Текст книги "Сокровище из другого мира (СИ)"

Автор книги: Елена Рей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 22

– Как не сможет? – я с удивлением воззрилась на слугу, которого посылала за упомянутым Алекто лекарем.

Она тоже перебегала глазами с него на меня, приподнявшись на локтях в постели – мы как раз недавно проснулись.

– Так, миледи. Человек, за которым вы посылали, живет не в столице, а в Белом городе.

– Не знала, что поблизости есть еще какой-то город.

– Так называют…

– Неважно, – оборвала я. – Ты показал ему перстень, который я тебе дала? Назвал имя рода?

– Да, миледи.

– И что же он ответил? Скажи дословно.

– Что если вашей светлости угодно, он готов встретиться с вами и вашей дочерью у Старой Марты.

Произнеся это, слуга сжался, словно почувствовав гнев, который тотчас вырвался из меня наружу.

– То есть какой-то лекарь предлагает мне самой явиться к нему? – переспросила я. – Он, должно быть, прославленный врачеватель, если ставит мне такие условия. Но прославленные врачеватели, как правило, не пользуют "Старых Март"…

– Миледи, он…

– Неважно, – подняла я ладонь. – Когда именно он ждет нас?

– Сказал, что будет у Старой Марты сегодня в полдень, если вашей светлости так угодно. И что если вы возьмете стражу, то можете и не думать о встрече с ним.

Я удивленно посмотрела на слугу.

– Лекарь боится стражи? И мы с леди Алекто должны явиться в столицу вдвоем?

– Миледи, если мне будет дозволено…

– Довольно. Ступай. И передай сэру Вебрандту, что сегодня к полудню мы отправляемся в столицу. Пусть возьмет еще одного рыцаря.

– Слушаюсь, миледи.

Слуга, пятясь, покинул комнату, а я повернулась к Алекто, которая поспешно попыталась придать лицу обычный вид, но на нем читалась смесь неуверенности и ожидания.

– Вы довольны, миледи? – спросила я.

– Да, – быстро произнесла она, – и прошу простить, что причиняю столько беспокойства.

– Это ничто, если взамен этот лекарь утешит терзающую вас боль. – Я приподняла брови. – Она ведь вас терзает?

– О да, – Алекто поспешно схватилась за лодыжку и скривилась. – Чувствую, что повреждение воспалилось, и умение опытного целителя принесло бы мне облегчение.

– Отлично, тогда готовьтесь его сегодня получить. А мне нужно проведать ваших братьев.

* * *

Когда мать вышла, Алекто откинулась на подушках. Ей было противно лгать ей, к тому же внутри во время беседы заскреблось противное чувство, что та что-то подозревает. Но что еще Алекто оставалось делать? Ждать, пока тот незнакомец снова отыщет ее, и быть может, на сей раз докончит начатое? Кстати, что? Сбросит ее из окна? Накормит крольчатиной, в жилах которой еще не застыла кровь?

Хотя, надо признать, именно он поднял коня и помог ей в лесу. А еще назвал странным именем Лека… Однако это не отменяло того факта, что в его присутствии на нее накатывал животный ужас на грани обморока.

А еще она увидит Сверра…

Судя по его ответу матери, его эта встреча радовала куда меньше. Но ведь, если бы он совсем не хотел, то мог бы отказаться, верно? Так что Алекто постарается сегодня узнать как можно больше о тех рисунках, что связали их странной нитью.

* * *

Алекто точно что-то скрывала. Это читалось в бегающих глазах, неуверенном тоне и даже закушенной губе – жест, который с детства указывал на то, что она не хочет чего-то говорить.

Но так же прекрасно я знала, что спрашивать напрямую бесполезно. А значит все, что остается, это наблюдать. И не пропустить благоприятный момент, который укажет, как я могу помочь.

– Миледи…

За своими мыслями я едва не налетела на короля, на которого даже не взглянула, приняв за одного из юношей, наполняющих замок.

– Сир.

Я неуверенно застыла. И он точно так же замер в двух шагах от меня.

– Я хотел бы поговорить с вами, – произнес он наконец.

– Я была бы счастлива, – поспешно произнесла я.

– Тогда идемте, – сделал он движение рукой, и мы двинулись вперед, но не к его покоям и не к тронному залу, как я думала, а к лестнице, которая привела нас в итоге на крышу.

