Текст книги "Сокровище из другого мира (СИ)"
Автор книги: Елена Рей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
– Почему ты не в зале? – спросил Эли.
– Там слишком шумно. К тому же мой старший брат ушел.
– У тебя тоже есть старший брат?
– Да.
– И у меня, – встрепенулся Эли. – Он, должно быть, тоже думает, что если старше, то ты мелкота, которую не нужно принимать в расчет?
– Вообще-то он неплохой, – мальчишка обнаглел настолько, что взял вульписа на колени. А тот не только не возразил: напротив, глаза зверька начали наливаться сиянием. Казалось, он все больше влюбляется в нового знакомца. – Просто мы постоянно порознь.
– А вот мы с Каутином всегда были вместе, пока он не нашел тут новых друзей, – печально ответил Эли. – А почему ты такой бледный? И худой? Родители часто тебя наказывают, лишая ужина?
– Мне нельзя выходить из комнаты…
– Так они запирают тебя? – ахнул Эли. – Они злые?
– Нет, мама хорошая, просто так надо.
– Ты сбежал?
Мальчик вздохнул, и Эли подумалось, что его собственная доля не так уж и тяжела. По крайней мере он в любой момент может съесть печенье, которое положила ему в дорогу Хольга, или припрятанный кусок пирога, и его не запирает хорошая мама.
– Мне уже пора обратно. – Мальчик с явным сожалением ссадил с колен вульписа.
– Ты хочешь вернуться к себе?
– Я должен.
– Постой, а как тебя зовут?
– Дикки.
– А я Эли. Сколько тебе лет, Дикки?
Тот наморщил лоб.
– Одиннадцать, кажется.
Эли помрачнел. В свои девять он и для этого мелкота. Но как странно: мальчик выглядел его ровесником. Может, из-за своей худобы и невысокого роста. Выдающейся у него была разве что шевелюра: роскошные каштановые локоны то и дело падали на лоб, и тот встряхивал ими, как один взрослый рыцарь, которого видел Эли.
– Мы сможем еще с тобой поиграть?
– Я не знаю.
– Как тебя найти?
– Он найдет, просто скажи ему, – кивнул Дикки на вульписа, и Эли снова почти обиделся.
Похоже, новый знакомый не хочет с ним играть и так отделался от него, как от маленького.
– Элиат?
Обернувшись, Эли увидел нарядную леди.
– Леди Рутвель, – он неловко слез с проема и поклонился ей.
– Почему ты ушел из зала? – спросила она, приблизившись. – Леди Анна ищет тебя.
– Хруст сбежал, а я пошел за ним, – кивнул он на вульписа, и тот возмущенно взглянул на него, оскорбленный таким враньем.
Эли почувствовал, что краснеет, что случалось с ним крайне редко. Вообще-то сейчас – впервые в жизни.
– Идем, я отведу тебя к ней, – протянула руку леди.
– Подождите, сперва я должен проститься с Дикки. – Эли обернулся и застыл: там, где только что сидел мальчик, уже никого не было.
– С каким Дикки? – удивилась леди Рутвель.
– Мальчик… он был тут.
Она посмотрела на арку, потом снова на него, и Эли понял, что его считают лжецом.
– Идем, – повторила фрейлина, и он поплелся рядом.
За руку с ней, как малыши, конечно, не пошел.
– Твоя сестра тоже волновалась, – заметила леди Рутвель.
– Алекто вечно волнуется, но больше нервничает и огрызается.
– Наверное, потому что ей нравится его величество? – подсказала собеседница.
– Да, сейчас еще больше из-за этого.
– И… она что-то собирается сделать? Как-то привлечь его внимание?
– Не знаю, – честно признался Эли.
Все эти скучные вопросы его мало волновали.
– А твоя матушка? Кажется, она часто видится с его величеством. Она не упоминала, что они делают или обсуждают?
Эли почесал за ухом. Там почему-то особенно зудело. Наверное, Каутин прав, и ему стоит чаще мыться.
– Она ему помогает.
Леди даже остановилась.
– Помогает? В чем?
– Не знаю – что-то про его хворь… или не его.
Леди продолжила путь, сосредоточенно глядя перед собой.
– Ты не можешь припомнить, добавила ли она что-то еще? Может, упомянула дело, в котором его величеству требуется помощь?
