Текст книги "Сокровище из другого мира (СИ)"

Автор книги: Елена Рей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 17

– Как вам прогулка? – осведомился Эли, когда они вошли.

– Отвратительно, – бросила Алекто, обходя его, и двинулась к окну.

– Познавательно, – спокойно ответила мать.

Алекто кинула на нее яростный взгляд, но промолчала, усевшись на каменный подоконник и уставившись сквозь ромбики окна наружу, хотя за слюдой едва что-то различалось. Только сыплющее снегом небо, на которое она сегодня и так уже нагляделось.

– Оставь нас, Эли, – попросила мать, и тот, сграбастав вульписа, которого кормил в их отсутствие кусочками сушеного мяса, вышел.

Приблизившись, мать взяла ее за подбородок.

– На вас произвела впечатление сегодняшняя сцена на площади?

– Она была отвратительна, – повторила Алекто.

– Отвратительна, – согласилась мать.

– Тогда почему вы заставили меня на нее смотреть?

– Потому что порой через отвратительное мы учимся правильному. Вы почувствовали в себе что-то новое после этого? – Мать впилась в нее взглядом.

Казалось, ответ был ей очень важен. Алекто упрямо сжала губы.

– Алекто, – повысила голос та. – Ответьте на мой вопрос: вы что-то почувствовали сегодня?

– Кроме тошноты? Ничего.

Алекто снова отвернулась к окну.

– Этот замок… Мне все меньше здесь нравится.

– Король пригласил нас остаться еще.

– Что? – Алекто развернулась.

– Да, – произнесла мать, проходя на середину комнаты и отстегивая кошель, а с ним и пояс, которые бросила на кровать.

– И надолго?

Та чуть пожала плечом.

– Пока это будет нужно.

– Тогда надеюсь, нужно будет это недолго.

Мать остановилась, внимательно на нее посмотрев.

– А я надеюсь, что ты изменишь мнение.

* * *

Омод вошел в покои и раздраженно отшвырнул пурпуэн, который буквально содрал с себя, сорвав пару пуговиц.

– Чем все закончилось, Ройф? – спросил он вошедшего следом оруженосца.

– Оправдали. Кажись, не виновата девица.

– Просто выкрутилась.

Ройф удивленно взглянул на него.

– Кажется, тебя такие склоки никогда не интересовали.

Омод со вздохом провел ладонью вверх по лицу, зачесал назад волосы, сжал концы в кулак и отпустил.

– Ты прав, – произнес он, опускаясь на кровать.

– Что-то стряслось?

– Скорее открылось.

– Хочешь рассказать?

– Нет.

– А перекинуться в шахматы? Или нарды?

– Ты ведь никогда такое не любил.

– Ну, если заниматься тем, что люблю я, так прикажи поставить круг для метания ножей и принести доброго вина. А заодно пригласим ту девчонку с площади и ее подруг – глядишь, и почернеют ноги у всех, – хохотнул он.

Омод усмехнулся.

– Может, ты и прав: нужно менять не события, а мнение.

– Так я кликну вина?

– Кликни. А у меня есть дела.

– Ну вот, так всегда, – протянул Ройф, когда Омод прошел мимо. – Как веселье, так сразу уходишь. К той своей красотке?

– Какой красотке? – Омод замер на пороге.

– Не знаю, но та, к кому ты так спешишь, бросая друзей, должна быть очень красива.

Фыркнув, Омод переступил порог.

* * *

Ингрид напоминала мышонка, лежавшего, зарывшись в одеяло. Теплая и сонная. Когда он ее подхватил, она лишь что-то сонно пискнула. Ее перенесли в комнату, где мать устроила лекарскую.

– Тише, Ингрид, это я, – прошептал он, закинув одну руку девушки себе на шею, сделал несколько шагов и опустился вместе с ней у очага, подняв легкую дымку золы.

Она запуталась в ее волосах серыми искрами. Как ни странно, от Ингрид пахло не лекарствами, а сдобой. И Омод, не удержавшись, провел ладонью по ее прядям, сейчас свободным от каля. Ему всегда нравились ее волосы. Дрогнув ресницами, Ингрид раскрыла глаза, и в них отразилось два Омода.

– Омод, – прошептала она, легонько проведя кончиками пальцев по его лицу, словно до конца не веря, что это он.

И по его выстуженной сегодняшней прогулкой в столицу душе разлилось тепло.

– Это я, – осторожно перехватив ее руку, он поцеловал кончики пальцев. – Как ты?

– Я все время сплю. Ее величество дала мне какое-то питье… Я его пью и сплю. – Лицо девушки озарило светлое выражение. – Она принесла другую мазь, чтоб руки скорее заживали.

Ингрид попыталась разогнуть пальцы, но Омод легонько накрыл их.

– Не нужно, просто отдыхай.

Ингрид наконец проснулась окончательно и огляделась.

– Почему ты пришел?

– Потому что хочу быть рядом с тобой.

В ее глазах дрогнули огоньки.

– Значит все было не напрасно… – прошептала она.

Омод, потянувшийся было поворошить угли, замер.

– Что было не напрасно?

На лице Ингрид плясали красные отсветы.

– Это. – Она подняла перебинтованную руку. – Если бы я их не обожгла, ты бы не приходил ко мне и не был так внимателен.

Омод медленно отпустил кочергу и повернул к ней лицо.

– Если бы ты их не обожгла?

Какое-то время на ее лице отражалось непонимание. Наконец, его сменило осознание.

– Нет, я не хотела сказать…

– Ты обожгла их, – произнес Омод, вставая, так что Ингрид, ойкнув, упала с его колен на пол, – чтобы я был рядом?

– Нет, ты все не так услышал.

– Кажется, я услышал все именно так.

Ингрид умоляюще смотрела на него снизу вверх, а Омод впервые в жизни почувствовал желание ударить. Ударить кого бы то ни было.

– Лживая.

– Нет.

– Эгоистичная.

– Омод…

– Обманщица.

Швырнув кочергу в угли так, что Ингрид вскрикнула, он широким шагом покинул лекарскую.

* * *

– Вы уже отдохнули после прогулки в столицу?

Омод обернулся к матери, которая вошла в покои, тихонько притворив дверь.

– Я не отдыхал, – ответил он, снова поворачиваясь к карте, пестревшей флажками.

– Над чем вы трудитесь?

– Над разграничением земель, о котором я говорил вам в прошлый раз.

– Помнится, вы хотели уступить рудники Бассетам, а виноградники обменять на каменоломню, – заметила она, вставая рядом и внимательно изучая карту.

– Я был слеп. Мы не должны отдавать свое. Рудники и виноградники при правильном использовании могут удвоить поступления в казну.

– Но ведь это может усилить напряженность с Бассетами и Флемингами, – мягко заметила мать, проводя по его волосам, и Омод, раздраженно мотнув головой, стряхнул ее руку.

Она удивленно на него взглянула. Опомнившись, он вздохнул.

– Мне нет дела до их мнения. А если им не по нраву напряженность, то две сотни конных и пять сотен наших пеших воинов понравятся еще меньше.

Удивление матери росло.

– О чем вы говорите, ваше величество?

Омод прошел к столу и отпил вина.

– Боюсь, наша политика была слишком мягкой, и вы пока просто не привыкли к новому курсу.

– Я не привыкла к тому, что мой сын пьет до ужина и угрожает нашим соседям войной.

– Никто им не угрожает, – резко заметил Омод, обернувшись. – Я лишь защищаю свое.

Бланка снова повернулась к карте.

– Посмотрите, быть может, если мы уступим вместо виноградников вот эту лесистую часть, а рудники заменим на шахту, это послужит компромиссом, – передвинула флажки она.

Стремительно подойдя к карте, Омод воткнул их обратно.

– Я не ищу компромисс. Я ищу наилучший выход.

– Разве он не заключается в компромиссе?

Омод помолчал, глядя на нее.

– Простите, я совершил ошибку.

– И вы легко можете исправить ее прямо сейчас.

– Совершил ошибку, когда стал докучать вам государственными делами, – медленно произнес Омод.

Мать неуверенно посмотрела на него.

– Вы женщина, умная добрая женщина с большим сердцем, которое мешает увидеть положение вещей ясно.

– Омод…

– Думаю, что впредь я не захочу утруждать вас обсуждением государственных дел, – продолжил он, проходя к двери.

– Но вы всегда делились со мной…

– Зато захочу наслаждаться видом прекрасных гобеленов, искусством создания которых моя мать так славится. И розами, – докончил он, распахивая ее.

– Омод…

– У меня еще полно дел.

Мать медленно двинулась к двери. Возле выхода остановилась, но Омод уже вернулся к карте и погрузился в размышления.

* * *

Алекто крутила четырехголовую фигурку в руках, ощупывая. В голове вертелись слова из песни Старого Тоба. Про Праматерь, Огненного бога и порожденных ими четырех Покровителей. Но в эти мысли постоянно врывались светлые волосы и прозрачные глаза.

Сверр…

Откинувшись на кровати, она посмотрела в потолок. Кто он, и почему судьба уже во второй раз так странно сталкивает их? Этот парень вел себя не слишком почтительно, но вместе с тем не ощущалось, что он собирался грубить ей. Скорее ему было безразлично, какого положения человек перед ним.

Размышления прервало гудение в камине. Поднявшись, Алекто приблизилась к нему и уже было потянулась помешать угли, когда одно из бревен громко треснуло, и в ее сторону выплеснулся целый сноп искр. Алекто, вскрикнув, отшатнулась.

Огонь же продолжил гореть как ни в чем не бывало. Рука почему-то потянулась к шее, на которой не висело ничего, кроме подарка Эли.

Алекто почувствовала себя неуютно. Она всегда ощущала что-то смутное вблизи каминов, будто не имела… права находиться рядом. Или будто что-то могло произойти, если она будет так стоять.

Шею сзади обдало холодной волной, и Алекто резко обернулась. Обычная комната казалась какой-то странной. И оставаться здесь больше одной не хотелось. Накинув теплую шаль, Алекто быстрым шагом направилась к двери. Она отыщет Каутина или леди Рутвель, или хоть кого-то.

* * *

Весь вечер за трапезой я смотрела на короля. Я пыталась пройти к нему до ужина, но стражник не пустил, сказав, что тот занят. Быть может, так оно и было, поскольку выглядел Омод уставшим. Тем не менее за ужином он был весел. Говорил о чем-то со своей свитой, поддерживал тосты и смеялся со всеми трюкам жонглеров. Каутин сидел рядом – похоже, его включили в какое-то общее дело, но за весь вечер он ни разу к нам не подошел, поэтому я не могла спросить его, в какое именно.

– Вы беспокоитесь? – спросила леди Рутвель.

– Всего лишь утомлена после прогулки в город.

Она проследила мой взгляд.

– Его величество ведет себя сегодня необычно.

– В самом деле?

– Да. Как правило, он более сдержан, а сейчас напоминает одного из мальчишек своей свиты.

Я с трудом отвела взгляд от короля, но уже через пару мгновений его притянуло обратно, что я обнаружила, лишь когда поняла, что опять смотрю на королевское место.

– Похоже, его мать озадачена не меньше, – продолжила леди Рутвель.

Бланка сидела немного задумчивая и тоже изредка бросала на сына взгляды.

– Не замечаю ничего необычного и в ней. Быть может, вы смотрите слишком пристально, леди Рутвель, – произнесла я с внезапным раздражением и поднялась.

– Алекто, – повернулась я к дочери, – сэр Вебрандт присмотрит за тобой и проведет после ужина в покои, если Каутин так и не присоединится к тебе. Идем, Эли, – протянула я руку.

– Но я еще не доел печенье.

– Доешь его как-нибудь в следующий раз.

– Но должны еще принести орехов в меду.

– С чего ты взял?

– Вон за тот стол принесли.

Я почувствовала, как у меня словно поднимается жар. Хотелось поскорее вырваться из этого зала.

– Пожалуйста, Эли, не спорь.

– Я могу отвести его после трапезы, когда сама буду возвращаться, – предложила Алекто, и я, кивнув, двинулась к дверям.

Голова раскалывалась остаток вечера и всю ночь. Снилось что-то мутное, и наутро меня уже бил озноб. Мне казалось очень важным помириться с Омодом.

– Миледи, к его величеству нельзя.

Я молча прошла мимо стражника и толкнула дверь.

Омод был в общем зале, где на ночь обычно устраивались спать слуги, убирая столы, а во время праздника и гости, которым не досталось покоев. Рядом на шкурах спало еще несколько друзей. Кажется, они уснули там, где упали. Я приблизилась к нему. Омод приоткрыл глаза и заморгал.

– Миледи? – Со сна он был удивленным и каким-то взъерошенным.

– Сир, – поклонилась я.

Он пригладил волосы, но они все равно тотчас встали торчком. Омод огляделся, будто припоминая, что произошло.

– Зачем вы здесь?

– Потому что потеряла покой после нашей ссоры.

Рядом заворчали, и из-под одеял высунулось еще несколько голов.

– Оставьте нас, – не отрывая от меня взгляд, произнес Омод, и оруженосцы, поднявшись, побрели к выходу, прикрывая зевающие рты кулаками и слегка запинаясь.

Лишь один помялся рядом, потирая ступней ляжку, похожий на птицу на длинных тощих ногах.

– И ты, Ройф, – велел Омод, и тот, быстро глянув на меня, направился вслед за ними.

– Итак, что вас сюда привело? – Омод уже сел, уперев затылок в стену, скрестив руки на груди и глядя так, как глядят короли с высоты трона.

– Желание попросить у вас прощения.

– За то, что назвали меня чужим именем?

– За то, над чем я не властна. Тот другой человек…

– Я не хочу знать.

– И тем не менее, я скажу: видите ли, у него было похожее с вами… состояние. То, из-за которого я здесь.

– Меня это не интересует.

Я умолкла.

– Меня вчера не пустили к вам.

– Я работал.

– А за ужином…

– Похоже, вам все-таки лучше уйти.

Я снова замолчала, глядя на него. Он посмотрел в ответ, и эта пауза затянулась.

– Хорошо, – произнесла я наконец. – Но прежде я хотела бы отдать вам это.

Развернув ткань, я протянула то, что принесла с собой, и поскольку Омод не сделал встречного движения, положила это ему на колени.

– У вас скоро День рождения, знаю, еще не время, но я хотела бы, чтобы это было у вас.

Он наконец шевельнулся и, отогнув уголок, посмотрел на холодно поблескивающее лезвие, вставленное в простую деревянную рукоять.

– Нож?

– Да, сир.

– Не кинжал с драгоценными камнями, не образец искусства оружейника, а обычный нож?

– Для меня он не обычный. Он очень дорог мне. Я не обменяла бы его и на сотню кинжалов с драгоценными камнями.

Омод, повертев нож Людо, положил его обратно и посмотрел на меня.

– Тот, другой человек, о котором вы говорили… что с ним сталось?

– Он отправился к Жнецу.

Он надолго умолк.

– Как это случилось? Из-за его…

– Нет, это не было связано с превращениями. Причина была в… прошлом. Которое не пустило его дальше. И во мне.

Омод вскинул глаза.

– В вас?

– Да. И я корю себя за это каждый день.

Он снова посмотрел на нож.

– Можете идти, леди Лорелея, – произнес он, не поднимая головы.

– Ваше величество…

– Можете идти.

Помедлив, я отвернулась и направилась к выходу. За то время, что я к нему шла, позади не раздалось ни звука.

* * *

Эли проснулся посреди ночи от хруста.

– Эй, это мое, – возмутился он, уставившись на мальчишку, нагло жевавшего его печенье.

– Не твое, а здешнее, с ужина, – спокойно возразил тот.

– Я честно это стянул.

– А я честно это ем, – пожал плечами тот и снова откусил.

Эли уже проснулся достаточно, чтобы припомнить, что, в отличие от нового знакомого, имеет более свободный доступ к еде. Так что ладно, пусть ест.

– Как ты сюда попал? Опять сбежал? – спросил он, оглядываясь на спящих и понизив голос.

Мальчишка отер руку о котту и потянулся за следующим тестяным шариком.

– Мой брат уснул…

– Так он тоже тебя охраняет?

Мальчик, откусив, задумался.

– Не совсем так.

– А где он?

– Был в общем зале.

– Так он кто-то из оруженосцев? – догадался Эли.

– Нет, – мальчик так изящно ел, а еще так увиливал от ответов, словно предлагая Эли пытать его вопросами, что Эли разозлился.

– Дай сюда, – выхватил он у него печенье и сам съел.

И тут же об этом пожалел, потому что объелся за ужином, и живот снова заныл. Но показать этого перед новым знакомцем он не мог, тем более что тот был старше и мог тогда счесть его совсем не достойным внимания.

– Почему ты не пришел раньше? – спросил Эли.

– Я же сказал, твой вульпис может меня найти.

– Кто?

– Он, – мальчик ткнул в Хруста, который похрапывал рядом в одной из своих любимых поз: на спине с раскинутыми лапками.

– Я думал, ты шутишь.

В ответ мальчик молча на него посмотрел.

– А как зовут твоего брата?

– "Ваше величество".

– Ты меня совсем за идиота держишь, – обозлился Эли. – Не хочешь говорить, так вали отсюда.

Перевернувшись на другой бок, он уставился в стену и даже накрыл голову валиком.

Мальчик переместился так, что снова оказался у него перед глазами.

– Ты не ушел?

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Вообще-то нет, – подумав, признался Эли. – Тут особо не с кем общаться.

На самом деле была парочка детей лордов, но они смотрели на Эли странно: вроде бы свысока и в то же время будто… с опаской.

Мальчик устроился на полу рядом с его тюфяком, скрестив ноги. И все-таки он раздражал Эли: весь такой с манерами, чистенько одетый-причесаный, невозмутимый и с правильной речью. Послать бы его подальше.

– Чем бы ты хотел заняться? – неожиданно для себя спросил Эли.

Мальчик задумался.

– Я хотел бы поиграть.

– Мои игрушки остались дома, – вздохнул Эли и тут же спохватился. – То есть не игрушки, а вещи. – Почему-то иметь собственные вещи казалось ему признаком взрослости. Он надеялся, что Дикки это оценит. – А у тебя есть?

Мальчик покачал головой.

– Их запирают в сундук. И брать можно, только когда приходит мама.

– Постой, – вспомнил Эли, – я видел у Алекто кое-что. Мы можем взять, а потом вернуть.

Эли тут же выбрался из постели. Но воинственный запал пропал, когда он сообразил, что стоит в одной камизе с накинутым поверх одеялом, и тоскливо оглядывается в поисках одежды.

Раньше ее аккуратно складывал Каутин, но с тех пор, как начал тереться в свите его величества, он то и дело о чем-то забывал. Например, об Эли. Вспомнив наконец, куда бросил котту, Эли натянул ее и шоссы, стыдливо привязав их к брэ.

– Алекто – это твоя сестра? – спросил мальчик, когда они выбрались из общей спальни и двинулись рядом по коридору.

– Да, откуда ты знаешь?

– Она нравится моему брату.

– Тому, который "его величество"? – фыркнул Эли.

– Нет, другому.

– Так у тебя их двое? Или больше?

– Двое.

– Ну ты мастак врать.

А Эли-то считал себя профессионалом по этой части.

– У тебя вообще есть братья? Или вся твоя история выдумка?

– Не выдумка, – спокойно ответил тот.

– Ясно. Так что там насчет твоего брата. Говоришь, Алекто ему нравится?

– Да.

– И даже ее характер? Вообще-то она довольно вредная.

– Дело не в этом.

