Текст книги "Раджпуты. Рыцари средневековой Индии"

Автор книги: Елена Успенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

Сын-наследник тхакура носил титул «канвар», т. е. «принц». Также назывался сын-наследник раджи и даже махараджи. Внук – старший сын канвара, назывался «бханвар». Со смертью тхакура титулы «передвигались», и прежний канвар становился тхакуром или раджей, его сын – канваром, а народившийся внук – бханваром. Не может быть тхакура, у которого еще жив отец; канвар обязательно имеет отца, но дед у него уже умер, а у бханвара живы оба предка (30, 71). Сам тхакур называется по титулу и по имени – тхакур Аджит, например. Он может называться и по названию своего поместья, особенно за пределами этого поместья; например, рават Салумбара. В феодальных условиях рождение старшего сына раджи или тхакура или старшего внука от этого старшего сына были событиями, которые приобретали общегосударственное значение. Право первородства делало этих людей наследниками имущества клана и его главными защитниками. У раджпутов высокого общественного и имущественного положения, имевших несколько жен, бывали десятки сыновей. Например, у махараны Пратапа было семнадцать сыновей, и все они воевали вместе с ним в лесах Мевара против Моголов. Принц-наследник и его мать, которая становится поэтому главной рани (даже если она не первая из жен правителя по времени свадьбы) – очень важные члены клана. Даже если речь идет всего-навсего о небольшом земельном участке клана, эти люди занимают особое имущественное положение. Если у главы клана нет сыновей, или они погибли все, то он может усыновить кого-нибудь из юношей своего, как правило, клана. И главная рани при этом является главным участником обряда усыновления, в формальной части напоминающего рождение нового человека.

Дочери не имеют доли в имуществе отца, если живы их братья, в том числе усыновленные. Только совершенно исключительные обстоятельства заставят мужа поселиться во владениях родственников жены в качестве примака. В средневековый период довольно часто, судя по всему, таким образом сохраняли свои владения те или иные кланы; но позже, когда все же случайностей в жизни стало меньше, эта возможность не считается для раджпута приемлемой. Надо сказать, что приемные зятья навсегда сохраняли в своих именах «титул» примака.

Овдовев, женщина остается в семейно-родственной группе мужа, потому что там ее сыновья и родственники мужа. И они ее должны содержать. При этом раджпуты считают, что сын, рожденный вдовой после смерти мужа – при условии, что она была беременна в момент его смерти, является законным его сыном. И может претендовать на наследство отца – в том числе и на престол в государстве. Этот обычай вызвал к жизни множество и конфликтных, и спасительных ситуаций, и рассказами о подобных случаях полны предания раджпутских правящих домов.

Обычай полигамии относился все-таки к высшим слоям раджпутского общества – раджам, махараджам, тхакурам, раватам. Рядовые раджпуты очень редко имели несколько жен – если у первой не было детей, или она была больна, женились вторично. В больших семьях такая практика чрезмерно усложняла жизнь, хотя надо признать, что полигамия у раджпутов – явление принципиально возможное при любом уровне экономического благосостояния. К сожалению, у меня нет статистики по этому поводу, но уверена, что моногамные браки составляли тем не менее львиную долю от всех.

Посмотрим на социальные роли членов раджпутской нуклеарной семьи.

Считается, что муж, хозяин дома, в раджпутской семье доминирует. Его должны уважать, подчиняться ему и прислуживать – жена и особенно дети. На деле часто получается, что муж решает стратегические вопросы и обеспечивает внешние связи семьи, а жена полностью контролирует ситуацию в доме. Жена, хозяйка дома, пользуется у раджпутов большим уважением. «Люди понимают, что жена необходима. Они часто говорят: «Без жены дом – пристанище демонов»» (78, 26). В раджпутской традиции считается, что, как сказано в Махабхарате, «для женщины прибежищем служит или ее супруг, или отец ее… Супруг – ее прибежище, когда она находится в благоприятных условиях; но когда она оказалась в бедственном положении – отец ей прибежище» (11, 339).В Индии широко распространено убеждение, что женщины вообще не могут существовать сами по себе. В детстве о них заботится отец, в замужестве – муж, и в старости – сыновья.

