Текст книги "Сокровище из другого мира (СИ)"

Автор книги: Елена Рей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Бодуэн прикрыл веки, вздохнул. Пара мгновений, и огнепоклонник вдруг дернулся, прижав пальцы к глазам, а в следующий миг стоящие рядом отшатнулись, потому что он отвел их, и с ладоней сорвались огненные всплески. Они растаяли, так и не достигнув стоящих полукругом.

Зал накрыла тишина, которую прервал счастливый вскрик Алекто: она повисла у на шее у огнепоклонника, глаза которого снова приобрели свой необычный прозрачно-голубой цвет. Следом и зал взорвался криками и аплодисментами.

Огнепоклонник сжал ее в объятиях, кружа на месте.

– Иди к ней, – произнес наблюдавший за мной Бодуэн.

– А ты?

– А я побуду здесь.

Я переступила порог, спеша туда, где было столько смеха и счастья.

* * *

– Матушка, – Алекто схватила меня за руки. – Вы не должны сердиться на меня. Как и я не сержусь на вас, хоть отец мне… не знаю, как мне теперь его называть? Можно все же отцом? И вы не знаете, насколько я люблю Сверра, и насколько он любит меня. Как только вы познакомитесь поближе.

– Я знаю, – прервала я, – и не сержусь. Я вижу, как он на тебя смотрит, и это красноречивее любых слов.

– И его огонь.

– Знаю, вернулся. Это подарок от твоего отца.

Она замерла.

– От твоего настоящего отца. Вы еще успеет пообщаться.

– Подарок. Но подарки такого рода может дарить только. – она посмотрела поверх моего плеча.

Но не успела что-то спросить, потому что в следующий миг нас обеих отвлек шум. Я нахмурилась при виде того самого незнакомого юноши, который стоял рядом с Ингрид, а теперь уселся на трон.

– Алекто, кто это?

Она удивленно на меня взглянула.

– Король.

– Что? – Я снова метнулась взглядом к сидящему на троне и схватила ее за руку. – Скажи, Алекто, какого цвета у него глаза?

– Медовые, как у ее величества.

– А волосы его волосы, Алекто, какого они цвета?

Она посмотрела на меня с недоверием.

– Рыжий он, миледи.

Она обеспокоенно наклонилась ко мне.

– Что с вами?

Я пошатнулась, и она поспешно придержала меня.

– Скажи, он всегда таким был?

– Да… Вам дурно?

Лицо Омода, настоящего Омода, вдруг стало видоизменяться, а вся зала – моргать. Сквозь него то прорезалось лицо Людо – то самое, которое я видела в эти две недели, – то истинный облик, который я увидела только что. Волосы тоже: то свивались черными сосульками, как у его отца, то – бледно-рыжими завитками. Наконец, фигуры перестали сменяться, последнее черное пятнышко растворилось, и остался только Омод.

Ноги подкосились, совсем как тогда, в тронном зале, когда я увидела "Людо" после стольких лет.

Значит не было никакого сходства. Я так хотела, так хотела, чтобы оно было, что просто видела одного вместо другого.

В тот же миг на стене позади них появился знакомый тонкий широкоплечий силуэт, хотя я не вызывала Покровителя. Зачесал волосы назад пятерней и тихо растворился, оставив ощущение, что мне улыбнулись.

– Вам точно хорошо, матушка? Может быть, позвать лекаря? – с беспокойством спросила Алекто.

– Нет, – я мотнула головой и стиснула ее руку дрожащими пальцами. – Я просто счастлива как никогда.

– Леди Алекто, – К нам подбежала стайка фрейлин, включая леди Томасину. – Мы хотели сказать, что давно не поддерживаем воззрений леди Элейн, – продолжила взявшая речь девушка, глядя на Алекто, – и считаем такое отношение к вашему роду пережитком прошлого. Вот, это вам, – она вручила растерянной Алекто веточку мирта, после чего стайка унеслась прочь.

Алекто повернулась ко мне.