– Нет, разве что сказала что-то про свободу.
– Свободу?
– А почему вы спрашиваете? – Эли наконец сосредоточился на разговоре. – Вы тоже хотите помочь королю?
– В каком-то смысле.
Подумав, он вдруг ощутил себя неуютно. Разболтался, как девчонка.
– Скажи, а твоя мама приносит что-то на встречи? Или с них?
– Не помню, – дерзко ответил Эли, собираясь соврать, но получилось, что сказал правду: он действительно не помнил.
– Вот мы и пришли, – ласково сказала она, останавливаясь перед дверями главной залы, и присела. – Знаешь, Элиат, я хотела бы попросить тебя не говорить ни матери, ни сестре об этом нашем разговоре. Пообещаешь?
Эли понравилось, что она называет его полным именем. И вообще эта леди была очень красивой и нарядной. Но стоит ли умалчивать о чем-то перед матерью и Алекто? Все же от семьи не должно быть секретов.
– Кстати, это тебе, – порывшись в элегантном расшитом эскарселе, она протянула ему монетку. – Эта одна из тех монет, которые его величество кидал в толпу во время посещения столицы. Она приносит удачу, и я хотела бы, чтобы она была у тебя.
Эли повертел ее и в конце концов решил, что в беседе не было ничего особенного, да и половина уже выветрилась у него из головы.
– Хорошо, леди Рутвель, я не скажу о нашем разговоре ни маме, ни Алекто, – кивнул он.
Та улыбнулась и, выпрямившись, повела его в зал.
* * *
– Леди Анна, – Передо мной возникли две фрейлины.
– Миледи, – слегка склонила голову я.
– Мы хотели бы пригласить вас с дочерью.
– Куда?
– На любование луной. Сегодня ночью.
Я продолжила молча смотреть на них.
– Разве вы не слышали про такой обычай?
– Нет.
Фрейлины переглянулись.
– Сейчас праздники, а, как известно, это время тайн и чудес, – начала одна из них тоном сказительницы. Именно она жаловалась на угли жаровни – леди Элейн, кажется. – А потому, помимо игр, мы гадаем и собираемся вместе, дамским кругом, чтобы насладиться прекрасным.
– И сегодня в полночь как раз такой момент, – добавила вторая, леди Томасина.
– А прекрасным нельзя наслаждаться в более подходящее время суток? К примеру, днем?
– Луну лучше всего видно в полночь, – поджала губы леди Элейн.
– Так вы придете? – уточнила леди Томасина.
Я посмотрела на Алекто, которая дожидалась меня вместе с Эли на повороте.
– Мы с леди Алекто постараемся.
– Будьте так любезны. Если, конечно, хотите стать частью здешнего женского круга, – веско обронила леди Элейн. – И да, на эту встречу мы приходим, обрядившись лишь в камизы и босиком.
– Это самый верный способ продрогнуть в замке до костей даже летом, – заметила я.
– Вы можете накинуть поверх шаль. А лицо необходимо покрыть белилами, и губы – кармином, – докончила леди Томасина.
Я едва удержала смех, представив несколько десятков дам в таком виде.
– Что ж, это очень… интересный обычай.
Леди серьезно кивнули.
– Мы будем ждать вас возле главного входа.
Одновременно отвернувшись, они двинулись к следующей даме, вероятно, чтобы одарить ее таким же приглашением.
– Чего они хотели? – спросила Алекто, когда я ее нагнала.
– Рассказать о странном обычае местных леди.
– Я сегодня останусь с вами? – поинтересовался Эли.
– Нет, тебе нельзя ночевать на женской половине. Сейчас к нам присоединится Каутин и заберет тебя.
– Что-то он не торопится, – заметила Алекто, хмуро поглядывая вокруг.
– Его нельзя в этом винить. Сегодня он достойно проявил себя и заслуживает награды.
– Заслуживает напиться?
Я промолчала.
Мы прождали довольно долго, и постепенно я начала разделять настроение Алекто.
– Что ж, похоже, его задержало важное дело, – заметила я. – Мы сами тебя проводим к мужчинам, Эли.
Тот мучительно покраснел.
– В комнатах есть Йозеф, годом младше меня. Но даже его не провожают мать и сестра.
