Текст книги "Неразгаданные тайны"
Автор книги: Елена Веснина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
– Артем, это не мое, конечно, дело, только… ты хорошо подумал?
Пунцовая Юлька вышла из кабинета Сергея.
– Юль, а давай ты меня все-таки на компьютере поучишь? – попросила ее Ритка.
– А давай ты от меня все-таки отстанешь! – раздраженно ответила Юлька. – Не женщина, а жевательная резинка. Прилепилась – не отодрать. Только с волосами выстричь.
– Лучше уж со скальпом – в традициях североамериканских индейцев… – Ритка, увидев, как расстроилась Юлька, мигом забыла все обиды, готовая кинуться на защиту слабейшего. – Да что с тобой, Юль? Это он тебя довел? Хочешь, я поговорю с ним по-свойски?
– Мне адвокаты не нужны, сама справлюсь, – шмыгнула носом Юлька. – И вообще, проси себе у Амалии отдельный компьютер, ты мне всю работу заваливаешь.
Из кабинета вышли Амалия и Юрий Владимирович.
– Маргарита, – сказала Амалия, – мы с Юрием Владимировичем по достоинству оценили твою шутку. Если она повторится еще раз, то шутить ты будешь в другом месте.
– А вы меня не пугайте! Плевала я на вашу «СуперНику», – дерзко ответила Ритка. – Хоть сегодня меня увольнять можете.
– Амалия Станиславовна, – вмешалась в разговор Юлька, – если вы ее снова не уволите, то прошу по крайней мере пересадить от меня подальше. Нам здесь вдвоем с Маргаритой тесно. Я из-за нее не успеваю справляться со служебными обязанностями.
– А ты, пожалуй, права, Юлия.
Амалия под удивленными взглядами присутствующих прошла к кабинету Доминики и распахнула дверь:
– Прошу, Маргарита Викторовна. С сегодняшнего дня – это ваше рабочее место.
Сергей сидел за компьютером в своем кабинете и просматривал почту. Потом задумался, взял телефон и написал сообщение. К нему заглянул Юрий Владимирович.
– Сережа, я поехал к следователю – насчет Борюсика. А потом вернусь, поговорим с Амалией о продаже акций. Без нее мне не справиться.
– Вы действительно задумали продать весь пакет? Узнаю руку мастера, – не отрываясь от экрана, заметил Сергей. – Никогда не забуду, как вы затеяли дома генеральную уборку. Выбрасывать – так выбрасывать! Лично мне ваш максимализм кажется опрометчивым. С чем вы останетесь, дорогой мой тесть? Вы об этом подумали?
– Но как можно думать о деньгах, если Никуша страдает? Когда мы ее вызволим, она заработает новые деньги. И все будет по-прежнему, и все будет хорошо.
– Быть хорошо – еще может. А вот по-прежнему – вряд ли.
– Сережа, я потрясен. Ты представляешь, недавно, правда, совсем по другому поводу, но эту же фразу мне сказала Никуша. Сергей, вы мыслите и чувствуете одинаково! Вы созданы друг для друга. Сам Бог велел вам быть вместе.
Кажется, Юрий Владимирович пытался найти хоть малейший повод, зацепку, чтобы семейное равновесие было восстановлено.
– К сожалению, от меня это теперь не зависит.
Амалия завела Ритку в кабинет Доминики и внесла с собой увесистую папку.
– Что ж, Юлия заговорила об эффективном рабочем пространстве не напрасно. Я готова временно тебя им обеспечить. Вре-мен-но. Учти, это кабинет Доминики Юрьевны.
– Так зачем вы меня сюда сажаете? – не поняла Ритка.
– Для повышения эффективности труда и сокращения времени на непроизводственные беседы. Никаких личных вещей, фотографий родственников и домашних животных!
За это предусмотрены суровые штрафы. Один объект, прибитый с помощью кнопки или гвоздя, минус одна дневная зарплата.
– Значит, шурупами привинчивать можно?
– Придется ввести штрафы также и за глупые шутки. Вот стул, вот стол – в ящиках не рыться. Вот компьютер – выясни у Юлии, в каких пределах позволено им пользоваться.
Она положила Ритке на стол увесистую папку.
– Изволь трудиться. План на сегодня таков. Здесь 78 анкет, рассортируй их по алфавиту, а потом обзвони всех заполнявших, поблагодари и выясни, кто готов поучаствовать в фокус-группе в ближайший вторник в 12–00.