Отношения между мужем и женой у раджпутов действительно построены на взаимной любви, уважении и заботе. Причем складывается впечатление, что бытует подчеркнутая бережность и заботливость во взаимоотношениях, что я могу объяснить традициями воинской культуры. Во многих сторонах жизни раджпутов обнаруживается, что они умели ценить недолговечное земное счастье. Фольклор раджпутов дает удивительные образцы тонкости и нежности отношений между мужем и женой. Женские песни полны описаний страданий из-за разлуки с мужем, особенно если разлука имеет место весной или в дождливый сезон. По всем индийским канонам это чудесное время года, когда все в природе радуется жизни и предается любви, все полно страсти, должно быть посвящено радостям любви. Индийские фольклористы описывают особые типы женских песен, посвященных супругу. Раджпутский муж не поет о страданиях и разлуке с женой, но суровая жизнь воина приучила его дорожить теплыми человеческими чувствами и уютом домашнего очага. Он, боготворимый своей женой, ценит тихое семейное счастье.

Раджпутские женщины за долгую историю борьбы раджпутов с врагами своей земли и веры доказали на деле свои удивительные качества, признаваемые всеми в Индии как особенные. Понятие чести в раджпутском воинском сообществе было настолько всеобъемлющим, что диктовало и строгие правила поведения женщин – особенно в условиях военной опасности. Наверное, эти правила были вызваны к жизни практическими соображениями безопасности и жестокой целесообразности, и в раджпутской воинской культуре они занимают важнейшее место.

По индийским традиционным представлениям, брак соединяет отдельные личности мужчины и женщины в единое существо, которое отныне будет нераздельным в символическом и ритуальном смысле. Убеждение, что женщина является нераздельной частью своего супруга, пронизывает всю индийскую культуру. В то же время считается, что пока мужчина не отыскал свою половинку-жену, он еще не состоялся как человек. Не имея жены, он не может как надо соблюдать свою дхарму и выполнять основные ритуалы. В раджпутской воинской культуре идея единения мужчины и женщины в жизни и смерти, в следовании дхарме принимает жесткие практические формы. И тот, и другая выполняют свой долг и могут повлиять на судьбу друг друга своим благочестием и твердостью в дхарме; ради мужа и ради жены (и шире – всей семьи, клана) они буквально жертвовали жизнями.

В раджпутской культуре, как и вообще в индийской, замужняя счастливая в браке женщина-мать является очень благоприятным существом. Ее присутствие сообщает благоприятствующую потенцию всей атмосфере любого события, а ее участие в ритуале увеличивает положительную энергетику. И, наоборот, индийская вдова является символом предельно неблагоприятным.

Благочестивая жизнь раджпутских супругов не ограничивается пределами их собственного дома. Они непосредственным образом ответственны за общую честь клана, и клан контролирует семейную жизнь своих членов, выполнение ими своего долга. Но в раджпутском обществе не только понятия долга определяют взаимоотношения супругов. Любовь и семейное счастье сами по себе считаются ценностями в раджпутской семье, что отличает ее от многих основанных на традиционных взглядах индийских семей, где романтическое представление о семейной жизни нечасто разрешается даже формулировать, не то что выполнять. Раджпуты очень чувствительны к взаимному уважению в семье, и считают его гарантией и защитой и счастья, и добродетели. Может быть, это связано с подчеркнутой ясностью мужской (воинственной) и женской (домашне-добродетельной) социальных ролей, а может быть, и с пониманием скоротечности простого человеческого счастья и покоя, происходящим из существования в условиях повышенного риска для жизни как у мужчин, так и у женщин. Во всяком случае, раджпутские жены активно влияли на домашние порядки, не позволяли собою помыкать и умели обеспечить уют и психологический комфорт своим уставшим от грубости жизни супругам. Кстати сказать, развод в индуистской культуре высоких каст запрещается.

