Текст книги "Любовный пасьянс"

Автор книги: Елена Озерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Она сделала упор на слове «должна».

Иван опять вздохнул:

– Ну, как знаешь. Я хотел как лучше.

Алена через силу улыбнулась:

– Спасибо. Ты очень хороший, Иван.

Он шутливо поклонился:

– Наконец-то заслужил похвалу. Что я еще могу для тебя сделать?

– Ты не торопишься?

– На сегодняшний вечер весь к твоим услугам.

Алена притянула к себе толстую папку:

– Тогда помоги мне хорошенько со всем с этим разобраться. Если уж я выдвигаю компромат, я должна уметь в нем ориентироваться.

6

Открыв дверь и не увидев Катю сразу у порога, встревоженный Володя, не раздеваясь, прошел в спальню. Она лежала на постели, свернувшись клубочком, – такая маленькая и беззащитная, что у него поневоле защемило сердце. Он присел рядом:

– Что с тобой, котенок? Плохо себя чувствуешь?

Катя чуть приподнялась на локте и сделала попытку улыбнуться:

– Да что-то неважно. Опять мутит.

Токсикоз у нее начался неожиданно и сильно. Уже второй день она не могла есть, не выходила на улицу – ей становилось плохо от любых запахов.

– Может быть, я могу что-то сделать? – глупо спросил Володя.

Катя опять улыбнулась:

– Любимый, это же естественно. Токсикоз – обычная штука, бывает почти у всех женщин. Надо просто перетерпеть.

Володя сочувственно сжал ее руку. Бедняжка! Но сделать он действительно ничего не мог.

– Ты, наверное, голодный? Сейчас я встану и тебя покормлю. – Катя села было на постели, но Володя покачал головой:

– Лежи. Я сам справлюсь.

Переносить сейчас Катину заботу было особенно тяжело. По правде говоря, ему не хотелось, чтобы она о нем так заботилась. И от этого он чувствовал себя уж совсем полной свиньей.

Катя покорно улеглась, снова свернувшись клубочком – в этой позе ей становилось легче.

– Там в холодильнике рассольник и мясо в духовке. Точно справишься?

– Точно.

Разогрев суп и налив его в тарелку, Володя вдруг почувствовал, что ему кусок в горло не идет. На душе было тягостно и муторно, казалось, что стены этой роскошной квартиры давят на него, как стены тюрьмы давят на узника. Он отодвинул нетронутую тарелку, встал из-за стола и снова прошел в спальню.

– Катюша, ты не против, если я схожу в магазин?

– А что, чего-то не хватает? – встревожилась Катя.

– Да нет, все в порядке. Просто пивка захотелось.

– У нас же есть! Там внизу, в холодильнике, «Туборг».

И правда, есть. Какой же он дурак, даже придумать ничего толком не может!

– Там светлое. А мне вдруг захотелось темного. Я схожу, а? Ты не волнуйся, я быстро. Может быть, и тебе что-нибудь захватить? Хочешь авокадо? Ты же их всегда любила.

– Ох, нет! – Катя поморщилась. – Даже думать о еде противно. Ты только недолго, хорошо?

– Мигом!

Выйдя из подъезда, Володя свернул в близлежащий сквер и уселся на лавочку. Жить не хотелось.

После безобразной сцены, устроенной Викой у Алены, Володя в первый раз в жизни напился до потери сознания. Домой идти тогда он просто не мог. Видеть жену, объясняться с ней – это было выше его сил. Володя тогда почувствовал, что во всем готов обвинить ее. Почему она ему ничего не сказала? Если бы он знал о ребенке, то, может быть, сумел бы подавить свое чувство к другой женщине в самом начале. А теперь поздно. Теперь Алена так прочно завладела его душой, что назад хода нет. Он не может без нее жить. И с ней – не может. И будущее кажется беспросветным. Конечно, это ужасно сознавать, но не нужен ему ребенок, не нужен!

Как Володя в тот вечер добрался до дома, он не помнил. На следующее утро непривычная к алкоголю голова раскалывалась и было так плохо, что дальше некуда. И физически, и морально. Катя не сказала ни слова, ничего не спросила, просто терпеливо и ласково ухаживала за ним. Благодарность за ее молчание и чувство вины перед женой на какое-то время вытеснили из Володиной души все другие чувства. А вечером этого же дня она сама сказала ему о ребенке.

Теперь он свыкся с этой мыслью. Иногда, помимо воли, не отдавая себе в том отчета, он даже гордился своим будущим отцовством. Вообще-то сын – это здорово. А иногда, когда тоска по Алене, воспоминания о ней, такие живые и яркие, завладевали его душой, он не хотел дальше жить. Вот так, как сейчас.

Собственно, ему оставался только один выход – поскорее забыть все, что произошло за последние месяцы. Забыть и вернуться к себе прежнему – спокойному, сильному, уверенному в себе предпринимателю, умному мужу беспомощной красивой жены. В конце концов, это не самая плохая доля на земле! И не нужно ему ничего другого, никакой другой женщины! Если долго себя в этом убеждать, то можно в это искренне поверить…

От невеселых размышлений его отвлек какой-то парень:

– Простите, у вас закурить не будет?

– Что? – Володя вздрогнул от неожиданности, не сразу поняв, о чем его спрашивают.

– Закурить, говорю, не найдется? – парень выжидательно смотрел на него.

– Нет, я не курю.

– Жаль…

Парень разболтанной походкой отправился восвояси. Володя посмотрел ему вслед и тоже поднялся. Не вечно же сидеть на этой лавочке! Надо собраться с силами и вернуться домой. Катя, наверное, уже заждалась.

Действительно, вид у жены был несколько встревоженный:

– Ну где ты был так долго?

– Извини, Катюша, весь район обошел, а темного пива нигде не было, – на этот раз ложь Володе далась непривычно легко. – Как ты?

– Нормально. Пока тебя не было, тебе несколько раз звонили.

– Кто?

– Я записала. – Катя пошарила рукой на тумбочке и нашла сложенный пополам голубой листок. – Во-первых, из фирмы «Ангелина», по поводу заказанных коттеджей. Потом, из страхового агентства. И еще – журналистка.

– Журналистка? – Володя почувствовал, что земля уходит из-под ног.

– Ну да. Кажется, та, что писала о вас рекламные статьи. Арьева. Сказала, что по срочному делу. Просила перезвонить. Или она сама завтра позвонит тебе на работу. Что с тобой?

– Ничего, ничего. Просто голова немного закружилась. Пойду в ванную, приму душ, и все пройдет. А ты лежи, Катюша, тебе не надо вставать.

Укрывшись в ванной от забот жены, Володя уселся на край стиральной машины, открыл воду и минут десять приходил в себя. Алена! Господи, ну зачем она это делает! Все равно прошлое вернуть невозможно…

Катя лежала в спальне, поэтому Володя пошел звонить на кухню. Чтобы набрать Аленин номер, ему потребовалось собрать все свое мужество. Она сняла трубку сразу же, словно не отходила от телефона в ожидании его звонка.

– Здравствуй, – выговорил он, с трудом справившись с пересохшим горлом, – здравствуй. Это я.

– Здравствуй, – она говорила спокойно и деловито. – Нам нужно встретиться и поговорить.

Этого Володя и ждал, и боялся.

– Алена…

– Не бойся, не на личные темы, – сразу перебила она. – Разговор чисто деловой. Поверь, мне хочется тебя видеть не больше, чем тебе меня. Но дело спешное и неотложное. Я приду завтра с утра к тебе в офис?

В ее голосе – полувопрос, полуутверждение.

– Нет! – вырвалось у него. – Только не там!

Короткая пауза.

– Почему же? – она словно плечами пожала. – По-моему, это самое удобное место.

Володя опомнился:

– Да, пожалуй, ты права. Значит, завтра утром. Во сколько?

– Когда скажешь.

– В десять часов тебе удобно?

– Вполне.

– Договорились.

Повесив трубку, он почувствовал себя вымотанным и опустошенным, как после очень тяжелой работы. А она, кажется, была спокойна, так спокойна, словно между ними никогда ничего не было! Что ж, посмотрим, что она ему завтра скажет…

Нервным движением Алена провела ладонями по обтянутым джинсами бедрам. Господи, хоть бы успокоиться! Или хотя бы выглядеть спокойной! Но тело не желало подчиняться доводам рассудка: по рукам и ногам бегали мурашки, а желудок прямо-таки сводило от страха. «Господи! – мысленно попросила она. – Сделай так, чтобы во мне умерли все чувства!» Идиотка, идиотка! Надо было поручить этот трудный разговор Ивану!

В последний момент Алена чуть было не сбежала: с трудом заставила себя дождаться лифта. Однако, когда двери кабины раскрылись перед ней, она храбро шагнула внутрь.

Стены лифта были облицованы дымчатым стеклом. Алена уставилась на свое расплывчатое отражение, смотря и не видя. Хоть бы лифт поднимался долго-долго или вообще застрял!

– Мне назначено, – независимо сказала Алена в ответ на вопросительный взгляд секретарши. – Моя фамилия Арьева.

– Да-да, – предупредительно улыбнулась та. – Проходите, пожалуйста.

Когда Алена перешагнула порог Володиного кабинета, ей на секунду показалось, что сейчас она потеряет сознание.

Он сидел в директорском кресле за столом и листал какие-то бумаги. Наверное, очень интересные, если не сразу от них оторвался и лишь через минуту взглянул на Алену. Этот чисто начальственный прием неожиданно разозлил ее и придал силы.

– Между прочим, здравствуй, – громко сказала она, прошла через всю комнату и, не дожидаясь приглашения, уселась на мягкий кожаный диван.

Володя поднял взгляд – и с Алены сразу слетела вся уверенность. Глаза у него были совершенно больные. «Ты пришла добивать меня? – казалось, говорили они. – Так добивай. Я уже не в силах сопротивляться».

– Здравствуй, – выдавил из себя Володя.

Повисла тяжелая пауза.

– Извини, – тихо сказала потом Алена. – Я действительно пришла по делу.

– Да?

– По поводу того вашего совместного с французами проекта, о котором я писала.

– Да? – повторил он.

Подбежать бы к нему, обнять, прижать к груди эту темную голову! Алена незаметно впилась ногтями в ладонь, чтобы выдержать верно взятый ровный тон:

– Скажи, ты имел какое-нибудь отношение к выбору места строительства?

– Что ты имеешь в виду?

– Чья это была идея – строить на Волге в заповеднике – ваша или французов?

– Ну, – Володя опустил глаза, – можно поднять документацию… Кажется, мы им предложили на выбор несколько возможных мест, они выбрали это.

– Кажется? – переспросила Алена. – А поточнее?

– Это так важно?

– Да.

– Видишь ли, этим вообще-то занимался не я…

– А кто?

– Аникеев. На ранней стадии проект был целиком в его ведении, я подключился уже потом.

Алена вдруг почувствовала, что у нее гора с плеч свалилась. Чего-то в этом роде она и ожидала. Даже не просто ожидала – подсознательно знала, что Володя здесь ни при чем. Хотя, конечно, все равно это надо доказать…

– А что такое? – Володя наконец задал тот вопрос, который в нормальном состоянии должен был бы задать уже минут пять назад. – В чем все-таки дело?

Алена достала из сумки папку с документами и положила перед ним на стол:

– Вот, изучи.

Она сидела и наблюдала, как меняется его лицо по мере изучения бумаг. Наконец он оторвался от папки:

– Как это к тебе попало?

– Ты хочешь сказать, что ничего об этом не знал?

– Ну, разумеется, нет!

– Предположим, – медленно сказала Алена, – что я тебе верю. Но ведь другие могут и не поверить.

Володя приложил руку ко лбу:

– Сейчас не это важно. Как к тебе попали эти бумаги?

– Передал коллега.

– Коллега?

– Да. Позволь тебе напомнить, что я теперь тоже участвую в этой истории. Из-за своих хвалебных статей и дармовой поездки во Францию.

– Сейчас не это важно, – повторил Володя. – Если это подлинные документы, нужно немедленно остановить строительство и заморозить проект.

Несмотря на весь ужас ситуации, Алена вдруг почувствовала невыразимое облегчение. Да, иного она от него и не ждала! В первую очередь его волновали не деньги и не забота о собственной репутации.

– А это возможно? – вырвалось у нее.

Володя помолчал, потом с трудом выговорил:

– Конечно, скандала не избежать. Единственный способ – показать эти бумаги нашим компаньонам. А это…

Он не договорил, но Алена его поняла. Это означало гибель «Элиты».

– Что ты намерен делать?

– Ты можешь устроить мне встречу с этим твоим коллегой?

– Конечно.

– Когда?

– Хоть сейчас.

У них с Иваном была договоренность, что она может ему позвонить, и он подъедет в любое место и в любой момент.

– Хорошо. Давай я с ним встречусь, а потом поговорю с Аникеевым.

После обеда Элеонора Иосифовна взяла себе за правило непременно полежать час-полтора. Заснет она или нет – это уж как получится, но послеобеденный отдых в ее возрасте просто необходим. И заставить ее от него отказаться могло только нечто экстраординарное, из ряда вон выходящее.

Поэтому, услышав, как тренькнул звонок входной двери, она не двинулась с места: домработница откроет или Андрей. И кого это принесло в такое неурочное время?

Однако, услышав голос Аникеева, она приподнялась на локте и нащупала рукой лежащий на стуле шелковый халат. Видно, сегодня с послеобеденным отдыхом ничего не выйдет. Если муж так рано вернулся домой… Ровно выщипанные брови мадам Аникеевой озабоченно сошлись на переносице тонкой ниточкой, лоб прорезала ненужная поперечная морщинка.

Прожив бок о бок с мужем много лет, Элеонора Иосифовна понимала его не то что с полуслова – с полувзгляда. А иногда ей было достаточно просто звука шагов. Вот как сейчас.

Услышав в гостиной тяжелое шарканье по паркету, она сразу поняла – Всеволод Кириллович находится отнюдь не в лучшем расположении духа. Через секунду раздался осторожный стук в дверь спальни:

– Эля, ты спишь?

– Нет, Севочка, заходи, заходи.

Аникеев открыл дверь. Элеонора Иосифовна уже завернулась в халат и спустила ноги с широкой супружеской постели:

– Почему ты так рано? Что-нибудь случилось?

– Случилось…

Больше опытной супруге ничего объяснять не потребовалось. По выражению его лица она догадалась – произошло самое страшное.

Аникеев присел на край постели. Вид у него был не то что удрученный – просто убитый.

– Севочка, что? – осторожно спросила Элеонора Иосифовна. – Неужели кто-то пронюхал?

– Эти газетчики… – Аникеев грязно выругался, но жена сделала вид, что пропустила ругательство мимо ушей. Пусть хоть немного разрядится.

– Кто-то раскопал старые документы дубновского НИИ.

– Как?!! – Элеонора Иосифовна прижала руки к груди. – Ты же их купил!

– Очевидно, были дубликаты. Городецкий только что продемонстрировал мне отксеренные и заверенные копии.

– И что… Что он намерен делать?

– Этот идиот требует немедленного прекращения строительства.

– Но это невозможно!

– Мало того. Он хочет все рассказать французам!

Элеонора Иосифовна сжала губы:

– Этого нельзя допустить.

– Сам понимаю, не маленький!

У Аникеева от волнения клацнули зубы. Его жена встала с постели, прошла в дальний угол спальни, налила стакан минеральной воды из бутылки, стоящей на маленьком столике, и подала мужу. Потом присела рядом с ним. Ее полная холеная рука с длинными наманикюренными ногтями ласково легла на плечо Аникеева:

– Успокойся, Севочка. В конце концов, такой вариант мы предусмотрели, наняв эту актрисульку. Городецкий держит все важные документы в домашнем сейфе, ведь так?

– Так.

– Значит, их надо оттуда достать. Нет документов – нет и обвинения.

– Но если он будет настаивать…

– Севочка, твое слово значит столько же, сколько и его слово. Представим дело так, что Городецкому надоело содиректорство и он собрался прибрать «Элиту» к рукам. Обычная попытка скомпрометировать соперника.

– Ты думаешь, все еще можно поправить?

– Конечно! Разумеется, скандала не миновать, но его можно обернуть нам на пользу. Да что я тебе говорю, ты и сам все знаешь! Так что сегодня же вечером звони своей протеже. А остальное доделают Витя и Сережа.

7

День начался великолепно – Вику узнали в магазине!

Собравшись позавтракать, она вдруг обнаружила, что кончилось молоко. Кофе без молока Вика пить не могла. Осмотрев холодильник, Вика поняла, что нет не только молока – ни сыра, ни творога, ни яиц, вообще нечем завтракать. Пришлось, коря себя за непредусмотрительность, выскочить в ближайший магазин.

Молоденькая продавщица, которая уже точно год, а то и больше работала в этом отделе, в первый раз посмотрела на Вику не как на неодушевленный предмет, а как на нечто любопытное. Пока Вика перечисляла, какие продукты она собирается взять, девушка внимательно изучала ее лицо и потом спросила:

– Простите, это не вы играете в «Страстях под солнцем»?

«Страсти под солнцем» – так в конце концов назвали пресловутый сериал «Петр + Марк».

Вика улыбнулась:

– Я.

– Ох, – продавщица даже оторопела, – правда?

– Правда.

– Ну надо же! А в жизни вы еще лучше, чем на экране.

Вика про себя усмехнулась: комплимент явно был незаслуженным, по крайней мере сейчас. Она выскочила из дома даже не умывшись, в стареньких джинсах и футболке, волосы на затылке стянуты в конский хвост – тоже мне красавица! Но всегда приятно, когда тебя хвалят.

Продавщица продолжала ее жадно разглядывать:

– Нет, в жизни вы точно лучше! – наконец резюмировала она. – А скажите, много там будет серий?

Ох уж эта любовь нашего народа к серийности-многосерийности!

– Порядочно, – успокоила ее Вика и на всякий случай спросила: – А что, вам не нравится, когда много серий?

Продавщица всплеснула руками:

– Наоборот, чем больше, тем лучше!

Потом подумала и добавила:

– Правда, если честно, то вот на «Санту-Барбару» уже просто глаза не глядят – жуть как надоели они все! А вот «Гваделупе» – ничего, интересно… Хотя лучше всего была «Династия»! Кстати, а у вас тоже немного похоже на «Династию»…

Когда Вика возвращалась из магазина, у нее внутри все пело от радости. Ну надо же, как быстро! Только на этой неделе запустили первые серии, и уже такой результат! Настоящая популярность – это когда тебя узнают продавщицы и шоферы такси…

После завтрака Вика поехала к матери – обязательный еженедельный визит. Раз в неделю Викиной маме как научному работнику полагался творческий – или библиотечный – день, когда она должна была обдумывать свои новые идеи в области вирусологии. Вместо этого такие дни использовались для генеральной уборки и для встреч с единственной дочерью. В остальное время их жизненные ритмы решительно не совпадали.

Мать встретила Вику словами:

– Ну, дорогая моя, теперь в случае чего я буду просить тебя составить протекцию.

– В случае чего? – не поняла Вика Она чмокнула мать в щеку и прошла на кухню выгрузить из сумок продукты. Та пошла за ней, продолжая начатую тему:

– Все наши дамы просто обалдели, увидев тебя на экране. А наши мужчины, особенно молодые, мне проходу не дают, просят познакомить с дочкой.

– Мамочка, ты, как всегда, преувеличиваешь.

– Преувеличиваю… Но совсем чуть-чуть.

В общем, я в нашем НИИ действительно стала объектом повышенного внимания.

Вика заметила, что мать тоже смотрит на нее как-то по-другому. С большим уважением, что ли…

Да, жизнь была прекрасна и удивительна!

На репетиции «Антигоны» она чувствовала такой подъем, что даже «сделала» наконец-то очень трудное место во втором акте, которое ей никак не давалось. И даже Лешка Вишняков казался сегодня милым и обаятельным и почти совсем не пошлым.

А вот потом… День, начавшийся так славно, отнюдь не стал самым счастливым днем в Викиной жизни.

Все было как в тот самый, первый, раз. Так же после спектакля Вику, еще не успевшую разгримироваться, позвали к телефону. И голос Аникеева в трубке был так же вкрадчив и любезен:

– Какие у вас планы на вечер, Виктория Петровна?

Вика досадливо поморщилась: этот вечер у нее был одним из немногих свободных. Она уже предвкушала расслабляющую ванну, а потом валяние с книжкой на диване часов до трех ночи. И завтра утром – повезло! – ни съемок, ни репетиций. Можно вволю выспаться.

– Так какие у вас планы?

– Да особенно никаких, – вежливо сказала Вика. – Хотела немного отдохнуть.

– Чудесно! – сразу же оживился Аникеев. – Как насчет ужина в каком-нибудь уютном местечке?

– Вообще-то я собиралась домой… – начала Вика.

Но Аникеев словно не расслышал:

– Поужинаем и поговорим. А заодно отметим ваш успех. Кажется, сериал удался. По крайней мере моя секретарша второй день спешит к телевизору, а она в этом деле эксперт. По-моему, она просмотрела все сериалы подряд, без исключения, – и мексиканские, и аргентинские, и какие там еще бывают?

– Ну, нашего пока вышло всего две серии – маловато, чтобы говорить об успехе или неудаче, – вяло отозвалась Вика. Она поняла, что ужина не избежать.

– Ах, Виктория Петровна, Виктория Петровна, – попенял Аникеев, – вот уж не думал, что вы склонны к пессимизму. Наш с вами девиз – только успех! О неудаче не может быть и речи. Словом, жду вас через полчаса у служебного входа.

Ровно через полчаса Вика уже сидела на месте рядом с водителем в роскошной машине Аникеева. За рулем был он сам.

– Ну что, Виктория Петровна? Куда мы отправимся? Есть у вас какие-нибудь пожелания и предпочтения?

Аникеев казался вальяжно-добродушным, но Вика сразу почувствовала, что это лишь маска: внутри он напряжен и сжат, как стальная пружина. Ох, совсем не просто так он сегодня ее позвал. Неужели пришел момент расплаты? Она посмотрела на него и решительно сказала:

– Всеволод Кириллович, вы же явно хотели видеть меня по делу. Не проще ли изложить мне это дело сразу?

Аникеев поднял брови:

– Не понимаю…

– Все вы отлично понимаете. Вам от меня что-то нужно. Так скажите, что именно. У нас же деловое соглашение. И не надо вести меня в ресторан – вам же этого совсем не хочется.

– Но, Виктория Петровна…

– И мне не хочется, – не обращая внимания на попытку Аникеева ее перебить, продолжила Вика. – Честно говоря, я так устала, что просто мечтаю о том, как окажусь дома. Может быть, вы отвезете меня домой, а по дороге мы поговорим?

Аникеев усмехнулся:

– Ну и характер у вас, Виктория Петровна!

– Извините, уж какой есть, – отпарировала Вика и внутренне приготовилась отразить следующую атаку. Сейчас он начнет ее убеждать, что ужин в ресторане совершенно необходим, там Вика и расслабится…

Но, как ни странно, Аникеев не стал с ней спорить:

– Ладно, – машина плавно вырулила на Пушкинскую площадь, – домой так домой.

– Я живу у «Аэропорта», – сказала Вика.

Аникеев посмотрел на нее с откровенной насмешкой:

– Думаете, я не знаю? Я же деловой человек и наизусть помню адреса всех своих должников.

Вот как! Он ее числит в должниках? Такое начало не предвещало ничего хорошего.

– И много я еще осталась должна? – поинтересовалась Вика, стараясь не выдать своей тревоги.

– Виктория Петровна, – в голосе Аникеева прозвучали нотки укоризны, – зачем торговаться? Мы же не на рынке… И речь идет даже не о долге – «долг» слишком жесткое слово, – а об одолжении. Маленьком одолжении, которое вы мне окажете по дружбе. Ведь окажете?

Вика промолчала.

– Виктория Петровна?

Вика устало вздохнула, сдаваясь:

– Что я должна сделать?

– Я бы очень хотел, чтобы вы провели завтра часть дня вместе с нашей милой маленькой Катюшей. И не на ее территории.

– Не понимаю…

– Ну, пригласите ее куда-нибудь: в театр на репетицию, в кафе, просто прогуляться… Не мне вас учить.

– Зачем?

– Вы меня разочаровываете. Это некорректный вопрос, Виктория Петровна.

– Нет, я просто уточняю свою задачу.

– Мне нужно, – жестко сказал Аникеев, – чтобы завтра, в дневное время, квартира Городецких оставалась абсолютно пустой часа два-три.

Господи, ужаснулась про себя Вика. Что он задумал?

– Вы меня поняли, Виктория Петровна? Назначьте Кате встречу, а потом позвоните мне, сообщите, когда именно ее не будет дома. Договорились?

– А что, если, – медленно сказала Вика, – если я откажусь выполнить это «маленькое одолжение»?

Аникеев бросил на нее быстрый насмешливый взгляд:

– Виктория Петровна, вы играете не по правилам. Вы что же, решили, что, раз сериал пошел по экранам, роль за вами безусловно утверждена? Не думал, что вы так наивны. Во-первых, сценарий еще можно много раз переделать, и ваша очаровательная взбалмошная героиня погибнет, скажем, в автомобильной катастрофе.

– Только в двадцать шестой серии, – отпарировала Вика. – Поскольку двадцать пять уже отснято.

– Что ж, вы рассчитываете – и, кстати, правильно, – что к тому моменту вас будут узнавать на улицах. Но ведь, дорогая моя Виктория Петровна, вы сделали только первый шаг к успеху. Если вас дальше не станут раскручивать, этот шаг окажется и последним. А вы уж поверьте мне, в моих силах сделать так, чтобы вас перестали раскручивать. Навсегда.

Вот как, от уговоров Аникеев перешел к прямым угрозам! Вика в замешательстве молчала. Вероятно, это действительно в его силах. И тогда ей останется только поменять профессию.

Машина уже подъезжала к площади Тельмана.

– Ну так как, Виктория Петровна? Договорились или нет? – переспросил Аникеев.

И Вика кивнула. А что ей оставалось делать?

Вожделенного расслабления так и не получилось. Хотя Вика честно выполнила всю намеченную программу – приняла ванну, а потом улеглась в постель с романом Франсуазы Саган, – тревога не отпускала. На душе было смутно и гадко. Ей претило участие в аникеевских делишках, но способа вывернуться без потерь она не находила. Если бы выяснить, что он все-таки задумал! И времени у нее в обрез – меньше суток!

И вдруг Вика почувствовала такую тоску, такую безысходность, что чуть не разревелась. Господи, ей же даже посоветоваться не с кем! Мама? Но родители всегда жили своей жизнью, не пуская в нее дочь, и Вике как-то в голову не приходило, что должно быть иначе. Мама-подруга – это миф, придуманный доморощенными Макаренко. Ну, о проблемах на работе, о театральных интригах Вика еще могла бы ей рассказать, ее матушка – деловая женщина, может присоветовать что-нибудь умное. Но о том, что дочка влипла в полукриминальную историю… Об этом матери и заикаться нельзя! Вот если бы у Вики был муж…

В первый раз за всю свою двадцатипятилетнюю жизнь Вика пожалела, что все всегда решала сама. Она никогда не могла понять послушных жен. Фразы типа: «Ой, мне муж запрещает курить» или «ой, меня муж не пускает одну в отпуск» – вызывали у нее насмешливое недоумение. Ей хотелось спросить: «А ты что, не человек? У тебя своего мнения совсем нет? А если человек, то должна решать сама, что тебе можно, а что нельзя. И потом отвечать за свои поступки».

