Текст книги "Неразгаданные тайны"

Автор книги: Елена Веснина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– Я вам говорю правду, – как заученный текст, твердил Борюсик. – У меня есть факты. Вы обязаны выслушать меня.

– Ладно, вас я выслушал, но кто подтвердит ваши слова? Дежурные в санатории? Да мне же стоит только пригрозить им уголовной ответственностью за дачу ложных показаний…

Борюсик хотел оправдаться, но не нашел слов.

– Никитина подтвердит? – спросил НикНик, упершись руками в стол. – Сами понимаете, какова цена ее слову.

– Их может подтвердить моя медсестра Марина. Она засвидетельствует…

– Как в прошлый раз? – перебил Борюсика следователь. – Пусть ваша Марина лучше ставит свечки и молится, чтобы я не привлек ее за махинации с карточкой лже-Сидорова. Факты, господин Медведев, дело упрямое, и они на моей стороне.

Теперь следователь уже не смеялся. Его на самом деле начал раздражать спектакль, каждый раз по-новому переигрываемый Борюсиком.

– Почему же я ни в чем не могу вас убедить? – отчаянно воскликнул врач.

– Да потому что врать – это тоже искусство. А в этом деле вы – дилетант. И все ваши выдумки – дилетантские. Если хотите, я продолжу свои рассуждения дальше. Я не поленился и сходил к вашему Могилевичу.

НикНик выжидательно посмотрел на доктора.

– Он ни в чем не виноват.

– А я не обвинять ходил, а навести необходимые справки. Он сказал, что– перепутать найденный у Никитиной препарат с теми, из которых вы делали смесь для укола, невозможно. Они находятся в абсолютно разных ампулах. Это подтверждает мой вывод, что вам в суматохе была подменена не ампула, а шприц с готовой смесью.

НикНик вышел из-за стола и направился к зеркалу.

– Уже поздно, доктор Медведев, – сказал он, приглаживая волосы. – Не морочьте голову ни мне, ни себе. Идите домой, к любимой женщине. Неужели вам больше нечем заняться?

– Но Никитина не виновата!

Полный отчаяния возглас Бориса не вызвал у следователя никаких эмоций.

Анжела уже сворачивала торговлю, когда появился Васька с пакетом в руках. Анжела чутко потянула носом:

– Ты снова пьян?

– Пьяница проспится, а дурак – никогда, – философски заметил Васька. – Меня Риткин доктор напоил.

– Выпустили его?

– Ага, и мы с ним отмечали это дело, – довольно ответил Васька икая.

– Рассказывай! – не поверила Анжела. – И такой уважаемый и известный человек – с тобой в парке на скамейке?

– Уважаемый человек на то и уважаемый, чтобы уважить своего уважаемого друга, во! – Васька выдал эту фразу и гордо приосанился: – Борис Михалыч, между прочим, сегодня меня в лучший ресторан города водил. Но я своих не забываю, и тебе гостинцев принес. Держи, это мы не доели – И он протянул Анжеле пакет.

Она заглянула в него и достала бутылку.

– Забирай сразу, у меня Зяма – трезвенник.

Васька отхлебнул из горла:

– Ты мне вот что скажи, Анжелка. Предположим, у человека есть страшная тайна. Но она касается и другого человека тоже. Так, выходит, я ее должен обязательно хранить?

– Должен.

– А если тот, второй человек, – предатель?

– Ты, Василий, не мудри, а говори начистоту. – Анжелка не любила хождений вокруг да около. – Кто предатель-то? И какая это у тебя тайна может быть?

– Э, так если я тебе скажу, получается, я выдам тайну, – огорчился Васька. – А это кое-кого поставит в очень неудобное положение…

Он не знал, как поступить.

Виктория Павловна и Анна Вадимовна разговаривали в ожидании Петрова. Наконец тот появился.

– Олег Иванович… – начала было Анна Вадимовна, но Петров ее тут же поправил:

– Олег.

– Да, Олег, – продолжала Анна Вадимовна, – можно ли, зная фамилию человека, определить, был он женат или нет? Если да, то на ком и где сейчас эта женщина?

– Вас интересует какой-то конкретный мужчина?

– Да.

Петров нахмурился. Ему не хотелось заниматься поисками такой информации. Анну Вадимовну интересовал какой-то мужчина!..

– Не проще ли спросить у него самого? Я не хочу стоять, между вами.

