Текст книги "Запрещенные письма (ЛП)"

Автор книги: Элин Пир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Я встретилась взглядом с Леони.

– Я отдаю городу дом своей семьи через четыре дня. Я могу начать исцеление после.

– Четыре дня, это будет 30 декабря?

– Да.

– Хорошо. Вот список мест, из которых вы можете выбрать. Просто дайте нам знать, какое подходит вам лучше всего, и мы все устроим.

Встав со стула, я склонила голову.

– Спасибо.

Они тоже встали и у двери протянули мне руки в формальном прощании.

Леони сжала мои руки и заглянула мне глубоко в глаза.

– Иногда мы просто ошибаемся с выбором и тогда нам нужна помощь, чтобы вернуться в правильное русло. Вот почему мы здесь.

Как только они ушли, я прижалась спиной к двери. Мой разум лихорадочно пытался найти выход из того хаоса, в котором я оказалась.

На ум пришло только одно решение.

Глава 32

Разум автора

Девина

Я собрала свои немногочисленные пожитки и уже закрывала дверь квартиры, когда с сумкой в руке в коридоре появилась запыхавшаяся Тина.

– Девина, куда ты собралась?

– Обратно в дом, где жила моя семья.

– Я так и подумала. – Она пошла рядом со мной, когда я зашагала по коридору к лестнице. – Ты злишься на Эмбер и на меня. Я понимаю. Когда ты повесила трубку, я почувствовала себя ужасно, а потом, когда ты не отвечала на звонки… Я боялась, что ты никогда больше не заговоришь со мной.

– У меня было, о чем подумать.

Тина последовала за мной из здания к такси с автопилотом, которое я заказала. Когда я забралась внутрь, она быстро залезла в машину и села рядом.

– Ты хочешь, чтобы я высадила тебя по дороге? – это был вежливый вопрос, хотя я чувствовала себя немного раздраженной. Тина жила в другом конце города.

– Нет, я еду с тобой, – ее тон был будничным.

Я поморщилась.

– Ты не можешь поехать со мной.

– Ты собираешься сделать что-то безумное. Я знаю тебя.

Я вздохнула.

– Ты думаешь, что из-за того, что я написала безумную книгу, я совершаю только безумные поступки?

– Скажи мне правду, – ее взгляд упал на мой живот. – Марк настоящий?

Я сказала своим друзьям, что встречалась с мужчиной, но никто не спрашивал, что за мужчина это был.

Мое колебание заставило Тину широко раскрыть глаза.

– Я так и знала!

– Нет, я…

Она прервала меня.

– Я не могла сказать тебе, пока Эмбер была рядом, но я прочитала твою книгу за ночь. Это было потрясающе. Я будто побывала прямо там. Марк был таким другим, и я хочу знать, где ты его отыскала. Ты должна рассказать мне все.

Я повернула голову и посмотрела в окно, пока машина ехала вниз по улице.

– Мне нечего рассказывать, Тина. Я такой же писатель, как и ты, и мы все – выдумщики.

Она откинулась на спинку и внимательно посмотрела на меня, но я не поддалась.

Затем она наклонилась ко мне и прошептала мне на ухо:

– Ты боишься, что наш разговор записывается, да? Все в порядке. Ты можешь рассказать мне позже.

У меня голова шла кругом. Мне бы не помешал друг, но не попытается ли Тина помешать мне осуществить мой план?

– До дома моей семьи четыре часа езды. Как насчет того, чтобы я все-таки забросила тебя домой?

– Нет, спасибо. Если бы только у нас был один из беспилотников, которые ты описала в книге… Держу пари, тогда путешествие было бы намного короче.

Я проигнорировала ее жалобу.

– Тебе там не понравится. Я все собрала и возвращаюсь только для того, чтобы отдать ключи и попрощаться.

– А потом?

– Меня попросили провести некоторое время в месте размышлений.

Тина взяла меня за руку.

– Может быть, это было бы не так уж и плохо. Ты много страдала из-за гибели своей семьи. Может, там ты могла бы снова обрести покой.

– Может, но…

Я не могла сказать ей о своих страхах. Меньше всего я хотела выслушать лекции о том, насколько безумна моя книга. Мои воспоминания о времени, проведенном с Тайтоном, были прекрасными и так много значили для меня. Я не могла допустить, чтобы кто-то отравил их.

