Текст книги "Безрассудная любовь"
Автор книги: Элизабет Лоуэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
Глава 33
Легким галопом Люцифер скакал через долину навстречу Таю и Жанне. Его уши были настороженно подняты, а хвост развевался по ветру, подобно черному знамени. Ход его был легок и стремителен. Лишь в утренние предрассветные часы жеребцу приходилось прикладывать усилия к ходьбе – давала о себе знать рана, которая не до конца зажила.
– Трудно поверить, что это тот же самый скакун, которого привели сюда ковыляющего три недели назад, – сказала Жанна.
– Скорее, месяц назад, – поправил Тай.
Девушка промолчала, отметив про себя, что прошло ровно двадцать четыре дня с тех пор, когда Тай купал ее в горячем источнике, а затем по-особенному целовал, даря изысканное наслаждение. Двадцать четыре дня, каждый из которых казался длиннее предыдущего, ведь за все это время он ни разу не дотронулся до нее. Ни разу. Даже случайно. Жанна словно оказалась за толстой невидимой стеной, которую он не в силах был преодолеть.
Люцифер остановился в нескольких футах от них и, вытянув длинную грациозную шею, принялся их рассматривать. Затем он издал приветственное похрапывание и коснулся головой рук Тайрелла. Глядя на это проявление доверия, Жанна не сдержала улыбки. Даже несмотря на то, что ему нравилось, когда она сама ласкала его, первым он всегда подходил именно к Таю. Очевидно, когда они шли сюда с плато, преодолевая многочисленные трудности, между человеком и мустангом возникли глубокие узы, навсегда связавшие их. За последние недели эти узы лишь упрочились. Жанна всячески способствовала этому, намеренно держась подальше от Люцифера, чтобы именно Тай, его прикосновения, голос и лечение исцелили и приручили жеребца.
С нескрываемым, но неосознанным желанием во взгляде девушка наблюдала, как длинные пальцы Тая гладят черную шкуру животного. Затем она поймала ответный взгляд, отражающий то же самое чувство. Жанна поспешно отвернулась, не зная, что еще предпринять, не в силах совладать с участившимся сердцебиением.
Всякий раз, когда она начинала думать, что Тайрелл больше не хочет ее как женщину, она внезапно читала в его зеленых глазах о голоде, снедающем его тело. Но он не делал никаких попыток сблизиться с ней, всегда держался особняком.
Эхо слов, произнесенных Таем в день, когда они вернулись в долину, каждый час и каждую минуту раздавалось в душе девушки. Она верила этому мужчине, верила благодаря тому, как он вел себя, когда они были близки, но без его живительных прикосновений любые заверения были для нее не больше чем пустым звуком.
По истечении первой недели Жанна, истосковавшаяся по близости с Таем, сама попыталась поговорить с ним. Она хотела объяснить ему, что принимает ситуацию такой, какая есть, и, несмотря на то что не является девушкой его мечты, хочет быть его любовницей. Тайрелл не стал ее слушать, он молча развернулся и ушел на луг, не обращая внимания на ее крики о том, что она хочет его просто так, без клятв и заверений, без обещаний и обязательств, хочет дарить ему свое тело и получать взамен его.
Тайрелл продолжал избегать Жанну.
Она сама попыталась бы соблазнить его, но не знала, как это сделать. У нее не было шелковых платьев, в которые она могла бы наряжаться, не было роскошного дома для проведения балов, не было даже комнаты, в которую она могла бы грациозно войти, зная, что он ожидает ее там. Эти общепринятые приемы соблазнения были ей совершенно незнакомы. По ночам она просыпалась, терзаемая агонией любви, и ей приходилось что было сил сжимать руки в кулаки, но это не помогало погасить пожар, бушующий в ее теле, или унять неистово колотящееся сердце.
Но это было не самое худшее.
Самым ужасным была пустота, растущая внутри Жанны, чувство утраты чего-то прекрасного и недосягаемого. Она понимала, что до конца своей жизни ей придется в одиночестве бродить по землям, где когда-то она ходила вместе с Таем, и жизнь уже никогда не обретет прежней полноты бытия. Она обречена снова и снова вспоминать время, когда любовь коснулась ее легкими крыльями, а затем упорхнула, подобно бабочке, с ее раскрытых ладоней, оставив после себя лишь непроглядную тьму отчаяния, которая будет разрастаться и поглощать ее мир до тех пор, пока не поглотит и ее саму.
Внезапно Жанна почувствовала легкое бархатное прикосновение, становившееся все более настойчивым. Выведенная из забытья, она поняла, что снова смотрела на Тая, словно чего-то ожидая. В действительности ждать ей было нечего, этот день ничем не отличался от предыдущего, лишь еще большее количество света утекало из ее души, которая медленно, но неумолимо заполнялась тьмой.
Сдавленно вскрикнув, девушка отвернулась. Она пыталась дышать глубоко и размеренно, но это оказалось невозможным. Ее тело было настолько напряжено, что вибрировало, подобно тетиве лука, натягиваемой мощной рукой стрелка, и лук этот сгибался все больше и больше, поломка его казалась неизбежной… Жанна отказывалась дышать.
«Не могу находиться рядом с Таем вот так, – размышляла она. – Это нестерпимо, еще хуже, чем жить в одиночестве. Словно я снова и снова переживаю смерть папы, и все – жизнь с ее многочисленными возможностями, радость и любовь, – все ускользает от меня».
Что-то глухо ударялось ей прямо в грудь. Удивленно вскрикнув, она заметила, что это Зебра требует внимания хозяйки.
– П-привет, д-девочка, – слегка заикаясь, произнесла Жанна, не в силах скрыть дрожи в голосе.
Уловив колебания в ее голосе, Тайрелл почувствовал себя так, словно нож проворачивают в его открытой ране. Он сгорал от желания и ощущал такую мучительную боль в чреслах, словно его мужское достоинство протягивали сквозь раскаленное игольное ушко. Тай понял, что девушка испытывает схожие чувства. Но он не прикоснется к ней, это решено.
– Полегче, сынок, – произнес он как можно мягче, насколько это вообще было возможно в подобных обстоятельствах.
Люцифер настороженно смотрел на человека, всем своим видом показывая, что его голос звучит не очень-то убедительно.
– Давай-ка посмотрим твою рану, – прошептал Тай, поглаживая теплую шкуру мустанга. – Спокойно, сынок, спокойно. Я не причиню тебе боли.
При этих словах они одновременно вспомнили о том, что произошло в горячих ключах, и оба почувствовали неловкость. Он боялся взглянуть на нее, зная, что увидит в ее глазах бушующий огонь страсти. Он никогда в жизни ни одной женщины не касался так, как Жанны в ту ночь, и сам был шокирован этим воспоминанием… но снова хотел познать ее лоно, погрузиться в него языком, как в священный источник, смывающий все нечистоты, накопившиеся в нем за предшествующие годы. Он и не подозревал, что очиститься можно, всего лишь погружаясь в щедрые чувственные глубины Жанны.
– У тебя останется шрам, – мягко произнес он, ощупывая круп Люцифера, – но, можно сказать, ты легко отделался. Пуля могла бы причинить гораздо больший вред.
Тай подумал о том, какая отметина останется в его душе от прикосновения атласных крыльев бабочки.
– Скоро Люцифер достаточно окрепнет и сможет отправиться в Вайоминг, – произнесла Жанна вслух свое худшее опасение.
– Да, – лаконично согласился Тай. – Сейчас тебе нельзя взять с собой ничего, кроме одежды, но, я полагаю, твои книги будут здесь в безопасности. А когда в округе все успокоится, ты сможешь… – Он замолчал. – Я сам прослежу, чтобы твои книги вернулись к тебе. Я прослежу, чтобы у тебя было все для достойной жизни, которой ты, несомненно, заслуживаешь.
Жанна отвернулась от него, пряча лицо, чтобы он не сумел догадаться о ее намерении не следовать за ним в Вайоминг. У нее не было другого выбора. Инстинктивно она чувствовала, что ей будет лучше жить одной в долине, чем где-либо еще, зная, что Тай находится рядом, но не имея возможности дотронуться до него.
– Жанна? – резко позвал он.
Спустя мгновение она спокойно ответила:
– Я сделаю все, что потребуется.