Виктория Павловна рассмеялась:

– Ань, по-моему, Олег Иванович принял Артема Боева за твоего ухажера.

– Вы сказали: Артема Боева, парня вашей дочери? – переспросил Петров.

– Да, нам нужно проверить этого человека. Узнать всю его подноготную.

– Анечка, для вас… я же… разумеется! – Подозрения Петрова вмиг рассеялись. – Считайте, что ответ у вас в кармане, – заверил он.

Диана была одна, когда пришел Сергей. Она обрадовалась ему, тогда как ее отец был, напротив, совсем не рад.

– Чего пришел? – неприветливо спросил Юрий Владимирович зятя.

– Я пришел исполнить свой супружеский долг, – нагло заявил тот.

Чего-чего, а такого циничного ответа Шевчук не ожидал.

– Вы только посмотрите на этого нахала! И с кем ты собираешься его исполнять в моем доме? – воскликнул Юрий Владимирович.

Сергей улыбнулся:

– А вы шутник, Юрий Владимирович! Под супружеским долгом подразумевается беспокойство о жене. Вот я и беспокоюсь о Доминике. Как она?

– Мы сами толком ничего не знаем, – ответил Юрий Владимирович, немного остывая. – Результаты психиатрической экспертизы доказали ее вменяемость. А это значит, что моя бедная девочка снова под следствием. Ну, ничего, скоро правда выплывет наружу.

– Но утешит ли эта правда Доминику? – загадочно спросил Сергей.

– Ты тоже думаешь, что она хотела замочить Ритку? – живо поинтересовалась Диана.

– А кто еще так думает?

– Ясно кто – НикНик, следователь.

– Он тебе уже НикНик? – ревниво спросил Сергей. – Ого, Дианочка, а ты, я вижу, девочка не промах.

Он обиженно надулся.

– Нет… просто… Сережа, – пыталась оправдаться Диана, тронув его за плечо.

– Ты смотри, я не собираюсь менять оленьи рога на бараньи. – Он дернул плечом и отошел от Дианы.

– Да как ты смеешь, в моем доме?! – прервал Сергея Юрий Владимирович.

– Пардон, папа. Разбирайтесь с вашими эмансипированными дочками сами. Я, собственно, хочу знать одно: когда Ника вернется на фирму? И случится ли это вообще?

– Сергей, не юли. Что ты задумал? – насторожился Юрий Владимирович, вплотную подходя к зятю.

– Так и быть, открою вам все карты. – Сергей поднял руки, будто бы говоря «сдаюсь». – Как ближайшим родственникам. Вы понимаете, Юрий Владимирович, что наша с Никой семейная лодка разбилась о… байк. Заметьте, как сказано! – самодовольно засмеялся он. – Так вот, разумеется, после случившегося я, как честный мужчина, должен развестись с вашей дочерью.

– Поэтому ты о ней выспрашиваешь?

– Именно. Только вы не расстраивайтесь, Юрий Владимирович, я по-прежнему останусь вашим любимым зятем. Диана вам уже сказала о предложении, которое я ей сделал?

– Так ты не шутил? – удивился Юрий Владимирович.

– Я никогда в жизни не был так серьезен, папа. Как только мы разведемся с Доминикой, мы сразу поженимся с Дианой. Так что начинайте готовить приданое.

Отец какое-то время молчал, переводя взгляд с дочери на Сергея.

– Она дала тебе свое согласие? – наконец спросил он.

– Я сказала, что подумаю, – поспешила ответить вместо Сергея Диана.

– Чего тут думать, не понимаю. По-моему, все и так ясно. Я наконец решил обрести семейный покой и бросить все свои молодые забавы.

В камере Доминики шла раздача ужина. Две задержанные спорили из-за мисок, наконец, разобрались и начали есть. Доминика за миской не подходила.

– Еще одна пайка, – сказал конвоир.

– Я не буду есть, – ответила Доминика.

– Это еще почему? – лениво протянул конвоир.

– Я объявляю бессрочную голодовку, – заявила Ника. – Сообщите об этом вашему руководству.

Конвоир хмыкнул и щелкнул дверным замком. Тут же одна из задержанных бросилась к Доминикиной миске, пересыпала еду к себе и начала уминать за обе щеки. Девица во все глаза смотрела на Доминику и толкала соседку, показывая жестами, что Доминика – ненормальная.

Борюсик возвращался из милиции домой, когда раздался звонок сотового телефона.

– Борис Михайлович, это Михаил Коркин из загородного дома Никитиных, – сказал голос в трубке.