– Слушай, – осенило Эли. – Так может, они поженятся? Алекто хочет замуж. Ей нравится его величество, но все это несбыточно, – последнее слово он как-то услышал от матери и теперь повторил с особенным удовольствием. – А раз твой брат из оруженосцев, он может взять ее в жены. Тогда не говори ему, что она вредная. Вообще-то она неплохая. Очень даже славная и добрая.

– Он не может на ней жениться.

– Почему это? – обиделся Эли. – Чем моя сестра нехороша для твоего брата?

– Потому что он такой же, как я, – пояснил Дикки так, что еще больше запутал.

– То есть ему почти столько же лет, сколько тебе? Он маленький?

– Нет, Орхо гораздо старше. Просто наш главный брат нам не позволит.

Эли вконец запутался.

– Так ваш главный брат что, этот… тиран? Запугивает вас с Орхо?

– Нет, он разумен.

– А Орхо не может за вас заступиться?

– Он… – мальчик умолк, и Эли вдруг показалось, что он чего-то боится. – Если Орхо придет, всем будет плохо. Поэтому твоей сестре лучше держаться от него подальше.

– То есть Алекто ему нравится, но ей нужно держаться от него подальше?

– Да.

– Почему?

– Потому что он… не такой, как мы.

– Как мы "кто"?

– Люди.

Эли с сомнением посмотрел на нового друга.

– Как-то ты слишком уж темнишь, – произнес он и приоткрыл дверь, переступив спящего стражника.

Алекто с матерью тоже спали, и в первый момент Эли подумал, что заявиться сюда было плохой идеей. Но отступить, когда рядом Дикки, он не мог. Тоскливо оглядевшись, он представил, как придется рыться в вещах Алекто и испытал к себе отвращение. Что же делать?

Оглядевшись, он вдруг замер.

– Вот. Это она, – выпалил он, бросаясь к камину. В потухших углях что-то мерцало.

Дикки встал рядом. Присев на корточки, Эли аккуратно достал из золы странную четырехголовую фигурку.

– Странно, раньше она не светилась… – повертел он ее, разглядывая чуть мерцающие узоры на боках. – И этих рисунков не было.

– Это из-за огня, – откликнулся Дикки.

Эли не стал спрашивать, что он имеет в виду: он и так задавал слишком много вопросов и мог показаться совсем уж несмышленышем.

Потерев фигурку о котту, он кивнул с умным видом и продемонстрировал ее Дикки на вытянутой руке.

– Сгодится для игры?

Тот тоже кивнул, но будто неуверенно.

– Тогда пусть это будет воин вражеской армии, а Хруст будет нашим воином, отражающим его атаки, – воодушевленно произнес Эли, когда они снова оказались снаружи.

Сделав еще несколько шагов, Эли задумался.

– Почему же узоры все-таки светятся?

Дикки тоже слегка наморщил лоб, но кажется, его ничто не могло слишком удивить, и Эли подумал, что надо бы перенять его манеру эдак хладнокровно ко всему относиться. Ну, или притворяться, что относишься хладнокровно.

– Мой брат подарил ей это, но рисунков тогда не было. Это не к добру, – произнес Дикки.

И тут Эли вконец разозлился.

– Ты опять врешь. Перестань это делать, если хочешь и дальше играть со мной.

– Я не вру.

– Мой брат то, мой брат се. Мой брат подарил это твоей сестре. Но не женится на ней. Я не хочу играть с тем, кто так много врет, – почти выкрикнул он и швырнул фигурку на пол.

Громко стукнувшись, она укатилась куда-то в темень. Дикки молчал, а Эли хотелось, чтобы он что-то ответил.

– Уходи. И не смотри на меня так, – оттолкнул он его.

Дикки медленно опустил голову, посмотрел туда, куда улетела фигурка и кивнул.

– Хорошо. Прощай, Элиат.

Когда он отвернулся, Эли открыл рот. Неужто он так просто уйдет? Дикки действительно двинулся прочь. Эли смотрел, пока он не дошел до поворота.

– Ну и иди к Ваалу, – выкрикнул он сквозь слезы и бросился обратно в общую комнату.