– Можешь быть свободен, – бросил Омод стражнику, который дежурил на входе, и при нашем появлении перестал дуть на озябшие пальцы.

Тот с видимым облегчением подчинился. Покидая крышу, он, как мне показалось, постарался обойти меня по дуге.

Я взглянула на леса, видневшиеся внутри треугольной крыши башни, и двинулась вперед, по узкой дорожке, шедшей по кругу башни. Омод молча шел сзади, лишь снег тихо хрустел под ногами.

Мы остановились возле перил и какое-то время слушали звучавший вдали колокол. Когда он умолк, король повернул ко мне лицо с чуть покрасневшим кончиком носа и уставшими глазами, в которых, несмотря ни на что, плескалась сильная воля.

– Мы с вами в последние дни утратили ту дружбу, что установилась меж нами вначале.

– Я отнюдь не питаю к вам каких-либо неприязненных чувств, ваше величество, и не помню ничего, что могло бы омрачить мою привязанность к королю.

– Рад это слышать, леди Лорелея, – тихо произнес он и, порывшись в складках, достал нож Людо. – Вчера я был у матери…

Я сглотнула, глядя на то, как он медленно поворачивает его, упирая острие в палец и тоже не отрывая от него взгляд.

– И узнал, что тот человек, о котором вы говорили – имевший похожее со мной состояние, – был вашим братом…

Комок в горле вдруг превратился в моток колючек, который мне удалось проглотить лишь со второго раза.

– Да, сир.

Что еще Бланка ему сказала? Неужто она…

– Мать больше ничего не сказала мне о нем, – продолжил Омод все так же не поднимая глаз. – Я мог бы добыть эту информацию другими способами. Но мне кажется это… нечестным. Поэтому я прошу рассказать мне о нем вас. – Он поднял глаза.

Я судорожно втянула холодный воздух и повернула голову в сторону видневшихся крыш столицы.

– Я… расскажу вам о нем. Вы, как никто, заслуживаете знать. Мой брат, он… – я положила ладонь на покрытый снегом борт и остановила взгляд на дважды сломанных пальцах, – Людо был очень целеустремленным человеком. В этом вы похожи. Однажды приняв решение, он твердо шел к цели, нашей общей цели, которую у меня не хватило духа реализовать до конца.

Я умолкла, и Омод не прерывал этой тишины, лишь ветер шумел в перекрытиях.

– В каком-то смысле я его в этом… Нет, не в каком-то смысле – я его предала. – Я сжала борт, чувствуя, как нарастает боль в пальцах. – Он же был верен делу до конца. Что до его состояния… оно причиняло ему много боли, как и вам, но это не помешало ему быть сильным. И ловким. И самым замечательным братом на свете. – Я повернулась к Омоду и едва не ослепла от боли в глазах при виде того, о ком только что говорила. – Видите, больше никаких тайн. Скажите, чтобы вы отдали за возможность увидеться с человеком, которого любили больше всех на свете, а потом потеряли?

– Свою душу.

Наступила пауза.

– Вот и я… семнадцать лет ее отдавала, – прошептала я и быстро поцеловала его запястье.

– Миледи, простите, я не должен был так волновать вас. – Омод осторожно подхватил меня – я даже не заметила, как покачнулась. – Да вы совсем продрогли. – Быстро скинув плащ, он бережно меня в него укутал. – Скажите, что прощаете меня, а я прощаю вас от всего сердца.

– Прощаю, – произнесла я, боясь моргнуть, – прощаю за прошлое, настоящее и за все будущее. Прощаю настолько, что в отношении вас даже не знаю понятия вины и прощения.

Он чуть улыбнулся, придерживая меня за плечи.

– Я был неправ, нажимая на вас и требуя ответов, которые вы имели право оставить при себе. Мне показалось, вы скрытная и похожи на… этот нож. Просты с виду, но несгибаемы и скорее рассыплетесь, чем поддадитесь. Но теперь я вижу, что вы хрупкая и нежная. И ранимая настолько, что вас нужно беречь, а не терзать вопросами и холодом, на который я вас привел. Идемте, вам нужно в тепло.

Я послушно пошла рядом, позволяя королю поддерживать меня и чувствуя что-то щемящее, чувствуя, что если произнесу хоть слово, из меня польются слезы за все семнадцать лет.