Тина все еще гладила мою руку.

– Знаешь, я посещала занятия по борьбе с горем.

– Правда?

– Да. Вот почему я никогда не пыталась тебя подбодрить. Разве ты не заметила?

Я заерзала на сиденье.

– Что плохого в том, чтобы подбадривать людей?

– Плохое в том, что это не помогает. Люди, дающие советы о том, что преодолеть горе можно, сосредоточившись на положительных сторонах, делают только хуже. Я поняла, что лучшее, что мы можем сделать, когда кто-то скорбит, – это признать боль и просто оставаться рядом. Это не наша работа – избавлять людей от горя, и даже если бы мы попытались, у нас бы ничего не вышло.

– Да. – Я посмотрела в окно. – Я знаю, что буду горевать всю оставшуюся жизнь.

– Конечно. Ты потеряла всю свою семью. – Тина переплела наши пальцы. – Ты хочешь поговорить об этом?

– Самое худшее – это чувство вины за то, что меня не было рядом, чтобы помочь. Может быть, я могла бы облегчить их страдания. Может, я бы приносила им воду или еду или читала бы им вслух. Я не говорю, что я могла бы вылечить свою семью, но все же я спрашиваю себя, почему я?

В течение следующих нескольких часов Тина слушала, как я рассказываю о своей семье и своем горе. Она задавала вопросы и на какое-то время я будто даже вернулась в счастливое прошлое. Было приятно поговорить об этом, но когда Тина во второй раз предположила, что, возможно, место для размышлений пойдет мне на пользу, я снова покачала головой.

– Нет. Я никому не позволю указывать мне, что думать или чувствовать. Моя книга не была безумной или извращенной. Это была история любви мужчины и женщины, которых учили не любить друг друга. Во всяком случае, это была прекрасная история принятия и терпимости.

– Я согласна. Мне понравилась каждая страница твоей книги. Мне так жаль, что Совет не смог понять, насколько она замечательна. Это потому, что они не понимают, как работает авторский разум.

Ее доброта и похвала заставили меня сжать ее руку и грустно улыбнуться.

– Расскажи мне о своей последней книге. Я хочу отвлечься.

Тина сделала все возможное, чтобы развлечь меня своим рассказом. Она публиковала детективные романы, но последний роман писала для себя – понимала, что Совет вряд ли разрешит ей опубликовать его после запрета.

Подъехав к дому, мы вышли и отпустили такси, прежде чем направиться к двери и открыть ее.

– О, дом выглядит мило. Все в точности так, как ты описала.

Я вошла внутрь вместе с Тиной, следовавшей за мной по пятам, и почувствовала, как меня мгновенно захлестнула волна горя. Поставив сумку на пол, я подошла, чтобы включить отопление.

– На диване есть одеяла. Можешь пока укрыться ими.

Тина плюхнулась на диван и накрылась белым пледом, который мой отец связал несколько лет назад.

– Сейчас я растоплю камин. Гостиная быстро согреется.

Тина подождала, пока я разожгу огонь и присоединюсь к ней на диване.

– Вот. – Она приподняла одеяло и жестом велела мне накрыть им ноги. – Ты не хочешь рассказать мне правду?

И снова я заколебалась.

– Давай, Девина. Безумие, которое вызвала твоя книга, толпы людей, желающих познакомиться с Северянами – все это случилось потому, что ты отличный автор. Нельзя было запрещать твою книгу.

– Почему ты не сказала этого, когда Эмбер была рядом?

Тина прикусила губу.

– Потому что в наши дни люди сходят с ума, а Эмбер изменилась. Я не уверена, но я думаю, что она донесла на одну из своих сестер по этому новому закону об общении.

– Ты хочешь сказать, что боишься Эмбер?

– Конечно, нет. Просто она стала очень… осуждающей. Если бы я сказала ей, как сильно мне понравилась твоя книга, она могла бы…

Тина замолчала и слегка пожала плечами.

– Она могла бы перестать быть твоей подругой. В этом дело?

– Ну, я же вижу, как к тебе стали относиться. Я не хочу, чтобы относились так же и ко мне. Ты ведь не можешь меня за это винить.