– Я тебя узнал, Миша. Что случилось?

– У моей жены Тани был сердечный приступ, я хочу показать ее вам, может, что посоветуете?

– Немедленно? Можешь привезти ее прямо сейчас?

– Да. Только попрошу соседку посидеть с детьми и привезу жену. Ждите.

«С какими детьми?» – подумал про себя Борюсик, ничего не поняв, и набрал номер своей клиники.

– Мариночка, вы еще на месте? Вот и хорошо. Задержитесь немного, пожалуйста. Я вам заплачу сверхурочные. Просто сейчас приедут пациенты. Я тоже скоро буду.

Михаил вел машину и разговаривал с Танюшей. Та больше помалкивала, о чем-то размышляя.

– Танюш, ты не молчи, а то я пугаться начинаю. Тебе снова плохо?

Жена отвечала как-то отрешенно и невпопад.

– Нам теперь есть о чем подумать, – продолжал Михаил. – Нужно присмотреть хорошую няньку девочкам. У людей поспрашивать, в бюро по найму съездить. А то, может, ты все-таки уйдешь с работы? И полечишься как следует, и за детьми будет уход.

– Как же, столько детей! Мне некогда будет и вверх посмотреть, не говоря уже о том, чтоб лечиться! – разозлилась Танюша, едва не проговорившись.

– Разве двое детей – это много? – не понял муж. – К тому же у нас девочки – умницы. Вон от Лёльки помощь уже есть. А скоро и Катюша подрастет. Таня, это же такое счастье!

– Устала я, Миша.

Таня откинулась на подушки и закрыла глаза.

– А давай, и ты уйдешь с работы, и няньку возьмем, а? Вдвоем вам будет веселее, да и еще одна пара рук не помешает.

– Конечно! – сквозь зубы процедила жена. – А платить кто будет – Сергей Анатольевич?

– Не смей! Никаких Сергеев Анатольевичей нам не надо и денег его тоже. Смотри, не выдумай чего, я тебя знаю! – резко сказал Михаил.

– Хорошо, твои предложения?

– Я уже говорил, создам свою фирму. Будут деньги. Поверь, своих детей и жену я в силах прокормить.

– Своих детей! – сделав ударение на слове «своих», насмешливо заметила Татьяна.

– Да, и твоих тоже. Это наши дети, Таня, наши!

Они проехали указатель «Озерка».

Косарева на машине «САМВЕЛ» ехала по улице мимо клиники Борюсика. Увидев, что в клинике светятся окна, она свернула к зданию и остановилась.

– Мариночка, здравствуйте! – поздоровалась Косарева, войдя в приемную.

– Надежда Пашаева?

– Люблю, когда меня помнят, – довольно улыбнулась та. – Я смотрю, у вас свет горит, дай, думаю, проведаю. Борис Михайлович не появлялся?

– Был сегодня. Недавно ушел.

– Надо же какая неприятность: разминулись? А я его так хотела увидеть.

– Вам повезло. Он обещал с минуты на минуту быть. К нему пациенты на вечер записались, – сообщила Марина.

– У вас есть и вечерние посетители? – удивилась Надежда. – Хорошо, я подожду.

Доминика закрыла глаза и предалась воспоминаниям. И даже не заметила, как заснула.

Ей снилось, что она идет в длинном платье по цветущему лугу; веет слабый ветерок. Доминика слышит тихий голос, зовущий ее, но слов не разобрать. Она прислушалась. Голос стал более явственным и стал похож на голос Ритки:

– Эй, слышишь! Просыпайся! Кому говорю? Эй!..

Доминику словно подбросило на койке. На нее навалились приставучая девица и другая зэчка, накинули на голову одеяло и стали бить. Доминика отчаянно сопротивлялась. Наконец ей удалось схватить девицу за волосы.

– Еще хоть раз! – свирепо прошипела Доминика, притянув ее к себе. – Все слышали?! Третьего предупреждения не будет! – И с остервенением оттолкнула нападавшую.

Борюсик зашел в свою клинику. Косарева с улыбкой поднялась ему навстречу:

– Борис Михайлович, дорогой, как я рада снова вас видеть. Мариночка передавала, что я к вам заходила? Я ваш постоянный клиент, можете всегда на меня рассчитывать.

Надежда так сладко пела, что Борюсик сразу понял: дело у нее серьезное.