– Благодарю за откровенность, леди Лорелея, – произнес Омод, когда мы снова оказались внизу. – И почту за честь, если наши уроки продолжатся. Понимаю, почему у вас вырвалось тогда имя брата.

Я смотрела на него, часто моргая и придерживая у горла плащ.

– Для меня это будет высшей радостью, ваше величество.

Омод ласково улыбнулся и, поколебавшись, произнес:

– Так это его инициалы? – Он показал мне торец ножа.

– Да, – помолчав, ответила я. – Это инициалы Людо.

* * *

Провожая меня вниз, Омод был все так же ласков и бережен, подавая мне руку, чтобы помочь спуститься и вообще относясь так, будто я могла сломаться даже от не мягкого взгляда. Меня действительно трясло дольше, чем трясло бы от холода, но постепенно я стала приходить в себя и ощутила, будто гигантская тяжесть свалилась с плеч.

Мы условились встретиться вечером за чтениями вслух, а назавтра возобновить уроки. Отправляясь с запозданием к Эли и Каутину, я чувствовала себя другим человеком.

* * *

Посмотрев леди Лорелее вслед, Омод направился к своим покоям. Он чувствовал себя другим человеком. Ощущал внутри какое-то спокойствие и… мягкость, вроде той, что всегда рождалась в нем в присутствии матери. Поэтому когда учитель переступил порог, Омод едва сдержал порыв попросить его сразу же уйти. Хотелось побыть одному и насладиться этим блаженным чувством, впитать его в полной мере.

– Я сделал то, о чем вы просили, сир, – произнес старик, протягивая ему вложенные друг в друга свитки.

– Что? – Омод оторвался от огня в камине, стараясь сосредоточиться на том, о чем говорил учитель.

– Морхольты, – понизив голос и посмотрев по сторонам так, будто их прямо в этой комнате могли подслушать, ответил старик. – Здесь все, что вы просили, и все, что мне удалось найти – этого нет в официальных бумагах.

– Благодарю, мессир, – произнес Омод, забирая у него свитки и кидая в огонь. – Но я уже добыл информацию из первых уст.

Вскрикнув, старик простер руки, словно мать, на глазах которой в огонь только что кинули ребенка.

– Но ваше величество… – растерянно пробормотал он, не в силах оторвать взгляд от телячьей кожей, с тихим свистом корчащейся в языках пламени. – Там ведь были ценные данные. Про то, как готовился заговор, и что случилось семь лет спустя…

– Мессир Даррен, – Омод приблизился и взял его за обе руки. – Прошу, поверьте, это уже не нужно. Мое поведение может показаться странным, но я сейчас, как никогда, в себе. Мне хотелось бы поблагодарить вас за все, что вы сделали, а теперь давайте отпразднуем.

– Что? – Старик растерянно обхватил кубок, который Омод ему вручил, и молча посмотрел на золотистую струю, заполнившую его до самого ободка.

– Пейте, мессир Даррен, – произнес Омод, подталкивая кубок за донышко к его губам. – Сейчас праздники, и скоро мой День рождения. Время веселиться.

Старику хватило трети кубка, чтобы взгляд поплыл, а расстройство при виде сгоревшего пергамента сменилось благодушием и словоохотливостью, подтолкнувшей его пуститься в воспоминания обо всем случившемся в его бытность учителем.

Омод и сам чувствовал, что захмелел, но этот хмель не путал мысли и не оседал внутри неприятным осадком, а напротив, наполнял легкостью. Лишь помирившись с леди Лорелеей, он понял, как тяготила его эта размолвка. А предстоящее продолжение уроков обещало скорейшее избавление от того, что терзало его больше всего. И от страха перед приближающейся ночью.

* * *

– Это для его величества?

Увидев привалившегося плечом к стене юношу, Ингрид вздрогнула.

– Да, – произнесла она, быстро опустив глаза.

– Постой, – остановил оруженосец, когда она хотела пройти мимо. – Он сейчас занят и не сможет тебя принять. Кажется, ты носишь ему столько еды, что он уже давно должен был превратиться в толстяка.

Ингрид промолчала, надеясь, что желание говорить у оруженосца скоро пройдет. Но тот не только не утратил его, а, напротив, перегородил путь.

– Тогда я принесу ему еды позже, – произнесла она, собираясь отвернуться.

– К чему же добру пропадать? – оруженосец сунул палец в похлебку. – Мм, неплохо. Только успело остыть, – заметил он, облизывая его. – В отличие от нашего короля. Он ведь красив, не правда ли, Ингрид?

Ингрид стиснула поднос: господа обычно не знают слуг по именам, и то, что другу Омода – а она прекрасно знала Ройфа, в то же время будучи уверена, что он не знает ее, – известно ее имя, было неожиданно и неприятно.

– Что же ты молчишь? – продолжил он, когда пауза затянулась.

– Я не знаю, что ответить, милорд.

– А с королем ты тоже молчишь? Скажи, это тебя ведь я видел, выходящей вчера из его покоев?

– Мне нужно на кухню, – выдохнула Ингрид и, развернувшись, бросилась обратно к лестнице, не обращая внимания на выплескивающие содержимое плошки и сжимаясь от ощущения, что ее вот-вот схватят за плечо.

Но вместо этого услышала тихое вслед:

– Еще увидимся, Ингрид.

* * *

После разговора с Омодом благодушное настроение не оставляло меня. Я чувствовала, что и дети его заметили. По крайней мере, за завтраком Алекто с Каутином то и дело поглядывали на меня. Эли же вертел головой, словно кого-то высматривая.

– Ты кого-то ищешь, Эли? – Я потянулась поправить салфетку у него на груди.

Он чуть пожал плечами и с избыточным усердием взялся за ложку.

– Никого в особенности.

– Быть может, тебе стоит подойти к друзьям? Это ведь Йозеф из общей комнаты? И, кажется, рядом я вижу других юных лордов с мужской половины?

– Йозеф младше на целый год, – фыркнул Эли. – О чем с ним говорить? А остальные… – Эли поковырял ложкой в тарелке и докончил, отводя глаза: – Мне они совсем не интересны.

– А ты, Каутин, – повернулась я к старшему сыну. – Я слышала, леди Готелинда не осталась равнодушной к твоим достоинствам.

Каутин нервно пошевелился, но ответил спокойно, как и всегда:

– Упомянутая вами леди едва ли считает, что я обладаю хоть одним.

– Тогда отчего она на вас так смотрит?

– Где?

Каутин быстро вскинул глаза, успев увидеть лишь, как молоденькая фрейлина поспешно отвернулась, присоединившись к компании подруг.

– Мне пора к королеве, – пробормотал он, поднимаясь.

– Я сказала что-то не так? – осведомилась я у Алекто, когда он ушел. – Разве не с леди Готелиндой он беседовал после охоты? И я не раз замечала, как они смотрят друг на друга.

– Кажется, эта леди не хочет более общаться с Каутином, – тихо ответила Алекто.

– Не думала, что о нежелании общаться сообщают такими пламенными взглядами.

Уголок рта Алекто приподнялся в улыбке, и она быстро взглянула на фрейлину, чересчур оживленно говорящую что-то другим и теребящую платок.

– Итак, нам пора…

Тут в зал вошел Омод, и я осеклась на полуслове, следя за тем, как он подходит к королевскому столу, целует руки матери и почтительно склоняется перед консортом. Обернувшись по сторонам, он заметил меня и тоже чуть поклонился.

– Его величество выглядит сегодня лучше, – заметила Алекто, глядя то на него, то на меня.

– Да, это так. Если ты доела, то мы можем идти. А за тобой, Эли, присмотрит леди Рутвель.

Мы с Алекто поднялись и через самое короткое время, приняв помощь сэра Вебрандта, уже устроились в повозке.

– Ты довольна? – спросила я у Алекто.

– Более чем, миледи, – в волнении воскликнула она.

Я сделала знак сэру Вебрандту и еще одному рыцарю, взятому с собой, и мы тронулись в путь.

* * *

Повозку пришлось оставить на подъезде к площади.

– Может, сэр Вебрандт тебя донесет?

– Что вы, миледи. Не хочу, чтобы ко мне относились, как к калеке, – покраснела Алекто.

Когда мы пересекали площадь, я остановилась, услышав исходящий откуда-то, будто из-под земли, звук, похожий на вой.

– Что это?

– Узник, – Сэр Вебрандт кивнул под ноги и столкнул кончиком сапога снег в колодец, который я не заметила. – Они отсиживают здесь заключение.