Про раджпутских жен говорили, что они никогда не стали бы жить с нелюбимыми супругами, с теми, кого не ценили и не уважали. И что даже и замуж бы за них не пошли. Средство, которое они избирали, – самоубийство. В литературе можно прочесть легенды о раджпутских дамах, которые избавились от чрезмерно настойчивых претендентов на их руку и сердце – навсегда. Важно отметить, что эти претенденты были нераджпуты. Причем не всякий из этих бедолаг понимал, что его просто отравили. Легенды обычно описывают это так. Не имея никакой реальной возможности отказаться от ненавистного брачного предложения, а, главное, не имея никого, кто мог бы защитить ее, раджпутская дама делала вид, что принимает предложение и потом, как полагается, посылала жениху комплект праздничной одежды. Тот с радостью его надевал, чтобы предстать перед невестой в том наряде, который, надо полагать, самой ей нравится, раз подарила. И пока они мило беседовали за чашкой сладкого шербета, он неожиданно начинал чувствовать, что ему сделалось нестерпимо жарко, или вдруг становилось нечем дышать. Надо отдать должное, не только раджпутские женщины этим грешили: многие индийские правители, в том числе и мусульманские, знали этот способ сведения счетов с врагами и применяли его. История сохранила подробности знаменитых случаев. Известно также, что измученная зрелищем недостойного поведения принца Салима-Джахангира его раджпутская жена, мать наследного принца Хусро, покончила с собою, позаботившись объяснить, что делает это с одной целью – чтобы муж понял, как неправильно он себя ведет: в семье, по отношению к сыну и к собственному отцу, пьет слишком много вина и т. п. Официальные придворные историки не могли скрыть в своих сочинениях того факта, что Джахангир был действительно потрясен ее гибелью и действительно задумался о своей жизни. Позднее, когда принц Хусро восстал против ставшего падишахом отца, официальные истории были подредактированы, и было объявлено, что даже его мать не выдержала поведения сына, хотя она погибла за несколько лет до мятежа принца Хусро.

Добродетельная жена раджпутского воина должна принести в жертву его интересам, т. е. интересам его клана, свои собственные личные желания и выполнять его желания. Даже если это противоречит самым ее сокровенным надеждам. Например, если он стремится погибнуть на поле боя, она не имеет права его удерживать дома, как бы ни хотела. Раджпуты называют это «выполнить долг». Многие исследователи раджпутской культуры подчеркивают, что раджпутские женщины отличаются и всегда отличались огромной волей и сильным характером, и они иногда по силе духа превосходят своих мужей.

Выйдя замуж, женщина переходит в семью мужа. Ее имя в доме мужа не произносят, хотя в родительском доме дочерей называют по личному имени. В семье мужа ее называют клановым именем или по месту происхождения – Ратхор-джи или Мерта-рани. Сохранение родового кланового имени после замужества говорит о том, что родственные связи даже замужних женщин с кланом отца не обрываются, и ее родной клан все же рассчитывает, что она в новой семье будет иметь в виду его интересы. В то же время, называя ее по клановому имени, семья мужа оказывает тем самым уважение к ее отцу или его клану. Этот обычай сохраняется и сейчас, и не только в Раджпутане, но и в пригималайских районах, и иногда приобретает форму называния по родной деревне.

Патрилокальный тип семьи требует от молодой жены научиться многому непривычному в семье мужа. Но раджпуты не разрешают развод, и ей приходится применяться к подчас очень непростым обстоятельствам. Раджпуты считают, что если девушка вышла замуж – независимо от того, где она находится, в доме мужа или гостит в доме отца, – в случае возникновения ссоры или конфликта между кланами отца и мужа, а обычаи взаимопомощи разводят ее отца и мужа по разные стороны в битве, жена непременно принимает сторону своего мужа. Традиция предполагала полное подчинение воле и интересам мужа, но воспитание раджпуток было таким, что они не могли не заботиться о чести родной семьи; и это противоречие часта рождало тяжелые конфликты и проблемы. Как видно из литературы, раджпутская женщина никогда не была безгласным орудием клановой политики, и часто от ее решения зависела судьба семьи и даже государства.

Особая тема – брачные взаимоотношения раджпутов с Моголами в XVI–XVIII вв. Индийский историк Дж. Саркар писал так: «Индийские принцессы выдавались замуж за мусульманских правителей задолго до брака Акбара с дочерью Бихар Мала. Уже в 1176 г. жена раджи княжества Уч отдала свою дочь Шихабуддину Гури. Мать Фируз Шаха Туглака была раджпутская принцесса из клана Бхатти из Дипалпура. Еще больше примеров из жизни мусульманских правителей Декана. Но при Акбаре началась совершенно новая политика. Если раньше индийская принцесса становилась для своей родни все равно что умершей, и никаких отношений с нею и ее мужем не поддерживали, то теперь родственники-индуисты считались ровней с Моголами – кроме того только, что не могли вместе с ними принимать пищу, молиться или брать себе в жены мусульманских девушек» (68, 37). Первым раджа Амбера Бхагвант Дас отдал свою дочь Акбару. Сын Акбара Джахангир в свое время тоже женился на дочери этого Бхагван Даса, с которой они, как можно понять, были двоюродные брат и сестра. Раджпутская мать Джахангира и отец его жены были единокровные, по отцу, сестра и брат. Приемный сын этого шахского шурина и тестя Бхагвант Даса был Ман Сингх, ставший знаменитым могольским военачальником. Будучи одновременно раджей Амбера, он завоевал для Моголов огромные территории, подчинив им Кабул и Бенгалию, Бихар, Ориссу и часть Декана, и во всех этих местах он просидел в качестве губернатора целые годы, потому что, как считают раджпуты, был слишком могущественным и поэтому опасным для самого Акбара. Есть сведения, что Джахангир в конце своего правления, в 1608 г., женился на внучке Ман Сингха, дочери его умершего старшего сына Джагат Сингха, что было бы совершенно невозможно в раджпутской традиционной системе. Эти семьи уже были родственными. Но вот что значит «династический брак» по-могольски, когда есть гарем! Последний из независимых Моголов Фаррух Сийяр женился на дочери правителя Марвара Аджит Сингха. Любопытно: перед самой свадьбой он заболел, и его вылечил английский врач, который за это получил в награду (сам попросил именно такую) тридцать восемь деревень в Бенгалии и освобождение для Ост-Индской Компании от таможенных пошлин, что заложило основу экономического могущества Компании и, по сути, предопределило завоевание всей Индии.

Выйдя замуж за Могольского принца, раджпутская принцесса становилась одной из его многочисленных жен. Раджпутские принцессы должны были стать мусульманками. Их хоронили на мусульманских кладбищах; они не могли более посещать родительский дом или обедать с родителями. Но зато индийцы получили возможность делать карьеру и занимать административные должности. Это значительно укрепило государство. Так считают индийские авторы. Наверное, так оно и было. Но раджпуты не любят ни вспоминать, ни говорить об этом.

Самая заметная бытовая особенность семейной жизни раджпутов – это затворничество замужних раджпутских женщин, которое называется мусульманским словом «парда» (занавеска), по-видимому, по аналогии с исламским обычаем. Известно, что в индуизме высокие касты стремятся максимально ограничить круг общения своих женщин; это считается свидетельством особой ритуальной чистоты касты и одним из символов ее высокого статуса. Неясно, был ли обычай затворничества женщин у раджпутов испокон веков, или был перенят ими как атрибут и маркер высокой касты. Его домусульманское, собственно раджпутское название – «гхунгхат», буквально «конец покрывала». В современных условиях он выглядит как особенность кастового режима, сообщающая соблюдающей его касте очень высокий престиж. Но и в прошлые века при традиционной жизни в клановых усадьбах (для семей попроще), и в дворцах и крепостях (для владетельного клана), – всегда жизнь женщин клана была устроена «как положено» – в затворничестве, в относительной изоляции, с особыми мерами предосторожности для обеспечения жизни женщин «по чести». Раджпуты были убеждены, что сакральная сила женщин клана напрямую зависела от обстоятельств их жизни. Иногда обычай затворничества приписывают влиянию мусульманских обычаев. Отмечают, что при мусульманском правлении в средневековой Индии появилась необходимость усилить защиту семьи. В таком случае исследователи говорят, что в древние времена обычай не был характерен для раджпутов и появился лишь в средневековой Индии (66, 4, 428). Думается, обычай затворничества имеет оригинальное раджпутское происхождение, потому что теснейшим образом связан с моральным законом «раджпути», и оказался созвучным требованиям высококастовой идеологии и выживания в иноверческом окружении.

Что специфического привносил обычай затворничества в жизнь семьи? Прежде всего любое жилое помещение семьи имело мужскую и женскую половины. Удивительно, но названия этих частей дома тоже персидские: «занана» для женской и «мардана» для мужской. На своей половине женщины занимались детьми, семьей, домашним хозяйством, а в богатых семьях музыкой, чтением, изящными искусствами. Раджпутские женщины уделяли много внимания домашнему хозяйству. Даже богатые дамы сами готовили еду для своих домашних, проводили многие часы в постах и молитвах и проведении обрядов. Говорили, что жена хорошего раджпута не должна пользоваться прялкой и ни в коем случае не шить лоскутных одеял и ковриков – это все признаки быта обычных индийских каст и семей, а раджпуты любили во всех ситуациях подчеркивать свое особое положение. Мужчины семьи – мужья, отцы, сыновья, братья приходили на женскую половину дома, соблюдая определенные правила. Они приходили туда для общения, но должны были предупредить о своем появлении условным знаком – покашливанием, например. Мужья могли обедать и спать в комнатах у своих жен. Действительно закрытой была женская половина дома для посторонних мужчин. Замужние женщины не могли появляться на мужской половине своего дома, но это разрешалось маленьким девочкам и незамужним сестрам (т. е. незамужним дочерям семьи). Во-вторых, особых предосторожностей требовал выход женщин за пределы дома. Он разрешался только в каких-то совершенно необходимых случаях. В богатых семьях прежде для этого использовался только крытый паланкин. Сама дама была с ног до головы укрыта одеждами и вуалями. Естественно, обеспечивалось многолюдное сопровождение – слуги, служанки, мужчины семьи. В небогатых семьях масштаб поезда был поскромнее, но пешком и одна, без сопровождения, никакая уважающая себя раджпутская дама не должна была выходить из дома. Это приводило к тому, что раджпутские благородные дамы не могли вести хоть в какой-то степени открытую для посторонних жизнь. Приведенные выше примеры бытовых и нравственных норм действительны были для всех жен воинов. Когда с течением времени многие раджпуты были вынуждены стать земледельцами, у раджпутских женщин появились обязанности в сельскохозяйственной работе, но очень редко эти обязанности выводят их в открытое поле и даже просто за пределы своей усадьбы. При первом удобном случае они стремятся вернуться к традиционному образу жизни, не позволяющему раджпутам заниматься ни земледелием, ни торговлей. Но забота о домашних животных не считается у раджпутов предосудительным занятием, и ею они занимаются. Это можно считать древним обычаем еще предков раджпутов – скотоводов Срединной Азии. Очень интересное свидетельство приводит Б. Р. Чаухан. Он говорит: «Преобладание обычая «парда» среди раджпутов делает жизнь жены еще сложнее; но один из обычаев этой касты устраняет эту сложность. После свадьбы молодую жену усыновляет один из дядьев ее мужа или другой член семьи ее свекра. И теперь она в этом доме может вести себя как родная дочь, и все члены семьи мужа относятся к ней так, как если бы она родилась в этой семье. Эти отношения не распространяются на другие родственные им семьи. В ритуальных отношениях сыновья и дочери ее нового отца ведут себя как ее братья и сестры» (53, 143).

Но нельзя сказать, что раджпутские женщины только украшали быт своих мужчин и обеспечивали счастливую атмосферу в доме. Они отвечали за воспитание детей. А главное, они вели всю ритуально-культовую сторону жизни, старались наилучшим образом выполнить свое сакральное предназначение хранительницы судьбы мужа. Именно для выполнения этой благородной задачи они вели строгую ритуально чистую жизнь. И, думается, обычай затворничества как способ «хранить честь семьи» мог быть истинно раджпутским, а не заимствованным. Намерения «блюсти честь» вполне универсальные, и во многих других культурах тоже выработались сходные способы решения проблемы.

Раджпутская жена считает своим долгом вести жизнь праведной благочестивой жены, т. е. быть «пативрата». «Пативрата» – означает букв. «та, кто дала обет (служить) мужу», жена, ведущая жертвенную жизнь. «Служение мужу» понимается широко – и как угождение его прихотям и желаниям, и как забота о нем, но прежде всего как религиозное служение: жена может быть предстоятельницей за мужа перед богами, может отмолить его, может защитить его своими обрядами, может способствовать его процветанию, если сама не будет нарушать нравственный закон. Как человек, который может драматически повлиять на судьбу своего мужа, она старается, чтобы это влияние было только положительным, только благоприятным. Это вполне согласуется с ее собственными чаяниями. Любая индийская жена мечтает о том, чтобы судьба не сделала ее вдовой. Вдовья доля – самое худшее, что только может быть в жизни раджпутской женщины. Женщина предназначается только для одного мужчины в жизни, своего мужа. Вторичное замужество не разрешается.

В индуистской культуре считается, что если жена пережила мужа, значит, она не была хорошей женой, не выполнила свой долг. Отсюда то недоброе отношение к вдове в индийском обществе, которое всегда поражало иноземцев.

Индуисты-традиционалисты считают, что вдова должна вести себя так, чтобы по ее поведению и облику было всем видно: она заживо себя похоронила. Не радуется жизни, ест очень мало и только простую пищу, не носит нарядов и украшений, ее волосы всегда обриты, она ходит в белом траурном сари и старается как можно меньше показываться на глаза людям: из дому она может выйти только, чтобы пойти в храм. Не принято выказывать ей уважение или жалеть ее. Эта мизерабельная жизнь считается единственно подходящей для той, что не сумела выполнить свой женский долг и не последовала за своим супругом на его погребальный костер, чтобы сгореть заживо и так искупить прегрешения в этой и прежних своих жизнях.

В индуизме вдова считается неблагоприятным для всех, кроме собственных детей, существом. Семьи, в которых живет вдова, старались даже скрыть это от посторонних. Тяжелее всего было молодой женщине, чей муж умер преждевременно, и особенно если не родились сыновья. Бывали ситуации, когда муж умирал в промежутке между двумя стадиями свадьбы – после бракосочетания, но до начала совместной жизни с женой; и тогда юная дева все равно считалась вдовой, и ее судьба была немыслимо тяжкой. Если женщина стала вдовой в пожилом возрасте, когда дети уже выросли и появились внуки, то вдовья доля была не так отчаянно горька. Если у женщины есть сыновья, особенно взрослые, то она уже находится под их защитой и покровительством, и родственники не столь настойчивы в желании избавиться от ее неблагоприятного влияния на семью. Было распространено убеждение, что только совершение сати имеет силу изменить карму вдовы в благоприятном направлении.

В раджпутской культуре, основанной на выполнении дхармы воина, как мы видели, выработалось особенное отношение к смерти. Раджпутские жены гораздо чаще, чем женщины большинства других каст, становились вдовами. Мы видели, что при клановой организации жизни у раджпутов их женщины не видят для себя возможности жить без мужской защиты, помощи и поддержки. Иначе нарушится «раджпути» мужей, чего жены не могут допустить. Они шли со своими мужчинами до самого конца вместе. В традиционном раджпутском обществе неразрывность судьбы мужа и жены продолжалась и после гибели или смерти мужа. Благочестивая раджпутская жена следовала за своим мужем на его погребальный костер, становилась «сати». Становясь сати, она стремилась искупить свою, как она считала, вину в гибели мужа и обеспечить прощение всех его грехов. В классической раджпутской культуре поэтому не развито понятие о вдовьей доле и о правилах жизни для вдовы. Раджпутская идеология предпочитает образы пативрата и сати. Далеко не все женщины даже в классическую эпоху совершали обряд сати; все-таки бывали разные обстоятельства. Но это был идеал, к которому надо было стремиться. Вы спросите, а как же дети? Раджпуты исходили из уверенности, что реально всегда есть кому их воспитать: дети растут в большой семье, в клане, среди большого коллектива родственников, и родственники обязаны помогать друг другу. Более того, когда в клане совершается сати, то это очень сильно повышает престиж клана.

Если мужчины клана принимали решение всем вместе погибнуть в жертвенной битве «шака», женщины клана совершали жертву самосожжения «джаухар». Они не могли жить в униженном состоянии – вдовья доля считалась неподобающей, жизнь без мужской защиты и поддержки считалась нарушением всех понятий о чести, угроза порабощения врагами лишала чести весь клан. Мужчины клана не допускали вероятности унизительной жизни для своих женщин, блюли честь. Раджпуты выбирали смерть и не хотели вести позорную бесчестную жизнь. Когда положение для клана было безнадежное, как это ни кощунственно звучит, но погибали в огне джаухара большей частью те, кто не сможет выжить самостоятельно. Мужчины клана ответственно принимали это решение. Известно, что в случае джаухара клан заботился о том, чтобы дети остались живы, и что их воспитывали родственники матерей и бабушек, даже представители других каст, уцелевшие представители клана отца. Известно также, что джаухар никогда не проводился в спешке: только завершив все земные дела, поручив детей остающимся жить, героические раджпутские женщины до конца испивали чашу своего долга перед мужьями.

Мужество раджпутских женщин питалось любовью к мужьям и сыновьям, верой в счастливое воссоединение с ними на небесах в случае совершения джаухара или сати и воспитанием.

