сильнее накрасив губы, принесла ему чашку кофе. Клод представил, что смотрит на все происходящее со стороны. Он слышал свои собственные слова: «Да, я сделаю вам платье. Как вы того желаете. Позвоните в салон и договоритесь о встрече. Пурпурное, короткое и манящее? Да, прекрасная идея».
Ссылаясь на свою занятость, он отказался сделать наряд для дочери Даффи и новые платья для Розмари. В десять часов вечера он извинился и ушел в спальню. В дверях, к сожалению, не было замка. Если бы не усталость, он ушел бы из отеля. Но куда идти?
Он разделся и лег, надеясь, что сон защитит его от домогательств Розмари.
Проснувшись, Клод понял, что она прижимается к нему. Он успел забыть, насколько шелковистой была ее кожа цвета сметаны. В полусонном состоянии он вспоминал веснушки, похожие на зернышки клубники. Клубника и сметана. Ее волосы щекотали лицо.
Она обхватила его – так осьминог охватывает добычу своими щупальцами. Он был настолько изможден, что не мог сопротивляться.
Кроме того, Розмари была знатоком секса. Его заманило одно лишь прикосновение кожи. Нельзя было отказаться от такого изощренного удовольствия. Он был восхищен ее умением, тем, как медленно и грациозно движется ее тело и вместе с тем так уверенно.
Она прошептала:
– Не могу без тебя.
Когда он дотрагивался до нее, то изучал те места, которые изменились за прошедшие годы, почувствовал, как округлился ее живот и бедра, слегка обвисла грудь. Но кожа! Ее кожа стала еще податливей, чем когда-то, тонкой, как самый роскошный шелк в его салоне. Когда он на момент открыл глаза, то в темноте комнаты ее белоснежная кожа светилась. Она забралась на него: щекотала, мяла, поглаживала руками. Он позволил себе расслабиться, а в перерывах, приходя в сознание, чувствовал вину за то, что отвечает на ласки жены.
В эту ночь, как она и намеревалась, Розмари вернула себе мужа: его тело, талант, деньги – все, что у него было. За исключением, конечно, одного – души.
Глава 15
Розмари диктовала ему свои условия игры и устраивала утомительную жизнь в светском обществе, вытаскивая каждый день на приемы, ужины, благотворительные мероприятия, танцы. Бешеное расписание помогало отвлечься, но Клод плохо владел искусством разговора ни о чем. Всегда опаздывая на мероприятия, он уходил раньше всех.
В салоне Клод Рейно работал с раннего утра и до позднего вечера. Словно загипнотизированный, он капитулировал во всем, но главное – он отдал авторские права на свое любимое свадебное платье салону де Сильван. Никчемные разговоры или ленч с коллегами не интересовали его. Закрывшись в кабинете, он создавал одну за другой новые модели одежды.
Клод обращал внимание на мельчайшие детали и следил за всеми этапами производства. Вся стена из пробкового дерева вскоре оказалась завешена эскизами, образцами тканей различных расцветок, фотографиями из журналов и газет, посвященных развитию искусства, рекламными объявлениями – всем тем, что его вдохновляло. Каждое утро он звонил новым людям, работающим на текстильных фабриках в Париже, Милане, Гонконге и Куала-Лумпуре, обсуждая с ними вопросы поставок самых современных тканей всевозможных расцветок. Используя огромный авторитет салона, он закупал огромный ассортимент материалов и аксессуаров, чтобы привлечь самым смелых и изобретательных, а потому успешных, продавцов коллекций их салона. Однажды утром он позвонил своему партнеру в Италии и попросил доставить ткань, рисунок которой напоминал бы линолеум.
– Вы безумец! – ответил ему Марко Беннетто из Милана и прокричал в телефонную трубку: – Линолеум?
– Да, – настаивал Клод. – Это удивительный материал, все эти бороздки, крапинки, узоры! Это будет лучшая ткань года. Поверь мне!
