Текст книги "Адептка темного генерала. В лапах дракона (СИ)"

Автор книги: Элин Морт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 51

Когда дверь за Эмилией захлопнулась, Кайден остался в полной тишине тренировочного зала. Он несколько мгновений стоял неподвижно, пытаясь удержать равновесие и вернуть себе хотя бы частичный контроль над телом и сознанием, но сил хватило ненадолго. Его колени подкосились, и он медленно, со сдержанным стоном опустился на пол, тяжело упираясь ладонью в холодный камень и чувствуя, как магия внутри него продолжает болезненно рваться наружу.

Та тьма, что поселилась в нем после войны, становилась все настойчивее и сильнее. Обычно он контролировал ее без особых усилий, удерживал в узде, скрывал от всех. Но сегодня, впервые за много лет, эта черная магия вырвалась почти полностью, и ему потребовалось все мужество и сила, чтобы не позволить ей причинить вред единственному человеку, которого он меньше всего хотел ранить – Эмилии.

Стиснув зубы, он почувствовал, как вены пульсируют от перенапряжения, как боль медленно откатывает, оставляя его слабым и измотанным.

Раньше ему всегда хватало ее присутствия, ее легкой, светлой магии, чтобы усмирить тьму и вернуть себе спокойствие. Эмилия даже не подозревала, насколько глубоко проникала в него ее сила, как легко и естественно она успокаивала ту ярость, что годами разъедала его изнутри.

Но теперь, после всего, что произошло между ними за последние дни, он потерял этот тонкий и хрупкий контроль. Эмилия слишком близко подобралась к нему, ее магия проникла глубоко, разрушая барьеры, которые он годами возводил вокруг себя, защищаясь от собственной тьмы и от возможной боли. Он всегда считал себя сильным, привыкшим контролировать все вокруг, но теперь стало ясно, насколько наивным было это убеждение.

Поднявшись на ноги, он с трудом заставил себя выпрямиться, чувствуя неприятную дрожь в мышцах. Подойдя к деревянной скамье, стоявшей у стены, он тяжело опустился на нее и устало провел рукой по лицу, пытаясь привести мысли в порядок.

Последние дни, проведенные в столице, были изматывающими. Он лично разобрался со всеми сообщниками тех, кто посмел напасть на Эмилию, устранил любые возможные угрозы для нее, тщательно скрыв любые упоминания о ее участии в инциденте в музее. Он сделал все, что мог, чтобы защитить ее и не дать никому узнать правду, но внутри продолжал мучительно пульсировать страх – страх за нее, за ее безопасность, за то, что рядом с ним ей может грозить еще большая опасность.

Он горько усмехнулся, поняв, насколько сильно изменился за последние несколько недель. Раньше он не боялся ничего и никого, даже собственной смерти. Теперь же единственной по-настоящему страшной мыслью была мысль о том, что он может навредить именно Эмилии.

Кайден устало поднялся со скамьи и медленно подошел к окну, опираясь рукой о каменную стену. За стеклом привычно и беззаботно сновали адепты, ничего не подозревая о борьбе, что происходила в этот самый момент в душе их ректора и генерала. Для них он оставался героем войны, сильным, непоколебимым и всегда уверенным в себе. Никто из них не знал, какой ценой он удерживал эту иллюзию, как тяжело ему было сохранять спокойствие день за днем.

Но хуже всего было не это. Он больше всего боялся, что Эмилия узнает всю правду о нем и увидит его слабость, увидит, как легко он может потерять контроль, как опасен он может быть даже для тех, кого любит. А теперь, после сегодняшнего… Она уже увидела слишком много – больше, чем он собирался когда-либо ей показывать.

Кайден тяжело вздохнул, заставляя себя снова принять привычный холодный и отстраненный вид. Он знал, что вскоре ему предстоит принять одно из самых сложных решений в его жизни. Подпустить ее ближе, открыться ей полностью и позволить помочь ему справиться с темной магией, рискуя навсегда ее потерять, или оттолкнуть, чтобы защитить от самого себя, от своей тьмы, даже если это будет означать навсегда лишиться того единственного, что стало для него действительно важным.

Он отвернулся от окна, направляясь к выходу из зала, чувствуя, как внутри вновь поднимается злость и тяжесть выбора, от которого зависела уже не только его собственная жизнь. И каким бы ни был его следующий шаг, он уже не мог повернуть назад. Теперь его будущее было неразрывно связано с Эмилией, и от его решения зависело слишком многое.

И это было гораздо страшнее и болезненнее, чем любая темная магия, с которой он сталкивался раньше. Потому что теперь он впервые за долгое время боялся потерять не себя, а свою пару.

Глава 52

На следующий день я почти не могла думать ни о чем, кроме вчерашнего происшествия на тренировке. Меня мучили тревога и отчаянное желание убедиться, что с Кайденом все в порядке. Я впервые видела его таким беспомощным и теперь не могла просто оставаться в стороне, делая вид, что ничего не случилось.

Собравшись с духом, я направилась прямо в кабинет ректора. Сердце колотилось в груди, когда я осторожно открыла дверь без стука, боясь, что он сразу откажет мне в разговоре, если я спрошу разрешения заранее.

Кайден поднял взгляд от бумаг и нахмурился. В его темных глазах мелькнуло раздражение, которое сразу же сменилось привычной холодностью:

– Эмилия? Что ты здесь делаешь? Сегодня тренировки не будет.

– Знаю, – ответила я, шагнув внутрь и прикрывая дверь за собой. – Я пришла не тренироваться. Просто хотела убедиться, что с вами все в порядке.

Он глубоко вздохнул, отложил перо и потер переносицу, выглядя невероятно усталым. Его обычно безупречно уложенные темные волосы сейчас выглядели слегка растрепанными, словно он не спал всю ночь. Но даже так он был красив – не той искусственной, напыщенной красотой, присущей многим высокородным выскочкам, а строгой, естественной привлекательностью, от которой невозможно было отвести взгляд. Его лицо казалось выточенным из камня: резкие черты, пронзительный взгляд и всегда собранное, чуть суровое выражение, которое так шло ему.

– Со мной все нормально, Эмилия. Твое беспокойство совершенно излишне. И если ты пришла пожалеть меня…

– Генерал, если честно, вы выглядите ужасно, – перебила я, подходя ближе и упорно игнорируя его недовольный взгляд. – Я вчера видела, как вам было плохо, и не собираюсь притворяться, будто ничего не случилось.

Его губы сжались в тонкую линию, отчетливее обозначив строгие черты лица. Он медленно поднялся из-за стола, расправив плечи и выпрямившись, словно пытаясь подавить мою решимость одним своим властным видом. Он был выше меня, и теперь смотрел сверху вниз, отчего я невольно отметила, как эффектно сидит на нем черный мундир, подчеркивая сильные плечи и уверенную осанку.

– Я не нуждаюсь ни в жалости, ни в сочувствии. Это мое дело. Возвращайся к себе.

Я посмотрела на него, выдержав тяжелый, ледяной взгляд, и покачала головой:

– Не уйду. И перестаньте называть обычную заботу жалостью. Просто признайтесь, что чувствуете себя плохо, и дайте мне хоть как-то помочь.

Он вскинул бровь, явно пораженный моей настойчивостью, но быстро вернул самообладание:

– Я не привык принимать помощь. Тем более от своих адептов.

– Значит, придется привыкать, – заявила я и, не обращая внимания на его сердитое выражение лица, добавила: – От невесты, а не от адептов. Я принесу вам лечебный травяной настой. Он поможет восстановить силы и успокоит.

Кайден уже открыл рот, собираясь возразить, но я направилась к двери, не давая ему шанса закончить фразу.

– Эмилия… – раздраженно проговорил он мне в спину.

– Настой трав, генерал! – решительно заявила я, не оборачиваясь. – Или я вернусь с половиной факультета целительства, и мы вас дружно уложим в постель на неделю.

Он ошеломленно замолчал, затем проворчал с досадой:

– Это уже шантаж, Эмилия.

Я на секунду остановилась, обернулась и улыбнулась ему через плечо:

– Нет, это забота. Просто принудительная.

Оставив его с недовольным, но чуть удивленным выражением лица, я быстро отправилась на кухню, где без труда уговорила кухарку приготовить лечебный настой из трав, добавив в него меда, чтобы напиток стал приятнее.

Через полчаса я вернулась с чашкой горячего настоя обратно в кабинет. Кайден сидел в кресле, скрестив руки на груди, и, кажется, успел отключиться от усталости, пока меня не было рядом.

– Вот, держите, – сказала я, подходя ближе и протягивая чашку. – Выпейте. Это полезно.

Он скептически взглянул на напиток. Несмотря на холодность и строгость, в нем было что-то такое, перед чем невозможно устоять, и я с трудом сдерживалась, чтобы не попытаться обнять его, забирая все проблемы себе.

– Эмилия, это действительно не обязательно, – сказал он, но сопротивление в его голосе почти исчезло.

– Обязательно, – настаивала я, решительно протягивая чашку прямо ему в руки. – И выпейте все до конца, я проверю.

Кайден снова вздохнул, окончательно сдавшись, и нехотя взял чашку из моих рук. Наши пальцы едва заметно соприкоснулись. Он посмотрел на меня долгим, сложным взглядом, в котором мелькнули раздражение, благодарность и даже легкое, удивленное восхищение моей дерзостью.

– Ты знаешь, что я мог бы наказать тебя за такое неповиновение приказам? – произнес он, не отводя глаз.

Я улыбнулась, спокойно выдержав его взгляд:

– Знаю. Но вы этого не сделаете.

Он хмыкнул и едва заметно улыбнулся:

– Пожалуй, ты права.

Кайден сделал глоток настоя и поднял брови:

– На удивление вкусно.

– А вы думали, собираюсь вас мучить? – с легким смешком ответила я.

Он снова отпил, явно почувствовав себя лучше, и посмотрел на меня внимательнее. Линии его лица немного смягчились, и в темных глазах на мгновение появилось что-то теплое и совсем не привычное:

– Спасибо.

Это простое, но такое нежданное от него слово согрело меня изнутри, вызвав легкую, почти счастливую улыбку.

Глава 53

Выйдя из кабинета Кайдена, я облегченно выдохнула, прикрыла за собой дверь и направилась по коридору обратно. Но пройдя несколько шагов, внезапно остановилась, нахмурившись от беспокойной мысли, возникшей в голове. Я точно помнила, что на столе генерала не было ни крошки еды, а он явно не покидал кабинет весь день.

Покачав головой, я решительно свернула в сторону кухни. Повар не удивился моему появлению, видимо, начал привыкать к моим внезапным просьбам, и вскоре подал поднос с аппетитными ломтиками мяса, свежим хлебом и фруктами, от одного вида которых у меня самой разыгрался аппетит.

Когда я снова распахнула дверь кабинета без стука, Кайден вскинул голову, недовольство и раздражение отчетливо промелькнули в его взгляде.

– Эмилия, ты испытываешь мое терпение, – произнес он голосом, заставившим мое сердце пропустить удар.

– Испытываю вашу способность к самосохранению, – отозвалась я, подходя и ставя поднос прямо поверх его бумаг.

Кайден поднялся из-за стола одним плавным движением, от которого я едва не попятилась. Но удержалась на месте, не позволяя себе показать слабость. Сейчас он смотрел на меня сверху вниз с опасным прищуром, словно решая, как именно наказать за дерзость.

– Ты переоцениваешь свои полномочия, – проговорил он, обходя стол и приближаясь ко мне. – Сначала лекарства, потом еда. Что ты еще задумала, Эмилия?

Я упрямо вскинула голову, не отводя взгляда и нагло улыбнулась:

– Будете плохо себя вести, отправлю спать, генерал.

Он сделал еще один шаг, стирая последнюю границу между нами, и я невольно втянула воздух, чувствуя теплый древесный аромат, исходивший от него.

– Ты правда думаешь, что можешь вмешиваться в мою жизнь без последствий? – его голос звучал опасно низко, а дыхание обжигало мою кожу.

– Не вмешиваюсь, генерал, а забочусь, – парировала я, не отводя взгляда. – И если вы сами не желаете заботиться о себе, то я возьму это в свои руки.

– Последний шанс уйти, Эмилия, – прошептал он, и от его голоса по телу прокатилась дрожь.

– Я уже сказала, генерал, я не уйду, – произнесла почти беззвучно, вглядываясь в глубину его глаз.

Следующее движение было настолько стремительным, что я едва успела понять, что происходит: его руки уверенно и властно обхватили мою талию, и Кайден усадил меня на край стола, игнорируя поднос, на котором зазвенела посуда.

От неожиданности я инстинктивно схватилась за его плечи, чувствуя, как напрягаются мышцы под тканью мундира.

– Ты совершенно не понимаешь, что творишь, – произнес он хрипло и угрожающе, приближаясь к моим губам настолько, что наше дыхание смешалось. – Переходишь все границы и явно не представляешь, как далеко я готов зайти.

– Тогда покажите мне, генерал, – с вызовом прошептала я, чувствуя, как в груди распускается жаркий цветок ожидания.

Его губы настигли мои внезапно и неотвратимо, и я словно шагнула в пропасть, забыв, как дышать и как мыслить. На несколько бесконечно долгих мгновений я растерянно застыла, не понимая, что делать и куда девать руки, которые беспомощно замерли на его плечах. Сердце отчаянно стучало, отдаваясь эхом в висках.

Это был мой самый первый поцелуй, и я совершенно не представляла, что он будет именно таким: жгучим, требовательным, властным – и настолько невероятным, что все вокруг потеряло всякий смысл и значение.

Кайден целовал так, словно его собственная жизнь зависела от этого момента. Губы горячие, настойчивые, уверенно приоткрывали мои, не позволяя даже подумать об отступлении. Сначала меня захлестнула паника, потом удивление, а затем пришло то самое опьяняющее чувство, о котором я лишь читала в книгах и считала неумелым вымыслом романисток. Оказалось, что все они жестоко преуменьшали его силу.

Мои губы, наконец, неуверенно ответили ему, сначала робко, почти боязливо, но с каждой секундой я становилась смелее, все отчетливее ощущая его тепло, вкус и силу. Неуклюже и наивно я пыталась повторять за ним каждое движение, чувствуя, как от этого близкого контакта между нами пробегает не просто искра, а настоящая молния, заставляя дрожать от макушки до кончиков пальцев.

Когда его язык коснулся моего, я невольно вздрогнула и тихо, почти жалобно вздохнула, цепляясь за плечи Кайдена крепче. Пальцы сами собой поднялись выше, коснувшись мягких, чуть спутанных волос на затылке. Я не понимала, как дышать и как двигаться, тело подчинялось инстинкту и его сильным рукам, уверенно держащим мою талию, прижимая к себе теснее.

Сейчас я забыла все: где нахожусь, зачем сюда пришла и как вообще устроен мир за пределами этих поцелуев. Мысли стали невнятными, беспорядочными, и я полностью доверилась тому, что происходило, чувствуя лишь жар, охвативший тело, и пульсирующее, незнакомое доселе желание, рождавшееся от каждого мужского прикосновения.

Когда Кайден наконец медленно отстранился, позволяя мне вдохнуть, мир вернулся ко мне слишком резко, заставляя растерянно и смущенно опустить взгляд. Щеки горели огнем, губы припухли, а сердце в груди билось так быстро, будто пыталось убежать подальше от меня и полного хаоса в моей голове.

Он смотрел на меня темным, хищным взглядом, в котором горело плохо скрываемое удовлетворение от произведенного эффекта, и тихо, с чувственной хрипотцой произнес:

– Вот что значит переходить границы, Эмилия.

Я невольно усмехнулась, стараясь спрятать за этой легкой улыбкой охватившую меня растерянность.

– Возможно, мне начинает нравиться их переходить, – прошептала я, чуть лукаво взглянув ему в глаза.

Он едва заметно улыбнулся уголками губ, и я почувствовала, как от его взгляда все тело вновь пробивает мелкая дрожь.

– В таком случае у тебя могут появиться серьезные проблемы, – сказал он с притворной суровостью, накрывая мои губы еще одним, уже более мягким, но таким же обжигающим поцелуем.

Теперь я точно знала, что если это и есть последствия моего непослушания, то я готова была нарушать все возможные правила и границы снова и снова.

Глава 54

Кайден сидел за столом, механически перебирая бумаги, но все его мысли сейчас были далеко от отчетов и рутинных дел. Взгляд снова и снова возвращался к небольшой чашке с травяным настоем, стоящей чуть в стороне. Нежный аромат, едва заметная горечь трав, смешанная со сладостью меда, напоминали ему об Эмилии – о ее невыносимом, упрямом характере, и той странной заботе, которой она окружила его, не спрашивая разрешения.

Он раздраженно выдохнул и, решительно отложив бумаги, потянулся за последним отчетом разведки. Обычно такие документы вызывали у него скуку или раздражение, но сейчас они вдруг приобрели личный смысл, который начинал беспокоить.

Факты в отчете были изложены сухо и бесстрастно, словно разведчик специально старался лишить события интриги:

«Семья фон Равен долгие годы пользовалась покровительством герцога Валмора, однако два года назад он неожиданно прекратил всякую поддержку. Семья неоднократно пыталась вернуть его расположение, но безуспешно. На грани разорения, фон Равены решили исправить положение, заключив выгодный брак приемной дочери с влиятельным мужчиной. Выбор жениха вызвал сильный гнев герцога Валмора. Истинные причины такой реакции до сих пор не выяснены».

Кайден отложил лист обратно на стол и устало провел ладонью по лицу. Картина происходящего становилась яснее, но ощущение беспокойства от этого не исчезло – напротив, оно лишь усилилось.

Никаких заговоров и пропавших принцесс – только старая, банальная, как мир, история о разорившейся семье, пытающейся выбраться из долговой ямы. Но эта история скрывала гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Кайден хорошо знал Валмора и понимал: герцог никогда не действует без веской причины.

Что заставило Валмора два года назад полностью отвернуться от фон Равенов? Почему его так взбесило именно то, что Эмилию продали Кайдену? Возможно, здесь замешано нечто большее, чем простое соревнование за власть. За злостью герцога явно скрывалась какая-то важная и пока неясная тайна.

С того момента, как Эмилия впервые переступила порог академии, Кайден чувствовал, что ее присутствие странным образом действует на него. Проклятие, терзавшее его со времен войны, в ее обществе словно утихало, позволяя ему спокойно дышать и контролировать темную магию. Долгое время он упрямо списывал это на случайность или самовнушение, но сегодняшний день не оставил никаких сомнений: ее магия была уникальна.

Она была именно той, что так идеально подходила ему, той самой редкой силой, которую он всю жизнь считал враждебной, чужой. Ирония судьбы была слишком жестокой: магия Эмилии – магия его врагов – оказалась единственным, что способно успокоить его собственную тьму.

Кайден горько усмехнулся, снова глядя на чашку. Последние дни он ясно видел, что Эмилия начала все чаще подавлять свои способности, пытаясь спрятать их от него. Она боялась себя, боялась собственной силы, словно пытаясь стать кем-то другим, но все больше казалось, что она делала это для него. Не хотела расстроить? Напомнить о чем-то? Или он, дурак, напугал ее слишком сильно? И чем больше она сдерживала свою магию, тем невыносимее становилось его проклятие. Без ее силы оно начинало вырываться из-под контроля, угрожая поглотить его целиком.

Теперь перед ним стояла ироничная и неприятная задача: убедить Эмилию перестать бояться себя и принять ту часть своей природы, которую он сам когда-то ненавидел всей душой.

Сделав глубокий глоток настоя, Кайден снова почувствовал легкую горечь на языке, идеально подходящую к его настроению. Теперь защита Эмилии стала не просто его обязанностью ректора или будущего супруга. Валмор не собирался отступать, и его намерения в отношении девушки явно были небезобидны. Для герцога фон Равены стали предателями, осмелившимися нарушить его волю, в чем бы она не заключалась, и он вряд ли забудет об этом.

Кайден убрал бумаги в сторону и, чуть наклонившись вперед, задумчиво потер переносицу. С завтрашнего дня он ужесточит меры безопасности: усилит контроль за посторонними визитами, каждым подозрительным движением и шагом, который может нести угрозу.

Сейчас дело уже не просто в академии и ее безопасности – речь шла о самой Эмилии, и это было гораздо важнее. Он не собирался углубляться в лишние размышления о собственных чувствах, хотя они были ясны, как никогда: Эмилия стала частью его жизни, частью, которую невозможно игнорировать. Она была его истинной парой, и теперь отрицать это стало бесполезно.

Это значило одно – он сделает все возможное и невозможное, чтобы защитить ее от Валмора и всех, кто встанет на его сторону. Если ради этого придется пойти на открытую конфронтацию и начать войну – он готов сделать и это.

Впервые за много лет у него появилась настоящая цель, не связанная ни с долгом, ни с военной стратегией. Он всегда был хорошим стратегом, но на этот раз ставки были куда выше, чем обычно. Потому что теперь он сражался не за земли и не за титулы, а за девушку, от упрямства и заботы которой его, похоже, уже невозможно спасти.