Самый знаменитый из исследователей раджпутской культуры Дж. Тод писал так: «Судьба раджпутки представляется очень плачевной. В любой момент жизни смерть готова призвать ее к себе – в младенчестве с помощью опия, в зрелые годы с помощью огня… В страхе бесчестья раджпут вонзает кинжал в грудь своей жене, чтобы не видеть ее плененной, и он дает опий младенцу-дочери, если не имеет возможности дать дочери приданое и выдать ее замуж за достойного человека» (79, 1, 507, 505). Действительно, в раджпутской среде существовал инфантицид девочек; в литературе можно найти ссылки на подобные случаи, имевшие место даже еще в прошлом веке (60, 276). (Официально он был запрещен английскими колониальными властями в специальном законе от 1795 г.). И ранняя добровольная смерть раджпутской вдовы, и инфантицид девочек возникли как органичные элементы традиционного образа жизни раджпутского воинского сообщества, и, судя по всему, имели какой-то страшный рациональный смысл.

История раджпутов знает случаи, когда женщины нарушали установленные для них правила и тем самым ставили себя в сложное положение в обществе. Самый знаменитый случай – принцесса Мира Баи, удивительно талантливая поэтесса, создававшая стихи о мистической любви к богу Кришне. Она родилась в клане Ратхоров в Мерте около 1498 г., рано лишилась матери и воспитывалась во дворце своего деда Дуда Ратхора, где на нее оказывали большое влияние религиозно настроенные дальние родственники. Предание гласит, что еще совсем крошкой Мира так восхищалась божественным Кришной и так любила его изображения, что мать шутила: «Наверное, ты выйдешь за него замуж». Но ее выдали замуж в Мевар, в Читтор, за сына великого раны Санги принца Бходжраджа. И оказалось, что Мира Баи не любит и не хочет быть добродетельной матерью семейства и благочестивой женой. Она была поглощена «бхакти» – мистической любовью к богу, безграничной преданностью и служением ему. Она сочиняла песни о Кришне, посещала паломницей места, связанные с его историей, участвовала в экстатических танцах, составлявших элемент культа. Все это могло бы сделать ее в глазах общества почти святой – но если бы она была мужчиной и не принадлежала бы к раджпутскому клану. А так получалось, что она нарушает все правила – и как женщина, и как принцесса, и как раджпутка, а раджпуты невысоко ценят чрезмерно религиозно настроенных людей. Из стихов самой Миры известно, что родственники принесли к ней корзинку с ядовитой змеей и потребовали приложить ее к груди; Мира подчинилась, но бог спас ее, змея не причинила вреда. Они пробовали отравить женщину, но и яд, как говорят, не смог одолеть святости, которую приобретала своим служением Мира. Тогда она покинула дом и ушла с паломниками бродить по земле. Говорят, она считала себя одной из пастушек-гопи. Около 1546 г. она умерла в священном городе Дварке в Гуджарате: как думают почитатели Кришны, он забрал ее к себе, потому что во время богослужения она якобы вдруг исчезла, и тела ее не нашли. Такое бывает, по поверьям индуистов, в случае достижения «мокши», слияния с божественной душой. Все в Индии признают, что она была великой поэтессой и удивительной религиозной подвижницей, но она нарушила раджпутскую традицию, нанесла ущерб репутации двух самых известных кланов, и это тоже не забыто.

Второй по значимости (после линии «муж-жена») в раджпутской семье является линия «мать-сын».

В индийском кастовом обществе молодая женщина признается его полноправным членом как чья-то жена и мать. У раджпутов в их традиционном обществе женщина, коль скоро они оставили ей во младенчестве саму возможность жить, становится по-настоящему ценным членом общества лишь как мать героя-воина. Раджпутская мать считает своим долгом воспитывать сыновей в рыцарском духе. Про раджпутских мальчиков говорили в прошлом: щит – его колыбель, а кинжалы – игрушки. Раджпутские женщины постоянно читают сами и рассказывают детям историю рода, приглашают бхатов рассказать детям о славных героических подвигах предков. Для них самих семейные предания и героический эпос – главное интеллектуальное развлечение; и в этом духе они воспитывали своих сыновей. Раджпутская мать благословляла сына на битву за правое дело и без слез должна была принять известие о его гибели в бою. Это был ее долг перед кланом и перед богами – отдать сына как жертву.