Клод часто уходил раньше всех с совещаний, избегая всего, что мешало творчеству. Только делая эскизы, изобретая комбинации цветов, он мог отвлечься от бесконечных мыслей о Валентине.
За два месяца на новой работе он получил награду Синдиката высокой моды «Кутюрье Франции» – за свадебное платье года. И снова фотографии Валентины появились во всех французских газетах и журналах. Клод съеживался, когда видел ее лицо с голубыми глазами. Ему казалось, что их оттенок стал глубже, а может быть, его собственные глаза играли с ним злую шутку?
Как-то раз фотограф увеличил свадебную фотографию и напечатал фигуру Валентины в полный рост на толстом картоне. Клод спрятал картонку за дверь. Он не желал, чтобы за ним подсматривала фотография. Что сделать, чтобы выдворить из офиса источник своего мучения? Он даже подумывал, а не выбросить ли ее из окна. Однажды, работая поздним вечером, он улучил момент и отдал картон уборщикам.
Клод завершил десять из двадцати образцов, дающих право участвовать в показе весенней коллекции. Эти наряды будут продаваться под торговой маркой «Салон де Сильван». Впрочем, кого интересует имя дизайнера?
Настойчивый голос из бухгалтерии попросил его решить вопрос с налогами. Он понял, что Розмари проведала о его стартовой заработной плате в салоне. Та квартира, которую она решила купить на деньги мужа, стоила в восемь раз больше, чем его годовой доход. После тщательного подсчета расходов по ипотеке, она сообщила владельцу дома, что через неделю внесет первый взнос.
Батальоны пехоты, кавалерия, снайперы заняли свои позиции. Клод держал оборону всего полтора дня. Он рухнул под напором звонков в офис, изобретательной лжи, соблазнительных просьб по ночам, под давлением ее друзей. Он был окружен со всех сторон.
Ему казалось, что он утопает в голубом вельвете цвета глаз Валентины. Он создавал костюм-тройку, когда наконец признал свое поражение и подписал чек.
Покупка квартиры стала очередным и не самым лучшим этапом в его жизни – он заложил свободу. Розмари занималась тем, что выбирала цвета для комнат, изучала современные веяния, выбирала между двумя декораторами и доводила себя до изнеможения покупкой мебели для просторных комнат.
Клод позволил жене подняться на еще одну ступеньку социальной лестницы, обеспечив ее престижным адресом. Ему казалось, что амбициозность жены – это своеобразный выход из создавшегося положения. Если она так рьяно карабкается наверх, то, возможно, найдет другого претендента, с которым и будет выполнять свои цирковые трюки. Она хорошая артистка.
Получив новую мотивацию к действию, Клод начал придумывать платья для Розмари, которые привлекут всеобщее внимание. Он сделает изящный воротничок, который позволит рассмотреть только частичку груди, выберет ткань, которая подчеркнет прекрасную теплоту ее тела и цвет кожи. И появится надежда, что она завлечет пожилого виконта, который начнет охотиться за сексуальной рыжеволосой женщиной. Она уже жила в новой квартире, несмотря на ремонтные работы, а он оставался в гостинице, поэтому никто не мешал ему работать до поздней ночи. Несмотря на ее угрозы и заманивания, он отклонял все приглашения, заявляя, что ему надо закончить работу.
Создание первой в жизни коллекции за один месяц требовало изобретательности, огромного внимания к деталям и невообразимой скорости. Лебре понимал небывалый масштаб задачи и прикрепил к новому модельеру двух ассистентов и восемь опытных швей, которые без устали работали под лампами дневного света, вооружившись лупами. Две портнихи подшивали подол, две получали раскроенную одежду и застрачивали вытачки, четыре швеи работали над воротниками. Клод неутомимо делал наброски и создавал новые фасоны – платье за платьем, костюм за костюмом, жакет за жакетом. Он, казалось, исчерпал все глубины своего таланта, но вновь находил идеи, которые поражали даже его самого. Всего лишь через неделю первые фотографии новой коллекции появятся в сигнальных номерах изданий, посвященных моде. Туфли, прически, аксессуары и даже подиум – все это еще только предстояло подобрать.