– Быть может, мать и сестра любят Йозефа меньше, чем мы тебя, несмотря на язык, которым можно дважды обернуть все королевство, – приобняла его Алекто.
Эли страдальчески прикрыл глаза и смирился с судьбой. Отведя его в покои, мы направились к себе.
– Надеюсь, с Каутином все в порядке, – слегка тревожась, произнесла Алекто. – Он всегда такой ответственный, и сегодня лишь очень веская причина могла помешать ему выполнить свой долг перед Эли.
– И имя этой причине – достойный поединок с королем.
– Или заносчивость.
Я открыла дверь, и мы прошли внутрь. В комнате было гораздо теплее, чем в коридоре, и я с облегчением погрузилась в это тепло.
– Вы куда-то собираетесь? – спросила Алекто немного погодя.
– С чего ты взяла?
– Вы поставили туфли перед кроватью вместо того, чтобы задвинуть их под нее.
– Что за глупости, куда мне идти ночью? Разве что отлучусь на поиски служанки в случае, если угли все же погаснут.
– Вам не стоит никуда ходить ночью, – встревожилась она.
– Почему? – удивилась я.
– Просто… это же замок. Здесь дамам не следует гулять одним. И из-за соблюдения приличий и… просто не следует.
Мне вспомнились слова короля, предостерегавшего от того же самого, только относилось это к Алекто. Я сдержала улыбку, осознав вдруг, что мы с ней поменялись ролями: теперь она пеклась обо мне.
– Не волнуйтесь, я буду вести себя осторожно.
Она серьезно кивнула. Уже ложась, сонно пробормотала:
– Спасибо, миледи…
– За что?
– За сегодняшний день. Он был чудесен. – Я, приподнявшись на локте, посмотрела на нее. Алекто уже начала дремать. Темно-рыжие брови протянулись на лбу выразительными дугами, веснушки почти не различались, а верхняя губа чуть приподнялась, придавая ей какой-то детский вид.
Вскоре она перевернулась на живот, заведя одну руку за спину, как, бывало, делала в детстве, и я поняла, что она уснула. Тогда, выскользнув из постели, я пошарила рукой под кроватью и ухватила туфли, которые действительно по неосторожности сперва выставила перед ней.
– Позаботься о ней, – произнесла я, приблизившись к камину и поворошив угли.
В задрожавшем от жара воздухе проявилась едва различимая морда. Казалось, на месте глаз Покровителя тоже угли, которые то вспыхивали, то пригасали – так горят глаза у кота, который кажется дремлющим и вальяжно поглядывает вокруг, но в любой момент может подобраться и броситься на чужака, по неосторожности погладившего домашнего любимца.
– Знаю, снаружи охрана, – продолжила я, имея в виду рыцаря из нашей свиты, чей храп был слышен даже отсюда, – и ты не вмешиваешься в дела других Покровителей, но огради ее хотя бы от людей в мое отсутствие.
Угли рассыпались, припорошив пол пеплом, как если бы кто-то огромный дохнул.
Накинув плащ, я вышла наружу. Осторожно переступив через охранника, которому не стоило знать о моей ночной отлучке, я двинулась туда, куда указали фрейлины. В ручной грелке, которую я захватила с собой, стукался о стенки уголек, служащий связующей нитью с Покровителем. Если Алекто будет угрожать опасность, мне станет об этом известно.
Еще на подходе я услышала тихие переговоры. Похоже, там действительно собралось не меньше пары десятков дам.
– Как думаете, они придут?
– Надеюсь. Представьте, сколько будет смеха.
Послышалось хихиканье. Я остановилась, прислушиваясь.
– Я сказала ей, что следует прийти в одной лишь нижней рубашке, – произнес голос, в котором я узнала леди Элейн.
– При этом лицо покрыть белилами, а губы – кармином, – добавила вторая, леди Томасина, и вокруг засмеялись.
Осторожно выглянув, я действительно увидела около двух десятков дам. Все они оделись, как обычно, даже теплее обычного, потому что ночь сегодня выдалась особенно холодной, и кого-то ждали. Впрочем, несложно было догадаться, кого. Ни у одной из них лицо и губы не оказались намазаны, равно как ни одна не рискнула прийти сюда по ледяному полу босой.
– Сколько еще ждать? – капризно осведомилась одна из дам.
– Уже почти полночь, – ответила пригласившая нас. – Скоро должны прийти.
– Быть может, это было слишком жестоко… – заметил кто-то.
– Она Морхольт, – выплюнула ей в ответ леди Элейн, – а значит, для таких не может быть ничего "слишком".
Тут позади послышались шаги, и я поспешно прижала к губам один из пузырьков, которые захватила с собой.
– Миледи? – Я едва не задохнулась, узнав этот голос.
К тошноте от перекидывания добавилась тошнота от злости.
– Леди Рутвель, – повернулась я, улыбаясь так, что заболели скулы.
Больше всего в этот момент мне хотелось отвесить ей пощечину. Значит она с ними заодно. Лицемерно проявляла заботу об Алекто, вела с ней и мною беседы, втиралась в доверие, чтобы потом посмеяться над нами вместе с остальными.
– Разве мы знакомы? – удивилась она, останавливаясь рядом.
– Нет. Вернее, я вас знаю. Я недавно прибыла в замок – сегодня, если быть точной. С опозданием.
Личина, которую я натянула на себя, была одной из самых любимых у Рогира.
– Что вы здесь делаете, леди?
– Грасье, – подсказала я, выбрав имя рода которым когда-то прикрывалась.
– Так что вы здесь делаете, леди Грасье?
– Полагаю то же, что и вы.
– Едва ли. – Ее тон стал холодным. – Если вы прибыли лишь сегодня, то могли по незнанию впутаться в дело, которое не делает вам чести.
– Леди Рутвель, – раздался голос леди Элейн. – Это вы?
– Это я, леди Элейн, – спокойно отозвалась леди Рутвель, выходя вперед.
– Вы все же решили к нам присоединиться?
– Отнюдь.
– Вы настолько принципиальны, что защищаете это отродье?
– Я настолько принципиальна, что не считаю леди ту, которая называет другую отродьем.
– Она Морхольт.
– А вы Эльвейг, – спокойно заметила леди Рутвель.
– И что?
– Вот именно, что ничего. Это лишь имя рода.
– Лишь? Для вас этого ничего не значит?
– Я бы еще поняла леди Готелинду из рода Альбертинер, – кивнула она на молоденькую фрейлину, державшуюся позади и сейчас очевидно смущенную тем, что на нее направилось столько глаз, – или леди Юлию из рода Маровингов, или леди Филиппу из рода Ингеймов. – Все перечисленные леди были настроены далеко не так воинственно, как первая. – Их отцы когда-то, как и мой, примкнули к лорду Морхольту, собиравшему их против короля и поплатились за это. Но им не интересна политика, и они здесь не от знания, а по незнанию. Зато вы не имеете к тем событиям никакого отношения. Вы пришли сюда, просто чтобы посмеяться над незнакомым человеком из пустой женской склочности.
Лицо леди Элейн пошло пятнами, а я сжала ручную грелку так, что очнулась, лишь почувствовав, что обожгла пальцы. Так значит я ошиблась, и леди Рутвель вовсе не примкнула к тем, кто собирался нас оскорбить?
– Вы видели, в каком наряде явилась на Солнцеворот ее дочь? Бордовый – почти цвет королевского дома. Все мы почитаем традиции, и наши убранства были темны и скромны, как и полагается. Она же посчитала себя особенной. Должно быть, возомнила себя едва ли не королевой.
– Так вы решили устроить все это из зависти к наряду леди Алекто?
– Вы передергиваете мои слова, – прошипела фрейлина.
– Кажется, они уже не придут. Полночь миновала, – робко заметила леди Томасина, тронув подругу за плечо. – Быть может, нам пора в покои?
Та раздраженно дернула плечом, сбрасывая руку.
– Ты всегда была трусихой, Томасина, – Леди Элейн огляделась в поисках поддержки, но дамы отводили глаза и зябко кутались в свои шали и плащи. – Что ж, если все здесь настолько малодушны, что не видят очевидного, как я, то вам действительно не стоило приходить, – произнесла она и резким шагом направилась прочь.
Остальные, помявшись, тоже стали разбредаться.
– И вам пора, леди Грасье, – заметила леди Рутвель, обнаружив, что я по-прежнему стою на месте.
– Кажется, я в вас ошиблась, миледи, приношу свои извинения, – задумчиво произнесла я.
– Ошиблись в чем? – удивилась та.
Я лишь пожала плечом. Внезапно пальцы снова обожгло. Я удивленно посмотрела на грелку и лишь через миг сообразила причину. Сигнал: Алекто угрожает опасность. Позабыв о леди Рутвель, я кинулась обратно к покоям.
* * *
Алекто почувствовала, как кто-то отводит ей волосы со лба.
– Разве уже утро? – сонно пробормотала она, решив, что мать уже встала и теперь так будит ее.
Вот только подниматься совсем не хотелось. Казалось, она еще не отоспала и половину отведенного времени.
Алекто собралась перевернуться на бок, но тут почувствовала, как кто-то тянет ее за пряди. Заворчав, она повернулась в ту сторону, открыла глаза и завизжала. Вернее завизжала бы, если б ей не зажали тут же рот ладонью.
Алекто, обмирая от ужаса, смотрела на того, кто сидел рядом на кровати и, кажется, только что нюхал ее волосы. По крайней мере прядь до сих пор была у него в другой руке. Это был мужчина, и он сидел в странной позе: на корточках, с разведенными в стороны коленями. Так, бывает, звери сидят перед броском. Алекто вдруг узнала его, несмотря на то что никогда не видела его лица: тот самый незнакомец, который напугал ее в коридоре и подарил странную фигурку.
На этот раз на нем не было капюшона, так что можно было рассмотреть худое лицо с впалыми щеками, резко очерченными скулами и обветрившимися тонкими губами, которые смотрелись в этом свете почти черными. Вокруг лица рассыпались нечесаные волосы. Он напоминал даже не человека, а скорее… существо.
Гость приложил палец к губам, и Алекто кивнула, показав, что не станет кричать. Да у нее сейчас и не получилось бы: горло перехватило от страха.
Он убрал руку, и Алекто испуганно вжалась в кровать. Быстро оглядевшись по сторонам, она поняла, что матери нет в комнате. А вдруг он что-то с ней сделал?
Незнакомец вдруг подался вперед и издал странный звук – полуурчание-полурык. И Алекто будто раздвоилась. Одна часть ее, человеческая, почувствовала себя так, как почувствовала бы себя любая другая девушка, к которой ночью проник опасный безумец. А другая вдруг испытала восторг узнавания. Казалось, вся ночь на миг расцветилась, и Алекто поняла язык всех до единой тварей на земле.
Не дав ей опомниться, он ухватил ее за руку и куда-то потащил, едва снова не оцарапав длинными ногтями.
– Куда вы… нет, погодите, – испуганно залепетала она, а в следующий момент ударилась о проем окна.
Оно было распахнуто, а задвижка выломана вместе с фрагментом слюды. Значит он явился не через дверь.
Догадка подтвердилась, когда гость, уже вспрыгнувший на подоконник, настойчиво потянул ее на себя.
Алекто вскрикнула. Он что же, хочет сбросить ее из окна? Или решил окончить свои дни и выбрал Алекто в компанию? Похоже, так оно и было.
Заметив, что она не двигается, гость недовольно обернулся и дернул ее, поторапливая. Алекто уперлась изо всех сил в подоконник, пытаясь выдернуть руку.
Незнакомец уже переместился наружу, уцепившись за кладку и с легкостью нащупав опору для ног. Он явно не испытывал проблем, держась на стене на высоте более чем полусотни футов, как ящерицы не задумываются о том, что помогает им карабкаться по отвесным поверхностям.
В лицо бил ледяной ветер, и Алекто задыхалась от страха и боли в руке, которую цепко держали чужие пальцы. Гость снова издал тот звук, и ее вдруг накрыло желанием вскочить на подоконник и прыгнуть в темноту вместе с ним. Раствориться, слиться с ночью. Там ждет что-то хорошее, там весело, и много вкусной еды. Это желание было настолько сильным, что Алекто, до смерти перепугавшись, рванулась назад и отлетела к кровати, опрокинувшись на нее.
Незнакомец со злостью и непониманием посмотрел на нее. Сделал было движение обратно, но тут в соседней комнате хлопнула дверь, и послышалось:
– Алекто?
Алекто чуть не разрыдалась, узнав голос матери.
– Я здесь, – полупридушенно откликнулась она.
