Текст книги "Модельер"
Автор книги: Элизабет Обербек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Часть вторая
Глава 13
В первый день своей работы в салоне де Сильван, Клод Рейно стал знаменитым и одновременно был уничтожен. Фотография Валентины в свадебном платье, ее сдержанная улыбка. Она была похожа на лебедя и такая сексуальная – само совершенство. Фотографии опубликовали во всех французских газетах и журналах. Газета «Фигаро» поместила ее на полосе в разделе «Стиль» и назвала Клода Рейно «гениальным модельером, который пришел из ниоткуда». – «Пари матч» нарекла платье «изобретением нового века! Современным, но классическим. Простым, но настолько утонченным». – Валентина де Верле превратилась в единое целое со свадебным платьем», – рассказывал о своих впечатлениях редактор отдела моды газеты «Ле Мон».
В салоне де Сильван его приветствовал Андре Лебре, креативный директор фирмы.
– Месье Клод Рейно, человек дня! Слава опередила вас в это утро. Мои поздравления! – Лебре было уже далеко за пятьдесят. Короткое крепкое тело, проницательные темно-карие глаза, маленький широкий нос, который немного нарушал серьезное выражение лица, очень тонкие, четко очерченные губы. Более двадцати лет он успешно занимался разработкой новых фасонов и поддерживал высокий уровень уважаемой торговой марки. Два года назад его назначили ответственным за все направления бизнеса.
Клод моргал, слыша каждую похвалу.
– Да, спасибо, – сказал он. – Это хороший фасон, но в данном случае женщина принесла успех платью, а не наоборот.
На столе в зале для совещаний лежал журнал, открытый на той странице, где была помещена цветная фотография Валентины в полный рост. Он вздрогнул. Можно ли говорить о своем собственном успехе, когда эта женщина обладает такой грацией и элегантностью? Это свадебное платье станет символом ее успеха. А для него – триумфальным вступлением в парижское общество. В этом и заключалась глубокая ирония.
Действительно, платье подчеркивало нежный изгиб ее шеи, ее рост. Но улыбка казалась ему слишком грустной.
В его новом просторном и свежевыкрашенном кабинете одно большое окно выходило на улицу Панорамас, скучную боковую улочку, расположенную рядом с деловой площадью Виктория. Посмотрев в окно, Клод заметил магазин женской одежды: ткань на манекенах казалась дешевой, фасоны давно устарели. Три года назад салон де Сильван перенес свой офис в этот район, относящийся ко второй категории парижских земель, известный под названием «Сентьер». И хотя в течение последних лет уже несколько дизайнерских компаний перебрались сюда, ветхие здания и близость района «красных фонарей» на улице Сен-Дени придавали этому месту достаточно убогий вид.
Как только Клод увидел свой офис, он решил перекрасить его белые стены в персиковый цвет или в розовый, чтобы оживить помещение. Одна стена была покрыта пробковым деревом. Рядом с окном стояли четыре безголовых, безжизненных манекена.
Стройная женщина с ярко-красными губами, похожими на клюв скворца, без стука вошла в кабинет и представилась: Албан Мирелль, секретарь Лебре. Она попросила Клода пройти в офис месье Лебре, чтобы познакомиться с другими сотрудниками во время утреннего совещания.
У Албан был высокий лоб, большие глаза и самая тонкая талия, которую когда-либо видел Клод. Чем-то она напоминала приготовившуюся к прыжку тигрицу.
Клод почистил щеткой пиджак. Он понимал, что каждый сантиметр его костюма будет проанализирован теми, кого считают законодателями высокой моды. Он направился в офис – надо было пройти по коридору и спуститься по ступенькам. Холл, декорированный в стиле Людовика XIV, замысловатые панели, картины, изображающие французские ландшафты, позолоченная мебель. Намеренно или нет, но это была копия Версаля, дизайнер стремился продемонстрировать величие и мощь, хотя сделал, в общем-то, театральную декорацию.
Напротив золоченого стола Лебре в креслах сидели двое мужчин и женщина. Слева, немного в стороне, стояло свободное кресло. Когда Клод вошел, все сразу же повернулись в его сторону. Он почувствовал, что началась оценка его внешнего вида – длина пиджака, рукава и ширина лацкана, качество строчки на брюках. Все, вплоть до ботинок. За то время, что он проходил к свободному креслу, присутствующие успели слегка разочароваться внешним видом нового модного дизайнера.
– Итак, – произнес Лебре, вставая, – месье Клод Рейно, прежде всего позвольте поздравить вас с этим шедевром. – Он поднял две газеты, развороты которых пестрели фотографиями Валентины в его платье. Клод даже не заметил ее племянниц и племянника. Его интересовал только один вопрос: кто придумывал фасоны их нарядов? Как Валентина заманила очередного кутюрье?
Лебре положил газеты на стол, сел, посмотрел на Клода и прищурился.
«Что ему известно?» – подумал Клод, отвечая на взгляд своего инквизитора.
Лебре нарушил неловкую паузу. Он снова встал:
– Позвольте представить Шарля Сеннельера, моего протеже. Шарль работает с нами пять лет, среди множества его заслуг то, что он разрабатывает дизайн головных уборов.
Шарль поприветствовал Клода. Крашеный блондин – он весь казался каким-то округлым. Открытое дружелюбное лицо, но слишком яркие губы выдавали, что он позволяет себе небольшие вольности.
– Итак, Сеголен де ля Мэйз. Она разрабатывает фасоны для молодых людей от двадцати до тридцати лет. Клод, обязательно обратите внимание на ее чувство цвета. Цветовую гамму нашей компании диктует именно Сеголен, и на весенний сезон она предлагает темно-синий, сливовый и оранжевый.
Клод оглядел ее фигуру грушевидной формы. Ей подошел бы брючный костюм, с розовыми и красными полосками, чтобы прикрыть маленькое воробьиное тело. Ее крупные белоснежные зубы неестественно блестели.
– Алан де Бьюмарше. Он провел большую часть своей жизни в Америке и Южной Африке. Ведет направление, которому в прошлом году мы придумали подходящее название «Свобода». В этом году он справедливо заслужил привилегию создавать модели под своим лейблом. Следите за тенденциями, которые предлагает Алан, не говоря уже о его умении рассчитывать длину брюк. Его брюки по щиколотку считаются революционным прорывом, поскольку имеют удивительные линии низа.
Приятный внешний вид Алана был немного подпорчен подчеркнуто черной одеждой и гладко зачесанными волосами. Его брюки низко сидели на бедрах и почти закрывали ботинки, штанины практически касались пола. Они были похожи на искусно подшитые шторы, видимо выражение собственного стиля. Клод подумал, что это пригодилось бы тому, кто стесняется показывать свою обувь.
– Эти люди – опытные дизайнеры, и вы станете одним из них. Теперь скажите нам, Клод, что вдохновило вас на создание такого платья? Возвращение к классике?
Лебре игриво приподнял одну бровь, всем своим видом показывая, что уже знает ответ, и протянул руку к марионетке, которая стояла перед ним на столе. В эту секунду Клод сделал вывод, что креативный директор салона Де Сильван больше не работает в офисах, где создаются и отшиваются платья. Он лишь умело манипулирует людьми.
– Вдохновение я почерпнул от женщины, которая надела его, – сказал Клод.
– Убежден, что вы разовьете эту подчеркнутую простоту в моделях нашей весенней коллекции. Как бы то ни было, пресса очарована вашей работой и вами, – сказал Лебре. – Сегодня у нас три интервью. Последнее из них – с наиболее влиятельным критиком в области моды из газеты «Ле Мон». Мы, – Лебре окинул взглядом присутствующих, – ожидаем от вас заявления, что это платье – начало вашей дизайнерской карьеры в нашем салоне. Это прекрасный дебют и шанс стать членом нашей команды.
Клод почувствовал пристальные взгляды будущих коллег. Он волновался, произнося следующие слова:
– Я создал это платье до прихода в вашу компанию. Но все, что я придумаю здесь, действительно будет делаться под эгидой салона. – Ведь из всех костюмов, платьев и свадебных нарядов, которые он создал за все годы работы, лишь это единственное платье принадлежало только ему.
Все беспокойно заерзали в своих креслах. Лебре откинулся в кресле и положил ноги на стол, подошвы его туфель оказались прямо перед лицом Клода.
– Что ж, мы сможем обсудить это позднее, Клод. К великому сожалению для вас, пресса уверена, что это платье – ваша первая работа в нашей компании.
– Ошибочное представление, – ответил Клод.
– Мы обсудим это позже, наедине, Клод, – повторил Лебре уже наигранно спокойным тоном.
– Я не изменю своего решения.
– Клод Рейно, – сказал Лебре с детской веселостью. – Я считаю, что мы прекрасно сработаемся в салоне де Сильван. – Он встал, обошел стол. – Извините, глупо получилось, я представил вам будущих коллег, но не дал им возможности узнать о вас побольше.
Обстановка в комнате слегка разрядилась. Лебре посмотрел на Клода.
– Клод учился в университете Ренна, затем в Институте моды в Гренобле и все время жил в… м-м-м… как же называется этот город? – Он на секунду задумался, щелкнул пальцами, как будто хотел вспомнить простейшую информацию. – Ах да, Сенлис. Не так ли? – Не ожидая ответа, он продолжил: – И вы, Клод, женаты. У вас есть дети?
– Нет.
Лебре сменил тему разговора.
– Теперь, Шарль, пожалуйста, покажите нашему новому дизайнеру кабинеты и представьте, пожалуйста, главной швее. Вы будете работать напрямую с ней и с главным консультантом по продажам, который объяснит, что предпочитают наши клиенты. Вы также сможете подсказать новому коллеге, каких улиц следует избегать в этом районе. Он так долго жил в сельской местности. – Слабое подобие улыбки искривило его тонкие губы. – Простите, как называется тот городок? – Он не стал дожидаться ответа. – Я жду всех в два тридцать, чтобы обсудить новую весеннюю коллекцию. Я понимаю, что даю очень мало времени, но мы должны все подготовить в течение месяца, и я хочу, чтобы вы, Клод, тоже участвовали. – Он хлопнул в ладоши, словно позволил детям покинуть школьный класс. – Мне пора уходить.
В новой обстановке Клод наслаждался звуками сотен, а то и большего числа швейных машин в большом зале, расположенном в конце коридора, его приподнятое настроение поддерживали разговоры с теми, с кем он впервые встретился на работе в это утро. Зачем он так долго отказывался от общения с окружающими?
Его любимой комнатой во время экскурсии сразу же стала та, которая называлась «галереей цвета». Вдоль стен в ней были установлены глубокие стеллажи, на которых лежали сотни рулонов тканей, разложенные по цветам: зеленые ткани на одной стороне, желтые – на другой, а в середине красные. Здесь можно было найти и грубую кожу, и мягкий кашемир, шелк, и даже эксклюзивные ткани, выполненные на заказ. Клод восхищался тем, как Лебре сделал перепланировку старого помещения. Теперь дневной свет падал в окна так что можно было рассмотреть подлинные оттенки различных материалов. Это был настоящий парад красок.
Экскурсия закончилась в офисе Клода. Стройная, но чем-то обеспокоенная женщина проскочила между ними. У нее были короткие темные, красиво уложенные волосы и ярко-алые губы, воскрешающие времена Коко Шанель. Она села в офисное кресло, стоящее напротив нового стола Клода.
– Позвольте мне представить Кэролайн де Фаланс, нашего пиар-менеджера, – с пафосом сказал Шарль, словно представлял знаменитость, согласившуюся принять участие в ток-шоу. – Она будет брать у вас интервью, а затем рассылать статьи в сотни журналов и газет, где с нетерпением ждут рассказов о вас. Не беспокойтесь, Клод. Когда глаза привыкнут к свету софитов, вы больше никогда не захотите возвращаться в темную комнату! Не беспокойтесь. Кэролайн, не давите на него слишком сильно. Мы зовем ее «легким прессом». Вот увидите, она разгладит все ваши «морщинки».
Выходя из комнаты, Шарль подмигнул Кэролайн. У нее было милое, слегка квадратное лицо с высокими скулами. Она была одета в ярко-желтое летнее пальто с разрезом почти до талии, с большой розовой пуговицей сверху. Какое прекрасное пальто! Бледно-зеленая юбка чуть ниже колена. Клод еле сдерживался, чтобы не спросить, кто автор этой модели, но решил не показывать свое неведение. В это же время она не менее пристально рассматривала новый «объект».
– Месье Рейно, – обратилась она официальным тоном. – Почему бы нам не начать наше интервью, или, как это любит говорить Шарль, процесс разглаживания морщин?
– Пожалуйста, зовите меня Клод.
– Отлично. Клод, я буду делать магнитофонную запись, если вы не возражаете. – Она нажала кнопку маленького диктофона, который держала в руке. Медленно встала, подошла к нему ближе и осторожно заглянула, к его удивлению, в новые наброски, которые он сегодня рано утром вынул из портфеля и положил на стол.
– Извините меня. – Так она отреагировала на его высоко поднятые брови и вернулась в кресло. – Мы, журналисты, упрямые создания. Но как вы, наверное, знаете, чем больше я соберу информации, тем лучше будет статья. Я могу связать роскошный свитер только тогда, когда в наличии достаточно пряжи!
Она начала спрашивать о его прошлом.
– Вы работали на вашего отца, а затем самостоятельно? Вы никогда не работали по заказу домов моды? Это ваш первый опыт работы? О нет, так ничего не получится. Вы недавно переехали в Париж, не так ли? – Она тряхнула головой и что-то пробормотала. Ее разочарование было слишком очевидно.
Кэролайн решила пойти другим путем.
– Об этом свадебном платье пишут все журналы и газеты, говорят все критики в области моды в мире. Они называют это платье «новым лексиконом моды». – Она вынула из кипы бумаг вырезку из газеты и процитировала: – Простота, которая парит над хаосом. Месье, вернее, Клод, дизайн этого платья придуман в нашем салоне, разве не так? Нет? А как родилась идея этого платья? Женщина. Хорошо. Это начало новой линии свадебных платьев или поворот к стилю пост-пост модерн? Нет? Только для этой женщины? Вы отказываетесь отвечать, не так ли, месье, я хотела сказать Клод!
Какой дизайнер оказывал влияние на вашу работу в течение стольких лет? Ваш отец. Но ведь, наверное, кто-то еще, Кристобаль Баленсиага, Диор или кто-то другой. Ну, скажем, дизайнер, чьими работами вы восхищаетесь? Ваш отец. Хорошо.
Она хмыкнула.
– Я должен вернуться к работе. – Клод начал разбирать бумаги на своем столе.
Она не сдвинулась с места.
– Работа должна говорить сама за себя! – сказал он наконец. – Смысл дизайна – клиент, который носит его одежду. Мода – это то, что мы носим, как ощущаем себя, радуемся, вдохновляемся и меняемся, как мы взаимодействуем с людьми в нашей жизни в местах, в которых бываем. Если я могу помочь женщине приобрести собственный стиль, это будет ее способом утверждения в обществе, и если она еще и хорошо чувствует себя в этой одежде, то меня переполняет радость.
– Однако, когда вы создаете весеннюю коллекцию готовой одежды, вы не можете знать пристрастий ваших потенциальных клиентов. Как вы сможете помочь женщинам утвердить их индивидуальность, если не знаете их?
Она нащупала трещину в его броне.
– Это то, чего я никогда раньше не делал. Для меня это самый большой вызов. Посмотрим, смогу ли я принять его. Я действительно должен начать работать…
– Теперь немного о личной жизни: как зовут вашу жену?
– Мы не живем вместе. К сожалению, у меня мало времени, большое вам спасибо. – Клод встал.
Она смотрела на него, словно выжидая, что он еще что-то добавит. Когда она все-таки покинула офис, Клоду показалось, что ее силуэт напоминает ему картонную аппликацию.
Розмари понадобилось всего три рабочих дня, чтобы найти офис мужа и проникнуть туда. Когда в первый раз администратор объявила ему об ее приходе, он притворился, что находится на совещании. Во второй раз Розмари проскочила мимо стойки администратора и проникла в коридор офиса. На ней были черные сапоги из кожи на высоких каблуках, буровато-красная шелковая юбка. Она нарочито громко спросила у кого-то: «Где сидит месье Рейно? Да-да. Я его жена!» Когда она наконец нашла его, ее глаза были размером с блюдце.
– Мой дорогой, я никогда не разведусь с тобой! – громко воскликнула она, оглядывая комнату и улыбаясь. – Я всегда хотела этого для тебя и для себя! Ты будешь здесь так счастлив. Я знаю, что ты сердишься на меня. Но я всегда мечтала об этом, и вот теперь ты добился то, что заслужил! Я была так права много лет назад. – Она подошла к краю стола, ее красные губы были так близко, они с нетерпением ждали поцелуя. От нее исходил тонкий аромат мускуса. – Я уже нашла подходящую квартиру для нас. Правда, она требует небольшого ремонта, но все, что нам нужно, так это внести небольшой залог. Знаешь, сумма, которая нам нужна… – Она полезла в свою красную сумочку, сделанную под крокодиловую кожу, и подняла глаза. – В этой квартире есть все, чтобы получить славу и успех. Говорят, что со временем ты создашь свою собственную линию одежды! Разве я тебе не говорила об этом раньше! – Ее бодрый голос утомлял его. – Дай мне, пожалуйста, требуемую сумму, – она достала из сумочки его уже заполненный чек, где не хватало только подписи, и ручку.
– Между нами все кончено. Я не люблю тебя и никогда не буду любить. – Он шумно вздохнул. – Я люблю другую женщину.
Она убрала ручку и приложила указательный палец к губам, словно речь шла о выборе краски для стен в спальне.
– Кто говорит о любви? Мы женаты в браке! Множество пар, которые были вместе так же долго, как и мы, не ожидают любви, дорогой. Они учатся любить друг друга. Клод, меня всегда поражала твоя наивность!
– Я требую развода. – Его утомляло каждое свое слово. – Пожалуйста, уходи, – сказал он тихо, но вежливо и, развернув кресло, стал смотреть в окно.
– Я не уйду, – услышал он ее резкий возглас за спиной. – До тех пор, пока в моих руках не будет требуемая сумма! Я знаю, что для тебя лучше. У тебя никогда ничего не было! Если бы это зависело от меня, ты бы уже работал над десятой коллекцией, имея свой собственный брэнд!
Он повернулся, чтобы еще раз посмотреть на нее, но Розмари решила смягчить атаку.
– Дорогой, – сказала она нежным голосом, – только дай нам шанс. Могу ли я выйти замуж еще раз? Нет! В моей голове только одна мысль. Я знаю, что мы снова будем вместе. Клод, давай попробуем ради старых времен, только один шанс? Помнишь, тогда в Гренобле, когда ты учился, тебя выгнали из квартиры, и я приютила тебя? Помнишь, как я готовила ужины, у тебя не было ни сантима, а я работала в парикмахерском салоне и тем самым способствовала твоей карьере? Я всегда, всегда верила в тебя. Давай сегодня вечером встретимся у «Максима». Только мы вдвоем. Если между нами ничего не произойдет сегодня вечером, значит, между нами никогда ничего не будет.
Она села ему на колени и обняла за шею.
– Я не уйду, пока ты не скажешь «да».
– Пожалуйста, – сказал Клод, его лицо медленно заливалось краской. – Лучше встань сама, а то я за себя не отвечаю.
– Хорошо, хорошо, дорогой, – она странно рассмеялась и встала. – Я просто думала, ты знаешь, что после…
Даже такая женщина, как Розмари, была смущена. Ему стало жалко ее. Ведь она действительно помогла ему в те далекие времена в Гренобле. Но уйти, не сказав ни слова, и столько лет не интересоваться как у него дела?
Клод встал и направился к двери, всем телом ощущая ее взгляд.
– Прости, Розмари. Все кончено. – И быстро вышел из комнаты.
Клод пришел в ужас, когда через пятнадцать минут подошел к своему офису и услышал голоса Лебре и Розмари.
– Ваша жена, – сказал Лебре, вставая из кресла Клода, – как приятно. Вы не говорили мне…
– Мы не живем вместе и ждем развода.
– Клод, дорогой, не распространяй мерзкие слухи. Месье, он вводит вас в заблуждение. Мы только что обсуждали нашу новую квартиру. Это мелочи, дорогой. Действительно! Я позволю тебе вернуться к своей работе. Я знаю, что каждый художник должен иметь свое пристанище. Я знаю это… преодолев столько трудностей. – Вставая с кресла, она взглянула на Лебре и подмигнула. – Я позвоню тебе позже, – сказала она, целуя Клода.
– Извините за неразбериху. Мы собираемся разводиться, – сказал Клод и снова покраснел.
– У нас была интересная беседа о вас, – Лебре сделал многозначительную паузу. – Розмари поведала мне, я полагаю, это можно озвучить – у вас есть другая женщина…
– Если бы я знал, что салон де Сильван беспокоится о таких вещах… – Клод замолчал. Он начал понимать, что Лебре использует различные способы, чтобы нащупать слабое место своих жертв. Все еще стоя на пороге кабинета, он вдруг снял пиджак с крючка.
Лебре встал.
– О нет, пожалуйста, не поймите меня неправильно. Вы должны знать, как быстро распространяются слухи в этом аквариуме, который мы называем Парижем…
– Буду премного благодарен, если вы исключите обсуждение моих личных проблем из нашего рабочего диалога, – сказал Клод.
Лебре сделал паузу и улыбнулся.
– Конечно, конечно. Я не мог даже предположить, что разговор о вашей личной жизни настолько вам неприятен. – Он подошел к двери раньше Клода. – И еще одна небольшая деталь, – добавил он обыденным тоном. – Я решил, что в нашем завтрашнем заявлении для прессы не будет ни слова о том, что свадебное платье было создано здесь, в нашем салоне. Так будет лучше и для вас, и для нас.
Клод промолчал.
– Мы предоставим только выдержки из интервью, которое вы дали Кэролайн. Понимаете, вашу биографию, информацию о платье мадам Кутюрье и краткие обзоры прессы. Кэролайн и я понимаем, что вам требуется небольшая помощь в области связей с общественностью. Я уверен, что, проведя так много лет в маленьком городке, у вас было мало шансов узнать о благотворном действии рекламы.
Он вздрогнул, услышав новую фамилию Валентины.
– Я выполнил это платье в своем собственном ателье. Если говорить что-либо другое, то это будет ложью, – голос Клода дрожал.
– Я не уверен, что мы сможем сотрудничать, если не получим права на этот фасон. Вы должны принять решение до завтрашнего дня.
Тон голоса Лебре стал холодным и официальным; атмосфера в офисе накалилась. На ковре, прямо перед собой, Клод заметил глубокие отпечатки острых каблучков Розмари. Он набросил пиджак и вышел из здания.