Конечно, в качестве образца он использовал Валентину. Он показывал ассистентам ее фотографии из газет и журналов, просил следовать ее размерам, пропорциям. Должна была получиться точная копия. Ассистенты не всегда справлялись со своей задачей.
– Нет! – кричал он в раздражении, становясь несносным. – Нет! Нам нужна манекенщица с длинными руками, изящной фигурой, изгиб бровей должен быть под таким углом. – Коричневым карандашом он свирепо делал наброски. – Длинная шея – самое главное! Вы должны найти длинную шею!
Как и просил Лебре, в его коллекцию входили четыре вечерних платья, четыре повседневных, три брючных костюма, два банных халата с капюшонами – в четырех цветовых вариантах. Предполагалось еще свадебное платье, но Клод решительно отказался.
– После свадебного платья де Верле это будет бесполезно.
Лебре согласился. Он проинформировал Клода, что Шарль, главный дизайнер по аксессуарам, поможет подобрать аксессуары: пояса, шляпки и туфли. Клод сопротивлялся до последнего.
– Как я могу создавать фасон платья без аксессуаров? – спрашивал он.
– Запомните, мой энтузиаст, мой новый дизайнер, – ответил Лебре. – Это не ваша личная коллекция, я должен полагаться на Шарля, который знает наши стандарты, наши приоритеты, всю технологию процесса, вплоть до очередности выступления манекенщиц во время шоу.
На следующий день, когда Лебре совершал очередной обход кабинетов, Клод сказал ему, что хочет назвать часть коллекции «Валентина весной». Лебре высоко поднял голову и с негодованием произнес:
– Мы уже придумали. Неужели вы столь наивны и думаете, что вам все позволено?
– И как же вы назвали?
– Просто «Весна». Разве это не прекрасно? Мы думаем, что это говорит само за себя.
– Похоже на дешевые духи.
– Клод Рейно, сын портного из небольшого городка! Вы слишком много на себя берете. Не так ли? Человек с таким мизерным опытом и с такой…
– Название «Валентина весной» будет в моей работе.
– Я начинаю понимать связь, – сказал Лебре с озорной улыбкой. – Но прежде чем продолжить дискуссию, может быть, лучше спросить разрешения у Валентины Кутюрье? Ведь это ее именем вы хотите назвать коллекцию? Хотя нет, мы должны получить разрешение от ее любимого мужа Виктора…
– Название остается.
Клод должен был посвятить коллекцию Валентине. В душе он надеялся, что это позволит вернуть ее. Он не мог расстаться с мыслью, что однажды она бросит своего Виктора и уйдет к человеку, которого по-настоящему любит. Ведь когда она появлялась с Виктором, казалось, что ее внутренняя гармония нарушена. И все же, может, когда-нибудь они будут вместе? Несмотря на неразбериху, разочарование и горечь, он не перестанет любить ее.
– Мы обсудим все это позже, – сказал Лебре, понимая, что у Клода остается очень мало времени. – Сейчас надо обсудить музыку, которая будет сопровождать показ. – Раздался звонок сотового телефона. Держа трубку у уха, Лебре быстро покинул офис. – Поговорим об этом позже, Клод.
Анри и Жан-Юг подскажут ему, какую подобрать музыку. Они знают, что сегодня является хитом. Он позвонил сестре и оставил послание, в котором просил двух племянников приехать к нему в офис в пятницу после школы и привезти с собой записи той музыки, которую они считают наиболее подходящей для его новой коллекции. Он попросил «новые звуки, что-то такое, что люди запомнят после шоу, что-то такое, что будет напоминать им темно-голубой цвет.
Когда четырнадцатилетний Анри и тринадцатилетний Жан-Юг вбежали в салон де Сильван, Клод застыл в изумлении, увидев двух перепачканных мальчишек в неподшитых брюках и засаленных мятых голубых блайзерах. Неужели сестра не могла их одеть получше, отправляя в один из престижных домов высокой моды?