Сверкнули вертикальные зрачки, и голова незнакомца исчезла из вида.
Дверь распахнулась, и на пороге застыла мать. Ее лицо было искажено, и весь вид говорил о том, что сюда она бежала.
– Что с тобой? Ты цела?
– Мне… мне приснился кошмар.
Взгляд матери метнулся к распахнутому окну, через которое влетала, вихрясь, снежная пыль. Быстро пройдя к нему, она захлопнула раму, потом села на кровать рядом с Алекто и прижала ее голову к своей груди.
– Он… он был такой страшный, этот кошмар, – прошептала Алекто и все-таки разрыдалась.
ГЛАВА 14
Наутро Алекто проснулась с больным горлом. Причем, болело оно, похоже, не из-за распахнутого ночью окна, а из-за сильного испуга.
Вспомнив, что случилось, она застонала и уткнулась носом в перину, которая, помимо мягчайшего пуха, была набита сухими ароматными травами. Втянув аромат, сквозь который пробивался еще и запах шерсти и сена от матраса, она попыталась собраться с мыслями.
Она так и не сказала матери, что произошло на самом деле, сама не зная почему. Отговорилась тем, что ночью окно распахнулось само, а больше она ничего не помнит. Быть может, чтобы защитить ее, и еще потому что история с незнакомцем касалась только Алекто. При одном воспоминании о нем пробирала дрожь.
Но бледность и молчаливость мать все же отметила.
Перед мессой Алекто долго писала письмо отцу, не вылезая из кровати – вышло три свитка.
На службу собиралась вяло. А при мысли о том, как еда за завтраком будет скользить по саднящему горлу, поморщилась.
– Где Каутин? – спросил Эли на мессе.
– Похоже, все еще отмечает свою победу, – кисло ответила Алекто, злясь даже на брата за то, что он забыл обо всем прочем, захваченный своим вчерашним приключением.
За завтраком она действительно не могла проглотить ни кусочка, поэтому выбрала заячий паштет, увидев, как одна из фрейлин изящно намазывает его на такой тонюсенький поджаренный ломтик хлеба, что через него можно было смотреть на солнце.
– Плохо выглядишь, – раздался сиплый голос, и рядом на лавку опустился Каутин.
Алекто подняла голову.
– Ты не лучше.
Это была правда: Каутин был бледен, щеки покрывала легкая щетина, и казалось, его вот-вот стошнит. По крайней мере по лицу временами пробегала судорога, а щеки словно надувались.
Каутин спрятал глаза.
– Вы наконец появились, – отметила мать.
– Да, простите, миледи, я…
Та сделала предупреждающий жест.
– Не объясняй. Присмотришь за Алекто и сопроводишь ее потом в комнату к другим дамам. А я договорюсь о починке нашего окна.
– А что с окном? – удивился Каутин, когда она удалилась.
Алекто только рукой махнула.
Отведя Эли к остальным детям лордов под присмотр матроны, они с Каутином направились к королеве. Алекто хотелось держаться как можно дальше от их с матерью покоев, хотя и было ясно, что тот незнакомец может появиться где угодно, раз так легко забрался в окно, расположенное на немалой высоте.
– Как твое отмечание вчера? – поинтересовалась она.
Каутин поморщился.
– Я мало что помню.
От него пахло хмелем, как стало ясно теперь, когда не перебивали запахи трапезной. А ведь Каутин дома ограничивался самое большее половиной стакана разбавленного вина.
– Ты готов к выполнению своих новых обязанностей?
Брат скосил глаза.
– А там может понадобиться что-то особенное?
– О да, – навевающим жуть голосом начала Алекто, – не каждый юноша справится с таким.
Каутин сглотнул.
– Дамы, к примеру, могут попросить тебя подать шерсть или даже вдеть нитку в иголку. А то и подержать на коленях кого-то из питомцев, пока они их причесывают.
– Ты шутишь? – выдавил он из себя бледную улыбку.
– А ты что думал, когда вызвался помогать королеве? – в свою очередь удивилась Алекто. – Или полагал, что придется снова пить, сражаться в "двадцать квадратов" и болтать с оруженосцами о своих великих победах?
– О каких еще победах? – скривился Каутин, коснувшись пальцами виска.
