Текст книги "Безрассудная любовь"
Автор книги: Элизабет Лоуэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
Глава 31
– Ну давай же, пошевеливайся! Осталось совсем чуть-чуть, – уговаривал Тайрелл жеребца, надеясь, что действительно говорит правду. Ни тон его голоса, ни постоянное натяжение поводьев, казалось, не могли больше убедить упрямца, который не хотел продолжать движение.
На мгновение Тай испугался, что Люцифер вообще перестал его слушаться, но внезапно давление недоуздка ослабилось, когда мустанг продолжил ступать нетвердой походкой.
– Хорошо, сынок, – похвалил мустанга Тай, – Жанна сказала, что вход находится вон на том возвышении.
И это были единственные слова девушки за последние несколько часов. Когда дождь прекращался, она уезжала далеко вперед, оставляя Тайрелла с Люцифером позади. Когда дождь возобновлялся, она возвращалась и скакала поблизости от них, чтобы Тай мог следовать по оставляемым ею следам и не заблудиться.
Тай был уверен, что Жанна проявляет заботу вовсе не о нем, а о раненом жеребце. С тех самых пор, как вскочила на Зебру и умчалась прочь, она с ним не разговаривала. Тайрелл от этого сильно страдал. За прошедшие недели он привык к Жанне, привык к ее знаниям этой дикой местности и ее обитателей, привык к тому, как непосредственно она реагирует на солнечные лучи и ветер, привык к ее застенчивой улыбке, когда он касается ее. Он скучал по ее смеху, скучал по историям, которые она рассказывала, например о побеге Каскабеля от солдат и о том, как ему удалось укрыться на равнине, где сделать это, казалось, было невозможно.
Он тосковал по отрывкам прозы и поэзии, которые ей нравилось обсуждать с ним, восполняя таким образом пробелы в своем образовании. А больше всего ему недоставало минут, когда они вместе молча шли под дождем, держась за руки.
Молчание, царившее между ними сейчас, было враждебным, холодным и пустым, как ночь, окутавшая землю черным покрывалом.
– Может, хоть ты мне ответишь, – обратился Тай к Люциферу, – с чего это Жанна так расстроилась, когда я сказал ей, что ее вины в потере невинности нет. Черт возьми, она в этом действительноне виновата. Она и не подозревала, что ожидает ее в конце дороги наслаждений. Она не могла сказать мне «нет» точно так же, как не могла не спускаться впереди Зебры по горной тропинке. Это было неизбежно.
Но я-то знал, к чему все идет, – продолжал он. – В самый первый раз, когда я коснулся ее губ, понял, что должен немедленно остановиться или не смогу побороть искушение спалить себя дотла в огне ее юного манящего тела. Но я не остановился. Я желал ее так, как полноводная река желает слиться с морем. Это неотвратимо. И помоги мне Бог, я все еще хочу ее столь же неистово, что и в самый первый раз.
Я четко осознавал каждый свой шаг, – рассказывал Тай своему молчаливому слушателю, – и каждый шаг был самым прекрасным в моей жизни. Даже на смертном одре я не перестану вспоминать, какие звуки издавала эта женщина, когда я двигался внутри нее, ублажая ее тело и получая наслаждение сам.
Воспоминания нахлынули на Тайрелла, подобно волне прилива, и его голос затих. Несмотря на усталость, кровь бурлила в его жилах от проснувшегося желания снова раствориться в пламенной страсти Жанны.
– У нее не было ни единого шанса отказать мне, – воскликнул он внезапно охрипшим голосом, – ни единого малюсенького шанса, черт побери! Я думал, от осознания того, что в случившемся нет ее вины, она почувствует себя лучше. Так почему же в таком случае она не желает со мной разговаривать?
Люцифер ничего не ответил, да Тай другого и не ожидал. Если бы жеребец знал, как обращаться с представительницами якобы слабого пола, Зебра не носилась бы по всему плато с Жанной на спине все эти годы. Ругаясь вполголоса, Тайрелл поднялся на возвышение, натяжением поводьев помогая забраться хромающему мустангу.