– Спасибо. Это очень важно для меня, – с благодарностью в голосе проговорил Борюсик. – У вас неотложное дело или это может подождать до утра? – спросил он, уже заранее зная ответ.

– Неотложное и конфиденциальное. – Она понизила голос. – Я понимаю, что у вас сейчас затруднительное положение… Практика прервалась, да и расходы, вероятно, были большими… я могу дать вам денег. Довольно приличную сумму.

– Что вы!

Борюсик ошибся: Косарева пришла не просить. Что ей на самом деле надо?

– В долг, разумеется, но без процентов и на достаточно длительное время. Когда сможете, вернете. Мы ведь должны помогать друг другу.

– Не знаю, как вас и благодарить, – растерялся доктор, не ожидавший такого предложения. – Если в этом будет нужда, я к вам обязательно обращусь. Кстати, большое спасибо за передачу. Но не стоило утруждаться.

В приемную вошли Михаил и Танюша.

– Вы быстро, – удивился Борюсик.

– А мы детей уложили и сразу к вам, – ответил Михаил.

– Я оторвался от жизни. Ты сказал – детей? – переспросил Борюсик.

Косарева навострила уши.

– А разве Юрий Владимирович вам ничего не говорил? – поинтересовался Михаил.

Борюсик отрицательно покачал головой.

– Мы с женой удочерили двух малышек. Так что я сейчас многодетный отец, – счастливо улыбнулся Михаил. – Столько забот, столько хлопот. А тут еще и Танюше стало плохо. Вы уж извините, что побеспокоили вас в неурочное время.

– Пустяки. Правильно сделали, что побеспокоили. У врача не бывает внеурочного времени. Но как же вы отважились на удочерение, да еще и двоих сразу?

– Борис Михайлович, если бы вы увидели наших девочек, вы бы сразу все поняли. Они такие, такие славные!

На лице Косаревой появилась заинтересованность.

– Я тоже всегда мечтал иметь дочек, – сказал Борюсик. – Поздравляю вас.

– У вас обязательно, обязательно будут такие девочки, – обнадежил Михаил. – Вот увидите. Еще вспомните мои слова.

Он был так счастлив со своими детьми, что ему хотелось поделиться радостью со всем миром.

– Миша, у нас мало времени, – вмешалась в разговор Танюша.

– Да, не будем задерживаться. Давайте сюда нашу многодетную маму, мы ее сейчас посмотрим. Проходите в кабинет. Мариночка, заведите, пожалуйста, карточку на Коркину Татьяну.

Борюсик с Татьяной и Михаилом прошли в смежный кабинет.

Марина быстро заполнила карточку и поставила ее в картотеку.

– Марина, вы мне нужны, – позвал Борюсик, выглядывая из кабинета.

– Мариночка, я зайду в другой раз, когда Борис Михайлович будет посвободней, – сказала Косарева, поднимаясь и всем своим видом показывая, что она уже уходит.

Медсестра кивнула головой и скрылась за дверью кабинета. Косарева бросилась к столу, раскрыла карточку и прочла: «Коркина Татьяна. Озёрка».

«Хм, вот вы и попались, лягушки-путешественницы» – подумала она, быстро поставила карточку на место и, улыбнувшись, вышла.

Ритка, выйдя из офиса «СуперНики», брела по улице, понурив голову. Ее догнала машина Амалии, притормозила возле нее.

– Маргарита, постой, – окликнула Гжегоржевская. – Давай я тебя подвезу.

– Спасибо, я пешком.

– Садись, не ломайся, начальство не всем предлагает, – вмешался Толик.

– Сначала предлагает, а потом счет выставляет, – ответила Ритка. – Проверено. Не хочу.

– Да что с тобой, в конце концов, происходит? – недоумевала Амалия. – Ты мне нормально можешь объяснить?

– Я плохо исполняю свои обязанности? Опаздываю на работу? Задерживаюсь в туалете? Нарушаю порядок? Нет? Тогда оставьте меня в покое! – заорала Ритка, уже не сдерживаясь.

– Рита, девочка, я же тебе друг. – Такой ласковой Ритка Амалию еще не помнила. – Тебя что-то мучает? Поделись – легче станет.

– Легче мне станет только на кладбище.

Ритка не понимала, чего это Амалия к ней пристала.

– О, я вижу, дело серьезное. Если я угадаю причину твоего настроения, то просто кивни. Это Сергей Анатольевич? Он тебя увлек, а теперь бросил?