– Вы же, мальчишки, наверняка похваляетесь своими успехами на охоте или еще где-то. Что, кстати, сказал тебе вчера его величество? Поздравил и одарил еще чем-то?
Каутин сосредоточенно нахмурился.
– Вообще-то я не помню.
– Забыл слова короля?
– Не помню короля рядом. Только во время игры, и когда меня качали, а потом лица, и эль, и… а короля не помню.
Тут они подошли к комнатам королевы, и Каутин умолк.
Повернувшись к брату, Алекто поправила на нем одежду и пригладила выбившийся вихор, придававший всегда аккуратному и серьезному Каутину не лихой, а какой-то растерянный вид.
– Вот так гораздо лучше.
– Как думаешь, я справлюсь?
– Думаю, не справиться тебе будет очень трудно, – успокоила его она и решительно ввела попытавшегося в последний миг сбежать брата в комнату.
* * *
Внутри Алекто сразу направилась к тому месту, где они с матерью сидели вчера. Но оно оказалось занято.
– Что-то не так? – осведомилась занявшая его фрейлина, взглянув на нее, когда Алекто замялась рядом.
– Нет, что вы, – пробормотала она и, повертев головой, двинулась в угол, где было достаточно места, чтобы могла сесть не только она, но позже и мать. Однако стоило приблизиться, как расположившиеся по обеим сторонам дамы так выставили локти и сдвинулись, что место исчезло.
– Простите, вы не могли бы немного… – В ответ обе посмотрели на Алекто тем же взглядом, что и первая.
– Разве вы не видите, что тут занято? – резко осведомилась та, которую подруга назвала "Элейн", и Алекто вспомнила ее по случаю с жаровней.
– Тогда где же мне сесть?
– Для таких, как вы, занято везде.
Алекто растерянно огляделась. Леди Рутвель и королева еще не пришли, и на нее отовсюду смотрели холодные лица, которые словно чего-то ждали.
– Простите, – зачем-то пробормотала она под чье-то хмыканье и поспешила вон из комнаты.
* * *
Найдя слугу, я попросила отвести меня к мастеру. Мне хотелось лично с ним переговорить, чтобы не давать повода слугам обсуждать причины такой странной поломки, ведь был изъят фрагмент слюды, и выломана задвижка. Казалось, Алекто что-то не договаривает.
После я уже хотела было направиться в рабочую комнату, когда меня перехватил другой слуга, который сообщил, что меня ждет у себя его величество.
Удивившись тому, что он вызывает против обыкновения рано, я двинулась в покои короля.
Когда я вошла, Омод поднял голову.
– Доброе утро, миледи. – Он выглядел уставшим, но, похоже, встал уже давно.
Я присела в ответном поклоне.
– Сир.
– Как сегодня ваш сын?
– Похоже, успех вскружил Каутину голову.
Король хмыкнул и снова склонился над каким-то свитком, который просматривал.
– Извините, я сейчас докончу.
Я прошла вперед, оглядывая диковинки на полках и тронула вырезанного из плоского куска дерева и насаженного на палочку зверя.
– Я иногда мастерю. Это дракон, – пояснил король.
– Кто?
– Такой зверь: с крыльями, массивным телом и длинным шипастым хвостом. Не слыхали о таких?
Я покачала головой.
– Он встречается в историях других народов. Говорят, он когда-то жил в этих местах, и женщины ходили к нему за огнем.
– Он тоже Покровитель?
– Нет, скорее одна из тварей, как в наших бестиариях. Фигурирует в романтических историях.
Я с любопытством взглянула на поделку в своих руках.
– А это? – кивнула я на круг из шлифованной коры, где был изображен рыцарь верхом на коне. Животное высоко задрало передние ноги, как если бы наездник резко его осадил.
– Он скачет, вот, посмотрите. – Встав рядом, Омод стал передвигать вверх-вниз торчащий сбоку хвостик по идущей по краю канавке, и ноги коня начали опускаться и подниматься, создавая иллюзию того, что он скачет.
– Он действительно движется, – рассмеялась я. – Изумительно. Ваш отец гордился бы вами.
Омод с удивлением посмотрел на меня.
– Он и гордится.
– Да, простите, – спохватилась я. – И ваши учителя тоже славно потрудились над вашим образованием.
– Да, хотя их взгляды довольно устаревшие. – Ну что же, приступим к уроку?
