Текст книги "Эвермит: Остров Эльфов (ЛП)"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

К году Стоячего камня мечи были завершены. В свое время проблема эльфийской королевской власти была решена без вопросов и споров.

Прелюдия: Глубокие Тени

1371 ЛД

Серебряный дракон опустился на Сумбрар и с опасной скоростью полетел прямо к высокой округлой башне. Она была Хранительницей, и ее задачей было предупредить эльфов о приближающейся опасности. У нее были основания опасаться, что ее предупреждение может быть уже слишком запоздалым.

Ее сверкающие крылья бились о воздух, пытаясь остановить отчаянный полет, а когтистые лапы цеплялись за причудливую резьбу, опоясывающую округлую куполообразную крышу башни Сумбрара. Дракон опустил крылья на гладкие каменные стены, чтобы укрепить свой насест, а затем выгнул шею, чтобы заглянуть в высокое арочное окно верхней башни. Там собрались маги, чтобы творить магию Круга. Она лишь надеялась, что они не умрут от страха при внезапном появлении в их окне ее огромного, чешуйчатого серебристого облика!

Но, к ее удивлению, палата была пуста. Тишина. Ни один маг не собрался, чтобы встретить грядущую угрозу. Первой мыслью дракона было, что они не знают. Затем ее чуткий слух уловил грохот в глубине пещер Сумбрара, а чувства обострились от всплеска магии, исходившей из глубин острова-заставы.

Пока Хранительница наблюдала, шесть древних драконов вышли из своего векового сна и поднялись в небо. Она с благоговением наблюдала, как легендарные герои ее народа поднялись в воздух, словно со страниц учебников по истории. И все же ее удивление пересилило глубокое чувство ужаса. Было написано, что только во времена глубочайшей опасности Спящие могут быть призваны.

Хранительница расправила свои серебряные крылья и поднялась в небо, взяв курс на Орлиные Холмы. Там она разыщет драконьих всадников и узнает, какая судьба постигла ее эльфийского напарника. Шонассир Дуротиль не откликнулся на ее безмолвный зов. И хотя она боялась ответа, ей необходимо было знать, что грозит ей – да что там, всему Эвермиту.

* * * * *

Далеко от берегов Эвермита, в совсем другой башне, стоявшей в тени единственной горы Глубоководья, еще одна из хранительниц Эвермита откинула назад свою серебристую голову и издала вопль, смешанный со страданиями и разочарованием.

Хелбен Арунсун, человеческий маг, управлявший этой башней, вышел вперед и осторожно оторвал сцепленные пальцы хранительницы от позолоченной рамы ее зачарованного зеркала.

"Это бесполезно, Лаэраль", – твердо сказал он, взяв женщину за плечи и повернув ее к себе лицом. "Везде одно и то же. Все врата в Эвермит были заперты. Ни ты, ни я, ни кто-либо другой ничего не может сделать, чтобы изменить это".

"Но эти эльфийские врата – другое дело! Никто не должен быть в состоянии закрыть их. Разве ты не помнишь, как мы боролись, чтобы просто скрыть и переместить их?"

"Если бы хоть что-то в этом мире происходило так, как должно, а не так, как происходит, возможно, мы все погибли бы от потрясения", – сказал Хелбен без тени юмора. "Лаэраль, я бы все отдал, лишь бы было иначе. Ты должна принять, что битва за Эвермит находится в руках ее Народа".

Женщина застонала и погрузилась в объятия архимага. "Мы можем все изменить, Хелбен. Ты и я, мои сестры. Должен же быть способ, которым мы можем помочь!"

Маг погладил серебристые волосы Лаэраль, странный оттенок которых свидетельствовал о ее эльфийском происхождении и служил напоминанием об узах, связывавших женщину с Эвермитом. Как ни странно, человеческий маг и эльфийская королева давно стали закадычными друзьями, и Лаэраль носила на пальце один из эльфрунов, который называл ее доверенным лицом королевы Эвермита. Но даже магия кольца умолкла, его фейский свет погас из-за странной дымки, опустившейся на далекий остров.

