Текст книги "Евсения. Лесными тропками (СИ)"
Автор книги: Елена Саринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
– Ну-у, – задумчиво протянул он. – Это можно. Ради свободы. Ну что, идем к алтарю, Евся?
– Давайте по быстрее с этим покончим.
Камни, и в правду, лежали сейчас на узком алтарном столе и все в том же, затянутом наглухо холщовом мешочке. А рядом с ними – еще один, "мой" камень, так в эту компанию и не попавший. Я поднесла его к глазам и всмотрелась с пристрастием. Палатум, красивого, темно синего цвета с голубыми кустистыми "облаками" на выпуклых, как купол неба боках. Размером не больше трети мизинца. И кожу "лижет", будто котенок, совсем родной.
– А что? Мой, так мой, – полетел "небесный" камень прямиком в мою сумку, щелкнувшись там об деревянного кентавра. – А это можно прямо так в огонь? – подцепив двумя пальцами завязку мешка, лишь на миг озадачилась я, а потом запустила его прямо в самый центр догорающего костра. Адона с Тишком, стоящие рядом, лишь переглянулись между собой, а Стахос, наблюдающий за нами через пламя, потер глаза. Однако молчание сохранил. – Ну и что дальше?
– Погоди, – прикрыв глазки, шикнул на меня Тишок. – По-го-ди... Уф-ф... Всё. Отпустило.
– Что, "отпустило"?
– Связь наша с бывшим господином, – просиял бес. – Теперь давай дальше. Говори... Адона, а что говорить то? – дриада в ответ тоже пожала плечами. – Что-нибудь, Евся, говори.
– Ну, говорю, – нахмурила я брови. – Бес Тишок. Ты, хоть и прохиндей, но, мой дружок и подельник. Поэтому, я тебя освобождаю от службы и отпускаю на все четыре стороны. Только, не сильно там резвись. И, чтоб по чужим курятникам...
– Евся...
– Ладно. Свободен, бес Тишок. Теперь... Дриада Адона. Ты – моя бесценная нянька, заменившая мне все сокровища на свете. Ты теперь тоже свободна, хоть я тебя и очень сильно люблю... В общем, у меня – все... Что-то не слышу бурных благодарностей?.. – шмыгнув носом, торжественно закончила я, и в этот самый момент, лес, вдруг, огласил страшный медвежий рев, слышный даже здесь с другого конца заповедника.
– А это что еще за местная зверушка? – подпрыгнул на ноги Стах.
– Евся, девочка моя, Тишок и ты, Стахос, пойдемте домой.
– Адо-на...
ГЛАВА 14
Небо за окном уже совсем проснулось, разбуженное солнцем, известившим о начале нового дня. А южный ветер, редкий, но, всегда желанный гость в наших краях, шустро выдул за горизонт остатки рваных туч. И, если распахнуть сейчас во всю ширь оконные створки и впустить на чердак все запахи раннего утра, то можно смело сказать, что жизнь, она... прекрасна. Но, я и так это знала, чуяла всей своей, будто, обмытой прошедшим дождем душой. И поэтому сейчас просто лежала на своей девичьей кровати, умостив голову на коленях Адоны. И просто ее слушала... впервые за всю свою девятнадцатилетнюю жизнь.
– Адона, скажи, а почему ты согласилась на этот изуверский зарок? Да еще безмолвный. Ведь, я тебе – никто.
– Как это, "никто"? – тихим, певучим голосом, отозвалась дриада... Странно, я столько раз представляла себе его, этот голос, но уж точно, не таким. А сейчас вот ловлю себя на том, что просто его слушаю, даже забывая вникать в смысл сказанного. Будто песню... – Евся?.. Ты там не уснула? – легонько дернула коленом Адона.
– Нет, что ты... Так, почему?
– Я же тебе говорю – у дриад нет понятия "чужая", если, конечно, речь идет о другой дриаде. А мы с твоей матерью были лучшими подругами... до того, как она влюбилась в твоего отца и ушла из леса в Бадук, к этим шахтам. А потом, перед тем, как их нашел Прокурат, твой отец принес тебя сюда. Потому что они с волхвом были старыми знакомцами. Только никто тогда из твоих родителей не думал, что все так круто обернется, этим громогласным "Дриадским делом" [24]24
Показательный уголовный процесс, прошедший в Бадуке 18 лет назад. Упоминается в первой книге цикла «Ключ для хранителя» (гл. 18 «Елания»), поэтому здесь из нее отрывок и привожу:
– Понятно... А у дриад вот другие... припрятки, – не к месту вспомнила я энергетическую заначку Лулияны.
