Текст книги "Раджпуты. Рыцари средневековой Индии"

Автор книги: Елена Успенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

С тюрбаном связаны различные приметы и суеверия. Так, плохой знак – увидеть мужчину без него. Недопустимо перешагнуть через лежащий тюрбан или поддеть его ногой. Особенно чужой. Снять свой тюрбан перед кем-то – показать свою униженность, прося прощения или прося о милости. Положить свой тюрбан к чьим-нибудь ногам означает выказать полное подчинение ему. Обмен тюрбанами означает дружбу на всю жизнь.

Когда женщина в средние века видела мужчину в тюрбане, идущего к ней навстречу с другим тюрбаном в руках, она понимала, что он несет головной убор ее погибшего мужа. Такой тюрбан – вестник смерти. Вдова совершала сати, держа его в руках. Тюрбаны являются неотъемлемой частью многих раджпутских ритуалов. Так, передача прав наследнику происходит во время церемонии повязывания ему головного убора умершего отца на двенадцатый день после его смерти. На этом обряде присутствуют все члены клана, и он означает вступление в права нового главы клана или отдельной его семьи. Во время брачной церемонии тюрбаны тоже незаменимы. Первый подарок жениху со стороны родителей невесты – тюрбан. Родители невесты дарят головные уборы и всем остальным мужчинам из семьи жениха в знак огромного уважения и где-то даже подчинения им. Для этого проводится специальная церемония с торжественным обедом: каждому «поименно» вручается, сопровождается личным знакомством. И многое другое.

Другие предметы мужской одежды: рубаха «курти», штаны и дхоти (несшитая одежда для нижней части тела), туфли без задников и с загнутыми носами, стеганые куртки и халаты, одеяла хлопчатобумажные и шерстяные как накидки в прохладе ночи и в пути. Туфли, особенно кожаные, как предмет оскверняющий, нельзя трогать руками, поэтому они без задников; по этой же причине они могли изготавливаться из парчовой ткани на веревочной подошве, фасон характерный.

Дети часто носили то же самое, что и взрослые, но маленьких размеров. Самые маленькие ребятишки-мальчики могли быть одетыми минимально, и при этом обязательно с оберегами-амулетами на шее и запястьях. Удобными считались рубашонка и штаны с прорехой, часто простые белые полотняные. Детям обязательно сурьмили глаза.

Раджпутские женщины носили многочисленные ювелирные украшения, в том числе наборные серебряные ювелирные пояса. В большом ходу были браслеты для предплечий и для лодыжек. Последние бывают снабжены колокольцами, так что при ходьбе издают мелодичное позванивание, про которое говорят, что в сердцах влюбленных оно вызывает прилив страсти. Даже мужчины носили серьги и ожерелья. Известно, что Джахангир лично одаривал преданных ему раджпутов в знак дружбы серьгой с двумя жемчужинами. Но это было всегда у них в обычае – носить жемчужные серьги. У состоятельных мужчин пользовались популярностью украшения для тюрбана, особенно вошедшие в моду при Моголах. Надо знать, что ювелирные украшения, по своей сути, являются оберегами и амулетами, а также символами социального статуса, и носят их не просто из любви к красивым вещам. Так, наборы украшений для девушки и замужней женщины совершенно разные. Больше всего украшений надевается на невесту. Раджпутские женщины обязательно носят золотую подвеску «пала» с изображением семи богинь – мата и кул-деви. Подбор украшений исполнен глубокого смысла для носителя культуры. Для нас индийские ювелирные украшения – удивительные образцы прикладного искусства, в которых овеществлены самые изысканные представления о красоте. В них используется золото, серебро, слоновая кость, самые разные виды драгоценных и полудрагоценных камней, которыми так славится Индия, жемчуг и кораллы. Широко используются золотая и серебряная канитель и прочные текстильные нити.

Домашние заботы женщин (не принцесс) состояли главным образом из приготовления пищи. Хотя известно, что и принцессы готовили своим мужьям их любимые блюда самолично, чтобы побаловать дорогого гостя, зашедшего в кои-то веки в ее покои (жен-то несколько). Важно знать, что в раджпутском клане символом единой семьи является как раз единый для всех очаг, на котором готовится общая пища из общих продуктов. Если нуклеарная семья выделяется из большой семьи, то символом этого выделения является именно отдельный очаг и отдельный стол. Раджпуты старались этого не допускать, разрешали только в особых обстоятельствах. Отделение очага означало и разделение запасов, и, соответственно, полей и других источников дохода. Это противоречило всей традиционной клановой экономике. Это противоречило и другим обычаям семьи: так, приготовление пищи было обязанностью невесток. А если все невестки будут готовить только для своего мужа и детей, то кто будет готовить для свекрови, свекра и их неженатых детей? Так что приготовление пищи было «дело государственное». Кухня, место, где расположен очаг – сакральное место дома; для кухни предписывались особые правила ритуальной чистоты. Так, в нее не допускаются посторонние, туда нельзя заходить в обуви, каждое утро очаг и пол вокруг него должны быть промазаны свежим слоем очистительного состава, приготовленного из глины и выделений священной коровы. Очаг обычно топится коровьим кизяком, и пища готовится на открытом огне. После готовки зола должна быть тщательно выметена.

Традиционная самая удобная в ритуальном плане посуда – металлическая, т. е. стальная, латунная, серебряная. Керамические предметы обихода считались практически одноразовыми и разбивались и выбрасывались при первой же необходимости ритуально очистить дом. Сосуды для воды были латунными и медными. Раджпутские «лота» воспеты в поэзии; идущие с пирамидами этих лота на голове от колодца раджпутские девушки – любимый образ в искусстве Раджастхана.

Продукты в доме были всегда под рукой – в амбарах и кладовках. Фрукты и овощи приносили зеленщики и садовники из особых каст, как это обычно бывает в Индии и до сих пор. Молоко всегда было свое: раджпуты держали коров, буйволов, верблюдов, и все три вида молока шли в пищу очень широко. За животными ухаживали слуги из домашних или мужчины и дети семьи, даже в весьма высокопоставленных семьях. Доить корову или верблюдицу – мужское дело. Молоко кипятили в больших латунных чанах. Потом из него готовили кислую простоквашу «дахи», которая поедается в больших количествах с чрезвычайно острой традиционной пищей. На самом деле только простокваша и может заглушить пожар во рту от приправ и спасти непривычного человека от страданий; но и сами индийцы весьма жалуют этот способ смягчения вкуса еды. Острая пища считается здоровой в условиях тропической жары; в ней якобы не могут жить микробы. Из молока сбивали сливочное масло, которое тут же перетапливали и получали один из самых любимых и самых почитаемых продуктов питания и жертвенного возлияния – топленое масло, «гхи». В пищу широко используются различные виды растительного масла. Самое традиционное из них у раджуптов – горчичное (оно, кстати, широко использовалось прежде и в парикмахерском деле).

Главная забота женщины, занятой готовкой, – испечь хлеб, т. е. лепешки. Они бывают самыми разными, но наиболее распространенные в Северной Индии делаются из пшеничной муки на воде и пекутся на несмазанной толстой сковороде до высушивания. Они называются «чапати» и представляют собою удивительно здоровую пищу. Главное в индийском хлебе то, что он готовится из свежесмолотой муки. С раннего утра женщина в традиционном доме начинает эту тяжелую физическую работу: нужно смолоть на ручном жернове муку в достаточном для семьи количестве. Говорят, это занимает до двух часов времени. Первую лепешку по обычаю делят между коровами домашнего стада. Лепешки иногда жарят в масле, но это праздничный дорогой вариант. Жареные «пури» имеют вздутую как подушечка форму и так вкусны, что для меня, например, они навсегда остались символом индийского гостеприимства. Лепешки с молоком и другими добавками обычно составляют завтрак простой семьи. На обед обычно готовится сложносоставное тушеное блюдо из бобовых и овощей, сдобренное большим количеством приправ – карри. В раджастханской кухне именно в него добавляется разрешенное раджпутам мясо. Это может быть кусочек баранины, козлятины или курятины. Но всегда сравнительно немного – для вкуса и придания энергии. Раджпутские женщины не все употребляют мясо; многие никогда этого не делают из соображений ритуальной чистоты и повышенного благочестия. Считается, что главный домашний очаг в любом случае нехорошо осквернять приготовлением на нем мяса. Для мясных блюд есть особый очажок (на мужской половине дома), так же, как есть специальный очаг для кипячения молока – тоже белкового животного продукта. Яйца считаются невегетарианской едой и подходят далеко не всем. Рыба и дичь готовятся и употребляются по тем же правилам, что и мясо.

Широко употребляются в пищу зерновые продукты: рис (дорогое блюдо, готовится в отварном виде и в виде молочной каши), сорго и просо, ячмень, пшеница. Рис готовится сам по себе и как добавка к карри, из него варят питательную сладкую кашу на молоке и т. п. В средние века вошли в практику различные варианты пловов. Из злаковых делают муку, которую используют для теста и даже для сластей. Индийские сласти представляют собою удивительно разнообразную, изобретательную и изысканную специальную кухню. Индийские боги очень любят жертвоприношения в виде сластей, и много сластей используется в разных ритуальных ситуациях, так что они нужны всегда в больших количествах. В Индии распространен коричневый неочищенный сахар «гур», хотя многие любят и просто погрызть стебли сахарного тростника. Широко употребляются в пищу фрукты. Говорят, что джодхпурские гранаты – крупные и без косточек – лучше всех остальных. В полупустынных районах хорошо растут арбузы и их малознакомые нам родственники. Индийские огурцы – длинные и тонкие, издавна используются в питании в сыром, вареном и жареном виде.

Традиционные представления в отношении разных видов пищи таковы, что для стороннего наблюдателя система питания индийской семьи выглядит как сложная специальная диета. И это действительно так. Индуисты чрезвычайно заботятся о том, чтобы не нарушить кастовый режим, который очень строг в отношении питания. Мы уже говорили о пище «пакка», т. е. сваренной в масле, и «качча» – приготовленной на воде или сырой. Первая считается наиболее безопасной и может быть принята даже за пределами дома и от представителей некоторых других, чем собственная, каст. Кроме этого разделения существует деление, как теперь говорят, на вегетарианскую и невегетарианскую пищу. На самом деле это деление на разрешенную и неразрешенную для индуиста высокой касты систему питания, и оно существует издревле. В этой науке непригодными для питания высокой касты считаются мясо, яйца, рыба, алкоголь и многое другое. Раджпутам, как мы уже знаем, эти правила не страшны. Но и они не едят пищу, приготовленную заранее, не оставляют ничего приготовленного на завтра, не едят «из рук» других каст (на свадьбы и другие многолюдные праздничные застолья приглашаются повара-брахманы, чтобы все могли спокойно есть приготовленную посторонним человеком еду). Кроме того, соблюдается баланс пищи согревающей (возбуждающей) и охлаждающей (успокаивающей) тело. Если этот баланс внутренней энергии нарушен, то, как считается, разовьется инфекционная болезнь. Индийская традиционная диететика – целая большая тема, и мы не можем на ней останавливаться. Для нас важно, что раджпуты могут употреблять пищу, которая стимулирует и подкармливает гуну «раджас» в их телах.

По старинным правилам жизни, раджпуты лечились специально подобранным питанием и лекарственными растениями – настойками, натираниями, порошками и т. п. Хирургия не была развита, потому что кровь – субстанция предельно оскверняющая для посторонних. Но брадобреи умели лечить несложные случаи нарывов, ранений и т. п. В военной обстановке использовались знания и умения специальных каст лекарей.