Я взглянула вниз, но увидела лишь грязную макушку того, кто производил этот вой.

– И что же он натворил?

– Ваалу его знает, миледи. То есть, кто же его знает, миледи, – откашлявшись, поправился он, покосившись в сторону Алекто. – Быть может, и ничего: порой они отсиживают за своих близких.

Аккуратно обойдя колодец, мы двинулись дальше. Краем глаза я заметила еще несколько таких же. И даже когда они скрылись из виду, неприятное тревожное чувство, поползшее по спине от услышанного звука, все не оставляло меня.

– Где же дом Старой Марты? – повернулась я к слуге.

– Вот там, миледи, – указал он. – Но если мне дозволено будет сказать, вы не должны встречаться с этим лекарем.

– Отчего же?

– Оттого что он из Белого города. Люди говорят…

– Люди всегда говорят. Для этого у них есть рты.

Подобрав подол, я двинулась в указанном направлении, Алекто – за мной.

– Он сказал не брать с собой стражу, – робко заметила она, когда сэр Вебрандт и второй рыцарь последовали за нами.

Я приподняла брови.

– Ты же не считаешь, что я настолько безумна, чтобы согласиться встретиться с незнакомым человеком в незнакомом городе с глазу на глаз?

Она опустила глаза, тихо пробормотав:

– Нет, миледи.

Старая Марта оказалась суетливой полной женщиной с красным лицом, не знающей, куда нас усадить – в доме не имелось подходящей мебели, так что в итоге я осталась стоять, а Алекто устроили на захваченной с собой подушке на сундуке. Ее дочь, лет десяти, робко выглядывала из-за дырявой занавески, жуя кончик волос.

– Твой лекарь запаздывает, – заметила я.

Алекто, беспокойно посматривавшая в окно, вздрогнула.

– Да, миледи.

Спустя какое-то время в дверь постучали, и она сжала мою руку. Но это оказался мальчишка с посланием.

– Он хочет, чтобы стража ушла. До этих пор он не переступит порог дома, – пискнул он.

Почувствовав, как развеивается благодушное настроение, я повернулась к Алекто.

Она быстро опустила глаза, а потом снова посмотрела на меня.

– Миледи, пожалуйста, мне очень нужно его увидеть.

Какое-то время я раздумывала, а потом сделала знак сэру Вебрандту.

– Выйдите.

– Но, миледи… – опешил тот.

Второй рыцарь тоже растерянно на него посмотрел.

– Отойдите к соседнему дому. – Я прошла к очагу и зачерпнула в миску уголь. – Вернетесь, когда позову. И вы тоже, – обратилась я к Старой Марте и ее дочери.

Сэр Вебрандт повиновался, двинувшись к двери, но так, будто к каждой ноге была привязана гиря, и постоянно оглядываясь. Остальные тоже последовали за ним.

– Твой лекарь, должно быть, очень уверен в своих талантах и нужности нам, раз ставит условия, – заметила я, водя над миской рукой и не отрывая глаз от мерцающих углей, дарящих спокойствие от осознания, что Покровитель близко. – Или же совершил какое-то преступление, раз так не любит стражу.

Алекто промолчала.

Когда наконец дверь открылась, я с удивлением увидела хрупкого юношу.

На нем была одна только рубаха, снежинки оказались почти незаметны в белых волосах. Он ответил мне прямым спокойным взглядом – казалось, он смотрит сквозь меня или, скорее, внутрь меня.

– Миледи.

– Так ты и есть тот талантливый врачеватель, способный исцелить любую болезнь?

– Нет, миледи.

Я вопросительно посмотрела на Алекто, которая при его появлении приподнялась с сундука и теперь нервно сжимала пальцы.

– Разве не ты лечил дочь хозяйки этого дома?

– Я, миледи. Но я всего лишь грел ей горло. И эти труды могут сойти на нет, теперь, когда вы выставили ее на холод.

Я изумленно на него посмотрела.

– Миледи, – поспешно вмешалась Алекто, – дозвольте мессиру взглянуть на мою лодыжку.

Какое-то время я смотрела на юношу, который отвечал мне спокойным невозмутимым взглядом, а потом шевельнула рукой.

– Иди, помоги моей дочери.