Ритка какое-то время тупо смотрела на Амалию, затем истерически рассмеялась:

– Вот умора, Сергей, блин, Анатольевич… Да провались он пропадом… Я что, дура, ширпотребом пользоваться? Мне бы ваши заботы.

– Ну-ну, расходилась, – пыталась мягко урезонить Ритку Гжегоржевская. – Так что же все-таки происходит?

– Вы куда-то ехали? Вот и вперед! Я сказала – у меня все в порядке, – отчеканила Ритка и отвернулась.

– С тобой, Рита, нужно основательно работать, – задумчиво проговорила Амалия. – Прививать хорошие манеры. Ты прямо Маугли какой-то. Знаешь, кто такой Маугли?

– Не дурнее вас буду. Я кино смотрела. Мультик. Только это не я – Маугли. Это вы все – джунгли дремучие, – огрызнулась та.

– Зря ты так. Видишь, с Доминикой пока все неясно. Когда она выйдет из тюрьмы и выйдет ли вообще – один Бог знает. А нам с тобой еще работать, – вкрадчиво сказала Амалия. – Тяжело тебе будет одной среди чужих. Везде нужны друзья, Маргарита.

– Ну на кой я вам сдалась? Вы же первая, кто хотел меня вышвырнуть отсюда. Или вы что-то замышляете?

– Я люблю Доминику, она хотела, чтобы ты была здесь, и только поэтому я намерена тебе помочь. Подумай, от таких предложений не отказываются.

Амалия дала знак Анатолию, и машина тронулась. Ритка в задумчивости осталась на улице.

У консьержки Любы снова сидел Васька. На удивление, они не пили и Васька был почти трезвый. Он увидел вошедшую Ритку и поднялся ей навстречу:

– Ритуля, я к тебе. Разговор по душам есть.

– Что ж вы все в мою душу лезете? – раздраженно бросила Ритка. – Она же не трамвай, не безразмерная. И так все мозги прокомпостировали своими нравоучениями. Шел бы ты домой, Вася, по рельсам да по шпалам.

Она обессиленно привалилась к косяку двери.

– А ты меня, Калашникова, не прогоняй, – обиделся Васька, – я тебе не пес какой.

– Я, пожалуй, пойду, к подружке в соседний подъезд, – тактично предложила консьержка. – Хорошо? А вы тут поворкуйте. Только ты, Василий Иваныч, не бросай пост, пожалуйста, дождись меня.

– Ты играешь с огнем, – сказал Васька, когда консьержка ушла.

– Сильнее, чем меня уже напугали, Вася, тебе не под силу. Хочешь сдать меня? Иди, беги, флаг тебе в руки, дудку в рот. Кричи на весь белый свет о своей тайне.

Ритка уже устала бояться.

– Не о моей тайне, а о твоей тайне, Риточка. Это две большие разницы. Улавливаешь?

– И что дальше? – безразлично поинтересовалась она.

– А то. Я ее храню, храню, упарился. И, заметь, никому ни жу-жу.

– Тебе что, пчеловод-любитель, за это медаль выписать? Памятник поставить? Или по старой таксе: сто грамм и пончик7

– Рита, давай поговорим спокойно.

Трезвость Васьки, конечно, настораживала, но Ритка устала от всех тайн и интриг, и ей было все равно.

– А я спокойно уже не могу. Меня, как волка, со всех сторон обложили. Куда ни кинь, везде – клин.

Риткин мобильник известил о пришедшем сообщении.

– О, видишь, что я говорила? – она достала мобильный и прочла вслух: «Завтра – твой выход. Инструкции – утром по электронной почте». Ты понял, Вася, завтра – мой выход, – с деланной важностью констатировала она.

– Рит, ты что, снова в цирк записалась?

– Хуже, Васенька. Из нормального цирка люди домой уходят, посмеялись – и картошку жареную кушать. А из моего – часто вперед ногами выносят. Одно утешает, в морге, где меня еще помнят, лучшее местечко выделят, по блату. С видом на озеро, а не на цементный завод. Так что, Вася, добивай меня. Разрешаю. – И, дурачась, стала по стойке смирно, словно в ожидании приказа.

Артем заехал в ворота санатория. Возле входа он остановил свой байк и вошел в здание. За столом сидела дежурная – та самая, которая была на смене во время приезда Толика. Артем подошел к ней.

– Вы меня узнаете? – спросил Артем.

Дежурная внимательно посмотрела на него и отрицательно покачала головой.