– У дриад то? – переспросила маг и взглянула на дубы за ручьем. – Дриады вообще интересные создания. И эта твоя знакомая, еще не худшая из них... Лет семь назад в Бадуке был громкий суд над магом воды и двумя его подельницами, дриадами, конечно, раз мы сейчас про них говорим. Рыцари Прокурата тогда мозги себе отшибли, пока дознания проводили у еле живых пострадавших. А дело все было поставлено так: маг этот подрядился на одну из местных золотоносных шахт в помощь рудокопам, так сказать. С магией то добыча быстрее идет и аккуратнее, обвалов меньше. А раз стихия была не его, да и силенок оказалось маловато, то нашел он себе этих двух красавиц. Уж не знаю, чем он их убеждал, потому что договор у них был полюбовным, но работала эта компания слаженно. Красавицы качали энергию из заезжих одиноких мужиков и таскали ее магу. А он этой краденой силой в шахтах горные породы ворочал и неплохие доходы имел.
– Погодите, – опешила я. – Как это "качали" и "таскали"?
– Да очень просто, – хмыкнула Елания. – Представь себе картину. На постоялом дворе, недалеко от Бадука, остановился на ночь проезжий. А дриада, им это, как аланту... чихнуть, проникает незаметно к нему в номер и вытягивает из памяти спящего мужика нужный женский образ. Ну, самый желанный, значит, для него. А потом, одурманивает его своими дриадскими чарами и в этом образе имеет, как полагается, до самого конца.
– Вот это да! – расширила я глаза. – И главное, их никто в лицо не узнает, они все время разные...
– Получается так. Страдали мужики, как говорится, за свою любовь. И страдали сильно. Потому что, когда по любви, то такой выброс энергии происходит, даже у самого обычного человека, что любому прокуратскому боевому рыцарю обзавидоваться...
[Закрыть]. До последнего надеялись, что хоть мать твою, Виолу, отпустят. А уже после суда, – вздохнула Адона. – я пришла к нему, к волхву и стала просить, чтобы он мне тебя отдал. А он отказался...
– И ты осталась.
– И я осталась... И была у него, как и ты, на "ночных прогулках".
– И как он вообще волхвом то стал, с его магическими способностями? Ведь без "подпитки" от Кобь-камня – никто. Даже сияние, как у немощного больного. Я ночью сегодня заметила.
– О-о, в свое время он был очень сильным, – не по-доброму, усмехнулась дриада. – Ведь смог же из этого леса всех выжить, вплоть до последнего шушеля [25]25
Мелкая лесная нечисть, обитающая в трухлявых пнях.
[Закрыть]. А потом... просто ему так же сильно один раз не свезло, лет тридцать назад.
– И кто ж его так надежно "кастрировал"? – удивленно замерла я. – На Склочные болота сбегал?
– Нет. Подельник, – буркнула Адона, а потом, вдруг, встрепенулась. – Да то, давняя и темная история, о которой он ни с кем особо не делился. И вообще, Евся, давай ко вниз. У нас мужчина в доме, а мы с тобой языками плесневелые перины перетрясаем. Пошли. Все одно уже, не уснешь.
– Подумаешь, "мужчина", – поднимаясь с теплых колен, протянула я. – Да он, наверняка, еще долго будет дрыхнуть. Ты же ему не плесневелую, а хорошую, волховецкую перину подмахнула... вместе с койкой.
– Ох, Евся, испортила я тебя. Избаловала, – потягиваясь уже у лестницы, беззлобно расплылась Адона, а я ненароком замерла, любуясь на это небывалое доселе зрелище. Будто и у нас, внутри дома, тоже свое солнышко зажглось:
– Адона, а как мы с тобой хорошо теперь заживем.
– Хорошо, да не долго.
– Это почему? Ты в свой лес уйдешь?
– Нет, боюсь, это ты от меня уйдешь. И не в лес, – исчезла дриада в лестничной дыре... Ха, да вот еще...
"Мужчина", как и предполагалось, спал. Я лишь дверь в "господскую" опочивальню плотнее прикрыла – с детства воспитанная привычка. А потом плюхнулась на крыльцо, уже подсушенное ветром, самостоятельно расчесывать свои волны. Что же делать, когда некому теперь мной заниматься? У нас сегодня другие... как это, слово умное... приоритеты.
– Ладно, выходи, – выдохнула, зевая, зашуршавшему в кустах Тишку. Тоже, привычка у него. И кивнула на стоящую на перилах тарелку. – Это тебе от Адоны – пирожки. Бесенок тут же изобразил на мордашке большую двойную радость. Да пришлось его злорадно разочаровать. – Нет уж, цирюльник. После жирного я тебе косы плести не дам. Так что, выбирай.