Эвермит был поистине одинок.

"Доверься эльфам, – призвал ее маг. "Они пережили много штормов, и, возможно, в этот раз найдут дорогу к порту".

Лаэраль выскользнула из объятий Хелбена. "Это еще не все", – прошептала она, когда слезы начали литься по ее щекам. "О, это еще не все. Я никогда не рассказывала тебе о Море....".

* * * * *

Пролетая высоко над деревьями Эвермита, Мора вцепилась в кулак с золотыми перьями и низко склонилась над шеей огромного орла. Ее черные волосы развевались от порывов ветра, а лицо было мрачным, когда она осматривала землю внизу в поисках признаков пролета эльфа-еда.

Наконец она увидела чудовище, когда оно врезалось в ручей, посылая вверх брызги воды и летящие капли, которые коротко сверкали в ярком утреннем свете.

"Сюда!" – крикнула она своему орлу, осмелившись отпустить одну руку, чтобы указать на него. "Следуй за этой штукой!"

"Ооо. Большой жук", – прокомментировал орел, разглядывая куполообразный панцирь чудовищного эльфа-еда. "Расколем панцирь, получим мясо для многих орлов. Мы, двое неэльфов, справимся с этим?"

"В конце концов. Сначала мы должны пролететь мимо него к роще Кореллона и предупредить тамошних эльфов о его приближении. Ты знаешь, где она находится?"

"Хмф! Я знаю, где находится каждая кроличья нора. Ты скажешь, я найду. Скоро сразимся, да?"

"Скоро", – согласилась Мора.

Орел резко накренился, когда пожиратель эльфов повернул на восток. Мора вцепилась в перья птицы, когда орел удвоил усилия. От скорости у нее перехватило дыхание; одна только сила биения его крыльев едва не сорвала ее с насеста.

Как ни быстр был орел, прошло несколько мгновений, прежде чем гигантская птица смогла обогнать чудовище. Казалось, пролетела вечность, прежде чем Мора заметила эльфийские храмы.

"Усадите меня вон там", – крикнула она, указывая на куполообразную святыню из зеленого хрусталя.

"Не садись там", – возразил орел. "Увидишь врага эльфов у реки, много-много. Рыбы-люди, очень плохие. Мы сразимся сейчас, да?"

"Сражаться сейчас, нет!" закричала Мора, отпустив одну руку, чтобы ударить орла по спине. "Сначала предупредите эльфов!"

Птица бросила озадаченный взгляд через плечо. "Ты смешно говоришь".

Мора вскрикнула от чистого разочарования. Она наклонилась вперед и громко и быстро заговорила в ухо орлу. "Твой народ знает о короле эльфов? Так вот, его дочь находится там, в одном из этих зданий. Если мы не уведем ее, большой жук съест ее!"

Орел издал пронзительный крик, который по ярости сравнялся с криком Моры, а по силе превосходил его. "Жук не съест эльфийку Заора", – мрачно пообещал он. Без всякого предупреждения он сделал круг, а затем с криком нырнул в воду.

Бушующий ветер рвал на Море одежду и застилал ей глаза до слепоты. Она зарылась лицом в перья на шее орла и изо всех сил прижалась к нему. Внезапный, неистовый стук крыльев о ветер предупредил ее о скором приземлении. Она подняла голову и прищурилась. Ее глаза широко раскрылись, не обращая внимания на болезненный ветер.

Они летели прямо к разинутой пасти эльфа-еда.

Мора мало что могла сделать, но она инстинктивно схватила с пояса нож, чтобы бросить его в зияющую, хищную пещеру – хотя и сомневалась, что это причинит чудовищу хоть малейшее неудобство. Не было у нее уверенности и в том, что атака орла окажется результативной. Очевидно, существо считало, что его огромных крючковатых когтей и раздирающего клюва вполне достаточно для решения этой задачи. В отличие от Моры, он не видел эльфа-еда за работой.

"Вверх! Вверх!" – закричала она.

Орел откликнулся на настоятельную просьбу в ее голосе. Он наклонил крылья, чтобы под ними возник поток ветра, и начал подниматься в парящий полет.

