Текст книги "Раджпуты. Рыцари средневековой Индии"

Автор книги: Елена Успенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

ГЛАВА I
Начало раджпутской истории. Природа раджпутской
государственности

Этническая история раджпутов

Слово «раджпут» (в североиндийских языках оно произносится с ударением на первом слоге, а мы привычно говорим с ударением на втором) имеет древнее происхождение. В ведической литературе оно имело форму «раджанья», что означало буквально «царский». Это было обычное слово для обозначения человека, принадлежавшего к царской фамилии. Считается, что все они были по определению представители варны кшатриев и называются поэтому то раджанья, то кшатрии. А слово «раджапутра», буквально «сын царя, сын раджи» вошло в обиход уже в период раннего средневековья и скоро приняло вид «раджпут». Таким образом, выстраивается семантический ряд «раджанья – кшатрии – раджпут». Эти названия могли отражать изменения от древней ведической системы администрирования к типу правления, более похожему на феодальный, когда наследственная аристократия заменила собою состоявших на службе правителя и государства кшатриев. И в условиях всепронизывающей кастовой системы раджпуты оказались «воинской кастой, осуществляющей функции защиты и управления». Тем не менее историческая преемственность между теми и другими не выглядит очевидной; тем более проблематичной и недоказуемой является теория о кровном родстве кшатриев и раджпутов.

Этническая история раджпутов – это богатая событиями история этнокультурных контактов между Центральной и Южной Азией, Передней и Средней Азией и Северной Индией. Они появились в Индии как переселенцы и завоеватели. Обычно едва ли не единственным путем проникновения в Индию с запада по суше считается тот, что ведет через Хайберский проход и современный Панджаб. Это путь, которым, как доказано, пришли в Индию арии. Этим же маршрутом неоднократно воспользовались мусульманские завоеватели – персидские, афганские, тюркоязычные из Средней Азии. Поэтому складывается впечатление, что это был единственный путь для переселенцев и завоевателей в страну, заботливо охраняемую со всех сторон всевозможными ландшафтными препятствиями – Гималаями, пустыней, морями и океаном. Тем не менее существует еще один путь сравнительно беспрепятственного проникновения в страну, через которую прокатились волны грандиозных миграций. Он идет через Синд (долину р. Инд), Гуджарат и пустынные районы Раджастхана в Мальву и далее в долины Северной Индии (т. е. в междуречье рек Ганга и Джамна) или на Декан, в Южную Индию. Это так называемый путь через Качский Ранн, или через Саураштру. Путь через Саураштру был, по-видимому, для раджпутов главным, когда они пришли в Индию. Тесные контакты синдхов, гуджаратцев и жителей Раджастхана, которые были весьма тесными в средние века, несмотря на бездорожье и пыльные бури пустынь, доказывают, что нельзя игнорировать вероятность еще более тесных контактов и даже массовых переселений в более ранние времена, когда, возможно, и климат здесь был добрее к людям, и пустыня не так велика, как теперь. Определенно можно сказать – в исторических судьбах раджпутов, гуджаратцев и народов Пакистана не меньше общего, чем у раджпутов с населением Хиндустана и пригималайских районов Северной Индии.

Изучение этнических контактов всего этого огромного ареала сопряжено с большими трудностями объективного характера. Прежде всего сказывается недостаток источников; особенно это относится к письменным документам древней эпохи, к археологическим и палеоантропологическим материалам. Исследования основываются преимущественно на данных памятников литературы и эпиграфики и на лингвистических данных. Контакты между разными народами, носителями разных языков, оставляют следы в этих языках – заимствованные слова прежде всего, поэтому лингвистические исследования оказываются очень информативными для науки, которая называется этническая история.

