Текст книги "Ноктюрн для двоих"
Автор книги: Елена Озерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Леночка…
Он осторожно примостился рядом, привлек ее к себе. Его губы коснулись ее волос возле уха, а пальцы начали медленное движение вдоль щеки и шеи, ниже, еще ниже… Прикосновения Славика не вызывали у Лены никаких чувств – было смешно и немножко неудобно. Она повела плечами, чтобы высвободиться:
– Включи лучше телевизор. Кажется, сейчас должно быть что-то интересненькое.
– Ты же не любишь смотреть телевизор…
Как он громко дышит! И прямо ей в ухо! Телевизор в их доме действительно включали крайне редко. Ольга Васильевна не жаловала даже новости. «И в действительности насмотришься столько всего нелицеприятного, а они еще больше настроение портят», – говорила она. Лена была солидарна с матерью – нервы лучше поберечь. Поэтому они смотрели только художественные фильмы. А хорошие фильмы стали редко показывать.
Лена сказала:
– Все равно включи.
А как еще от него избавиться? Славик вздохнул, поднялся и щелкнул кнопкой переключателя. По одной программе шел футбольный матч, по другой – какой-то западный боевик со стрельбой, их Лена терпеть не могла. По третьей показывали дискуссию на политико-экономические темы – в последнее время это стало модным. Славик нерешительно посмотрел на Лену:
– Переключить?
Она кивнула головой:
– Да… Хотя нет. Оставь.
Она сказала это больше из стратегических соображений. Политические дискуссии ее мало интересовали, но, если совсем выключить телевизор, Славик снова примется за свои домогательства, чего ей совсем не хотелось.
Славик отошел от телевизора и попробовал было снова устроиться рядом с Леной, но она капризно указала ему на место у своих ног, на полу. Он со вздохом подчинился.
На экране показывали круглый стол и сидящих за ним дядек в пиджаках и при галстуках. Дядьки были старыми, толстыми и в большинстве лысыми. Смотреть на них было скучно, а что делать! Ведущий, правда, не лысый, а с довольно приличной шевелюрой и ухоженными усами, обратился к кому-то за кадром:
– А что по этому вопросу говорят экономисты?
Лена равнодушно уставилась в телевизор. Ну что хорошего могут сейчас сказать экономисты? И вдруг в ее глазах промелькнула искорка интереса. Камера остановилась на потрясающем мужике, загорелом и синеглазом. Удивительно синие глаза – правда, может быть, это эффект телеизображения. В темных волосах импозантная седина, но вряд ли ему сильно больше сорока. Он скорее похож на голливудского актера, чем на экономиста. На Ричарда Чемберлена – Лена смотрела из-за него фильм «Спасите «Конкорд» четыре раза, а «Леди Каролину Лэм» – три.
– Кто это? – Она повернулась к Славику.
– Ты что, не знаешь? Хотя откуда – ты же политикой не интересуешься!
– Так кто?
– Магницкий. Обозреватель «Известий». Вообще-то он довольно часто выступает, считается признанным авторитетом.
Голос у Магницкого был низкий, глубокий и спокойный. Такой голос должен быть у врача-психотерапевта – послушает пациент запись, и сразу станет легче. Лена слушала, что он говорил, но ничего не понимала. Экономика всегда была для нее темным лесом.
Хлопнула входная дверь.
– Ленок, ты дома?
– Мама!
Лена спрыгнула с дивана и побежала в прихожую. Ольга Васильевна поцеловала дочь в щеку и отдала ей объемистый пакет:
– Вот, зашла по дороге в магазин и купила креветок и пива. Устроим вечером пивной праздник! Тем более что и повод есть.
– Какой?
– Так сразу я тебе и сказала! Вот сварим креветки, откроем пиво – тогда все и выложу. Грандиозный повод! Можно было бы и шампанского по такому случаю, но я решила – пусть будет пиво.
Лена благодарно посмотрела на нее. Какой там «повод»! Просто мама весь месяц старается ее как-то развлечь, все время приносит что-то вкусненькое, самое ее любимое. Только развлечения не получается.
– Ах да! – внезапно вспомнила Лена. – Сегодня опять звонил какой-то мужчина.