Так же спокойно он двинулся к Алекто, а я отошла в противоположный конец помещения, где у хозяйки находилась небольшая кухонька, стараясь не коснуться даже краем одежд выставленной там утвари и таза для мытья.

* * *

– Ты пришел, – прошептала Алекто, чувствуя неожиданно сильную радость.

– Мне приказала ее светлость. А я не хочу, чтобы в мой дом ворвались солдаты и потревожили мою семью.

– Мать бы этого никогда не сделала, – растерялась Алекто. – Ты мог отказаться, но я благодарна, что ты пришел.

– Что именно требуется исцелить? – безэмоционально спросил он, глядя на нее своими прозрачными глазами.

– Лодыжку, – коснулась ноги Алекто.

– Я такого не умею.

– Хорошо, – Алекто быстро взглянула в сторону матери, которая казалась не обращающей на них внимания. – Тогда расскажи мне об этом.

Быстро развернув тряпку, она протянула ему фигурку. Сверр принял ее длинными тонкими пальцами и повертел. Когда взгляд скользнул по одному боку, лоб прорезала вертикальная морщинка.

– Откуда она у тебя?

– Подарили.

– Подарили ритуальную фигурку?

– Я не знала… Лишь вспомнила, что видела подобные узоры на коже твоего друга, показывавшего трюки на площади в ночь Солнцеворота. Но раньше их не было. Мой младший брат сказал, что они появились, как только она попала в огонь.

– Это объяснимо, – задумчиво произнес Сверр, медленно поворачивая фигурку.

– Так ты знаешь про нее? Тот, кто дал мне ее… я хочу узнать, почему он это сделал. Быть может, разгадка в ней, и это поможет прогнать его?

– Так спроси у него сама.

– Я не могу. Он… – Алекто умолкла, не зная, как объяснить странные встречи с тем существом.

– Мне пора, – произнес Сверр.

– Я просто должна узнать о ней больше.

– Вы закончили? – спросила мать, заметив, что Сверр встал.

– Да, миледи.

– Ты осмотрел ногу моей дочери? Можешь ей помочь?

– Нет, миледи. Но, насколько могу судить, скоро она и сама спокойно сможет ходить.

Мать нахмурилась и хотела что-то ответить, но тут дверь распахнулась, явив сэра Вебрандта с искаженным лицом.

– Ты, – ткнул он в парня. – Миледи, он огнепоклонник, – прорычал рыцарь, выхватывая меч и бросаясь к нему.

Тот едва успел увернуться, так что клинок обрушился на злосчастный щербатый стол, расколов его пополам. Пока сэр Вебрандт упирался ногой, пытаясь его выдернуть, Сверр уже кинулся к дальней стене, в которой, как оказалось, имелся черный ход.

Распахнув дверь, он выбежал наружу, оставив снег влетать в дом.

Алекто, сжавшись, смотрела на то, как второй рыцарь, ворвавшийся вслед за сэром Вебрандтом, кинулся вдогонку за Сверром. На пороге жилища застыла Старая Марта, прижимая к себе дочь и горестно оглядывая помещение с расшвырянной покореженной мебелью.

Где-то поблизости закричали, послышались удары деревяшки о болванку, заменявшую тревожный колокол.

– Быстро, Алекто, идемте, – произнесла мать, приближаясь и хватая ее за локоть. – И надвиньте капюшон пониже, нас не должны узнать.

Алекто была так оглушена случившемся, что и не подумала сопротивляться, семеня рядом и позабыв про боль в ноге.

* * *

– Говорят, сегодня в столице был замечен огнепоклонник. – Леди Элейн аккуратно подула на ложку и отправила ее в рот.

– Эти бродяги совсем распоясались, – поддержал ее один из лордов.

– Что ему было нужно? – встревоженно осведомилась леди Готелинда.

– Ничего хорошего, – мрачно ответила леди Томасина. – Говорят, он еще освободил другого, сидевшего в тюрьме-колодце.

– Почему об этих огнепоклонниках столько говорят? – спросила я, разламывая хлеб и не обращая внимания на установившуюся на какое-то время тишину. – Они же просто из легенды.

– Вы не знаете, миледи? – удивился лорд, обронивший замечание о бродягах.

– Мы живем в нашем замке довольно уединенно, и вести о теперешних огнепоклонниках до нас не доходят.

– Но вы должны прекрасно помнить легенду про Праматерь и Огненного Бога.

– Я помню.

– Огнепоклонники – это те самые язычники-злодеи, что пытались помешать их любви.

– Одно время они совсем исчезли из виду, но несколько лет назад снова возникли из ниоткуда и поселились близ столицы.

– Они называют эту дыру "Белым городом", – фыркнула леди Элейн.

– Говорят, эта земля священна – освящена огнем… Поэтому другое название "Храм огнепоклонников", – робко заметила леди Готелинда, но на нее так посмотрели со всех сторон, что она смешалась и вскоре покинула зал. Вслед за ней поднялся и вышел Каутин.

– Что значит "священна"? – уточнила я.

– Скорее проклята, – мрачно сдвинул брови лорд.

– Но если эти огнепоклонники так досаждают жителям столицы, отчего бы просто не прогнать их?

– Это невозможно, миледи, – удивился тот моему незнанию. – "Белый город" оттого так и называют, что посторонние – иными словами не-огнепоклонники – не могут ступить на эту землю. Вы же не стали бы соваться в лагерь прокаженных? Вот считайте их кем-то из таких.

Я покосилась на Алекто, которая весь вечер сидела бледная и молчаливая, и потянулась за черным пудингом.

– Нет, милорд, конечно, не стала бы.

– Вот поэтому и к огнепоклонникам обычным людям хода нет.

– Я поняла вас, милорд, – задумчиво произнесла я, отламывая пропитанный мясным соком кусочек и протягивая его вульпису под столом.

Потом были чтения вслух, во время которых все немного отвлеклись от этой новости – только король слегка хмурился. И по нескольким оброненным фразам я поняла, что его заботит разразившаяся проблема. Наконец гости и жители замка разошлись спать, предвкушая завтрашние увеселения.

* * *

– Как вы могли? – ледяным тоном произнесла я, когда дверь за нами с Алекто закрылась. – Как могли уговорить пойти на встречу с огнепоклонником?

– Но я не знала, кто он, миледи, – в отчаянии вскричала она.

– А что вообще вы про него знали?

– Он… – Алекто замешкалась, – сказал, что лечил дочь Старой Марты, а потому я…

– Решили солгать мне.

Алекто побледнела.

– Теперь я хочу услышать правду. – Я приблизилась и посмотрела ей в глаза. Алекто сомкнула губы, но не отвела взгляд. – Скажите мне: зачем вы это сделали?

Она молчала.

– Неужели… просто решили устроить свидание с этим юношей?

– Что? Нет, миледи, я…

– Не лгите мне, – повторила я. – Это тот юноша, подарок которого вы искали на днях?

– Нет, та вещь совсем не от него.

– Тогда я не понимаю, что вас связывает.

– Ничего, кроме сегодняшней встречи…

– Которая стала последней.

– Но…

– Алекто, я дала вам в последнее время больше воли, считая, что это научит вас ничего от меня не скрывать и поселит меж нами большее доверие, но теперь вижу, что ошиблась. Мне не следовало идти у вас на поводу. И остается лишь надеяться, что никто не видел нашего сегодняшнего посещения столицы.

Она опустилась на постель, ее лицо расстроенно подергивалось.

– Простите, миледи…

– Я не хочу продолжать этот разговор. И хочу, чтобы к моему возвращению вы уже спали и выкинули из головы все мысли, кроме тех, что положено иметь почтительной дочери, которая не пытается делать что-то за моей спиной.

– Да, миледи, – едва слышно выдавила она.

– Тогда приступайте, – произнесла я, отворачиваясь и направляясь к двери.

* * *

– Тебе ее не жаль?

Я лишь на миг замедлилась, услышав позади этот голос, а потом продолжила обрывать лепестки у розы.

– Она все равно скоро умрет.

– Но не так скоро, если ей в этом не помогать.

Я стиснула кончиками пальцев бутон и прикрыла глаза, чувствуя, как со спины обволакивает приближающееся тепло, и раскрыла их, только когда Бодуэн обошел меня и встал спереди.

– Почему ты пришла?

– Я хотела побыть одна.

– И именно поэтому выбрала то место, где наибольшая вероятность встретиться со мной? – Он обвел рукой розарий, где я сидела на бортике фонтана.