– Вы хотите начать так рано?
– Зачем оттягивать? Чем раньше я начну и чем больше усилий вложу, тем скорее наступит результат.
– Пожалуй, вы правы, ваше величество.
Сев напротив, я невольно задержала взгляд на его лице. Казалось, прямо сейчас я смотрю в лицо брата. Он улыбнулся, и я улыбнулась в ответ, забыв о всем прочем, и всех годах, что мы провели в разлуке.
Увы, как Омод ни старался, сегодня получалось хуже, чем в предыдущие разы.
– Я же знаю, что у меня должно получиться, – раздраженно стукнул кулаком о конторку он.
– Конечно, должно, и получается, ваше величество. Вам не следует терять терпение.
– Не говорите со мной, как с неразумным, – резко повернулся он.
– У меня и мысли такой не было.
Король встал и принялся расхаживать туда-сюда. Я, сложив руки на подоле, пережидала эту вспышку с некоторым удивлением: обычно он хорошо сдерживал эмоции. Впрочем, не следует забывать, что он всего лишь юноша, хотя его поведение нередко заставляло об этом забыть.
Тут в дверь постучали, и в комнату заглянула служанка – та самая, которую мы в прошлый раз видели в кухне.
– Ваше величество, я принесла завтрак. – Она двинулась вперед, намереваясь поставить поднос на сундук.
– Завтрак? – Омод словно бы очнулся от задумчивости. – Какой еще, к Ваалу, завтрак? – взмахнул рукой он, выбив поднос.
Каша выплеснулась на котту служанки, размазавшись по ней, а остальное содержимое разлетелось по полу. Девушка застыла с расширенными глазами и вытянутыми руками так, как если бы все еще держала поднос. Король вмиг остыл.
– Прости, Ингрид. Не хотел тебя обидеть.
Лицо девушки дрогнуло, и, издав тихий полувскрик-полурыдание, она выбежала из комнаты.
Король вздохнул и, запустив руку в волосы, опустился на кровать.
– Не понимаю, как так вышло. Может, потому что я потерял контроль?
Я подошла и села рядом.
– Вы не должны корить себя, ваше величество. Каждый может потерять контроль. К тому же она слишком остро отреагировала. Тут не меньше ее вины, чем вашей.
Он поднял голову.
– Вы так меня утешаете?
– Я так говорю вам правду. Вы король, на вас большая ответственность, и простолюдинам, да и лордам тоже следует об этом помнить.
– Вы большое вспомоществование, леди Лорелея. – Он легонько пожал мне руку. – С тех пор, как вы приехали, я чувствую большое облегчение, чувствую, что меня кто-то понимает.
Коротко улыбнувшись, я поднялась.
– Пойду распоряжусь, чтобы вам принесли другой завтрак и убрали все это.
* * *
Алекто шагала по коридору, чувствуя, что ее трясет. За что с ней так? Что она такого сделала? Но плакать она не станет, не дождутся.
Зло вытерев сухие глаза, она хотела свернуть к их с матерью покоям, когда услышала рыдание. В первый момент она даже подумала, что все же расплакалась. И только во второй поняла, что плачет кто-то, кто сидит, свернувшись клубочком, в углу.
– Эй, что с тобой? – позвала она, по наряду поняв, что перед ней служанка.
Та подняла голову, и Алекто пришла к выводу, что девушка предается этому занятию уже довольно долго, ну или же очень усердно: лицо так опухло от слез, что было малоузнаваемым.
– Простите, миледи… – Девушка попыталась подняться, но Алекто жестом ее остановила. – Нет, сиди, ничего страшного. – И, подобрав подол, опустилась рядом.
– Что случилось?
В ответ служанка зашлась икотой, в промежутках пытаясь объяснить, из-за чего плачет, но Алекто разобрала только "король" и "каша".
– Так ты плачешь из-за не получившейся каши?
Та замотала головой.
– Нхет, – девушка провела рукой под носом, из которого непрерывно текло, и попыталась пояснить, но вышло опять лишь неразборчивое бормотание вперемешку с рыданиями.
– Ладно, – мягко остановила ее Алекто. – Мой день тоже не задался. Эти выдры в рабочей комнате… – Она умолкла и порылась в своем кошеле в поисках носового платка.