Слишком поздно. Длинное щупальце метнулось вперед и схватило орла за ногу. Птица болезненно резко остановилась. Мора не успела. Она пролетела над головой орла и с сокрушительной силой приземлилась среди цветов одного из храмовых садов.

Не обращая внимания на боль, пронизывающую все конечности, женщина вскочила на ноги, держа кинжал наготове.

Брызги золотых перьев наполнили воздух, смешиваясь с яростными криками пойманного орла. Гигантская птица отважно сопротивлялась, но, несмотря на все ее усилия, чудовище медленно, неумолимо влекло ее в свою прожорливую пасть. Мора высоко подняла кинжал и бросилась вперед.

"Не надо!" – предупредил орел, когда его свирепые глаза упали на своего собрата "не-эльфа". "Иди и найди эльфийку Заора!"

На мгновение женщина заколебалась. Не в ее характере было бросать союзника или уклоняться от битвы.

"Вперед!" – закричал орел. Он резко дернулся в сторону чудовища. Раздался ужасный хрустящий звук, а затем его массивные крылья обмякли.

Мора повернулась и побежала к башне, где находился храм Ангаррадха. Но уже на бегу она поняла, что, скорее всего, опоздала. Если бы Илайрана была похожа на своего младшего брата, она не стала бы использовать свою духовную магию, чтобы бежать отсюда. Принцесса попытается остановить пожирателя эльфов, даже ценой своей жизни.

Мора вдруг обнаружила, что полностью согласна с этим, хотя смерть Илайраны означала бы, что Мора почти наверняка уступит Ламруилу обязанности своего клана и его короны.

От этой мысли в груди у нее заныло, но почему-то ее печаль казалась мелочью по сравнению с тем злом, которое грозило ее приемному дому. Она всем сердцем понимала выбор, который сделал Ламруил, и выбор, который почти наверняка сделает Илайрана. Мора не могла поступить иначе. Если бы она могла помочь Илайране, она бы сделала это.

* * * * *

Волна за волной захватчики-сахуагины обрушивались на берега Эвермита, переполняя эльфийские корабли и проскальзывая сквозь них, чтобы сразиться с эльфами в рукопашной схватке на окрашенных в красный цвет берегах.

Два дня длилась битва. Когда, наконец, часть тварей прорвалась мимо эльфийских защитников, они устремились вглубь страны, попали в реку Ардулит и поплыли в самое сердце Эвермита. За ними плыли скраги, ужасные твари, которые с мрачным наслаждением пожирали любое существо, попавшее под когти и трезубцы рыболюдей.

По дороге жители деревень и рыбаки собирались для битвы. Костры усеивали берега Ардулита, и облака маслянистого дыма поднимались в небо, когда эльфийские бойцы предавали пламени убитых морских троллей.

В водах за берегом Эвермита морские эльфы изо всех сил пытались сдержать приливную волну захватчиков. Но и они были застигнуты врасплох массированной и многосторонней атакой. Те морские эльфы, что были в дозоре, сражались как могли, но все остальные оказались заперты внутри своего кораллового города осаждающими силами огромных размеров. Кракен и драконья черепаха, патрулировавшие воды, хорошо питались, но даже они не могли сдержать стаи морских существ, нахлынувших на эльфийские берега.

Эльфийский флот, это чудо морей, действовал несколько лучше. В водах за магическими щитами Эвермита, эльфийские люди – эльфийский флот, чудо морей, держался несколько лучше. В водах за магическими щитами Эвермита эльфийские корабли и лебединые корабли сражались с огромным флотом пиратских кораблей. Они отправляли корабль за кораблем в объятия Амберли. И, что еще лучше, они расчистили безопасный путь для нескольких судов, которые бежали в Эвермит, тщательно и обманчиво преследуемые пиратами.

"Глупцы", – заметил Кимил Нимесин, наблюдая за огненной битвой, бушевавшей за его кораблем.

Капитан Близис, человек, командовавший флагманским кораблем "Праведное место", нервно облизнул губы. "Это почти последний наш флот, лорд Нимесин. Скоро останется всего шесть кораблей".

"Этого будет достаточно", – спокойно сказал золотой эльф. "Эльфийские корабли пойдут по одному в разные порты, как мы и договаривались. Один сядет на мель на берегах Сиилута, и оттуда наши войска двинутся вглубь страны, чтобы взять и удержать Дрелагару. Следующий поплывет к Нимлиту и удержит этот город. Продолжая двигаться на север, мы возьмем Дальние луга. Эта победа имеет ключевое значение, как для поставок продовольствия, так и для лошадей, которые нам понадобятся для похода на юг и вглубь страны. С востока мы атакуем три точки: Тейвианцы поплывут к северному городу Элион, чтобы вступить в бой и уничтожить мерзавцев дроу, которые удерживают там крепость – несомненно, польза темных эльфов закончилась."

"Судя по тому, что я слышал о дроу, эта задача может оказаться сложнее, чем кажется", – пробормотал Близис.

Кимил Нимесин бросил в его сторону косой взгляд. "А слышал ли ты также о магии красного волшебника? Эти двое хорошо сочетаются как по силе, так и по отвратительности. Тех немногих паразитов, которые выживут после встречи, будет достаточно легко уничтожить. "Проблема этого вторжения, – сухо заключил он, – не столько в завоевании, сколько в том, как лучше избавиться от наших союзников".

Капитан промолчал, хотя слова эльфа заставили его задуматься о том, как хорошо будет ему и другим людям после захвата острова.

"Мы примем капитуляцию Крепости Светового Копья в Руите", – продолжал эльф. "А этот корабль, как и планировалось, войдет в бухту Лейтильспара, чтобы захватить двор".

"Ты говоришь, что это звучит легко", – прокомментировал Близис.

"Это было совсем не так!" – огрызнулся эльф. "Всю свою жизнь, более шестисот лет, я работал над этой последней атакой. Я выиграл и потратил дюжину состояний на его финансирование, заключил союзы, которые оставят зловоние на моей душе на всю вечность! Тебе рассказали все, что ты должен знать. Поверьте мне, когда я говорю, что наши корабли прибудут в порт на землю, которая была опустошена почти до неузнаваемости".

"Почти, но не совсем", – добавил Кимил. "В прошлые времена Люди восстанавливали и не такое, что мы им оставим. Эльфы просто очистятся в этом горниле, и золото наконец-то поднимется над окалиной. Эвермит будет восстановлен в образе древнего Аривандаара. И из этого места эльфы вновь потянутся к расширению и завоеванию".

Близису пришло в голову, что эльф больше не разговаривает с ним. Кимил Нимесин читал литанию, заново переживая образ, который управлял и формировал его многовековую жизнь. Была ли в этом видении хоть какая-то правда или даже здравый смысл, человек уже не мог сказать.

* * * * *

Если бы Кимил Нимесин мог видеть битву, разыгравшуюся среди храмов рощи Кореллона, возможно, он и сам усомнился бы в разумности своих поисков. Даже его слепое рвение не могло оправдать развязывание мести Малара на родине эльфов.

Пожиратель эльфов пробил круг из камня, и множество извивающихся щупалец потянулось к нему, чтобы схватить группу шаманов лесных эльфов, которые читали заклинания защиты. Так же небрежно, как куртизанка отщипывает виноградную гроздь, чудовище забрасывало одного эльфа за другим в свою разинутую пасть. Несколько эльфов убежали в лес. Большинство осталось, отбиваясь тем оружием из стали, веры или магии, которое было у них под рукой.

Из своего окна в высокой башне храма Ангаррадха принцесса Илайрана в ужасе смотрела на кровавую бойню внизу. В ее памяти всплыл образ того, как она в последний раз видела это существо – во время ужасного уничтожения синнорианских эльфов на Лунных островах. Это был день ужаса, и хуже всего было наблюдать за исчезновением синеволосого эльфийского юноши в этой хищной пасти. Кого из ее младших братьев постигла эта участь, она так и не узнала, равно как и не смогла выяснить, выжил ли каким-то образом второй близнец. Неудача, которую она ощутила тогда, полное бессилие молодой и неопытной жрицы, вновь нахлынула на нее.

