Текст книги "Раджпуты. Рыцари средневековой Индии"

Автор книги: Елена Успенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

Раджпуты как доминирующая социальная группа определяли характер взаимоотношений внутри каждой кастовой общины и между соседними деревнями, и даже шире – как того требовали их личные родственные связи. Это создавало предпосылки для формирования целостной раджпутской этно-кастовой общности на базе различных кланов и кул и даже Аиний, и способствовало созданию довольно больших и сильных раджпутских государственных образований.

Раджпутская кула не имеет какого-то одного руководителя, лидера. Но она состоит из кланов, один из которых считается самым главным; вся традиционная организация раджпутов пронизана иерархичностью.

Лидеры таких главных в куле раджпутских кланов были теми, кого называют в литературе раджпутскими князьями. Именно они носили титул «раджа», «рана», «рават», «рао» и т. п., а позже – когда раджпутские князья возглавляли крупные государства, княжества, таких правителей стали называть «махарана», «махараджа», т. е. «великий раджа». Кстати, слово «раджа» обычно переводится с санскрита и хинди как «царь». Но раджпутские раджи в разные времена бывали и царями, и князьями, и даже просто мансабдарами на службе Могольской империи. Так что «раджа» без перевода оказывается самым удобным термином.

Эти раджи занимали в своих государствах столь высокое положение потому, что в своих кланах они были главами; а главенство в клане определяется традиционными правилами наследования. Семья такого правителя, а точнее его клан, «служил опорой силе и власти раджи, составлял его свиту и двор, принимал участие в распоряжении общей собственностью и грелся в отраженных лучах его славы» (55, 48).

Давайте вспомним, как создавались некоторые раджпутские государства, и прежде всего те случаи, когда младшие братья-лишенцы из раджпутских семей и просто охотники за удачей из других каст создавали военные отряды и ухитрялись отвоевать себе целую значительную территорию. Конечно, предводители становились правителями, и такой новоиспеченный глава государства принимал титул раджи, а его боевая дружина, которая и добыла и ему, и себе землю, становилась кланом правителя. Если в таком удачном предприятии участвовали в основном неустроенные члены какого-то уже реально существующего клана, то новый клан и новое государство считались отпрыском прежнего, что генеалоги обязательно фиксировали. Такой ход событий считался правильным. Сложнее бывало в случаях, когда удачи добивалась дружина, в которой было больше неприкаянных храбрецов без роду без племени, которых никто и не знал; они зачинали новую историю, и для них генеалоги должны были подыскать удобное место в своих генеалогических дебрях. А иначе те бы и жениться не смогли. Вот откуда идут «новые ветви» старых кул.

Некоторые исследователи считают, что клан назывался раджпутским только в том случае, когда он сумел основать хоть какую-нибудь правящую династию, хотя бы в деревенской общине. Чаще всего создатель династии считался основателем клана. Этот процесс происходил не только в начале «раджпутского периода», но и позже – вплоть до начала двадцатого века, хотя это были уже отдельные эпизоды.

Вот как понимал суть процесса Е. М. Медведев. «Политическая власть на огромной территории оказалась в руках вождей раджпутских племен и родов. Завоеванные земли и добыча делились по генеалогическому принципу кровной близости к предкам-основателям рода и к вождю. Каждый член рода получал свою долю – грае, которая у ближайших родственников вождя могла быть большим владением, охватывающим многие деревни, а у рядовых воинов – совсем незначительной, распространявшейся на часть деревни. Захватывая все новые и новые территории, раджпуты сгоняли или даже уничтожали местных феодалов, но поскольку раджпутские завоевания проходили постепенно, не все «старые феодалы» были уничтожены, раджпуты «вживались» в общество, стоявшее неизмеримо выше их отсталого, пронизанного пережитками первобытнообщинного, строя. Феодальные институты Индии, так же, как ее культура, оказали решающее влияние на завоевателей» (12, 192–193). Правда, относительно «отсталого» общества я с этим автором согласиться не могу – раджпуты просто имели другую форму общественного уклада, свойственную племенам кочевников-скотоводов, и, естественно, сильно отличались от оседлых земледельцев-индоариев или охотников-собирателей, каковыми были аборигенные племена.

Другая, более многочисленная часть исследователей считает, что раджпутов надо рассматривать как потестарный этнос, сумевший создать свою государственность. И, на мой взгляд, этнографические материалы свидетельствуют в пользу именно такого мнения: раджпутское государство явилось естественной формой политической организации и государственного самоопределения раджпутской общности. В этих государствах брахманы – как и везде в Индии – прививали древние идеи государственного управления раджпутам так же, как маратхам или династиям Южной Индии. Считалось, что государственная политика должна следовать дхарме. Правитель имел массу строго регламентированных обязанностей, основанных на предписаниях хинду дхармы. Главными из них считались защита богов, брахманов, коров и святых мест. Чтобы дела в государстве шли успешно, правитель должен был заставить людей разных каст неукоснительно выполнять свои обязанности, тоже предписанные традицией. Военное дело считалось привилегией и обязанностью раджпутов, которые в каждой отдельной административной единице принадлежали к разным кланам, но правящий клан считался главным.

Исследователи отмечали, что самые «незначительные» члены правящего клана считают себя равноправными с раджей, а раджу – всего-навсего первым среди равных. И что власть в государстве принадлежит раджпутскому клану в целом. А. Ч. Банерджи писал: «Идентификация клана с государством была наиболее характерной особенностью средневекового раджпутского государственного устройства… Клановая система не только влияла на внутреннее управление в государстве; она стояла на пути политического объединения Раджпутаны… Но также она создала политическую систему, которая сделала неизбежными внутренние конфликты… В каждом раджпутском государстве центральная власть была поэтому постоянно слабой» (22, 110–113).

«Система, по которой земля распределяется между семьями клана и другими наследственными землевладельцами, является основой политического устройства раджпутского государства и составляет ее характерную особенность. Эта система, строго говоря, не является феодальной, хотя в некоторых государствах она выросла в нечто, весьма напоминающее феодализм. Условия службы для членов клана включают военную обязанность и уплату денежного налога радже, но источник самого получения земельного надела нужно искать в том, что некогда клан заселил эти земли, и в том, что соблюдаются принципы родства и чистоты происхождения от первоначальных завоевателей» (62, 1, 59–60). И действительно, в раджпутском государстве было два типа землевладельцев: так называемые «бхумиа», наследственные землевладельцы, в том числе и члены правящего клана; и меньшие числом «грасиа», получившие пожалование от раджи на период их службы правителю; эти вторые не были членами правящего клана и состояли с раджей в феодальных отношениях. Раджа не владел и не мог распоряжаться землею – она вся была собственностью того или иного клана; он мог лишь передать на время право собирать налоги с какого-нибудь ее участка тем, кто ему был полезен, но не был членом его собственного клана. А земледельцы-землевладельцы «бхумиа» были наследственными собственниками участков земли, которые назывались «бапота», т. е. буквально «вотчина», от слова «бап», отец. Дж. Тод отмечал, что это слово – «самое выразительное, самое древнее, самое любимое, самое важное слово его (раджпута) языка для выражения наследства, доставшегося от предков».

Эти данные говорят о том, что феодализма «в чистом виде» у раджпутов не существовало. Отношения между землевладельцами были построены на патриархальной основе, и правовая основа экономических отношений зиждилась на обычном праве раджпутов. Во времена Могольской империи, которая сохранила основные традиционные формы землепользования домусульманского периода, большая часть всех земель принадлежала государству, казне, а правитель распоряжался налогами с нее; именно их он мог пожаловать за государственную службу. Государственные служащие имели ранги, в соответствии с которыми получали наделы, но одновременно должны были выставить в случае необходимости определенное количество вооруженных и готовых к боевым действиям людей. Эта система, называвшаяся «мансабдари», как видим, копировала внешние формы традиционного кланового распределения земельной собственности – вплоть до обязательной воинской повинности.

Дж. Тод в своей книге приводит любопытный факт, свидетелем которого лично был. В 1818 г. рани, главная царица, после смерти своего сына, принца-наследника, назначила в подарок брахману, который помогал при похоронах, участок земли в одном из центральных районов княжества. Имея на руках дарственную грамоту, этот брахман поспешил к джату, хозяину той земли, с требованиями освободить ее. Но джат «холодно отвечал, что он отдаст ему все, что здесь принадлежит рани, – а именно, налог с земли» (79, 1, 406). Сама земля принадлежит земледельцу на правах «бапота». Джат этот, кстати сказать, вполне мог быть рядовым членом раджпутского правящего клана, из какой-нибудь его младшей или боковой ветви. Джатские современные названия семейно-родственных групп сплошь и рядом совпадают с раджпутскими, и это не может быть ни случайностью, ни простым копированием. Это свидетельство той «социально-экономической» разницы между раджпутами и джатами, на которую многие исследователи указывают как на единственный критерий для различения раджпутов и джатов в некогда единой гуджаро-джато-раджпутской племенной общности.

Отсюда ясно, что на территориях, где раджпуты доминировали, они собирали налоги.

Не надо думать, что на территории одного княжества жили только родственные раджпутские линиджи и кланы. Правящий клан и его подданные, в число которых входили и другие раджпутские кланы, «сидевшие» в деревнях княжества, и местные джаты, имевшие раджпутскую родословную, – вовсе не обязательно принадлежали к одной куле. Они могли принадлежать даже к разным Линиям. Неродственные линиджи и кланы ставились на службу правителю княжества уже не по патриархальным механизмам, а методами экономического принуждения. При этом главы всех земледельческих раджпутских кланов и линиджей считались вассалами раджпутского князя; это могла быть иерархия «раджи и махараджа» или «талукдары и раджа».

Постоянная борьба за владения и власть кипела в раджпутском обществе. И более мелкие владетели тоже не дремали в этой борьбе. Все они стремились подчинить себе новые земли, переподчинить и перекроить старые, и оказывались для этого и в Гималаях, и в джунглях, где жили аборигенные племена бхилов, мина, гондов и т. е. Самые удачливые и предприимчивые даже в XIX в. выкраивали себе княжества или хотя бы одну деревню. Очень крупный индийский историк Джадунатх Саркар написал слова, которые тяжело читать, но таковы были реалии средневековой жизни: «Не было такого преступления, какое бы раджпут не совершил ради земли. Отец убивал сына, и сын убивал отца. Женщины самых аристократических родов давали яд ничего не подозревающим родственникам. Цари убивали своих верных министров» (67, 1, 131). Раджпуты зависели от дохода со своей земли и от военной добычи. Торговля и коммерция были для них совершенно неприемлемыми занятиями, а бесплодная земля Раджпутаны не могла дать богатых урожаев. Покоя в стране не было.

В правящих кланах и в обычных раджпутских линиджах вся система была построена иерархически, и главным был принцип старшинства. Главой раджпутского государства был старший сын старшей ветви старшего линиджа доминирующего клана. Этот же принцип действовал на низших уровнях системы. Глава клана распоряжался имуществом клана в интересах всех его членов. Чтобы земля не дробилась на мелкие и мизерные клочки, и если не находилось места в родном доме, – «лишние» мужчины были обречены на поиски счастья в иных краях. Принцип майората принес много своеобразия в ход раджпутской истории. Я уже говорила выше, что именно он послужил причиной столь широкого и мощного расселения раджпутов по всей Северной Индии. Глава раджпутского клана – на любом уровне – должен был содержать семьи своих сыновей и братьев, и всех родственников, нуждавшихся в поддержке, т. е. реально весь свой клан. Даже очень дальняя родня имела полное право на его кров и стол. Хорошо, если у клана есть деревня или даже княжество. Но отсутствие средств к существованию, а также амбиции младших членов клана заставляли их искать счастья на стороне – особенно тогда, когда в самой Раджпутане отвоевывать себе кусок хлеба стало непросто.

Законы наследования были традиционными и относились к области обычного права. И хотя исследователи, особенно индийские, ссылаются на Законы Ману и другие памятники древности, реально вопросы наследования решались по раджпутским традициям племенной эпохи. Дж. Тод писал так: «Закон первородства превалирует во всех раджпутских государствах; редкие случаи, в каких он отодвигается в сторону, только подтверждают это правило. Престол в государстве или поместье по обычаю передается старшему сыну, которого называют радж-кумар или пат-кумар, т. е. «царевич, наследный принц». Его братья называются по имени и титулу «кумар», «принц» – например, Джасвант Сингх Кумар. Старшинство является фактически таким принципом, который пронизывает все уровни жизни – и в семье раджи, и в семье вождей. Все имеют своих радж-кумаров и пат-рани, т. е. «главного ребенка» и «главную рани», царицу… На тот случай, если умирает правитель, не имеющий прямого наследника, и когда нет родственников, которые могут претендовать на престол – т. е. его братьев и их сыновей, – в каждом государстве Раджпутаны определены семьи, к которым переходит в таких случаях право наследования престола. Так, в Меваре это старший из линиджей клана Ранават кулы Гухилот; его глава имеет титул «баба», т. е. «уважаемый человек, старец» и обладает резервным правом наследования» (79, 2, 307–308). По моим наблюдениям, эти Ранаваты реализовали указанное право лет через 150 после Дж. Тода. В подобных случаях правящая кула получает дополнительное новое название – по имени нового главного клана. Кула Гухилот по крайней мере трижды меняла свое название – власть переходила в руки новых ее кланов: Гухилот – Ахарья – Сисодия – Ранават. Во всяком случае, к середине XX века раджастханская кула Гухилот уже имеет добавление Ранават; до начала XX в. его еще не было.

Ни тюрбан правителя, т. е. его корона, ни феодальное поместье никогда не остаются без наследника. В случае, если клан не желает терять собственность и власть, то глава этого клана или линиджа имеет право усыновить того человека, который выбран для решения возникшей проблемы. Усыновление позволяет сохранить и титулы, и собственность в руках прежних владельцев. Но процедура усыновления не слишком проста.

Усыновление совершается при жизни завещателя. Сначала это решение он должен обсудить с главной женой, и получить ее согласие; главная жена принимает в церемонии самое активное участие. Затем вопрос обсуждается с некоторыми особо доверенными и влиятельными людьми клана. Для усыновления подыскивается человек из числа близких родственников; это важно, чтобы не увеличивалось число претендентов на имущество клана за счет родственников усыновленного человека. После проведения соответствующих обрядов усыновленный человек имеет все права реального наследника. Исследователи пишут: «Во времена, когда войны были постоянным явлением, а смерть на поле боя считалась сама по себе большим благом, такую заинтересованность в преемнике легко понять» (30, 54). Но, кроме этих объективных причин, учитывались и более простые, но опасные для мира в государстве обстоятельства. Раджи, по-видимому, чувствовали себя увереннее, если назначался легитимный преемник или был точно определен наследующий линидж. Это позволяло как-то приглушить всплески амбиций со всех других сторон.

У раджпутов в вопросе наследования всегда учитывались права ребенка, рожденного после смерти отца. Мне не удалось установить, в течение какого периода времени после смерти человека рожденный его вдовою ребенок считался родным ребенком умершего мужа его матери. Однако похоже, что признавались только те дети, которых мать уже ждала на момент смерти отца. По-видимому, в таких случаях проводилось специальное освидетельствование беременной доверенными женщинами заинтересованных сторон; об этом, в частности, говорит Дж. Тод (79, 2, 311). Раджпутские хроники полны историй о подобных случаях рождения наследников. Мать младенца, как правило, передавала новорожденного особо доверенным людям, которые воспитывали его где-нибудь за пределами родного дома – в целях безопасности. А когда ребенок подрастал, он уже мог быть, и чаще всего становился, «знаменем» в борьбе за возвращение утраченного трона. Весь клан вставал на защиту своего младенца-правителя. При этом нередки бывали случаи, что и родной матери у такого наследника не было, потому что благочестивая раджпутская жена после смерти мужа часто совершала обряд самосожжения, становилась «сати».

И, конечно, все равно часто оказывалось так, что права наследника страдали от влияния фавориток и любовниц в пользу их незаконнорожденных детей. Клан должен был проконтролировать и такую ситуацию, и навести порядок, особенно если законный наследник был еще мал.

Раджпутские правители не могли чувствовать себя достаточно уверенно на троне. У раджпутов был даже обычай: отец-раджа и его сын-наследный принц никогда не уезжали из дому вместе – во избежание предательства и утраты власти.

История раджпутских княжеств знает немало случаев, когда право наследования по первородству было нарушено в пользу второго, младшего сына правителя. Этот вопрос мог решить только сам правитель при жизни – путем лишения старшего сына всех прав, в том числе и прав на престол. В этих случаях проводилась специальная, очень своеобразная и интересная церемония «дешатан», букв. «высылка из страны», или «скитание за границей», и участь принца-лишенца бывала незавидной.

Скрупулезно разработанные правила наследования требовали точных генеалогий. Каждый новый правящий клан старался найти себе место в известной куле или Линии, потому что эти связи помогали удерживать власть и имущество, завоеванное основателем новой династии. И они были абсолютно необходимы для поддержания брачных контактов внутри раджпутской общности; при этом Линии имели только престижное, а не функциональное значение.

Каждый раджпутский клан имеет свою документированную историю, и заслуга эта принадлежит специальным генеалогам, представителям особых каст, они называются чаран и бхат. Эти люди веками из поколения в поколение непрерывно вели генеалогии своих подопечных фамилий, и не только при дворах правителей, но и в обычных раджпутских семьях; никакое семейное торжество и праздник не обходился без их участия и назидательных рассказов о подвигах предков. В раджпутских столицах до сих пор хранятся никем пока научно не обработанные великолепные архивные материалы, хотя в последние годы индийские историки занялись этим наследием. Само существование этого жанра источников для Индии – редкость. Раджпуты ценили свою историю.

Р. Фоке так описывает раджпутское княжество: раджа «является главным организатором защиты своих родственников, создает и поддерживает различные жизненные удобства и обеспечивает ритуальные связи своим родственникам. Раджа и его клан, слуги и земле дельцы-арендаторы обитали в глинобитном форте, который и был средоточием жизни клана. Эти селения часто напоминали небольшие города. Родственники оставались в этой крепости во время нападений врага, там они скрывались от жадных сборщиков государственных налогов. Эти укрепления часто защищали верхушку клана от непокорных младших ветвей рода и других родственников. Линиджи младших братьев селились отдельно тогда, когда внутри крепости уже не оставалось места; в этих случаях раджа селил младшую линию в других деревнях, обычно близлежащих, – с тем, чтобы они не угрожали его власти… Укрепленный дом (крепость) раджи был центром ритуальной жизни клана» (36,50–51). Все это применимо и к главе клана, имеющего в своем владении лишь деревеньку, и к главе правящего в государстве клана.

В этих княжествах система управления вряд ли была эффективной. Благосостояние и порядок в нем целиком зависели от личных качеств правителя, и вся раджпутская история лишь подтверждает это мнение. Клановая система власти сделала неизбежными внутренние конфликты, т. к. аристократия получала свои поместья прежде всего потому, что все эти люди были членами владетельного клана; и они могли не считать себя очень уж обязанными главе клана, особенно если он был слаб и неавторитетен. В раджпутском государстве центральная власть поэтому была всегда непрочной и нестабильной. Раджа-воин с сильной волей мог оказаться в состоянии поддерживать дисциплину, но если традиционная система наследования выносила на вершину власти маленьких детей или слабых, даже слабоумных, людей – неизбежным следствием становились раздоры и хаос.

То обстоятельство, что княжество считалось собственностью всего клана, имело необычные последствия: «любой человек в городе – от самого незначительного торговца одеждой до самого раны – обсуждает состояние дел в государстве и высказывает свое мнение, и любой – от министра до слуги, отгоняющего мух от особы правителя, имеет привилегию давать советы» (79, 1, 169). Подобная общественная психология, конечно, подавляла инициативность правителя и могла сделать его безвольной игрушкой в руках клана. Только сильные личности могли управлять ситуацией более или менее уверенно. Ничуть не странными выглядят свидетельства очевидцев о том, что женщины правящей семьи имели огромное влияние на государственные и другие важные дела. Особенно заметной могла быть власть матери наследника. По раджпутским обычаям в случае смерти мужа, и если наследник был еще мал, т. е. не достиг двенадцати лет, она становилась регентшей – правительницей княжества. И случаев таких в раджпутской истории было великое множество. Велико было влияние брахманов, которые состояли при правителях советниками, министрами и жрецами.

И все-таки ни один стоящий во главе клана раджпутский аристократ не мог быть бесследно ликвидирован или лишен имущества; если такое случалось, то клан мстил кроваво долгие годы, пока справедливость не торжествовала. Потому что в известном смысле правитель был символом владетельного клана, его главным представителем перед внешним миром.

То обстоятельство, что каждое раджпутское поместье и государство в целом были построены на принципах самодостаточности и определенной независимости от внешних факторов, сослужило, думается, плохую службу раджпутам во всей их истории. Раджпутские государства были одиноки в мире: каждое из них могло рассчитывать в лучшем случае на родственные линиджи и кланы, да и то, если в данный момент ссор не было. Вообще же все остальные раджпуты представляли собою потенциальную или реальную угрозу территориям и благополучию каждого отдельного клана. Никогда за долгие века раджпуты не сумели объединиться в централизованное государство – даже при угрозе самому существованию раджпутских владений и индуистской религии со стороны завоевателей. Подчинение общему верховному правителю было по самой своей сути несовместимо с традициями клановой системы. Каждый клан считал себя если не лучше и благороднее всех остальных, то во всяком случае не хуже и не ниже их. Традиционная социальная организация не предусматривала никого, кто мог бы стоять над всеми раджпутскими кланами и кулами. Конечно, в Солнечной Линии это мог бы быть божественный царевич Рама, но…

В созданных раджпутами государствах, где они же правили, жили не только раджпуты правящего клана. Общинно с ними и в деревнях, и в крепостях, жили многочисленные неродственные раджпутские кланы и линиджи, подразделения земледельческих каст, брахманы, бхаты, ремесленные касты и даже аборигенные племена (бхилы, мина, гонды и др.). С течением времени все это население оказалось в той или иной степени включено в сферу управленческих интересов раджпутов и в круг их общения. В наши дни многие локальные, кастовые, даже аборигенные племенные группы считают себя раджпутскими, возводят к ним свое происхождение. Самый распространенный способ подобной «легитимизации», которая даже носит название «раджпутизация», состоит в нехитрой генеалогической привязке. Предком этой группы объявляется некто, родившийся якобы от брака раджпута с женщиной более низкого происхождения. И часто возразить нечего – такое действительно бывало. Индийская кастовая община там, где есть раджпуты, станет, пожалуй, раджпутской общиной!

Государственность у раджпутов появилась как институализация традиционного управления на территории, подвластной раджпутскому клану и куле. При завоевательных войнах в ее орбиту включались вассальные и покоренные правители и земли, и это происходило на фоне феодализации правящего клана и других землевладельцев. При этом в раджпутском государстве «аристократы могли отвергать вмешательство правителя в дела их поместий, которые они сами или их предки завоевали для себя с малой помощью центральной власти, если таковая вообще была. Такая принципиальная проблема возникала в каждом раджпутском государстве, и нигде не было найдено взаимоприемлемого и надежного ее решения. Умеренность правителей и принцип «свами-дхарма», т. е. верности хозяину, игравший активную роль в раджпутской жизни, предотвращали опасные кризисы» (22, 122).

Государственность раджпутов в это время зиждилась на клановой системе и патриархальных отношениях. Раджа имел небольшое поле для личной инициативы, т. к. являлся всего лишь инструментом для гарантированного соблюдения интересов клана в целом. Кроме того, что все члены правящего клана имели право решать проблемы любой степени сложности и важности, что приводило к неразберихе и отсутствию твердой линии поведения в делах и политике, были и другие способы минимизировать личную власть главы клана. Одним из них был институт «бхауджгурри». В каждом клане, даже не владетельном, есть некто, дающий «ценные советы» и указания главе клана по всем поводам, и без чьего согласия нельзя принять ни одного решения – этот самый «бхауджгурри». Должность бывала наследственной и принадлежала, как правило, семье, имевшей в какой-то момент истории особые заслуги перед правящим кланом. Например, это могла быть семья какого-нибудь отрекшегося от трона в пользу брата принца. Иногда такие союзы бывали плодотворными, но чаще оказывались источником нестабильности.

С течением времени, конечно, происходили изменения в организации власти. Например, правители стали привлекать на службу представителей посторонних раджпутских кланов; таким нанятым на службу военным и чиновникам раджа давал земельные пожалования, и эти люди становились его опорой и поддержкой, потому что их экономическое благополучие зависело только от расположения правителя к ним. Но эти изменения проявились не ранее XVII–XVIII вв. В классический раджпутский период «клановые монархии», как их называл Б. Г. Баден-Пауэлл, переживали сравнительно благополучный период, хотя вели постоянные изнурительные войны друг с другом. Не было заведено помогать друг другу – если только речь не шла о родственном клане, скоторым в данный момент были хорошие отношения. А те роковые битвы с иноземными завоевателями, в которых поистине решалась историческая судьба раджпутов и Индии – битвы при Кхануа с мусульманскими завоевателями или при Халдигхати, – лишь показали, что объединяться даже для великой цели они не умели, хотя и пытались.