Текст книги "Неразгаданные тайны"
Автор книги: Елена Веснина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Елена Веснина
Сестры по крови. Том 2
Неразгаданные тайны
Все оказалось так просто. Надо было всего лишь подойти, попросить, увидеть в глазах радостную готовность идти с ней на край света. И все. Это еще не было любовью, это была надежда на выздоровление. Голова легонько кружилась, сердце стучало неуверенно, она изо всех сил старалась держаться. Ей было хорошо с ним. Спокойно.
Они ехали по вечернему шоссе. Артем вел машину уверенно, даже немного лихачил. Оба молчали. Доминика первая нарушила молчание:
– Знаете, Артем, я словно впервые в жизни еду как пассажир, честное слово, мне это очень нравится.
Что-то новое появилось в их отношениях. Это чувствовалось и в словах, и в интонациях.
– А вы привыкли командовать водителем, комментировать каждое переключение передачи и каждый обгон? – насмешливо отозвался Артем.
– Вы угадали! – засмеялась Доминика. – Проклятый комплекс руководителя.
– Я бы сказал, комплекс лидера.
– Вы правы. К сожалению. Я настолько привыкла все контролировать, держать все ниточки в руках и полагаться на собственные силы… Ведь довериться можно не всем и не всегда… А сейчас… мне спокойно и легко. Вы отлично водите… так уверенно…..
– К вашим услугам профессиональный авто– и мотогонщик с большим стажем. – Артем был доволен произведенным эффектом.
– И сейчас гоняете?
– Нет, после того как разбился, бросил эти игры. Авария изменила мою жизнь. Я не стал ясновидящим, подобно Ванге, но кое-что мне открылось.
– Лет сто назад итальянский писатель Филиппо Маринетти попал в автокатастрофу и едва не лишился жизни… Так вот, он напечатал свой «Манифест футуризма», в котором призывал уничтожить музеи, избавиться от археологов, антикваров…
Но мне запомнилось его сравнение – «гоночный автомобиль прекраснее Ники Самофракийской».
– Это ваша настольная книга? – поинтересовался Артем.
– Отнюдь, просто было любопытно… Что же вам открылось после аварии?
Артем не сразу ответил на ее вопрос.
– Я вам расскажу одну историю. Был у меня студенческий приятель, хороший парень, но слабый. Ситуация довольно банальна – ему изменила девушка. Но он посчитал это вселенской катастрофой. Приятель не придумал ничего лучшего, как свести счеты с жизнью. Стащил у отца-милиционера табельный пистолет, влез на окно девятого этажа и надел на шею петлю, прикрепив ее к шпингалету.
– Тройное страхование в случае неудачного самоубийства? – уточнила Ника.
– Точно. Никакой альтернативы смерти не просматривалось. Что-то из трех средств должно было сработать: или петля, или пуля, или прыжок из окна.
– И разумеется, он выжил.
– Как вы догадались?
– Иначе к чему рассказывать?
– Так и было! Он нажал на курок и дернулся, пуля прошла по касательной, петля соскочила со шпингалета, а когда он выпал из окна, то застрял на дереве. Сильно изодрался, сломал ребро, но остался жив и практически невредим.
– Хорошая история! Но вы так и не сказали, как изменилась ваша жизнь после аварии.
Артем посерьезнел.
– Мораль басни «Встреча со смертью» такова: если уж ты остался на этом свете – не искушай судьбу. Я не верю в чудо, но верю в теорию вероятности. Если уж выжил, то используй шанс! Торопись жить, но не лети по жизни на бешеной скорости, – подытожил он свой рассказ.
– Торопись жить… – задумчиво повторила Ника. – А вы способны на глупость из-за несчастной любви?
– Нет, – покачал головой Артем. – Во-первых, несчастной любви не бывает. Любовь – сама по себе счастье. А во-вторых, закройте окно, вы простудитесь. Я отвечаю за ваше здоровье.
– Странное ощущение. До сих пор за все отвечала я сама. А теперь ловлю себя на мысли, что хочу быть слабой, иметь надежную защиту…
– И что в этом плохого? Нормальное женское желание, – пожал плечами молодой человек.
– Желание, может, и нормальное, – засмеялась Ника, – но я в этом смысле не женщина. Как вы сказали? Лидер.