В комнату вбежала молодая человеческая женщина в алом одеянии и явно растрепанная. Илайране потребовалось мгновение, чтобы узнать в ней дочь друга эльфов Лаэраль.

Женщина уперла кулаки в бедра и уставилась на принцессу. "Как я вижу, ты можешь либо сражаться, либо бежать, но сейчас ты должна выбрать одно из них!"

"Мора, не так ли?" пробормотала Илайрана своим нежным голосом.

"Это ненадолго, если ты не начнешь действовать". Женщина выхватила меч и шагнула к двери.

На мгновение эльфийская жрица подумала, что Мора намерена заставить ее бежать. Но внезапно она поняла, что не хочет этого делать. Она останется и будет сражаться.

Мора, внимательно наблюдавшая за лицом принцессы, удовлетворенно кивнула. "Делай, что должна, я буду стоять на страже, пока смогу".

Эльфийская жрица потянулась к магическим нитям, связывавшим ее с Арвандором. Знакомое присутствие затопило ее разум безмолвным упреком, но в то же время в ее оцепеневшие мысли проникли нити тепла и силы. Она погрузилась в мистическую молитву, полностью открывшись Ангаррадх, своей богине.

Тайна, над которой Илайрана размышляла всю свою жизнь, вдруг, казалось, открылась перед ней. Ангаррадх, богиня, которая была тремя и все же одной, не так уж сильно отличалась от других богов Селдарина. Не отличалась она и от уникальной магии, поддерживавшей Эвермит. Много, и все же одна. Возможно, маги были не единственными эльфами, которые могли призвать объединенную магическую силу Круга.

Илайрана закрыла глаза и погрузилась в медитативную молитву еще глубже, пока сила богини не стала струиться сквозь нее, как воздух, связывая ее серебряными нитями с паутиной. Она протянула руки, ища силу других жрецов и жриц. Одну за другой она протягивала руки, чтобы коснуться изумленных умов отчаянно молящихся клириков Ханали Селанил, Аэрдри, Сеханин Лунная Радуга – всех богинь, чья сущность отражалась в Ангаррадхе. Их было много, но они стали единым целым, даже как сама богиня была рождена.

По мере того, как по захваченной роще распространялось знание о заклинании Илайраны, жрецы и жрицы всех богов Селдарина следовали за принцессой, отдавая силу своих молитв и своей магии этому не совсем бессмертному ребенку Ангаррадха.

Илайрана собрала их объединенную силу, инстинктивно сформировав ее в новую и ужасную форму богини. В ответ на коллективную молитву из земли Эвермита поднялась дева-воин, облаченная в сверкающие пластинчатые доспехи. Высокая, как древний дуб, она держала копье размером с корабельную мачту.

Воительница устояла на ногах, когда эльф-людоед с грохотом бросился на нее, и глубоко вонзила острие копья в пасть чудовища. Со всей силы она толкнула тупой конец копья вниз, уперев его в землю. Затем она уперлась пятками и удержалась.

Копье глубоко вонзилось, резко остановив стремительный рывок чудовища. Хотя могучее древко согнулось, как лук, хотя дерево затрещало, застонало и потрескивало от напряжения, воительница не ослабила хватку. Затем, внезапно, она бросилась назад, предварительно выпустив копье.

Когда опущенный конец копья взвился ввысь, существо с силой дернулось в противоположном направлении. Оно перевернулось, приземлившись на округлый панцирь и раскачиваясь, как перевернутая черепаха. Три массивные ноги вздыбили воздух, щупальца дико замахали, но оно не могло встать на ноги.

Одно из щупалец нашло и схватило воительницу, обхватило ее руку и притянуло к себе. Магический эльф выхватил нож и отрезал конечность, а затем оторвал цепкий кусок от ее руки. В местах, где присоски щупалец зацепились за руку, появились круги крови, но воительница не обращала внимания на эти раны.

Дева-воительница сняла с пояса сеть из сплетенных нитей и коротко взмахнула ею. Она пролетела над существом, опутав его серебристой паутиной магии. Она повернулась к башне, кивнув в сторону бдительной эльфийской принцессы, придавшей ей форму и суть. А потом она исчезла, и эльф-пожиратель вместе с ней.

Исчезли и многие священнослужители, ибо их духи были связаны с заклинанием. Из всех эльфов, поднявших богиню-воительницу из своей объединенной силы, осталась только Илайрана.

Но и ее дух улетел. Когда Мора опустилась на колени рядом с неподвижной принцессой, она заметила кровавые круги на плоти одной белой руки.

Женщина подбежала к окну и позвала на помощь. Оставшиеся в живых клирики поспешили ей на помощь, но ничто из того, что они могли сделать, не повлияло на беспробудный сон Илайраны.

Наконец они мрачно приготовились отнести принцессу в Лейтильспар. Если кто и мог понять это непостижимое слияние смертного эльфа с божественным, так это сама королева Амларуил.

Мора отправилась с ними. Ухаживая за принцессой, она с ужасом и восхищением заметила, что на безмолвной эльфийке появились другие раны. Казалось, где-то, в какой-то битве, свидетелями которой могут быть только боги, Илайрана все еще сражается.

КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ:

Королевская Семья

«Долг перед родом и семьей, перед людьми и родиной – вот истина, которая направляет жизненный путь и согревает боевую кровь ффолков Муншае. Но за долгие годы жизни я понял, что честь, которой так дорожат мои горные сородичи, – лишь бледная вещь по сравнению с честью эльфов. Эта истина заставляет меня смириться перед этим дивным народом и, признаюсь честно, даже немного опасаться».

– Выдержка из письма Каррей Макумейл: Капитан «Туманного Ходока», друг народа... —

15. Лунные Клинки (-9000 ЛД)

Обряд утверждения мечей, создающих короля, был назначен на сумерки накануне летнего солнцестояния – времени могущественной магии. Со всего Абир-Торила эльфийские дворяне собрались в лесах Кормантира на церемонию. С ними прибыли и Высшие Маги, триста человек, по одному на каждый из мечей.

Когда солнце стало опускаться ниже зенита, все они собрались в широкой долине, где их ждал Этландо, стоящий в огромном круге мечей, лежащих рукоятками наружу. Маги тоже заняли свои места, стоя в пределах круга мечей, близко к остриям сверкающих клинков, но не касаясь их.

В воздухе повисло предвкушение – казалось, даже птицы затихли, слушая, как усиленный магией голос Этландо описывает, наконец, всю роль волшебных мечей.

"Много лет назад сам Кореллон Ларетиан дал мне заклинание", – начал Этландо, его голос, несмотря на солидный возраст, звучал уверенно и с причудливым акцентом потерянного Аривандаара. "Этому заклинанию я научил этих магов. Его магия даст мечам две вещи, которыми не обладает ни одно другое магическое оружие: способность определять, какими силами оно будет обладать, и право выбирать, кто достоин обладать этими силами".

Древний маг окинул собравшихся эльфов медленным, ищущим взглядом. На каждом лице он видел написанную уверенность, ожидание. Никто из собравшихся не считал себя менее чем достойным этой чести. Этландо надеялся, что не слишком многие умрут, прежде чем узнают обратное.

"Каждый клан выбрал и прислал своих представителей. Многие из тех, кто сегодня будет претендовать на мечи, происходят из древних родов, и они могут с гордостью указать на многих прославленных предков. Это прекрасно, но это не то мерило, которым будут мечи".

Несколько бровей нахмурились в недоумении или замешательстве, когда эльфы обдумывали эти слова. Как еще может быть выбран королевский дом, кроме как по чести рода?

Этландо воспринял это как хороший знак. По крайней мере, они задумались.

"Сегодня мечи выберут своих первых владельцев. Со временем они выберут достойный клан с проверенной преемственностью. Видишь ли, это наследственные клинки, предназначенные для передачи достойным потомкам до тех пор, пока длится род. С течением времени претендовать на меч будет все сложнее, ибо меч будет выбирать только тех, кто обладает потенциальной силой и характером, чтобы владеть всеми способностями меча. С каждым поколением задача будет становиться все сложнее".

"Как мы узнаем, выбрал ли нас меч?"

Этландо повернулся лицом к молодому эльфу, задавшему этот вопрос. "Если ты еще жив, значит, тебя сочли достойным".

Провидец позволил этому утверждению на несколько мгновений повиснуть в тишине. "Да, мечи – лунные клинки – отнимут жизнь у любого, кто не достоин. Это может показаться жестоким, но подумайте, насколько велика будет сила этого оружия, когда пройдет десять поколений! Необходимо принять меры предосторожности, чтобы их магия не попала в злые руки и не была использована во зло. Как только меч будет затребован, только его законный владелец сможет обнажить его и остаться в живых".

Эльфы настороженно кивнули, обдумывая практические аспекты, связанные с охраной столь потенциально могущественного оружия. Однако никто не заговорил, ибо все были намерены услышать слова провидца.

"Любой эльф может отказаться от чести наследования. Сегодня нет принуждения, и никогда не будет. Но знай: те, кто берет в руки лунный клинок, также обязуются служить Людям. Они служат им великой ценой.

"Магия, которую каждый владеющий мечом добавляет к нему, – это та часть Плетения, которую эльф называет своей собственной. После смерти ты будешь служить мечу и Людям и откажешься от радостей Арвандора. Но это не вечный приговор, – быстро добавил Этландо. "Когда работа меча закончена, он становится бездействующим. Его магия улетучивается, и сущность всех его владельцев высвобождается в Арвандоре".

Провидец сделал паузу, чтобы дать каждому эльфу осознать масштаб обязательства, а затем перешел к делу, ради которого они все собрались.

"Лунные клинки выберут королевскую семью двумя способами. Во-первых, мечи сузят круг претендентов. Через несколько тысячелетий лишь несколько достойных кланов все еще будут владеть клинками. Они продемонстрируют доказанную преемственность достойных эльфов. Не исключено, что через несколько тысяч лет некоторые кланы будут иметь более одного клинка на службе у Народа.

"Во-вторых, силы, которыми наделен тот или иной меч, определят, достоин ли клан править. Одни мечи станут грозным оружием для высококвалифицированных бойцов, другие уподобятся посохам магов, хранящим силу заклинаний. Один, а может быть, два или три, станет таким мечом, которым мог бы владеть король".

Этландо дал словам отзвучать долгим эхом. "Есть одна вещь, о которой я хотел бы попросить вас. Это не указание богов, а моя собственная просьба. Не позволяйте более чем двум эльфам из одного клана потерпеть неудачу в этот день. Если вы пожелаете, невостребованный меч может быть сохранен кланом в доверительном управлении для будущего владельца, который будет служить Людям. Но поймите, что те кланы, которые не преуспеют сегодня, имеют мало надежды претендовать на трон Эвермита.

"Сейчас самое время говорить, если у вас есть вопросы. Это не тот выбор, который следует делать легкомысленно. Ни один эльф не будет считать себя хуже, если решит не брать лунный клинок, ни сейчас, ни когда-либо. Есть много способов служить людям. Это лишь один из них".

Как и следовало ожидать, не было слышно ни звука, кроме беспокойного топота эльфийских ног, на лицах ожидающих не было написано никаких эмоций, кроме уверенности в результате и нетерпения начать.

Этландо горько улыбнулся. "Очень хорошо. Это последние мои слова. Когда заклинание будет готово, маги займутся церемонией выбора".

Глаза древнего эльфа закрылись, и он начал покачиваться, напевая жуткую мелодию. Один за другим круг магов взялся за странное заклинание. Перед удивленными глазами эльфийской толпы Этландо начал светиться слабым голубым светом. Его форма стала полупрозрачной, мерцающей от набираемой силы. Скандирующие маги, сами зачарованные, начали добавлять слова к своему заклинанию, хотя слова, которые ни один смертный эльф не слышал и не произносил прежде. Форма Этландо обрела высоту и мощь, поскольку заклинание черпало магию из Плетения и мудрости богов.