Казалось, она согласилась, но что-то в ее словах заставило Тая насторожиться. Он буравил взглядом ее затылок, сожалея, что не может читать ее мысли с той же легкостью, как она умеет понимать животных и по облакам предсказывать погоду.
– Чем скорее мы тронемся в путь, тем лучше, – сказал он.
Девушка ничего не ответила.
– Нам надо выбираться, отсюда, пока армия не выступила против Каскабеля.
Жанна кивнула с таким видом, словно они обсуждали форму облаков.
– Сначала идти придется медленно, пока я не найду лошадь, на которой смогу ехать верхом. Даже если Люцифер и примет меня в качестве наездника – в чем я сомневаюсь, – то ему потребуется еще не меньше недели, чтобы окончательно поправиться. – Тай замолчал, ожидая ее ответа. Девушка продолжала хранить молчание. – Жанна? – позвал он.
Ее рыжие волосы вспыхнули на солнце, когда она повернулась к нему. Ее глаза были чисты, как дождевая вода, – и одновременно в них скрывались неуловимые тени.
– Да, для Люцифера будет лучше еще несколько дней не знать ездока.
– Я не об этом сейчас говорил, и тебе это отлично известно.
Жанна колебалась, затем, пожав плечами, произнесла:
– Первые дни путешествия будут долгими и опасными. Идти пешком всегда дольше, чем ехать верхом.
– Ты пойдешь со мной, – отрезал Тай.
– Ну конечно. Люцифер ни за что не покинет эту долину без Зебры, – ответила Жанна, снова отворачиваясь, чтобы приласкать кобылу.
– А Зебра ни за что не покинет долину без тебя, – добавил Тай.
– Раньше она никогда этого не делала.
У Тая появилось смутное предчувствие, что Жанна ускользает от него, несмотря на все попытки удержать ее рядом. Прямо на глазах она растворялась в воздухе.
– Пообещай мне, – потребовал он.
– Пообещать что?
– Пообещай, что отправишься со мной в Вайоминг.
Девушка прикрыла глаза. Ее руки, скрытые гривой лошади, сжались в кулаки.
– Я покину долину вместе с тобой, – сказала она.
– И отправишься со мной в Вайоминг, – настойчиво добавил он.
– Не делай этого.
– Чего?
– Не заставляй меня лгать тебе.
– Что это значит? Ты не можешь прожить здесь всю жизнь и отлично знаешь это!
– Но и на ранчо твоего брата в Вайоминге я жить не смогу.
– Тебе не придется жить там до конца своих дней.
– А только до того момента, как я смогу поймать какого-нибудь простака, не умеющего отличить прекрасную даму от необразованной дикарки? – с горечью произнесла Жанна.
– Черт возьми, я этого не говорил!
– Тебе и не надо говорить. Я сама скажу. – Одним быстрым движением, отражающим бушевавшие в ней эмоции, она запрыгнула на спину Зебры. – Я пообещала тебе помочь поймать жеребца. Ты пообещал научить меня, как ублажить мужчину. Этот договор был заключен на Черном плато, там же он был приведен в исполнение. О Вайоминге речь не шла.
Кобыла припустилась галопом.
Кипя от злости, Тай наблюдал за тем, как Зебра скакала в дальний конец долины, туда, где возвышались индейские руины, порожденные землей, частью которой они когда-нибудь станут снова. Жанна много времени проводила в этом священном месте с тех пор, как они вернулись в долину с раненым жеребцом. Тай полагал, что повышенный интерес девушки к руинам объясняется ее желанием разделить Зебру и Люцифера, чтобы он сам мог проводить с жеребцом больше времени, приучать его к себе, к своему голосу и прикосновениям.
Теперь Тайрелл подозревал, что истинным намерением девушки было отучить Люцифера от общества Зебры, чтобы жеребец не заартачился, когда придет время отправляться в Вайоминг – без Жанны.
– Твой план не сработает! – прокричал он. – Ты пойдешь со мной, даже если для этого мне придется связать тебя и везти на спине Зебры, как мешок с зерном!
Единственным ответом ему был топот копыт удаляющейся лошади.