Я смахнула с подола оборванные лепестки, и они упали на плиты черными каплями.

– С каких пор розарий стал твоей территорией?

– С тех, как ты стала сюда приходить.

Я сжала рукой стебель, чувствуя, как впиваются колючки.

– Позволь, – Бодуэн протянул руку, и я, помешкав, подала ему розу. Но в последний момент он, словно одумавшись, убрал пальцы. – Впрочем, это лишь по старой памяти…

Я смотрела какое-то время на стебель, осиротевший без украшавших его лепестков, и отложила его на борт.

– Ты как-то спросил меня, что я знаю о Праматери. Что ты имел в виду?

Бодуэн двинулся вокруг фонтана, кажется, полностью поглощенный рассматриванием девы в центре. Я же завороженно следила за силуэтом, от которого исходило легкое мерцание.

– Когда-то я, как и ты, как и все люди, поклонялся ей.

– Как твоя дочь? Твоя старшая дочь.

Бодуэн посмотрел на меня.

– Да, Бланка до сих пор верит в общепринятую историю.

– И что же изменилось с тех пор?

– С тех пор я узнал немного… другую.

– И какое отношение она имеет к нашей семье?

Бодуэн посмотрел на свою руку, а потом – снова на мраморное изваяние.

– Она имеет отношение к тому, что происходит с Алекто.

Я вздрогнула – он впервые назвал ее по имени – и прижала ладонь к животу, словно заново ощутив ее в себе.

– Ты знаешь это, потому что Покровители из мира… – язык отказался произнести "не-людей".

– Это неважно. Важно то, что Алекто на правильном пути, а ты ей мешаешь.

– На правильном? – Я резко поднялась с бортика. – Сегодня она солгала мне, чтобы встретиться с мальчишкой из прокаженных.

– Огнепоклонники не прокаженные.

Бодуэн медленно двинулся в мою сторону, и я ощутила, как с каждым его шагом в голове остается все меньше мыслей. Оказавшись совсем близко, он какое-то время удерживал мой взгляд, а потом прошел мимо. Я последовала за ним, словно меня тянули невидимые нити.

– Хочешь сказать, я должна просто отойти в сторону, позволяя ей творить все, что захочет?

– Она кажется разумней одной девы, которую я знал, когда ей было шестнадцать.

Я осеклась, чувствуя, как сжимается горло.

– Той девы больше нет.

– И хорошо, ведь она выросла в женщину, которая извлекла опыт из своих ошибок.

Я отступила и указала на борт, на котором в раскрытом мешке лежал сладкий кекс с лимонными корками и фляга с горячим вином.

– Разделишь со мной трапезу?

Бодуэн приблизился, глядя на принесенное так, будто уже почти позабыл, как выглядит еда.

– Ты всегда приносишь припасов на двоих, когда хочешь побыть одна?

– Да.

– Хорошая привычка. – Он присел рядом на борт. – И как к ней относится твой муж?

– Он к ней не относится.

Я тоже опустилась на прежнее место.

– Рогир сейчас дома, залечивает рану на ноге.

– Тогда мне повезло: все достанется только мне, – произнес он, глядя на меня в упор.

– У вас, покровителей, что, нет праздничных кексов? – невозмутимо спросила я, разламывая десерт на куски.

– Боюсь, нет, – ответил Бодуэн, глядя на то, как я кладу на салфетку порцию и протягиваю ему.

– Ну же, – я качнула куском.

Бодуэн медленно улыбнулся.

– Посмотрю, как ешь ты.

Я медленно положила кусок обратно.

– И горячее вино Покровители тоже не пьют?

Бодуэн чуть качнул головой, все с той же улыбкой, и я плеснула в кубок себе.

– Как ты раньше праздновал Солнцеворот? Или этот вопрос – один из тех, которые мне нельзя тебе задавать?

– Начать с того, что мне нельзя здесь быть.

– Тогда почему ты здесь?

Я посмотрела на него – он не отрывал от меня светящихся радужек.

– Наверное, потому что так я чувствую себя… человеком.

Я замерла, уже поднеся кубок к губам.

– Тогда пусть нечеловеком сегодня буду я. – Я резко выплеснула содержимое наземь. От трещин на дорожке начал подниматься пар.

– Жаль, – произнес он, глядя на пятно, – чувствуется, хорошее вино.