Текст книги "Любовный пасьянс"

Автор книги: Елена Озерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

4

Вика чувствовала себя абсолютно опустошенной. Ей эта сцена, проведенная с таким хладнокровием, далась нелегко – словно отыграла ответственную премьеру. Только в отличие от послепремьерного состояния на душе у Вики сейчас было гадко и противно. Выйдя из подъезда, поняла, что ноги ее еле держат, она с трудом доплелась до метро. Слава Богу, было уже поздно, народ схлынул. В вагоне было полно свободных мест.

Притулившись в уголочке, она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на чем-нибудь, не имеющем отношения к чужим личным делам.

С понедельника объявлено начало показа по ОРТ их сериала. Классическая мыльная опера на отечественно-зарубежном материале. Главный герой, в прошлом – известный писатель, а ныне – владелец рекламной фирмы, крутит роман с молодой актрисой. Жена главного героя – известный модельер, узнав об этом, хочет отомстить мужу и заводит шашни со своим старым поклонником. Сын тайно влюблен в папочкину любовницу, а папочка на самом деле любовницу не любит, а любит только свою благоверную, а роман завел лишь потому, что жена перестала им интересоваться… В общем, сплошные навороты. Я люблю, ты любишь, он любит… Чушь собачья.

Вика поморщилась. Она там играет дочь главного героя, у которой тоже свои любовные проблемы: папаша ей прочит в женихи сына своего компаньона, а она, разумеется, тоже влюблена – в безработного художника. Банально до безобразия, но от мыльной оперы оригинальности и не требуется. По ходу дела с Викиной героиней должно случиться много разных разностей: она убегает из дому, путешествует автостопом по Европе, учится живописи во Флоренции вместе со своим безалаберным другом, потом влюбляется в богатого итальянца… Дальше сценаристы еще не написали: предполагалось, что история будет сочиняться по ходу действия. А может быть, и не будет сочиняться, если сериал не пойдет и проект прикроют.

Пока отсняли только серии до Флоренции. Потом, если все будет хорошо, предварительных съемок почти не будет. Утром отыграли – вечером пошло в эфир.

Вика подумала, что скоро ритм ее жизни так ужесточится, что ей станет не до чужих проблем. И слава Богу. Будем надеяться, что у Городецкого помутнение в мозгах пройдет и они с Катюшкой снова заживут вполне счастливо. У многих мужчин бывают такие временные помешательства, а потом ничего, проходят без следа. Тем более, если у них родится ребенок… Конечно, ей, Вике, вход в семейный дом Городецких заказан навсегда, для Володи она стала персоной нон-грата. Ну и черт с ним! А с Катюшкой можно видеться и в других местах. Она, к счастью, никогда не узнает, какую роль Вика сыграла в ее семейной жизни. Городецкий жене ничего не расскажет, уж в этом-то Вика совершенно уверена!

Где-то около «Новокузнецкой» Вика вдруг поняла, что ей совсем не хочется ехать домой. Уснуть она все равно сейчас не сможет, а что еще дома делать? Хорошо бы выпить чего-нибудь взбадривающего… Она встрепенулась и решила, что вполне в состоянии пойти куда-нибудь посидеть. А куда – тут и вопроса не возникало.

Она выскочила из вагона на «Театральной», перешла на «Охотный ряд», а там до «Лубянки» всего одна остановка…

На этот раз в клубе «На Лысой горе» дежурил Антон – один из двух мальчиков-компаньонов. «И хорошо, – подумала Вика, – выпивка обойдется не так дорого». Она уселась за столик в самом дальнем углу и заказала «Кровавую Мэри».

Приятно было сидеть в полутемном зале, изредка кивать знакомым, потягивать крепкий коктейль и ни о чем не думать. Решительно ни о чем!

– Простите, у вас свободно?

Вика недовольно подняла голову. Перед ней стоял высокий молодой мужчина в джинсах и глухом черном свитере. «Я его уже видела, – пронеслось у Вики в голове. – Точно видела. Вот только где и когда?»

Прежде чем ответить, она огляделась кругом. Свободных мест, похоже, уже действительно не было. Вике совсем не хотелось, чтобы нарушали ее одиночество, но…

– Свободно, – ответила она со вздохом.

Парень словно прочитал ее мысли:

– Извините, но вы же видите, – он обвел глазами зал. – Так что я присяду, если вы не против. Обещаю не набиваться с разговорами.

Вика благодарно улыбнулась. «А он ничего. Тактичный. И… да, и красивый».

Викин неожиданный сосед тоже заказал «Кровавую Мэри» и, как только ему принесли бокал, сразу отпил половину. «Ну и темп, – подумала Вика. – Наверное, у него что-то случилось». Он действительно сидел как в воду опущенный, ей даже жалко его стало. Но у Вики не было никакой охоты вмешиваться в чужие дела. Сегодняшней сцены на улице Миллионщикова ей хватит с лихвой.

Опустошив один бокал «Кровавой Мэри», парень сразу заказал второй, а потом и третий. Вика все-таки не выдержала:

– Вы уж возьмите сразу бутылку водки, – посоветовала она. – А то разоритесь на этих коктейлях.

– Хороший совет, – усмехнулся парень. – И оказался как раз вовремя. А вы выпьете со мной?

Вика тут же пожалела, что не сдержалась, и прикусила язык. Парень опять понял, о чем она подумала.

– Я помню, что обещал не навязываться с разговорами, – сказал он. – Но ведь можно пить и молча. А бутылки водки для меня одного многовато.

– Хорошо, – сдалась Вика. – Заказывайте.

Принесли запотевшую бутылку «Абсолюта» – слава Богу, маленькую – и рюмки. Парень налил себе и Вике: себе побольше, Вике чуть-чуть, на два пальца.

– За тех, кто в море, – сказал он и быстро опрокинул «Абсолют» себе в рот.

Вика слегка пригубила. Ей вдруг стало интересно, что будет дальше.

Следующий тост был «за счастье», потом – «за удачу», потом – «за злую судьбу». С каждым тостом парень все больше и больше мрачнел. Вика наконец не выдержала.

– Похоже, вы из числа потерпевших кораблекрушение, – с сочувствием заметила она.

Парень сумрачно взглянул на нее поверх рюмки:

– Почему вы так думаете?

– А тут и думать нечего. Либо у вас неприятности на работе…

Парень усмехнулся:

– Мимо. На работе у меня все так благополучно, что самому странно.

Вика качнула головой:

– Я не договорила. Либо вас бросила девушка.

Вот теперь она попала в точку. Губы ее соседа расползлись в кривой усмешке:

– Бросила… Это даже нельзя назвать – бросила…

Парень налил себе еще с полстакана водки и выпил залпом. Вика подумала, что если так пойдет и дальше, то он через полчаса станет невменяем. Самое разумное сейчас было встать и уйти, но она почему-то продолжала сидеть.

– Знаете, что самое странное, самое нелепое в нашей жизни? – парень слегка качнулся в ее сторону. – Знаете? Несовпадения. Пока она хотела быть со мной, я к ней не приближался. Думал, дурак, все думал, чего-то просчитывал… Я привык все просчитывать. Потом я обидел ее, невольно… Хотя нет, вру. Мне просто хотелось посмотреть, как она будет вести себя, если заставить ее ревновать… Да сам не знаю теперь, чего мне хотелось! В общем, я ее обидел.

– И она ушла?

– Не-ет, – он помотал головой, – опять не то. Тогда еще все можно было уладить…

– А теперь уже нельзя?

– Теперь? Надеюсь, что можно, – он достал из кармана джинсов зажигалку и бросил на стол. Потом сказал: – Она, кажется, полюбила другого.

Вика взмахнула ресницами:

– В самом деле?

– Да, – парень исподлобья взглянул на нее. – Полюбила другого.

– Что же тут можно сделать? – удивилась Вика.

– Как полюбила, так и разлюбит, я подожду, – парень упрямо сжал рот.

Вика пожала плечами. Если бы все было так просто!

– Главное, что ей сейчас грозят большие неприятности, – вдруг сказал парень. – А она, дурочка, об этом и не подозревает.

– Из-за того, кого она любит?

– Отчасти, – парня словно прорвало. – Но неприятности не личные, а по работе. Она может попасть в такой скандал, что потом всю жизнь не отмоется! Если только карьера у нее к черту полетит, это еще ничего. А вдруг и…

Парень помотал головой, словно отгоняя дурные мысли.

– И… что? – невольно вырвалось у Вики.

– Ничего. Ладно, будем надеяться, что обойдется.

Вике совершенно не хотелось копаться в чужих неприятностях, и она была рада, что парень не стал исповедоваться дальше.

Он опять налил водки и себе, и Вике.

– А почему вы не пьете?

Вика пожала плечами:

– Не хочу.

– Пожалуйста, выпейте со мной. Просто чуть-чуть, за компанию.

Он смотрел на нее с такой мольбой, что у Вики не хватило духу ему отказать. Она улыбнулась и выпила.

В голове уже все шумело и качалось. Сцена на улице Миллионщикова казалась далекой и нереальной. Вика даже начала сомневаться, а было ли это все на самом деле? Может быть, она все это выдумала или в пьесе прочитала? Или разыгрывала когда-то похожий этюд в училище?

Парень вдруг пристально, без улыбки, посмотрел на Вику.

– А вы красивая, – неожиданно сказал он, словно только что разглядел ее. – Очень красивая.

– Спасибо, – почему-то этот комплимент был ей приятен.

– Красивая, – задумчиво повторил парень. – Только с вами тоже не все в порядке.

Вика беззаботно махнула рукой:

– С чего вы взяли?

– У вас глаза такие…

– Какие?

– Больные.

Вика возмутилась:

– Вот уж нет! Это вам с пьяных глаз показалось, не иначе.

– Ну, во-первых, я не так уж и пьян, – парень прищурился, – а во-вторых, глаза у вас сухие и блестят, как в лихорадке. Правда, вы тоже выпили, но водка тут ни при чем. И потом, если красивая девушка сидит одна в таком заведении…

Парень усмехнулся – мол, все понятно. Вике захотелось его разыграть. Она закинула ногу за ногу – юбка, и без того короткая, совсем задралась, – вынула сигарету и картинно прикурила:

– А может быть, я проститутка и снимаю клиентов?

– Вы проститутка? Не смешите меня. А то я проституток не видел. И потом, в это заведение проститутки не ходят. Хотите угадаю, кто вы?

– Да?

– Вы актриса.

– Вообще-то не Бог весть какая смелая догадка, – усмехнулась Вика. – Клуб-то актерский.

– Актриса, – парень прищурился, – и не очень удачливая. Вам опять не дали роль, и вы пришли сюда переживать неудачу. Ну как, угадал?

Вика рассмеялась:

– Почти.

Она отпила еще глоток. Такой пьяной она уже давненько не бывала. А хорошо быть пьяной, все проблемы побоку!

– Ну что ж, – парень разлил остатки водки по бокалам, – давайте теперь выпьем за вас. Чтобы вам всегда давали те роли, какие хочется!

Они чокнулись и выпили. Вика на этот раз выпила до дна и отставила пустую рюмку.

– Ну ладно, вы угадали, я актриса, – сказала она, – а вот кто вы, мой таинственный собутыльник?

– Так, – парень небрежно махнул рукой. – Скромный труженик пера.

– Писатель?

– Я же сказал – скромный. Разве писатели бывают скромными?

– Тогда кто же?

– Журналист. Волк-журналяга, которого ноги кормят.

– А…

Где же она его все-таки видела? Наверное, в какой-нибудь телепередаче. Или, может быть, в Останкино или на Шаболовке. Сейчас журналистов на телевидении пруд пруди…

Вика почувствовала, что еще немного – и она совсем опьянеет. Тогда она поднялась и стала нервно запихивать в сумочку сигареты.

– Вы куда? – встревожился парень.

– Мне пора.

Он тоже поднялся:

– В таком состоянии вам одной идти нельзя. Я вас провожу.

Вика опять засмеялась:

– Вы думаете, ваше состояние лучше?

– Я не думаю, я знаю, – парень вдруг оказался совершенно трезвым. – Я и не к таким дозам привычный, а вот вы пить совсем не умеете.

Вика хотела возразить, но вместо этого неожиданно взяла и согласилась:

– А, ладно! Валяйте, провожайте!

Машину они поймали на Лубянке быстро и без проблем. Вика сначала опять было заартачилась:

– Послушайте, если на машине, то я и сама доеду!

– Ну уж нет! – парень усадил ее на заднее сиденье и сам сел рядом с шофером. – Я должен быть уверен, что с вами все в порядке. Говорите адрес.

Вика вздохнула:

– Улица Усиевича.

– К метро «Аэропорт», по Ленинградскому проспекту, – сказал парень.

– Знаю, – пробурчал хмурый водитель «Жигулей», и машина рванула с места.

Доехали они меньше чем за полчаса. К Викиному удивлению, парень расплатился с водителем и тоже вышел из машины у ее подъезда.

Вика насмешливо сказала:

– Если рассчитываете на чашку кофе, то ничего не выйдет.

Парень пожал плечами:

– Если у вас нет кофе, я готов выпить чаю. Хотя, честно говоря, чай я не очень люблю.

– Но я вас не приглашаю! – возмутилась Вика.

– Так пригласите, – просто сказал он.

Вика посмотрела на него. Странно, но он не флиртовал и не заигрывал.

– Чего вы хотите? – напрямик спросила Вика.

– Честно? – он как-то неловко усмехнулся. – Поговорить. Вы очень похожи на мою… то есть уже не мою девушку. Не внешне, внешне она совсем другая. Характером.

Вика заколебалась.

– Я ненадолго. Обещаю вам, что через полчасика уйду, – просительно сказал парень.

– Ладно уж, – вдруг сжалилась Вика. – Пошли.

Она почему-то совсем его не боялась. И, кроме того, Вику начала мучить совесть. Сегодня она беззастенчиво вмешалась в чужую жизнь. В конце концов, двум людям она сделала гадость, теперь может компенсировать это добрым делом. Ладно уж, выслушает она этого страдальца.

Через пять минут парень уже расположился на Викиной кухне как на своей собственной: сел на низенький диванчик, привалившись спиной к спинке и вытянув длинные ноги:

– Уф, как хорошо! Это тебе не жесткие стулья ведьминского заведения! И зачем только мы туда ходим, не знаете?

Вика улыбнулась. Ее почему-то совсем не раздражало, что гость ведет себя в ее доме совсем вольно. Впрочем, чувствуется, что этот парень привык везде быть хозяином положения. «Порода такая, – подумала Вика, – сейчас почти вымершая: уверенный в себе мужик». Внезапно она ощутила легкий укол зависти. Повезло его девушке! Хотя почему повезло, она же его вроде бы бросила… Ох, и какой же дурой надо быть, чтобы от такого мужика отказаться!

Включив электрочайник, Вика достала из кухонного шкафчика чашки и банку растворимого кофе:

– Вам сколько ложек?

– Ага, значит, кофе все-таки есть! – обрадовался парень. – Две, пожалуйста. И с молоком. У вас есть молоко?

– А вы нахал. – Вика насмешливо прищурилась. – Знаете поговорку: «Дайте воды напиться…»?

– Не беспокойтесь, – парень улыбнулся и пожал плечами. – На ночлег я не напрашиваюсь. Сейчас попьем кофе, и пойду. Так как насчет молока?

– Тоже есть, – Вика открыла холодильник и извлекла из его недр початый пакет лианозовского «Домика в деревне». – Наливайте себе сами.

– А вам?

– И мне.

Устроившись напротив него за столом, Вика наблюдала, как ее гость со вкусом прихлебывает кофе и хрустит ванильным сухарем.

– Ну? – наконец спросила она.

– Что?

– Если мне не изменяет память, вы хотели о чем-то со мной поговорить.

Парень сразу заметно погрустнел, словно она своим вопросом заставила его вернуться к неприятным мыслям. Вика уловила эту метаморфозу.

– Не хотите говорить – не надо, – сказала она. – Тогда просто попьем кофе, и вы пойдете.

Парень невесело улыбнулся:

– Ну точно. У вас характер точно как у нее.

Вику сравнение неприятно кольнуло. Она вообще не любила, когда ее начинали с кем-нибудь сравнивать.

– Знаете что, – решился вдруг парень. – Я не буду вам забивать голову своими проблемами. Просто скажите, как бы вы поступили, если… Ну, если бы вы увлеклись мужчиной, а этот мужчина совершил какой-нибудь… скажем, не совсем красивый поступок и вам не сказал, то вы…

Парень запнулся, словно выбирал наиболее подходящее слова.

– Что?

– Вы бы хотели об этом узнать от кого-нибудь другого или предпочли бы оставаться в неведении?

– Некрасивый поступок по отношению ко мне? – уточнила Вика.

– Отчасти и к вам. Но и к другим тоже. Вообще – некрасивый поступок.

– Конечно, я предпочла бы узнать об этом. Лучше от него, а если он не сказал – все равно, кто мне расскажет. Но – знать.

– Спасибо, – парень одним глотком допил кофе и поднялся. – Вы меня успокоили.

– Интересно, чем? – вслух полюбопытствовала Вика, а про себя подумала: «Странный он какой-то… Чудной…»

Парень улыбнулся:

– Не знаю. Просто вы не просто красивая, а еще и очень милая. Спасибо вам за это. Вы меня проводите?

– Пожалуйста, – Вика поднялась, – провожу.

Закрыв за ним дверь, она вернулась на кухню и уселась на свое место. Напротив стояла чашка с остатками кофе. Вика слегка поежилась: почему-то ей стало немного грустно… Она даже на миг пожалела о своем одиночестве.

И только сейчас до Вики вдруг дошло, что она совсем не знает, как зовут ее нечаянного гостя. А он не знает, как зовут ее. Провели вместе вечер и не познакомились! Нет, этот парень действительно какой-то чудной…

5

Вот уже неделю Алена места себе не находила. Все валилось из рук, о работе противно было и думать. Какое там работать – жить не хотелось. Не было сил даже на то, чтобы привести в порядок себя и квартиру. Правда, пытаясь отвлечься от мучительных мыслей, Алена два дня назад затеяла было генеральную уборку, вывалила из шкафа тряпки, стала перебирать книги, но через пятнадцать минут поняла, что от этого занятия ей становится только хуже. Оставив все как есть, она опустилась на пол и разревелась. С тех пор барахло так и валялось неубранным, и ее жилище напоминало пляж во Флориде после разгула урагана.

А вчерашний день Алена провела, сидя на диване и до бесконечности прокручивая кассету с записями покойного Игоря Талькова. Кассета нашлась случайно, Алена и не подозревала о ее существовании. Возможно, кто-то просто забыл ее у Алены. Но сейчас Тальков оказался самым лучшим лекарством для ее измученной души. Поразительно – он словно знал все об Алене и о Володе, пел их историю в каждой песне.

Кассета в очередной раз кончилась, Алена нажала кнопку перемотки, и в очередной – который уже по счету? – раз включила ее сначала.

 
Все на свете шло своим путем, медленно и верно,
Успех в делах, семья и дом лечили раненые нервы,
Не будили звездные дожди моего воображенья,
И превратились виражи в плавное скольженье… —
 

тихо начинал рассказывать низкий хрипловатый голос под мерную и ритмичную музыку. Потом музыка словно взлетала, закружившись в налетевшем вихре:

 
Скажи, откуда ты взялась, ты опоздать не испугалась,
Несвоевременная страсть, моя нечаянная радость,
Нарушив мой земной покой, ты от какой отбилась стаи,
И что мне делать с тобой такой – я не знаю…
 

И потом опять – тихо, как рассказ-повествование:

 
«Вздрогнул как от выстрела мой дом, стены закачались,
Когда в окно твоим крылом счастье постучало.
Понимал ли дом, что он теперь для меня стал тесен,
Оставил незакрытой дверь и окон не завесил…
 

И опять – взлет:

 
Скажи, откуда ты взялась…
 

Финал этой песни-истории был печален – такой же, как и в Аленином случае:

 
Но уютный замок из песка стал как будто ниже,
И заменили облака рухнувшую крышу.
Ты смотрела, как под крышей той разгорались страсти,
Сказав, что на беде чужой мы не построим счастья…
 

И, наконец, боль в голосе Талькова прорывалась наружу и потоком захлестывала слушателя:

 
Да, я бы мог, конечно, отпустить тебя, но это не поможет.
Вернуть обратно и простить меня мой дом уже не сможет.
Расстаться можно и любя – боль рассосется понемногу…
Но только, обманув себя, мы обмануть не сможем Бога.
 

Пауза, проигрыш, и последнее, тихое и отчаянное:

 
Скажи, откуда ты взялась?
 

Такая безнадежность сквозила в этой строчке – безнадежность, которую Алена чувствовала не только всей душой, а каждой клеточкой своего тела…

Следующая песня на кассете была еще печальнее: тоже о любви и вынужденном расставании. Но до следующей песни на этот раз дело не дошло. В дверь позвонили – резко и настойчиво. Один раз, другой, третий… Пришедший держал палец на кнопке звонка до тех пор, пока Алена не дотащилась до прихожей и не справилась с замками.

– Что с тобой? – Иван стремительно шагнул через порог и схватил Алену за плечи. – В редакции говорят, что ты больна. Звоню домой – второй день никто не берет трубку. Телефон не исправен?

– Исправен, – бесцветно сказала Алена.

Иван внимательно посмотрел на нее:

– Ты действительно больна? Видок у тебя…

Он запнулся на полуслове и покачал головой.

Алена высвободилась из его рук и равнодушно бросила:

– Так… Не больна и не здорова.

Она повернулась к Ивану спиной и прошла обратно в комнату. Там Алена снова забралась на диван и затихла, уставившись в пространство перед собой. Иван, не дожидаясь приглашения, последовал за Аленой.

Картина, представшая его глазам, напоминала поле битвы после жестокого сражения. Сквозь наполовину отдернутые шторы пробивалось достаточно света, чтобы разглядеть хлопья пыли, перекатывающиеся по линолеуму, книги, вытащенные с полки и сваленные как попало в углу, кучи тряпок, развешанные на стульях… И посреди всего этого безобразия на смятой неубранной постели сидела маленькая женщина с огромными темными глазами, в которых застыла тоска…

Иван тихонько присел на краешек дивана:

– Что стряслось?

Алена не ответила. Впрочем, Иван и так понял, что дело серьезное. Иначе как могла аккуратистка Алена просуществовать хотя бы час посреди такого беспорядка? Он немного помолчал, потом сказал ласково и настойчиво:

– Леночка, пожалуйста, расскажи мне, что произошло. Может быть, все не так уж и страшно? Может быть, мы вместе что-нибудь придумаем? Знаешь, одна голова хорошо…

– Ничего тут не придумаешь, – Алена говорила тихо и как будто спокойно, – и ничего не поделаешь. Ничего.

Взгляд, обращенный на Ивана, казалось, уделял ему не больше и не меньше внимания, чем стене или потолку. В выражении ее лица было что-то неестественное.

И вдруг до Ивана дошло – Алена рассталась со своим любовником, вот в чем дело! Вероятно, он наконец сделал окончательный выбор между ней и женой. И выбор этот оказался не в пользу Алены. Бедная девочка! Если бы у нее еще оставались сомнения, надежды, она металась бы, не находила себе места, но, конечно, не выглядела бы так, как сейчас!

Как ни странно, ни ревности, ни мук оскорбленного самолюбия Иван не почувствовал. Словно перед ним была не женщина, на которой он когда-то хотел жениться, не женщина, страдающая из-за другого мужчины, а ребенок, которого несправедливо и жестоко обидели. Ревности не было, а была злость на обидчика и на судьбу, которая заставила Алену так мучиться. Он пододвинулся поближе и осторожно дотронулся до ее руки:

– Леночка…

Она судорожно всхлипнула и вдруг припала к нему, уткнулась лицом в грудь и разрыдалась. Он обнял ее худенькие плечи, как обнял бы плачущего ребенка:

– Ну что ты, что ты, все пройдет, все образуется… – бормотал Иван, гладя Алену по волосам, – все пройдет, все будет хорошо, все будет хорошо…

Слова не имели значения, он готов был пообещать ей что угодно, лишь бы она так не плакала. Хотя… Пусть плачет, держать страдание в себе еще хуже. А так – может быть, выплачется…

Постепенно рыдания стали тише, тише, и наконец Алена всхлипнула в последний раз и подняла мокрое лицо со вспухшими и покрасневшими от слез глазами:

– Извини…

– Не за что, – Иван ласково улыбнулся. – Тебе стало хоть чуть-чуть полегче?

– Чуть-чуть.

Алена вдруг осознала, что сидит полуодетая, растрепанная и зареванная перед чужим мужчиной. Она покраснела и провела рукой по лицу:

– Извини, я сейчас.

Быстро поднявшись с дивана, она скрылась в ванной комнате.

Холодная вода принесла некоторое облегчение. Правда, темные круги под глазами и запавшие щеки никуда не делись, но в целом вид вполне терпимый.

Когда Алена через несколько минут вышла из ванной, по квартире распространялся аромат свежепомолотого кофе. Иван на кухне орудовал кофемолкой.

– Решил взять на себя твои обязанности, – пошутил он, завидя Алену. – Проходи, садись.

Алена благодарно улыбнулась.

– Есть хочешь? – заботливо спросил Иван.

– Не знаю…

– Значит, хочешь.

На сковородке плавились тосты с сыром: наверное, Иван нашел засохший кусок «Гауды» в холодильнике. Кажется, этот кусок был единственным – больше никаких съестных припасов в доме не осталось.

Кто бы мог подумать, что чашка горячего крепкого кофе может оказаться таким радикальным лекарством! А может быть, дело не в кофе, а в присутствии рядом спокойного и сильного мужчины? Иван явно действовал на Алену успокаивающе. Наверное, так же подействовало бы на нее присутствие старшего брата, если бы он у Алены когда-нибудь был.

Пока Алена ела, Иван смотрел на нее и обдумывал, как бы поделикатнее сообщить неприятные новости. Потом махнул рукой на деликатность – может быть, не стоит мудрить, а просто сказать прямо, в лоб, все как есть. Нечто вроде шоковой терапии. Да, наверное, это самое лучшее.

Выпив кофе и съев подряд два бутерброда, Алена наконец поинтересовалась:

– А почему ты ко мне приехал?

Ну вот, прямой вопрос задан. И на него надо так же прямо ответить.

– Потому, – усмехнулся он, – что никаким другим способом с тобой общаться невозможно. Телефон не отвечал. Вот и пришлось бросать все дела и ехать к черту на рога в твое Коломенское.

– Ну…

– Да нет, ничего, я не против того, чтобы прокатиться. Вообще-то я приехал по делу. Ты уже в состоянии воспринимать информацию?

– В состоянии. А что?

– Думаю, что тебе срочно нужно взяться за работу.

– Ох… – Алена покачала головой. – Кажется, я не…

– Придется. Ты, дорогая моя, со своими восторженными материалами влипла в весьма неприятную историю.

– Что такое? – в Аленином голосе не слышалось ни капельки интереса.

– Речь идет об этом замечательном русско-французском проекте.

Алена болезненно поморщилась. Все, что так или иначе напоминало о Володе, отзывалось болью в сердце. Но Иван продолжил, словно не заметив непроизвольной Алениной гримасы:

– Ты знаешь, что за место выбрали для туркомплекса люди из «Элиты»?

– Заповедник. – Алена взяла себя в руки. – Но они получили все необходимые разрешения на строительство.

– Заповедник! – Иван пожал плечами. – В этом «заповеднике» не один год была свалка радиоактивных отходов.

– Как?

– Очень просто. Привозили и закапывали. Так что отдыхать там, я думаю, просто опасно для здоровья.

– Что ты говоришь? Это неправда!

– К сожалению, самая настоящая правда. Причем «Элита» сделала на этом договоре очень большие деньги. С одной стороны, выгодный контракт с французами, с другой – не они платили за эту землю, а им платили, чтобы они ее взяли. Свалка была несанкционированной, проще говоря – тайной. И институт, который ее устроил, хорошо приплатил «Элите», чтобы спрятать концы в воду.

– Нет!

– Да!

– Откуда ты все это знаешь?

Иван улыбнулся:

– Агентура донесла.

– Твоя агентура ошибается!

– У меня есть отксеренные копии документов.

– Покажи!

Иван молча вышел из кухни и через секунду вернулся с объемистой папкой в руках. Отодвинув чашку с кофе, он положил папку на стол перед Аленой:

– Смотри.

Куча бумаг была спрессована скоросшивателем. Алена с усилием отодвинула зажим: акты, описи, какие-то договоры… Она подняла на Ивана глаза:

– Здесь всего слишком много. Я буду разбираться полдня.

Иван пожал плечами и, покопавшись в папке, извлек откуда-то из середины пять листов формата А-4.

– Вот, начни с этого.

Это были акты списания элемента, обозначенного как Со – побочный продукт при каких-то опытах со сложным названием.

– Со – это что такое? Я не слишком хорошо помню химию…

– Радиоактивный кобальт, – пояснил Иван.

Потом он подсунул ей еще бумагу, еще…

Для того чтобы понять серьезность документов, хватило и беглого просмотра. Алена в ужасе посмотрела на Ивана:

– Как же так?

Тот снова пожал плечами:

– А вот так.

– Что же теперь делать?

– Я думаю, тебе нужно срочно об этом написать. Пока не поздно.

– Что… написать?

– Что деятели из «Элиты» ради прибылей готовы поставить под угрозу здоровье и жизнь не только своих соотечественников, но и граждан других государств. Тогда это им с рук не сойдет.

– Только тогда?!

– Как будто ты не знаешь, что, если дело касается только России, скандал замнут. А с иностранцами этот номер не пройдет. Кстати, именно во Франции страх перед различными атомными загрязнениями страшно велик. Многие французы до сих пор боятся ехать в Россию из-за Чернобыля. А уж если станет известно, что им готовили вместо здорового отдыха Чернобыль в миниатюре… По «Элите» можно будет заказывать панихиду. И по ее шефам тоже.

Лучше бы он не произносил последнюю фразу! Алена отодвинула от себя папку:

– Я не стану этого писать.

Иван в недоумении вскинул брови:

– Да? Будет хуже, если об этом напишет кто-то другой. Напишет и припомнит твои восторженные статьи о русско-французском проекте. А потом еще и добавит, что ты на деньги «Элиты» совершила вояж во Францию. Аленка, ты от этого вовек не отмоешься. И ничего не докажешь.

– И кто же это напишет? Ты?

Иван даже обиделся:

– За кого ты меня принимаешь! Тогда меня бы сейчас здесь не было.

– Ну ладно, – Алена выдавила из себя улыбку, – ну, извини. Я понимаю: все, что ты говоришь, очень разумно. Но я просто не могу этого сделать.

– Почему?

– Я не верю, что он обо всем этом знал.

Она не назвала Володиного имени, но Иван сразу понял, о ком речь.

– Ну, знаешь! А его подпись на соглашении? Вот, смотри!

Иван потянулся к папке, выхватил один листок, другой:

– Вот! И вот! И вот!

– Все равно. Я не верю. Володя… – Алена словно споткнулась, – Володя не такой человек. Он очень честный. И порядочный. И он не пошел бы на такое. Для него деньги – отнюдь не все на свете.

– Ох, ну что ты говоришь! Ты просто не хочешь взглянуть правде в глаза. А надо. Пойми, сейчас на карту поставлено твое – понимаешь, твое собственное – будущее. Мне плевать на Городецкого, Аникеева и всю их шайку. А вот на тебя не плевать.

– Спасибо.

– Пока не за что. И единственный выход сохранить лицо и репутацию – тебе самой разоблачить этих деятелей. Публично от них отгородиться. Выступить в том же «Постфактуме». Шарахнуть статью на полосу – тема такая, что места под нее и больше дадут!

Алена покачала головой:

– Подожди-подожди. Я же не отказываюсь.

– Нет? – Иван иронически поднял брови. – Я тебя неправильно понял?

– Нет. Но нужно сначала во всем разобраться. Нужно с ним поговорить.

– С кем поговорить?

– С Городецким.

Иван присвистнул:

– Ну, знаешь! Такой глупости я от тебя не ожидал! Ты же его просто предупредишь об опасности. А на подобных людей нужно нападать неожиданно, иначе они успеют подготовиться, сами отмажутся, а вот тебя сотрут в порошок.

Алена устало посмотрела на него:

– Я же сказала тебе: я не верю, что он участвовал во всем этом. Он не такой человек.

– И что ты хочешь предпринять?

– Я его просто спрошу. В открытую.

– С ума сошла!

– Почему?

– И чего ты этим добьешься? Думаешь, он не сумеет вывернуться? Да он, думаю, и не из таких переделок выходил сухим. Заморочит тебе голову.

Алена упрямо сжала губы. Иван понял, что ее не переубедить. Тогда он вздохнул и предложил:

– Если ты непременно хочешь с ним поговорить, тогда давай это сделаю я. Уверен, что у меня это лучше получится.

Однако Алена была непреклонна:

– Нет. Наоборот, то, что я сказала, – самое разумное. Покажу ему эти документы и посмотрю на реакцию. Понимаешь, я сразу почувствую, если он начнет врать и притворяться. Не знаю как, но почувствую. И потом, я должна это сделать сама.