Слова Жанны звучали у него в ушах, словно издеваясь над ним. Он понимал, что девушка все равно сбежит от него, стоит ему заснуть или заняться Люцифером. Он не сумеет поймать ее даже пешую. Черное плато для нее – прочитанная книга, она может до бесконечности прятаться в его каньонах и трещинах, подобно тени.
Конечно, он может найти ее случайно. Если Каскабель не доберется до них раньше.
Глава 34
Призывное ржание Люцифера разнеслось над долиной, эхом отражаясь от опоясывающих ее каменных стен и предупреждая о враге, прокравшемся в их крохотный райский уголок.
Тай уронил миску, из которой ел, схватил карабин и помчался к росшим неподалеку ивам. Не прошло и минуты, как он оказался в укрытии, но не остановился, а продолжил бежать что было сил к выходу из долины, уклоняясь от веток и торчащих из земли корней.
Оказавшись у кромки луга, он замер и принялся высматривать незваных гостей. У расселины, являвшейся единственным связующим звеном с внешним миром, все было спокойно, лишь ветер шевелил траву.
Снова повторился предупреждающий об опасности клич Люцифера, и у Тая по спине побежали мурашки. Жеребец находился вдали от индейских руин. Ни Жанны, ни Зебры видно не было.
Тай хотел позвать девушку, убедиться, что с ней все в порядке, но сдержался. Он не имел права раскрывать ее местоположение, когда к ним, вполне вероятно, вторглись мятежники.
У него не было сомнений, что жеребец мог кричать так потому, что поблизости появились незваные гости. За все время, проведенное в секретной долине, Тай не видел здесь иных существ, кроме кроликов. Только человек достаточно любопытен, чтобы последовать по узкой темной расселине в каньон.
«Прячься в руинах, Жанна, – мысленно заклинал он, – там ты будешь в безопасности. Индейцы избегают священных мест».
Птицы, которые обычно порхали над лугом, весело щебеча, сейчас попрятались и притихли. Снова и снова вглядывался Тай в окружающий пейзаж, пытаясь отыскать постороннего.
Внезапно Люцифер, чем-то напуганный, устремился прочь, и Зебра скакала рядом с ним. Когда жеребец остановился, кобыла пробежала вперед еще несколько сотен футов. Люцифер развернулся и снова заржал, встав на дыбы, он молотил копытами воздух, угрожая любому, кто посмеет напасть на его подругу.
Когда затихло ржание, воздух прорезал крик ястреба, а затем Таю показалось, что Жанна зовет его по имени. Он повернулся в ту сторону, откуда доносился звук, и увидел девушку, идущую со стороны индейских руин. Рядом с ней шел человек. Тай взвел курок и принялся ждать, когда они подойдут поближе.
Спутником Жанны оказался Безумный Джек.
Тайрелл осторожно опустил карабин и, выйдя из укрытия деревьев, быстро направился через луг им навстречу. Люцифер заржал, словно желая предупредить его об опасности, и Тай мягко заговорил с ним.
– Спасибо за предупреждение, дружище, но это всего лишь старый, выживший из ума старатель, – произнес он.
Люцифер всхрапнул и нервно отступил на шаг, но все же позволил Таю погладить свою шею. Тем не менее жеребец внимательно наблюдал за двумя фигурами, приближающимися к ним. Когда они подошли достаточно близко, он убежал, и Зебра последовала за ним. Тай оставался на месте, дожидаясь Жанну и Безумного Джека.
– А неплохой у тебя здесь наблюдательный пункт! – произнес старик, протягивая Таю руку.
Тайрелл удивился, какого деликатного сложения был этот покрытый шрамами человек. Его рукопожатие было быстрым и легким, словно излишнее давление могло причинить ему боль.
– Что, у тебя снова закончилось лекарство для живота? – поинтересовался Тай, подозревая, что в действительности старик пришел вовсе не за этим.
Безумный Джек засмеялся, словно прочтя его мысли.
– Ну, сынок, ты прав, но только наполовину. Я явился, чтобы проверить, как тут поживает моя девочка.
– Как видишь, она жива-здорова и полна энергии, – сухо ответил Тай.
Под изучающим взглядом поблекших глаз Безумного Джека девушка поняла, что краснеет.
– Истину говоришь, – согласился старик, выуживая из кармана жевательный табак. – Жеребые кобылы тоже в первые месяцы резво скачут.
