Текст книги "Безрассудная любовь"
Автор книги: Элизабет Лоуэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
Глава 5
Внезапно начался ливень. Холодные струи дождя были подобны ударам хлыста, но Тайрелл и Жанна не жаловались, так как знали, что дождь скроет следы их присутствия.
– Готов? – спросила Жанна.
Он угрюмо кивнул, все еще раздосадованный, что проиграл битву за одеяло. Он не возражал бы против набедренной повязки и лоскутов для перевязки, но не мог допустить, чтобы его укутывали в одеяло, в то время как мальчишка не имел другой защиты от дождя, кроме потрепанных штанов и рубашки. Тем не менее малец настоял на своем и завернул Тая в одеяло.
– Упрямый, как мул, – прорычат Тай, но его слова потонули в завывании стихии.
Зебра восприняла молнию, раскаты грома и проливной дождь с невозмутимостью дикого животного. Она с любопытством смотрела, как Тай и Жанна преодолели груду камней у входа в расселину. Лошадь еще не доверяла этому человеку, но уже не шарахалась от каждого его движения.
Это было хорошим знаком. Карабкаясь на скалу, Тай совершил несколько неловких движений, так как пораненные ноги затрудняли подъем, и у него начинала кружиться голова. Он ничего не сказал, но в душе был благодарен, что его ребра туго забинтованы, хотя повязки и затрудняли дыхание. Также он был благодарен маленьким, но удивительно сильным рукам, которые поддерживали его сзади в особо опасных местах, – без этой помощи, поначалу его сильно удивившей, он неминуемо свалился бы вниз.
Вершины горы Жанна достигла быстрее Тайрелла и протянула ему руку помощи. Когда он наконец преодолел подъем и сел передохнуть, она внимательно вгляделась в расселину между двух скал. Все было скрыто плотной пеленой ливня. Видимость не распространялась дальше вытянутой руки, и не было заметно иного движения, кроме дождевых струй. Она повернулась к Таю:
– Как твои ноги?
Он косо посмотрел на нее:
– Ты их видел. В каком они, по-твоему, состоянии?
– Хуже, чем ребра, но лучше, чем голова, – кратко ответила Жанна.
Тай захрипел и попытался встать.
Она изогнулась и обхватила обеими руками его правую руку, чтобы дать ему точку опоры. Его хриплое дыхание, бледность кожи и напрягшиеся мускулы свидетельствовали о том, как больно ему было стоять на израненных ногах. Однако в этом Жанна ничем не могла ему помочь. Лучшего времени, чем сейчас, чтобы выбраться из расселины и не угодить в лапы Каскабеля, было не найти.
К тому времени, как Жанна и Тай поднялись на следующую вершину, они оба сильно вспотели, несмотря на холодные струи дождя, омывающие их тела. Тайрелл тяжело и судорожно дышал, но не предложил отдохнуть. Склон горы слишком хорошо просматривался, и один из мятежников или удар молнии могли настигнуть их в любой момент.
За их спинами послышался топот и звук падающих камней – это Зебра поднималась вверх по склону, по которому, Тай готов был поклясться, не стал бы подниматься даже осел. Тем не менее сам Тайрелл был свидетелем того, как Люцифер и его табун убегали от преследователей по самым, казалось бы, непроходимым землям. Недостаточно быстрых лошадей ловили. Те, кому удавалось ускользнуть, производили на свет новое поколение мустангов, еще более стремительных и проворных.
Преодолев самый крутой участок, Жанна остановилась и посмотрела на Тайрелла через плечо. Зебра поднималась недалеко от него, с любопытством наблюдая за человеком, время от времени втягивая ноздрями его странный запах – смесь пота и трав. Этот запах кобыле явно пришелся по душе.
– Ты ей нравишься, – заметила Жанна.
– Еще бы! Я пахну кормом, который отец обычно давал лучшим своим племенным кобылам.
Жанна улыбнулась:
– Умеешь ездить без седла?
Тай недоверчиво воззрился на девушку:
– За кого ты меня принимаешь? За неопытного новичка, что ли?