– Я хотела бы иметь кого-то на своей стороне.

Тина наклонилась вперед и протянула мне руку, ее светлые непослушные кудри торчали во все стороны.

– Теперь я с тобой!

Мои губы приподнялись в едва заметной улыбке.

– Итак, скажи мне, Марк настоящий?

Я коротко кивнула.

– Ох! – воскликнула Тина, и ее глаза загорелись от возбуждения. – Расскажи мне все.

– Его зовут не Марк. Он – Тайтон.

– Тайтон… вау, это звучит очень по-северному.

– Точно так же, как Марк в книге, Тайтон управляет большим семейным бизнесом, и у него есть целое поместье с полями и лесами.

– Он ландшафтный архитектор, как Марк?

– Нет, я придумала это, потому что Тайтон любит сад и часто бывает на улице.

Тяжесть в моей груди стала немного отпускать.

– Все произошло так же, как в книге, за исключением того, что это его сестра Уилма бросила письмо, и я начала переписываться с ней.

Я рассказала Тине, как решила, что Уилма в опасности, и как отправилась за стену, чтобы спасти ее.

– О, Ветер и Вода, ты самый храбрый человек, которого я когда-либо встречала. Тебе не было страшно?

– Еще как!

– И что случилось?

– Я постучала в окно Уилмы… и Тайтон напал на меня сзади и отнес в амбар. Я попыталась убежать, но он решил, что я – мальчик, и представляю опасность для его семьи, так что был в ярости. Он хотел, чтобы я рассказала, кто я и зачем пришла.

Я не рассказала Тине, как Тайтон швырнул меня и ударил.

Она прижала руки ко рту и не сводила с меня глаз, пока я рассказывала все остальные подробности той ночи.

– Почему ты не села на его байк?

– Потому что я его не знала!

– Да, но если он чем-то похож на Марка, он бы защитил тебя.

– Ты так говоришь только потому, что читала мою книгу, но для меня Тайтон был большим и очень страшным человеком.

Глаза Тины опустились на мой живот, и ее брови нахмурились.

– Скажи честно. Он изнасиловал тебя?

– Не-ет!

Она улыбнулась.

– Он дал тебе книгу о тантрическом сексе? Вот как это случилось? Как у Марка и Дейдры в книге?

– Нет, эта часть была полностью вымышленной. Ее написал Тайтон.

– Что?!

– Откуда мне знать, как писать такие чувственные сцены? Вначале он делал это, чтобы позлить меня, но потом мы писали роман вместе.

– Это безумие. Я не могу поверить, что ты написала книгу с настоящим Северянином.

– Ага.

– И когда ты в него влюбилась?

Я резко откинула голову назад. Мы с Тайтоном никогда не говорили о том, что любим друг друга. По крайней мере, не вслух.

– Я имею в виду, что ты ведь влюблена в него, да? Вы занимались любовью?

Я положила руку на живот.

– В последний раз, когда я была здесь, он отвез меня сюда и остался на ночь.

Голос Тины упал до шепота.

– Это было так хорошо, как ты описала в книге?

– Да. Тысячу раз да. – Мои глаза наполнились слезами, когда я это сказала.

– Тогда почему ты не попросила его остаться с тобой? Почему ты вообще не хочешь быть с ним?

Смаргивая слезы, я покачала головой.

– Это не какая-то фантастическая книга, Тина. Совет не разрешает даже выпускать книгу о Северянах. Как ты думаешь, они бы позволили ему остаться тут?

– Но Марк…

– Марк не настоящий!

– Я знаю. Но Тайтон реален, и у вас с ним будет ребенок. Что он сказал, когда узнал?

Я сглотнула и опустила глаза.

– Ты ему не сказала?

Покачав головой, я сморгнула еще больше слез.

– Я хотела, но семья значит для него все, и он бы сошел с ума, узнав, что у него есть ребенок по эту сторону границы, а он не сможет его вырастить.

Тина молчала.

– Что, если ты отправишься в Северные земли?

Мое сердце забилось быстрее.

– Это было бы небезопасно. Их король безумен, и Тайтон убежден, что меня выставят на турнир, как Уилму.

– Но тогда он мог бы сразиться за тебя, не так ли?