Проблема происхождения раджпутов обсуждается в науке со времен появления книги Дж. Тода, упоминаемой нами выше, в тридцатых годах девятнадцатого века. За многие десятилетия сложилось несколько точек зрения на этот предмет, и главные из них суть следующие:

1) раджпуты сложились на основе пришлых сакских и эфталитских племен, ассимилированных местным индуизированным населением. Этой гипотезы придерживаются большинство западно-европейских и отечественных исследователей;

2) раджпуты всегда жили на территории современного Раджастхана; это вообще просто изменившиеся со временем кшатрии. Этого мнения держатся практически все индийские авторы и немногие иностранные. Мне эта «патриотическая» теория представляется необоснованно упрощенной. Разумно, по-видимому, исходить из компромиссного предположения, что раджпуты являются потомками неких пришлых этнических групп, впоследствии индуизированных, а также индуцированных местных племен и древних ведических кшатриев. Но посмотрим на аргументы исследователей.

Джеймс Тод выдвинул предположение о прямом генетическом родстве раджпутов со скифами-саками (шаками). Родственных раджпутам джатов он считал прямыми потомками готов. Дж. Тод не признавал традиционных претензий раджпутов на кшатрийское происхождение. Однозначно считая их потомками иноземных народов, он видел в традициях, религиозных особенностях и социальных институтах раджпутов прямые аналогии с традициями, религиозными представлениями и обычаями древних германцев и других древних европейских народов. При этом он обнаруживает удивительное постоянство в отстаивании своей гипотезы, во всем видя ее торжество. Он пишет: «Сходство религиозных обычаев дает нам более сильные доказательства исконного единства, чем даже язык. Язык постоянно изменяется – так же, как и привычки; но уже забытый обычай или обряд, прослеженный до своего истока, или обычай, сохраняющийся, несмотря на климат, – это свидетельство, которое нелегко проигнорировать. И если Тацит сообщает нам, что первым делом, которое представитель германского племени совершал по утрам после пробуждения, было омовение (обливание водой), то надо полагать, что обычай этот родился не в холодном климате Германии, а должен иметь восточное происхождение; то же можно сказать и о свободных одеждах и длинных ниспадающих волосах, завязанных узлом на макушке… Они (германцы) сами считали, что имеют азиатское происхождение» (79, 1, 55). Точно также он отыскивал и фиксировал обычаи и другие черты культуры раджпутов, которые свидетельствовали бы об их неиндийском происхождении.

Постоянно обращаясь к полулегендарным генеалогиям раджпутских кланов и правящих фамилий, упорно возводящих себя к Раме и другим культурным героям древности, Дж. Тод умел выделить в этих мифических «теориях» рациональное зерно, т. к. опирался на научно проверяемые сведения о «племенах», т. е. раджпутских семейно-родственных группах, – такшак, хун, бала, бхатти и др., – находил место их первоначального обитания, прослеживал миграции, контакты, приводил данные эпиграфики. Его компьютерный ум легко проводил параллели и аналогии, и часто все это выглядит весьма правдоподобно – но, к сожалению, недоказуемо и по сей день. Авторитет Дж. Тода в изучении раджпутов был так велик, что его теория послужила основой для гипотезы об иноземном происхождении раджпутов, которую дополняли и развивали поколения исследователей.

В настоящее время, по-видимому, уже нет сомнений, что древнейшим автохтонным населением Северо-Западной Индии и Северного Пакистана следует считать представителей так называемой Хараппской, или протоиндийской цивилизации, существовавшей в долинах Инда и Пятиречья (Панджаба) в III–II тысячелетиях до н. э. Общая и наиболее полная характеристика древнейшей культуры в долине Инда дана в книге М. Ф. Альбедиль «Забытая цивилизация в долине Инда» (1). Теперь уже можно считать доказанным, что протоиндийский язык можно отнести «лишь к одной языковой семье из всех, существовавших тогда в Индии и в соседних странах, – дравидской» (1, 100). Игнорировать этих предков современным раджпутам не приходится, в той или иной мере они оставили свой след в истории этнических общностей, происходящих из долины Инда и больших сопредельных территорий.

Городская культура хараппского типа прекратила свое существование ко второй половине II тысячелетия до н. э. А на рубеже II и I тысячелетий до н. э. в этом же районе появляется так называемая культура периода Ригведы, т. е. ранняя ведическая. Историческая преемственность между хараппской и ведической культурами не прослеживается.

По давней традиции, которую активно проповедуют брахманские идеологи, носителями и распространителями ведической культуры считаются арийские племена, которые пришли в Индию, как теперь установлено, несколькими волнами в середине второго тысячелетия до н. э. Арийские племена называются также индоиранскими, если речь идет о восточной их ветви. Это мог быть конгломерат многих и многочисленных неоднородных, но близких по культуре племен, которые говорили на языках одной группы – а именно индоарийской, как она стала называться после появления в Индии. Индоарийские языки входят в индоевропейскую языковую семью. «Территорией, откуда двинулись в сторону Индии арийские, или индоиранские племена, была Юго-Восточная Европа, или, по определению индийского археолога Б. К. Тхапара, Украина…», – считает Н. Р. Гусева (5, 12). Сложно определить пути, какими пришли и распространились по Индии различные племенные группы индоариев. Но, изучая Ригведу, исследователи пришли к выводу, что арии сравнительно долгое время обитали в Восточном Панджабе и верховьях рек Джамны и Г анга. Им были хорошо знакомы и предгорные гималайские области. Из этих мест арии со временем продвинулись на юго-восток по покрытым густыми лесами и болотистыми джунглями территориям на равнины Северной Индии. В пригималайских районах Восточного Панджаба и Северной Индии до сих пор многие группы населения считают себя потомками племен «кхаша», или «кхаса». От этнонима «кхаша-кхаса» произошли многие топонимы в горных районах Северной Индии – даже само название Кашмир, например. Это слово сохранилось в названии непальского языка «кхаскура». Этих кхаша в индийских древних источниках всегда считали кшатриями арийского происхождения. Они говорили на языке, близком санскриту. Этот район и эти кхаша нам особенно интересны, потому что в течение многих веков между Раджпутаной и пригималайскими районами существовали тесные контакты. В их исторических судьбах много общего. Современное население предгорных районов, которое называется «пахари», т. е. буквально «горцы», принадлежит к североиндийскому этнокультурному комплексу. Пахари имеют второе название – «горные раджпуты», и язык пахари ближе всего к раджастханским диалектам.

В магадхско-маурийскую эпоху (середина первого тысячелетия до н. э. – до рубежа тысячелетий) на западе Северной Индии существовали уже несколько десятков государственных образований – так называемые ганы и джанапады. Джанапады Кулута, Тригарта и Удумбара располагались на землях современного Панджаба и Химачал Прадеша, а на территории Раджастхана, Мальвы и Гуджарата были государства Аванти и Матсья. В этих и других подобных раннегосударственных образованиях правители принадлежали к варне кшатриев.

Во второй половине первого тысячелетия до н. э. на территории Ирана, Афганистана, Бактрии и на северо-западе Индии появились пришедшие с территории современной Средней Азии кочевые племена восточно-иранской группы. Причем они прошли в Индию под натиском парфян в I веке до н. э., как полагают исследователи, через Южный Афганистан и Северный Белуджистан на восток, до среднего течения Инда, а затем проникли в его низовья, на Катхиавар, в Гуджарат и ряд других районов Северной и Западной Индии. Все эти земли – историческая территория раджпутов. С этих пор в Панджабе до Матхуры и на Катхиаваре стали хозяевами шакские и кушано-тохарские правители, которых называли «кшатрапы» (это слово пришло в наш язык в форме «сатрап» – через греческий язык, куда оно попало во времена похода Александра Македонского в Индию). Местные индийские правители стали вассалами этих кшатрапов. Самым значительным из кушанских правителей был Канишка (ок. 78-120 гг. н. э.). Его огромная империя включала север и запад Индии, Афганистан и южные районы Средней Азии. В этот период на территорию современного Раджастхана пришли вполне разнородные этнические элементы. Шаки – так в Индии называли восточно-иранские кочевые племена. Тохары, которых китайские авторы называли юэ-чжи; – пришли в движение под давлением гуннов (хунну). Это были кочевые и пастушеские племена, которым пришлось искать пастбища для скота; со своих исконных мест обитания в Центральной Азии они продвинулись на запад, в Бактрию, и осели там, овладев этой страной. Приблизительно за сто последующих лет они вошли как составная часть в восточно-иранские местные племена и усвоили, как считается, их язык. Преобладающий антропологический тип у них был европеоидный.

С распадом Кушанской империи на территории Индии укрепились правители династии Гуптов, этому распаду активно способствовавшие (IV в. н. э.). Самудрагупта, чьи владения доходили до рек Сатледж и Чамбал на западе, контролировал и раннегосударственные образования Раджпутаны и Мальвы, а Чандрагупта II Викрамадитья прогнал кшатрапов из Саураштры. В его владениях процветал буддизм, хотя сам правитель был правоверный вишнуит. Знаменитый китайский путешественник, буддийский пилигрим Фа Сянь жил при его дворе шесть лет между 399–413 гг. и оставил свои знаменитые «Записки» обо всем, что увидел.

Во второй половине V в. н. э., около 470 г., Северо-Западная Индия оказалась в составе державы эфталитов (хионитов), или белых гуннов, которые воевали со Скандагуптой и ослабили империю Гуптов настолько, что она уже не оправилась. В 499–500 гг. н. э. эфталитский правитель Торамана захватил Панджаб, Синд, Раджастхан и Доаб; наследовавший Торамане его сын Михирагула, однако, был побежден правителем Мальвы Ясодхарманом и Нарасимхой Баладитья, наследником Гуптов, ок. 528 г. н. э. и изгнан обратно в Кашмир. О самом Михирагуле известно, что он принял индуизм и на своих монетах выбивал изображения быка (65, 1, 46). К этому времени эфталитские завоеватели расселились «в больших количествах в Панджабе и Раджпутане и стали причиной больших изменений» (77, 80). Раджпутская история начинается, по-видимому, именно здесь.

Эфталитские племена были очень пестрыми по этническому составу. Считается, что в числе их были тюркские, гуннские (прежде всего тюркоязычные гунны – хунну), восточно-иранские, индоарийские элементы – из числа тех, что обитали на Северо-Востоке Афганистана. Наиболее распространенный антропологический тип был европеоидный, а языки преобладали индоевропейские. «В культурном отношении эфталиты стояли намного ниже индийцев… Занимались в основном отгонным скотоводством… Городская жизнь была им совершенно чужда, и некоторые известные города Северо-Западной Индии (Пурушапура, Таксила, даже Шакала, ставшая столицей Михиракулы) были ими разорены и не восстанавливались» (12, 129).

Одним из эфталитских племен было, как уже установлено, гурджара (гуджара). Это название сохранилось во многих топонимах современной Индии и Пакистана. Штат Гуджарат, город Гуджранвала в Индии, округ Гуджрат в Пакистане – самые из них известные. Гуджарская этническая общность широко расселилась по северу и западу Индии и в Пакистане. Их и сейчас много в Джамму и Кашмире, Пенджабе, Химачал Прадеше, Раджастхане, Уттар Прадеше – то есть там, где живут и раджпуты. Во всех этих местах есть каста «гуджар», а в Гуджарате древняя гуджарская этническая общность стала основой и ядром «титульной» этнической общности штата – гуджарати. Все группы современных кастовых гуджаров живут либо в долинах рек, либо в горах, занимаются пастушеским скотоводством и земледелием (основная их специализация – разведение молочного скота). Все они говорят на гуджарских диалектах, близких к раджастханским диалектам, и имеют репутацию воинственных людей, а их песни и другой фольклор сохранили яркие воспоминания о героическом прошлом гуджарских племен.

Многие исследователи сходятся во мнении, что раджпуты, гуджары и близкие к ним джаты некогда принадлежали все к одной группе племен, а именно тех, что появились в Индии в период зфталитских завоеваний. И что, возможно, джаты занимались разведением верблюдов, гуджары – коров, и находились приблизительно на одном социальном уровне, а родственные им раджпуты всегда претендовали на более высокий статус. Между раджпутами, джатами и гуджарами всегда существовали и существуют тесные контакты, и у них сохраняются одинаковые названия родовых групп.

«Дошедшие до нас исторические источники показывают, что династии правителей многих как мелких, так и крупных княжеств, возникших в эту эпоху в северо-западной части субконтинента, были генетически связаны с родовой знатью сако-тохарских и хионитских племен» (4, 94). Считается, что династия Майтраков, свергнувшая на рубеже V–VI вв. власть Гуптов на Катхиаваре и основавшая государство со столицей в г. Валлабхи, была восточно-иранского происхождения. Несомненно, с гуджарами связана династия Гурджара-Пратихара (VIII–XI вв.), династия Гахлотов из Анандпура в Гуджарате и, по-видимому, Чаулукья на Декане и в Центральной Индии. Гуджаратская ветвь Чаулукьев сумела сохранить свою власть и независимость дольше и успешнее других – их завоевал лишь Ала-уд-дин Хильджи в 1299 г. В Мальве с эпохи Гурджара-Пратихаров осело много гуджарских и раджпутских племен. Рядовые члены этих племен могли постепенно смешаться с коренным населением и стать его частью, сохранив, впрочем, характерные названия кастовых групп и других структурных подразделений социальной системы.

Название «раджпуты» представители военной верхушки этих племен принимали как символ своего господства над подчиненным населением. Судя по всему, раджпуты быстро восприняли местные порядки, сориентировались и в кастовой системе, и в социальной иерархии. «Распространение власти раджпутов как феодальных владетелей на огромные территории в эпоху империи Гурджара-Пратихаров (VIII–X вв.) создало в Северной Индии тенденцию к образованию феодального сословия в форме раджпутской касты» (12, 119–120).

В связи с вышесказанным очень интересно мнение Е. М. Медведева: «В индийских условиях пестрая этническая группа раджпутов неизбежно стала принимать черты касты. Ее можно назвать военно-феодальной кастой-сословием. Однако кастовая замкнутость и разобщенность привели постепенно к затуханию тенденции консолидации феодального сословия, и немалую роль в этом сыграло мусульманское завоевание, уничтожившее гегемонию раджпутов» (12, 194). Говоря о процессе формирования средневековой аристократии, ее пестром варново-кастовом составе, причислении этими феодалами себя к кшатриям, Е. М. Медведев писал далее: «Подобная тенденция, как представляется, имела в основе те же причины, что и консолидация дворянского сословия в Европе. Хотя средневековое «кшатрийское» сословие, объединяющее различные местные военные касты, в очень малой степени было связано по происхождению с аристократическими кланами древности, функциональное сходство древней варны и «кшатриев» средневековых военных каст весьма велико» (там же, 288). Для нас здесь важно, что раджпуты названы «средневековой военной кастой» и «военно-феодальной кастой-сословием», т. е. акцент делается на определении их места в структуресредневекового индийского общества. При этом заслуженно упоминается «пестрая этническая группа раджпутов». Все перечисленные характеристики раджпутской общности не исключают возможности квалифицировать их как одновременно этническую и кастовую общность эпохи средневековья, определив тем самым их положение в составе населенияИндии.

В наши дни раджпуты представляют собой многомиллионную кастовую общность этнического происхождения. Она консолидировалась в Индии к двенадцатому веку, складывалась в эпоху развития кастового строя и в процессе героического сопротивления индийцев мусульманским завоеваниям, начиная с восьмого века. «Теснимые из западных областей мусульманскими завоевателями, сначала арабами, а затем афганцами, раджпуты передвигались на восток и оседали в Панджабе, долине Ганга, предгорьях Гималаев от Кашмира до Бенгала. Местное население здесь уже столетия жило в условиях кастового строя и господства хиндуизма. В этих условиях родоплеменная структура раджпутов испытала сильное воздействие кастовой организации… При этом, естественно, им пришлось поступиться некоторыми родоплеменными традициями. Воинственные племена со своими вождями, родовой знатью и вооруженными дружинами обосновались в новых местах поселения и в массе местного населения заняли положение воинского сословия вместо кшатриев, исчезнувших к тому времени вместе с другими варнами. В кастовой иерархии раджпуты составили особый слой всего на одну ступень ниже брахманов. К раджпутам принадлежали родоначальники многих династий правителей средневековых индийских государств, знать и значительная часть армий» (8, 35–36).

В середине VII в. н. э. территория современного Раджастхана называлась Гуджараратра, и здесь были крупные и богатые города. Этот период – очень важный в истории страны. Именно с новых государств и династий послегуптской эпохи начинается документированная и научно обоснованная история раджпутов в Индии. Практически все истории владетельных домов и фамилий Раджпутаны могут быть реально прослежены до этого периода, хотя генеалогии возведены, разумеется, к самому Раме и другим культурным героям. «Иностранцы были индуизированы, и сформировались раджпутские кланы» (77, 164). В этот период социальная структура страны все еще оставалась достаточно сильной, чтобы сохранить свою «самость» во время процессов ассимиляции и интеграции столь значительных и могущественных иноземных элементов. Социализация новых элементов происходила, как это всегда бывает в индийском кастовом обществе, не в индивидуальном порядке, а социальными коллективами. В кастовую систему может «вступить» только достаточно большая и внутренне структурированная социальная группа.

К Х-XI вв. этническая общность гурджаро-джато-раджпутов в процессе слияния с местным населением и включения в орбиту индийского традиционного общества через принятие индуизма с его системой каст (индуизации) дала повсюду в Северной Индии раджпутские касты кшатрийского уровня, включая и пригималайские районы. Для этого раджпутам вовсе не обязательно было расселяться по стране большими группами: достаточно было военного отряда раджпутов, принесших с собой идею, что правители – это особая каста, статус которой по определению кшатрийский. В новых местах жительства, как «пришедшие и победившие», они как бы оправдали на деле свои претензии на кшатрийское положение. Некоторые удачливые группы нераджпутов также присвоили себе раджпутский статус по праву победителей. Подобным образом поступали и уцелевшие местные князьки.

Совсем не случайно хорошо всем известное и понятное название «кшатрии» не стало именем для несомненных обладателей всех кшатрийских достоинств – раджпутов. Это объясняется тем, что раджпуты вошли в индийское кастовое общество именно как каста «сыновей царей». И дело не только в том, что к моменту прихода восточно-иранских завоевателей в Индию Варны как реальные социальные группы перестали существовать, а реальную значимость имели уже касты. Происходил естественный процесс структурирования общества; под влиянием индуизма он приобретал характер процесса формирования кастовой системы, и этот процесс шел на фоне социально-классового (сословного) расслоения общества. По времени это совпало с мощным притоком многочисленных иноземных племен, сумевших стать правящей прослойкой общества. И сейчас можно наблюдать редкий случай соответствия названия сущности явления: раджпуты действительно первоначально «получили место» в обществе как каста сыновей, т. е. детей царей. Эта социальная группа (а расширительно «сыновья царей» могут пониматься как его семья, род правителя, клан правителя) была организована по правилам раджпутской традиционной системы, что предопределяло непременное возвышение всего клана, если «выбился в люди» хоть один его член. Их всех надо было как-то определять в жизни, дать им приличный социальный статус. Этот статус давало и закрепляло навеки только место в кастовой иерархии. Место у раджпутов оказалось очень хорошее – выше них были только брахманы. И это было место, заслуженное не только наличием реальных правителей, но и воинскими возможностями всех остальных. Надо полагать, что именно раджпуты потом никого уже не пустили на это свое место: никакие завоеватели после них не «вступали» больше в индийское общество, но должны были налаживать отношения с раджпутами как правящей элитой этого общества и как главной военной угрозой своей власти.

Парадоксальным образом эта каста родственников правителей помогла благодаря эндогамии сохранить этнические черты всему «землячеству» раджпутов. Причем они не только сохранили свою, хоть и сильно перемешанную с индоарийской и аборигенной, «индо-скифскую», т. е. шако-тохарскую или эфталитскую кровь, но даже приобрели новые этнические черты. Таковыми являются раджпутская культура, основанная на культуре неиндийских предков и традициях индуизма предков индийских; культура, во многом самобытная, хотя и «верифицированная», патентованная индуизмом. Новым приобретением оказался, по-видимому, язык раджпутов Раджпутаны и соседних с нею областей. Причем сохраняются эти особенности именно благодаря тем механизмам защиты от внешних влияний, которые свойственны касте.

Эти пришлые восточно-иранские племена сумели устоять и не ассимилироваться под воздействием всепоглощающей автохтонной культуры, они не были «проглочены» без следа, как это случалось со многими другими завоевателями индийских земель.

В складывавшемся индийском кастовом обществе никто никогда не ставил задачу облегчить ассимиляцию других этносов. Брахманы, носители идеологии, главные авторитеты в области этики и законодательства, учителя грамоты и духовные наставники, задавали некий жизненный стереотип и алгоритм поведения в регламентированном обществе, и всякий приспосабливался к ним по мере возможностей, а главное, настолько, насколько это позволяли принятым в систему новичкам другие касты, и сами брахманы прежде всего. Каждый новый член кастового общества был многочисленным и внутренне организованным – клан, патронимия, целое племя. Именно такие кровно-родственные группы и племена, вписанные в кастовую структуру в качестве составляющих ее элементов и сохраняющие черты племенной организации, являют собой сложные и неоднозначные образования, которым до сих пор не удается дать адекватного определения. Некоторые исследователи называли такие общности «племенными кастами» или «кастами этнического происхождения», что предполагает – этнический аспект уже снят, замещен кастовым. Но поскольку речь идет о таких внутренне структурированных общностях, которые «надели на себя» касту сравнительно поздно, а не развивались в ней с древности, и поэтому сохраняют одновременно черты и этнической, и кастовой группы, то вполне возможно называть такие группы этно-кастовыми. Раджпуты – типичная этно-кастовая общность Северной Индии, и интересны для науки еще и с этой точки зрения.

Получается, что действительно раджпуты могут считать себя наследниками варны кшатриев не только в функциональном и идеологическом плане, но и в социальном. И действительно, в современном обществе Северной Индии раджпуты воспринимаются как особая группа, слой каст – а именно тот, выше которого только брахманы. При этом важно помнить, что нет и не может быть никакого единого для всей страны (или хотя бы только для Севера) унифицированного иерархического списка каст. В каждом отдельном случае, а точнее, в каждой отдельной деревенской общине – своя иерархия; она основывается на тех принципах, что закреплены в общественном сознании стараниями брахманов за многие столетия весьма надежно и выглядят следующим образом. Выше всех брахманы, затем раджпуты, а далее, как правило, порядок такой: а) земледельческие, б) торговые и ремесленные, в) обслуживающие касты и г) неприкасаемые. И бывает даже так, что в некоторых местностях раджпуты стоят на иерархической лестнице кастовых общностей выше брахманов – например, в пригималайских районах Северной Индии это вполне частое явление, в прошлом политически и демографически обусловленное, а теперь закрепившееся в общественном сознании.

Индийские историки называют «раджпутским периодом» пять с половиной веков истории страны после Харши и до мусульманского завоевания в конце XII в., имея в виду то обстоятельство, что гегемония раджпутов в политической жизни Индии была полной. Харша (Харшавардхана), великий завоеватель, как считается, был раджпутом клана Баис, правил в Тханесаре и Канаудже и завоевал территорию всей Северной Индии на юг до Нарбады, включая и Раджпутану. После периода анархии, начавшегося со смертью Харши в 647 г., появились многочисленные государства, во главе которых стояли различные раджпутские кланы, считавшие себя потомками кшатриев.

Хронологически самой ранней и исторически наиболее значительной была держава раджпутской династии Гурджара-Пратихара, VIII–X вв. Самая ранняя относящаяся к ней надпись найдена в Гвалиоре, она недатированная, но сделана ранее 893 г. и рассказывает в самых восторженных тонах о правителе Бходже I. В ней говорится о принадлежности правителей к Солнечной Линии раджпутов. Подобных хвалебных надписей было немало, и сам факт их многочисленности свидетельствует о том, что в это время государство достигло могущества и расцвета. Интересно отметить, что встречаются и такие надписи, на которых упоминаются по два имени правителя, а именно санскритское царское и неиндийское родовое (например, Харичандра – Рохилладхи). Этот говорит о том, что правители восточно-иранского происхождения принимали тронное имя в соответствии стребованиями индуизма – как кшатрии. Брахманическая традиция предписывает считать Гурджара – Пратихара одним из четырех главных подразделений Огненной Аинии раджпутов, в которую кроме них входят Парамара, Чаулукья и Чахамана. Генеалогические легенды, связанные с этой Линией раджпутов, рассказывают о создании Огненных кланов самим Брахмой из священного огня на горе Абу в Раджастхане.

Есть несколько вариантов этой знаменитой легенды. Суть сводится к следующему: раджпутские кланы Павар (Парамара), Парихар (Пратихара), Чаухан (Чахамана) и Соланки (Чаулукья) произошли из священного жертвенного огня. После того как культурный герой Парашурама, одно из воплощений бога Вишну, легендарный брахман-воитель, который никогда не расставался с боевым топором, истребил кшатриев, на земле размножились зло и беспорядки. Вишвамитра, мудрец и наставник Рамы, пригласил богов на гору Абу воссоздать кшатриев. Боги пришли, развели священный огонь, совершили очистительные обряды и приступили к делу. Первым бог Индра сделал изображение человека из священной травы «дуб», окропил его напитком бессмертия «амритой» и положил в огонь. Под пение мантр из огня возникла фигура с булавой в руке, возглашающая «Мар! Мар!» (это воинский клич раджпутов, буквально «Смерть! Убей!»). Поэтому создание назвали Парамара, Прамар. Затем Брахма сделал фигурку из своего дыхания, бросил в огонь, и под пение мантр из огня возникла фигура с мечом в одной руке и с Ведами в другой, а на плече ее висела священная нить дваждырожденных, – это Чаулукья. Затем к делу приступил Рудра. Он сделал изображение, бросил его в огонь, и под пение мантр возникла черная, некрасивая фигура с луком в руке. Это неуклюжее существо еще и поскользнулось, чуть не упало. Боги решили, что этот годится только для того, чтобы стоять привратником, и назвали его Пратихара (буквально «Охранник дверей»). Четвертым приступил к акту творения Вишну. Он сделал подобную себе четырехрукую фигурку, бросил ее в огонь. Под пение мантр возник четырехрукий воин, в каждой из рук он держал какое-нибудь оружие; его назвали Чаухан («Четырехрукий»). Эти герои, как гласит легенда, были посланы богами спасти страну от зол и преуспели в этом. Эта легенда в одной из своих вариаций включена в текст Рамаяны. Этот миф ученые истолковывают как свидетельство того, что некогда существовал обряд очищения огнем для иноземцев, которых принимали в кастовую систему. Высказываются также предположения, что раджпутские кланы Огненной Линии (Агникула) были признаны кшатриями довольно поздно и лишь в благодарность за их борьбу с мусульманскими завоевателями в защиту индуизма; в таком случае речь должна идти чуть ли не о защите Синда от арабских завоевателей!