– А теперь поспеши к своему супругу, – коснулась я ее щеки, – он не отрывает от тебя глаз. И передай мои поздравления королю и его молодой супруге.

Она просияла и, выпалив "Я скоро к вам вернусь", бросилась обратно к огнепоклоннику, рядом с которым счастливо подпрыгивал на месте Эли. Младший сын тыкал пальцем в талисман у нее на шее и в мальчика, державшегося за юбку Бланки, твердя "Я же говорил, что Дикки есть"

Я же обернулась на дверь, но там уже никого не было. Повертев головой, я поняла, что Бодуэна нигде нет, и поспешила вон из зала.

* * *

– Хотел уйти, не попрощавшись?

Стоявший возле камина Бодуэн обернулся.

– Мое время пришло, Хамелеонша.

Я почувствовала, как меня трясет.

– Ты не можешь так просто уйти, – двинулась я вперед. – Не можешь оставить меня…

В его глазах отразилось белое пламя, и слова застряли у меня в горле.

– Ты не оставишь меня. – прошептала я.

– У тебя есть муж.

– У меня нет мужа. Рогир прекрасно поладил с леди Рутвель, она хорошо на него влияет. Ты мой единственный муж. И как же Кирк?

Бодуэн опустил голову.

– Когда сезон соколиной охоты заканчивается, у птиц начинается время линьки. Кто-то о нем да позаботится.

Он вскинул глаза.

– Я должен идти. Не могу остаться.

– Тогда я с тобой.

Он вздохнул, колыхнулись полы одежд.

– Я и сам не знаю, куда ухожу, Лора, и даже не знаю, есть ли это самое "где". Я просто знаю, что должен уйти.

– Я с тобой.

– Я не знаю, останешься ли ты жива, уйдя со мной.

– Я и так не жива без тебя.

Он помолчал.

– Ты могла бы прожить еще довольно долгую жизнь и быть счастлива.

– Мне плевать, как другие люди понимают свое счастье. Ты мое счастье.

Он не произнес ни слова, только посмотрел, и я почувствовала, как внутри начала нарастать паника. Подхватив со стола чернильницу, я швырнула ее в него.

– Лжец. Ты просто лжец и висельник, Бодуэн Скальгерд. Двадцать четыре года назад в трофейной нашего замка ты поклялся мне, поклялся, что заберешь меня с собой. Ты так и не исполнил той клятвы.

– Лора.

– Ненавижу, – швырнула я книгу, а следом – кипу бумаг. Ненавижу тебя, – Я кидала вещи одну за другой – все они сгорали, не долетая до него. – Чтоб тебе нигде не найти покоя. Чтоб тебе Жнец отказал от Чертогов, Ваалу от Преисподней, а Праматерь от Небесной Обители. Чтоб тебе икалось до скончания времен во всех возможных мирах.

Обессилев, я упала на ладони.

– Ненавижу, – прошептала я, ударив кулаком о пол.

Бодуэн шевельнулся.

– Чего ты хочешь от меня, Лора?

Я вскинула на него глаза сквозь слезы.

– Сгореть в твоих объятиях, любимый.

Он помолчал. А потом медленно протянул ладонь. Свисавшая над ней со стола роза осыпалась пеплом.

Не веря себе, я поднялась и двинулась к нему, не сводя глаз с ладони и боясь лишь одного: что он сейчас исчезнет у меня на глазах.

Последний шаг, его объятия, и мир исчез в теплой вспышке.

ЭПИЛОГ

– Уже можешь открыть глаза, Хамелеонша, – шепнули мне на ухо.

Я послушалась и удивленно огляделась.

– Где это мы?

Бодуэн обнял меня за плечи и, поцеловав в висок, шепнул:

– Если вместе, то неважно где, любимая.

Мы одновременно занесли ноги и двинулись вперед, по тронному залу, навстречу Алекто и всей нашей семье.

КОНЕЦ

* * *

РОМАНТИЧЕСКАЯ СЦЕНА, НЕ ВОШЕДШАЯ В ПЕРВЫЙ ТОМ

ТРОФЕЙНАЯ. 17 лет назад

– Неправильно у нас все началось. – вздохнул Бодуэн, вытягиваясь рядом. – А я хотел бы хоть раз все сделать правильно.

– А с чего должно было начаться?

– С ухаживаний, к примеру.

Я помолчала и, хоть и боялась, что он начнет смеяться, неуверенно спросила:

– А ухаживания это как?

Почему-то вспомнились треклятые романы королевы. Но представить Бодуэна, лезущего ко мне на балкон и там надрывно вешающего про мои губы-кораллы и глаза-омуты, так и не вышло.

Смеяться он не стал.

Поцеловал в плечо. Мягко провел губами к основанию шеи, скользнул выше, отчего кожа покрылась теплыми мурашками.

И прошептал на ухо.

– Я бы пригласил тебя на прогулку по саду.

Таким тоном, если и приглашают, то точно не на прогулку.

И определенно не кусают при этом за ухо.

Совладав с дыханием, выдавила:

– Ты уже приглашал. И не единожды.

Даже гонял по этому самому саду.

– Погоди, не спеши: в этот раз тебя бы обязательно сопровождала дуэнья. Она бы шла на несколько шагов позади, зорко следя за тем, чтобы мы беседовали только на приличные отвлеченные темы и не касались друг друга даже краем одежд, – произнес он, ведя пальцами по обнаженной коже моего плеча, бедра, рисуя кончиками узоры на животе, отчего и щекотно и горячо, и с каждым мигом все горячее, так что тело уже дрожит и тянется к нему.

– Даже самым краешком? – уточнила я.

– Даже самым-самым, – прошептал он, прижимаясь губами к моему животу и заставляя выгнуться с глухим всхлипом.

Представила нарисованную им картину и поняла, что мне такая прогулка не понравилась бы. Теперь мне этого уже мало. Идти рядом и не касаться его, не зарываться пальцами в волосы, не ловить губы, не любоваться сильным литым телом, а лишь с тоской представлять, какое оно там, под упеляндом? Определенно не понравилась бы.

Не ухаживание, а наказание какое-то.

– А потом что?

– А потом ты бы поощрила меня, – опирается он на локоть, задумчиво рассматривая мое лицо. – Показала бы, что мое общество приятно, и ты ждешь продолжения. – Пальцы мягко коснулись внутренней стороны моего бедра, на самой грани, поглаживая тягучими движениями, вверх-вниз, вверх-вниииз. – Как ты можешь поощрить меня, Лора?

И я, легко дотрагиваясь, кладу ладони ему на грудь, глажу, наслаждаясь ощущением теплой чуть влажной после недавней близости кожи, тугих мышц под ней и упоительной власти, потому что его тело замирает, напрягается, а дыхание учащается.

– Я бы вышила и подарила тебе цветок, – подаюсь вперед и медленно провожу языком вверх от груди, слыша, как у него вырывается сдавленный стон. – Только я ужасная вышивальщица.

– Тогда бы в ответ, – его голос прерывается, и это звучит для меня слаще любой музыки, – преисполненный благодарности и надежды, я бы прочел тебе стихи. Их я читаю примерно так же, как ты вышиваешь. – Берет мои пальцы, посасывает, глубоко втягивая, а потом погружает мне же в рот, призывая повторить жест.

И смотрит так что я уже не могу, задыхаюсь. От его взгляда, запаха, сбившегося дыхания, его вкуса у меня во рту.

– После такого подвига я бы тебе улыбнулась. – слова даются с трудом, – и позволила украдкой пожать руку, пока дуэнья не видит. – Прикусываю ему шею и тут же зализываю.

– Тогда, зажав тебя где-нибудь в коридоре после ужина, я бы решился сорвать первый поцелуй. – закидывает мою ногу себе на бедро и не погружает – толкает в бездну, единственной настоящей вещью в которой были его губы, кожа, стоны – мои, его, наши, – поцелуи, упоительно-неторопливые и сумасшедшие, жадные, голодные, его тело на моем.

Хорошо, пожалуй, что у нас началось не с ухаживаний.

КОНЕЦ