– А что, если он проиграет? Я видела их турниры. Это жестоко и бесчеловечно. Мужчины умирают, Тина.

– Умирают? – она сморщила лицо. – Ты имеешь в виду, умирают по-настоящему?

– Да. Я не хочу, чтобы мужчины сражались за меня. Мне нужен только Тайтон. – Я и сама удивилась силе, с которой это сказала.

– Тогда что ты собираешься делать?

Я отвернулась, не зная, могу ли доверить ей свою самую сокровенную тайну.

Тина коснулась моей ноги.

– Девина, что ты собираешься делать?

– Я приняла решение.

Я не могла поднять взгляда, поскольку не хотела видеть ее шок.

– Да?

– Я не сумасшедшая и не хочу тратить месяцы жизни на размышления. Тайтон живет в большом доме, и я надеюсь, что он сможет как-нибудь спрятать меня там.

– Что значит спрятать тебя?

– Если никто не будет знать, что я там, мы сможем вырастить нашего ребенка так, чтобы их чокнутый король об этом не узнал.

Тина провела руками по своим кудрявым волосам и нахмурилась.

– Девина, это не сработает. Ты не можешь вечно сидеть взаперти.

– А я и не стану. У них много земли в собственности, и я могла бы ходить по саду или по полю. Если мы пойдем куда-нибудь, я оденусь мальчиком. Я делала это раньше.

– А твой ребенок? Как бы ты объяснила ребенка?

В отчаянии всплеснув руками, я вздохнула.

– Я не знаю. Я еще не все обдумала, и именно поэтому мне нужно встретиться с Тайтоном. Мы должны найти способ.

Лицо Тины смягчилось, и ее рука опустилась на грудь.

– О, это так похоже на Дейдру и Марка.

– Только мы не они, – напомнила я.

– Хорошо, хорошо, но… – она огляделась. – Тогда какой у нас план?

– Я хочу написать ему письмо, и, надеюсь, он сразу же ответит. Я могу пробыть здесь всего несколько дней, а потом власти начнут требовать, чтобы я поехала в это «спокойное место».

– А если он не ответит?

Почесывая руку, я задумалась.

– Я не знаю. Я уверена, что он рассердился на меня за то, что я так внезапно ушла. Северяне горды. Тайтон может быть слишком рассержен.

– Тогда ты должна рассказать ему о ребенке. Держу пари, тогда он ответит.

– Может быть.

Пока Тина сидела под одеялом, я взяла ручку и блокнот, чтобы написать свое письмо.

Дорогой Тайтон,

Я вернулась домой раньше и надеюсь, что ты получишь это письмо.

Наша книга мгновенно завоевала успех и разошлась тиражом больше, чем любая другая моя книга. Пресса много говорила о книге, что обеспечило ей рекламу и увеличило продажи. Было продано почти триста тысяч экземпляров, а это неслыханно для романтики. Плохо то, что пресса возненавидела ее и назвала безумной. Сегодня мне сказали, что наша книга запрещена и что она опасна для невинных умов моих читателей.

Я хочу встретиться с тобой, Тайтон.

Пожалуйста, напиши мне как можно скорее.

Пусть наши души найдут способ разрушить стену между нами,

Девина

Когда мы с Тиной двинулись через лес к границе, мы сразу же заметили новые знаки, предупреждающие о смертельной опасности, и новую камеру безопасности на вершине стены.

– Это плохо. – Я нахмурилась и посмотрела в камеру, чтобы понять, бутафория это или настоящая камера. Камера была неподвижной и темной.

Обыскав землю в поисках бутылок, я была разочарована, увидев, что меня ничего не ждет. Либо Тайтон был слишком зол, чтобы ответить на мое прощальное письмо, либо тот, кто установил новые знаки и камеру, нашел бутылку до меня.

Катапульта все еще была спрятана под ветвями, где я ее оставила, но была скользкой от мха.

– Как думаешь, камера тебя видит?

– Может быть, но что они смогут сделать?

Я натянула шарф повыше на нос, чтобы скрыть лицо. Как раз в тот момент, когда я собиралась отправить письмо, маленький беспилотник пролетел вдоль пограничной стены.

– Прячься. – Я оттащила Тину назад и увидела, что крошечная штучка продолжает двигаться вправо вдоль стены.

