Текст книги "Евсения. Лесными тропками (СИ)"
Автор книги: Елена Саринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Евся!!! Ты... Пусть провожает. Только... подальше от меня, – закончила уже под совместный мужской хохот.
– Давай ко мне, в седельную сумку, – протерев глаза, выдохнул Хран. – Поместишься? – но, беса уже и след простыл. Лишь поклажа на боку у Хранова коня еще больше раздулась. Да-а... А не надо было бесу вслух книжки про галантных кавалеров читать.
– Евсения, нам пора, – настала и моя "счастливая" очередь в виде ожидающего в седле Капкана Стаха. Я окинула их обоих критическим взглядом и со вздохом, двинула в сторону высокого конского... – Ты куда?
– Как это, "куда"? К вам, – праведно распахнула я рот.
– Ну, уж, нет, – и тут же была подхвачена на руки, после чего усажена прямо на седло перед мужчиной. – Мы быстро поедем, а сзади сидеть – вовсе неудобно. – Ага, кто б спорил?.. Зато здесь... вовсе близко:
– Ну, ладно. Только ты...
– Что? – уже трогаясь, уточнил у меня Стах.
– Да, ничего, – сразу безнадежно завалившись боком на мужской торс, сложила я перед собой руки... А потом их еще и сцепила. Стах лишь вздохнул, глядя на это упрямство, выворачивая коня с лесной поляны...
Сидеть в таком положении и в правду, оказалось гораздо удобней. И, вернув свою прежнюю незримость (интересно, как сейчас Стахос со стороны смотрится?), я вскоре смогла, хоть немного, но, расслабиться и даже начала вертеть по сторонам головой. Правда, не долго, потому что к моему, так некстати обмякшему телу, подкралась, вдруг, накопленная последними сутками и бессонной ночью усталость. Ну и что теперь делать? Держись, "путешественница", бди в оба глаза... И нюхай... О чем это я?..
– Ну и чем я так отвратительно пахну? – уточнил в мое правое ухо, мужчина. – Ты мне в шею фыркаешь.
– Что? – оторвала я от его плеча голову... И когда только пристроить то ее туда успела? – Чем пахнешь? – а, действительно, было здесь что-то странное. – В общем-то, "вкусно"... пахнешь – можжевельником и полынью. А еще... чесноком, немножко. И раньше я у тебя этой чесночной "добавки" не замечала.
– Чесночной? – удивленно хмыкнул мужчина. – Так я его и не ел. И вообще... Знаешь, что я хотел тебе сказать?.. Я, когда был ребенком и чего-то очень сильно боялся...
– А с чего ты взял, что я тебя боюсь?
– Ну, не меня, а незнакомой окружающей обстановки, – терпеливо продолжил мужчина. – То, представлял всегда, что я – в домике. Воображаемом домике. И мне сразу становилось легче.
– Ты – в домике?
– Угу...
– С крышей, стенами и окнами?
– Угу. И обязательно с крепкой дверью.
– А окна там большие... И чтобы занавески на них прозрачные колыхались от теплого ветра. А на гладких досках пола – узорные солнечные лучи. А за этими окнами – лес. Красивый, с высокими деревьями. И озеро рядом... Или река... И крыльцо высокое. Обязательно, высокое... А еще внутри, чтобы был большой камин... с приступочкой...
– Евсения... Ну ты даешь...
– А что?.. Сам же сказал... "в до-ми...ке"...
Сначала я расслышала громкое гусиное гоготание. И уже на грани яви и сна успела подумать, что, наверное, мы доехали до моста через реку Вилюй. А потом...
– Любоня, а мы... где? – с прищуром огляделась вокруг себя, стягивая с плеч чужую кожаную куртку.