– Хватит говорить загадками, – сказала Жанна со смесью досады и раздражения в голосе. – Просто скажи, что у тебя на уме.
– Я всегда так и делаю. Привычка такая. Итак, ты уже?..
– Я уже – что?
– Забрюхатела.
Щеки Жанны полыхнули румянцем.
– Джек! Что ты такое говоришь?!
– Так да или нет?
– Нет.
– Уверена?
– Абсолютно, – отрезала она. – Я также уверена в этом, как и в том, что вода мокрая.
Джек задумчиво потер лицо и кивнул.
– Черт побери, это значительно все усложняет.
– Ты что, пьян? – воскликнула Жанна.
– Ничуть не бывало, – ответил старик, отрезая кусок табака и засовывая его себе в рот. – Я тут подумал, что, будь ты в положении, это здорово бы облегчило мне задачу. У меня, знаешь ли, сердце кровью обливается, как подумаю о детишках.
– Что происходит? – потребовал Тай ответа.
– Безумный Джек решил о жизни задуматься, а это крайне серьезно, – пояснила девушка.
– Черт возьми, ты права, детка, – согласился старатель. – В последний-то раз, как я жизнь свою пересмотрел, взял я старого Джимбо – это мула моего так кличут, – сел на него да и поехал на запад. И с тех пор ничего не слыхивал ни о жене своей, ни о детках. Непростое это дело, скажу я вам, о жизни задумываться.
– Похоже, и для жены твоей с тех пор настали непростые времена, – добавил Тай.
– О том и речь! – подхватил Безумный Джек. – Годами пытался найти я одно месторождение, что имя мое носит. Ну, теперь-то я считаю, что найду не рай на земле, а прямиком в ад отправлюсь. – Джек сплюнул слюну, вытер рот и продолжил: – Я вот как решил – жена моя, Чарити, уж, наверное, к праотцам отправилась, а детишки были все здоровенькие, благослови их Господь! Кому, как не им, жить да радоваться. Вот беда-то какая, что ты не брюхата, – неожиданно произнес старик.
Тай краем глаза покосился на Жанну, которая, в свою очередь, во все глаза смотрела на старика, словно у того внезапно выросли рога, или крылья, или то и другое вместе.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – прямо сказала она.
– Разрази тебя гром, девчонка! Ну что тут непонятного? Золотишко мне надо деткам своим передать, а уходить из этих мест я не хочу, и точка. А ты одна не сможешь золото нести. Коли не в положении, не будет у тебя мужика крепкого, чтоб защитить и уберечь от бед, и не узнают никогда мои дети, что папаша о них беспокоится.
Жанна беспомощно открыла рот, но не сумела издать ни звука. Сглотнув, она попыталась снова, но было уже поздно – вмешался Тайрелл.
– Давайте разберемся в ситуации, – спокойно произнес он. – Правильно ли я понимаю, что у тебя есть золото, которое ты хочешь передать своим детям? Ты считаешь, что если Жанна беременна, то мы вместе уйдем из долины и доставим твое золото в крепость.
Безумный Джек нахмурился.
– Ну, у меня на уме было более… скажем так, дружелюбное место, чем крепость. Вообще-то я не знаю, где они теперь обитают. Не могу я золотишко свое первому встречному доверить. Не успеешь повернуться спиной, как ты уже покойник.
Тай хотел было возразить, но не сумел. Одно он знал наверняка – с появлением старателя и его предложением будущее его стало более определенным.
– Вот и получается, – продолжал между тем старик, – что золотишко я могу передать только другу, тогда моя душенька будет спокойна. Понимаешь, о чем я, сынок? Кстати, тебя я другом не считаю, без обид, только правда. А вот Жанну считаю. Если она скажет, что доставит золото деткам моим, значит, она это сделает или умрет, пытаясь сделать. – Помолчав некоторое время, Безумный Джек снова заговорил: – В том-то и суть дела. Девчонка, конечно, добыча некрупная, однако совсем без внимания не останется. А чтоб золото нести, мужик нужен, огромный, как гора, и ловкий, как змея.
– Такой, как я? – спросил Тай.
– Именно.
– Но я не твой друг. Без обид.
– Без обид, сынок. Это сущая правда. Были б у тебя чувства к Жанне, ты бы помог ей с золотом, защитил ее. И она была бы в безопасности, и богатство мое вместе с ней. Но она не брюхата, значит, тебе нет до нее никакого дела, и золото мое детишки так и не увидят.
– Тот факт, что я небеременна, как раз и должен убедить тебя в том, что Тайрелл – порядочный человек и ему можно доверять, – быстро сказала девушка. – Если он согласится взять твое золото, можешь быть уверен, доставит его по назначению.
Безумный Джек издал звук, средний между хохотом и фырканьем.
– Черт возьми, милая, ты не брюхата не потому, что отказала ему, а потому, что он сам не хотел. Может, о его порядочности это что-то и говорит, но уж точно не убедит меня в его… ну, скажем так, взглядах на жизнь.
Щеки Жанны заполыхали пурпурным пламенем от осознания того, что старик знает о ее заветном желании – чтобы Тай видел в ней настоящую женщину. Кровь отхлынула от ее лица, она стала бледной как полотно. От того, чтобы развернуться и уйти прочь, ее удерживало лишь осознание, что Безумный Джек нуждается в ее помощи и именно поэтому он говорил с ней так откровенно, гораздо откровеннее, чем обычно. Глядя в лицо старого старателя, она заметила, что оно имеет нездоровый желтоватый оттенок. Джек никогда не отличался крепким здоровьем, но сейчас казался особенно ранимым, как человек, стоящий на грани отчаяния.
Мысли о том, как исправить ошибки прошлого, не давали покоя этому старому больному человеку, он словно чувствовал, что может и не успеть.
Собрав все свое мужество и стараясь не обращать внимания на нехорошее предчувствие, Жанна дотронулась до руки Джека.
– Тайрелл взял то, что я ему предлагала, и решил, что это ему не подходит, вот и все, – произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и убедительно. – Но он действительно порядочный и достойный человек, поверь мне.
– Жанна… – начал было Тай.
– Что? – быстро спросила она, не отводя взгляда от старика. – Я, конечно, не умею говорить так красиво, как Тай, но суть дела от этого не меняется. Я хотела его. Он взял меня. Больше он меня не хочет. Старая история, по сути дела. В книгах, которые я читала, сказано, что это древнейшая история со времен сотворения мира. Но она ничуть не умаляет честности Тая, Джек. Он не лгал мне, как ты говорил, это делает истосковавшийся по женщине мужчина. Не было красивых слов и обещаний, а только я, Тай и ночь.
Долгое время Безумный Джек хранил молчание, затем, вздохнув, погладил Жанну по руке:
– Мне очень жаль, малышка.
– Сожалеть тут не о чем. Я, по крайней мере, ни о чем не жалею. Когда этой зимой я перечитаю книги из моего сундука, я лучше пойму их содержание. И весна для меня наступит быстрее, чем обычно. Затем Зебра подарит мне жеребенка, о котором я буду заботиться, а к концу лета снова смогу ездить на ней верхом по плато, в скорости соревнуясь с ветром. Затем придет осень, небо затянет низкими тучами, будет часто идти дождь, и я, сидя у костра в своем секретном лагере, примусь сочинять истории о тенях, бродящих в ущельях, о людях и местах, а также о воспоминаниях, которые снова и снова возрождают минувшие события… – Голос ее превратился в тонкую паутинку звука. – Не нужно сожалеть.
Тай хотел было возразить, но в горле у него пересохло, и он не смог выдавить из себя ни слова. Горькая речь Жанны заполнила все его существо, болью отдаваясь в каждой клеточке тела. Он с силой сжал зубы.
– Ты не можешь остаться, – хрипло произнес он.
Девушка никак не отреагировала, словно он ничего не говорил вовсе. Она по-прежнему смотрела прямо в лицо старика, который недоверчиво качал головой.
– Он дело говорит, Жанна, – сказал Джек. – Тебе нельзя здесь оставаться. Больше нельзя. Я и об этом думал, ой как долго думал! Тебе принадлежит большая часть моего золота.
– Не будь смеш…
– Это ты не будь, – отрезал старатель. – Навостри-ка уши да послушай старика, который много зла повидал на своем веку, хоть и добра немало. Папаша твой деньгами меня ссужал не раз и не два, а я доброту помню.