– Ты не упоминала пограничных дронов в своей книге, – прошептала она.

– Потому что я никогда не видела ни одного до сегодняшнего дня, – прошептала я в ответ.

Тина почесала покрасневший от холода нос.

– Ну, в новостях говорилось, что Совет усилил безопасность вдоль границы.

Мы немного подождали, прежде чем я все-таки перебросила письмо. Мое сердце бешено колотилось.

– Кажется, все в порядке.

Тина помогла прикрыть катапульту, и как раз в тот момент, когда мы собирались уходить, дрон вернулся. На этот раз он заметил нас, и загорелся красный свет.

– Это запретная зона. Вы обязаны ее покинуть.

Мы повернулись к нему спиной и побежали трусцой прочь.

На пути назад час спустя мы двигались перебежками от дерева к дереву.

– Это так волнующе. – Тина усмехнулась. – Я смогу использовать это в одном из моих детективных романов. Я могла бы поручить кому-нибудь шпионить или прятаться.

То, как она съежилась за большим деревом, заставило меня улыбнуться.

Она лучезарно улыбнулась мне в ответ.

– Приятно видеть тебя с румянцем на щеках и улыбкой на губах. Я переживала за тебя.

Мы снова улыбнулись друг другу, а потом я прошептала:

– Спасибо, что пошла со мной.

– Я бы ни за что на свете не пропустила это. – И, сказав это, Тина перебежкой преодолела расстояние до следующего дерева.

Нам удалось не быть обнаруженными пограничными дронами, но, несмотря на то, что в тот день мы возвращались четыре раза, ответа не было.

Когда на следующий день бутылки все еще не было, я написала еще одно письмо.

Дорогой Тайтон,

Я понимаю, что ты злишься на меня за то, что я ушла, но, пожалуйста, мне нужно с тобой поговорить.

Ты не ответишь мне?

Девина

Еще два дня не было ничего, кроме тишины, и Тина снова стала настаивать, чтобы я сказала Тайтону, что беременна.

Я сопротивлялась, потому что боялась, что он только расстроится, узнав, что я не рассказала ему о беременности.

Для Тины это было похоже на еще одну занимательную главу «Запрещенных писем с Севера», но для меня не было ничего забавного или захватывающего в том, что Тайтон ненавидел меня. Я тосковала по нему, и внутри у меня болело от беспокойства, что я могу никогда больше его не увидеть. Воспоминания о нашей ночи вместе удерживали меня над бездной отчаяния, и каждый раз, когда я шла к границе, в моей груди была надежда.

Когда прошло три дня, а ответа все не было, я отправила ему еще одно письмо.

Дорогой Тайтон,

Завтра канун Нового года. Я сдаю дом в полдень, а потом мне придется уехать. Ты не представляешь, как сильно я хотела бы остаться и подождать, пока твой гнев остынет, чтобы мы могли поговорить.

Пожалуйста, прости меня за то, что я причинила тебе боль, которая заставила тебя расстроиться так сильно, что ты продолжаешь игнорировать меня и отказываешься отвечать мне.

Как бы то ни было, я постоянно думаю о тебе, и я не шутила, когда говорила, что люблю тебя.

Девина

Тина стояла рядом, когда я отправляла письмо.

– На сей раз ты рассказала ему о ребенке?

– Нет.

– Но почему нет? Я уверена, это заставит его написать тебе ответ.

– Я должна сказать ему лично.

– Как? Он даже не отвечает на твои письма. Мне неприятно это говорить, Девина, но, может быть, он не любит тебя так, как Марк любил Дейдру.

Мне в горло словно налили кипяток, так это было больно.

– Я говорю это не для того, чтобы расстроить тебя, – продолжила она. – Но завтра наш последний день здесь.

– Я не собираюсь уходить.

– А какой у тебя есть выбор?

Я закрыла слезящиеся глаза и откинула голову назад, вдыхая свежий воздух.

– Я могла бы пойти к нему и потребовать, чтобы он поговорил со мной.

– Как? Ты бы умерла от переохлаждения, если бы снова решилась плыть. Сейчас декабрь. Вода холодная.

– Я могла бы прорыть туннель.

Тина наклонила голову.