Стирка как таковая в индийских традиционных обстоятельствах выполняется мужчинами специальной касты прачек, которая относится к категории шудра. Только самые мелкие предметы женской и детской одежды могут составить домашнюю постирушку. Мужская одежда вся поступала к прачкам, которые стирали ее отменно хорошо. Важно иметь в виду принцип кастовой системы – прачка стирает белье не потому, что раджпуты и другие касты ее нанимают как поденную служанку, а потому, что в традиционной системе эта семья прачек уже многие столетия стирает для этой раджпутской семьи (и еще для нескольких), и поэтому имеет гарантированную работу и возможность заработать себе средства к существованию. А раджпуты, со своей стороны, уже многие столетия защищают эту семью прачек, как и всю общину (часто все остальные касты даже жили на территории крепости). И подобная взаимная помощь носит не только экономический, но и ритуальный характер в кастовом обществе. Как правило, даже очень бедная семья имеет возможность воспользоваться услугами прачки, водоноса, подметальщика, парикмахера, кузнеца, плотника, плужника и т. д., ведь и она сама обладает какой-то востребованной в общине профессией и умениями, приносит пользу всем остальным. И сохраняются только нужные профессиональные специализации. А иначе бы традиционная система не могла функционировать. Даже отношения других каст с брахманами регулируются именно по этой традиционной схеме. Эта ритуализованная система взаимной дополняемости и помощи между различными кастами называется «джаджмани» и является характеристической особенностью самообеспечивающейся индийской кастовой общины, специфическим способом социального обеспечения ее членов во всех мыслимых жизненных ситуациях и обстоятельствах. Это экономическая основа кастовой общины; в неразрушенной общине прежних веков деньги в отношениях между локальными группами различных каст не играли роли. Зато взаимная помощь распространялась и на сферу ритуала и культа. Например, парикмахеры наи не только стригли и брили всех, но как вхожие во все дома люди они были посредниками в самых разных делах, и прежде всего использовались как свахи и помогали организовать свадьбу. Жена наи знала повивальное искусство, принимала роды и ухаживала за роженицей и младенцем, и поэтому в обрядах жизненного цикла без них было не обойтись.

Многое из сказанного сохраняется и в наши дни как элемент кастового режима или предписаний. Конечно, бытовые особенности владетельной княжеской семьи и простого землевладельческого клана различались: материальный достаток позволял наиболее полно осуществить предписанные правилами высокой касты требования, но принципы жизнеустройства были одинаковыми и там, и там.

ГЛАВА VI
Религиозные верования и культовая практика

Индуизм в раджпутской культуре

Индуизация

В первой половине первого тысячелетия н. э. ведийская религия утрачивала характер культа; на основе мировоззренческих и социально-регулятивных установок древней религии ариев под влиянием местных доарийских и принесенных иноземными завоевателями культов формировался индуизм. В это время процесс этнического интегрирования и взаимной ассимиляции имел характер «брахманизации» и включения новых этнических и социальных групп в систему каст. Очень многие племенные общности в Индии участвовали в процессе включения этнических общностей племенной периферии кастового общества в кастовую систему и принятия ими индуизма, т. е. пережили так называемую «санскритизацию», или «окультуривание» (термин М. Н. Шриниваса), или индуизацию. «Санскритизацию» племен в Индии можно наблюдать и в наши дни.