– Ну и злыдня ты, Евся, – страдальчески вздохнул тот, дернув у меня из руки расческу... И как же хорошо мы теперь заживем...
– Доброе утро, Евсе-ния, – застыл от такого зрелища на пороге Стах. А надо было еще спать.
– Доброе утро, Стах... и это тебе не снится, – на всякий случай, уточнила я.
– Что, "не снится"? – боком спустился тот с крыльца.
– Рогатый бес, плетущий мне косы... Ай, Тишок!.. Да, можешь и с ним тоже поздороваться. Он у нас – говорящий. Иногда – не в меру. Если, ты и это не помнишь.
– Да все я помню, – стараясь вообще на нас не смотреть, бросил мужчина в сторону. – Кстати, где-то тут у вас... озеро было. Пойду ко я... проснусь, – и, не оглядываясь, пошел в правильном направлении... под наше с бесом хихиканье.
– Евся, а знаешь, что я про ночное думаю? – дождавшись, когда голая мужская спина исчезнет за кустами ольхи, сокровенно поведал Тишок. – Он, ведь, действительно, сразу понял, что я – морок и все ж беспрекословно за мной пошел со своим ножом в рукаве. И привязать себя почти дал – подыграл волхву.
– И что сии игры означают? – сузила я глаза.
– Да то, что ему, я думаю, уже потом, когда ты пришла, нужно было удостовериться. Вот и ждал до последнего.
– В чем удостовериться то?
– В твоей к нему... передом... предом... пред-расположенности, вот.
– А-а, что я к нему "не тылом"? Ты чушь то не неси. Кто ж ради этого рисковать так будет? Расскажи мне лучше, как в волховецкую кабалу попал? Батюшка Угост на тебя капкан в чужом курятнике поставил?
– Да нет, – глубоко вздохнул бесенок. – Он меня в кости выиграл у моего старого господина. У мельника из Монжи, что в тринадцати милях отсюда.
– А к мельнику как? – открыла я рот на такую яркую бесовскую судьбу.
– Рогами об косяк... Евся, что, больше и поговорить не о чем двум друзьям?
– Да от чего ж? Есть у меня еще один к тебе вопрос. Как к другу, – уточнила многозначительно. – Да, боюсь, он тебе и сейчас не понравится, потому что... Тишок... Ты где? Вот ведь...
– Евся, здравствуй. Я попрощаться с тобой заехала, – а вот это уже совсем "небывалое доселе зрелище" – моя дорогая подруга, одетая по парадно-дорожному, и рядом с ней Хран, не выспавшийся и небритый.
– Здравствуй-те, – подскочила я с крыльца. – А-а...
– Евсения, да вы меня извините, – устало хмыкнул, видя мою растерянность мужчина. – Мне Стах нужен. И я почему-то уверен, что он должен быть... где-то здесь, – с прищуром огляделся он по сторонам. – И меня Хран зовут. Я его друг. Так он...
– На озере, – кивнув, выпалила я. – Это там.
– Спасибо, – тут же отбыл он в сторону берега... Ну и дела. А, кстати...
– Любоня, – вернулась я взглядом к подруге, попутно собирая мысли в кучу. – Ты чего там пролепетала? Что за прощанье такое? А ну пошли в дом...
Да, конечно, повод для "прощанья" был глубоко уважительным. Хотя, не настолько, чтоб рискнуть этой трусихе тащиться одной в наш заповедный лес. И если бы не Хран, встреченный ею уже у весевых ворот с вопросом: "Как проехать... и так далее", то, я бы ее скуксившуюся мордашку вообще никогда больше в жизни не лицезрела. И дело здесь не в высоте жениховского каменного забора, а совсем в другом – подруга моя решилась самолично бежать от "злодейской судьбы". Правда, не совсем уж "бежать", а ехать по точному адресу к своей тетке в Медянск [26]26
Карта Ладмении – в приложении к главе 13 первой книги цикла «Ключ для хранителя».
[Закрыть], на другой конец страны, но, все ж, от «злодейской судьбы». И с благословения матушки, которое к сестринскому адресу прилагалось. Ну что тут скажешь? Мудрое решение. Но, я, все ж, задала свой глупый вопрос:
– А Русан знает?
– Что? Кто? – зарделась, как роза в палисаднике Любоня, скосясь на стоящую у плиты Адону.
– Любоня, Русан знает о том, что ты решила дать дёру? – с нажимом повторила я.
– Не-ет, – видно, вспомнив о немоте моей няньки (вот, сюрприз будет), решилась, все ж, на откровенность подруга. – Он еще из Бадука не вернулся. И мне ни одной весточки оттуда не прислал.
– А должен был?
– Так а мы не договаривались... Так, кто ж знал? – тяжко вздохнула страдалица.