– Интересно! – Ольга Васильевна насмешливо вскинула брови: – Неизвестный поклонник?
– Почти. Некто Скакунов из «Вопросов истории». Хотел поговорить с тобой о деде. Его интересовало творческое наследие Василия Андреевича Александрова.
По лицу Ольги Васильевны пробежала тень:
– Ты сказала ему, что в семье не сохранилось никаких архивов?
– Разумеется. Он все-таки хотел бы переговорить лично с тобой.
Ольга Васильевна тяжело вздохнула:
– Хорошо. Хотя ничего нового я ему не скажу.
Она устало опустилась на стул, скинула туфли и тут заметила стоящие под вешалкой Славиковы ботинки.
– Ты не одна?
– Славик зашел.
Ольга Васильевна вздохнула:
– Ладно, неси пакет в кухню, а я пойду с ним поздороваюсь.
Лена помчалась поставить пиво в холодильник. Четыре бутылки «Хольстена», две «Баварии», ого! Ну они и напьются сегодня! Креветки – крупные, как раки. Здорово! Надо сразу поставить воду, чтобы они поскорее сварились, она гремела посудой в кухонном шкафу, как вдруг услышала отчаянный крик Славика:
– Лена! Скорее!
Она рванулась в комнату. Ольга Васильевна лежала на полу без сознания. Славик стоял на коленях возле нее, придерживая ей голову.
– Мамочка! Что случилось? Мамочка!
Славик, сам весь белый от страха, объяснил:
– Она вошла в комнату, вдруг побледнела и стала медленно сползать по стенке. Я подхватил. Вызвать «скорую»?
Лена энергично мотнула головой:
– Нет, не надо. Перенеси маму в спальню, сможешь?
Когда Ольгу Васильевну уложили на кровать, Лена достала из аптечки таблетки, растворила их в воде и дала выпить приходящей в себя матери. Ольга Васильевна открыла глаза. Лена повернулась к Славику, наблюдавшему за этой процедурой:
– Уходи.
Славик переминался с ноги на ногу.
– Но я… Может быть, надо чего-нибудь?
– Уходи, слышишь! – раздраженно сказала Лена. – Немедленно!
Славика как ветром сдуло.
Лена склонилась над Ольгой Васильевной:
– Мамочка… Я здесь, это я!
– Выключи… – Голос ей явно не повиновался, слова были еле слышны.
– Что, мамочка?
– Выключи… телевизор…
2
На этот раз она увидела себя лежащей в своей собственной девичьей постели. Сквозь незадернутые шторы в комнату проникал скупой свет неяркого осеннего утра. Она обвела глазами комнату. Знакомые предметы – старинный платяной шкаф светлого дерева, маленький резной столик у изголовья – виделись нечетко, размыто, словно она смотрела на них через грязное стекло. Было сыро и холодно, одеяло почему-то совсем не грело. Она попробовала пошевелиться – это и не одеяло вовсе, она вся окутана липкой плотной паутиной.
Она попыталась приподняться – что-то невидимое не пускало ее, не хватало воздуха. Внезапно она поняла – кровать находится в стеклянном саркофаге. Страха почему-то не было, хотелось только поскорее освободиться. С невероятным усилием она выдернула из паутины руку и подняла ее, думая ощупать стекло. Пальцы коснулись стекла и прошли сквозь него. Саркофаг исчез. Она провела руками по всему телу – паутина тоже словно растворилась. Теперь можно встать.
Знакомая комната исчезла. Она стояла на каменном полу в громадном зале, перед глазами раскрывалась бесконечная анфилада комнат. «Ах да, это уже было, – подумала она как-то безразлично. – Тот же замок. Громадные потолки и летучие мыши…» Дурная бесконечность повторения. Снова она шла по анфиладе, из зала в зал, из зала в зал… Летучих мышей, правда, не было. Опять та же дверь в библиотеку. «Я не хочу!» Она сделала невероятное усилие, чтобы отогнать видения и выплыть в прочный мир реальности. Двери стали медленно раскрываться. «Нет! Я не пойду туда, нет!»
Невероятно, но на сей раз ей удалось ускользнуть. Замок словно растаял в воздухе. Она снова была дома. Только вот почему так темно? Из отцовского кабинета в коридор пробивался тоненький светлый лучик. Она вошла в кабинет.
Мама сидела за столом и что-то писала. На звук ее шагов подняла голову:
– Что ты?
Она подошла к матери, опустилась на колени и уткнулась головой в родной теплый бок.
– Ничего. Мне как-то не по себе. Что ты пишешь?
Мать ответила, не отрывая взгляда от страницы:
– Письмо отцу.
– Разве он куда-то уехал? – удивилась она.
– Уехал.
Как-то все это странно… И мама такая холодная и равнодушная. Она, помедлив, спросила:
– А он скоро вернется?
– Нет. – Мать по-прежнему не смотрела на нее. – И я должна поехать к нему.
– А я?
– А ты пока останешься здесь.
Мать продолжала заполнять своим бисерным почерком бесконечные листы бумаги. Они слетали со стола и рассыпались по полу – вот уже вся комната усеяна ими.
– Если ты скоро поедешь к нему, зачем ты ему так много пишешь?
Мать продолжила свое занятие. Через некоторое время сказала, продолжая писать:
– Потом поймешь.
Закончив, она отодвинула от себя листочки и поднялась. Внезапно в комнате резко похолодало. Листочки бумаги превратились в белый снег – он завалил пол, лежал на подоконнике, на столе, на кожаном отцовском диване и не таял. Мать шла по белым сугробам, не оставляя следов.
– Мама!
Мать обернулась – в руке у нее был пузырек.
Она насыпала таблетки в ладонь и глотала их одну за другой.
– Что ты делаешь?
Мать улыбнулась:
– Так надо. Прости меня, милая.
Она легла на диван и вытянулась, скрестив руки на груди. И внезапно снег превратился в цветы – белые лилии были рассыпаны по всему полу, настоящий ковер из лилий, они покрывали диван и неподвижно лежавшее на нем тело матери.
Лицо матери среди белых лилий – такое же белое, мертвенно-белое, ставшее вдруг чужим…
Она услышала свой дикий крик:
– Мама! Мамочка!
Лицо матери перед глазами кружилось, кружилось и таяло, таяло… Вместо него вдруг возникло другое лицо, и это было еще страшнее…
– Мама! Мамочка!
Лена стояла на коленях перед постелью Ольги Васильевны и трясла ее за плечо.
– Проснись, мамочка!
Ольга Васильевна с усилием открыла глаза, возвращаясь из мира кошмара в реальный мир.
– Мамочка!
Она повернула голову и попробовала улыбнуться напуганной Лене:
– Ну что ты, что ты!.. Уже все в порядке…
Пивной праздник вчера вечером не состоялся. После ночного приступа, последовавшего за обмороком, Ольга Васильевна крепко спала под действием успокоительного. Лене никуда не хотелось выходить. Хотя она знала, что матери ее помощь не понадобится, единственное, что ей сейчас нужно, – это сон, все равно вылезать из дома не было никакого желания.
Выпив три чашки кофе, Лена снова завалилась на диван с «Унесенными ветром». Вот жизнь была у Скарлетт О'Хара! Хотя, собственно, зачем ей завидовать – сейчас у нас ситуация такая же, какая была в шестидесятые годы прошлого века у них. Да, но у Скарлетт был Ретт Батлер! А у нас сейчас таких нет.
И снова в голове закрутились дурацкие мысли: она с Игорем в гондоле, ночные огни Венеции… «Вы верите в переселение душ? В другой жизни вы были Еленой Прекрасной»… Господи, какая же она дура! А как она полезла к нему в последнюю ночь на пляже в Лидо! Неудивительно, что он так отреагировал! Хотя, с другой стороны, зачем он ее вообще туда повез? Ночь, пляж, костер располагают к романтическим отношениям. Вот именно – к романтическим! А у Игоря к ней было только сексуальное влечение. Он ведь не привык к отказам. Еще бы – такой супермен, и вдруг получил по носу от какой-то девчонки! После того как она ушла из его номера в отеле, ему просто захотелось взять реванш. Ну, хоть этого удовольствия она ему не доставила!
Лена отбросила книгу. Вообще, если вот так лежать целыми днями на диване и думать невесть о чем, можно и свихнуться! Надо хоть чем-нибудь заняться. В поисках поля деятельности она решила пока убрать квартиру. Достала ведро, тряпку и принялась за дело.
Телефонный звонок застал ее в разгар уборки. Спрыгнув со стула – Лена безуспешно пыталась добраться тряпкой до хрустальных плафонов люстры, – она побежала в коридор к аппарату. Приятный мужской баритон вежливо осведомился:
– Я имею честь говорить с госпожой Трофимовой?
– Извините, Ольга Васильевна подойти к телефону не может, – тоже вежливо ответила Лена, не вдаваясь в подробности.
– Мне нужна госпожа Елена Трофимова.
– Это я. – От неожиданности Лена слегка растерялась. Кто бы это мог быть?
– Вас беспокоит директор рекламного агентства «Блю стар» Аркадий Овчинников. Прежде всего примите мои поздравления.
– Поздравления? С чем?
– Как – с чем? С победой на конкурсе. Такой престижный конкурс мечтает выиграть каждая фотомодель!
Еще не легче! Этот Аркадий – как там его? – или разыгрывает ее, или сошел с ума.
– Извините, – осторожно сказала Лена, – здесь какая-то ошибка. Я ни в каких конкурсах не участвовала. И вообще я не фотомодель.
– Значит, вы будете ею. Ошибки быть не может – вы ведь Елена Трофимова?
– Да. – Кажется, разговор пошел по замкнутому кругу.
– Снимок «Вечер в Венеции» получил «Гран-при» журнала «Women's day» по летним итогам. Это ведь вы на снимке?
Те самые фотографии, которые делал Игорь в первый день их знакомства! Она на набережной Большого канала!
– Да, я. – Лена попыталась унять предательскую дрожь в голосе. – Только… Это вышло случайно.
– У меня есть к вам замечательное предложение. Что вы скажете о серии снимков в вечерних туалетах для журналов «Сандра» и «Диана»?
– Я не слышала о таких журналах. Хотя… Нет, постойте, «Сандра» – это что-то вроде итальянского варианта «Бурды»?
– О нет! Это женский журнал типа «Women's day». Того самого, который опубликовал вашу фотографию. Вы ведь слышали об этом журнале?
– Вроде да…
– Кстати, с ним наше агентство тоже сотрудничает. Ну так как, согласны?
– Я же вам сказала – на ту фотографию я попала случайно.
– Такой случай упускать нельзя! – Баритон в трубке стал ласково-фамильярным. – Поверьте мне, я специалист.
Знает она таких специалистов! Артуро Джаннини тоже был специалист, а что из этого вышло! То есть хорошо, что ничего не вышло.
– Но я действительно не фотомодель и не собираюсь ею становиться!
– Собираетесь, собираетесь. И Линда Евангелиста, и Синди Кроуфорд когда-то делали это в первый раз, а теперь весь мир у их ног. Разве вам не хочется, чтобы весь мир лежал у ваших ног?
Лена чуть не рассмеялась. Какой там весь мир, если ей нужен один-единственный человек, а он-то уж точно к ее ногам укладываться не собирается. А баритон в трубке продолжал атаку:
– Кстати, я разговаривал вчера с вашей мамой. Она вам не передавала?
– Нет. А что она должна была мне передать?
– Она поначалу тоже возражала, но потом мне удалось ее убедить. В принципе мы сошлись на следующих условиях: на полгода исключительный контракт с нашим агентством, а дальше, если дело хорошо пойдет, возможно разовое участие в эксклюзивных показах. Оплата соответственная, по европейским стандартам.
Лена была совершенно сбита с толку. В Италии мама решительно противилась заманчивым предложениям Паолы Дениэлли, а сейчас сама готова предложить ее услуги какому-то «Блю стар»! И что значит «по европейским стандартам»?
– Знаете, для меня ваше предложение так неожиданно, – дипломатично начала Лена, – что вот так сразу я ничего не могу сказать. Вы не могли бы перезвонить мне в конце дня?
– Разумеется, разумеется! Когда вам удобно? В шесть, в семь?
Лена прикинула – мама будет спать еще часа четыре, не меньше, пока не кончится действие таблеток. Потом еще нужно все обсудить…
– В восемь вас не затруднит?
Голос в трубке был предельно любезен:
– Конечно нет. Значит, до вечера? Надеюсь, вы успеете оценить все выгоды такой сделки! О подобном предложении тысячи девушек и мечтать не смеют.
Короткие гудки означали отбой, а Лена все стояла в растерянности, прижимая к уху телефонную трубку. Все это напоминало сон – конкурс, победа, предложение Аркадия… Фу-ты черт, фамилию его она так и не запомнила! Ну ничего, мама, наверное, знает, раз он с ней вчера разговаривал.
А Игорь! Он-то ее не поздравил! Хотя зачем ему ее поздравлять – это же его победа! Но все-таки не было бы ее, не было бы и снимка! Внезапно Лену осенило: понятно теперь, почему он так с ней возился. Она нужна была ему для работы. Если случайная, в общем-то, фотография оказалась такой удачной, значит, профессионально сделанные снимки в студии вообще были бы великолепны. Она для него просто подходящая модель!
Ему нужны были только ее лицо и ее фигура. И даже не для себя, а – что в десять раз обиднее – для читателей какого-то журнала! Ее размышления опять прервал телефонный звонок. Судя по прерывистым трелям – межгород. Или… Международная? Лена стремительно схватила трубку:
– Алло, алло!
После ответа абонента вспыхнувшие было безумные надежды мгновенно угасли. Это действительно была международная, но звонил не Игорь, а Паола Дениэлли:
– Синьорина Лена, я вас поздравляю! Вы уже видели номер журнала?
– Спасибо. Нет, еще нет.
– Как же так? Фотография замечательная! Вы на ней такая… не знаю, как бы поточнее выразиться… летящая. Настоящая Примавера! Кажется, что в вас живет душа Венеции.
– Спасибо. – Лена не знала, что полагается отвечать на столь цветистые комплименты. Впрочем, Паола итальянка, и для нее ничего необычного в таких комплиментах нет – нормальное выражение чувств.
– Если надумаете поработать моделью, мое предложение остается в силе, – сказала синьора Дениэлли вместо прощания.
Лена медленно положила трубку на рычаг. Это, кажется, называется «проснуться знаменитой». Тут Ленин взгляд упал на ее отражение в зеркале, и она иронически улыбнулась. Ничего себе Примавера! Из зеркала на нее смотрела худенькая девчонка в шортах и футболке, со светлыми волосами, собранными на затылке в конский хвост. На лбу грязное пятно, руки выпачканы, коленки черные. Она показала сама себе язык: «Золушка вы, мадемуазель, а не «мисс Европа». Причем Золушка задолго до королевского бала!»
3
Маленький плейер, стоявший на стуле, выдавал ритмичную музыку в стиле диско.
– Да не так же, черт побери! Живее, живее! А ты просто засыпаешь на ходу, как таракан от дихлофоса!
Лена попробовала пройти живее.
– Куда ты несешься! Ты же не пожарная машина! Такая скорость хороша на спринтерской дистанции, а не на подиуме!
Совсем сбитая с толку, Лена остановилась:
– Я не понимаю…
Алена Денисова, женщина лет тридцати пяти, в прошлом балетмейстер, а теперь – наставница девушек из «Блю стар», выключила плейер и театрально-драматическим жестом схватилась за голову.
– Что ты не понимаешь? Триста раз уже все повторяли. Шаг должен быть широким и гибким. Дальше выбрасывай ногу и распрямляй ее в колене. Еще раз!
Лена прошла еще раз.
– Вот, уже лучше! Теперь немного прибавь темп.
«Прибавить темп» опять не получилось. Алена выругалась, а у Лены на глаза навернулись слезы. Неужели она и впрямь такая бестолковая – почти за неделю никаких сдвигов! Она села прямо на доски подиума, готовая разрыдаться в голос.
Заметив ее состояние, Алена изменила тактику. Она вскочила на подиум и села рядом с Леной, обняв ее за плечи.
– Ну, ничего, ничего, не все сразу. Повторяю еще раз, слушай внимательно. Технический секрет профессиональной ходьбы прост: ноги ставятся на одну линию, а шаг начинается не от голени, а от бедра. – Алена встала, сопровождая свои слова демонстрацией. – Тебе важно сохранить единство и устойчивость силуэта. Женщина, плавно идущая по одной прямой и достаточно динамично, оставляет впечатление изящной, волнообразно покачивающейся фигуры-амфоры. Вот смотри.
Алена прошлась взад-вперед.
– Понятно? Повтори.
Лена, старательно копируя Аленины движения, дошла до конца дощатого помоста. – Так?
– Приблизительно. Давай еще разок туда-сюда.
Разок, еще разок, еще… И ведь так целый день – в туфлях на десятисантиметровой шпильке! Лена наконец остановилась. И тут же услышала:
– Ну как ты стоишь! Ногу вперед! Когда стоишь, одна нога должна быть впереди.
Лена поспешно приняла требуемую позу. Алена критически посмотрела на нее:
– Сколько тебе повторять – следи за осанкой! Плечи назад и слегка опущены! Спина прямая!
Она подошла ближе и поправила Ленины плечи:
– Вот так! Вообще-то, – примирительно сказала она, – мне не нравится затея гонять тебя по подиуму. Все равно классной манекенщицей тебе не стать – росту не хватает. Модель – другое дело, модель ты, возможно, почти идеальная. Ну ладно, как хорошая школа мои уроки тебе все равно пригодятся. Аркаша велел – сделаем.
– Алена, ты слишком жестока к девочке. У нее не так уж плохо получается.
У двери в репетиционный зал стояла высокая черноволосая красавица, потрясающе элегантная – в белом брючном костюме с небрежно повязанным вокруг шеи ярко-красным шарфиком. Она вошла незаметно и наблюдала за процессом обучения уже минут пять. Алена, на мгновение забыв про свою ученицу, кинулась к ней:
– Надька! Приехала!
– Я же обещала.
Последовал обмен поцелуями и охами. Лена узнала красавицу – та самая Надя, которая была с Игорем на приеме у Паолы. Явилась! И в такой неудобный момент. Глупее Лена давно себя не чувствовала. Алена же, слегка отстранившись, придирчиво оглядывала приятельницу:
– Потрясающе выглядишь! Как тебе удается сохранять форму? Я после поездок за границу всегда толстею.
– А я нет. – Надя перевела взгляд с Алены на Лену. – Наши новые кадры?
– Да, и неплохие. Только я все равно считаю, что ее целесообразнее использовать в качестве фотомодели. Ты посмотри – она же ниже тебя почти на голову! – Алена повернулась к своей ученице. – Кстати, познакомьтесь: это Лена Трофимова, а это…
– Мы знакомы, – не совсем вежливо перебила Лена.
– Мы познакомились чуть больше месяца назад в Венеции, в доме Паолы Дениэлли, – пояснила Надя и приветливо улыбнулась: – Что, Леночка, решилась-таки попробовать нашей профессии?
Лена пожала плечами и пробурчала себе под нос:
– Решилась.
– Только пока не слишком получается, – добавила тактичная Алена.
Лена вспыхнула, а Надя сказала:
– Ничего, получится. Ты что, не помнишь, как муштровала меня и жаловалась на мою тупость?
Алена рассмеялась:
– Было дело! Подождешь меня немного, мы скоро заканчиваем?
– Если хочешь, я вам помогу.
Надя скинула пиджак и осталась в белом атласном топике. Аккуратно повесив пиджак на спинку стула и сложив шарфик, она взошла на подиум и встала рядом с Леной.
– Ну, что у нас не ладится?
– Осанка. Поработаешь образцом?
– С удовольствием.
Надя приняла профессиональную позу манекенщицы на заключительном выходе. Алена критически оглядела ее, потом повернулась к Лене:
– Вот смотри: самый уязвимый ракурс женского тела – вид сбоку. Тут «спорят» грудь и выпуклая часть живота. Правильная осанка с отведенными и опущенными плечами приподнимает зрительно грудь и акцентирует на ней внимание. Мы в таких случаях говорим «вкусный силуэт». А иначе… Надюш, покажи!
Надя расслабилась и слегка сгорбилась. Алена сделала рукой широкий жест сверху вниз:
– Видишь? Грудь зрительно пропадает, а фигура «стекает» вниз, к животу. Повторяю еще раз: для манекенщицы поставленные плечи и прямая спина служат основой, на которую сажается вещь, и именно от них зависит успешная демонстрация замысла модельера. Запомни это, как таблицу умножения. Поняла?