Наконец заклинание закончилось на одной высокой, звонкой ноте. Светящаяся форма Этландо распалась, словно кристалл, разбившийся от звука. Свет, которым был Этландо, разлетелся, как лучи лазурного солнца. Голубые болты магии и силы вспыхнули на каждом из лунных клинков. Мечи вдруг ожили магией и засверкали интенсивным голубым светом.

Наблюдающие эльфы вскинули руки, чтобы отгородиться от внезапно вспыхнувшего яркого света. Когда их глаза привыкли к магическому свету, они увидели, что, хотя лунные мечи все еще горели, Этландо исчез.

Смысл этого был понятен всем. Все было так, как сказал Этландо: Сила лунных клинков будет создана из сущности благородных эльфов, которые будут их носить. Первая сила, та, что легла в основу всего последующего, – способность видеть и судить. Кто мог бы лучше справиться с этой задачей, чем сам почитаемый провидец?

Прошло мгновение благоговейной тишины, прежде чем один из Высших Магов заговорил. "Триста мечей, триста эльфов. Пусть кланы, стремящиеся к Эвермиту, выйдут вперед".

Без колебаний первые представители кланов вышли вперед. Эльфы образовали круг вокруг светящихся клинков, ненадолго преклонили колени в молитве богам и посвящении Людям. По сигналу магов они, как один, потянулись к рукояткам своих лунных клинков.

Голубой свет пронесся по долине, и от взрыва вздрогнули древние деревья. В наступившей тяжелой тишине менее двухсот эльфов поднялись на ноги со светящимися мечами в руках. Остальные лежали мертвые, сраженные магическим огнем.

Неверие и ужас были запечатлены на лицах всех свидетелей. Убитые эльфы были одними из лучших бойцов, величайшими магами! Если они не были достойны, то кто же может быть достоин?

И все же ответ стоял перед ними. Сто семьдесят два эльфа вложили лунные клинки в пустые ножны на поясах и вышли из кругов. Их лица сияли, но не гордостью, а благоговением.

Верховный маг заговорил снова. "Те кланы, которые хотят попытаться предъявить второе требование, могут сделать это сейчас. Сначала уберите своих мертвецов и помяните их с гордостью. В их смерти нет бесчестья. Одним существам дано летать, другим – плавать, третьим – охотиться. Не каждый эльф наделен потенциалом царствовать, и не каждый род несет в себе семя королей и королев".

Однако было очевидно, что большинство присутствующих эльфов чувствовали, что их клан предназначен для этой чести. Каждый из проигравших кланов послал своих членов вперед, чтобы попытаться снова. На этот раз остались только два эльфа.

"Лунные эльфы", – пробормотала Клэр Дуротиль, молодой маг, стоявшая четвертой в очереди за честь установить преемственность своего клана. "Все, кто носит клинки, принадлежат к народу лунных эльфов! Что это значит?"

Ее вопрос прокатился по толпе, ропот быстро перерос в ярость бури. Наконец Корональ, эльф, возглавлявший совет Кормантира, вышел вперед, чтобы утихомирить разгневанных эльфов.

"Это правда, что Этландо предложил устроить суд только над лунными эльфами", – признал он. "Он утверждал, что Лунный народ, как раса, по темпераменту и склонностям лучше всего приспособлен к тому, чтобы иметь дело с представителями других рас. Мы, эльфы, стали немногими среди многих". Этландо опасался, что правители, стремящиеся не замечать реалий меняющегося мира, не будут обладать достаточной проницательностью и знаниями, необходимыми для обеспечения безопасности Эвермита."

"И вы позволили нам попытаться, зная все это?" потребовала Клэр Дуротиль.

Корональ вздохнул. "Разве знание изменило бы ваш выбор? Даже сейчас, есть ли среди вас те, кто хочет попробовать в третий раз?"