А вот теперь… Господи, был бы у нее муж, с каким удовольствием, она предоставила бы ему решение этой проблемы! Как сказал бы, так и сделала. Сказал бы – плевать на карьеру, даже если останешься без работы, я тебя всегда прокормлю… Муж – спина, стена, опора… Но у нее нет мужа.

«Да ладно, – одернула Вика саму себя. – Ну кто из моих знакомых в такой ситуации был бы спиной, стеной, опорой? Да никто!»

И тут почему-то перед глазами встало лицо чудного парня, с которым она познакомилась «На Лысой горе». Вот он бы смог… Рядом с ним было как-то удивительно надежно и спокойно. Даже странно – в таком настроении, в каком он был тогда, мужчины обычно раскисают, чуть не плачут. Девушка ушла к другому – серьезный удар по самолюбию. Нет, ему, конечно, тоже было несладко, но он не превратился в растекшееся мороженое. И еще думал, как этой девушке помочь выпутаться из каких-то неприятностей. Настоящий мужчина, за километр видно. Ну почему за Викой никогда такие мужчины не ухаживали! И почему она, дура несчастная, даже не спросила, как его зовут!..

Аникеева терзала бессонница. Он ворочался, перекладывал подушки и наконец, не выдержав, окликнул жену:

– Эля! Ты не спишь?

– Умный вопрос, – отозвалась из темноты Элеонора Иосифовна. – Нет, я сплю. Я еще не настолько стара и глуха, чтобы уснуть под такой аккомпанемент. Твои вздохи хуже любого храпа.

Ее голос был сух и сдержан. Иначе нельзя: если она сейчас начнет тоже охать и волноваться, страх Аникеева разрастется до невероятных размеров. Умная жена знала, когда надо проявлять заботу и сочувствие, а когда лучше охладить излишние страсти трезвой и даже жестокой иронией. А она умела быть спокойной и ироничной в любых ситуациях.

Аникеев приподнялся, а затем сел:

– Что за черт!

– Прими снотворное, Севочка, – невозмутимо посоветовала Элеонора Иосифовна.

– Не помогает. Я уже принял элениум.

– Прими двойную дозу. Тебе надо выспаться, чтобы завтра голова была свежей.

Аникеев ничего не ответил, откинул одеяло и свесил ноги с постели. Элеонора Иосифовна приподнялась на локте:

– Куда ты собрался?

– Никуда.

Он чуть-чуть помолчал, потом все-таки задал вопрос, который мучил их обоих:

– Эля, ты уверена, что мы все сделали правильно?

– Что ты имеешь в виду? – переспросила Элеонора Иосифовна, чтобы выиграть время и собраться с мыслями для ответа.

– Ты сама знаешь, – Аникеев передернул плечами. – У меня плохие предчувствия.

– Ну что еще такое?

– А если эта сучка-актрисулька не выманит Городецкую из квартиры? Помнишь, ты сама говорила, что она к ней привязалась, надо тактику менять…

– Ну, во-первых, тактику менять уже поздно, – Элеонора Иосифовна говорила медленно и рассудительно, в этой ситуации требовался только такой тон, – во-вторых, не забывай – своя рубашка всегда ближе к телу. Если нашей дорогой Виктории придется выбирать между семейным счастьем подруги и своей карьерой… Тут и думать нечего, понятно, что она выберет.

– Ты уверена? – снова спросил Аникеев.

– Уверена, – недрогнувшим голосом сказала верная жена. – Спи, дурачок. Спи.

Однако на душе у нее было неспокойно. Нехорошие предчувствия Аникеева словно передались Элеоноре Иосифовне. И когда Аникеев наконец уснул, она продолжала лежать без сна и обдумывать возможные ходы отступления.

Элеонора Иосифовна не ошиблась в своих расчетах. Промучившись почти всю ночь, наутро Вика все-таки позвонила Кате и назначила ей свидание в одиннадцать у служебного входа в свой театр.