Наконец из темноты прямо впереди них раздалось приглушенное ржание. Люцифер немедленно отозвался. Тай, однако, приветствия не дождался. Жанна ничего не оказала ему и тогда, когда, спешившись, подошла к жеребцу. Хмурясь, она пыталась оценить его состояние в серебристом свете луны, сияющей из-за облаков.
– Можем ли мы идти по каньону? – спросил Тай, обращаясь к девушке. – Он не затоплен?
– Нет.
Он помедлил, но Жанне нечего больше было добавить к своему лаконичному ответу. Зато с жеребцом она вовсе не была столь холодна.
– Мой бедный мальчик, – нежно сказала она, лаская мустанга, – ты вел себя очень храбро сегодня. Ты устал, конечно, не так ли?
Тай хотел было предупредить девушку, что Люцифер сейчас не расположен к светской беседе, но слова так и не слетели с его губ, когда он увидел, что жеребец, тихонько захрапев, вытянул вперед морду, прямо в руки Жанны. Ее тонкие пальцы погладили его скулы и нос, затем перепорхнули на густую спутанную челку и нащупали косточку между ушами. Просунув руку под недоуздок, она стала сглаживать следы, оставленный кожаными ремнями.
Люцифер вздохнул и, поддаваясь ласке девушки, положил голову ей на грудь, выказывая бесконечное доверие, которое сначала шокировало Тайрелла, а затем захлестнуло эмоциями, описать которые он был бессилен. Наблюдая за капитуляцией Люцифера, Тай вспомнил древнюю легенду о единороге и девственнице. Глядя на Жанну, он подумал о том, что единорога влекло к девушке естественное восхищение ее женственностью и добротой, а не ее предположительная девственность.
«У бедняги единорога не было ни единого шанса, – сказал себе Тай, – он был рожден для того, чтобы, положив голову девушке на колени, сдаться в плен ее нежных рук».
Эта догадка взволновала его. Жанна ничего не говорила, но он тем не менее чувствовал, что запутался в ее шелковой сети, каждая ниточка которой была соткана из ласки, улыбок и слов, которые они подарили друг другу. И эта сеть держала его покрепче любого капкана.
– Ты готов, мальчик? – тихо спросила девушка. – С твоей больной ногой будет непросто, но это последнее одолжение, о котором я тебя прошу. Затем я оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты не поправишься.
Жанна повернулась и направилась к Зебре. Люцифер последовал за ней, увлекая за собой и Тайрелла, который все еще держал в руке поводья. Тай с сарказмом изумлялся тому, как они с Жанной поменялись ролями, и недоумевал, что случится, если он, бросив все, уйдет прочь.
«Я скажу тебе, что случится, – мысленно обратился Тай сам к себе, – ты проведешь жалкую ночь, голодный и замерзающий, в то время как Люцифер будет нежиться под ласковыми прикосновениями рук Жанны. И кто, по-твоему, умнее – ты или этот жеребец?»
Проклиная все на свете, Тай последовал за Люцифером по мокрой каменистой почве к заветной трещине в теле плато, которое было испещрено скалистыми утесами и прорезано черными грядами застывшей лавы. Края плато здесь были много ниже и гораздо менее обрывистыми, чем крутая восточная тропинка, по которой они спустились раньше.
Внезапно обе лошади остановились. Зебра издала нервное ржание, когда Жанна вступила в русло ручейка, текущего в тайный каньон. Вода достигала ей до щиколоток. Кобыла не колеблясь последовала за девушкой, как она делала уже не раз, зная, что ее безопасности ничто не угрожает. Люцифер сомневался, нюхал воду, затем все же сделал шаг вперед, так как был слишком изможден, чтобы предпринимать какие-либо иные действия, кроме тех, что от него ожидали люди.
Внутри расселины свет луны тускло отражался от поверхности воды. Лошади имели неоспоримое преимущество перед людьми – четыре ноги и более острое зрение, позволяющее и в темноте различать неровности почвы. Но даже для них прохождение по узкому каньону далось нелегко. Жанна, с ее огромным опытом, дважды поскользнулась и чуть не потеряла равновесие, а Тай упал четыре раза и счел себя счастливчиком, что не покалечился.
Когда они наконец добрались до равнины, и люди и животные были мокры от дождя и пота.
– Ну вот, девочка, – устало произнесла Жанна, похлопывая кобылу по крупу, – ты и дома.
Зебра растворилась в лунном свете, направившись на луг с сочным клевером, который обнаружила в прошлый раз. Тай хотел было стреножить Люцифера, но передумал. Даже если жеребец и решит уйти, он не сможет снова преодолеть узкую трещину. Несколько плавных движений сильных рук – и мустанг был освобожден от недоуздка. Тай принялся поглаживать те места, где кожаные ремешки оставили отпечатки на коже. Жеребцу его действия явно доставляли удовольствие.
– Знаю, знаю, так недолго и избаловаться, правда? – прошептал Тайрелл, вспоминая их с Жанной прошлую ночь. – Завтра я тебя как следует вычищу и выскребу, а сейчас тебе нужно поесть. Иди за Зеброй, сынок, и она покажет тебе, где растет вкусная трава.
Тай убрал руку, и Люцифер тут же понял, что он на свободе. Он всхрапнул, задрав голову, и, прихрамывая, направился в ту сторону, куда ушла кобыла. Тайрелл обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как Жанна исчезает за ивами, растущими на берегу ручья.
К тому времени, как он добрался до небольшой пещеры в скале, которую девушка называла домом, он обнаружил там костерок, ярко сияющий в темноте ночи. Сидя рядом на корточках, Жанна подбрасывала в огонь хворост, который хранила в самом дальнем уголке пещеры, чтобы он всегда был сухим. Когда огонь разгорелся сильнее, она добавила мокрое бревно из поленницы, сложенной под открытым небом.
Затем, поставив подогреваться воду в котелке, он направилась к маленькому сундуку, который три год назад с неимоверными усилиями притащила сюда. Сундук по большей части был заполнен книгами, но также в нем хранились остатки одежды ее отца: одна ветхая рубашка, пара воскресных брюк, три носка и мокасины, которые она выменяла на лекарственные травы прошлой весной.
– Я взял три рубашки в лавке Проповедника, – произнес Тай. – Наденешь одну из них?
Звук его голоса испугал Жанну, которая, казалось, совершенно забыла о его присутствии в своем лагере. Но он был здесь – стоял по другую сторону костра, разминая уставшие от долгого ношения рюкзака мускулы. Его ноша висела на каменном уступе. Тай снял шляпу и принялся отжимать из нее воду.
– Нет, – ответила девушка, отворачиваясь от него и таким образом отказываясь не только от рубашки.
Развязав мокрые мокасины, она поставила их к огню сушиться. Не снимая плаща-дождевика, она стала разматывать ткань с груди, немедленно почувствовав острую боль в ушибленной руке. Стиснув зубы, она продолжала свое занятие. В прошлом она страдала от гораздо более серьезных ранений, и еще неизвестно, что ждет ее в будущем.
Тай не стал даже предлагать Жанне помощь, так как знал, что она отвергнет ее. Не говоря ни слова, он снял с нее объемный плащ и отбросил его прочь. При виде ее огромного синяка Тай присвистнул. По опыту он знал, что, как правило, синяки выглядят гораздо более пугающими, чем есть на самом деле, но ему неприятно было наблюдать это видимое воплощение боли на руке девушки.
– У тебя есть какое-нибудь лекарство?
– Да.
Жанна хотела отступить в сторону, но Тай нежно, но крепко схватил ее за предплечье.
– Стой спокойно, милая. Позволь мне помочь. Не доверяя собственному голосу, она лишь отрицательно покачала головой.
– Не упрямься, – произнес Тай. – Ты не раз заботилась обо мне, теперь пришла моя очередь.
Жанна посмотрела ему прямо в глаза. Они были очень темными, но живыми, отражающими пламя костра. Руки Тая, цепко держащие Жанну, распространяли по ее телу волны тепла, которые пугали ее. Но еще более пугающим для девушки явился жар, которым отозвалось ее лоно на мысль о том, что Тай будет заботиться о ней. Ее тело сотрясала мелкая дрожь желания.
Жанна ненавидела себя за свои воспоминания, за вожделение, за то, что мечтает оказаться в объятиях мужчины, который испытывал к ней смесь жалости и презрения, страсти и безразличия.
– Ты вся продрогла, – нахмурился Тай, заметив, как дрожит девушка, и принялся быстро разматывать ткань. – Где ты хранишь медикаменты?
Она лишь молча покачала головой, отказываясь от него, от своих воспоминаний, от всего сразу.
– Жанна, да что, черт побери, с тобой творится?
Не дожидаясь ответа, он продолжал свое занятие.
Мысль о том, что он снова увидит ее обнаженную грудь, показалась девушке невыносимой. Он снова начнет трогать ее, целовать и заметит пламя, сжигающее ее изнутри. Ее тело не должно было подобным образом реагировать на мужчину, любящего только свою мечту, которой она, к сожалению, не являлась. Жанна издала нечленораздельное мычание и попыталась оттолкнуть руки Тайрелла, но с тем же успехом она могла бы толкать скалу.
– Слишком поздно стыдиться, – ровным голосом произнес он, не обращая внимания на ее действия. – Стой спокойно, пока я развяжу эту штуку.
– Оставь меня в покое, – угрожающе произнесла она.
Руки Тая на секунду замерли.
– Жанна, что произошло? – спросил он мягко.
Но девушка не слышала его, ее переполняли эмоции. В сознании Жанны, отражаясь многократным эхом, звучал голос Тая, снова и снова перечисляющий ее незавидные качества: нечего предложить будущему мужу, слишком неопытная, чтобы стать любовницей, годится только для удовлетворения мужской похоти, когда поблизости нет никакой другой женщины.
– Малышка? – позвал Тайрелл, запечатлевая на ее губах нежный поцелуй. Они были столь же холодны, что и ее голос. – Чем я тебя так разгневал?
Он хотел было снова поцеловать ее, но Жанна резко отстранилась:
– Не дотрагивайся до меня. Не хочу снова быть твоей шлюхой.
Глава 32
При этих словах Тайрелла захлестнула мощнейшая волна гнева, но он сумел сдержаться. Он перестал разматывать ткань и схватил девушку за плечи:
– Никогда не говори про себя такого! Слышишь меня, Жанна Вайленд? Ты не шлюха!
Рассерженная, пристыженная, непокорная, Жанна дрожала в его руках.
– Как же ты назовешь то, что было между нами?
– Мы… любовники.
– Я так не думаю, – безразличным голосом ответила она. – Любовь предполагает некоторую степень привязанности к тому человеку, к которому ты испытываешь желание. Я тебе не любовница. Я всего лишь удобно подвернулась под руку, когда ты нуждался в ком-то для удовлетворения естественных потребностей плоти. Когда Люцифер поправится, ты заберешь его и отправишься на поиски своей прекрас…
– Не хочу больше этого слышать! – с жаром перебил ее Тай. – Я до смерти устал оттого, что ты постоянно бросаешь мне в лицо эти слова!
– Тогда перестань бросать их мне в лицо тоже.
– Я никогда…
– Черта с два! – яростно воскликнула Жанна. – Не ты ли говорил: «Я найду свою прекрасную даму или всю жизнь буду перебиваться случайными связями для удовлетворения естественных потребностей плоти»? – без запинки отчеканила она, выделяя голосом каждое слово. – Или вот это: «Ты самая неженственная женщина, которую я когда-либо встречал». Потом ты еще добавил, что Каскабель больше похож на куст, чем я на женщину. Даже после того, как ты познал мое тело, ты не изменил своего мнения обо мне. Вместо этого ты незамедлительно заявил, что нуждался в женщине, а не во мне. – На мгновение девушка замолчала, затем заговорила снова, и поток слов лился с ее губ рекой, словно прорвало плотину. – А еще ты заявил, что моя девственность была единственной ценностью для моего будущего мужа, так как у меня нет семьи, нет профессии, нет состояния. Ты сказал также, что погубил меня, потому что я недостаточно хороша для того, чтобы быть женой, и недостаточно образованна для того, чтобы стать любовницей, из чего я могу заключить, что гожусь только в игрушки, как ты выразился, «многих мужчин, а не одного». Такая игрушка на любом языке называется шлюхой.
– Жанна, бога ради, я никогда не думал…
– Я еще не закончила, – настойчиво произнесла она, пресекая попытки Тая объясниться. – Или, вероятно, мне следовало бы сказать, тыне закончил. У тебя был припасен еще один аргумент против меня как женщины. Хоть ты и истосковался по женщине, я не сумела даже соблазнить тебя. Помнишь, что ты мне сказал? «Милая, ты не имеешь ни малейшего понятия о том, как соблазнить мужчину. Женщина соблазняет мужчину струящимся шелком…»
Тайрелл закрыл ей рот рукой, прервав поток горьких слов, действительно сказанных им.
– Ты ничего не понимаешь, – настойчиво произнес он. – Уменя и в мыслях не было оскорблять тебя, особенно после того, как мы провели ночь вместе.
Горячие слезы, струящиеся из ее глаз, красноречиво свидетельствовали о том, что она поняла его слишком хорошо.
– Жанна, – прошептал он, целуя ее веки и ощущая на губах соленый вкус слез, – пожалуйста, поверь мне. Все, что я говорил, было вовсе не из желания оскорбить тебе. Ты молодая девушка, одна-одинешенька в мире, а я соблазнил тебя, зная, что мне не следовало этого делать. Вот и все, что означали мои слова. Случившееся между нами – это моя вина, не твоя.
Ласки Тая и его тихий нежный голос погасили гнев Жанны, и она задрожала от нахлынувшей безысходности. Никакие слова Тая не сумели бы разубедить ее в том, что она не является прекрасной дамой его мечты.
– Ты веришь мне? – прошептал он, продолжая покрывать нежными поцелуями ее глаза, щеки, губы. – У меня и в мыслях не было оскорбить твои чувства. Атласная бабочка… верь мне… я никогда бы не…
Его речь прерывалась поцелуями, становившимися все более долгими и глубокими. Коснувшись своим языком языка девушки, он отстранился.
– Ты так замерзла, что вся дрожишь, – хрипло произнес он.
Со смешанным чувством безнадежности и желания Жанна ожидала, когда он предложит наиболее очевидный способ согреть ее.
Отведя взгляд от ее чистых, бездонных глаз, он посмотрел на языки пламени костра, лизавшие скалу.
– Этому огню придется немало потрудиться, чтобы согреть камень, поэтому нам от него нет никакого прока. – При этих словах Тай улыбнулся. – Мы сделаем по-другому.
Жанна горько улыбнулась в ответ, когда его руки снова потянулись к мокрой ткани, обернутой вокруг ее груди. Она могла отказать этому мужчине, будучи объятой гневом, но у нее не хватило бы решимости отказать ему после того, как он всего лишь мгновение назад нежно целовал ее.
Заметив ее грустно-покорную улыбку, Тайрелл почувствовал себя так, словно Жанна только что ударила его ножом прямо в сердце, да еще и провернула лезвие в ране. Он знал, что она отдастся ему со всей своей чувственной щедростью, не перестававшей изумлять его, но знал также и то, что, когда любовный дурман рассеется, она снова почувствует себя шлюхой.
И никакие его слова не сумеют переубедить ее, ведь он сказал уже достаточно, не осознавая даже, как больно ранил ее своей небрежностью. У него и в мыслях не было оскорбить ее чувство собственного достоинства, но это было именно то, что он сделал.
Теперь уже слишком поздно сожалеть.
Жанна почувствовала головокружение, когда Тайрелл подхватил ее на руки и понес прочь от огня. Удивленно вскрикнув, она обняла его за шею.
– Не бойся, милая, я не уроню тебя.
Его голос был столь же нежным, что и его поцелуи, но лицо в лунном свете казалось очень сосредоточенным, даже жестким, а губы были плотно сжаты. Поначалу влажная ткань его рубашки заставила девушку дрожать еще сильнее, но постепенно ей передалось тепло его тела.
Они оба не произнесли ни слова, пока Тай шел по дороге, ведущей к горячим ключам. Каменные стены постепенно сужались, и температура воздуха возрастала благодаря жару, поднимающемуся от воды. Он не остановился у самого первого источника, направившись к тому, который они называли ванной. Опустившись на колени, он погрузил Жанну в воду, не потрудившись раздеть ее до конца. Горячая вода проникала в самые потаенные уголки озябшего тела девушки, заставляя постанывать от удовольствия.
– Какое чудесное ощущение! – прошептала она.
Набрав в легкие побольше воздуха, она нырнула под воду, полностью скрывшись в клубах пара, поднимавшегося от поверхности воды. Не открывая глаз, Жанна нащупала выступ, на котором она обычно сидела долгими часами, полупогруженная в воду, и устроилась на нем, ожидая, что Тай присоединится к ней. Время шло, но всплеска, свидетельствовавшего о том, что он тоже ступил в источник, не последовало, и она открыла глаза.
Тайрелла поблизости не было.
– Тай? – негромко позвала Жанна, но не получила ответа. – Тай? – уже громче повторила она. – Здесь достаточно места для нас обоих, тебе не нужно ждать очереди, чтобы согреться.
Со стороны лагеря послышался неразборчивый звук. Она напряженно вслушивалась, но он не повторился. Девушка поднялась, чтобы выйти из воды, но ее снова обуяла дрожь. Опыт подсказывал ей, что, проведи она в источнике подольше времени, ее тело поглотит достаточное количество тепла и она сможет добраться до лагеря даже зимой и не замерзнуть.
Жанна сняла одежду, скользнула в воду и, прикрыв глаза, полностью растворилась в умиротворяющих ощущениях. Она недоумевала, почему Тай не идет к ней, ведь он тоже очень замерз под дождем и ветром, не имея даже такой слабой защиты, как самодельный плащ-дождевик.
Постепенно девушка осознала, что она не одна. Открыв глаза, она обнаружила Тая сидящим со скрещенными ногами у края источника, полностью одетым. Улыбаясь, он наблюдал за ней. Жанна и не подозревала, что ее робкая ответная полуулыбка снова причинила ему боль, но, видя его печальное лицо, она расстроилась до слез.
– Тай?
– Я здесь, малышка.
Когда он нагнулся к ней, Жанна не колеблясь потянулась к нему навстречу, ожидая поцелуя.
– Закрой глаза и глубоко вдохни, – вместо этого скомандовал он.
Она удивленно моргнула, но сделала так, как было велено.
– А теперь ныряй под воду.
Ни слова не говоря, девушка опустилась на дно источника, а когда снова показалась на поверхности, заметила в руке у Тая кусок мыла, распространяющего во влажном воздухе аромат роз.
– Неудивительно, что твой рюкзак был таким тяжелым, – произнесла Жанна. – Ты, наверное, запихнул туда все товары из лавки Проповедника, которые сумел отыскать.
Тайрелл улыбнулся.
– Не часто мне приходится оказываться в магазине, имея в своем распоряжении мешочек золота.
Он принялся намыливать волосы девушки до появления густой белой пены, которая капала в воду и уплывала прочь, подобно призрачным корабликам в лунном свете. Жанна, прикрыв глаза, наслаждалась изысканной, доселе невиданной ею лаской.
– А теперь снова задержи дыхание.
Кивнув, она еще раз опустилась в мягкие объятия источника, а вынырнув на поверхность, обнаружила, что пена с ее волос исчезла, а приятный запах роз остался. Тай глубоко вдохнул аромат, пьянящий его органы чувств, затем принялся намыливать тело Жанны, действуя осторожно, словно перед ним не девушка, но хрупкая статуэтка. Под его пальцами ее соски затвердели и поднялись, напоминая ему, что Жанна – не статуэтка, а женщина из плоти и крови, но он продолжал обмывать ее, стараясь не обращать внимания на то, что тело девушки безмолвно молит о его ласках.
Руки Тайрелла скользнули к бедрам девушки, пытаясь намыливать их с тем же безразличием, с каким раньше они намыливали ее плечи. Некоторое время он вполне справлялся с этой задачей, пока не добрался до треугольника волос у нее между ног. Когда он коснулся ее потаенного места, Жанна затрепетала и порывисто вздохнула.
– Тише, милая, – прошептал он, не обращая внимания на собственное учащенное сердцебиение. – По крайней мере, сейчас дыхание задерживать не нужно.
На мгновение губы Жанны озарила робкая улыбка. От прикосновений Тайрелла в столь интимном месте она снова сдавленно вскрикнула. Он принялся тихонько нашептывать ей нежные бессвязные слова, что не раз проделывал с Люцифером.
– Успокойся, малышка, – уговаривал он, – я больше и пальцем тебя не коснусь, вот только помогу тебе искупаться, и все. Ты же не возражаешь, правда?
– Дело в том… что… никто раньше…
Сбивчивая речь девушки сменилась постаныванием от удовольствия, когда пальцы Тая скользнули во впадинку между ее ног, лаская и возбуждая.
Несмотря на снедающее его желание, Тай мягко улыбнулся.
– Я рад, – произнес он. – Мне тоже никогда прежде не приходилось купать женщину. – Он собрался было добавить, что ему этого никогда и не хотелось до настоящего момента, но девушка снова застонала, и он вспомнил прошлую ночь и ее девственность, принесенную в дар его всепоглощающему желанию. – Тебе не больно, милая?
Она не могла говорить, поэтому лишь отрицательно покачала головой. По поверхности воды побежали волны.
– Ты уверена в этом?
Она энергично затрясла головой.
– Ты что же, язык проглотила? – поддразнил Тай.
Жанна улыбнулась и показала ему кончик языка. Как она и надеялась, он обхватил ее сильными руками, вытянул из воды и поцеловал глубоким проникающим поцелуем, о котором она мечтала.
– Я тебя намочу, – выдохнула девушка, когда Тай наконец отстранился, снова окуная ее в горячий источник.
– Дождь сделал это до тебя. Раздвинь ноги, атласная бабочка. Я не хочу, чтобы в таком деликатном месте осталось мыло.
Мягкое прикосновение воды и пальцев Тайрелла воспламенили тело Жанны. Она снова ощутила аромат роз и заметила, что он снова взял в руки мыло.
– Мой голову один раз для чистоты, два раза для красоты, – приговаривал Тай. – Так мамы обычно наставляют своих дочек.
– Неужели?
– Именно.
– О да, – прошептала она, подрагивая от удовольствия.
Его пальцы снова порхали по ее телу, дразня и возбуждая, вознося на вершину блаженства. Когда они начали проникать в ее теплое лоно, Жанна беспомощно вскрикнула.
– Тебе больно? – хрипло спросил Тай.
– Нет, – со стоном отозвалась она, ощущая его пальцы внутри себя.
С его губ сорвался чуть слышный вздох. Он недоумевал, как сможет вынести долгие дневные часы без нее, а тем более долгие ночи, не имея возможности коснуться ее, обнять.
– Атласная бабочка, – прошептал Тай, отстраняясь от девушки. Руки его дрожали.
Он вытащил ее из воды и положил на полотенце, которое принес с собой. От тела Жанны шел пар, как от самого источника, окутывая ее серебристым туманом. Тайрелл завернул ее в полотенце и принялся поглаживать, вытирая насухо. Девушка хотела помочь ему, но он, схватив ее руки и нежно поцеловав, снова отправил их в мягкий плен полотенца.
– Позволь мне, – грубовато произнес он, стягивая полотенце ниже и обнажая ее соски.
– Да, – выдохнула она, напрягшись при воспоминании о его губах, покрывающих поцелуями ее тело.
Но в этот раз он касался ее груди руками, пощипывая розовые соски. Очень скоро они напряглись. Жанна изгибалась дугой, чтобы не упустить ни малейшей толики удовольствия. Закрыв глаза, она полностью отдалась ласкам своего возлюбленного. Она закусила зубами нижнюю губу, чтобы не кричать в голос, когда Тайрелл, втянув губами ее сосок, принялся посасывать его до тех пор, пока наслаждение, растущее внутри нее, не выплеснулось в неистовом взрыве. Затем его руки заскользили вниз по ее телу, и она с готовностью раздвинула бедра, чтобы предоставить ему свободу действий.
Наградой за это явилось любовное покусывание, принесшее ей небывалое чувственное наслаждение. Тай застонал, ощущая настойчивый зов своей возбужденной плоти. Он продал бы душу дьяволу за возможность овладеть сейчас этой женщиной, но осознавал, что не его душа поставлена на карту, но ее.
Жанна трепетала, когда он целовал и ласкал ее грудь, раздвинув ноги так же, как она делала это в источнике. Сейчас ее лоно подвергалось не ласкающим прикосновениям воды, а дразнящему вторжению пальцев Тая, и она с радостью сдавалась в их плен.
Первое прикосновение его языка к ее лону вызвало у девушки удивленный возглас. Тай целовал ее глубоким интимным поцелуем, жарким и нежным одновременно. Она хотела произнести его имя, но с губ слетали лишь бессвязные звуки вожделения. Она хотела сесть, но в этот момент Тай захватил губами и принялся ласкать чувственный бугорок ее удовольствия, скрытый складками кожи, вознося ее на вершину блаженства. Жанна закричала в экстазе.
Руки Тайрелла прижимали девушку к земле, не давая подняться, одновременно массируя ее бедра.
– Не отстраняйся, – негромко произнес он. – Я не причиню тебе зла. Я всего лишь хочу… любить тебя. – Медленно он поворачивал голову из стороны в сторону, лаская Жанну своим дыханием, губами, щетиной, отросшей на щеках. – Ты такая сладкая, такая нежная, такая теплая. Я буду очень осторожен. Позволь мне…
Она не ответила, так как голод плоти и интимность ласк Тая лишили ее возможности трезво мыслить и связно говорить. Ее дыхание было прерывистым, а телу открылась тайна, у которой нет прошлого и будущего, пронзая все существо горячими стрелами чувственности. Жанна стонала и инстинктивно двигала бедрами, полностью отдавшись во власть своего возлюбленного.
Наслаждение все длилось и длилось. С губ девушки слетело имя Тая, словно мольба о пощаде. Она и не подозревала, что экстаз, подобно мифическому фениксу, может снова и снова возрождаться из пепла чувственности. И она поднималась вместе с этим фениксом выше и выше, пока мощнейшая волна удовольствия не прокатилась по ее телу, опаляя разум, обнажая душу.
Затем Тай коснулся ее столь мягко и обжигающе, что, выкрикнув его имя, она обратилась в пепел, в ничто.
Долгое время он прижимал к себе ее трепещущее тело, не обращая внимания на собственный плотский голод. Он нежно поглаживал девушку до тех пор, пока ее дыхание не нормализовалось. Постепенно ею овладевал сон, и Тай, наклонившись, чтобы запечатлеть на ее губах легкий поцелуй, прошептал ей на ухо:
– Ты не шлюха, Жанна Вайленд.