– Не будь глупой. Ты не сможешь прорыть туннель за один день.

– Тогда я перелезу через стену.

– У них тут кругом камеры и пограничные дроны. Даже если ты доберешься туда, наши власти потребуют, чтобы тебя вернули, и это может спровоцировать войну. Не говоря уже о том, что ты на четвертом месяце беременности и можешь потерять ребенка, если упадешь. Как ты вообще собралась перелезть через эту стену? В ней, по меньшей мере, двенадцать метров.

Крупные слезы катились по моим щекам, пока я стояла там, беспомощная, надеясь, что вот-вот из-за стены прилетит бутылка с письмом.

– Я люблю его. – Мои слова были тихими и слабыми.

Тина погладила меня по спине.

– Я знаю, милая, но не похоже, что он чувствует к тебе то же самое.

Глава 33

Голову на кол

Тайтон

Мы были похожи на львов в клетке, царапающих стены, чтобы вырваться из заточения.

Даже мой отец, который, как известно, был спокойным человеком, потерял самообладание, и его пришлось остановить, когда он в отчаянии стал биться головой о стену.

– Мы никому не помогаем, причиняя вред самим себе. – Мой взгляд упал на Лукаса, у которого болели костяшки пальцев. Два дня назад он попытался разбить кулаками дверь.

– Наши женщины там, беззащитные! Если что-нибудь случится с Клэр… – челюсть Лукаса напряглась.

Мрачная атмосфера наполняла камеру, в которой мы находились. Комнатка была меньше, чем моя ванная, всего с тремя тонкими и грязными матрасами на шесть человек, и это значило, что мы все были сонными уставшими, голодными и безумно обеспокоенными.

Мы почти не разговаривали, если не считать слов о том, что мы убьем короля Джереми и всех, кто его поддержит, как только у нас появится возможность.

К сожалению, наше время быстро истекало, так как мы голодали и теряли силы с каждым часом. Одиннадцать дней с минимумом еды – и мы все чувствовали головокружение и слабость. Вечером второго дня нам принесли воду, но когда охранник засмеялся и сказал нам, что подозревает, что король отравил ее, никто из нас не захотел к ней прикасаться. Мой папа заявил, что нам нужно утолить жажду, и, как самый старший, он решится первым. Только когда у него не появилось никаких симптомов отравления, мы с жадностью разделили кувшин с водой на всех.

Почти две недели в той камере показались мне годами. Мы все осунулись. Утром в канун Нового года нас навестил капитан.

– Нам нужна еда и вода. Мы умираем с голоду, – пожаловался Генри, когда он открыл окошко в двери.

– О, вы голодны? – тон капитана был насмешливым. – Тогда у меня для вас хорошие новости.

– Ты принес нам еду? – мой отец придвинулся ближе к двери.

– Нет, но ваш голод скоро закончится. – В тоне капитана было что-то зловещее, что заставило нас с Фредериком обменяться обеспокоенными взглядами. – Король Джереми пригласил своих любимых подданных стать свидетелями его Новогодней речи, которая будет транслироваться народу. Ваша публичная казнь станет праздником для зрителей и событием года. Все будут рады увидеть, как шестеро предателей получат по заслугам.

Я шагнул вперед, повторив то, что уже говорил несколько раз.

– Это я отравил королевское пиво. Остальные не имели к этому никакого отношения.

Капитан пожал плечами.

– Король смотрит на это по-другому, но вы, мужчины, не волнуйтесь. О ваших женах позаботятся. На самом деле, в полночь у нас будет пять свадеб, и я рад объявить, что король наградил меня, и я тоже возьму себе жену!

– Черта с два ты это сделаешь! – мы все ринулись к двери, рыча и толкаясь.

Капитан отступил назад и самоуверенно рассмеялся.

– Ну же, не портьте мне день свадьбы своим упрямством. Я уверен, ваши жены будут оплакивать вас, но мы позаботимся о том, чтобы у них не было на это времени, если вы понимаете, что я имею в виду

– Не смей, нахрен, прикасаться к ним! – заревел Эммерсон и ударил кулаком в дверь.