– Ого! 78?
– Не «ого», а «всего лишь». И составь мне список в электронном виде.
– Есть проблема. Я на компьютере умею только в игры играть.
– Слова «проблема» я не приемлю. Я предпочитаю употреблять слово «задача». По-моему, ты научилась еще и принимать почту. Так что сиди, учись дальше. Компьютер – неотъемлемый рабочий инструмент деловой женщины.
– А зачем он мне? – угрюмо спросила Ритка. – Никакая я не деловая.
– Если судить по нахальству и неоправданному гонору, который ты успела проявить, задатки есть. Не удивлюсь, если ты через неделю пробьешься в начальство.
Амалия вышла, и Ритка осталась одна. Оглядевшись вокруг, увидела фото Сергея и Доминики на столе. Ритка включила компьютер, села за стол Доминики, в ее кресло, примеряя его для себя.
– М-да, уютно сидеть в кресле за полторы тыщи баксов. Только от одной этой мысли свихнуться можно.
Не успела Амалия выйти из кабинета Доминики, как к ней обратилась взволнованная Юлька:
– Амалия Станиславовна, вам звонят из… психушки.
– Соедини. А сама помоги Маргарите в кратчайшие сроки освоить компьютер.
– Опять?! – буркнула недовольно Юлька. – Интересно, сколько зарабатывает нянька? Честное слово, давно пора было стать няней или горничной. Это проще и денежнее.
Михаил закончил работы по восстановлению сейфа, сложил инструменты и теперь наблюдал за Танюшей, которая мыла пол.
– Что молчишь? Или ты считаешь, что Сергей ведет себя в рамках нормы? – не дождался ответа Михаил.
– Нет, не считаю.
– Тогда давай вспомним вместе, с чего все началось. Так и будешь стоять? Садись, Таня, разговор серьезный.
Танюша, побледнев, села на пуф, и Михаил продолжил:
– Началось все с юбилея Юрия Владимировича, когда Доминика ушла с тем парнем.
– С Артемом, – уточнила Танюша.
– Неважно. Потом Сергей на глазах у тебя пытался застрелиться. Потом вдруг заявил, что ты сияешь, как бриллиант. Что за странное сравнение? А потом он попросил меня проверить тормоза в его машине, и когда я вышел, сказал тебе: два предупреждения. Что он имел в виду, Таня?
К удивлению Танюши Михаил был спокоен.
– Не помню такого. Может, у него был нервный срыв? Вот и говорил всякие глупости.
– Ах, у него нервный срыв! У нервного срыва есть имя, отчество и фамилия. Я, кажется, догадываюсь, как зовут его срыв – Татьяна Андреевна Коркина, вот как! Таня, ты тогда осталась с ним в доме ночевать. Ты вернула ему деньги?
– Мишенька, не уподобляйся Сергею. Не выдумывай всякие глупости.
– Я искренне надеюсь, что у моих подозрений нет почвы. Но ответь на два вопроса. Первый – ты вернула ему деньга? Второй – он подбивает к тебе клинья? Смотри в глаза, Таня.
Михаил внимательно посмотрел на жену, но она не отвела взгляда.
– Спасибо тебе, Мишка, – сказала Танюша.
– За что? – опешил Михаил.
– Что еще считаешь меня женщиной, которая может нравиться, которую можно ревновать. А то все дети да дети. Я уже подумала, ты меня больше не любишь.
Танюша обняла Михаила.
– Ладно тебе, Танюша, выдумаешь еще, – нежно проговорил Михаил.
Тут на Танюшин телефон пришло CMC-сообщение. Михаил резко перешел от лирического тона к агрессивному:
– Тебе письмо, не слышишь? Почему не смотришь?
– Меня сейчас не интересуют письма.
– Я сказал – читай, а то сам прочту. Дай телефон.
Он протянул руку к телефону.
– Не дам. Неприлично читать чужие сообщения.
– Неприлично… я бы сказал что. Значит так, женщина, которую можно ревновать! Дай трубку по-хорошему.
– Иначе что? – Танюша попятилась с трубкой.
– Лучше тебе этого не знать.
Михаил вырвал у жены трубку и открыл экран. Танюша стояла ни жива ни мертва. Михаил прочел сообщение про себя, бросил трубку на постель, подобрал свои вещи и вышел. Танюша взяла дрожащими руками мобилку и прочла вслух: «Мои планы изменились. Где ночую, пока не знаю. Ждите указаний. С.Н.». Танюша облегченно провела по лицу рукой, собрала свои ведра-тряпки и вышла вслед за мужем.
Спустившись в гостиную, она увидела, что Михаил курит у открытого окна.
– Я не пойму, что тебя так разозлило? Деловая переписка хозяина и горничной?
– Повторяю: узнаю что-то – убью. Я все сказал.
В новом кабинете Ритка обложилась стопками бумаги, в том числе на полу, – разбирала личные дела. Просмотрела почту в компьютере: ничего нового не было.
– И что же мне теперь делать? – растерянно пробормотала Ритка.
В этот момент зашла Юлька, мрачная из-за поведения Сергея.
– «Тихо сам с собою я веду беседу», – заметила секретарша. – Ты с кем общаешься? С космосом? С пришельцами?
– Хорошо бы. Может, забрали б меня отсюда, – с кислой миной протянула Ритка. – Я вот думаю. Наверное, весь этот кошмар мне снится. Вот проснусь – и стану прежней Риткой. Торгую себе посудой, все меня любят, все вокруг колхозное, все вокруг мое. – Она мечтательно закрыла глаза. – А вы с вашими проблемами – тьфу ты, то есть с задачами – далеко-далеко, на какой-то еще не открытой планете.
– Напишешь потом мемуары – «Кошмарный сон торговки посудой». Можно подумать, ты тут решаешь сложнейшие задачи. Какую-то сотню звонков сделать… – Секретарша презрительно передернула плечами.
– Теперь ясно. Это ты на меня свою работу скинула.
– Ничего подобного. Мое дело – звонки принимать, а твое – звонить. И чего страдать, спрашивается? Меня когда сюда на работу приняли, то не в кабинет шефини посадили, а в коридор. Там и сижу. И не жалуюсь. И тружусь на благо фирмы.
– Вот и не жалуйся.
– Ты тоже кончай давить на психику. Психов у нас с некоторых пор хватает, – Юлька недвусмысленно кивнула в сторону фото Доминики. – Амалия велела тебе в комп въезжать – въезжай.
– Ну давай, учи дальше, – обреченно сказала Ритка.
– Так и быть. Мой последний урок. Вот это называется процессор, это – монитор, это – мышь, а это – клава, клавиатура то есть. Почту ты уже открываешь, откроешь и все остальное. Доминикины секреты запаролены… Ты в них залезть не сможешь.
– Очень надо! – фыркнула Ритка. – Своих секретов достаточно. Слушай, а ты кем хочешь быть?
– Ну и вопросец. В каком смысле?
– В прямом. Неужели ты с детства мечтала кофе подавать и быть до самого крематория Юлькой без отчества?
– Тебе этого, конечно, не понять, но некоторым приходится в жизни самим пробиваться, – стала объяснять Юлька. – Не всем повезло с группой крови. Не все с ящика из-под бутылок перескакивают одним махом в кресло из алькантары.
– Из чего? – не поняла Ритка.
– Рынок – он и есть рынок, – безнадежно махнула рукой Юлька.
– Рынок, Юля, это временное пристанище. Ступенька. А вообще у меня две мечты: дом с камином и океан. Но тебе не понять. Поэтому ты и будешь кофе подавать до конца дней. И ждать, пока шеф за ушком почешет, мимо проходя.
– Сравнение с животным миром, Маргарита Викторовна, уместнее как раз в вашем случае. Это вас на улице подобрали, аки дворнягу…
Они пикировались, пытаясь побольнее уколоть друг друга.
В почту пришло письмо. Ритка сосредоточилась и подобралась.
– Так, ладно, аудиенция окончена, – деловито сказала она. – Иди-иди, мне работать пора.
– Ах, извините, Маргарита Викторовна, – подскочила секретарша, расшаркиваясь и пятясь к двери. – Работайте.
Юлька ушла, а Ритка открыла новое послание и прочла вслух: «Готовься к новой покупке. Почту смотреть сто раз на день. Крокодил».
Ритка вышла из кабинета Доминики и обратилась к Юльке:
– Слышь, подруга, я выйду ненадолго.
– А вы, Маргарита Викторовна, могли бы и не докладывать, – язвительно сказала Юлька. – Может, вам еще машину вызвать? Вы какую предпочитаете? Мазератти или тэ-вэ-эр? Астон Мартин, Бугатти или Майбах?
– Сама езди на этих развалюхах, жизнью рискуй. А я предпочитаю, чтобы ты придумала легенду для Амалии, если она меня хватится.
– Что ж, легенд у нас полный чемодан, – с готовностью откликнулась Юлька. – Могу ей доложить, что ты уехала на кинофестиваль в Венецию в качестве члена жюри.
– Лучше – на всемирный экономический форум в этот, как его…
– Давос? Есть проблема: его зимой проводят.
– Нет проблемы, есть задача, – возразила Ритка. – Я уехала на внеочередной форум, созванный по моей инициативе. Так и скажешь, без нее, мол, не начинают. А я тебе оттуда подарочек привезу. Новый фартук и поднос.
В этот момент из своего кабинета показался Сергей и прошел в кабинет Амалии, даже не взглянув на Юльку. Она проводила его мстительным взглядом.
Юрий Владимирович заглянул в кабинет НикНика.
– Здравия желаю, Николай Николаевич! А я к вам. Пришел справиться о Борисе Михайловиче.
– Опять? – раздраженно воскликнул следователь. – Я не могу больше слышать об этом вашем Борисе Михайловиче!
– Николай Николаевич, родной, что случилось?
– Ваш ненаглядный Борис Михайлович задумал обмануть следствие. А чтобы выгородить вашу дочку, вашу любимую старшую дочь, он нарочно направил меня по ложному пути.
– Но Борис Михайлович патологически честный человек! – недоумевал Никитин.
– Вас послушать, так подследственный Медведев – святой! Так вот, этот ваш апостол дал мне официальные показания, что это он отравил потерпевшую Калашникову! Он, мол, случайно подменил ампулу.
– Но ведь это значит крах его карьеры! – Юрий Владимирович был в ужасе.
– Медведев врал! И он жестоко просчитался. Своим поступком он косвенно подтвердил виновность Никитиной.
– Не понимаю хода ваших мыслей.
– Разумеется, не понимаете, – снисходительно усмехнулся следователь. – Ни один дилетант не поймет ход мыслей профессионала. Если бы Никитина была не виновна в убийстве… что вы на меня так смотрите? Да, в несостоявшемся убийстве! – поправился он. – Так вот, если бы это было не ее преступных рук дело, не требовались бы такие жертвы со стороны Медведева! Вот, как по-вашему, для чего он соврал?
– Борис – благородный человек…
– Угу. Дон Кихот! Из-за вашего рыцаря следствие обязано тратить драгоценное время и проверять заведомо тупиковую версию. Отвлекаться, искать доказательства его обмана. Но я их соберу! Берегись, Медведев!
НикНик потряс в воздухе кулаком.
Сергей с порога обратился к Амалии:
– Нельзя ждать, что все само собой разрешится.
– Что вы предлагаете? – поинтересовалась Амалия.
– Вообще-то я впервые в такой ситуации… – Вопрос застал Сергея врасплох.
– Я тоже. Но у меня уже готов план действий. Прежде всего, я отправлюсь в психиатрическую лечебницу и постараюсь добиться, перевода Доминики в отдельную палату. Подозреваю, что это будет сложно сделать. Но нет ничего невозможного. А вот что делать дальше…
– …не знаете даже вы? – закончил за нее Сергей.
– Знаю. Потребуются новые инвестиции в значительном объеме. Вы уже знаете, нам придется выставить на продажу пакет акций Юрия Владимировича.
– Но это же много денег! Можно всю жизнь жить на эти деньги, пальцем не шевеля, правда скромно, но все же не работая.
– Меня никогда не интересовало, как прожить жизнь, не шевеля пальцем. Вы, видимо, не до конца понимаете, в чем обвиняют вашу супругу. Речь идет о преднамеренном убийстве, совершенном доктором Медведевым по заказу Доминики. И как только Борис Михайлович даст показания, что он в этом деле был только пешкой…
– Но Боря никогда не даст таких показаний!
– Я бы не была столь категорична. Если вопрос встанет о его вине… защищая жизнь и свободу, человек способен на многое.
Сергей с интересом взглянул на собеседницу:
– Вижу, у вас большой опыт в таких вопросах. Готов вам полностью довериться.
– Я бы посоветовала держать наготове наличность. Крупную сумму.
– Откуда у меня деньги? – Сергей театрально вывернул карманы. – У меня даже акций нет. Вы же знаете, Ника была против того, чтобы в одной семье… Акции есть только у Ники.
– Да, но она в больнице и распоряжаться ими не может. А после вынесения ей приговора… – быстро поправилась Амалия, – я имела в виду диагноз… если предположить такой трагический исход… никто из нас не желает такого исхода, но мы не можем отбросить его вероятность. Так вот, акции перейдут к вам в наследство лишь через полгода.
– Как? И ничего нельзя с этим сделать? Черт… – Сергей с досадой забарабанил пальцами по столу. – Если бы можно было посоветоваться с Доминикой…
– А я бы предпочла услышать хоть какое-то предложение от вас. И ваше поведение мне кажется странным, учитывая, что вы ближайший родственник Доминики.
– Средства пойдут на подкуп следствия и медицинской сферы. Амалия Станиславовна, для спасения Доминики ничего не жалко.
– Особенно учитывая, что у вас ничего и нет… – съязвила Амалия.
В кабинет, запыхавшись, влетел Юрий Владимирович.
– Юрий Владимирович, – вскинула брови Амалия, – на вас лица нет. Нельзя терять самообладание ни при каких обстоятельствах.
– Я от следователя, – возбужденно начал объяснять тот. – Он сказал, что Борюсик хочет взять вину на себя.
Амалия и Сергей переглянулись. Амалия взялась за телефонную трубку…
В поликлинике Радужного Анна Вадимовна вела прием посетителей, когда к ней в процедурный кабинет зашел Артем. Анна Вадимовна от неожиданности охнула:
– Артем? Что-то с Дианой?
– Жива-здорова. Здравствуйте.
– Напугал ты меня…
– Анна Вадимовна, давайте поговорим. Я знаю, вы никогда не были от меня в восторге. Но я вас уважаю и не хочу, чтобы вы считали меня непорядочным человеком.
– Да говори скорее, что случилось! Инфаркта моего добиваешься?
– Помните, я вам сказал, что полюбил другую?
– Помню, конечно. Нам с Дианой твоя шутка не понравилась.
– Я тоже думал тогда, что это шутка. А оказалось, все более чем серьезно.
– Значит, ты бросил мою дочь? И у тебя серьезные намерения относительно этой девушки? А кто она?
– Она… сестра Дианы. Старшая дочь Юрия Владимировича. Ее зовут Доминика.
В воздухе повисла пауза.
– Ну что ж… – сказала наконец Анна Вадимовна, – а для чего ты пришел ко мне?
– У Доминики сейчас очень сложный период. Ей не обойтись без моей помощи. Диане тоже тяжело, но она отказывается от моей поддержки. Ну, знаете, подходит со свойственным ей максимализмом.
– Бедная девочка! – мать покачала головой. – Она сильно переживает?
– Похоже, что так. Анна Вадимовна, поддержите ее! Я всегда старался объяснить Диане, что мое чувство – платоническое. У меня не было к ней страсти, но она не чужой мне человек, и я хочу остаться ее другом. Чтобы она всегда знала, что может рассчитывать на мою помощь. Кстати, вас это тоже касается.
Ритка пришла на базар к Анжеле. Та ее сначала не узнала в деловом костюме – скользнула взглядом и отвернулась. Потом, что-то сообразив, уставилась на Ритку и бросилась ей на шею.
– Ритка! Не узнала тебя. Ты это… как со съезда ВЛКСМ! Ритуля! Девочка моя, проходи, рассказывай.
– Зямчик, ты-то хоть меня узнал? – протянула Ритка руку к собачке. – Давай лапу. Вот моя умница! Я ненадолго. Анжел, ты что-нибудь в акциях понимаешь?
– Примерно как в балете.
– Ну, рассказывай мне тогда все биржевые па, какие знаешь.
– Да на кой тебе акции? Наличка надежнее.
– Ты мне другое объясни. Зачем эти акции выпускают? Зачем продают? И если ты их купил, они что, карман греют? И что с ними делать?
– Постой, постой, забросала тут вопросами, – осадила ее Анжела. – В моих кроссвордах об акциях пока ничего не было. Надо кого-то найти, кто кумекает. Вот, например, Самвел! Помнишь, в прошлом году…
– Ага, собирался сделать наш рынок открытым акционерным обществом, – закончила за Анжелу Ритка.
– Ага. А потом передумал…
– А почему передумал?
– Вот ты к нему пойди и выясни. У нас с тобой знакомых специалистов покрупнее нет. Хочешь, с тобой схожу для подстраховки?
Ритку все эти новые дела, видно, заинтересовали всерьез. – Спасибо, подруга. Надеюсь справиться самостоятельно.
Самвел, войдя в комнату, увидел Косареву, сидящую за компьютером. Он заглянул ей через плечо, внимательно глядя на экран.
– Надя, ты такая у меня разносторонняя невеста? Биржевыми новостями, оказывается, тоже интересуешься?
– Людям свободных творческих профессий нужно обладать комплексом знаний и умений, позволяющим держать нос по ветру, – объяснила Косарева. – Волка, Самвельчик, ноги кормят. Слышал народную мудрость?
– И зачем этому волку биржа?
– На всякий случай.
– А я уже настроился на увлекательный рассказ о твоих новых успехах…
Косарева резко отодвинулась от компьютера:
– Нет, Самвельчик, это я настроилась на увлекательный рассказ. Какие у тебя новости?
– О Крокодиле?
– Меня волнует другое.
– Кто же, кроме меня, волнует очаровательную Надежду? – Самвел шутливо-ревниво прищурил глаза.
– Медик мой. Неужели в городе все менты – подпольные миллионеры? Что, никому денег не надо?
– Я узнавал, Надежда, как обещал. Но там какое-то странное дело. Связанное с фирмой «СуперНика».
– Что же ты молчишь! Рассказывай подробно.
Тут позвонила охрана.
– К вам Маргарита Калашникова, – доложил охранник.
Самвел удивленно посмотрел на Косареву и пошел к дверям, в которые уже входила Ритка.
– Рита, дорогая, здравствуй! – поприветствовал ее Самвел.
– Здравствуй, Самвел! – ответила Ритка. – Я к тебе на пару минут.
Самвел расчувствовался и чмокнул Ритку в щеку. Он действительно рад был ее видеть.
– Хорошо выглядишь. Как самочувствие?
– Не дождетесь! – засмеялась Ритка. – Нашу песню не задушишь, не убьешь…
– Молодец, Рита, оптимистка, так держать! – одобрил Самвел. – Мы так за тебя переживали. Правда, Надя?
С этими словами он обернулся, но обнаружил, что в комнате никого нет. Самвел усадил Ритку на диван.
– Ушла моя Надежда по делам домашним.
– А ты, Самвел, разве семейный человек? – удивилась Ритка.
– Да нет, это так… – Он замялся и сменил тему: – Ну, ты теперь знаменитость, прославила наш рынок. Хоть открывай туристический маршрут к твоей палатке. Говори, зачем пришла? Обратно хочешь? Нет вопросов. Хоть завтра приступай.
– Спасибо, Самвел. Может, и воспользуюсь как-нибудь твоим предложением. Но сейчас я по другому поводу. Мне твоя консультация нужна по экономическим вопросам.
– Слушаю тебя, – деловито сказал Самвел.
Борюсик постучал в дверь своей камеры.
– Чего тебе? – послышался голос конвоира.
– Предлагаю заключить выгодную сделку, – сказал Борюсик.
– Уже заключал раз, дураков больше нет, – буркнул конвоир.
– Это опять ты? – удивился Борюсик. – Пострадал не очень?
– Выговор дали. У меня даже зарплаты не снимешь, снимать не с чего.
– Ясно. Видишь, как хорошо обошлось? Ну, открой окошко, поговорить надо.
Конвоир выполнил просьбу.
– Я придумал выгодную комбинацию, – сказал Борюсик. – Притом совершенно безопасную для тебя. Слушай. Ты звонишь в мою клинику. Тебе ответит медсестра: «Клиника «Борюсь», Марина слушает». Потом ты на секунду дашь мне телефон, я распоряжусь по работе, а она тебе принесет бутылку чего скажешь.
– И пива в придачу! – выдвинул условие конвоир.
– С пивом проблем не будет, – заверил Борюсик.
– Ладно, диктуй телефон, – согласился тот. – Медсестра хоть симпатичная?
НикНик пришел в офис «СуперНики», как просила Амалия.
– Вы потрясли меня рассказом о моральном подвиге Бориса Михайловича, – сказала Амалия. – Но его признание шито белыми нитками. Зачем губить невинного человека, оставляя виновных на свободе? Простите, у меня нет права давать вам советы, я просто рассуждаю вслух. Но прежде всего я прошу вас разрешить мне свидание с Никитиной и беседу с руководством отделения, – продолжала Амалия. – Я открою вам карты. Я хочу одного: перевести Доминику в отдельную палату. За вознаграждением дело не станет.
– Но я не уполномочен…
– Я бы не тревожила вас, – перебила НикНика Амалия, – если бы дело не касалось спецотделения. Без вас меня туда не пустят.
– Искренне хочу вам помочь, но наверняка обещать не могу. – НикНик не горел желанием заниматься личными проблемами подследственных.
– Не думаю, что перевод в отдельную палату измученной женщины, не вполне оправившейся от предыдущих травм, может помешать вашему расследованию. А наша фирма, со своей стороны, берется помочь милиции разрешить кое-какие бытовые проблемы.
Впрочем, я бы не хотела, чтобы мое предложение было неправильно расценено. Решайте сами. Я думаю, мы поняли друг друга. Мне поехать с вами?
– Сам справлюсь, – заверил ее следователь.
В клинике Борюсика раздался телефонный звонок. Марина сняла трубку.
– Клиника «Борюсь», Марина слушает.
– С вами хотят поговорить, – сказал конвоир.
– Мариночка, послушайте меня, – Борюсик быстро перехватил трубку.
– Ой, Борис Михайлович, а мы вас так ждем… – обрадовалась Марина.
– Мариночка, слушайте внимательно, времени нет. Вы заведете карточку на Сидорова Ивана Алексеевича и заполните ее как обычно. Процедуры и уколы, которые он получает, я вам сейчас продиктую. Препарат для инъекций должен быть в нашей аптечке, пачка распечатана. Вы меня поняли?
– Поняла.
– Записывайте процедуры…
Самвел закончил инструктаж Ритки по поводу акций.
– Ну вот, рассказал тебе все, что знал. А для чего тебе такие сложности? Тебе на базаре тетрадки в клеточку хватало – и приносила рынку хорошие деньги.
– Самвел, если бы ты знал, как ты мне сейчас помог, – задумчиво проговорила Ритка.
– А где ты сейчас работаешь? – поинтересовался Самвел.
– В «СуперНике». Знаешь такую?
– Ого! Кто ее не знает! Никогда бы не подумал, что наш рынок будет ковать кадры для телевидения и большого бизнеса. Я тобой горжусь. Ты ко мне заходи, всегда рад тебя видеть.
Самвел проводил Ритку до двери. Обернувшись, он увидел, что Косарева опять вернулась в комнату.
– Надежда, почему ты спряталась? – не понял Самвел.
На следующий день утром в Радужном в кабинет Петрова завели Крокодила.
– Что, гражданин Топорков Виктор Мефодьевич, отдохнули? – обратился к нему Петров. – Как спалось?
Крокодил не спешил с ответом, потирая щетину на лице.
– Спасибо за заботу, гражданин начальник, – наконец сказал он. – Вашими молитвами – до пенсии не дотянешь.
– Не знал, что ты на пенсию рассчитываешь. Может, у тебя и трудовая книжка имеется?
– А вы не издевайтесь. Всякий зарабатывает, как умеет. Я, может, тоже в юности другие мечты имел, а судьба-злодейка подкинула обстоятельства.
– Когда поделишься сокровенным, труженик? – резко меняя тон, спросил Петров. – Ничего нового не надумал?
– Не поймешь вас, ментов.
– А ты не понимай, ты рассказывай. Почему это ты вдруг сдаться надумал?
Петров решил трясти Крокодила по полной.
– Просто я так подумал – чего безвинному человеку от милиции прятаться?
– Безвинному… эва ты загнул!
– Так и есть! Вместо того чтобы жить на свободе с чистой совестью. Это Надька кашу заварила, детишек моих выкрала, меня на базар посадила, хотела денег с их помощью сшибить… Сучка она, Надька. Если бы я знал, что девчонки – мои дети, разве я бы… да что там говорить! Крокодил – тоже человек, и чувства человеческие у него имеются.
Крокодила понесло.
– Проникновенно. В колонии в самодеятельности будешь участвовать. Я сам приду на представление. В первый ряд сяду. – Петров театрально зааплодировал.
– Рано на меня билеты покупать, начальник, и не за что в колонию определять. Сам ведь знаешь – нет у тебя на меня ничего. А вот у меня для тебя предложение имеется.
– Интересно послушать твое предложение, – с недоверием хмыкнул Петров.
– За Косаревой много чего волочится, ты не сомневайся, – доверительно заговорил Крокодил. – Она меня обвела вокруг пальца, как маленького, под ментовку подвела. А главное – не сказала, когда воровала, что девчонки мои. Я на старость слабым стал. Запали они мне в душу. Особенно старшая. Такая хорошая девочка. Песни поет. Я не хочу больше быть Крокодилом. У меня фамилия есть. Топорков. Понимаю, что детей мне не отдадут. Да и как я их воспитывать буду? Среди нищих? Но помогать им по мере сил я хочу. Пусть они даже и не видят меня.
– Крокодил ты, гражданин Топорков, и слезы твои крокодильи. Сколько я тут перевидал таких, как ты, – и все детьми прикрывались. Вам дети нужны, только чтобы дела свои проворачивать. Небось, в «бизнесе» своем тоже детский труд используешь и детские слезы тоже, чтоб жалостнее было. Так? Петров слышал подобное много раз.
– Напрасно не веришь. Я тебе правду говорю. Ты сейчас, по закону, должен меня или выпустить, или предъявить обвинение. Так ведь, а?
– Ты не юрфак закончил?
– Предъявить ты мне можешь только фигу с маслом. Но тебе это сделать ментовская гордость не позволит. Ты пойдешь к судье, будешь просить о продлении срока задержания, ля-ля, фа-фа. Зачем? Выпускай меня – и дело с концом. А я тебе Косареву на блюдце выкачу, она наверняка уже новых дел наворотила. Подумай. – И Топорков наставительно поднял вверх указательный палец.
Однако Петров все-таки задумался над его словами:
– Что-то разговорился ты, Топорков.
– Сигаретку дай, начальник.
В детдоме в Радужном в своем кабинете Виктория Павловна суматошливо и немного нервно снаряжала в новую жизнь девочек Косаревых. Она отдала Михаилу документы, перепроверила бумаги. Анна Вадимовна стояла рядом. Танюша ждала с несколько отрешенным видом, думая о своем; Михаил был напряжен и взволнован.
– Ну вот, кажется, и все формальности утрясены, – сказала директриса. – Поздравляю вас, уважаемые Михаил Афанасьевич и Татьяна Андреевна, с пополнением в семействе. – Ее голос дрогнул. – Если что, не стесняйтесь, обращайтесь, мы всегда, чем можем, поможем нашим… вашим деткам, наш дом – ваш дом. Надеемся, что у вас все получится, и девочки наконец обретут настоящую крепкую семью, где их будут любить.
– Бабушка Павловна, а ты будешь к нам в гости приезжать? – спросила Лёля.
– Обязательно, – пообещала та, погладив ее по головке. – Жди меня на свой день рождения. С подарками. Лёлечка, береги Катюшу, помни, вы – сестрички и должны всегда и везде друг другу помогать.
– Бабушка, – теребила Лёля за рукав Викторию Павловну, – а если мы скучать будем, вы с мамой Аней к нам приедете жить? Насовсем…
Виктория Павловна утерла слезу:
– Нет, Лёлечка, насовсем не приедем. Кто же тогда останется с другими детишками?
– Ну ладно, нам пора, – сказала Танюша.
Все засуетились и направились к выходу, где у крыльца детдома стояла машина Коркиных. Михаил погрузил туда вещи девочек. Танюша села на переднее сиденье. На крыльце толпились детдомовские дети, из окон высовывались нянечки с платочками. Девочек усадили в машину. Михаил пожал руки директрисе и Анне Вадимовне, потом бросился обнимать женшин. Наконец, нажав на клаксон своего авто, он медленно отъехал от детдома. Лёля и Катюша махали руками из окон. Виктория Павловна стояла, прижав руку к сердцу, потом перекрестила машину вдогонку.
Петик делал обход базара. Рядом шла Лидия, которая даже на ходу его воспитывала.
– Неудачник ты какой-то, Петя. Ничего толком не можешь сделать. Ни поймать, ни сдать, ни деньги взять. Никто тебя не боится, за серьезного игрока не принимает. Правильно бабы на рынке тебя Петиком прозвали. Как ребенка. Петик и есть.
– Не затупилась еще? Пилишь и пилишь, – устало огрызнулся Петик. – Чем меня поучать, сама бы занялась делом, если такая умная.
– А я все надеялась, что перевоспитаю тебя, человеком сделаю. Ты у Самвела был?
– Был.
– Крокодилом в ментовке пугал?
– Пугал. А он не испугался.