– Дядя Клод, – сказал Анри. – Такой клевый офис. Такой современный!
Клод встал из-за стола и обнял племянников, наслаждаясь близостью разных душ. Мальчики быстро вырвались и начали изучать все вокруг.
– Любой человек, даже я, может быть современным – сказал Клод. – Как вы поживаете? Как мама и папа? Давайте, садитесь! Я так соскучился!
– Так пусто без вас, Дядя Клод. Мы каждый день проходим мимо вашего пустого дома по дороге из школы. Мы скучаем по Педанту!
– Как мама? Я беспокоюсь, потому что не имею возможности помочь ей.
– С ней все в порядке, но трудно живется без бабушки, – сказал Анри. – Мама наняла женщину, которая приходит помогать во второй половине дня, – это просто ужас! Она наматывает половые тряпки себе на ноги и так моет пол, вдобавок ужасно вредная. Представь только – она подает десерт не в чашке, а в чайной ложечке.
– Но теперь, – добавил Жан-Юг – мы прячем ложки, и Дидье отсчитывает, сверяясь с часами – пять, четыре, три, два, один – пока она не заорет во всю мочь, заметив пропажу. Она не позволяет войти в дом Паскаль, пока та не снимет сапоги, и ей приходится ходить босиком, ведь у нее никогда не бывает носков.
– Это отвратительно, – Клод всегда был на стороне племянников. – Я поговорю с вашей мамой сегодня же вечером.
– Пожалуйста, ты сделаешь это дядя? – стал умолять Анри. – Нам не нужен посторонний в доме. Я могу позаботиться обо всем после возвращения из школы. Держать эту женщину – потеря денег. Скажи маме об этом.
– Хорошо.
– Ты хочешь послушать музыку сейчас? – спросил Жан-Юг.
Клод рассматривал цвет кожи племянников. Она не была ни розовой, ни персиковой, это был цвет внутренности раковины, бежевый, сияющий цвет ее завитков, защищенных внешним слоем. Клод заметил прыщики на лбу Анри.
– Держи, дядя, – голос Анри сорвался, когда он передавал наушники портативного CD-плеера.
Клод послушно надел их.
– Первую песню поют «Шелас» [6]6
Shelas – американская хип-хоп группа.
[Закрыть], американская группа. – Это моя любимая песня, – сказал Жан-Юг. Анри прибавил звук.
«Я никогда не перестану, я никогда не перестану, меня не остановят даже полицейские, дайте им подойти ко мне и скрутить меня, я никогда не остановлюсь, никогда не перестану любить тебя».
Клод достаточно хорошо знал английский язык, чтобы понять слова. Что общего между любовью и тем, о чем здесь говорят, поют, шипят?
Он перемотал вперед, чтобы прослушать следующую песню. Она оказалась мелодичной: «Это не слишком хорошо, когда ты выглядишь хорошо, это означает, что ты не тот, кто есть». По крайней мере, в этой песне есть немного философии, но ритм слишком рваный и с повторами. Клод не смог разобрать слов следующей. Создавалось впечатление, что они вылетали, словно набравшие слишком большую скорость автомобили на треке.
Он снял один наушник.
– Откуда ты знаешь, о чем они поют?
– Один из моих друзей записал слова и перевел их на французский язык, – сказал Анри. – А теперь слушай. Это французская песня, она должна понравиться.
Мягкий женский голос, высокие ноты. Деревенская баллада о стихии океана. Одиночество эхом отдавалось в голосе певицы. Клод слушал, смотрел на мальчишек, сидящих перед ним, и думал о Валентине. Музыкой в его шоу, как и все другое, будет Валентина. Валентина в океане. Валентина в квартире. Валентина, завернутая в простыни.
Он не мог быть с ней, но мог думать о ней. О ее изяществе, естественности, ее миндалевидных глазах, о том, как она дотрагивается до волос, изгибе ее лебединой шеи, походке. Шарфики, джемперы, облик, ее облик, ее облик. Не хватит года, чтобы описать все нюансы.
Прислушиваясь к голосу певицы, он подумал, что он доносится из пучины океана. Это наводило тоску по Валентине, и этот голос был слишком унылым для его первой коллекции.
И вдруг, посмотрев на круглые глаза племянников, сидевших напротив, он понял, музыка – это звуки колокольчиков, которые похожи на ее очаровательный смех. Это было то, что нужно. Ему нужны колокольчики всех видов. Колокольчики, которые будят спящих детей. Испанские колокольчики, ручные колокольчики, наборы колоколов, куранты, трезвон и звяканье, гигантские колокола, колокола, чей перезвон слышится за милю, чей звук продолжается целый час, а последний отзвук приносит ветер.
– Спасибо вам, Жан-Юг и Анри! – сказал он, снимая наушники. – Я нашел, что хотел. Спасибо вам! Я начну со школьных колокольчиков и закончу церковными колоколами. Не смотри так озабоченно, Анри.
– Я беспокоюсь. Зачем ты выбираешь колокольчики, если тебе нужна музыка?
Жан-Юг согласился с братом:
– Колокольчики, дядя? Не клево. Колокольчики смогут свести тебя с ума, как те, которые звенят у нас в школе. Колокольчик означает начало урока, церковные колокола означают конец сна или развлечений. Я не думаю, что ты делаешь правильный выбор.
– Но колокольчики прекрасны. В давние времена в них звонили, чтобы изгнать дьявола, под их звон благословляли урожай, они несли звонкую правду по всему миру.
– Нет, пожалуйста. Делай что угодно, только не используй колокольчики! – сказал Анри. – Такая бессмыслица!
– Пообещайте мне послушать звук колокола сегодня вечером, прислушайтесь без предвзятого отношения.
Мальчики посмотрели друг на друга и, в знак несогласия, медленно покачали головами.
– Дядя Клод. Мама просила, чтобы я не забыл передать ее просьбу – сшить ей платье для рождественской вечеринки на работе, – сказал Жан-Юг. – Дядя Клод, с тобой все в порядке?
– О да, просто забылся на мгновение. Платье для вашей мамы. Ах да. Вы сами придумайте фасон платья и выберите нужный цвет. – Он положил перед мальчиками бумагу и карандаши.
Анри взял бумагу и приступил к работе. Жан-Юг посмотрел на дядю и спросил:
– Можно, я вместо этого сделаю описание платья?
– Нет… Хорошо, почему бы и нет? Очень простой рисунок и подробное описание платья, если ты того желаешь. Помните, нужно, чтобы в нем удобно было ходить на работу. Но, с другой стороны, оно должно подчеркивать достоинства вашей мамы, только тогда она будет блестяще выглядеть в нем в любом месте. Конечно, мы знаем, что бы ни носила ваша мама, она всегда привлекает внимание. Цвет. Когда вы рисуете, всегда думайте о цвете. Вы также можете выбрать ткань, но прежде всего сделайте рисунки.
Мальчики склонились над бумагой. Анри закончил рисунок раньше Жана-Юга.
– Неплохо, Анри, – сказал Клод. – А как насчет цвета?
– Зеленый.
– Какой оттенок зеленого цвета?
– Голубовато-зеленый.
– Отлично. – Когда Жан-Юг закончил свой рисунок, Клод встал. – Зеленый… зеленый будет совсем плох, – посетовал он. – А вот голубовато-зеленый цвет все меняет. Браво! Эта прямая линия, разрез идет до колена или немного ниже?
– Я думаю, что для мамы разрез должен быть немного ниже.
– Хороший выбор! По колено не годится, у нее длинные голени. Мне также понравился выбор выреза для шеи в форме буквы V.
Клод взял менее детализированное произведение Жан-Юг.
– Ты справился, Жан-Юг. Какой цвет?
– Красный. Я думаю, что мама будет прекрасна в красном платье.
– Возможно, но посмотри, я думаю, что платье с такими четкими линиями требует более нежного цвета, возможно, розового, может быть, бледно-розового. А пояс? Выбирайте цвет и материал для пояса.