А поглядеть, действительно, было на что – большущая деревня Монжа "радовала" сейчас мои проснувшиеся глаза на все обозримые стороны. Потому как находилась я в самом ее центре: в чужой, устланной соломой телеге, в тени под кленом, растущем на крутом речном берегу, в густой листве которого чирикали сейчас беззаботно воробьи. И то, что спросонья приняла за гусиный гогот на реке... в общем то, им и было. С одной лишь разницей – мост мы, по всей видимости, проехали давным давно.
– О-о, доброго вам утречка, – обернулась ко мне подружка, болтающая сейчас ногами с покатого борта телеги, и закинула в рот семечку. – А я уж думала, ты до вечера продрыхнешь.
– Любоня, да я в жизни нигде не спала, кроме своего леса. А тут... сидя на коне с чужим мужиком, да еще на полном ходу? – зевая, примостилась я рядом, и уже внимательнее вокруг осмотрелась.
Телега, на которой мы с подругой сейчас восседали, стояла, раскинув оглобли, в сторонке от длинной деревенской площади. И по всей видимости, торговой. Потому как с противоположной от дороги стороны, нас сейчас с остальным "миром" разделяющей, красовались в такой же длинный ряд лавки. Хотя, я бы сказала, "настоящие терема" – с высокими крылечками, какие у нас в Купавной есть лишь в Любонином порядничьем доме (да и то – в единичном числе), и ажурными фронтонами. И возле этих лавок сейчас била ключом жизнь... Интересно, если так выглядят обычные ладменские деревни, то какие же тут го-ро-да?
– Евся, ты рот то закрой.
– Что?.. – рассеянно глянула я на невозмутимую подругу. Ну, конечно, она у нас "путешественница бывалая" – два раза аж в самом Бадуке была.
– Спрашиваешь: "Как уснуть могла у чужого мужика под крылом"?.. Я бы, Евся, на твоем месте Стахоса "чужим" звать перестала, – отстранила она рукой потянувшуюся к семечкам Дулю. – После того, как Хран тебя еле от него оторвал.
– То есть как это: "еле оторвал"? – недоуменно уставилась я на подружку.
– А ты во сне его руками намертво обхватила. Думали, вместе с его безрукавкой тебя укладывать на телегу придется, – добавила она масла в огонь. – Так что, какой он теперь тебе "чужой"? Самый, что ни на есть, "близкий".
– Та-ак, – с явным удивлением осмотрела я, поднеся к глазам, свои руки. – Вот стыдобище то... Слушай, кстати, а где они сами? И провожающий где?
– А-а, лошадь тебе уехали покупать и запасы в дорогу. Давно уже. Думаю, скоро вернутся.
– Как это, "уехали"? А деньги? Мне Адона специально для таких целей их дала. Я бы и сама... могла, – в конец затухла я.
– Она бы смогла, – с усмешкой толкнула меня плечом подруга. – Учись жить по-новому, Евся. Учись принимать от других дары и учись им доверять.
– Тебя Мокошь этому научила?
– Ага. И она тоже... А еще жизнь, – многознающе вздохнула Любоня, поправив в ухе сережку с жемчужиной. – А дружок твой усвистел куда-то. Сначала здесь крутился, а потом, будто увидал кого и сорвался со всех ног. Или что там у него?
– Копыта там у него, – вновь завертела я головой.
И как раз вовремя. Чтобы заметить, как здоровенный мужик с корзиной в руке, спустившийся с крыльца одной из лавок, вдруг, хлопнул свою поклажу на землю и басом заголосил:
– А-а-а!!! Сволочи! Упыри! Порезали! – бросился он вокруг груженой мешками подводы, припадая к каждому из них по очереди. И действительно, старательно прищурив глаза, я очень явно сейчас разглядела многочисленные длинные надрезы из которых снегом струилась на землю... мука. – Упыри проклятые! Бульба, Дозор, чего ж вы не доглядели, ротозеи! – две лохматые рыжие собаки, за мгновение до этого прилетевшие от крыльца соседней, мясной лавки, с явным раскаянием принялись юлить вокруг своего разъяренного хозяина. – Кто это?! – озираясь по сторонам, возопил тот, и замахнулся огромным кулаком на одного из подвернувшихся "штрафников". – Ищите! Берите след, дормоеды! – собаки тут же бросились исполнять команду и вскоре одна из них точно, взяла "упырий" след.
– Ну, прохиндей, – наблюдая за этим зрелищем, с чувством прошипела я себе под нос.
– Евся, а чёй-то было то? – с до сих пор открытым ртом, развернулась ко мне Любоня. – И кого они у того клена облаивают?
– Дружка моего, Любоня. Надо идти, выручать, – попой вперед поползла я с тележного борта.
– Сидеть, – тяжелой подружкиной рукой отбросило меня обратно. – Куда это ты собралась физиономией своей светить?
– Так, а что теперь делать? – принимая вновь сидячее положение, гневно пропыхтела я. – Он собак до смерти боится. А уж когда их хозяин к дереву подоспеет...
– Я сама. Сиди, я сейчас.
– Любоня! – лишь вскинула я вслед взметнувшейся подружкиной косе руку. – Ну, Тишок, провожатый хитрохвостый. Ты у меня получишь...
ГЛАВА 16
«Вот так и рождается настоящая большая дружба на всю жизнь. И чтоб и в огонь и в воду друг за друга. И к собакам злым и на рычащего не тише их хозяина...», – насупившись, думала я, глядя на прильнувшего к Любониной груди, серого, поджарого кота с неестественно длинным хвостом. Думала, и медленно выпускала ушами пар... А что еще остается, когда ни поскандалить как полагается, в центре чужой, оживленной улицы, ни даже просто рот «громко» открыть?
– Евся, да он трясется весь до сих пор... Бедненький.
– Ага-а...
– Тишуня, что, сильно испугался собак?.. У-у, рожа лошадиная, – скосилась подруга на удаляющуюся по улице в мучном облаке, подводу. – И ведь не поверил мне сначала, что это мой кот, погулять отпущенный. Хам.
– Ага-а... Я отсюда все прекрасно слыхала, – сверля глазами "напуганного кота", выдавила я. – И мужика недоверчивого крики и твои... убеждения. Любоня, да брось ты его на телегу, в самом деле. Сколько можно беса наглаживать? – смирилась, в конце концов с судьбой.
– Евся...
– О-о, неужто мы ротик раззявили?
– А как я теперь... домой?
– Что? – вмиг распознав надвигающийся поворот, прищурилась я на Тишка. – Ножками, дружок мой – копытцами. А хочешь, кошачьими лапками топай.
– Евся, а если Адона из заповедника в свой лес уйдет, я ж там совсем один останусь, – тихонечко заныл прохиндей, подняв свои желтые очи к моей жалостливой подруге.
– Что... совсем один? – захлопала та в ответ своими, голубыми.
– Совсем, – многострадально выдохнул бес, разметав по девичьей шее, выбившиеся из косы волосы. – Евся... А ты ведь мне обещала. Помнишь?
– О-о... – подскочив, плюхнулась я на телегу и скрестила на груди руки. – Вот, значит, как?.. Тишок, я помню свое обещание, но, ты и сам знаешь, что впереди у меня – полная неизвестность. Так не лучше ли вернуться в свой тихий лес и жить там спокойно?
– А кому нужна эта спокойная жизнь? – с чувством откликнулся мне бесенок. – Ты сама от нее в последние дни едва не выла. Разве не так? Себе-то, Евся, не ври. А толи дело – сейчас. Подумаешь, неизвестность. Да у тебя весь мир сейчас под ногами и подруга верная рядом и... жених. Что еще для счастья надо? А мне переться назад в свое одинокое болото?
– Болото... – протянула я, задумавшись над такой яркой бесовской речью. – Надо же, как ты про наше озеро... – а потом вопросительно глянула на подругу.
– Евся, я к нему привыкла уже. И не такой уж он и страшненький, – расплылась она понимающе во весь рот.
– Любоня, а хочешь, я для тебя всегда котиком буду? – тут же пропел ей на ушко прохиндей. – А хочешь, собачкой маленькой. Буду сидеть у тебя на коленочках или...
– Пасть свою похабную закрой, – живо встрепенулась я. – Я ничего пока не решила. Надо еще у остальных узнать. Вдруг они...
– Да что, мы, мужики, между собой не договоримся, что ли? – заявил вконец обнаглевший бесовский кот, – Вот сейчас всё сами увидите...
Ну, я и увидала. Только, сначала не "договор мужика с мужиками", а совершенно диковинную для весчанки из глуши картину – лошадь, розовато-песочного, как редкая жемчужина, цвета, смирно идущую между темногривым Капканом и огненно-рыжим Храновым Перцем:
– Вот это да...
– Тебе она нравится? – спрыгнул со своего коня Стах.
– А как такое чудо может не нравиться?
– Ну, тогда, забирай. Ее Корочка зовут. Потому что она с детства их любит, хлебные корочки.
– Корочка? – прищурившись, подошла я к красавице и осторожно приложила к ее крутым скулам ладони. – Ко-роч-ка... Она их "принимает", потому, что вкуснее ничем не угощали. А на самом деле яблоки любит. Правда, из чужих садов. Да ведь?.. И поэтому я тебя буду звать Кора... Стахос, спасибо. Вам обоим спасибо. А может, мне деньги за нее отдать?
– Не надо. Это подарок тебе, – качнул головой Стах, а потом, вдруг, ухмыльнулся. – Хотя... иди ко сюда, – и первым шагнув навстречу, сгреб меня в охапку. – Если опять получу, то хоть буду знать, за что.
– Да, вроде, не за что, – великодушно пропыхтела я ему в плечо, но, через миг отстранилась. – Ты чеснок сейчас ел?
– Евсения, да что ты все со своим чесноком?
– От тебя еще сильнее им пахнет. От кожи. И это странно.
– Да? – даже с обидой глянул он на меня. – Ну, странно, так странно... Выдвигаемся? – сказано было уже всей нашей компании.
– Девушки, а это что за новый зверь? – заметили, наконец, застывшего на телеге "кота". – Или он...
– Ага, он самый. И у него к вам "мужской разговор".
– А я, кстати, не против, – опередила распахнувшего пасть Тишка, моя дорогая подруга.
– Ну, так и мы – тоже.
– Чего? – развернулась я к Храну.
– Того, чтобы бес к нам присоединился, – уже с моим мешком в руке, пояснил Стахос. – Пошли, покажу твое новое хозяйство. И вот... – прилетело мне прямо в ладони маленькое желтое яблоко. – Раз твоя Кора их любит. Надеюсь, оно чесноком не пахнет...
Из Монжи вся наша компания выехала уже после обеда, отложив оный до первой подходящей лесной поляны. И хоть мы с Корой очень старались, изображая, одна – умение, а другая – терпение, продвинулись в этом деле обе не далеко... миль на восемь. По затерянной в лесу, давно забытой дороге, ведущей на запад. Имелся, конечно, еще один вариант – Бадукский тракт, цивилизованный и многолюдный. Но, нашим беглым персонам скачки по нему (ну, это я так сама себе польстила) были строго "заказаны".
Постепенно лес, куполом накрывший затянувшуюся травой дорогу, стал меняться. И все реже по обочинам цепляли взгляд привычные с детства дубы. Зато в прогретом солнцем воздухе ощутимо повис тягучий запах смолы. Кедры. Название этих странных деревьев поведал мне, ехавший впереди Хран. И несло от их мощных основ такой чистой силой, что по дубам я скучала не долго... Да и что толку теперь по ним скучать?..
– ...Ага. Слушайте дальше... И не скучно им там жилось, на своей охотничьей заимке – вдали от сварливых жен да вечно орущих детей. Что ни день – баньку на бережку истопят, и давай после веников в прорубь сигать. А я, значит, тут как тут, – интригующе заерзал в Храновой седельной сумке бес.
– Постой ко, – оборвала его выступление, едущая рядом Любоня. – А чёй-то ты в проруби зимой забыл?
Тишок снисходительно хмыкнул на такую девичью наивность, но, встретившись с моим взглядом, решил все ж, свой "мужицкий гонор" убавить:
– А у меня, о, госпожа моей души, как в веси Купавной, перерывов на божественные праздники нет – круглый год тружусь... Ну и вот... – и дальше в том же духе, прерываясь лишь на громкий хохот Храна и Любонины "охи" с "ахами".
Мы же со Стахосом ехали исключительно молча. Каждый – в своих думах. И, судя по отстраненному лицу моего "парного сопровождающего", не совсем приятных.
– Стах, – наконец, не выдержала я. – Эта дорога – безопасная?
– Ты что-то здесь чувствуешь? – отозвался он в тут же повисшей тишине.
– Не-ет. Просто, я думаю, что вас всех сильно задерживаю. И вполне могу ехать дальше одна, если...
– И куда ж ты одна поедешь? – прищурилась на меня моя подруга.
– Пока прямо, а потом...
– Евсения, во-первых, этот путь нам самим незнаком, потому что едем мы по нему, так же как и ты, в первый раз. Во-вторых, с твоим маршрутом, вопрос уже решенный. И говорить на эту тему излишне.
– А-а, видно, поэтому ты решил все время теперь молчать?
– И в-третьих... – выразительно вздохнул Стахос.
– А в-третьих, спешиваться пора, пока не разругались. Стах, давайте вправо. Я вон там полянку разглядел, за рябинами. А ты, Тишок, сигай в заданном направлении на разведку, – прервал наш диалог на самом интересном месте Хран, направляя своего Перца к правой обочине.
Полянка, прикрытая от лишних глаз, рябиновым редким подлеском, оказалась маленькой, с дырой – просветом в вышине крон, но для обеда вполне подходящей. Хотя, судя по, "оживленности" здешней дороги, мы, с таким же успехом могли расстелить покрывало и прямо в ее середине. Любоня, с детства привыкшая к кухонным хлопотам, тут же вцепилась в принесенную Храном, продуктовую суму, из которой начали метаться на полотенце съестные припасы. Сами же мужчины занялись в сторонке лошадьми, а я (пока подруга не призвала на "священный женский долг"), подхватила из травы пустой бурдюк:
– Я в лес за водой, – взмахнула им для наглядности, но, Стаха, видимо, не впечатлила:
– Погоди, сейчас закончу и вместе пойдем.
– Не надо. Или ты забыл, что я – наполовину дриада?
– А ты, наверное, забыла, что этот лес – не твой родной? – отозвался он, явив свое, сильнее обычного бледное лицо. – Я сейчас, – и тут же, под моим пристальным взглядом, вернулся к работе.
– А что, дриады на таком расстоянии воду чувствуют? – выказал удивление Хран. Но, тут вмешался Тишок, деятельно снующий меж мужских и лошадиных ног:
– Чувствуют, конечно, если на вторую половину они – маги воды, – со значением выдал бес. После чего пристальный взгляд Стаха уже заслужила я сама, от Храна же ограничившись лишь удивленным присвистом. – И вообще, много чего...
– А вот ты со мной и пойдешь, мужик. Воду найденную обратно потащишь. Ну-у?..
– Ну, пошли, – со вздохом потрусил Тишок вдогонку за мной.
В итоге ушли мы недалеко. С сожалением оставив в стороне земляничную "дорожку" меж старых вязов и обогнув малинник, затянутый прошлогодней паутиной. А потом я нашла его – ручей. Конечно, ни в какое сравнение с Тихим ни шедший. Однако, с чистой водой, тоненькой струйкой бьющей прямо из земли.
– Ну, давай, – кивнула на него бесу.
– Что, "давай"?
– Слушай воду, а я пока наберу бурдюк. Какие там новости в обозримом пространстве?
– Евся, – критически покачал тот своей головой. – Ты чего знать то хочешь: есть ли жизнь на глубине мили или сколько слоев угля эту воду чистили?
– Не-ет...
– Не-ет, – по козлинному проблеял бесенок. – Воду слушают ту, которая течет по поверхности и именно со стороны, нужной нам.
– Ну, хорошо. Тогда так мне скажи: как думаешь, все здесь спокойно? Ничего или никого... постороннего не слышно?
– А кто в этом лесу "посторонний"? Откуда ж я знаю, сколько здесь зайцев местных, а сколько – просто на чай с пряниками к ним забежали?
– Тишок, ты давай, не придуривайся. Ведь прекрасно понимаешь, кого я имею в виду. Отвечай по существу: бера здесь чуешь или нет? – с полным бурдюком воды нависла я над бесенком.
– А-а-а... Ой, а кто это там? – развернулась в следующий момент вслед за вскинутой лапкой, но, тут же опомнилась:
– Ах ты, прохиндей! Ну, держись. Я с тобой еще за подводу с мукой не поквиталась! – и, подхватив с земли сухую ветку, понеслась вслед за Тишком назад к поляне.
Оставленная недалеко компания в момент нашего эффектного из леса появления уже расположилась на покрывале: Хран и Любоня что-то активно жевали, а Стахос, немного в сторонке, раскинулся на спине. За что и пострадал, только, чуть позже. Сначала же свой набитый рот открыла на нас подруга:
– А шо это вы так бэаэте? – басом осведомилась сначала у пустившегося вокруг покрывала Тишка, а потом у запыхавшейся меня с веткой наперевес:
– Момент глубоко воспитательный, – на ходу кинув в сторону полный бурдюк, сдула я прядь со лба. – Этот... мужик еще в Монже проштрафился. За что сейчас и получит по полной, – и вновь припустила за бесом.
– Евся, – наконец, проглотила еду Любоня. – Я не поняла. Он же сам на том клене чуть не пострадал?
– Ага, за собственную шкодливую натуру. Ведь это он мешки с мукой порезал. Так, мститель хвостатый? Это тот самый мельник из Монжи был? Твой бывший господин?
– А хотя бы и он! – с пафосом выдал из-за спины невозмутимо жующего Храна Тишок. – И он еще мало получил, урюк надутый. Я гораздо больше планировал.
– Та-ак... – протянула, поднимаясь на ноги моя дорогая подруга. – Евся, дай ко мне палочку. Уж я его точно догоню, – перехватила она в своей тяжелой руке тут же с радостью врученное воспитательное орудие. – Ну, беги, Тишуня! – закружилась с новой, ускоренной силой беготня, через несколько мгновений, первой настигнув меня, правда, ногой лежащего Стахоса.
– Извини... толкнули – запнулась, – лежа поперек мужчины, пропыхтела я, пытаясь с него сползти. Он тоже попытался, хотя бы после этого сесть:
– Ничего, – выдавил, скосив взгляд в сторону.
– Стах.
– Что, Евсения?
– Посмотри на меня.
– Смотрю.
– Ты мне совсем не нравишься, – нахмурила я брови в ответ на этот тоскливый взгляд.
– Я заметил, – скривился он, глядя мне прямо в глаза.
– Ой, я совсем не то имела в виду. Ты мне... нравишься. Но, мне кажется...
– Евся, ноги! Мешаешь! – поджала я их в следующий миг, еще через мгновение, оказавшись у мужчины на коленях:
– Так уж точно не стопчут. Продолжай.
– Хорошо... Мне кажется, с тобой что-то не ладно, хоть и в хворях совсем не разбираюсь, – наконец, закончила свою мысль. – И еще ты очень бледный. И... почему ты ничего не ешь?
– Ты за меня переживаешь, – с улыбкой покачал он головой, а потом убрал мне за ухо выбившуюся прядь. – Это так... радует. Все хорошо. Немного прихватило, но, скоро пройдет. А есть пока просто не хочется. Однако, ты, давай, подкрепляйся и двинем дальше. Нам до темноты еще, как минимум, миль десять надо проехать.
– Ага... А что такое "минимум"?
– О-о-ой!!! Горе мое, горемычное! Нажил себе на шкуру еще одну злобную Евсю!
– Да не так ты орешь, как я тебе попала! – смущенно пропыхтела сбоку от нас подруга. – Всего-то, самую малость и зацепила... ниже хвоста.
– Вот это оно и есть – "минимум", – смеясь, пояснил мне Стах...
Не знаю, сколько миль мы в результате проехали по этой, затерянной под зеленым ковром из трав, дороге. Но, уже в сумерках разглядели слева на обочине кривой столб с давно выцветшим, чудным названием "Сканьковичи". А вскоре увидели и саму деревню, оказавшуюся тоже давно заброшенной. Она лежала слева, в низине, накрытой разбавленным водой, молочным туманом, в котором торчали сейчас уцелевшие жерди огородных изгородей и высокая, в человеческий рост, трава.
– Да, жалкая картина, – выдавил из своей седельной сумки, притихший Тишок.
– Вот я одного не пойму, зачем покидать такое хорошее место? Сади, сей, расти скот и живи спокойно, – даже привстала из седла впечатленная не меньше беса Любоня, однако, Хран ее мнения не разделил:
– Ну, судя по названию, жили здесь совсем не этим, а конкретным промыслом. "Скань", если мне память не изменяет – плетение узоров из проволоки. И, видно, когда центральный тракт отсюда на север перенесли, узоры плести стало не для кого. Вот и подались умельцы в другие края, – закончил он, почесывая пятерней затылок. – Ну что, здесь тогда и остановимся на ночлег. Что думаешь, Стах?
– Хорошо, – глухо отозвался мужчина, заставив меня вновь к нему приглядеться.
Стахос и после нашей обеденной полянки гордо хранил молчание, лишь коротко отвечая на чьи-то вопросы. А раза три мы останавливались в пути лишь из-за него. Напряженно ожидая очередного возвращения мужчины с почти опустевшим бурдюком в обнимку. Но, я к нему больше не приставала, лишь бросала косые тревожные взгляды. Сейчас же, бледное лицо Стахоса с большими черными глазами казалось лишь маской человека, которого я знала, кажется, уже давным давно.
– Тогда, Тишок – на разведку. Обследуй на предмет безопасности округу и пару домов. Но, не у самой дороги, а подальше. А мы потихоньку следом, – скомандовал бесу Хран, вновь трогаясь с места.
Вскоре искомый дом нашелся – через две улицы от самой крайней. Одноэтажный, с широким крыльцом и колодезным журавлем на просторном, заросшем бурьяном дворе. И даже застекленные окна в том доме имелись. Не говоря уж о дверях. Мы с подругой взирали на него со своих лошадей со смесью опаски и брезгливости. Однако ночевать под открытым небом в незнакомой, заброшенной деревне желалось еще меньше.
– Ну и чего вы застыли? – гордо подбоченился на нас снизу вверх, воодушевленный довольным Храновым кряканьем, бес. – Принимайте хоромы, вытрясайте перины.
– Ага. А ты люльку себе здесь не приметил? А то б мы с Любоней тебя в ней... покачали, – первой сползла я с седла и оглянулась к Стахосу. Мужчина в этот самый момент, пытаясь слезть с коня, качнулся вперед и, вдруг, стал круто заваливаться вбок. – Стах! – рванула я к нему, пытаясь успеть поддержать, но, силы свои явно переоценила, оказавшись в результате на земле, придавленной сверху неподвижным телом. А вот тут уже струхнула серьезно. – Хран! Хран, помоги, ему совсем худо!..