– Хорошо, я спрошу по-другому. Ты сумеешь поехать верхом на Зебре без седла и уздечки?
– Мальчик, – произнес Тай, изменяя положение тела в тщетной попытке облегчить обжигающую боль в ступнях и пульсацию в голове и ребрах, – сейчас не самое подходящее время объезжать мустанга.
– Я не раз ездил на Зебре верхом. Она привыкла к этому.
Тай все еще относился к этой затее скептически.
Жанна возмущенно вздохнула и, оставив Тая без опоры, подошла к кобыле, схватилась руками за ее гриву и молниеносно запрыгнула ей на спину. Зебра стояла не шелохнувшись, не говоря уже о том, чтобы взбрыкнуть. Затем Жанна направила ее вперед, прямо к Тайреллу, и мустанг повиновался так же покорно, как это сделала бы домашняя лошадь, запряженная в плуг.
– Приласкай ее, – посоветовала девушка.
Зебра уклонилась от руки, тянущейся к ее шее, но вскоре ласковый голос Тая и его мягкое прикосновение успокоили ее. Она всхрапнула и пригнула голову к его груди, ища защиты от холодных струй дождя. Превозмогая боль, он слегка улыбнулся и почесал ее у основания ушей.
Наблюдая, как большие, но нежные руки Тайрелла ласкают Зебру, Жанна испытала странные ощущения. Ей вдруг захотелось узнать, что бы она сама почувствовала, если бы он касался ее хоть вполовину так же нежно, как кобылы. При этой мысли кончики ее пальцев стало покалывать, и она задрожала. Жанна быстро соскользнула на землю. Чтобы удержать равновесие, она ухватилась за его обнаженные холодные бедра, но тут же отдернула руки.
– Я помогу тебе сесть на лошадь, – сказала Жанна и поспешно добавила: – Ты, несомненно, можешь сделать это и без меня, но зачем еще сильнее напрягать и без того изрядно помятые ребра?
– Ставлю десять баксов против пяти, что твой мустанг сбросит меня на камни, не успеешь и глазом моргнуть, – заявил Тай.
– Она никогда так со мной не поступала.
– Это потому, что ее спина не знала иного ездока, кроме костлявого мальчишки.
Мальчишки.
– Послушай, – сквозь зубы процедила Жанна, которую уже стало порядком раздражать, что приходится притворяться мальчиком, – мой зимний лагерь находится по меньшей мере в двадцати милях отсюда, Можешь топать туда пешком, если не хочешь ехать верхом, а можешь и вовсе оставаться здесь и замерзать, продолжая умничать по поводу отсутствия у меня мускулатуры.
– Полегче, девочка, – сказал Тай.
На долю секунды Жанне показалось, что он обращается к ней, но она тут же сообразила, что эти слова адресованы Зебре. Тай уже схватился за гриву лошади и выжидающе смотрел через плечо на «костлявого мальчишку».
– Так ты, значит, ждешь, чтоб я здесь замерз до смерти? – спросил Тай.
– Не искушай меня, – чуть слышно пробормотала девушка.
Она собралась с духом, подошла к Зебре и подставила к ее боку ладони, сложенные на манер стремени, чтобы помочь Тайреллу взобраться. Он проделал это так ловко и молниеносно, что Жанна даже не почувствовала его вес. Она недоверчиво взирала на него снизу вверх. Зебра тоже выглядела удивленной, так как она привыкла ощущать на своей спине худенькую девушку, а не куда более тяжелого мужчину. Жанна оставалась на земле, крепко прижимая руку к морде кобылы, чтобы та стояла смирно. Зебра недовольно заржала, но тем не менее не сдвинулась с места, привыкая к весу седока.
– Ты довольно быстр для своего веса, – заметила Жанна.
Тайрелл тяжело дышал, не в состоянии ответить. Когда же он посмотрел вниз, внезапно ощутил страстное желание дотронуться рукой до этого изящного подбородка. Глаза, пристально на него смотрящие, были чистыми, как родниковая вода, но гораздо более теплыми. Это были глаза женщины, в которой медленно, но неумолимо пробуждается желание.