– У вас одно время находилась госпожа Никитина, – напомнил Артем.

– А, Доминика Юрьевна. Помню-помню, вы приезжали ее проведывать. А потом случился такой неприятный инцидент.

– Так точно. Я хочу с вами поговорить.

– Извините, вряд ли я смогу вам помочь. Во-первых, я ничего не знаю, а во-вторых, даже если бы и знала, мы сведений о проживающих не даем.

– Я ее адвокат. Доминика Никитина нуждается в помощи. Поверьте, я не прошу вас нарушить инструкцию. Я ничего не буду спрашивать такого, о чем говорить нельзя. Просто задам пару вопросов.

Дежурная пожала плечами, все еще сомневаясь. В конце концов решилась и отвела Артема в другой конец коридора.

– Когда вы убираете в номерах?. – спросил Артем.

– Когда там нет отдыхающих.

– Как проходит уборка?

– Обыкновенная процедура: пылесос да швабра, смена постельного белья.

– Вы убираете только сверху или в шкафах тоже?

– То есть? Мы личных вещей отдыхающих не касаемся. Вы в чем-то меня подозреваете? – встревожилась дежурная.

– Ни в коем случае. Я всего-навсего хочу выяснить одну деталь. Вспомните, пожалуйста, тот день, когда забирали Никитину. Кто был на смене?

– Я. Я убирала у нее.

– Когда?

– Точно не помню, но это было незадолго до приезда милиции. Может, за час или полчаса.

– Ящики туалетного стола выдвигали?

– Задвигала.

– Как это – задвигали ящики, не понял?

– А просто. Никитина, видно, торопилась, выдвинула ящик, достала, что ей было нужно, да так и оставила. Отдыхающие часто так делают. У некоторых и шкафы целый день нараспашку, еще и барахло на дверцах навешано. Разные люди бывают.

– Вы туда посмотрели, когда задвигали?

– Нет, я с закрытыми глазами убираю, – съязвила дежурная. – Конечно, смотрела! Что я там такого не видела?

– Вспомните, пожалуйста, что там лежало.

– Я и так помню. Практически ничего. Расческа и зеркальце. Да, расческа и зеркальце.

– И ничего больше?

Дежурная отрицательно покачала головой. В ее памяти снова всплыла картина уборки в номере Доминики: вот она подходит к туалетному столику, хочет задвинуть ящик. Заглядывает в него – там всякие незначительные мелочи: заколки, расчески и зеркальце. Она повертела в руках зеркальце и вернула его на место. Задвигает ящик…

– Точно, ничего, – твердо сказала дежурная. – Только зеркальце. Но я его не трогала, а так, издали поглядела.

– Там, случайно, не лежала упаковка с лекарством?

– Нет, чего не было, того не было. Я бы заметила, – уверенно сказала дежурная.

– Спасибо за все, что вы мне сообщили.

– Не за что. Я рада была помочь. А не знаете, скоро эта отдыхающая вернется?

– А что, какие-то проблемы? За номер вроде уплачено…

– Нет, все в порядке, не волнуйтесь. Просто женщина она приятная, всегда здоровалась, спрашивала, как дела…

– Скажите, а если понадобится, вы сможете официально подтвердить все сказанное вами?

– Так меня уже спрашивали. Я все так и сказала.

– Кто спрашивал?

– Следователь. Молодой такой. Красивый. Он еще мне пригрозил. Пугал, что упечет за дачу ложных показаний. Строго-настрого запретил еще с кем-то вести подобные разговоры.

– А что же вы мне все рассказали? – усмехнулся Артем.

– Это чтобы не думали, что им все можно, а мы – бессловесные. Правду говорить не стыдно. Я тебе все подтвержу, что нужно. Никого не побоюсь, обо всем расскажу. Хоть в суде, хоть где.

Артем был несказанно рад.

– Спасибо вам большое.

Косарева приехала в особняк Самвела. Она вошла в комнату – уверенная, веселая, оживленная – без слов приблизилась к Самвелу и поцеловала его.

– Что с тобой, Надя? – удивился Самвел. – Опять кого-то на бабки развела?

– Бери выше!

Самвел вскочил на ноги и побежал к окну.

– Машина в порядке, не суетись, – успокоила его Косарева, доставая бокалы, и помахала бутылкой вина.

– Отдохни, Самвельчик, расслабься, я вина хорошего по дороге купила. Сейчас отпразднуем.

– По какому поводу праздник? – спросил он, отходя, успокоенный, от окна.

– Не поверишь, – улыбнулась Надежда. – Я снова стану заботливой мамой.

Самвел сел, как стоял. Он не верил своим ушам.

– Ты… ты… беременна? Кто отец?!

– Кто-кто? Крокодил в пальто! – улыбаясь ответила Косарева, разливая вино. – Не пугайся, Самвел, неужели я похожа на идиотку, чтобы снова рожать? Баста, карапузики! Я тебе не о том говорю. Я нашла своих детей, Самвел. Осталось придумать, как этих девчонок забрать, и я снова буду о них хорошо заботиться.

– Ты уверена, что это твои дети?

– Я их, конечно, не видела. Но я знаю, что это – они. Таких совпадений не бывает.

Косарева была твердо уверена, что судьба и везение всегда на ее стороне. Так произошло и в этот раз.

– Рассказывай поподробней.

– Я действительно собиралась в ресторан. Встряхнуться. А по дороге завернула в клинику к моему доктору. И, представляешь, надо же было, чтобы именно в этот момент к нему пришли на прием эти самые родители, что взяли Лёльку и Катьку! Вернее, двух девчонок из детдома, поправилась Надежда. – Но я уверена: это они.

Самвел слушал и недоверчиво ухмылялся:

– Ты что, сюжет сериала рассказываешь?

– Самвел, Самвел, жизнь покруче сериалов. Мой опыт показывает, что случайностей вообще не бывает. Все, что в мире делается, все неспроста! Хочешь, я тебе открою один секрет? Вот у тебя в жизни есть цель?

– Не знаю, так сразу я не могу ответить, – пожал он плечами.

– Мой тебе совет: задайся любой целью и начинай рыть. Ищи ответ повсюду, спрашивай у каждого встречного, он тебе на дороге не зря попадается.

Умей держать ухо востро. И вот тогда действительно повезет, как считают многие. Нужная информация сама к тебе полезет отовсюду. Понимаешь? Тебе начнут завидовать, говорить, что ты – везунчик, мол, случайно подфартило. Но ты-то знаешь, сколько сил ушло на эту случайность.

– Да ты философ! – глядя, как загорелись у Косаревой глаза, когда она произносила эту речь, сказал Самвел. – Твои бы способности, Надежда, да в мирных целях. Талантливая баба, а по кривой дороге пошла.

Он с сожалением покачал головой.

– Главное, не по какой дороге мы идем, а куда она приводит. – Косарева протянула Самвелу бокал. – За цель, что оправдывает средства! И за приятные случайности.

На следующее утро Виктория Павловна и Анна Вадимовна, как обычно, пришли на работу в детдом.

– Что Петров, проводил вчера? – поинтересовалась директриса.

– До дома довел.

Виктория Павловна хотела еще что-то спросить, но тут появился сам Петров.

– Легок на помине, – улыбнулась ему директриса.

– Да мне медаль нужно выписать за оперативность! Выполнил я ваше задание. Вот – досье Боева. Вот, вот и вот. Это копия свидетельства о браке гражданина Боева А. Э. с гражданкой Боевой А. П., Антониной Петровной. А это – копия справки о расторжении их союза.

– Вы узнали адрес этой женщины? – спросила Анна Вадимовна.

– Разумеется. Здесь все указано. – Петров хлопнул рукой по бумагам. – И напоследок приятная новость – ваш Артем у нас никогда и ни по какому делу не проходил.

– Спасибо, Петров, – поблагодарила Виктория Павловна. – Хороший ты мужик. – И, повернувшись к Анне, многозначительно добавила: – Правда, Анечка?

Косарева в светлом парике и больших черных очках, совершенно неузнаваемая, шла по улицам Радужного. Подойдя к дому Крокодила, оглянулась по сторонам и завернула во двор.

Она постучала в дверь. Из дома вышел Крокодил, посмотрел на Косареву, но не узнал ее.

– Кто такая, что надо? – грубо спросил Крокодил.

– Очень мне надо синего взгляда, Витенька-голубчик.

Косарева сняла очки. Крокодил узнал ее, мгновенно изменился в лице и быстро захлопнул перед ее носом дверь. Косарева усмехнулась. Она молча присела за стол, где когда-то обедал отравленный ею дежурный, и стала греться на солнце. В окне, кое-как заделанном после побега Анжелы, появилось лицо Крокодила.

– Так и будем беседовать, через окно? – спокойно спросила Косарева.

– Ты на этот раз, небось, уже с пушкой? Чтоб наверняка?

– Выходи, не бойся, я добрая. Мне от тебя кое-что надо. Крокодил, немного подумав, неуверенно вышел. Но как вышел! В вытянутой руке он держал маленький самодельный нож с ручкой в форме крокодила. Руки его дрожали.

– Чего пришла?

Он близко не подходил.

– Витек, только ты свое холодное оружие спрячь, а то я могу испугаться.

– Не подходи, Надька! А то, ей-богу, пырну.

Косарева уверенно подошла к нему, забрала нож из дрожащих рук Крокодила, рассмотрела и вернула ему.

– Приметная штуковина. Но этой штуковиной и курицу не зарезать, – с насмешкой проговорила она.

– А ты попробуй, – угрюмо посоветовал Крокодил.

– Не за этим я пришла. – Косарева посерьезнела. – Мне нужна нищенка с грудным ребенком. Отыщи среди своих. Да поприличнее, чтобы ее отмыть можно было. Есть у меня, Витя, один план-

Михаил выводил всю семью из подъезда своей квартиры в Озерке. Девчонки шалили и бегали. Михаил подвел всех к машине.

– Танюша, может, поедем к врачу? – предложил Михаил.

– Не надо, – отказалась Таня, – просто подвези к маршрутке, дальше сама доберусь. Бери детей, и ждите меня в Озерке. Сегодня в доме никого не будет.

– Направление Бориса Михайловича не потеряла?

– Нет.

– Только не задерживайся.

Михаил ласково поцеловал жену. Та сухо приняла поцелуй, глядя в сторону.

– Ребятня, по коням! – скомандовал Михаил девочкам. Те, завизжав, кинулись наперегонки к машине.

Машина тронулась с места.

Танюша заняла позицию около офиса в ожидании Сергея. В офис сходились, съезжались сотрудники. Наконец появилась машина Никитина.

Танюша сделала к ней шаг и остановилась, увидев, что Сергей высадил из машины улыбающуюся Татьяну из отдела маркетинга. Танюша отошла в тень, наблюдая, как Сергей увивался вокруг той. Пара вошла в здание.

«Значит, так, Сережа? Тогда держись», – подумала Танюша.

Крокодил привел Косареву на пустырь, к вагончикам, где обитали нищие. Он вызвал на улицу нищенку с ребенком и вместе с Косаревой стал рассматривать ее как товар.

– У тебя больше ничего не нашлось? – спросила Надежда. Крокодил воткнул в вагончик нож, которым чистил яблоко, подошел к нищенке и снял с нее платок.

– Это самое лучшее, смотри, это же грим.

Он сделал знак нищенке – та вытерла платком лицо, расправила плечи и предстала вполне нормальной молодой женщиной.

– Вот это и я понимаю! – обрадовалась Косарева и, повернувшись к Крокодилу, скомандовала: – Витя, принеси ей другую одежду, поприличней.

Крокодил исчез в вагончике. Косарева вытащила воткнутый нож и спрятала его в сумку, пока нищенка возилась с плачущим ребенком. Потом подошла к коляске и со странным выражением смотрела, как нищенка успокаивает младенца.

– Купленный? – спросила Надежда.

– Зачем же? Мой, – с гордостью ответила нищенка.

Из вагона вышел Крокодил, прикладывая к себе женское платье.

– Ну как?

– Покатит, – удовлетворенно кивнула Косарева. – Поехали.

Михаил возился с садовым инвентарем в загородном доме Доминики, ему помогали девочки – подавали и забирали инструменты.

– Вот какие умницы! – нахваливал Михаил. – И что бы я без вас делал? Сейчас дождемся маму и все вместе отправимся на карусели, договорились?

Катюшка захлопала в ладоши. Лёля бросилась ему на шею.

– Папа, я тебя очень-очень люблю.

Михаил уже не представлял, как он жил до сих пор без этих детей.

На лужайке появилась Танюша. Михаил, радостно улыбаясь, пошел ей навстречу.

– Вот и мама пришла, молочка принесла, – улыбнулся он. – А я девочкам сказал, ты вернешься, поедем на карусели. Как съездила?

– Миша, я беременна, – сообщила Танюша, твердо глядя ему в глаза.

Михаил молчал.

– Миша, ты слышал, что я сказала? Я была у врача. Я – беременна, – повторила Танюша.

– Но как же так?! Ты же… мы же… ты говорила, что бесплодна.