– А мне кажется, что вы самая что ни на есть настоящая женщина. Просто необыкновенная. По теории вероятности…
Артем споткнулся на полуслове, потому что, повернувшись к Доминике, увидел, что она откинулась на сиденье и закрыла глаза.
– Доминика, что с вами? – встревожился он.
– Скорость… Голова закружилась…
Артем сбросил скорость. Ника провела дрожащей рукой по лбу.
– Остановиться?
– Нет, прошу вас, скорее везите меня в больницу.
В это время Диана, напряженная и испуганная, сидела на заднем сиденье в машине Сергея, которую вел Михаил. Сергей был изрядно пьян.
– Какая интересная, в сущности, штука – жизнь. – Сергей пьяно засмеялся. – Я – ты понимаешь – не какой-то там тюфяк, а я, Сергей Никитин, оказался в такой идиотской ситуации. Послушай, как тебя зовут?
– Я вам уже пятый раз представляюсь – Диана.
– Ах да, это у вас семейное – Доми-нииии-ка, Ди-ааа-на… – нараспев сказал Сергей. – Нет, чтобы попроще, по-нашему, по-простому, Юлька или Танька. И каким макаром ты нарисовалась в нашей семейке? – повернувшись всем корпусом к Диане, вопросил он.
– Что значит «нарисовалась»? Я же не спрашиваю, как в моей семье нарисовались вы! – возмутилась Диана, презрительно выпятив нижнюю губку.
– Фу-ты, ну-ты, какие мы гордые и независимые. Я тоже был гордый и независимый. Можно сказать, еще вчера. Нет, ну ты представляешь, она от меня сбежала на глазах у всех! И с кем? С этим провинциальным казановой!
– Подбирайте-ка слова!
– Не собираюсь я ничего подбирать. А ты знаешь, кто он такой? Пляжный альбатрос? Пес Барбос? Красный нос?
Сергей распалялся все больше. А Диана все больше раздражалась:
– Вам не стыдно? От вас не только перегаром несет – еще и гнилью!
– Чего-чего? Стыдно? Стыдно воровать чужих жен! Ведь это ты его к нам притащила, а? Смотри дяде в глаза и отвечай! Ты? – Он потянулся к Диане.
– Не трогайте меня! – отпихнула его руку девушка.
– Что это за новости? До сих пор все просили трогать, а ты не хочешь? Интересно!
– Уберите руки! – взвизгнула девушка, отодвигаясь от все более наглеющего Сергея.
– И не собираюсь? А какая, в сущности, разница, старшая сестра или младшая? Вы вроде бы похожи, но ты – поярче!
– Руки убери, – уже совсем строго отчеканила девушка.
– А ты прикольная, ты мне нравишься. Что, если не уберу? – Сергею захотелось покуражиться.
– Выброшусь на ходу. Слышишь меня?
Сидевший за рулем Михаил остановил машину:
– Сергей Анатольевич, вам лучше пересесть вперед, давайте я помогу7 вам.
– Уйди, раб! Я сам всегда все решаю! – проревел Сергей.
Тем временем в загородном доме Доминики Юрий Владимирович и Танюша собирали остатки пиршества.
– Как грустно. Ты не знаешь, Танюша, почему юбиляру и инженеру душ человеческих так грустно? – Юрий Владимирович действительно был тих и грустен.
– А после дня рождения всегда так, – охотно стала пояснять рассудительная Танюша. – В этот день ангел-хранитель отлучается на небо – докладывает о прожитом годе. И вокруг человека образуется пустота. Поэтому в дни рождения нужно беречься, а то черт норовит в эту пустоту просочиться.
– А давай с тобой, Танюша, выпьем! В тишине и покое, – предложил юбиляр, приставляя к столу стул.
– С удовольствием выпью за ваше здоровье, Юрий Владимирович, – обрадовалась Таня.
– Я сегодня, как король Лир. – Юрий Владимирович налил вино. – Дочки перессорились, королевство в опасности… Не хватает еще грозы и бури.
– Бросьте! Вот увидите, утром все будет хорошо.
– А я ведь так и не попробовал торт, – спохватился Юрий Владимирович и принялся за остатки именинного торта, еще не убранного со стола. – Это ты его пекла? Потрясающе!
– Спасибо! У меня всегда хорошо получалась выпечка. И вообще, я очень люблю готовить праздничные блюда. Особое настроение появляется.
– Пальчики оближешь! – нахваливал именинник. – А еще я люблю, когда гости расходятся и наступает пора тишины, покоя…
– И грязных тарелок, – со смехом добавила Танюша.
– А знаешь, Танюша, какая у меня сегодня была замечательная встреча?
– Ох, похоже, у вас их сегодня было множество.
– Нет, эта – особенная. Ко мне приходила женщина…
– Юрий Владимирович! – с упреком воскликнула Танюша.
– Это не то, что ты подумала. Она из детдома. И вообще-то приходила к вам. Вот, держите, вы забыли там какую-то бумажку.
Юрий Владимирович достал из кармана бланк и передал Танюше.
– Виктория Павловна? Лет пятидесяти?
– Как зовут – не знаю. Но значительно моложе.
– И стоило ей из-за этого бланка ехать? Тут что-то не так. Она о нас спрашивала?
– Не волнуйся, я дал самые лестные рекомендации. Она поблагодарила и ушла. Но… не ушла из моей головы.
Танюша всплеснула руками:
– Юрий Владимирович, уж не влюбились ли вы?
Утро следующего дня застало Ритку в постели Борюсика. Она открыла один глаз, другой, огляделась и увидела Борюсика. Она долго наблюдала, как тот неспешно и тщательно собирался: йога, медитация, душ, бритье, выбор одежды… Ритка бросила взгляд на его половину кровати и ужаснулась: постель была аккуратно, по-солдатски строго, без единой складочки застелена, пижама застегнута на все пуговицы и аккуратно сложена в изголовье, а подушка, как в пионерском лагере, стояла правильным треугольником. Ритка глянула на свою половину. Все смято, покрывало сползло на пол, вещи разбросаны по «ее» половине комнаты, на лампе висит чулок, одна босоножка на шпильке валяется около кровати, вторая – у порога. Вечернее платье, взятое напрокат, комом лежит на кресле. Не спуская глаз с медитирующего Борюсика, Ритка сгребла все, до чего смогла дотянуться, запихнула под покрывало и, громко сопя, стала там возиться.
Когда Борюсик вошел в комнату – выбритый, аккуратный, элегантный – и внес поднос с чашечкой кофе, Ритка уже выползла из-под покрывала, помятая, но одетая, с болтающейся этикеткой на плече. Борюсик поставил поднос и, довольно улыбаясь, подошел к Ритке:
– Доброе утро, Маргариточка. Сегодня у меня – лучшее утро в жизни. У нас впереди насыщенный день. Поедем на телевидение – будем со всеми знакомиться.
Борюсик оторвал этикетку, взял Риткину руку и поцеловал. Ритка стояла ни жива ни мертва.
– Борис Михайлович… – несмело начала она.
Борюсик расхохотался:
– Ей-богу, ну какая же ты смешная! Ты бы еще меня назвала господином Медведевым. Слышала, как меня с легкой руки Ники все называют?
– Борю-ю-ю-сиком, – нерешительно протянула Ритка.
– Вот и славненько! Меня это вполне устраивает.
– Я думала, у вас… у тебя роман с Доминикой. Она так на нас смотрела на юбилее.
– Все женщины, ну, кроме Никуши, конечно, просто помешались на романах. Извини, я хотел сказать, уделяют им слишком много внимания.
– А ты не уделяешь?
– Почему же, уделяю, начиная прямо с сегодняшнего утра. Теперь слово «роман» у меня будет ассоциироваться с тобой, – нежно проворковал Борюсик, снова целуя Риткину руку.
Юрий Владимирович проснулся в гостиной дома дочери от телефонного звонка. Не открывая глаз, поднес трубку к уху. Это была Амалия:
– Доброе утро, это Гжегоржевская.
– Бог мой, Амалия, ты всегда отличалась презрением к человеческой природе! Поднять меня в такую рань, сегодня… Это изнасилование с особым цинизмом.
– Надеюсь, вчера ты не позволил себе лишнего? – сухо осведомилась она.
– Именно, именно позволил и сегодня надеялся выспаться!
В голосе Шевчука звучало неприкрытое раздражение.
– Сожалею, что рядом с тобой не было… друга, который бы пресек эти попытки суицида при помощи горячительных напитков.
– Но ты ведь не захотела приехать.
– Никто особо и не настаивал.
– Понимаю, в тебе до сих пор говорит обида…
– Давно на тебя не обижаюсь. Я по делу. Возникла необходимость собрать экстренное производственное совещание. Я жду тебя в офисе.
– Но, Маля… – попробовал запротестовать Юрий Владимирович, но из трубки уже послышались короткие гудки.
В больничной палате медсестра суетилась вокруг Ники. Выглянув в окно, оно широко улыбнулась:
– Доминика Юрьевна, посмотрите в окно!
– Извините, Тамила, я лучше полежу, мне нехорошо.
– Но там, за окном, кто-то выписал вам сильнодействующее лекарство, и уверена, оно вам поможет.
Ника сползла с постели и побрела к окну. На газоне, полого поднимающемся вверх, Артем выложил цветами ее имя: НИКА. Доминика улыбнулась и вдруг пошатнулась. Медсестра помогла ей дойти до кровати, уложила, побежала за врачом. Через несколько минут в палату торопливо вошел доктор.
– Вы снова нарушили режим? – с упреком обратился он к Нике.
– Да. Точнее, нет. Вы ведь меня практически выписали из больницы, – попыталась оправдаться Ника.
– А теперь придется это решение аннулировать. – Врач был настроен решительно.
– Но почему?
– Ваш организм не справляется с эмоциональными и физическими нагрузками. Прошло слишком мало времени. Из подобных стрессов быстро не выходят. А вы как ребенок. Чуть стало получше – все лечение, весь режим насмарку.
– По-моему, все больные – как дети.
– Доминика Юрьевна, помогите вашему организму окрепнуть! Вы перенесли сложную операцию со значительной кровопотерей! И слава богу, что гемотрансфузия не сопровождалась осложнениями! Скажите спасибо природе, что вы практически в порядке, и помогите нам полностью вас восстановить!
Ника понимала, что доктор вообще-то прав.
– Буду стараться, – пообещала она. – Я здесь надолго?
– Ну, полежите хоть пару дней спокойно, как положено больной! Куда вы так торопитесь? – удивился врач.
– Я тороплюсь жить, – объяснила Ника. – Как странно складывается моя жизнь. То рутина, то фейерверк. Все свалилось на голову в одночасье, и ничего нельзя ни перенести, ни отменить, ни равномерно распределить во времени. Стрессы, перегрузки, бессонные ночи – вы все верно говорите. Накатило и улеглось – до следующего цунами.
– И вы не оригинальны. Большинство людей, которые не относятся к своей жизни бездумно, а склонны ее анализировать, констатируют именно такую неравномерную нагрузку. Это для организма встряска, стимулирующая выработку адреналина. В такие периоды организм самоочищается и сам себя лечит.
– И поэтому я так быстро пошла на поправку?
– Именно! Но если все время находиться в стрессе – это может привести к негативным последствиям. А если говорить о семейной жизни, то психологи советуют раздоры между супругами расценивать как кризис, после которого обязательно наступает выздоровление!
До конца не проснувшийся Сергей позвал:
– Юлька!
Никто не отозвался.
– Татьяна! – сделал вторую попытку Сергей.
Он тяжело заворочался и сел, сжав голову руками. Его мучила жажда. Сергей встал, побрел на кухню и жадно напился.
– Это ж надо так надраться! – с отвращением сказал он. – Слава богу, никого сюда не притащил.
Раздавшийся звонок телефона заставил его вздрогнуть.
– Сергей Анатольевич, возникла срочная производственная необходимость встретиться. – Металл в голосе Амалии окончательно заставил Сергея проснуться.
– Меня нет! – зло рявкнул он.
– Вы глубоко заблуждаетесь. Вы – есть. И в экстренном порядке прибудете на рабочее место. Если не хотите лишиться работы и фирмы.
– Хорошенькая постановочка вопроса. А для чего это?
– Хотя бы для того, что рабочий день уже давно начался.
– Да ладно вам, ладно. Что вы прям как школьная учительница, поведенная на дисциплине!
– Попрошу без оскорблений! Приедет и Юрий Владимирович. Мне бы хотелось встретиться с вами обоими. Не советую пренебрегать моим указанием. Жду.
В квартире Юрия Владимировича раздался звонок в дверь. Диана накинула халат и побрела открывать. На пороге стоял Артем.
– Ты забыл свой свитер. – Диана даже не поздоровалась. Она прошла в комнату и через мгновение вышла оттуда со свитером в руках, сунула его Артему и вернулась в комнату. Артем пошел следом.
– Спасибо, Ди. – Артем был настроен очень дружелюбно. – Как ты вчера добралась?
– Поздно спохватился, – буркнула Диана.
– Ди, что-то случилось?
– Случилось!
– Диана, я хочу с тобой поговорить.
– А я не хочу, я и так все поняла. Небось, еще не ложился? – Язвительность Дианы не находила себе выхода.
– Не ложился, – спокойно ответил Артем.
– Ну и о чем еще можно говорить?
– Диана, я мог бы и не приходить сюда, но я пришел, – пытался вразумить девушку Артем.
– Ври больше! Ты не мог не прийти, ведь мы теперь одна большая дружная семья, в которой все живут со всеми… в мире и взаимопонимании.
И как она тебе, а? Как тебе моя старшая сестрица?
Диана, хмуро прищурившись, на самом деле с замиранием сердца ждала ответа.
– Тебе не идет быть циничной, – спокойно констатировал Артем.
– Ты упустил еще кое-что: что не идет быть циничной маленькой глупой девочке, которая имела неосторожность влюбиться во взрослого занятого человека! Слышишь ты, взрослый! Только не предлагай мне остаться друзьями!
Артем кивнул:
– Именно это я и собирался тебе предложить.
– Не принимаю, – гордо отрезала Диана.
– И зря. У нас много хороших воспоминаний, ничего дурного мы друг другу не сделали, не обманули, не обидели.
– Ты сам не веришь в то, что говоришь!
– Неправда. Я могу честно смотреть тебе в глаза. Нам было хорошо вдвоем, но это время закончилось. И никто не виноват. Малыш, никогда не делай этой распространенной ошибки – не борись за любовь. Понимаешь – любовь приходит и уходит.
– Сама по себе?
– Да. Она одна знает почему. Пенять другому, что разлюбил, глупо – все равно что обижаться на дождь или снег.
Диана, опустив голову, заметила:
– Ты говоришь не о любви, а о несчастной любви.
– Несчастной любви не бывает, Диана. Если тебе дано любить, береги этот подарок судьбы! Это – исключительный дар! – Артему совсем не хотелось обижать Диану, и именно это он пытался ей объяснить. – Просто вспомни меня, когда влюбишься по-настоящему, как взрослая. А я останусь… твоим другом из детства!
В приемной «СуперНики» сидящая за конторкой Юлька подняла глаза на невыспавшегося, слегка помятого Сергея, бочком входящего в двери.
– М-да, юбилей, похоже, удался, – не удержалась от замечания Юлька.
– Не то слово! – мрачно ответил Сергей.
– Кто был? С кем пришел? С кем ушел? Общественность жаждет информации из жизни сильных мира сего. – Юлькино любопытство не имело границ.
– Да пошла она…
– Кто именно? – не поняла Юлька.
– Да общественность эта твоя.
– Неужели воссоединение семьи, частной собственности и государства «СуперНика» не состоялось?
– Не твоя забота, – фыркнул Сергей. – Амалия у себя?
– Да заждалась уже. Все глазоньки повыплакала, все рученьки пообломала, вас, Сереженька-свет, дожидаючись, – язвительно ответила секретарша.
– Клоунесса, – бросил ей Сергей, направляясь к двери кабинета Амалии.
– И как прошел юбилей? – приняла от Юльки эстафету Амалия.
– Кошмарно. Вы, Амалия Станиславовна, наверняка в курсе, что у моего тестя появилась новая дочь.
– Что-о-о? – Изумление Амалии было неподдельным. – Нет. Докладывайте.
– А вы как всегда. «Докладывайте»! Вы бы еще письменный доклад потребовали. Я же вам по-человечески рассказываю.
– Я внимательнейше слушаю, – уже сдержаннее и мягче сказала Амалия.
– У него объявилась дочь, о которой я раньше не знал.
– И давно она… родилась? – Амалия осторожно подбирала слова.
– Да лет 17 назад.
– Так-так… – В голове у Гжегоржевской уже шла напряженная работа.
– Ну что «так-так»? – вспылил Сергей. – Вы бы еще законспектировали. Так вот, юная дочь заявилась на юбилей с каким-то деревенщиной, сельским проповедником. И он своими проповедями так увлек мою жену, что она ушла с ним. Он у меня увел ее на ночь глядя, понимаете?
– Мне нужно подумать над тем, что вы сказали… А теперь к делу. С минуты на минуту появится Юрий Владимирович.
– Мы подходим к финальному этапу дополнительной эмиссии акций, – резко сменив тему, с присущей ей деловитостью продолжала Амалия. – Я должна с вами посоветоваться. Хочу вкратце вас ознакомить с моим предложением. Я бы хотела заручиться вашей поддержкой, если вы не против. Для меня это важно. А для вас и для вашей фирмы – тем более.
– Я – весь внимание.
– Сфера деятельности «СуперНики» расширяется. Уже работает ресторан «Ника», в ближайшее время откроются еще два, сеть закусочных «Ника-плюс» по области тоже не за горами, а в плане следующего квартала целый ряд новых конструктивных предложений.
– И к чему вы клоните? – не понял Сергей.
– К тому же, к чему клонила Доминика, задумывая новую эмиссию наших акций.
– Амалия Станиславовна, с каких это пор вы стали советоваться со мной по поводу вопросов, находящихся в вашей прямой юрисдикции? Ка-пи-тализация, акционир-р-рование, структур-р-ризация… – делая ударение на каждом слоге, удивился Сергей.
– Реструктуризация! – поправила Амалия.
– Неважно, реструктуризация и все такое прочее – это как раз то, за что вы получаете зарплату.
– Заметьте, Сергей Анатольевич, мы работаем в необычных условиях. У нас нет активно действующего руководителя.
– А на мой взгляд, этот руководитель действует даже слишком активно, особенно если учесть, что он находится на больничной койке.
– Сергей Анатольевич, я в последнее время вас перестала понимать. Что с вами? Я вас не узнаю.
– Хуже того, я сам себя не узнаю, – Сергей буркнул это, обращаясь скорее к самому себе, чем к Амалии.
Дверь открылась, и на пороге появился Юрий Владимирович. Амалия стала вводить его в курс дела, раскладывая на столе документы. Однако проблема выпуска дополнительных акций волновала Юрия Владимировича намного меньше, чем помятый вид Сергея.
Амалия открыла толстую папку и передала ее Сергею.
– Состав органов управления эмитента, заключение в отношении годовой бухгалтерской отчетности… – стал зачитывать содержание Сергей, явно ничего не понимая. – Оценщики… консультанты… порядок размещения… Номинальная стоимость каждого вида, категории, типа, серии размещаемых эмиссионных ценных бумаг…
– Сергей, что ты думаешь как специалист? – спросил Юрий Владимирович.
– Я как специалист думаю следующее, – включился Сергей. – Бухгалтеру нет никакого экономического смысла самостоятельно красить забор своего дома. Красильщик справится с этим куда лучше и быстрее.
– К чему вы клоните? – не поняла Амалия.
– Амалия Станиславовна, имейте терпение, – Сергей продолжал изображать грамотного специалиста. – Мы терпеливо в течение часа слушали ваши выкладки о повышении заемной стоимости…
– О понижении, – поправила Амалия.
– Неважно. Так вот, красильщику, в свою очередь, невыгодно вести бухгалтерию – дешевле привлечь бухгалтера. Каждый должен выполнять свою работу. Это сказано на первой же странице учебника по экономике.
– Сергей Анатольевич, надеюсь, вы прочли не только первую страницу? – съехидничала Амалия.
– Ценю ваш тонкий юмор. Но позвольте мне закончить, Амалия Станиславовна! Вы – наш финансовый гений. И мы полностью вам доверяем.
– Да, Амалия Станиславовна, – поспешил подтвердить Юрий Владимирович, – я думаю, вы сами со всем этим справитесь. В конце концов, если вам нужно с кем-то посоветоваться, то лучше, если это будет Никуша, тем более что она уже чувствует себя получше…
– Юрий Владимирович, зачем я буду Нику этим нагружать? – не согласилась с ним Амалия. – Финансовые вопросы, уж поверьте на слово, сфера сложная. Пусть Ника занимается пока дизайном или новыми проектами. Когда я закончу эту работу и смогу с гордостью продемонстрировать результаты – вот тогда мы и сообщим о них Доминике Юрьевне.
– Что ж, решено! – нетерпеливо бросил Сергей вставая. – Я, пожалуй, пойду, меня ждут дела.
– Сережа, я зайду к тебе на минуту. Разрешите откланяться, Амалия Станиславовна.
Пройдя в кабинет Сергея, Юрий Владимирович сделал попытку поговорить с зятем о том, что его мучило, – об уходе Доминики с праздника с другим. Сергей стал в позу невинно обиженного:
– Юрий Владимирович, я изо всех сил старался, приезжал к Нике в больницу. Она была со мной холодна, как айсберг. И теперь я понимаю почему! Я, видимо, давно ей безразличен, и требовался только повод, чтобы…
– Сережа, что за глупости! – перебил его тесть. – Ты хоть представляешь, что Ника пережила?
– Я очень хотел бы знать, что произошло с ней на самом деле. И не замешан ли в этом ваш новый родственник, или кто он вам?
– Сережа, что ты такое говоришь? – растерянно попытался встать на защиту дочери тесть. – Все было так хорошо, вы ждали ребенка…
При этих словах Сергей изменился в лице. Юрий Владимирович бросился извиняться.
Но Сергей был безжалостен:
– А я теперь вообще сомневаюсь, Юрий Владимирович, имел ли я отношение к этому ребенку?
Аферистка Косарева металась по гостиной Самвела, как тигрица в клетке, и усиленно соображала, что делать дальше. Пока она набирала телефонный номер, в памяти всплыла сцена из прошлого.
Ее сожитель Крокодил спускается, нашаривая ступени и выставляя вперед фонарь; Косарева оглядывается и резко толкает Крокодила в погреб; тот, выронив фонарь, стремительно летит вниз, кувыркаясь по ступеням, тяжело шлепается и не издает ни звука…
Воспоминания Косаревой прервал голос оператора сотовой связи: «Абонент находится вне зоны досягаемости».
Борюсик вел Ритку по коридору телестудии как хозяин, немного рисуясь своей причастностью к миру искусства.
– Смотри, Маргариточка, – Борюсик важно указал на лампочку с надписью «Тихо! Идет эфир!» над дверью эфирной аппаратной, – когда эта лампочка зажигается, все должны замереть, чтобы в прямой эфир не просочилось ни единого постороннего звука.
Навстречу им вышла Ольга Алексеевна в строгом костюме. Увидев Ритку – в вечернем платье и на шпильках, – она открыла рот: настолько наряд Ритки не вписывался в рабочую атмосферу наступающего дня. Но в то же время в ее взгляде проскользнула ревность.
– Знакомься, Рита, – начал расшаркиваться Борюсик, – это мой добрый ангел Ольга Алексеевна, она тут самая главная, все наше телевидение на ней держится.
– Очень приятно. – Ритка была сама вежливость.
– Ольга Алексеевна, а это – Маргарита…
– Вы, видимо, актриса? – подчеркнуто восхищенно обратилась Ольга Алексеевна к Ритке.
– Я? Нет, ну что вы, – простодушно возразила Ритка, не поняв сарказма собеседницы.
– А я думала, вы прямо со съемок «Войны и мира» сюда пожаловали. Первый бал Наташи Ростовой, и все такое… Борис Михайлович, – развернувшись на каблуках, приступила к делу Ольга Алексеевна, – нам нужно подумать, сколько зрителей пригласить в студию, чтобы вам было комфортно работать.
– Мне никто не помешает, любезная Ольга Алексеевна, делайте, как у вас заведено.
– Ой, а можно я своих позову? – оживленно встряла в разговор Ритка, – Анжелку, Ваську? Они на телике еще ни разу не были.
Ольга Алексеевна снова не смогла сдержать сарказма:
– Это ваши коллеги-кинозвезды?
На этот раз Ритка не удостоила ее ответом.
Решив все вопросы с приглашением гостей, Борюсик и Ритка вышли из телестудии. Подойдя к своей машине, Борюсик галантно распахнул дверцу перед Риткой, затем сам сел за руль.
– Спасибо тебе, – поблагодарила Ритка Борюсика.
– За что, Риточка?
– Что ни разу не сказал, как я по-дурацки выгляжу в этом платье.
– А это, милая, еще одно глобальное заблуждение женщин: будто мужчин можно поразить или оттолкнуть своим внешним видом и нарядом. Это невозможно, дорогая моя Маргаритка, мой аленький цветочек. Мужчины, как собаки, чуют истинную сущность человека, а не форму. Но если ты хочешь переодеться, я к твоим услугам! Я отвезу тебя домой, подожду у подъезда, а потом доставлю на работу.
Ритка на мгновенье замялась:
– Да мне особо и не во что переодеваться…
– Замечательно! Значит, у меня есть дополнительная возможность тебя порадовать! Приглашаю тебя в бутик! Разреши сделать тебе скромный презент.
Через пару часов преображенная Ритка в модных брюках и блузе, с пакетом в руках в сопровождении Борюсика вышла из магазина. Но при этом и в лице ее, и в походке сквозила какая-то напряженность.
– Боря, скажи, я что – глупо выгляжу? – спросила Ритка своего спутника, усевшись в машину. – Чего они все так смотрят?
– Что ты, Маргариточка, – успокоил ее Борюсик, – тебе все к лицу! И прежняя твоя одежда, и новая. Я уверен, что тебе бы и скафандр космический пошел, и медицинский халат, и даже милицейская форма.
– Господь с тобой! Ой… Зря ты только ярлычок от платья оторвал. Ты подумай: ну как теперь Анжелка это платье вернет, а?
– Погоди, Маргарита. Я уже про Анжелку с Васькой что-то слышал, но не совсем понял, кто эти люди. Это твои дети?
Ритка вытаращила глаза на Борюсика. Потом засмеялась:
– Ну, ты и сказанул! Давай поедем на «Радугу», на рынок. Познакомишься с моей, так сказать, средой обитания.
Петик наблюдал, как дежурный разгонял нищих. Он увидел, как нищий-«афганец», ругаясь, подхватил свои костыли и быстро направился куда-то. Петик, оставаясь незамеченным, последовал за ним. Нищий-«афганец» побежал к вагончику, стоящему на пустыре, затарабанил в двери, но ему никто не открыл. Сплюнув, он поспешил к частным домам. Петик из-за кустов проследил, как нищий, озираясь, шмыгнул во двор дома Крокодила. Петик достал телефон и набрал номер.
– Он дома, – сообщил кому-то, – я тебя жду.
Потом набрал второй номер:
Самвел, это я, Петр. Я его выследил.
– Молодец, – послышался в трубке довольный голос Самвела, – тащи его сюда, разбираться будем.
– А я еще подумаю, тащить ли, – растягивая слова, ответил Петик.
– Ты о чем, Петр?
– Все о том же – о размере вознаграждения. Ты меня, Самвел Михалыч, кинул. Говорил, что твой объект – мелкий пьяница. А за ним дела покрупнее числятся. И в ментовке ему будут рады. Во сколько ты оцениваешь свободу своего приятеля?
– Петр, дорогой, если тебе очень хочется, можешь отдать его ментам. А они его все равно отпустят. Не веришь? Проверь! Суд-пересуд, состав преступления не доказан, знаешь сам, как бывает. А от меня он не отвертится, нехилый должок за ним. Ты же, кажется, за справедливость?
У Петика не было сомнений в том, что Самвел прав. Слишком хорошо он знал эту систему.
– Ладно, Самвел. – Петик быстро принял решение. – Слушай меня. Отдай гонорар за поимку Топоркова моей Лидии. И вели ей сразу же мне перезвонить, как только у нее деньги на руках будут. Тогда и получишь своего должника.
Петик сунул телефон в карман.
– Привет. – К Петику подошел дежурный. – Ну что, пошли брать этого хищника?
– Да нет, погоди. Есть предложение. Тут такая история… – Петик задумался. – Мне за пойманного Топоркова сторонняя организация некую сумму предлагает.
– Сколько? – поинтересовался дежурный.
– Рано говорить, но мелочиться не будут. Я, это, поделюсь!
– Деньги – это журавль в небе. А мне на работу надо вернуться. Жрать-то хочется… – трезво размышлял дежурный.
– Да то-то и оно, что деньги – это синица в руках. Ты подумай – зачем тебе эта ментовка с копеечной зарплатой? Может, и хорошо, что ты уже не в их команде. Набьем руку на этом деле – глядишь, и новое подвернется. А там откроем свое сыскное агентство. Как думаешь?
Дежурному эта идея понравилась.
– Раз ты у нас типа за главного, ты и решай. Только чур: делиться – пополам.
