Текст книги "Безрассудная любовь"

Автор книги: Элизабет Лоуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Глава 7

Тот день определил манеру их поведения на последующие две недели. Когда Жанна считала, что Тай чрезмерно усердствует в своих попытках поскорее восстановить утраченную форму, она доставала и читала ему вслух Библию, пьесы Шекспира, стихи Данте, Мильтона или Поупа. Тай разгадывал ее истинно намерение, но не возражал. Он развлекался, поддразнивая «мальчика», читающего Песнь Песней Соломона или «Похищение локона» Поупа, которые были образцами любовной литературы.

– Прочитай мне снова этот абзац, – с улыбкой на устах просил Тай. – Ты так быстро его проскочил, что я не разобрал и половины слов.

Жанна склоняла голову над ветхой страницей Библии и бормотала:

– Суета сует и вечнаясуета.

– Это Екклезиаст, – с подчеркнутой медлительностью отвечал он, – а ты читал Песнь Песней Соломона, ту часть, где женщина рассказывает о своем любимом. «Мой возлюбленный пошел в сад свой, в цветники ароматные, чтобы насытиться в садах и собирать лилии…» – процитировал он и хитро спросил: – Как думаешь, парень, что эта фраза в действительности означает?

– Он был голоден, – лаконично ответила Жанна.

– Верно, но что это был за голод? – потягиваясь, продолжал подзадоривать Тайрелл. – Когда узнаешь ответ, ты станешь мужчиной, и не важно, сколько тебе будет лет.

Глядя на его длинные мускулистые руки и мерно вздымающуюся и опускающуюся грудь, Жанна поклялась себе, что завтра же отправится в Пресные Воды, чтобы раздобыть ему какую-нибудь одежду. Она не в состоянии больше смотреть, как он расхаживает вокруг в одной лишь набедренной повязке, так как изнемогает от желания прикоснуться к его манящему мужественному телу.

Жанна развеселилась, представив, какое изумленное выражение лица будет у Тая, если она уступит своим желаниям и примется ласкать его. Она многое бы отдала, чтобы увидеть его шокированным. Но до наступления этого момента ей придется довольствоваться тем, как неловко он чувствует себя, когда «мальчик» наклоняется над ним слишком низко или случайно задевает его.

Увидев, что ее полные губы изогнулись в полуулыбке, Тайрелл вдруг ощутил нечто близкое к приливу желания.

«Этот парень чертовски женственный, – размышлял он про себя, – и меня это волнует. Пойду, пожалуй, еще раз окунусь в горячий источник, что находится в верхней части долины. Сомневаюсь, правда, что это уменьшит силу моего желания. Черт возьми, мне нужна женщина. С четырнадцати лет не ощущал такого плотского голода!»

Чувствуя отвращение к самому себе, Тай быстро поднялся с земли. Жанна от неожиданности выронила книгу, которую читала, и из нее вылетел листок бумаги. Тай оказался проворнее Жанны и подхватил его первым. Посмотрев на листок, он восхищенно присвистнул.

– Настоящая леди, – произнес он, рассматривая рисунок, изображающий даму в длинном вечернем туалете с тщательно уложенными волосами. – Редкостная элегантность. Где ты это достал?

– Папа нарисовал, когда мама еще была жива.

– Это твоя мать?

Жанна кивнула.

– Теперь ясно, от кого у тебя это деликатное телосложение и…

Он замолчал, полагая, что не следует мальчишке знать, что его губам позавидовала бы любая куртизанка, а его глаза слишком большие и выразительные, чтобы принадлежать парню, сколько бы ему ни было лет. Усилием воли Тай сосредоточился на рисунке и заставил себя не думать об эфемерном существе, чья кожа и волосы источали аромат, сравнимый со свежестью луга на восходе солнца.

– Твой отец был счастливым человеком, – произнес Тай, все еще рассматривая портрет. – Это женщина, о которой можно только мечтать, нежная, изящная. После того как я захомутаю Люцифера и выведу собственный табун лошадей, я собираюсь отправиться в Европу, чтобы найти там такую же благородную даму и жениться на ней. Я привезу ее домой, и у нас родятся крепкие сыновья и очаровательные дочери.

– Очарование в военное время – штука бесполезная, – сухо заметила девушка.

Тайрелл засмеялся.

– Именно поэтому я и собираюсь в первую очередь сколотить состояние. Не могу же я допустить, чтобы настоящая леди жила в грязной хибаре и портила свои нежные ручки, занимаясь уборкой.

Жанна украдкой взглянула на свои руки. Они не были грубыми, но и нежными их назвать было нельзя.

– Знаешь, нежные ручки – не главное в жизни.

Тайрелл лишь покачал головой, не принимая ничего, кроме своей мечты.

– Главное, если мы говорим о женщине. И я найду такую или всю жизнь буду перебиваться случайными связями для удовлетворения естественных потребностей плоти.

Его слова ранили Жанну, словно остро отточенные кинжалы. Ей было больно, горько и… она чувствовала себя так, словно ее предали.

– А с чего ты взял, что высокородная леди захочет стать твоей женой? – холодно осведомилась девушка.

Тай самодовольно улыбнулся:

– Я нравлюсь женщинам. Особенно когда отмыт и причесан.

– Хм, – презрительно фыркнула она. – Да ты с Рождества не мылся должным образом, и не одна приличная женщина даже не посмотрит в твою сторону.

Не успел он ответить, как раздалось тревожное ржание Зебры. Тай тут же увлек Жанну на землю и вытащил охотничий нож, который всегда носил на поясе. Его большое тело почти скрыло ее, прижав к земле.

– Не двигайся, – чуть слышно прошептал он ей на ухо.

Жанна чуть заметно кивнула. Она почувствовала, что давление на ее тело уменьшилось, так как Тай откатился в сторону. Его загорелое тело молнией мелькнуло среди ив, растущих на берегу ручья, и он скрылся из вида. При осознании того, насколько быстр и силен Тайрелл, когда пребывает в хорошей форме, девушку пробила дрожь. Она хотела было перебраться в более надежное укрытие, но отказалась от этой идеи. Тайрелл ожидает найти ее именно там, где оставил, и наверняка нападет на всякого, кто будет двигаться в любой другой части долины. Этого соображения было достаточно, чтобы пригвоздить ее к месту.

Ветви ив мягко покачивались, потревоженные Тайреллом. Ручей был совсем нешироким, всего несколько футов, и вода в нем была теплая, так как он брал начало в горячем серном ключе в верхней части долины, где застывшая лава и красный камень сплелись в неразделимом объятии.

В ивах никто не шевелился, воцарилась пугающая тишина, не слышно было даже птичьих трелей, что само по себе являлось странным, ведь обычно птахи весело порхали вокруг, радуясь воде в этих засушливых землях. Когда животные и птицы затаиваются, это свидетельствует о приближении врага.

С расстояния примерно пятидесяти ярдов раздалось ржание Зебры и стук копыт – лошадь убегала. Это подсказало Тайреллу, что в секретную долину пожаловал либо хищник вроде пумы, либо человек – никто другой не обратил бы мустанга в бегство. Посмотрев сквозь густую крону ив, он заметил в отдалении замершую в тревоге кобылу. Ее голова была высоко поднята, а мускулы напряжены, что свидетельствовало о готовности сорваться с места в любой момент Ее взгляд был устремлен на кого-то, находящегося сейчас ниже по течению реки.

«Кто-то пробрался через расселину, – подумал Тайрелл. – Интересно, где он сейчас находится? Направляется ли к горячему источнику на севере или к руинам индейского поселения в южной оконечности долины?»

Затаив дыхание, Тай внимательно наблюдал за кобылой, зная, что ее обостренное чутье и чувство самосохранения подскажут ему ответ. Зебра смотрела на кого-то, ему пока невидимого. Медленно голова лошади повернулась в его сторону.

«Итак, незваный гость идет прямо на меня», – решил Тай.

Он мысленно восстановил в памяти неровный ландшафт долины. Она была невелика – чуть более мили в длину и не более четверти мили в ширину, окруженная горами из красного песчаника с одной стороны и застывшими черными вулканическими отложениями – с другой. Горячий источник, расположенный в северной части, питал маленькую речушку. Другие ручейки вливались в нее в нескольких местах, но они бывали полноводными только после сильных ливней, когда даже со скал текли водопады, прекрасные в своей недолговечности.

Тайрелл решил, что лучшее место для засады то, где он сейчас находится. Разлом в земле тянулся от кромки деревьев к застывшим лавовым отложениям. Все, что ему нужно было сделать, – это затаиться и ждать того, кто появится в зоне видимости. Ему было не впервой это делать.

«Как бы я хотел, чтобы со мной был Логан, – с сожалением подумал Тай. – Когда спина не защищена, это чертовски неприятно».

Но Логан сейчас находился в Вайоминге с Сильвер.

Что же касается остальных его братьев, то последние доходящие до него слухи гласили, что и Кейз, и Дункан где-то искали золото с Синим Волком, чтобы восстановить былое величие семьи Маккензи и сколотить состояние для себя. По крайней мере, именно этим занимается Дункан. Никто, за исключением разве что Господа Бога, не ведает, что на уме у Кейза, который после войны замкнулся в себе, как устрица в раковине.

Спустя несколько минут Тай услышал осторожные шаги – кто-то пробирался в высокой траве. Когда звук стал раздаваться отчетливее, Тай стремительно выскочил из укрытия ив и набросился на незваного гостя, одной рукой обхватив его шею, а другой приставив нож к сонной артерии. Только после этого он осознал, что человек, которого он поймал, стар и безоружен.

– Кто ты такой? – спокойно спросил Тай, не отнимая ножа от горла незнакомца.

– Джон Тернер. Я рад, что ты не индеец и не бандит, иначе я был бы уже мертв.

Тай, не обращая внимания на слова старика, приказал:

– Шагай впереди меня к той красной скале, и без глупостей. Одно неверное движение – и ты труп.

Глава 8

Тай следовал за незваным гостем, сохраняя, однако, некоторую дистанцию, чтобы тот не застал его врасплох, совершив неожиданный поворот или выпад. Скоро они достигли тайного лагеря Жанны.

– Давай, парень, выходи! – позвал Тай.

Девушка поднялась на ноги.

– Сколько раз тебе еще повторять – меня зовут не парень, а… о, привет, Джек! – сконфузившись, произнесла Жанна и добавила: – У тебя что же, уже закончилось лекарство от живота?

У старика не было возможности ответить, так как нож Тайрелла все еще был приставлен к его горлу.

– Ты сказал, что тебя зовут Джон Тернер, – угрожающе произнес он.

– Так-то оно так, но все кличут меня Безумным Джеком.

Тай вопросительно посмотрел на Жанну, и та кивнула:

– Все в порядке, Джек был папиным другом.

Тайрелл опустил нож. Безумный Джек отвернулся и сплюнул в кусты коричневую слюну.

– Ее папаша деньгами меня ссужал, партнером моим был, во как, – сказал старик, языком перекатывая табак из-за одной щеки за другую. – Только он коньки давно отбросил, а я-то крепкий орешек, в обойме еще! – С этими словами он посмотрел на Жанну, которая чувствовала все большую неловкость, понимая, что ее секрет уже раскрыт. – Принес золотишка чуток, а тебя не сыскать нигде, все старые укрытия обошел.

– Они больше небезопасны, так как Каскабель разбил лагерь слишком близко.

– Да-да, власть-то наша, что разъезжает повсюду на лошадях, допекла совсем эту гадюку, вот он и бесится. – Безумный Джек снял со спины рюкзак, развязал тесемки и вытащил пухлый кожаный мешочек. – Вот тебе на зиму, запасы пополнишь. А то посмотри-ка на себя – кожа да кости, надо было мне два мешка золота нести.

– Как поживает твой живот? – поспешно осведомилась Жанна, стремясь уйти от опасной темы.

– Помаленьку, – ответил старик, снова перекатывая во рту табак. – Ты-то как, Жанна? Как поживаешь? Не рановато ли в этом году на зимовку устраиваешься?

– Тай был ранен, – ответила девушка, молясь про себя, чтобы тот не обратил внимания на болтовню неграмотного старика и не удивлялся разнице между именами «Жанна» и «Жан». – Он прошел сквозь строй и сумел убежать.

Безумный Джек воззрился на Тайрелла так, словно впервые его увидел.

– Вот, значит, как? – засмеялся он. – Сделал из старины Каскабеля посмешище, да? Попадешься в лапы Черного Ястреба, он тебя наградит за это, прежде чем скальп снять. А Жанну ты как подцепил?

Тай уже второй раз услышал из уст старика это имя наряду с другими странными словами, вроде «ее папаша», и утвердился в мысли, что тот вовсе не заговаривается и не выжил из ума. Тайрелл, прищурившись, принялся внимательно разглядывать «мальчика», который немедленно уставился в землю, словно ничего интереснее в жизни не видел.

– Жанна, значит? – медленно произнес он. – Так вот как тебя на самом деле зовут, а?

Девушка искоса взглянула на него и, тут же отведя глаза, чуть заметно кивнула.

Рука Тая с молниеносной быстротой метнулась к Жанне и сорвала с ее головы шляпу, явив на всеобщее обозрение две толстые длинные косы, заплетенные на индейский манер и перевязанные кожаными тесемками. Лоб девушки опоясывала широкая индейская лента, не позволяющая ни одному волоску выбиться из-под шляпы. Ее волосы были темно-рыжего цвета, по ним словно пробегали языки пламени. Глаза, напротив были светлыми и своей прозрачностью напоминали бриллианты. Хрупкое телосложение девушки мягкая кожа словно насмехались над его слепотой.

Тайрелл был страшно зол на себя за то, что какой-то девчонке так долго удавалось водить его за нос.

– Ну что ж, – медленно произнес он, – я от своих слов не отказываюсь – из тебя получился бы гораздо более привлекательный парнишка, чем девочка.

При этих словах Безумный Джек рассмеялся, но Таю от этого легче не стало. Он снова водрузил Жанне на голову шляпу и с силой потянул вниз, закрывая ей не только лоб, но и глаза.

– Одурачила тебя малышка Вайленд, а? – радостно хлопая в ладоши, произнес старый старатель. – Ладно тебе, сынок, не бери в голову. Девчонка чертовски умна. Индейцы верят, будто она ведьма, бруйя,а мустанги так и вовсе принимают за свою, только на двух ногах.

Тайрелл пробормотал что-то неразборчивое.

– Да ты и сам-то хорош, – продолжал Безумный Джек, глядя на загорелое обнаженное тело Тая, – бегаешь тут голышом, на людей набрасываешься, как индеец. Что ж удивляться, что юная леди парнишкой прикинулась.

– Леди? – презрительно воскликнул он, выразительно оглядывая лохмотья Жанны. – Допустим, что это существо женского пола, Джек, но, черт возьми, она не леди. Истинная леди скорее умрет, чем будет разгуливать в таком наряде.

Жанна постаралась скрыть, что язвительное замечание Тая причинило ей боль, хотя кипела от злости. Вместо этого она обратилась к Безумному Джеку на безукоризненно литературном языке, которому научил ее отец, когда они вместе читали Шекспира.

– Джек, ты, конечно, должен принять во внимание, что Тайрелл является экспертом по дамам. Это можно заключить уже по одному взгляду на него. Прошу отметить его безукоризненный костюм: как идеально сидят брюки и льняная сорочка. Его шерстяной пиджак, несомненно, пошит лучшим портным, а ботинки – верх совершенства, которое мог создать только самый искусный сапожник. Собственная кожа смотрелась бы на нем не так хорошо, как этот костюм.

Жанна еще не закончила говорить, а Безумный Джек уже разразился таким неистовым хохотом, что чуть не проглотил табак, который жевал. Губы Тая были сжаты в тонкую линию, теряющуюся в бороде.

– Мужчину не по одежде встречают, – произнес он.

– Мужчину, но не женщину, да?

– Малышка, чтобы называться женщиной, тебе недостает округлостей, – отрезал Тай и отвернулся, не дав Жанне возможности возразить. – Я иду в ванну, – бросил он через плечо, имея в виду глубокий источник, в котором они купались – по отдельности. Девушка называла это место ванной, и он последовал ее примеру. – Спинку тереть не надо, сам справлюсь.

Жанна наблюдала за удаляющимся Таем, стараясь не показывать своих эмоций. Затем она занялась приготовлением травяного чая для Безумного Джека.

– Ты уж не сердись на старика, – произнес он, – знал бы, что так получится, молчал бы в тряпочку. Хочешь, останусь здесь с тобой?

Жанна отрицательно покачала головой:

– В этом нет необходимости. Мне отлично известно, что здесь ты становишься беспокойным, не пройдет и пары часов. Тай, конечно, вне себя от злости, но он остынет.

– Не о том я толкую. Он знает теперь, что ты женщина. Может, ты сама не захочешь оставаться с ним вдвоем.

– Ну, здесь точно проблем не возникнет, – поникшим голосом отозвалась Жанна. – Ты же слышал, что сказал. Он считает меня не более привлекательной, чем заборный столб. – Девушка пожала плечами, стараясь не показывать, что глубоко уязвлена этим.

На нее воззрились выцветшие проницательные глаза старика.

– А тебе-то хочется, чтоб он совсем наоборот считал а? – произнес он.

Девушка открыла было рот, чтобы запротестовать, но поняла, что не имеет смысла отрицать правду, какой бы болезненной она ни была.

– Да, мне хочется казаться привлекательной в его глазах. А какой бы женщине этого не хотелось? Он само воплощение мужественности, – призналась Жанна, добавляя в котелок щепотку трав. – К тому же он хороший человек. Даже изнемогая от боли, старался спасать меня, а не себя. Он меня и пальцем не тронул, – криво усмехаясь, сказала она. – В противном случае я согласилась бы, не раздумывая.

Безумный Джек некоторое время хранил молчание, словно прикидывая что-то в уме, затем, вздохнув, произнес:

– Уж не знаю, говорил ли тебе папаша твой о детишках и откуда они берутся, но многие женщины потом всю жизнь жалели, что вовремя «нет» не сказали. Когда в мужчине играет похоть, он поет сладким голосом и обещает много такого, чего нипочем не будет делать.

– Тай не из таких, он не будет лгать мне.

– Девочка моя, да разве ж это ложь? Когда у мужчины зудит между ног, он правду от лжи не отличает, – прямо заявил старик. – Если б все мужики стояли и рассуждали, что хорошо и что плохо, вместо того чтоб дело делать, в мире б давно никого живого не осталось.

Жанна, помешивающая травяной чай, фыркнула. Старик явно чувствовал себя не в своей тарелке, объясняя девушке очевидные истины, но продолжал говорить.

– Я тебе что толкую, – не сдавался Джек, роясь карманах в поисках пачки прессованного табака, – напарник-то твой поправится скоро, в силу войдет. По утрам просыпаться будет с твердым, как скала, инструментом между ног. Уж будь уверена, он поищет теплое местечко, чтоб похоть свою облегчить.