– А ты давал нам золото с тех пор, как я себя помню, – быстро сказала девушка.
Безумный Джек пробормотал что-то себе под нос.
– А как насчет того раза, когда ты нашла меня на дне глубокого ущелья, всего изломанного, и залатала мою старую шкуру, к жизни меня вернула? Ты жизнь мне спасла. Я уж не говорю о том, что ты живот мой лечишь, не даешь ему прохудиться, да еще и истории мои бесконечные выслушиваешь. Половина моего золота твоя, и точка. Надо было отдать его тебе давным-давно, чтоб ты выбралась из этой дыры да зажила по-человечески, но мне, понимаешь ли, нравилось, что не один я обитаю в этих краях, что душа есть родственная рядом, которой наплевать на мое богатство.
– Спасибо, конечно, но мне твоя компания нравится точно так же, как и тебе – моя, – возразила Жанна. – А золота твоего мне не надо.
– Девчонка, ты совсем меня не слушаешь! Опасно тебе здесь находиться, понимаешь? – С этими словами Безумный Джек повернулся к Таю: – Разбойникам жертву выбирать не приходится, сынок. Итак, у меня к тебе есть предложение вроде как деловое. Готов меня выслушать?
– Да, готов.
– Эта упрямая девчонка – добыча. Индейцы все прибывают в эти места, и солдаты скоро придут у них на хвосте. Слухи ходят, что армия наша собралась стереть с лица земли это гнездо гремучих змей. Каскабель постился и молился как одержимый. И вот явилось ему видение, будто приведет он приспешников своих к большой победе, но только если на его военном копье будут развиваться волосы Жанны.
Тай напрягся, словно в этот момент Каскабель собственной персоной материализовался в секретной долине. Глядя на него, Безумный Джек хитро улыбнулся себе в бороду. Тай может и не испытывать к Жанне привязанности, но он точно не уйдет, бросив ее на произвол судьбы в таком опасном месте.
– Вижу, не ошиблась она, когда о порядочности твоей говорила, – произнес старик. – В общем, такое дело, сынок: ты ведешь ее отсюда в безопасное место, и четверть моего золота твоя.
– Оставь свои деньги при себе, – гордо ответил Тайрелл. – Даю тебе слово, что выведу Жанну отсюда и доставлю ее в безопасное место.
Безумный Джек молча пожевал табак, затем, отвернувшись, сплюнул коричневую слюну в кусты и утер бороду изношенным рукавом куртки.
– Договорились. Забирай ее отсюда, и золото мое заодно. Малышке ее доля ой как понадобится, чтоб не выходить за какого-нибудь толстозадого вдовца или, упаси бог, не продавать себя незнакомцам за тарелку бобов.
– Я не собираюсь уходить только потому, что ты… – начала было девушка.
– Помолчи-ка немного, – твердо произнес старатель, свирепо глядя на нее. – Ты не глупа, и не надо вести себя так, словно хочешь меня в обратном убедить. Каскабель тебя до сих пор не поймал только потому, что недосуг ему было. А теперь он задумал осуществить свой план. Пока этот чертов выродок гремучей змеи жив, никто не может чувствовать себя здесь в безопасности, особенно девушки, как ты.
Закрыв глаза, Жанна пыталась справиться с неприятным ощущением в желудке, словно там вдруг образовался огромный кусок льда.
– Ты уверен, что Каскабель хочет заполучить мои волосы?
– Дьявол меня разбери, конечно, уверен! Слухи в каньонах распространяются быстро, а он выболтал обо всем Неду.
– Бармену из салуна? – удивился Тай. – Какие у него дела с Каскабелем?
– Оружие продает, как обычно. Но волноваться тут не о чем, сынок. Он такие цены ломил, что даже Каскабель не выдержал. Взял его ружья, да заодно и печенку с селезенкой Неда, и скальп с него снял.
Жанна затряслась как в лихорадке. Безумный Джек снова сплюнул слюну, а затем, внимательно глядя на Тая, спросил:
– Ты уже объездил этого жеребца?
– Нет.
– Тебе лучше поспешить, сынок. Пеший человек, несущий золото, – мертвый человек.