– И действительно... А почему ж ты тогда в Медянск едешь, а не в Бадук? Ты боишься, что Русан тебя не примет или, что Ольбег его за такое вероломство прибьет?
– Угу... Прибьет. Точно, прибьет.
– А письмо ему написать со своим новым адресом? – зашла я с другой стороны.
– Узнает и... прибьет, – осталась непреклонной Любоня.
– Да-а. Хорош жених... со всех сторон, – в раздумье нахмурила я брови.
– Евся, он и за меньшее не щадит. У него охранник с кухни ложку серебряную унес, так он его выпороть велел... прямо на центральной улице Букоши... со спущенными штанами, – добавила страсти подруга, распахнув на меня глаза...но, я ее уже мало слушала... я медленно – медленно вспоминала:
– Жизнь моя, пожухлый лист! – выдохнула, отмерев, и поскакала вверх по лестнице, а вернулась оттуда уже со своей сумкой, которую тут же публично на стол и вытрясла. – Все, мне – конец. Пожила хорошо, – на столе, среди прочего женского счастья, приветливо поблескивала в утренних лучах половина легендарной "Кентаврийской Омеги". – Адона, ты быстро до своего леса добежишь? И ты давай в свой Медянск отсюда, пока не поздно.
– Евся, ты чего несешь? – не на шутку струхнула Любоня.
– Да я уже... вынесла, – скрестив на груди руки, буркнула я в ответ. А потом еще хотела добавить, откуда именно, но, в это время в дом вошли двое совершенно довольных жизнью и мокрых мужчин. Один из которых, сразу с порога начал важную церемонию:
– Адона, Евсения. Это – мой друг, Хран. Вы позволите ему войти в ваш дом? – нянька моя, оторвав от стола растерянные глаза, кивнула. – Спасибо. Мы в вашем озере... – начал улыбающийся Стах, но, тут, взгляд его с моей хмурой физиономии переместился прямо на стол. – В вашем озе-ре... Радужные небеса. Нет, такого... не бывает.
– Место у вас здесь сказочное, – расплылся в два ряда зубов второй из вошедших. – А озеро – так и жил бы здесь, на мосточке с... удой... – результат тот же.
– Да что вы говорите? – с возросшим интересом уставилась и я на подкову. – Стах, ты что, золота никогда не видал... ворованного? – тут же решила покаяться.
– Евсения, – не отрываясь от оного, глухо произнес Стахос. – Скажи мне, откуда у тебя это? Это же, то, что я думаю: Кентаврийская...
– Ага, – тяжко вздохнула я. – Омега, будь она... А ты что, тоже коллекционер? Ценитель прекрасного и чего-то там еще?
– Он...
– Хран, я сам. Нет. Дело в том, Евсения, что причиной нашего пребывания здесь как раз она и является, эта подкова. Мы должны вернуть ее законному владетелю.
– А кто это? – недоуменно прищурилась я. – Самому Тинаррскому царю?
– Правителю... Тинаррскому правителю, – отрешенно кивнул Стах, а потом внимательно посмотрел на меня. – Ты так и не ответила, откуда она у тебя?
– Спёрла. Из дома ее жениха, Ольбега, – уныло глянула я на онемевшую Любоню. – Хотела в ее глазах этого... скомпрометировать. А получилось вот что... Нечаянно. Просто, я его по голове этой реликвией ударила, когда он... ну, в общем...
– Евся, а я чего-то недопоняла... – медленно начала подниматься из-за стола моя дорогая подруга. – Ты как жениха моего хотела, это самое слово?
– Оно "лишить уважения", означает, – видя такое дело, на всякий случай уточнила я.
– Да даже и так. Каким способом то?
– Ну-у, – обвела я присутствующих взглядом, взывающим к помощи, да, видно и их этот вопрос тоже очень сильно волновал. – По-своему.
– По какоему? – нависла надо мной Любоня. – Да мне на него уже с пожарной каланчи, но ты ж – моя лучшая подруга. И к моему, тогда еще жениху без меня в дом?!
– Любоня, это не то, что ты себе опять придумала в своей пустой кадушке, – пошла я в ответное наступление, однако, до сих пор, сидя. – Не собиралась я к нему в постель. Для этой цели другая была приготовлена.
– Так ты не одна туда поперлась?
– Одна.
– А где ж вторую схоронила?
– Да нигде я ее не хоронила. Она вообще – не живая.
– Так он что... – выкатила Любоня глаза и глубоко задышала. – с упокойницами развлекается?
– Чего?! Ну ты... Вот с этой он должен был... – всего через долечку прямо на нашем столе появилась стоящая в полный рост дама с картины.
– Евся, убери морока со стола!
– Тетка Адона, так вы не... – б-бу-ух...
– О-ой... – проводила я растерянным взглядом выскочившего из дома на всем скаку Храна. Однако ржание его конское расслышала...
Не знаю точно, сколько прошло времени. По мне, так целая вечность, до того момента, как мы, той же компанией собрались за тем же столом. Спокойные и готовые, хотя бы молча кивать. Потому что долго настраиваться, этого самого времени не было ни у кого из нас. Подруга моя, благоухающая семитравным успокоительным настоем, стойко держала форму, лишь изредка бросая взгляды куда-то поверх наших голов, после чего обязательно икала. Но, то – от трав. Зато на пользу. Я же, смирившись с мыслью, что жизнь моя "хорошая", внезапно начавшаяся, так же внезапно и прекратилась, просто сидела, обхватив руками колени, и смотрела в одну точку. Адона тоже молчала, лишь подливая Храну свой смородиновый чай (и куда ж в него столько лезет?) Один лишь Стах был действительно занят важным делом – рассматривал с разных сторон мою уворованную подкову (как еще на зуб не попробовал?).
– Евсения.
– Что? – оторвалась я от своей точки.
– Я хочу, чтобы ты знала. Эта вещь, действительно принадлежит... Тинарре, как государственная реликвия. Но, к сожалению, в ходе "Алмазной войны" [27]27
Краткую историю Ладмении см. в главе 13 первой книги цикла «Ключ для хранителя».
[Закрыть]она была утеряна. А потом следы ее всплывали то на территории Ладмении, то в других государствах. И тридцать один год назад, во времена гонений, она вновь возникла у одного из здешних алантов [28]28
Алант – представитель высшей магической иерархии, наделенной почти безграничными возможностями и способностью летать, перед которой обычная левитация, как прыжок на месте. Аланты – основатели этого мира, переселившие сюда магов, гонимых на Земле за свое ремесло, людей, преследуемых во времена инквизиции и другие разумные расы (эльфы, гномы, кентавры, единороги, дриады). Да, мало ли еще кого... Аланты, хоть и относятся к воздушной стихии но, в отличие от магов, при вещании не пользуются заклятиями и знаками, а делают это лишь силой собственной мысли.
[Закрыть]с очень сомнительной репутацией. Вскоре он пропал. И опять же вместе с ней. А полгода назад появилась долгожданная информация, которая, как по веревочке с узелками водила нас по всему Бетану и, наконец, мы наткнулись на след последнего владельца «Кентаврийской Омеги». Им и был Ольбег Бус... Дело в том, что ее разыскиваем не только мы. Она числится в особых списках у всех властных контор по всему континенту, ставя ее обладателя на уровень государственного преступника. Но, к сожалению, многих коллекционеров это не пугает. Поэтому в Прокурате такой список состоит из ста девяноста восьми пунктов, – невесело усмехнулся Стахос. – Так вот. Мы с Храном сначала попробовали действовать открыто, предложив Ольбегу выкупить подкову за достойную цену, но результатов это не дало. Даже наоборот, – переглянулись между собой мужчины. – Потом нагло влезли в его дом. И здесь, хоть чего-то, но добились, узнав, что хранит он ее не там, а в одном из Бадукских банков. А сегодня Хран оттуда вернулся с новостью, что Омегу накануне забрали. А вот куда, – с улыбкой посмотрел он на меня. – мы теперь все уже знаем... Он намеревался ее продать, Евсения. Поэтому и перевез домой. И если бы это произошло, то след подковы опять был бы утерян. Но, то, что случилось... Иначе, как судьбой я назвать не могу. Ты уж меня прости. Больше трехсот лет она кочевала по лучшим «закрытым» коллекциям континента, а может, и не только его. Чтобы сегодня ночью оказаться в одной сумочке с деревянным кентавром и...
– ...кучей разных нужных вещей, – покачала я головой. – Конечно, это судьба. Только, судьбы разные бывают. Я вам верю, Стахос. Забирайте свою реликвию и скачите в свою Тинарру. Я надеюсь, Ты, Любоня, не будешь возражать?
– А я-то здесь причем? – равнодушно отмахнулась подружка. – Делайте, что хотите. Меня сейчас другое тревожит – ты-то куда подашься? Ведь он тебя искать будет. Если уже, не ищет, – невольно бросила она взгляд за окно.
– Она поедет со мной.
– Что?! – выдали мы с Любоней традиционным дуэтом.
– Евсения, только так я смогу тебя защитить. Мы сможем. Ольбег будет действовать тайно, но, шанс встретиться с ним все равно велик. И тогда одной твоей магии может оказаться мало. Ты это понимаешь?
– Я вот другое не понимаю, – сузила я на Стаха глаза. – Что я в Тинарре забыла среди степей и кентавров?
– Во-первых, там живут не только кентавры и мы с Храном тому пример. А во-вторых, Тинарра не одна сплошная степь. Там есть места, мало отличающиеся от вашего заповедного леса да и много еще других "чудес". И... я очень надеюсь, тебе у нас понравится.
– А может ей в Медянске тоже понравится? – надула свои губки Любоня. – А что? У тетки моей дом большой. Своя лавка. Найдем там себе и занятия и развлечения. А, подруга. Чего молчишь?
– Да вы оба – не в себе. Любоня, ты представь, какая у твоего бывшего жениха радость будет, когда он начнет искать одну, а найдет сразу обеих. А ты, Стахос, – внимательно посмотрела я на мужчину. – Чтоб с тобою куда то ехать мне надо тебя сначала получше узнать... хотя бы, искатель реликвий и неприятностей. Да у меня и паспорта даже нет. Кто меня без него через границу пропустит?
– Кх-хе, – насмешливо крякнул, доселе молчавший Хран. – Зато у нас на двоих – целых шесть. Поделимся. Ну, а если серьезно, то нам все одно – по дороге, потому что, всем в одну сторону – налево. А там и познакомитесь... получше и может, до чего договоритесь. А отсюда валить надо. Я нутром чую – пора. Что думаешь, хозяйка?
– Думаю... надо, – спокойно улыбнулась мне Адона.
– А ты как?
– Обо мне не переживай. Я сначала тут гостей дорогих встречу – помотаю их по лесу мороками, если сунуться решат, а потом могу и... как ты сказал, Хран... "валить"?
– Примерно, так, – ну надо же, как спелись. Хоть на помост выставляй.
– Ой, чёй-то душно здесь у вас. Можно, я на крылечко?.. – ага, а вот эту больную тему, "магическую" мы с моей подругой обсудить не успели...
ГЛАВА 15
Лужи в узких колеях на лесной дороге почти высохли, покрылись блестящей коркой, и пегая упитанная лошадка оставляла в них своими копытами серые песочные проплешины. Она шла неспешно, успевая поддевать губами вдоль обочин ромашки и попутно отфыркиваться от возмущенных на это дело пчел. Да и одергивать лошадку было некому, потому что девушка, сидящая в ее седле, занята была сейчас совершенно другим – она живо что-то обсуждала... сама с собой. По крайней мере, у двух, шедших ей на встречу из Букоши мужиков сложилось такое стойкое мнение. И они им даже друг с другом поделились: один постучал себе по загорелому лбу пальцем, а другой понимающе в ответ скривился. Девушка же, вздохнув, продолжила:
– Нет, я еще в детстве примечала, что, если мы с тобой лезем на пару в чужой огород, то все у нас гладко и незаметно выходит. И вернемся обязательно с полными подолами огурцов... – вдруг, расплылась она, а потом качнула головой. – Будто своих мало было... И вот. А еще один раз я видала, как ты с курицей разговариваешь. Это я сейчас только вспомнила.
– Я – с курицей?! Да о чем с ними можно разговаривать? Это ты, подруга, загнула. У них в головах вместо мыслей – шум, как от ветра в лесу.
– Да? – развернулась девушка через плечо. – Ну, тебе, конечно, виднее, то есть, слышнее... А еще, я знаешь, что вспомнила? Как я навернулась со сливы. Той, что у самого нашего забора росла. А ты мне потом ссадину на коленке лечила. Помнишь?
– Ага. Помню. Ты тогда так смешно жмурилась, а потом рот распахнула вместе с глазами.
– Еще бы, – засмеялась девушка. – Сначала сама же их заставила меня закрыть: "Вот сейчас подую, и все сразу заживет".
– Ну и что? Зажило ведь. Если в это не верила, чего тогда жмурилась? И чему так удивлялась?
– Евся... Я привыкну к тебе. Обещаю.
– А что, за девятнадцать лет уже отвыкнуть успела?
– Нет, правда. Это я только сначала испугалась той... на столе. И потом, когда тетка Адона...
– Ага... Придется привыкать, Любонь. Потому что, там, куда мы с тобой едем, маги – на каждом шагу. А за старание тебе вот тогда... – большая бабочка с серебристо-лиловыми крыльями, хлопнув ими прямо перед носом у девушки, вспорхнула и полетела ввысь:
– Красиво, – открыв рот, выдохнула Любоня. – Ой, а чёй-то мы так медленно с тобой едем? Солнце то уже – скоро полдень. Дуля, а ну, пошла! Пошла давай, оказия пятнистая... Евся, держись крепче, а то свалишься у меня за спиной, а я и не замечу. Как потом тебя на дороге искать?
– По крику возмущенному, – в ответ усмехнулась я, однако, руки на мягкой Любониной талии сцепила...
Лес вскоре закончился, и с пологого берега Козочки ощутимо потянуло прохладой с привкусом мокрого песка. А, минуя утоптанный коровами луг, дорога и вовсе взяла влево, нырнув с пригорка сразу на узкий мост. Любоня, как только мы выехали из-за последних деревьев, натянула поводья разогнанной Дули, а за поворотом и вовсе ее остановила. И, выждав немного, спешилась сама, вслед за моим незримым, но, хорошо слышным "съездом" с лошадиного крутого зада. Нет, если я и дальше так поеду, то и ходить тоже так придется... и хорошо, что меня сейчас никто не видит... Хотя...
– Ты его видишь, мага этого? – приложив ладошку ко лбу, наморщила Любоня носик в сторону моста.
– Ага, вижу... Тогда, как и договаривались: давайте, выдвигайтесь потихоньку. Я – рядом, с другого боку. Тишок, удачи...
В жизни простых охранников, с утра до вечера и с вечера до утра, торчащих на продуваемом ветрами мосту между двумя ничем не интересными, лесистыми берегами, развлечений мало. Не больше их и у мага, в чьи обязанности входит просто бдить за тем, чтоб с местного прииска не выносились через обозначенный мост неучтенные драгоценные камушки. По этой самой причине, все трое сейчас откровенно скучали в его пустой середине, облокотившись на перила и ведя меж собой вялую, ни к чему не обязывающую беседу. В жизни водяного беса развлечений, напротив, много. И одно из них – чистая провокация, заведомо обреченная на успех. Так как расстояние от "провокатора" до "жертвы" – безопасное... Почти... Однако, на всплеск мутной воды вблизи моста обе стороны отреагировали одинаково – распахиванием ртов. Хотя, конечно, у беса – пасть:
– Чё вылупились, рожи похмельные?! – расплылся он своей, козлиной физиономией, нагло маневрируя вдоль течения с торчащим мачтой хвостом. – Черта никогда не видали... не зеленого?
– Хобья жуть! Вот гад оборзевший, – даже подпрыгнул один из охранников, вцепившись руками в перила. Второй же, действительно, протер пятерней глаза:
– Мун, да мы ж вчера не вливались... вроде?
И один лишь маг, скоро оправившись от хамства, зло усмехнулся, а потом подкинул в руке небольшой огненный шар, на который бес среагировал моментальным заныриванием. Правда, ненадолго, обозначившись уже под мостом, у одной из опор:
– А сюда домахнуть слабо, урюк косоглазый?! Или продул всю свою магию в кости?.. С моста не послетайте, чучела наряженные! Йё-хо!!! – эхом понеслось по реке, заставив несколько особо впечатлительных крачек вспорхнуть с воды. – На гнилом мосту торчат рожи лошадиные! Подметают сор с моста языками длинными! Йё-хо-хо!!!
А вот такого явного поклепа не смог вынести и прекрасно знающий о бесстыжей бесовской сути маг, подорвавшись с места на берег, быстрее побагровевших блюстителей... И мост опустел окончательно...
Мы с Любоней, уже забегая в подлесок с другой его стороны, еще слыхали отдаленные крики оставленной за нашими спинами жаркой перепалки. А потом, вдруг, обе с подругой остановились:
– Как думаешь, на этот раз все так же "гладко и незаметно" вышло? -проявляясь на фоне старого вяза, выдохнула я.
– А то, – в ответ уверенно заявила Любоня. – Как он их, твой дружок... Только знаешь, Евся... К нему привыкать мне, наверное, дольше придется.
– Не переживай, он нас лишь проводит, а потом – обратно, в заповедник... Рожи лошадиные. Ну, надо же, – обе с подружкой тут же залились мы. Да так, что не заметили выскользнувших с разных сторон от дороги мужчин:
– А занятное это зрелище, – с усмешкой констатировал Хран, смахивая со своих коротких седых волос лесную паутину. – Ему б с артистами выступать – озолотился бы своими стишками.
– Евсения...
– Да, – с вмиг потухшей улыбкой развернулась я к Стахосу.
– У вас все нормально? – внимательно посмотрел он мне в глаза. Да как же нормально то, когда я уже сейчас стою своими ногами на дороге, которую ни разу в жизни еще и в глаза не видала, потому что не заходила так далеко от дома. А дальше будет еще страшнее, потому как впереди – одни неизвестности с опасностями. Или в обратном порядке.
– Да-а.
– Хорошо, – качнул мужчина головой. – Сколько у нас еще форы осталось... времени в запасе?
– Думаю, до вечера Ольбег проспит точно, – задумчиво скосилась я в небо.
– Тогда сейчас к нашим коням. Они – в сторонке, на поляне. Там распределим груз. Любоня заберет к себе свою поклажу, а ты, пока сядешь ко мне. Пошли... Евсения, ты чего? – уже на ходу, развернулся он.
– А как-нибудь... по-другому нельзя?
– Нет, – даже не подумав, отрезал Стах. – Пошли. Вот в Монже купим тебе лошадь и будешь ехать дальше вполне самостоятельно... Если, конечно, умеешь.
– Конечно, умею, – опомнившись, припустила я вслед за мужчиной.
Хотя, все остальное для меня сейчас было новым. И слово это, "путешествие" всегда рифмовалось в голове либо с "происшествием" либо с "концом света"... Второе совсем не в рифму, конечно. А сам принцип выбора нашего пути?.. Сначала Хран с пристрастием допросил меня на предмет: "Куда бы я направилась, если б дала дёру в одиночестве?", а потом, крякнул удовлетворенно и произнес: "Понятно. Значит нам – строго на север, а потом – по прямой на запад". То есть, совершенно в противоположную сторону. Зачем тогда вообще было спрашивать?.. А еще давила на сердце разлука с Адоной. И хоть нянька моя крепилась до последнего и пыталась даже улыбаться, мы с ней обе понимали, что, возможно, видимся в жизни в последний раз:
– Евся, ведь ты б все равно из этого леса ушла, рано или поздно: с Лехом этим, горемычным или с... другим мужчиной.
– Да почему? – упрямо заныла тогда я.
– Да потому что ты – не лесной дух. Ты – хранительница. А хранительнице нужен не только свой лес, но еще и свой дом в этом лесу.
– Хранительница... Я вообще не представляю, что это за "птица" такая и чем она от обычных ворон отличается.
– Со временем поймешь, – щелкнула меня по носу нянька и вернулась к собиранию моего дорожного мешка, а потом, прямо над ним замерла. – На свадьбу то пригласишь?
– А как? – от неожиданности выдала я. Адона же в ответ рассмеялась:
– Да очень просто – пустишь с "лесным вестником". Шепнешь ближайшему дубу, только обязательно, ему, потому как дуб – дриадское исконное дерево. До меня и долетит.
– Ага... Долетит до нее... Адона, ну как я без тебя? Кто мне косы будет плести? Это ж для меня – вопрос жизни.
– Ох, и избаловала я тебя... Ты, лучше, вот что послушай. О настоящем "вопросе жизни", – вдруг, присела она рядом и сделала "секретное" лицо. – Помнишь, тогда, на капище...
– Евся... Евся, глаза то к земле спусти!
– Ты чего орешь? – выпала я из своих воспоминаний и уставилась на Тишка, стоящего сейчас прямо передо мной. А потом одумалась – момент то, торжественный, прощальный. – Да, Тишок. Спасибо тебе за геройство и за все, что ты мне сделал. И еще...
– Да, пожалуйста, – нетерпеливо отмахнулся тот лапкой. – Это я всегда – за милую душу. Только... Евся, вы сейчас какой дорогой двинете?
– А это... – растерянно развернулась я к Стаху, занятому подпругой своего буланого Капкана.
– В объезд Букоши – лесом. Потом – по мосту через Вилюй и до Монжи.
– До Монжи?! – подскочил бес и изобразил, вдруг, такую умильную физиономию, что, была б я верующей – знамением осенилась. – Евся, а можно и мне с вами, до Монжи... проводиться? Ну, Евсечка?
– Да я ж не одна еду, – растерянно уставилась я на него. – Вон, у остальных спрашивай.
– Ага, – метнулся бесенок к заинтересованно замершим на это дело мужчинам, а потом тоже застыл напротив них, важно подбоченясь. – Ну, это... мужики. Вы, я надеюсь, не против моего сопровождения? – Стах лишь, с улыбкой качнул головой, а Хран от души расхохотался:
– Не-ет, мужик... рогатый, – тот, в ответ, радостно подпрыгнул и, найдя глазками мою дорогую подругу, восседающую уже верхом на Дуле, направился в ее сторону. Ну, Любоня, держись.
– Сударыня, криво поклонившись, начал прохиндей. – Я понимаю, что могу вызвать своей... неоднозначной личностью некоторое у вас смущение. Но, заверяю в полной своей к вам предрасположенности. И в знак этого, позвольте смахнуть пыль с ваших туфелек кончиком собственного хвоста, – и, взметнув, оным, выжидающе замер у Любониной ноги. Та же в ответ, шустро поджав ножку, протрубила:
