Текст книги "Евсения. Лесными тропками (СИ)"
Автор книги: Елена Саринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 23
Ночь давно откатилась луной в другую половину невыносимо звездного неба. И сейчас, сидя на крыльце, выходящем в сад, где мирно трещали сверчки, а за спиной, в кухне переливалось тремя голосами задушевное пение, с трудом верилось в оставленное далеко-далеко отсюда обшарпанное крыльцо каталажки, и в заросший бурьяном двор посреди заброшенной деревни. Да вообще в прошлое мое «заповедное» верилось с большой натяжкой. Одна лишь Адона вспоминалась прекрасно. И от этого тоже хотелось, не то петь, не то плакать.
– Свида, а вот эту знаешь?
Как провожала меня мать,
Давай падать, умолять:
Честь младую береги...
– А то! Только у нас ее по-иному поют:
Как провожала меня мать,
Принялася наставлять:
Честь девичью береги,
Но, от счастья не беги.
– Кх-хе... А про желанный колодец?..
– Евся?
– Что, Любонь?
Подруга моя, замерев у самой кромки ступени, с душой потянулась:
– О-ой, и хорошо то как... А ты чего здесь одна сидишь? Где Стах?
– Они с Тишком лошадей проверяют и, наверное, улицу заодно... Любонь, как-то, все ж, неловко, что мы таким табуном к твоей тетке завалились.
– Да брось, – хлопнулась та рядом со мной. – Тетка Свида у меня выдающаяся. А про ее дом я тебе уже говорила – мы ее нисколько в нем не стесним, одну то на двух этажах. Тем более, всего на ночку. Да она, как узнала, что я от Ольбега сбежала, на радостях, и на год бы всех оставила. Ты ж сама-то слыхала?
– Ага, – вспомнила я "радостные" обороты этой, действительно, "выдающейся" со всех сторон женщины.
Хран только крякнул тогда в восхищении (в середине и в конце), а Стах согласно покачал головой. Меня же она, после знакомства, просто сгребла в охапку, а потом, обозвав "стрекозой", вдруг прослезилась. Не то, от гордости за свою отважную племянницу, не то, от жалости ко мне, по сравнению с женщинами их рода, явно "задохлой". И один лишь бесенок, перекинутый теперь в серого кобеля, остался не у дел. Если, конечно, не брать в расчет тот бараний мосол, который ему тетка Свида с крыльца кинула. Ну, ничего, я этот "моральный ущерб" умыкнутыми со стола пирогами восполнила чуть позже, но, с лихвой. Да и Стах от себя тоже, по-моему, кое-что добавил... И Любоня... Да и Хран пару раз от застолья отлучался... Бедный Тишок...
– Евся, я знаешь, что сейчас подумала?
– Нет. Но, надеюсь, через долечку узнаю, – обхватила я Любоню руками за плечи.
– Помнишь, мы с тобой вот так же сидели на том бревне, за нашим огородом? Только я тогда в венке была из одуванов и вся зареванная. Помнишь?
– Ага. Вспоминаю. Правда, уже с трудом.
– Вот и у меня такое же чувство, будто целая жизнь прошла, – вздохнула Любоня. – Но, я не про то... Ты тогда сказала, что, мы с тобой – подруги на всю жизнь и друг без друга, никуда. А я ведь чуть потом не уехала. Даже, не попрощавшись. А все из-за трусости своей.
– Любонь, это ты то – трусиха? – отстранилась я от девушки. – Да я как вспомню тебя со сковородой... Ух-х, самой страшно.
– Так-то – позже. После всего, что с нами произошло, – расплылась, вдруг, подруга. – Это теперь я другой стала. И ты знаешь, что? – развернулась она ко мне. – Я решила, что буду с тобой... с вами до самого конца. И пока мы от этой подковы важной не избавимся ты от меня тоже. Так и знай.
– Любоня, ты чего? Да я сама не ведаю, как в Тинарру попаду без паспорта и... вообще. А ты ведь теперь дома. Да и что твоя тетка на такое скажет? Ведь это уже – заграница.
– А ей и знать не обязательно. Я отныне сама своей судьбой распоряжаюсь, – вздернула носик Любоня. – Или ты боишься, что жених твой будет против таких гостей?
– Жених ее против не будет. Наоборот, почтет за честь, – качнулся к нам из темени мужской силуэт и замер напротив. – Здесь другая проблема, Любоня, и ты должна о ней знать – наш маршрут.
– Что, опять тропками? – авторитетно скривилась подружка.
– Угу. Еще какими. Думаю, до гор – на лошадях, а там, через пещерный город перейдем на ту сторону. Но, надо будет еще с Храном переговорить. Он в этом деле гораздо опытнее меня, – почесав нос, шлепнулся с другой от меня стороны Стах.
– А что за пещерный город?
– Старое кентаврийское поселение. Здесь же раньше их земли были. Это позже кентавры за Рудные горы ушли, и дома строить начали. Так что, любимая, прогуляемся с тобой познавательно – я сам в тех местах ни разу не был.
– И вы думаете, я такое пропущу? – перегнулась к нам возмущенная Любоня.
– Госпожа души моей, я бы этого не пережил... И-ик.
Он бы этого не пережил. А я вот глубоко задумалась. Ведь с одной стороны, такие "познавательные прогулки" сами по себе, уже – государственное преступление. А с другой... Она ж – моя любимая подруга, за которую я сейчас "цепляюсь", как за последний признак всего самого лучшего, что когда-то в моей прежней жизни было. И по-моему, это... взаимно.
– Любонь, я очень-очень рада такому твоему решению. Но, все ж, подумай хоро...
– А что тут думать то? Госпожа души моей, это – для тебя, – развернулись мы к "кобелю", но даже рты раскрыть не успели, как тот, вдруг, писклявым голосом затянул. -
Ой, не плачь ты, девка, о своей судьбе.
Чай, еще отыщешь ты хомут себе.
И еще лихого подкуешь коня.
Если не потушишь ты любви огня... О-ох...
– Стах, это ты его напоил? – в наступившей за нашими спинами тишине испуганно прошипела я.
– Не-ет. То есть, я, но, совсем...
Ба-бах!
– Та-ак... Кто сейчас пел?
– Я... горло прочищал.
– Нет, это я. И я ведь предупреждала, что петь не...
– Тетушка, то я горланила.
– Свида, да он...
– Да вы что?! – громыхнуло теперь прямо над нашими макушками. – Ну, так... Пел с душой, бесово семя. Молодец. Однако в дом даже не думай, хотя, во дворе можешь носиться без опаски. Ибо, как изрекает мой знакомый маг Абсентус: "Самое большое зло в мире рогов не носит, а носит ангельскую улыбку". Вы меня хорошо расслышали? Все?
– Ага.
– То-то же. А теперь встали и пошли за мной. У меня тост будет.
– И-ик...
Да-а... А до меня, вдруг, в этот момент, внезапно дошло одно очень простое, но, важное понимание: "Это – мой мир. Мир, где к магии относятся, как к части жизни. Где есть место и настоящей дружбе и любви. Где тебя принимают таким, какой ты есть. И пусть, он пока совсем мне незнакомый, этот "новый мир". Но, он уже целиком и полностью – мой":
– Дорогие мои, – сгребла я под руки и подругу и Стаха. – И как же я вас... люблю. И тебя, кобелиный певец, люблю. И все-все-все вокруг тоже люблю. И даже незнакомую Тинарру. И как же это замечательно – просто жить и любить.
– Евсения, а вот тебя кто... напоил? И пойдемте ко обратно, за стол...
Город Медянск просыпался рано. Используя для данной цели вместо привычных в деревнях петухов, новомодные будильники или просто церковные колокола. И когда я спросонья расслышала этот, плывущий над улицами и садами перезвон, то от удивления подорвалась с кровати к окну, а распахнув его, замерла, прислушиваясь сквозь рассветное, пока еще тихое птичье чириканье в садовой листве:
– Ну, ничего себе, – а потом опустила глаза вниз. – Ну, ничего... себе.
– О, Евся. Вы уже проснулись?
– Не-ет, – обернувшись к брошенной постели, помотала я головой. – Любоня еще спит. Тетка Свида, а откуда... это? Я вчера его не заметила.
– Вот и мне... интересно, – подбоченясь одной рукой, поднесла женщина вторую, с зажатой в ней кружкой, ко рту. – Я сама вчера такого не заметила, – и, тут же про чай позабыв, задрала голову к цветущей черемуховой верхушке. А когда я, спешно натянув штаны и блузку, прискакала к ней вниз, кивнула на высокое благоухающее дерево. – Эту черемуху еще мой покойный муж сажал. И она уже лет десять, как не цвела, не говоря о ягодах. Я все выдрать ее собиралась и клумбу с розами на этом месте разбить, а тут такое... Ты ж, дитё, дриада, так, может, скажешь мне, к чему почти пень, да еще не в сезон, вдруг, зацвел?
– Не знаю, – с прищуром подошла я вплотную к старому разветвленному стволу, который, неожиданно мне откликнулся, обдав волной сочной силы. – Ей сейчас хорошо. Очень хорошо. И она в этом году обязательно разродится ягодами, не смотря на то, что другие ее сестры уже давно отцвели. Это все, что я могу сказать, как дриада.
– А как хранительница?
– Что? – обернулась я к скромно торчащему в сторонке Тишку.
– Евся, ты ж – хранительница леса и водной стихии. И этот "букет с корнями" – твоих рук дело. Кто вчера в любви всему миру клялся?
– Ну...я.
– Вот тебе и результат.
– Ага. А если бы я всех, наоборот, возненавидела? – уже внимательнее вгляделась я в обсыпанную белыми гроздьями листву. – То, что тогда?
– Ну-у, – глубокомысленно протянул Тишок. – Тогда, как в ту ночь на капище.
– Слушай, рогатик, а ты по "чудесам торговли" консультаций не даешь? – глядя на наш диалог, усмехнулась тетка Свида.
– Если только за большой кусок вчерашнего вкуснейшего пирога, – ни на долечку не задумавшись, скривился ей бес.
– Поняла. Будь здесь. А ты, стихийное дитё, пошли за мной. Чай давно заварился. А вот, кстати, и мужчины. Намахались палками? А то у меня еще оглобли старые есть.
Хран, с полотенцем на голых плечах, оценив шутку, расплылся, а Стахос направился прямиком под мой "букет с корнями":
– Доброе утро, любимая, – обхватил он меня, прижав к холодному после умыванья торсу. – На какое еще волшебство ты способна?
– Значит, Тишок и тебе о моих "способностях" поведал? – в ответ покачала я головой. – Честно говоря, не знаю. Хотя, вряд ли смогу, как Любонина Мокошь, например, прясть по ночам кудель. Я и днем то за это дело ни разу не садилась.
– Ну, значит, остается лишь одно, зато верное – "волшебный поцелуй".
– Да ты что?.. Тогда, очи сомкни... А то боюсь заглядеться и промахнуться, – шепотом выдохнула я, глядя в смеющиеся черные глаза...
После скорого завтрака, к которому проснулась уже и моя дорогая подруга, мы всей компанией отправились на местный развал. Один лишь Тишок решил хвостом своим в таком оживленном месте лишний раз не рисковать – ни собачьим, ни бесовским. А так и остался в саду, развалившись в травяной тени под цветущей черемухой, к которой, казалось, со всей округи слетелись удивленные на такое дело пчелы. Хотя, и в других местах этих упитанных тружениц тоже хватало. А что вы хотите? Город Медянск. Тетка Свида свернула от нас уже через проулок и, ткнув пухлым пальцем в нужном направлении, велела на обратном пути обязательно в ее лавку завернуть. Кстати, чем она там торгует, для меня до сих пор было тайной. Ну, не тайной, конечно. Просто я про то до сих пор спросить забывала.
– Не знаю, как сейчас, – на ходу зевнула в ладошку Любоня. – А в детстве, помню, конфеты у нее были вкусные. Шоколадные, с орехами и на сливках с ликером замешанные. М-м-м.
– Так она конфетами торгует? – запоздало уточнила я.
– И ими тоже... Слушайте, мужчины, а мы с Евсей успеем вдоль рядов пробежаться, пока вы своего человека найдете?
– Вы, главное, яблоки найдите. А то Евсении придется пешком до гор идти, – в ответ усмехнулся Хран. – Потому что мы скоро обернемся, а к обеду нам нужно будет уже из города выехать. Чтоб на закате оказаться в нужном месте. А встретимся мы с вами вот здесь, – и махнул пятерней на резные лавочки у высокой церкви, сверкающей на солнце своими золотыми фигурными крестами.
Вскоре мы разделились. А вот что там был за "свой человек", я спросить тоже не успела (забыла). Знала лишь, что он нам жизненно нужен, а вот зачем?..
– Пошли, – дернула меня за руку подруга, втягивая в шумные торговые ряды. Я же лишь послушно следом за ней припустила. Нет, я, конечно, бывала до этого на развале. Целых три раза. В Букоши. И там было целых три ряда. И народ вокруг них тоже был. Но, здесь... – Евся, рот закрой – пчела залетит.
– Ага. Только ты руку мою не отпускай. А то я его очень громко вновь открою.
Потому что здесь, в отличие от Букоши, был не развал, а целый "город в городе". Со множеством товаров под множеством указателей на них и просто ярких картинок. Цветные платки и вязаные шарфы с шапками сменяли расписные тарелки, на одной из которых я даже успела разглядеть те самые каменные мечи – наш недавний ориентир. А в следующем ряду уже бликовали на солнце подсвечники и зеркала в лепных рамах, в которых отражались, расставленные напротив туфли на высоченных каблуках, тапочки с пушистыми помпонами, лакированные ботинки и... моя удивленная физиономия. А потом мы с Любоней с разбега залетели в тесный закуток ароматов, которые меня, с чутким дриадским носом чуть не сшибли с ног. А возле лотка с пряностями я вообще принялась так азартно чихать, что Любоня стыдливо утянула меня подальше... к банкам, горшкам и бочонкам с янтарным медом. Хотя, там высились и бутыли с еще одной местной достопримечательностью (кроме каменных мечей, конечно) – знаменитой "Медовухой", дошедшей даже до нашей заповедной глуши. Правда, не дальше Любониного дома. Наконец, мы нашли и яблоки.
– Евся, ты пока покупай, а я вернусь обратно – за лентой атласной в волосы. Может, и тебе купить?.. Ты меня слышишь?
– Ага. Неа... А я вот думаю...
А потом я увидела ее, маленькую девочку с льняными косичками и серыми, как пасмурное небо глазами... Нет, сначала, я поняла, что Любони уже рядом со мной нет и я сейчас стою совершенно одна среди множества людей, текущих вдоль длинных рядов, как река, только сразу с двумя противоположными течениями. А уже потом поняла, что ребенок в этой "реке" – такой же как я оставленный кем-то "остров". Только этот маленький остров река обтекает с обеих сторон. Последнее же, что я заметила, было то, что забытая кроха... алант.
– Здравствуй, – уперлась она в меня где-то на уровне пояса бридж и подняла кверху свои глазищи:
– Привет... А ты кто?
– Меня Евсения зовут, – присела я перед девочкой. – А тебя?
– Александра, – произнесла малявка, старательно выговаривая букву "р". – Так ты кто? Ты же не маг?
– Неа.
– И не алант?
– Что ты.
– И не человек, – прищурился на меня ребенок и, перехватив что-то в ручонках, почесал свой нахмуренный от старания лоб. – Меня брат учит сразу определять по свечению, кто есть кто.
– Да не мучайся, – не выдержав, засмеялась я. – Я – полукровка. Давай лучше с тобой разберемся. Ты здесь потерялась, Александра? Ведь так?
– Угу, – тут же согласилась она, впрочем, без особого расстройства. – И брату моему за это опять от мамы влетит, – теперь понятно, почему не сильно расстроилась. – Он ей уже два раза обещал, что больше меня терять не будет и вот – опять. На том же месте.
– Понятно, – в ответ протянула я, в раздумье, опустив глаза. – А это у тебя что?
– Это? Это мне брат подарил. Грифон. Он на таком же летает, – сунула мне Александра под нос маленькую деревянную фигурку не то птицы, не то зверя.
– Ага... А можно мне его в руках подержать? А я тебе взамен вот что дам, – порывшись в болтающейся сбоку сумке, извлекла я свою деревянную свистульку, что привело ребенка в полный восторг, а мне позволило немедля приступить к делу. – Брата твоего как зовут? – сквозь громкий свист прокричала я.
– Его то? – прервавшись, отозвался ребенок. – Танасом.
Отклик на посыл, запущенный через игрушку неожиданно сильно отрикошетил мне в сжатую ладонь. И уже через несколько мгновений в людском потоке показался высокий запыхавшийся парень, как две капли воды, схожий с собственной маленькой сестрой. Лишь с двумя существенными различиями: был он, примерно, моим сверстником и еще...
– А вот и мой брат... Мама говорит, что такие как он, между глаз нос постоянно теряющие, в Прокурате лишь в курятнике должны служить – грифонам клювы пориловать... А это, Евсения. И она – полукровка.
– Полировать, Шурик, – смущенно расплылся рыцарь Прокурата, подхватывая сестру на руки. – Здравствуйте, Евсения. Это вы мне призыв запустили?
– Ага, – выпрямилась я в полный рост. – Здравствуйте, Танас.
– А вы ведь, не местная?
– Нет. Я здесь ненадолго и вообще-то... спешу, – проявила и я чудеса собственной памяти. Парень же в ответ понятливо усмехнулся:
– Ясно. И очень жаль. А я хотел предложить вас проводить.
– Чтобы и Евсения не потерялась? – догадливо уточнил с его рук ребенок.
– Чтобы... да... Ну что ж, Шурик, отдавай Евсении ее... ого! Кентавра. Забирай своего Гришу и пойдем домой на экзекуцию. Или может, договоримся на этот раз?
– Может, и договоримся, – по-деловому скривилась многоопытная Александра.
И после обмена игрушками они вместе с братом скоро влились в густой людской поток. Я же постояла немного, глядя им вслед, а потом, вдруг, словно подброшенная внезапно принятым решением, ринулась вдогонку:
– Танас, постойте!
– Да, Евсения? – едва заметно улыбнулся он.
– Вы ведь в Прокурате служите?
– Да-а.
– А что такое "хамровая живопись" знаете?
– Да-а, – а вот теперь он уже удивился по-настоящему. И даже сгрузил Александру на землю, рискуя потерять ее вновь. – Что такое хамровая живопись и почему она запрещена на всей территории Бетана я в курсе.
– Замечательно. Значит, если я вам скажу, что ее владельцем сейчас является Ольбег Бус из Букоши и вся эта коллекция развешена в его доме, вы точно будете знать, что делать дальше?
– Точно буду знать, – мелькнул, вдруг, в серых глазах мужчины азартный огонек. – Только, Евсения, можно и вам вопрос?.. Я даже не буду спрашивать, можно ли доверять такой информации. Просто, ответьте: вам это зачем надо? Сдавать Прокурату Ольбега Буса? Ведь вы же должны знать, чем ему это грозит?
– Конечно, знаю, – отвела я в сторону взгляд. – А почему сказала вам?.. Да потому что, это – правда. По-моему, такой причины вполне достаточно?
– По-моему... да.
– Ну, так, прощайте, Танас. И больше не теряйте свою сестру, – развернувшись, пошла я обратно к прилавку с большими и сочными, так любимыми моей лошадью яблоками. И ни на миг не усомнилась в правильности своего поступка... Хотя, лучше пока о нем помолчать...
ГЛАВА 24
Медянск был отсюда уже совсем не виден. И наша тропинка, сначала петляющая меж высоких предгорных валунов, похожих на стертые зубы великана, а потом круто пошедшая вверх, вскоре целиком завладела моим вниманием. А про старый город с цветущей в саду черемухой и щекочущим душу колокольным перезвоном я вскоре и вовсе перестала вспоминать. Да, наверное, так и надо. Ведь вернусь ли я туда когда-нибудь? Гораздо интереснее было узнать, что ждет меня на другой стороне Рудных гор, своими снежными вершинами, слившихся сейчас с размытым предзакатным небом. А еще то, что раскинулось сейчас по обе стороны от узкой, выбеленной будто мелом, полоски, по которой медленно двигалась наша компания.
– Евся, а что это за цветы? Они так вкусно пахнут.
– Не знаю. Самой интересно.
– Нарциссы. Это "Чаша обманных надежд". Потому что нарциссы эти надежды собой символизируют. Мне про нее Феофан в детстве рассказывал.
– Ну, значит, мы уже рядом. И если верить моей карте, за ней, через ущелье – наш очередной промежуточный пункт.
– Аф-фх-хи. О-ох... Новая напасть на мой длинный нос.
– Да ну тебя. Лучше, глянь, какая тут... красота. Хоть и обманная.
Нет, я бесу, конечно, сочувствовала, но... Красота то какая. Маленькие, будто восковые цветы с белыми, заостренными лепестками и желтой, закрученной веером, сердцевиной волнами ходили под ветром, заполняя собой и своим дурманяще – сладким ароматом все пространство вокруг. Хотя, чашей это место назвать было сложно. Оно, скорее напоминало дно длинной лодки, застеленной цветочным ковром. А мы сейчас, спустившись по тропке с "борта", двигались вдоль ее "хребта". Пока, наконец, действительно не въехали в ущелье, круглой аркой отделяющее, оставшийся за нашими спинами "ковер" от узкого каменного коридора. Я задрала вверх голову, куда сейчас, гулким эхом уносилось цоканье лошадиных подкованных копыт, и увидела кружащих высоко – высоко в небе птиц. И свисающие к нам со склонов деревья, зацепленные за скудную горную землю корнями. А еще закатное солнце...
– Любимая.
– Да?
– Не бойся. Солнце везде одинаково, – будто мысли он мои прочел. – Я уверен, ты полюбишь Тинарру.
– Ты мне это уже говорил. Правда, сейчас я твоим словам верю больше... Скажи, а почему ты сам столько странствовал, если она так прекрасна?
– Это сложный вопрос, – задумался, вдруг, Стахос. – И если я скажу, что, все это время я искал тебя, это тоже будет правдой.
– Ага... Значит, у тебя их несколько, твоих "правд", – сделала я для себя вывод, заставив мужчину громко рассмеяться, уносясь эхом ввысь.
– А вот мне интересно, Стах: как ты определил, что Евся – именно та, которую ты искал? Печать на ней какая стоит? – развернулась к нам на ходу Любоня.
– Как я это понял? – с прищуром посмотрел на меня мужчина. – Мне сначала, вдруг, очень сильно и впервые в жизни захотелось, чтобы мои будущие дети были похожи именно на нее. Только на нее.
– Дочка? – выдохнула я перехватившим голосом.
– Все-все-все, любимая, – с улыбкой качнул он головой. – Это произошло после того, как ты выкинула меня из своего окна. А потом хлопнулась рядом на колени и испуганно заглянула в глаза.
– Ну-у, от такого полета все что угодно может... навеяться, – скорчил скептическую гримасу Тишок. – Мужики, может у вас и Любоне достойный жених найдется? Извини, госпожа души моей, но, я по натуре ветреник и не смогу сделать тебя счастливой. А значит, считаю своим долгом пристроить в надежные руки, пока ты еще не иссохлась по мне окончательно.
– Это ты чёй-то языком мелишь? – попыталась та дотянуться до нахала. – Я сама себе уже нашла. Единственно любимого... Теперь осталось лишь его у судьбы выдернуть. Чтобы тоже... много детей. И все, как положено.
– Вот и правильно, – обменялись мы с подругой "важными" взглядами. И какая ж она у меня, все-таки, молодец. Хоть и с опозданием...
Ущелье вскоре закончилось и с последним порывом гудящего в нем ветра, вынесло нас в спрятанную глубоко в горах, маленькую зеленую долину. И сначала я увидела водопад. Будто Тихий ручей, берущий свое начало из каменной расщелины в заповедном лесу, вдруг многократно умножил свои водные силы. Но, нет. Это был не ручей. Это был бойкий и шумный поток, который брызгами отлетая от выступов, рассыпался вниз – в маленькое мутно – голубое озеро, окруженное густыми кустами. Да, сначала я увидела именно его. А уж потом...
– Это и есть старое пещерное поселение?
– Угу, – сначала привстал в своих стременах Стахос, а потом и вовсе спрыгнул с Капкана в густую траву. – Это оно. Древнее обиталище моих предков – "Город золотой подковы". К нему со стороны Ладмении ведет множество троп, хотя, основную дорогу давно завалило. Но, выход на другую сторону – всего один. Так, Хран?
– По моим данным, да, – последовал и он примеру Стаха. Следом же на землю спустились и мы с Любоней. И один лишь Тишок так и остался водить прочищенным носом в седельной сумке на Перце:
– Вроде ничего враждебного не чую, но надо обойти кругом, – через несколько мгновений важно выдал он, но, я его даже не слушала. Потому что, взобравшись со Стахом на ближайший валун, уже вовсю пялилась на следы чужой, незнакомой жизни.
Здесь и в правду, когда то жили. Но, не знай я заранее о том, что речь идет о кентаврах, то подумала бы, что жили здесь просто люди. Хотя, как я вообще могу здраво судить о таких местах с моим то "книжно-дремучим" прошлым? Просто, тут имелась и площадь у самого главного входа в пещеры, с остатками каменного постамента напротив. И выложенная мелкими булыжниками ограда, рисующая собой полукруг, и даже мостик через уже давно пересохший ручей присутствовал. Тоже каменный. Но, больше всего меня привлекла высокая стела, стоящая поодаль, в окружении разросшегося можжевельника. На ней, даже отсюда, с расстояния в несколько десятков ярдов, хорошо проглядывались узоры и текст на незнакомом мне языке. Очень странные и красивые узоры – сочетание квадратов, кругов и цветочных ветвей, будто вплетенных в эти простые фигуры и соединяющих их в непрерывный орнамент.
– Корбестон, – глядя туда же, тихо произнес Стах.
– Что это такое?
– "Основа основ" – столп с кентаврийской историей, написанной на древнем языке. Сейчас его мало кто знает. Часть населения говорит на эллинском, часть – на ладменском, а большинство использует мешанину из сразу нескольких. Даже мой воспитатель не рисковал передо мной лишний раз блеснуть знанием "кенво", – с усмешкой произнес мужчина, а потом добавил. – Потому что у меня под рукой для этого дела всегда водился словарик, – и был он сейчас так озарен изнутри своими лучистыми воспоминаниями, что я невольно залюбовалась. – Ты чего? – перехватил Стах мой взгляд и прижал к себе. – Да, любимая. Еще одна "правда" о причине моих скитаний как раз и заключается в том, чтобы потом снова и снова возвращаться домой... До-мой... Пошли, посмотрим его поближе. Чтобы было потом, о чем рассказывать нашим детям.
– Всем-всем-всем? – со смехом прыгнула я в его подставленные уже с земли руки.
– И каждому в отдельности... – неожиданно прижал он меня спиной к валуну и одарил таким поцелуем, что... прямо сейчас их и... о-ох... обратно "из неба" совсем еще не хочется...
Ночь в горах наступает рано и быстро. Просто, солнце, еще не достигнув земли, раскрашивает напоследок крутые вершины, а потом наспех прощается до завтрашнего дня. Вот так и сейчас – еще долечку назад мы с примкнувшей к нам Любоней стояли возле каменного столпа, старательно водя по нему пальцами. А теперь, хоть нос свой дриадский в него уткни, все одно ничего не разберешь... тем более, если язык незнакомый. Стах же еще при солнце переводить что-то не поспешил (видно, на этот раз словарика "под рукой" не обнаружилось). А еще через долечку, его окликнул от лошадей Хран. И обернувшись, мы с подругой, все ж, смогли разглядеть, что наша компания внезапно пополнилась еще на двух человек. Правда, совсем ненадолго. Потому что пришли они, чтоб забрать мою красавицу Кору. Ну, и остальных тоже...
– А это было так обязательно необходимо? – скорчив гримасу, смотрела я на белеющий в темени хвост собственной кобылы, уводимой в сторону ущелья.
– Угу, – с усмешкой поглядел на меня Стах. – Обязательно необходимо. Потому что дальше им хода нет. И вообще, ты своей Коре еще и завидовать должна.
– Это чему же? – вмешалась, не меньше меня озадаченная быстрым расставанием с Дулей, Любоня.
– Видимо тому, подруга, что кобыле моей, в отличие от ее хозяйки, и без паспорта через Тинаррскую границу можно легально... А как скоро это свершится то?
– Очень скоро, любимая. Но, мы туда, все ж, попадем... быстрее, – вдруг, нахмурился Стахос и развернулся к своему боевому наставнику. – Значит, планы меняются?
– Так точно, – перекидывая через плечо седельную сумку, выдохнул тот. – Раз, по словам наших "друзей", на окрестных тропках шебуршание, то ночевать будем уже внутри. И как можно дальше от входа – там разветвлений много. Тогда, даже если Ольбег отважится лезть вовнутрь, шанс на радость встречи будет, как при выбрасывании игрального кубика с нужной цифрой.
– А сколько там этих цифр? – решила уточнить моя более просвещенная в математике подруга.
– Кх-хе, от одного до шести. Ровно по числу подземных веток. Ну что, факелы в руки и пошли?
И мы пошли. Первым шествовал Хран, беспрестанно водя своим огнем по неровным, в рыжих подтеках стенам. И хотя, минуя центральную площадку, сразу же выбрал самый левый коридор, постоянно, будто сверялся, верно ли он поступил: сначала, у очередной боковой арки, замирал, потом крякал и, подтянув на плече ношу, шагал дальше по гулкому коридору, до нового темного ответвления. За ним, точно такими же "толчками" передвигались: моя дорогая подруга, я, замыкающим – Стах. А Тишок сновал под нашими ногами и травил свои бесовские байки. Хотя, честно говоря... замолчи он, хоть на долечку и, не знаю, как другие, а я сразу же начну в красках представлять, где именно сейчас нахожусь. И что надо мной – огромная каменная глыба и стоит ей, хотя бы шелохнуться...
– Тишок!
– Евся, ты чего? – удивленно оторвался тот от фляжки с водой, а Стах осветил мое лицо огнем:
– С тобой все нормально?
– Ага. Просто... история интересная. Не терпится узнать, что было дальше.
– Про то, как я копыта чищу? – скривился бесенок.
– Чего?.. Ну, да.
– А у этих древних кентавров, наверное, крепкие были нервы, – глядя на меня, со вздохом изрекла Любоня. – Всю жизнь прожить в таких вот глухих хоромах.
– Их "хоромы" мы прошли уже давным-давно, – внес ясность, но, нисколько этим не порадовал Хран. – Вы разве не заметили, что коридор стал гораздо уже, а потолок – ниже, – (да я вообще стараюсь по сторонам и вверх не коситься). – Потому как, это – уже хозяйственный "хвост". Они в конце каждой ветки есть. Только наш – еще и с секретом. А вообще... – оглянулся мужчина на темень за своей спиной. – Скоро остановимся на ночевку. Стах, ты в старых знаках лучше меня разбираешься. Мы еще не прошли нужный поворот?
– Нет, – качнул тот головой, не отрывая от меня настороженного взгляда. – А хотите Я вам историю расскажу?
– Ага, давай. Хотя у тебя ведь копыт нет. Значит, она будет не такой увлекательной, – уже на ходу, вздохнула я.
– Ну, я постараюсь компенсировать, – тут же уверил меня мужчина. – Помнишь, ты просила меня рассказать о своих странствиях? Так вот, года два назад, были мы с Храном в соседнем с Тинаррой государстве, Бередне. Страна интересная, пусть и дремучая местами. Хотя, в центре уже вполне терпимо относятся к магии, и даже специалистов там много работает из Ладмении. Но, не в том суть. Доехали мы тогда до самой ее западной границы.
– Бестина. Бестинской долины, – вставил, не поворачиваясь Хран.
– Угу. И там у них есть своя большая достопримечательность – замок-мираж.
– Это чёй-то?
– Это огромное многоэтажное сооружение, возникающее лунными ночами на совершенно голом месте. И, как утверждают местные жители – точная копия точно такого же, что стоял в их бывшем предтечном мире.
– И вы его видели? – тормознув, поравнялась я со Стахом.
– А как же? И что самое интересное, обычно, миражи проявляются не четко. А этот... Он виден до мельчайших подробностей. До каждой башенной бойницы, до трещин в крепостных стенах. Хотя, воя мы не слышали.
– А причем здесь вой? – решил уточнить Тишок.