«Боль совсем меня с ума сводит, – с отвращением подумал Тай. – Это же не девочка, а мальчик, который к тому же взял за правило геройствовать не ко времени. Бедному ребенку, наверное, дьявольски одиноко здесь в компании одних лишь мустангов».
– Ты должен мне десять долларов, – добавила девушка.
– Что?
– А то. Зебра не сбросила тебя на камни!
– Предъяви счет Каскабелю. Он украл мои деньги вместе с одеждой, башмаками и ружьем.
– И лошадью.
Губы Тая сжались в тоненькую линию.
– Он застрелил Буревестника прямо подо мной. Это был единственный способ поймать меня. Мой скакун был получистокровным и очень отважным.
– Сочувствую, – произнесла Жанна, похлопывая Тая по ноге умиротворяющим жестом.
При первом касании его нога казалась холодной, как лед, но затем девушка почувствовала живое тепло, согревающее ей ладонь. Спустя какое-то время она осознала, что слишком пристально и долго смотрит на Тайрелла. Она тут же отдернула руку и, повернувшись, двинулась вниз по крутому спуску к плоскогорью внизу. Ей придется идти к своему тайному каньону окружным путем, так как основание плато было достаточно каменистым и труднопреодолимым.
Зебра послушно следовала за Жанной, не нуждаясь в руководстве или уговорах. Спустя четыре мили пути Тай был больше не в состоянии направлять кобылу. Колющая головная боль сменилась агонией в ноющих ребрах. Одеяло лишь немного защищало его от холода. Не успела Зебра преодолеть и первую милю пути, как его стало лихорадить.
В течение первых нескольких часов Жанна поминутно оглядывалась, чтобы убедиться, что с Тайреллом все в порядке. Чем дальше они шли, тем чаще его руки соскальзывали с шеи мустанга. Девушка продолжала двигаться вперед, потому что иного выбора не было – она должна была доставить его в безопасное место.
Холодные потоки дождя продолжали обрушиваться с небес. Дождь кончился, когда солнце уже зашло, постепенно стемнело и на небе появился ослепительно сияющий полумесяц. Сильные порывы ветра гнали по небосводу рваные тучи, то скрывая его из вида, то снова показывая. На земле отражались причудливые узоры, сплетенные из света и тьмы.
Усталая, дрожащая от холода и беспокоящаяся о том, как долго Тай сможет выносить боль, Жанна продолжала упрямо двигаться вперед, зная, что только так сможет помочь ему. Она шла быстро, несмотря на усталость, ориентируясь по привычным для нее силуэтам горных гряд и столовых гор [2]2
Столовая гора – холм с плоской вершиной; распространены на западе США. На таких холмах индейцы строили свои жилища.
[Закрыть], вырисовывающихся на фоне ночного неба. Спустя какое-то время девушка остановилась, вглядываясь в очертания массивного холмистого плато, северную и восточную стороны которого она всегда обходила стороной с наступлением темноты.
На длинной покатой равнине, изъеденной эрозией, блестели ручейки и мелкие источники, наполнившиеся водой после дождя. Одна составляющая этой временной водной системы речушка вела в ее тайный каньон. Жанна надеялась, что воды в ней окажется достаточно много, чтобы скрыть следы их прохождения здесь, но мало для того, чтобы прохождение по тесной расселине при входе в долину несло в себе риск для жизни. Убедиться она сможет только тогда, когда доберется до места назначения. Все зависело от того, насколько много осадков выпало в этой части Черного плато.
До сих пор Жанна не волновалась по поводу оставляемых ими следов – она надеялась, что ливень достаточно силен, чтоб смыть любые отпечатки и сбить с толку возможных преследователей. Но теперь она находилась всего в четырех милях от своей секретной долины и не могла допустить, чтобы бродящий поблизости мятежник пришел по оставленным ею следам прямиком к узкой расселине, образовавшейся при совместном действии воды и времени в одном из склонов Черного плато.
Ни секунды не раздумывая, Жанна вступила в ближайший к ней ручеек и пошла по его руслу. Зебра сначала наблюдала за ее действиями, затем двинулась следом берегом ручья. Девушка вошла в воду глубже, а кобыла продолжала ступать по земле, не касаясь кромки воды. Наконец Жанна повернула назад.
– Тай? – позвала она, но не получила ответа.
Сердце замерло у нее в груди. Она подбежала к кобыле и обнаружила, что руки мужчины соскользнули с шеи Зебры и повисли плетьми, запутавшись в ее гриве. Казалось, он спал.
– Тай? – Она снова окликнула его, теребя за руку. – Зебра должна идти по воде.
Он очнулся и сел прямо. Жанна с тревогой посмотрела, как он снова впадает в забытье. Совершенно очевидно, что он не в состоянии направлять мустанга. Сама девушка никогда не надевала на Зебру недоуздка, поэтому тоже не смогла бы вести ее – кобыла просто не поняла бы, чего от нее хотят.
– Надеюсь, ты не возражаешь против второго наездника, – сказала она кобыле. – Стой спокойно, девочка. Тебе будет тяжело, знаю, но это единственный способ скрыть наши следы.
Левой рукой Жанна взялась за длинную гриву лошади и попыталась взобраться ей на спину, но сделать это было непросто из-за Тайрелла. Он спас положение, обхватив девушку одной рукой и усадив ее впереди себя. Стон, вырвавшийся у него при этом, красноречивее слов свидетельствовал о состоянии его ребер.
Зебра шарахнулась в сторону, чуть не сбросив обоих наездников. Жанна принялась успокаивать ее, и лошадь замерла, привыкая к тяжести у себя на спине. Когда она освоилась, девушка легонько ударила ее в бока пятками. Некоторое время Зебра передвигалась неуклюже, затем вошла в свой привычный ритм. Тай в очередной раз задремал, не свалившись только благодаря инстинктам и опыту.
– Держись, Тай, мы почти на месте, – соврала Жанна. Это была ложь во спасение. Ему вовсе не обязательно было знать, что до расселины еще долгие мили пути и нет никакой уверенности, что она не окажется затопленной водой.
Глава 6
Тай проснулся оттого, что солнце светило ему прямо в лицо и поблизости раздавался привычный звук пощипывания травы лошадью. Он ожидал увидеть Буревестника, но в памяти воскресли события последних дней: гибель его коня и пленение его самого Каскабелем, прогон сквозь строй и бесконечный бег в неизвестность, сероглазый беспризорный ребенок, лечивший его раны. Смутно Тай припоминал, как садился на буланую кобылу и ехал на ней до тех пор, пока не уверовал, что умер и попал прямиком в ад.
Но то место, где он сейчас находился, не было похоже на преисподнюю. Конечно, неглубокая пещера, в которой он лежал, была раскаленным красным камнем, но спиной он ощущал мягкую траву, свидетельствующую о близости воды. Точно, не пламя ада. Принимая во внимание тепло солнечных лучей и ленивое жужжание насекомых, перемежаемое птичьими трелями, можно было подумать, что он оказался в раю.
Тай сел, чтобы лучше оглядеться. Слабость и головокружение давали о себе знать, приковывая его к месту. Он снова прикрыл глаза и оперся на локти, пытаясь мысленно сформировать окончательное мнение о том, где же он все-таки находился – в раю или в аду. Наконец он решил, что долина, может, и райское место, но его тело определенно испытывает муки ада.
– Тай, лежи и не двигайся, а то тебе может снова стать плохо.
Он открыл глаза и поймал на себе внимательный взгляд серых глаз, взирающих на него с беспокойством. Полубессознательно он дотронулся до щеки, которая находилась так близко от него – стоило лишь протянуть руку. Кожа на ощупь была мягкой и нежной, как крыло ангела.
– Все в порядке, – с трудом выговорил он. – Мне уже лучше.
– Приляг, – сказала Жанна, надавливая на его обнаженные плечи.
Тайрелл не повиновался, продолжая сидеть, опираясь на локти.
– Тай, приляг, ну пожалуйста, – упрашивала его Жанна срывающимся от волнения голосом. – Жар спал, и тебе, несомненно, лучше, но требуется отдых.
– Пить хочу! – пробормотал он.
Жанна тут же схватила флягу и, налив в жестяную кружку янтарного цвета травяной чай, поднесла ее к его губам. Вкус жидкости воскресил другие воспоминания: он много раз пил из этой кружки, поддерживаемый тонкими руками, которые потом гладили его, пока он снова не погружался в лихорадочное забытье.
Глубоко вздохнув, Тай позволил Жанне снова уложить его.
– Как долго? – спросил он.
– Как долго ты здесь находишься?
Он чуть заметно кивнул.
– Четыре дня.
Он широко распахнул глаза и недоверчиво воззрился на девушку.
– Ты был болен, – принялась объяснять Жанна. – Ты промок под дождем и подхватил лихорадку. И не стоит забывать о твоих ранах, – добавила она срывающимся голосом, машинально подаваясь вперед и убирая со лба Тая прядь черных волос.
Он вздрогнул от этого прикосновения и изучающе уставился на Жанну сузившимися зелеными глазами.
– Ты сам выглядишь не лучшим образом, костлявее, чем прежде. Если не научишься заботиться о себе, никогда не вырастешь и не возмужаешь.
– Не все мужчины похожи на огромный кусок говядины, – оскорбленно возразила Жанна, задетая тем, что он отверг ее прикосновения. Она открыла свой мешочек с травами, вытащила маленький бумажный пакетик и высыпала его содержимое – белый порошок – в другую чашку травяного чая. – Вот, выпей это.
– Что это?
– Яд.
– Врешь и не краснеешь, а, парень?
– Ты наполовину прав, – чуть слышно, чтобы Тай не услышал, пробормотала Жанна. Про себя она поклялась, что заставит его сходить с ума от любопытства, прежде чем откроет ему свой секрет.
Тайрелл выпил содержимое кружки, и на лице его появилась гримаса отвращения. Он воззрился на девушку своими зелеными глазами.
– Что это такое? По вкусу похоже на лошадиную мочу.
– Поверю тебе на слово, так как сам никогда не пробовал эту жидкость.
Тай засмеялся было, но его смех тут же сменился стоном, и он схватился за левый бок:
– Меня словно осел лягнул.
– Через несколько минут полегчает, – ответила она, поднимаясь с земли. – Тогда я сниму повязки и осмотрю твои раны.
– Куда ты идешь?
– Суп проверить.
При мысли о еде рот Тая заполнился слюной.
– Голоден? – криво усмехнулась Жанна, безошибочно распознав этот взгляд.
– Лошадь могу съесть.
– Тогда мне лучше предупредить Зебру, чтобы держалась от тебя подальше.
– Эта старая кляча наверняка слишком жесткая, – подчеркнуто медленно произнес Тайрелл, откидываясь на одеяле.
Издалека Жанна наблюдала, как его веки отяжелели и закрылись, напряженное выражение исчезло с лица и он погрузился в сон. Только тогда она снова подошла к нему и, опустившись на колени, подтянула одеяло, укрывая его до подбородка. Девушка опасалась, что он может снова простудиться, даже невзирая на солнечные лучи, падающие прямо на каменистый козырек у него над головой. Она не знала, что ей делать, если Тай снова заболеет. Она вымоталась и очень хотела спать, но постоянно переживала, что помогла ему убежать от мятежников только для того, чтобы он умер от лихорадки, попав под холодный дождь по дороге в ее тайную долину.
Эти дни были самыми тяжелыми в жизни Жанны с тех пор, как пять лет назад скончался ее отец, оставив четырнадцатилетнюю девочку сиротой в грязной дыре в Южной Аризоне. Наблюдая, как тело Тайрелла борется с лихорадкой и ранами, Жанна сама глубоко переживала. Сначала он горел огнем, затем его бросало в холодный пот, потом он снова принимался метаться, в бреду произнося имена людей, которых она не знала, и участвуя в сражениях, о которых она даже не слышала, звал погибших товарищей. Девушка делала все от нее зависящее, согревая его теплом своего тела в холодные предрассветные часы или обтирая холодной водой, когда снова подступал жар.
А теперь Тай уклонялся от ее прикосновения.
«Не глупи, – сказала себе Жанна, наблюдая за спящим мужчиной. – Он ничего не помнит, и к тому же считает тебя костлявым мальчишкой. Неудивительно, что он не хочет, чтобы ты его гладила. Интересно, как Тайрелл может быть таким слепцом и не подозревать, что перед ним девушка?»
Направляясь к костру, чтобы проверить суп, она не переставала гадать, как бы отреагировал Тай, знай он ее пол.
Страстное желание, чтобы Тай видел в ней женщину, переполняло ее. Жанна осознавала, что слишком привязывается к чужому человеку, волею случая ставшему частью ее нынешней жизни. Как только раны Тайрелла исцелятся, он без сожаления покинет ее и отправится в погоню за своими мечтами. Он был всего лишь еще одним мужчиной, жаждущим золота или славы человека, сумевшего поймать Люцифера, жеребца-духа, слишком тупоголовым, чтобы за личиной костлявого мальчишки разглядеть одинокую девушку.
Одинокую?
Рука Жанны, помешивающая кипящий в котелке суп, замерла в воздухе. Она жила одна уже много лет, но никогда прежде не считала себя одинокой. Мустанги составляли ей компанию, ветер напевал свои мелодии, земля учила премудростям, а старые книги отца открыли ее разуму тысячи новых миров. Если ей требовалось услышать людские голоса, она отправлялась в Пресные Воды, Каменную Шляпу или Индейские Ключи. Но всякий раз, оказываясь в одном из этих поселений, Жанна вынуждена была уходить через несколько часов, сопровождаемая алчными взглядами мужчин, которые видели, как за покупки она расплачивалась кусочками золотой руды. В отличие от Тая, ее мальчишеский вид не вводил их в заблуждение относительно ее пола.
Жанна подавленно смотрела на булькающий в котелке суп, пока упоительный запах мяса, трав и овощей не подсказал ей, что он готов. Она налила немного в глубокую оловянную миску, чтобы дать похлебке остыть, вовсе не желая, чтобы Тай обжегся. Немного погодя девушка вытащила ложку и направилась к нему.
Тай все еще спал, но, внимательно осмотрев его тело, девушка убедилась, что он идет на поправку. Тай был гораздо более крепкого телосложения, чем ее исхудавший отец. Синяки на его теле стали тускнеть по сравнению с тем, какими были еще несколько дней назад. Припухлость кожи спала, шишка на голове рассосалась.
Все благодаря крепким мускулам и еще более крепкому черепу, саркастически подумала Жанна.
Словно почувствовав, что за ним наблюдают, Тайрелл открыл глаза. Их чистота одновременно убеждала и волновала. Девушка не могла не радоваться, что его больше не лихорадит, но чувствовала себя неуютно под взглядом этих внимательных глаз. Может, он и правда всего лишь очередной охотник за золотом и славой, но выносливость, ум и целеустремленность помогли ему выйти победителем из таких ситуаций, о которых другие могли лишь мечтать.
– Есть еще хочешь? – спросила Жанна тихим хриплым голосом.
– Приготовил для меня старушку Зебру?
Улыбка, которая расцвела при этих словах на его губах, взволновала девушку еще больше. Даже с заросшим щетиной лицом лежащий на спине Тай был одним из красивейших мужчин, когда-либо ею виденных.
– Нет, – произнесла она, улыбаясь в ответ. – Она бы не поместилась в мой котелок. – С природной грацией Жанна опустилась на колени, не расплескав ни капли из миски, которую держала в руках. – Несколько недель назад я выменял пакет сухих трав, три письма и «Сон в летнюю ночь» на тридцать фунтов вяленой говядины.
– Не понял?
Жанна мягко засмеялась:
– Расскажу, пока будешь есть суп. Сесть можешь?
Сначала осторожно, затем более смело, Тай принял сидячее положение. Он хотел было сказать, что не нуждается в том, чтобы его кормили с ложечки, когда почувствовал головокружение. Он прислонился спиной к каменной скале, являющейся одновременно и стеной, и потолком небольшой пещеры. Одеяло сползло вниз с плеч по груди, задержавшись на коленях.
Сердце Жанны екнуло при виде черных вьющихся волос, покрывающих его тело под повязками. Ее затопило желание провести кончиками пальцев по его груди.
«Не глупи, – строго приказала она себе. – Я же обмывала его, кормила и заботилась о нем как о младенце все эти четыре дня. Я видела его облаченным лишь в солнечный свет и мыльную пену, так почему же сейчас веду себя как полная дура? Потому что сейчас Тай проснулся, вот почему».
Тайрелл посмотрел на собственную грудь, явно недоумевая, что интересного нашел там мальчишка. Увиденное заставило его содрогнуться. На груди пестрели синяки разных размеров и цветов, преимущественно черно-синих и зеленоватых.
– Тот еще видок, да? – криво усмехнувшись, спросил он. – Но выглядит страшнее, чем болит. Что бы за лекарство ты ни использовал, оно действует!
Жанна на мгновение прикрыла глаза. Открыв их снова, она постаралась полностью сосредоточиться на миске с супом, которую держала в руках.
– Не принимай это близко к сердцу, парень. Могло быть и хуже, – произнес Тай.
Парень.
«И слава богу, что он считает меня мальчиком, – подумала Жанна. – Когда он смотрит на меня и улыбается своей дьявольски привлекательной улыбкой, силы воли у меня остается не больше, чем у горстки песка. Но как бы мне хотелось, чтобы он знал, что я женщина!»
Она глубоко вздохнула и попыталась обуздать свои эмоции.
– Готов? – спросила она, зачерпывая полную ложку супа.
– Всегда готов.
Она поднесла ложку ко рту Тайрелла и, почувствовав мягкое движение его губ, чуть не выронила миску. Он ничего не заметил, удивленный вкусом супа.
– Очень аппетитно.
– Говоришь так, словно ожидал какой-то отравы! – пробормотала девушка.
– После лошадиной мочи, которой ты поил меня раньше, я уж и не знаю, чего ожидать.
– То было лекарство, а это еда.
– Еда – это второе лучшее лекарство для человека.
– Да? А что же тогда первое?
Тай медленно улыбнулся.
– Когда станешь мужчиной – узнаешь.
Ложка яростно уткнулась ему в зубы.
– Извини, – произнесла Жанна с плохо скрываемой злостью.
– Не сердись, парень! В твоем возрасте я чувствовал себя так же. Со временем ты возмужаешь.
– Сколько мне, по-твоему, лет?
– Ну-у-у… тринадцать?
– Ты мне льстишь, – сквозь зубы процедила девушка.
– Черт возьми, мальчик, у тебя такие нежные щечки и тоненькие ручки. Я бы скорее дал тебе двенадцать. Не переживай, когда начнется ломка голоса, ты станешь выглядеть более мужественно.
Жанна прекрасно понимала, что такого с ней никогда не случится, что бы ни говорил Тай, но ее здравый смысл и самообладание помогли ей сдержаться и не выдать правды. Она принялась с усиленной энергией кормить Тая супом.
– Хочешь, чтобы я захлебнулся? – спросил он, забирая у нее миску. – Спасибо, дальше я сам. – Отправив в рот какой-то белый корешок, он принялся с хрустом жевать. Он хотел было уточнить, что это за растение, но передумал. Первое правило, которое должен усвоить человек, находящийся в бегах, звучит так: «Нет нужды узнавать название того, что хорошо на вкус. Радуйся и ешь скорее».
– Так ты расскажешь мне о травах, Шекспире и письмах? – спросил он, не переставая есть.
– Мы с отцом, бывало, читали пьесы Шекспира по ролям. Это помогало скоротать время. У меня до сих пор хранится сундук его книг, – пояснила Жанна, беспомощно наблюдая, как Тай облизывает языком ложку. – Когда мне нужны продукты, я отправляюсь на ранчо «Ленивец А» или «Круг Джи», где читаю и пишу письма для пастухов. Они неграмотны и не могут прочесть ничего, кроме названий клейм животных, вот и приберегают полученные письма до прихода таких, как я.
Тайрелл посмотрел в серые глаза, обрамленные темными густыми ресницами, слишком красивыми, чтобы не волновать его, и спросил:
– Где ты ходил в школу?
– На переднем сиденье повозки. Мой папа имел ученую степень и страстно любил путешествовать.
– А что насчет твоей матери?
– Она скончалась, когда мне было три года. Папа сказал мне, что ее тело было гораздо слабее духа.
Ложка замерла в воздухе по пути ко рту Тая. Своим прозорливым взглядом он словно пригвоздил Жанну к месту.
– Когда умер твой отец?
Она не спешила с ответом, быстро обдумывав ситуацию. Если сказать, что папы не стало пять лет назад, Тайрелл немедленно поинтересуется, как это ребенок лет десяти сумел выжить в одиночку. Если сообщить ему, что в действительности ей девятнадцать, то он начнет подозревать, что она переодетая девушка, ведь у юношей в этом возрасте уже есть растительность на лице, мускулы и говорят они низким голосом. Она не хотела, чтобы Тайрелл так легко определил ее пол.
– Папа умер несколько сезонов назад, – уклончиво ответила она. – Когда живешь один, теряешь счет времени.
– С тех пор ты живешь один? – изумленно переспросил Тай.
Жанна кивнула в ответ.
– Разве у тебя нет каких-нибудь родственников?
– Бет.
– Неужели никто из городских жителей не предложил тебе пойти в работный дом?
– Я не жалую города.
– Тебя, несомненно, взяли бы помощником повара или пастуха на ранчо. Черт возьми, тебя приняли бы с радостью, знай они, что ты умеешь укрощать мустангов, – произнес Тай, неуютно чувствуя себя при мысли, что ребенок-сирота бродит один по этим опасным землям. – Ты можешь отлично зарабатывать, ловя и объезжая диких лошадей.
– Я мустангов не ловлю, – решительно заявила Жанна. – Слишком многие из них отказываются от пищи, будучи пойманными. Я видел, как они морят себя голодом до смерти, глядя остекленелым взглядом за ограду загона.
– Большинство мустангов привыкают к человеку.
Девушка лишь покачала головой:
– Никогда не буду отнимать у дикого животного свободу. Я несколько раз объезжал выращенных на ранчо лошадей для дамского седла или для детей, и все на этом.
– Иногда человеку приходится делать то, что не хочется, чтобы выжить, – произнес Тай, и глаза его сузились от болезненных воспоминаний.
– До сих пор мне везло, – спокойно ответила Жанна. – Хочешь еще супа?
Медленно, словно мыслями возвращаясь издалека. Тай сфокусировал взгляд на девушке.
– Спасибо, с удовольствием, – ответил он, протягивая ей миску. – Не почитаешь мне?
– Конечно. Хочешь послушать что-то определенное?
– У тебя есть «Ромео и Джульетта»?
– Да.
– Тогда почитай мне о женщине, красотой затмившей рассвет, – мечтательно произнес Тай, прикрывая глаза и улыбаясь. – О прекрасной даме с нежным, как летний ветерок, голосом и обходительными манерами, белокурыми волосами и шелковистой кожей, по белизне превосходящей цветок магнолии. Ее изящные тонкие пальчики никогда не знали иной работы, кроме исполнения ноктюрнов Шопена на массивном фортепиано…
– Как ее зовут? – натянуто спросила Жанна.
– Кого?
– Очаровательную леди, которую ты тут живописуешь.
– Сильвер Маккензи. Она жена моего брата. – Тай открыл глаза, и выражение его лица стало жестким. – Но в Англии есть и другие женщины, подобные ей. И я собираюсь заполучить одну из них.
Жанна тут же вскочила на ноги и удалилась. Через несколько минут она вернулась с тяжелым фолиантом в левой руке и миской супа в правой. Передав миску Таю, она открыла потрепанную книгу на пьесе «Ромео и Джульетта», действие второе, сцена вторая, и принялась читать:
