Текст книги "Восьмой ангел"
Автор книги: Елена Боб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
Ангел, смо-о-отри, ангел! – воскликнула одна.
С чем к нам пожаловала светлая го-о-остья? – пропела другая.
Как дела Наверху? – произнесли они уже дуэтом и засыпали Кристину вопросами о последних событиях на суше и небе.
Земля для представителей Рая и Ада была своеобразной оффшорной политической зоной. Ради выживания приходилось терпеть и местных жителей земов, и противников по холодной войне. Да и не считали перебравшиеся на Землю выходцы Верха и Низа, что вокруг них – враги. Чаще всего рядом были соседи – порой славные, иногда зловредные. Новая родина учила сосуществованию и различия в заряде энергии, питающей магию, не были главным критерием доверия. В лесах дружили и ссорились кикиморы с лесовичками, в море – русалки и жемчужные раковины. Иногда, для разрешения всех споров, ассимилировавшиеся на земле жители двух миров, выбирали себе главного местного старосту, вождя, царя-короля. Народному избраннику приходилось не сладко. У него не могло быть симпатий – нужно было уметь понять, помирить или защитить выходцев обоих миров. Особо отличившиеся получали титул «Отец народов» и дипломатические визы на обе родины.
В подводном мире верховодил Океан, выходец Верхнего мира. Дядюшка, величали Океан обожавшие его подданные. Он выбрал своей резиденцией Карибский бассейн, но, как и положено главе всех вод Среднего мира на месте не сидел, а без устали бороздил просторы от Арктики до Антарктики.
Кристина с типичным женским удовольствием послушала последние новости водного двора. Затем поинтересовалась, как поживает дядюшка Океан и можно ли его навестить, передать привет от Его Святейшества.
Ах, это невозмо-о-ожно!
Сегодня у нас прямо-таки ужо-о-осная ночь была! – наперебой стали жаловаться сирены.
Бермудская воронка о-ожила и засосала не меньше десятка кораблей!
Включая и тех, что по во-о-оздуху плавают.
Дядюшка Океан сро-о-очно грозовым дождем примчался с Верховного сейма.
Часть судов он смог из других измерений вытащить, другие неупоко-оенными душами так и исчезли!
Сейчас дядюшка Океан в Чистилище новичкам помогает осво-оиться.
Кристина сложила кирпичики фактов и поняла, от чего вчера удрала ее душа. «Инстинкт самосохранения» попыталась она оправдать свой малодушный поступок. Но осадок все равно неприятно мутил совесть.
Она попрощалась с сиренами, которые и так уже собрались вернуться в родную пучину, и отправилась собирать вещи. Портал в горы был зарезервирован. С Паскуалем она прощаться не собиралась. Больше здесь ее ничего не держало.
Я немного потерялась. Но я соберусь, найду в себе силы, и найду себя.
Но что-то подсказывало Кристине, что прежняя безмятежная жизнь ангелу больше не светит.
* * *
Утро после Запуска оказалось не из легких. Голова как металлический жбан, а тут еще приходится бегать в поисках этого Дон Жуана. Ганс потер уши, пытаясь подбодрить свое медленное кровообращение. Да, Демьян до сих пор не объявился. Но ведь он взрослый мальчик, и имеет право, ну, там налево и все такое прочее. Хотя мадам Ада упорно нагнетает ситуацию – уверяет, что ее сына похитили. Еще и дня не прошло, как он испарился, а она уже бьет в колокола. А ведь бывало вампир завидовал наследнику главы клана. Чему, спрашивается? Отсутствию права на личную жизнь? Даже у земов в розыск на третьи сутки объявляют, что уж тогда об андеграундцах говорить? Ну, на второй-третий десяток может и стоит обратить внимание, что давненько не видывали.
Несмотря на глубокое уважение к матушке друга вампиру в похищение верилось слабо. Демьян отнюдь не простофиля – сильный, жесткий и агрессивный противник. Да и демонеппинг нынче не в моде, а ежели такая оказия случилась – вернут, Ганс был готов фамильный зуб поставить, что вернут его друга, да еще и сами деньги заплатят.
Однако червячок сомнения все же покусывал. Вампиру было не по себе, что случалось крайне редко, можно сказать никогда. Распечатать друга он вчера распечатал, а под братское крыло не взял – азарт охотника увел за покушенцем на гансову послежизнь и оставил Демьяна без поддержки и защиты. Самое обидное, что Ганс и друга из виду потерял, и чесночного стрелка так и не поймал – тот как сквозь землю провалился. «Вернусь домой, наведу в котельной справки» сделал зарубку на память Ганс.
Вампир принялся рассуждать. В номере любвеобильный мачо не объявлялся. Это подтверждал недовольный и расстроенный вид Хельги. Именно на нее собирался вчера Демьян излить всю свою неутоленную страсть. Не дождалась. Карты легли иначе – вмешалась другая блондинка. Судя по отзывам тех, кого Ганс успел расспросить, исчезнувшая девица снова вернулась на банкет. С чего бы? Уж не за своим же тщедушным дружком. Наверняка, чтобы осчастливить Демьяна. А значит, они где-то вместе, и мешать Демьяну в этом деле – себе дороже.
Однако сомнения все еще остаются: почему не срабатывает комм?
Кто видел после Запуска Демьяна? – этим вопросом Ганс озадачил тех, кто еще не удрал из курортного города миллионеров.
Я видел, когда он к блондиночке подкатывал…
Ну и накачивался он, спиртное в глотку как в бездонную бочку лил…
Из драки я его хотел вытащить, перед клеткой с этой курочкой белобрысой…
Я в него пытался опохмелин засветить, так он так набрался, что все заклинания отплевывал…
А со мной разговаривал возле рулетки…
Мы вместе к пальмам освежиться ходили…
Ганс, видели его все, перебил вызванный на подмогу Освальд. – Давай, лучше последовательность бурной ночки восстановим.
Мы ушли из казино около часа ночи, начал Ганс. – Он отправился за столик, где с бутылкой его многие видели.
Потом объявилась блондинка, продолжил Освальд. – С чего-то вздумала танцевать стриптиз. В клетке.
Стриптиз? – переспросил Ганс. – На меня она произвела несколько другое впечатление.
А то не знаешь, что в тихом омуте скромность со скуки померла, встряла добровольно вызвавшаяся помогать в поисках Йага. Ее раздирали противоречивые чувства. Она гордилась собой – ведь за весь вечер яга ни разу не повесилась на шею Демьяну. Хотя так хотелось к нему, такому рогатенькому, поддатенькому… Лучше бы он на своих внимания побольше обращал…
На тебя что ли?
Да хоть и на меня. Может быть, и отвлекла бы демона от красотки с мутными намерениями…
Femina nihil pestilentius[121]? – иронично изогнув бровь, съязвил Ганс.
Именно! – купилась простодушная яга. От этих баб…
Возле клетки махаловка началась, оборвал Освальд нравоучительную тираду Йаги. И Демьян тоже туда полез.
А потом вернулся я, протянул задумчиво вампир, Но к тому времени Демьяна уже след простыл.
Правильно! Потому что рыцарю, спасшему принцессу, полагается приз. Эта самая принцесса на завтрак, обед и ужин. Поэтому, пока она ему оскомину не набьет, он и не объявится, – подвел итог Оська. И добавил: Оставь его в покое. Пойдем, полечимся, а?
Йага злорадно выпалила:
Быстро объявится, вот увидите. С безголовыми красотками долго не задерживаются – мыслям-то пристать некуда!
Зато якорь в буферах тонет! – парировал Оська и потянул вампира за рукав.
Ганс позволил увести себя в бар, но тревожные мысли все еще бороздили пространство его больной головушки. Не срабатывают ни поисковик, ни комм. Многие видели Демьяна в драке, и никто – после. Куда он мог отправиться с таким трудом завоеванной пассией? Да на все шесть сторон Трехмирья.
III . АЛЬПЫ
Застывшая красота
Серебристая точка скользила по не обкатанному западному склону горы. Поворот, еще один, вираж вправо и резкое торможение. Кристине всегда особо удавался этот приемчик, эффектная христиания[122] – тезка, как-никак.
У подножия вершины, с которой только что слетела Кристина, располагалось срединное плато, своеобразная плашка, прилипшая к горе. Девушка медленно подъехала к краю плато, остановившись на обледеневшем краю бездны. Скинула вязанную шапочку, встряхнула головой и на волю хлынула копна белоснежных локонов. Бриллиантовые искорки с ее волос были подхвачены бликами снежного сияния и унеслись радостью света на Землю.
Кристина сбросила палки, и окинула взглядом богатство природы, которое принесло ей сегодня столько удовольствия. Альпы. Молодые, без снобизма рельефа и возраста горы, возвышающиеся над одним из культурных центров земной цивилизации.
Нереальными кажутся картины, открывающиеся с таких высот. Живописные долины с игрушечными крестьянскими домиками и быстротечными речками сменяют пояса загадочных лесов, знаменитых своими мифами и вкусными орехово-ягодными дарами. Вековые деревья уступают место альпийским лугам, славящимся сочным цветом и соком своего низкотравья. И, наконец, горы – мир островерхих пик и зазубренных гребней.
Никогда она не перестанет восхищаться горами. Как величественно это царство снега, льда и скал. Каждая новая вершина оставляет глубокое и неизгладимое впечатление. Неповторим и уникален бесконечный мир вершин, зубчатых, округлых или игольчатых, покрытых снегом, льдом или обглоданным ветром камнем, крутых своими боками или размеренных пологими склонами. И каждую хочется узнать поближе: ощутить, подбодрить или приласкать, впитать бесконечную гордость их одиночества. В отличие от людей, тянущихся в горы ради покорения высоты, Кристину прельщал дух горных исполинов, и, чего скрывать, непокоренная энергия, которую далеко не каждый ангел или демон мог обуздать и использовать в магии.
Кристина видела достаточно земных гор: спасала аборигенов в Андах, работала с ангелами-мифологами в Драконовых горах, отдыхала по студенческим путевкам на Кавказе и в Гималаях. Душа ее была отдана заснеженным великанам. Ангелесса любила седые горы, погруженные в вечную зиму, потому что сама выросла в зиме. Парадиз-зиме Рая. Но земную зиму она любила особо. Она не была такой теплой и уютной как дома, и снег вовсе не был легким пухом, ласково льнущим к рукам на мягких равнинах и холмах раскинувшегося ландшафта Пентхауза. Срединная зима была живой. Суровой и настоящей. А в горах еще и вечной. Как вечная загадка трехмирного единства: Ад – Земля – Рай.
В этой части выбранных Кристиной гор, сезон уже подходил к концу. Несмотря на это, она все равно остановилась на Альпах, потому что когда-то давно, они стали ее первыми горами. Именно в них она впервые ощутила восторг полета, всей душой излила свое желание единения со снежными великанами и горы откликнулись на ее горячую молитву дружбой.
Альпы были классикой распространения ментальности Рая в Срединном мире. Их названием стала аллегория Святейшего Петерина ледяного[123], предпринявшего в свое время просветительский поход светлых иноков в места зарождающихся земных цивилизаций. В знаменитой проповеди у подножия Монблана Петерин назвал раскинувшиеся горы девственно чистыми и недостижимыми помыслами Всеединого. Каламбур a lbus(белый) и altus(высокий) вылился в самом распространенном названии земных гор. Даже увлечение горами получило у людей название «альпинизм».
К слову сказать, на посещении Альп поход Петерина и завершился, потому что горцы исхитрились не только поймать сильнейшего мага из арьергарда Рая, но и вытрясти из него душу. В прямом и переносном смысле. Примитимнейшим образом совершив над ним таинство развоплощения в ближайшем леднике. От святотательственных действий тело Петерина вошло в разлад с душой, и последняя улетела искать блаженства за грань. Как намекают учебники истории Верхнего мира, здесь не обошлось без пособников Андеграунда, хотя точных доказательств тому не было, и нет.
К счастью, перед пленением Святой Петерин успел создать портал и отправить сопровождавших его иноков домой. Они попали в Рай и принялись со священным трепетом в голосе вещать о подвиге Петерина-просветителя. Конечно, если бы иноки не превратились в стадо блеющих баранов от вида воинствующих горцев, Петерину не пришлось бы тратить энергию на создание трансмирового портала, и он бы легко смог успокоить Умиротворяющей дланью[124] разбушевавшихся фанатиков. Но безопасность вверенных ему душ была для учителя превыше всего. А может он просто не предполагал, на что способны дикари, раскачивающие колыбель человеческой культуры, иначе бы тоже прыгнул в портал вслед за учениками…
Как бы то ни было, воспоминания о посещении Альп святым у местных жителей остались жить в легендах. Правда они немного трансформировались временем и воображением: злонамеренные и отнюдь не гостеприимные действия горного народа стерлись из памяти, а святого проповедника стали изображать ледяным истуканом, растаявшим от восхищения цветущей альпийской лужайкой. В честь этого события одну из предгорных местностей назвали Paradiski – «малым раем».
Отправившись, с разрешения Его Святейшества в горы, Кристина решила совместить приятное и полезное – накатать вершины и посетить памятные места, связанные с Петерином. Она начала со старейшего Сhamonix. Собиралась выплеснуть энергию на Grand Montets – всемирной Мекке горнолыжников, но не на раскатанном северном склоне, а еще более крутовиражном юго-западном. Хотела попасть на лысую макушку Монблана (оценить вид), и прогуляться легкой лыжней по легендарной Белой Долине. Затем завернуть на нависающий рядышком Aiguille Blanche de Peuterey, тот самый злополучный ледник, место последнего самообретения Святого Петерина. И, наконец, добраться до горных склонов Les Arcs La Plagne[125], чтобы обязательно заглянуть в цветущие долины Paradiski, потрясшие до смерти бессмертного cвятого .
В принципе, ее планы со вчерашнего приезда не изменились. Просто немного расширились. Вчера во время изумительного вечера, наполненного атмосферой простого деревенского обаяния, за ужином в столовой зале ее шале, пожилая хозяйка рассказывала о чудных происшествиях в ее местности. В числе прочих сказок про Йети и ледяных великанов, упомянула она об удивительном эхо, поселившемся в долине Шамони более века назад.
Чаще оно вещает о лавинах, приглушенным голосом повествовала пухленькая розовощекая мадам Брио. А мерцающий свет нескольких самодельных свечей в старинных канделябрах придавал ее рассказу мистический настрой. – Завсегда предупредит. И даже порой в сторону отведет. Потому наш край таким спокойным и считается.
Свой рассказ мадам вела неторопливо. Периодически делая длинные, можно даже сказать театральные паузы.
А с ним кто-нибудь разговаривал? – поинтересовался один из любопытных постояльцев.
Детишек очень любит. С ними всегда перекликается. На взрослых не всегда среагирует. Особенно серчает, ежели кто в горы супротив его слову или чужой воле сбирается. Может само оползень наслать.
Как это само? И вы в это верите?
Был тут у нас жених один, Жаном, кликали. С подругой полаялся, чепуха какая-то, мелочь. А кровь молодая, выхода требует. Он и ринулся из дому, на ходу только лыжи прихватив с собой. Подруга сердешная за ним бежать. Да парень прыткий оказался: пока она его наверху выглядывала он уже на полпути в долину оказался. Тут Эхо проснулось:
«Не ходи, Жан, в горы, не спускайся Жан, в низины», говорит Эхо. А он, дуралей неотесанный, решил, то Ребекка, невеста его, кличет. А невеста-то все сама слышит, да от страху онемела. Да как тут не услыхать, мы сами возле очагов от жути поморщились.
Ну, и чем дело закончилось?
Накрыло его. Лавиной. Голову горячую враз остудило, что бы больше не сносило, никогда. А невеста с тех пор занемогла бессловием.
Это как же?
Да нема стала. Кромя «бэ-мэ» не могёт ничегошеньки воспроизвесть.
Ну и в чем урок?
Да ясно же, перебила непонятливого соседа его спутница. Жгучая брюнетка с каре и сексапильным декольте. – Девушка паренька спровоцировала, ее и наказали.
А зачем? – поинтересовался толстяк справа, неторопливо похрустывающий утиными крылышками.
Мучаться угрызениями совести и не мочь излить свою душу. Кошмар, зверство-то какое! – закончила девица, и в зале наступило тягостное молчание. Каждый обдумывал резюме рассказанной байки.
А может совпадение? – высказался высокий атлетически сложенный паренек.
Да какое там совпадение. – Отмахнулась хозяйка. – Лавина крохотная, три на три, сошла прямо на неугомонного. Да и предупреждение слыхала, почитай, вся деревня.
А взялось Эхо откуда? – вступила в разговор Кристина.
Незнамо-неведомо. Старый люд говорил – приблудное. С востока пришло, али с юга. Может итальянское? Кто его знает. Про себя особо не вещает, токмо с людьми перекликается. Да, еще вроде бы женским голоском.
Постепенно вечерняя дискуссия сошла на нет, и гости, завороженные хозяйскими байками, отправились по номерам, втайне радуясь, что сами они цивилизованные городские жители и испугать их может только экология, да отключение электричества.
Кристина же осталась. Устроившись с ногами в уютном кресле, она зачарованно наблюдала полыхающие языки пламени в простеньком старинном камине. Игра света и тени порождала безумные образы и будила воспоминания.
Когда-то совсем давно, в ее памяти сохранились лишь детские обрывки воспоминаний, Кристина побывала на Земле. Впервые в своей послежизни. Укутанные в шубы избранные малыши-ангелочки были вывезены Его святейшеством в составе невесть какой политической делегации, кажется это было открытие первых зимних Олимпийких игр. 1924 год. Горы. Белоснежные и бесконечно высокие, как тогда казалось Кристине. «А они не проткнут небо?» наивно спросила она тогда у матери-настоятельницы.
Это были Альпы. Городок Шамони. На всю жизнь сохранила Кристина любовь к суровой красоте этих вершин и незатейливой житейской простоте местных жителей. И нечего себя обманывать: она приехала сюда не ради паломничества по святым местам Петерина. Ее влекли детские впечатления восторга бесконечностью мироздания, впервые осознанные в этих местах.
Но для успокоения своей души, отягощенной, как ей казалось, грехом удовольствия, Кристина же решила непременно Эхо отыскать. Попытаться разговорить. Может, удастся спасти душу заблудшую?
Сейчас она стояла на краю обрыва, открывающего потрясающий вид на Белую долину. Где-то здесь, в одной из припорошенных снегом расщелин прятался кто-то, кто в меру своих возможностей помогал горным жителям избежать бед. И кто, как считала Кристина, сам нуждался в ангельской помощи.
* * *
Настойчиво, противно зудящей струной, пищал комм. Именно его комм, Боос это знал, но искать аппарат даже и не собирался. Он очнулся уж минут пять как, мучительно приходил в себя, вспоминая события прошлой ночи. Процесс самоопределения шел бы намного эффективнее, если бы не этот препротивнейший телефонные звук. Кому он так понадобился? А впрочем, Рогатый его побери, все – в шоколаде! Госпожа президентесса после отчета отрезала контактную связь, предварительно гарантировав его будущее. Будущее Бооса. Он смог, он справился! Он достиг самых высоких высот! Похвалы и награды. Весь Ад теперь у его ног!
А уж как гулянка удалась! Немудрено, было что праздновать! Но это была последняя его разухабистая простецкая вечеринка. Теперь нужно будет соответствовать тому обществу, в которое он будет вхож. Элита Андеграунда, ее изысканно-извращенные развлечения. Демонессы полусвета. Он о таком раньше и мечтать не мог, а теперь эти двери гостеприимно открыты для Хьюго, безродного шалопая со столичных задворок.
А комм так и не успокаивается. Вот уже Паклю с Севером разбудил.
Лежащие вокруг Хьюго вчерашние собутыльники и подружки начинали потихоньку шевелиться. Боос предпринял попытку выбраться из-под груды сонных, еще пьяных и далеко невменяемых тел, и уткнулся носом в чью-то слегка помятую задницу. Часть тела пониже спины явно принадлежала особи мужеского полу, хотя из одежды, если это можно назвать таковым, на ней красовались лишь ажурные розовенькие стринги с отделкой из тонких черных кружавчиков. Ажур, впрочем, при ближайшем рассмотрении оказался естественными дырами ткани, растянутой на не предусмотренный объем. А присмотреться Хьюго пришлось еще и потому, что противный звук коммовской сирены исходил именно из этих, с позволения сказать, сексапильных трусишек. Боос перевернул на спину счастливого обладателя женского белья. Им оказался его западный помощник, Химера. Заткнутый за резинку стрингов и прикрытый мощной жировой складкой распылялся звоном Боосов комм.
Хьюго перекосило. Взять в руки комм, который провел ночь в чьей-то то ли заднице, то ли в переднице он определенно не мог заставить себя. В это момент, Химера, разбуженный насильственными перемещениями его тела, очухался, и, почувствовав, что нечто покушается на самую достойную и чего, лукавить, любимую его составляющую, с испугу швырнул вибрирующий звуками комм об стену. Комм последний раз надрывно взвизгнул и, приземлившись в тарелке с салатом, затих.
Так его, одобрил было Хьюго поступок Химеры, а потом, придя в себя, разразился. – Ты какого ляда мой комм в труханы запихал? Девок тебе уже мало? Не дорос еще, до изврата, паскуденыш!
Обалдевший Химера испуганно продирал упрямо слипающиеся зенки.
А ну, поганец, сказывай, что с ним делал?
Лучше пусть покажет, – подал голос Север из кресла, роль подлокотников которого, выполняли две свернувшийся русалки.
Ща, он покажет! На тебе, Север! Давно девочкой не опускали? – орал разбушевавшийся Хьюго. – Давай, Химера, поглядим, на что твоей убогой фантазии хватит!
Химера чувствовал, что наступают его последние минуты. Он панически боялся босса, но еще больше – Севера. Боос поорет – остынет: травить своих подчиненных зазря Хьюго привычки не имел. Север же пунктик имел по части мужеложества. Такой обиды никому не спустит, случая дождется, и в мести оттянется по полной, садисткой жестокости ему не занимать. Так что, пропал Химера, в обоих случаях.
Пока обреченный Химера раздумывал в какую сторону направить свои предсмертные шаги – к комму или Северу, снова ожил комм босса.
Расценив это как сигнал к спасению, Химера ринулся к разрывающемуся от звонарных потуг комму. По дороге схватил бутыль с огневухой, сделал порядочный глоток (и как еще вчера все не вылакали), обдал телефон фонтаном мелких брызг антисептика и принялся начищать собственной манишкой, потому как кроме нее и пресловутых трусиков не на нем, ни в пределах досягаемости ничего подходящего не наблюдалось. Затем дрожащими ручонками протянул Боосу все еще надрывающийся комм.
Гля, носится как с членом собственным! – гыкнул Буй, главный по рэкету.
Хьюго остановил начинающийся среди компашки гогот взглядом, так как только он один умел. Потом двумя пальчиками, превозмогая брезгливость, взял комм и нажал на прием.
Из раскрытого комма понеслась наинецензурнейшая брань. До такого уровня владения рабочим слэнгом спецам Хьюго было еще расти и расти. Они только могли только мечтать пообщаться с таким знатоком ненормативной лексики, явно профеже, поскольку голос из динамика доносился определенно женский.
Хьюго держал комм на расстоянии вытянутой руки – поднести аппарат ближе было равнозначно добровольному оглушению звуковой волной взрыва тротилом. С озарением, кто своим звонком нарушил милую картинку «Утро после сабантуя», до Хьюго начало медленно доходить, во что он вляпался. По вискам Хьюго предательски заструился пот.
Подчиненные расценили это каждый в силу своего кругозора и осведомленности. Химера решил, что держать в руках оскверненный им комм для босса невыносимо и ринулся поддержать руководящую конечность. Станок с Оглоблей распознали внезапно настигнувший опохмел и наперегонки бросились поднести чарочку с закусончиком. Один Север понял все. Сложил пасьянс шеф. Последний. За двумя зайцами погонишься – себе уши снесешь, вместе с их обладательницей – головой.
Когда истошные вопли из комма стали немного стихать, Хьюго выдрал руку с телефоном из лап Химеры, который благоговейно поддерживал драгоценную конечность, не прекращая периодические попытки ее облобызать, и поднес к уху.
Хорошее вступление, Ада. Ты всем так доброго утра желаешь? – хрипло произнес Боос в трубу.
Оставь свои тупые остроты для своих придурков. – Ада немного запыхалась во время нелитературного монолога, но тут же взяла себя в руки. Я звоню уже тридцать минут как. А ты не подходишь к комму. Настолько занят? Или тебя больше не интересуют деньги?
Э-э, интересуют, конечно…
Боос, мы все сделали. Вытащи из анального отверстия свою дебильную кредитную карточку и посмотри. Где Демьян?
Боосу стало плохо. От пота медленно, но уверенно намокала рубашка. Со всей этой суматохой, президентскими капризами, он совсем забыл о Демьяниной Мaman. Да и нечего было ломаться – заплатила бы сразу авось он бы чего и сообразил на месте, побег, например, придумал. Мало ли беглой нежити по Земле бродит. А сейчас – поздно. Бесам-исполнителям он обеспечил билет только в одну сторону! Как только они начнут снимать наручники с Демьяна – инициируется заклинание развоплощения все трое так разлетятся, атомы не соберешь!
Хьюго, ты где? Не оглох часом?
Карточку ищу.
Боос вытащил из потайного кармана жилета кредитку. Одна из гномих удрученно вздохнула, как ни исследовала она недра боосовской одежды, так и не сумела раскопать ее тайники, а богатство было так близко... Хьюго повертел карточку в руках она вся светилась счастьем, как будто что-то понимала, кусок инициированного пластика!
Подчиненные сгрудились подле шефа, толкая друг друга и наперебой галдя:
Гляди, ты видел когда-нибудь фиолетовый уровень?
Да он же дальтоник!
До красного еще не дорос!
Твоя кредитка сейчас лопнет от гордости, босс!
А наша доля тоже имеется?
Пот уже лился ручьем, стекал за шею, противными струйками спускался по животу, а с ними липкий холодок страха…
Хьюго, где Демьян?
Ну-у, далековато.
Где мой сын, я тебя спрашиваю?
Я его потерял… немного. Сейчас найду и перезвоню.
Ты что, не в себе? Что, значит «потерял немного»? Ты что-то ему сделал? Он ранен? Лишился чего-нибудь? Отвечай, отрыжка Рогатого!
Он в полной комплектации, не ранен. Только… – Хьюго хотел добавить «Он умер», но вовремя опомнился. – Может, поговорим о других условиях оплаты? Я готов сделать скидку. Деньги эти…
Сожри их с маслом ракаля[126], Боос. Меня не волнует вытребованное тобой состояние. Где мой сын, последний раз спрашиваю?
И тут извечное желание Боосового существа «и рыбку съесть, и кайф сломить» подкинуло очередную душеспасительную идею: беги! Обналичь души, сменяй на земные купюры и вали в Средний мир! Авось посчастливится. Не высунешься – не найдут.
Он все еще в Среднем мире, – не солгал Хьюго. Через два часа я сообщу тебе его точные координаты для портала.
Через час, торговец горяченьким! Если через шестьдесят минут в моем замке не раздастся твой звонок, на шестьдесят первой я звоню Президент-демонессе!
Нет, только не ей, Ада!
Время пошло, напарничек!
Твоя взяла, Ада, поспешно согласился Боос, чтобы успокоить разбушевавшуюся мать. За час будет труднее обернуться, но он успеет. Должен, Рогатый его побери! И, на секунду вспомнив молоденькую Аду в Венецианской гондоле, триста лет тому назад, добавил с едва уловимой толикой раскаяния:
Ада, ты того, не свирепей на меня. Ничего личного, понимаешь? Бизнес есть бизнес.
Время пошло, бизнесдемон гребанный!
Ада отключилась. Хьюго с облегчением расправил плечи. Кто-то поднес ему огневухи. Выпил залпом – не поморщился, даже слизал подтекающие капли драгоценной антистрессовым эффектом жидкости. Огневуха, к слову сказать, весьма добротная оказалась, вчерась на славу пошла, а сейчас, так вообще в самый раз пришлась.
Пятак было дернулся вторую шефу налить, но Боос остановил его жестом. Сейчас ему нужна была ясная голова.
Панкрат, седлай мустанга! Химера, Оглобля, Рыло! С вас по сто кусков наличными, срочно! Пятак, запас жратвы на неделю, класса «вечность», а не тухлятину «свежак на завтрак». Север, анонимный портал в Средний мир, без определенной координаты. Ха! Они еще замучаются меня искать! Встречаемся в конторе, через сорок пять минут! Живо!
Подчиненных сдуло выполнять шефские приказы. Неподвижным остался стоять только Север.
Линяешь?
Бегу.
А мы?
Ты еще скажи, что я бросаю на произвол судьбы дело, работу и весь Андеграунд.
Нет, не скажу. Ты кидаешь нас. Тех, кто помог тебе сесть, разбогатеть, кто стоял за тебя стеной и не жалел живота.
Ой, как патетично! Ни за что не поверю, что ты распыляешься за этих недоумков. – Хьюго махнул рукой в сторону разбежавшихся помощников. Чего хочешь, говори.
Половину.
А пасть выдержит?
И не такое глотали.
Как бы попочка еще справилась, Хьюго протянул Северу аполненную под фиолет кредитку. Дам 30, нет, 20 процентов, если обналичишь все и на срединную валюту поменяешь. За час. – Хьюго посмотрел на часы. – Нет, за пятьдесят пять минут. Да, и портал тоже за тобой. Так что шевели оглоблями!
Север мрачно посмотрел на своего почти уже бывшего босса и вышел. Выполнять последнее поручение.
* * *
Белоснежная алчущая бесконечность альпийских гор. Заснеженные вершины под бездонным небом. Первозданная природа. Холодная, беспощадная, незыблемая и равнодушная.
Пронзительно прозрачный воздух заколебался, расходясь радужными кругами. Наконец портал нашел выход. Из мигрирующей яви вылетели бесы с огромной поклажей.
Тяжел, красавец, кряхтел Сулима, подтягивая из портала за ноги бесчувственное тело Демьяна.
Шавка, выбравшийся первым, уже бросил верхние конечности жертвы и озирался вокруг.
А то ж! Небось, не одними вялеными тритонами питается, он сглотнул, подавив в себе настойчивый позыв чего-нибудь сожрать. Шавка попробовал отвлечься на другую проблему – холод тоже вызывал ощутимый дискомфорт. Попрыгал для сугрева. Безрезультатно – козлиные копытца глубоко проваливались в снег, рискуя утопить хозяина в снегу по шею.
Шавке стало жалко себя – холодно, голодно. В Ад ни за что отправили, пахать для выкупа заставили, за душой ни одной маги-искорки. Разве есть судьба несчастнее?
Он посмотрел на тело своего обидчика. А вот этот холеный, откормленный, ухоженный, бабами обласканный, заваленный маги-баксами. Чем же он лучше Шавки?
Шавка уже занес было ногу, чтобы пнуть от силы эту социальную несправедливость, но врожденный инстинкт самосохранения пересилил. А вдруг демон в себя придет. Страшно представить, что он с ними сделает. Шавкино копыто, совершив пирует, вернулось на место.
Чё, танцульки надумал устроить? – ехидно поинтересовался Сулима.
Шевелись давай, а то мы быстрее энтого здеся окочуримся, парировал Шавка.
Босс велел снять с него наручники. Сулима вопросительно посмотрел на напарника.
А …я …я, кадык Шавки заходил от страха, но он справился с неуправляемым органом. Я не буду этого делать!
Сулима с Шавкой замерли над огромным свертком бездыханным Демьяниным телом, наспех обмотанным грязной простыней. В полуметре от группы зияла дыра незакрытого портала.
Чё боишся-то?
А то и боюсь – закинет он нас опять в Преисподнюю, на вечно! – глазки Шавки округлились от переживаемого ужаса. А то ваще в прах развеет. Пси – и нету Шавки с Сулимой, как будто и не было никогда.