– О, уверяю вас, мы к ним прикоснемся. У короля есть право выбора, и он встречается с женщинами прямо сейчас, чтобы получше их рассмотреть. Я надеюсь, что он оставит Клэр мне. В отличие от тебя, Лукас, я награжу ее ребенком уже через месяц.

– Я убью тебя! – Лукас плюнул через небольшое отверстие в двери, и капитан посмотрел вниз на слюну, которая попала ему на ногу.

Секунду он просто стоял там, а потом сардонически улыбнулся.

– Что наводит меня на мысль. Я думаю, что начну свою брачную ночь с Клэр с того, что она опустится на четвереньки и почистит мой ботинок. Пока она будет стоять на коленях, я попрошу ее расстегнуть мои штаны, просунуть свою милую маленькую ручку внутрь и вытащить мой большой член. Я заставлю ее облизать его сверху донизу.

Пока он рассказывал обо всех мерзких способах изнасилования моей сестры, мы, мужчины, проклинали его и бились в дверь.

– Поберегите силы, мальчики. Вам понадобится немного смелости для казни сегодня днем. Это делает ее намного более интересной.

После того, как капитан покинул нас, Лукас опустился на один из матрасов и уткнулся головой в колени. Он выглядел таким же беспомощным и сломленным, каким чувствовал себя я.

Двадцать минут спустя задвижка в двери снова открылась, и охранник подал нам целую буханку хлеба и большую миску картофельного супа.

– Это ваша последняя трапеза, так что вам лучше насладиться ею.

Мой папа разломил хлеб на шесть частей, а затем мы намочили эти куски в супе. Было удивительно снова почувствовать в животе теплую пищу.

– Когда нас выведут на казнь, мы убьем его, – пробормотал Фредерик, жуя хлеб. – Нам нужно только убить Джереми, и тогда остальные присягнут нам. Это обычай Северных земель.

– Ага. – Эммерсон согласно кивнул.

Я промолчал. Я знал, что у нас не будет шанса приблизиться к королю Джереми. Он наверняка предполагал, что мы будем сражаться за наши жизни, и он позаботится о том, чтобы между ним и нами было много вооруженных солдат. Этот мудак будет наслаждаться зрелищем, не подвергая себя опасности.

Как и тысячу раз до этого, мои мысли вернулись к Девине. Мне никогда больше не удастся поговорить с ней или посмеяться вместе с ней над тем, как различны наши культуры. Она была права, когда сказала, что мы – жестокие дикари. Казнить нас и заставить мою мать, Уилму, Клэр, Марни и Старр снова выйти замуж до конца дня – да, это было жестоко и варварски. Это было не то, за что мы всегда боролись. Моя единственная надежда на перемены была в революции. Если бы только я мог дожить до момента, когда королю Джереми отрубят голову.

Я вздохнул. Нет, я бы отказался от этого удовольствия ради того, чтобы написать Девине последнее письмо и рассказать ей о своей попытке спасти людей, которых я любил. Сказать ей, что часы, которые я провел с ней, были лучшими часами в моей жизни.

Звук тихих рыданий Фредерика заставил меня протянуть руку и погладить его по спине. Мой брат был сильным и выносливым, и я не видел его плачущим с тех пор, как он был маленьким мальчиком. Остальные отвернулись, сглатывая собственное отчаяние, а я почувствовал, как на мои глаза тоже наворачиваются слезы. Огромный клубок чувств разорвался в моей груди, и я прислонился к своему младшему брату и заплакал вместе с ним.

В тот момент мне было наплевать на мужскую гордость. Через несколько часов мы все равно будем мертвы. Я плакал о жестокой судьбе, которая ждала мою мать, сестер и Старр.

Два часа спустя за нами пришли десять охранников. Они бросили наручники через окошко в двери и приказали моему отцу надеть их на нас.

Со скованными за спиной руками я наблюдал, как охранники открыли дверь, грубым движением развернули моего отца и надели наручники и на него тоже.

– Черт, от вас, мужиков, воняет, – сказал один из них и сморщил нос, толкая нас вперед.

Лукас саркастически ответил:

– Да, тут очень не хватало душевой кабинки.

– Прекратите с ними разговаривать! – рявкнул капитан.

Мы стояли в шеренге, окруженные восемью вооруженными солдатами. Я ломал голову над тем, чтобы найти способ одолеть их, но с нашими связанными за спиной руками и их численным превосходством это было бы чистое самоубийство.

Нас повели в направлении банкетного зала, где мы были, когда нас арестовали, но потом втолкнули в комнату с большими окнами, выходящими на реку, которая протекала за дворцом короля Джереми.

Король стоял перед длинным столом, а слева тесной группой стояли моя мать, сестры и Старр. Они смотрели на нас, мужчин, и, увидев, какими растрепанными и грязными мы были, двинулись к нам с сочувствием на лицах.

Клэр удалось дотронуться до Лукаса, прежде чем их оттащили друг от друга.

– Отойти!

Я зарычал, когда женщин заставили отступить, приставив пистолеты к их головам.

Моя мать опустилась на стул, бледная, с ввалившимися щеками – как будто и она тоже голодала. Уилма взяла ее за руку и встала перед королем, будто защищая ее. Глаза моей сестры сверкали гневом.

Старр и Клэр обнимали друг друга и плакали, но Марни задрала голову и держалась со стоическим спокойствием, которое казалось нехарактерным для моей шумной и нетерпеливой сестры.

Справа от длинного стола сидели трое мужчин, в которых я узнал самых преданных Джереми людей. Одним из них был Карл, тучный мужчина лет шестидесяти с небольшим, которого ненавидели за то, что при сборе налогов он не гнушался использовать силу. Другим был развратный ублюдок по имени Илай. Он вырос вместе с Джереми и беспрекословно выполнял его извращенные приказы. Третий мужчина, Брюс, заговорил с подошедшим капитаном. Брюс был слугой нашего предыдущего правителя, Теодора. Именно из-за него Джереми получил доступ в спальню Теодора, где убил его во сне. Ходили слухи, что у Брюса были романтические чувства к Джереми, и именно это заставило его предать своего господина, но я никогда не видел ни малейшего намека на это.

– Так хорошо, что вы присоединились к нам. – Король Джереми воздел руки и ухмыльнулся нам. – Я прекрасно провел время, знакомясь с дамами, и могу сказать вам, что все они умирают от желания узнать, которая из них станет счастливицей – и моей королевой.

Женщины молчали, но по тому, как Уилма прищурила глаза, я понял, что она еле сдерживает свое отвращение.

– Это нелегкий выбор, когда в них так много красоты и очарования. – Джереми подошел и встал перед моей матерью. – Женщина моего возраста, обладающая изяществом и мудростью, стала бы великой королевой.

Повернув голову к моему отцу, он спросил:

– Ты так не думаешь, Уильям?

Мой отец с трудом сглотнул и не ответил.

Джереми сделал шаг влево.

– Марни обладает силой истинной северянки, и я не чувствую сильной связи между ней и тобой, Генри. Из всех женщин, я думаю, она горевала бы меньше всех, но это так неосмотрительно – убить четырех здоровых сыновей.

Грудь Марни быстро поднималась и опускалась, показывая, как колотится ее пульс.

– Очевидно, что ни один король не может допустить соперников своему ребенку, поэтому четыре сильных старших брата не подойдут.

Его глаза переместились на Старр и Клэр.

– Я подумывал о том, чтобы взять двух невест, потому что вы двое поразительно милы. Конечно, у Старр тоже есть сын, но он совсем мал, так что его смерть может вызвать недовольство. – Он театрально вздохнул. – Это означает, что на самом деле мне придется выбирать между Клэр и Уилмой, ведь они еще не стали матерями.

Заложив руки за спину, Джереми неторопливо направился к нам, мужчинам, и остановился перед Эммерсоном и Лукасом.

– Мой врач заверил меня, что в случае необходимости беременность может быть прервана, чтобы мы могли начать все сначала.

Рычание Эммерсона переросло в рев, и он потащил за собой четырех охранников, когда попытался добраться до Джереми.

Капитан вытащил пистолет и сделал предупредительный выстрел в воздух, который заставил женщин испуганно закричать.

– Успокойся! – Джереми попятился к большому столу и остановился, только когда врезался в него задом. – Я понимаю твое разочарование, Эммерсон. Ты только что завоевал Уилму и теперь не увидишь плодов своего тяжелого труда, но давай будем честны: ты бы сделал то же самое, если бы был на моем месте.