Жанна втянула голову в плечи, радуясь, что широкие поля шляпы скрывают выражение ее лица. Она не знала, что и делать – запустить в старика кружкой горячего чая или броситься ему на шею, рассыпаясь в благодарностях за заботу о бедной сироте.

– Я с тобой прямо говорю, девочка моя, – упрямо продолжал Безумный Джек. – Ты же одна на этом свете, и женщины нет никакой рядом, чтоб о мужиках-то тебе рассказала. А то ведь и глазом не успеешь моргнуть, как толстеть начнешь, и не от еды вовсе.

– Твой чай готов.

– Крошка, ты меня понимаешь?

– Да знаю я, откуда дети берутся и как туда попадают, если ты об этом, – кратко ответила Жанна.

– Именно об этом, – промямлил старик.

Девушка подняла глаза и увидела, что он, ловко орудуя перочинным ножиком, нарезает брикет табака на кусочки.

– Неудивительно, что ты мучаешься животом, тут и скунс бы не выдержал.

Безумный Джек лишь рассмеялся в ответ.

– В моем возрасте пожевать хорошего табачку – единственная отрада. Да еще месторождение хорошее найти. Я и в одиночку неплохо справлялся с тех пор, как папаша твой преставился. И вот что я тут подумал – ссужу девчонку золотишком, чтоб вырвалась она из этого места, зажила по-человечески.

Жанна собралась было возразить, но Джек не дал ей произнести ни слова, продолжая делиться своими соображениями и одновременно смачно жевать табак.

– Девочка моя, просто послушай старика. Народу-то на территории все больше становится, во как. Может так случиться, что бандит какой-нибудь выследит тебя, и не будет он тратить время на сладкие разговоры, а просто попользуется тобой. Я не только о мятежниках да Каскабеле толкую, солдаты-то наши ничуть не лучше отбросов общества оказываются.

Безумный Джек наблюдал за Жанной, хлопочущей у костра. Каждый изгиб ее тела безмолвно кричал о ее женственности и нежелании слушать ничьи советы.

– Здесь становится чертовски опасно для женщины, пусть и в мужской одежде. Нечего тебе жизнь свою зря тратить в одиночку.

– Я прекрасно справлялась целых пять лет.

– Прекрасно, говоришь? – воскликнул старик. – Да ты на себя посмотри! Худющая, как кобыла, выкармливающая двух жеребят. Тебе мужа надо, и поправиться немножко, чтоб кости твои мясом обросли.

– Моя мама была изящной, а не толстой, как маслобойка, – пробормотала девушка, – и папа ничуть не возражал.

«Тай, кажется, тоже не стал бы возражать против стройной фигуры», – мысленно добавила она.

Безумный Джек вполголоса выругался и попробовал убедить Жанну по-другому:

– И не одиноко тебе жить здесь с мустангами своими?

– А тебе разве одиноко?

– Черт побери, я сделан совсем из другого теста! Я мужчина, в конце концов, а ты нет, что бы на себя ни надевала. Что же ты – замуж не хочешь? Детишек не хочешь?

Жанна не ответила, так как этот вопрос был для нее слишком болезненным. До того как встретила Тая, она никогда не задумывалась над тем, какие дары может преподносить жизнь. Теперь же она в полной мере познала значение слова одиночество.

– Мустанги заменяют мне семью, – произнесла она.

– И не будет у тебя ничего другого, если не уйдешь отсюда.

– Если уйду, то все потеряю, – не без оснований возразила Жанна. – Я не та девушка, в которую влюбляются мужчины. Тай дал мне это ясно понять, а уж он-то разбирается в женщинах, – пожала она плечами, стараясь скрыть разочарование. – Я уж лучше с мустангами жить буду, чем в каком-нибудь пансионате, где меня будут лапать мужики, думая, что никто не видит.

– Но…

– Решено. Я остаюсь здесь.