Лена кивнула и попробовала скопировать Надину позу:
– Так?
– Блестяще! – Надя улыбнулась еще приветливее.
– Неплохо! – Алена тоже осталась довольна. – Надюш, теперь пройдись!
Алена щелкнула кнопкой плейера. Снова зазвучала ритмичная музыка, и под нее Надя неторопливо прошлась взад-вперед. Алена поучала:
– При ходьбе плечи должны быть неподвижными в плоскости вперед-назад и вверх-вниз, они могут лишь поворачиваться вправо-влево в противофазе с бедрами. Получается подобие волны. Надюша, замри-ка на секунду!
Надя остановилась. Алена подошла к ней и провела рукой по линии шеи, а затем повернулась к Лене:
– Обрати внимание: линия подбородка составляет с линией шеи угол в девяносто градусов. При повороте головы угол сохраняется, рождая визуальное ощущение достоинства. Попробуй повтори!
После примерно получаса такой муштры Алена наконец сжалилась:
– Ну ладно, на сегодня хватит! Лена, ты свободна.
Лена остановилась и нерешительно посмотрела на Алену.
– Ну, что еще случилось? – спросила она.
– Можно мне завтра не приходить?
– Это еще почему?
– Видишь ли, – Лене не хотелось этого говорить, но что поделаешь, – у меня завтра день рождения.
– Ну что ж, поздравляю. И сколько тебе стукнет?
– Восемнадцать.
– Почти дитя! Ну ладно, по такому случаю гуляй! – Алена повернулась к Наде. – А мы сейчас отправимся гулять в бар, идет?
Надя обворожительно улыбнулась:
– Может быть, и Леночка пойдет с нами – заодно и ее день рождения отметим! Хотя что это я, заранее отмечать – плохая примета.
– Прекрасно. Лен, пойдешь? – Окончив занятие, Алена снова превращалась из мегеры в милую компанейскую женщину. – Хотя ты, наверное, так обижена на мои придирки, что никуда со мной идти не захочешь.
Однако не успела Лена ответить, как дверь приоткрылась и в зал заглянула Светлана Прокофьевна, секретарша Овчинникова:
– Алена Николаевна, директор хочет с вами поговорить.
– Вот черт! А попозже нельзя?
Светлана Прокофьевна сделала большие глаза и железным тоном выговорила почти по слогам:
– Не-мед-лен-но!
Алена посмотрела на Надю. Та понимающе усмехнулась:
– Иди-иди, вдруг зарплату прибавят! А мы с Леной подождем тебя в баре. Правда, Леночка?
Алена схватила свою сумку и умчалась.
Сидеть в баре с Надей Лене совсем не улыбалось. Но Надя уже обняла ее за талию и повела к выходу.
«Блю стар» арендовало помещение в роскошном здании редакции бывшей партийной газеты. В лучшие времена здесь можно было жить, не выходя на улицу: великолепная столовая, бар и прочие прелести делали жизнь сотрудников комфортабельной. Теперь же газета захирела, и многие помещения пришлось сдать фирмам, не имеющим никакого отношения к издательскому делу. Однако на качестве обслуживания в баре и в столовой это никак не отразилось: фирмы заботились о своих сотрудниках не хуже ЦК КПСС.
В это время в баре было малолюдно. Надя и Лена сели за дальний столик, заказав по чашечке кофе. Надя держалась совершенно естественно, а Лене было крайне не по себе. Она абсолютно не знала, о чем говорить со своей неожиданной спутницей. Впрочем, можно было и не тревожиться: Надя взяла инициативу в свои руки. Неторопливо размешав ложечкой сахар, она сказала:
– Ну что же, нас можно поздравить?
– Нас?
– Да, тебя и Игоря. Далеко не каждой посчастливится так сразу попасть в престижный журнал. А уж премии на конкурсах – это и вообще из области сказок.
Лена посмотрела ей прямо в глаза:
– А я везучая.
Надя рассмеялась:
– Вижу. Да ты расслабься, я не собираюсь тебя подначивать. Я вообще девушка простая, что думаю, то и говорю. И если поздравляю, то от души.
Надя улыбалась так искренне, что Лене стало стыдно за свое поведение. И в самом деле, что она так взъелась на эту женщину? Только потому, что она была с Игорем на приеме? Но Игорь же ясно дал Лене понять, что между ним и Надей чисто деловые отношения…
– А на Алену ты не обижайся, – продолжила Надя. – Танцующей коровой она тебя еще не обзывала?
– Нет… У нас с ней пока всего три занятия было.
– Не успела, значит. Не волнуйся, еще обзовет. Это ее любимое ругательство. Три занятия – это еще цветочки. Ягодки пойдут, когда она совсем с тобой освоится. Ух и наплакалась я из-за ее язычка!
– А зачем она ведет себя так грубо?
– Характер. А вообще-то она человек очень добрый. И классный профессионал, тут уж ничего не скажешь. Про Машу Баткину слышала?
Лена знала о ней: девушка, которая года два назад стала «мисс Москвой».
– Это которая сейчас в Париже?
– Да. Так вот звездой экстра-класса она стала благодаря Алениной школе. И я ей многим обязана.
– А вы тоже работаете в этом агентстве?
– Почему «вы»?
– Ну, ты… тоже здесь работаешь?
– Отчасти. Меня «продавали» на полгода Паоле, сейчас контракт кончился, и пока я снова здесь. Осенью вместе будем показывать весенне-летнюю коллекцию. Ты ведь подписала контракт?
– Пока нет. Может быть, подпишу в конце следующей недели.
Надя предостерегла:
– Смотри не продешеви. За тобой теперь многие будет гоняться. Впрочем, твоя мама, вероятно, разберется в ситуации. Она человек опытный.
Лена благодарно улыбнулась:
– Вероятно.
И почему ей раньше Надя не нравилась? Она держала себя с Леной так просто, была такой милой, так хотела помочь… Почему Лена тогда у Паолы решила, что Надя настоящая стерва? Скорее уж стервой можно назвать Алену Денисову…
– Девочки, а вот и я!
Алена подсела к ним.
– Что пьем? Почему только кофе, а есть ли что покрепче?
– Я не могу, – улыбнулась Надя. – У меня вечером работа.
– Ну и что? Пятьдесят граммов хорошего коньяка тебе не помешают.
– Тот, с кем мне предстоит работать, очень строг. Я даже волнуюсь.
– Ого! – Алена с изумлением уставилась на Надю. – Чтобы ты так трепетала перед камерой! Или… перед фотографом?
– Одну из сидящих за этим столиком этот фотограф уже почти сделал звездой. Я не хочу отставать.
Лена почувствовала, что сердце ее куда-то покатилось. Алена удивленно воскликнула:
– Неужели Болотов здесь? Лен, а ты об этом знала?
– Нет. – Лена старалась говорить как можно спокойнее. – Откуда?
Алена закатила глаза и задумчиво протянула:
– Ну…
– Мы же с ним едва знакомы, просто встречались в Венеции раза два, – сухо сказала Лена. – Я же тебе рассказывала – тот самый знаменитый снимок он сделал случайно, я ему толком и не позировала.
– Ну, дела! – Алена даже присвистнула. – А что он здесь забыл, в нашей Москве?
– Он хочет сделать серию натурных снимков в Подмосковье. Мы вместе вчера приехали.
Алена хмыкнула:
– Ты что, хочешь сказать…
– Ничего я не хочу сказать, – перебила ее Надя и лукаво улыбнулась. – Просто у меня была тестосъемка в Париже, и так получилось, что в Москву мы летели одним самолетом.
Алена недоверчиво улыбнулась:
– Ну да, рассказывай!
Лена не могла этого больше вынести. Она поднялась и натянуто улыбнулась:
– Извините, пожалуйста. Мне пора. – Она взглянула на Алену: – Так я завтра могу не приходить?
– Мы же договорились. Но послезавтра в десять я тебя жду.
Не слушая возражений Нади, Лена быстро распрощалась и выскочила из бара. Значит, Игорь в Москве! И прилетел вместе с Надей… Ну что ж, ее это ни в коей мере не касается. Не должно касаться.