Восточно-иранские по происхождению гуджаро-джато-раджпутские племена включились в этот процесс сразу после своего появления в Индии, причем у них было привилегированное положение, они как победители занимали лидирующее положение в государственных и политических структурах. Новые правители и правящие династии претендовали на происхождение от древних кшатриев, и в этой честолюбивой претензии их поддерживали брахманы, которые, по-видимому, уже умели обращаться с новыми правителями так, чтобы от этого выигрывали все и прежде всего их, брахманов, собственное положение на верху иерархической лестницы. «Процесс ассимиляции осевших в древней Индии саков (и юэ-чжи или индо-скифов) привел к «кшатризации» воинов и соответственно к их подчинению брахманскому диктату» (5, 27). Особенно важным в контексте социализации иноземцев в индийском обществе предстает тот аспект индуизма, который связан с регуляцией общественных отношений и с механизмом, обеспечивающим эту регуляцию, т. е. с кастовой системой. Ведь ритуальные связи, взаимные контакты отдельных личностей и целых общественных коллективов, поведенческие установки, система табу регулируются в индуизме через кастовую идеологию и – шире – всю систему каст. Этот процесс «вписывания в общественную структуру» шел, надо полагать, одновременно и параллельно с этническим смешением пришлых элементов с местным населением.

Это действительно то предположение, которое разделяют большинство исследователей вопроса. В. Смит высказал следующую мысль: «Несколько причин позволяли новоприбывшим легко стать хинду. Завоеватели должны были в основном приходить без женщин. Когда они поселялись в Индии, они женились на женщинах-индусках, которые, естественно, продолжали следовать своим прежним обычаям и учили им своих детей. Мужчины, будучи вдалеке от родины, не могли сохранять образ жизни, который был у них в Туркестане. Поэтому они с готовностью принимали порядки своих жен, детей и соседей. Для того чтобы быть хорошим индуистом, не обязательно нужно придерживаться какой-то особой веры. Все, что нужно, – это следовать хинду дхарме, т. е. их образу жизни, который может быть определен примерно так: почтение к брахманам, уважение священных коров, скрупулезное соблюдение правил приема пищи и условий бракосочетания. В течение одного-двух поколений потомки иноземцев начинали принимать хинду дхарму, и так становились индуистами. Брахманы были тогда готовы найти любому подходящее место в кастовой системе» (77, 90). В ходе этого процесса брахманы, санкционировавшие и обеспечившие общественное признание раджпутов, получают от правителей подарки: земельные угодья, дома, золото, зерно, коров и т. д. Потому что всем неустанно внушалось, что именно такие дары полагается делать брахманам, а само одаривание брахмана есть богоугодное дело, акт веры.

Считается, что восточно-иранские племена в период Кушанской империи имели эклектичный пантеон, в который входили и индийские боги. Это обстоятельство еще более облегчало их культурную ассимиляцию через индуизм, тем более что индуизм ни в какой мере не стремится противостоять тому, что человек почитает старых богов наряду с новыми. Далее мы будем рассматривать тот факт, что раджпуты сохранили обряды, которые можно считать, несмотря на всю некодифицированность индуизма, только неиндуистскими. И хотя в индуизме очень сложно вычленить «неортодоксальные» культы и верования (за отсутствием этой самой ортодоксии в индуизме), совершенно очевидно, что некоторые религиозные представления, культы и особенности обрядовой практики у раджпутов должны быть признаны неиндуистскими, следами древних религиозных верований неиндийских предков раджпутов. Английский исследователь А. Бингли характеризовал верования раджпутов XIX в. как «модификацию, возникшую в результате от соединения скифских обычаев с арийской культурой» (26, 169).

«Индуизм основан на идее всеобщей восприимчивости, поглощения. Он смог, так сказать, проглотить, переварить и усвоить хоть что-то из каждой религии. Он открыл свои двери всем пришедшим. Он приветствовал и принял всех, от высших до низших, если только они выказывали желание признать духовное превосходство брахманов и согласиться с обычаями касты. Таким образом он подал руку дружбы фетишистам-аборигенам, снизошел до почитания духов у различных диких племен, он поощрял почитание рыбы, вепря, змеи, деревьев, растений и камней; он разрешил наименее возвышенные культы дравидийских народов; и в то же время он был достаточно смел, чтобы подняться до самых заоблачных высот умозрительной философии. Он искусно присвоил буддизм, и постепенно вытеснил эту соперничавшую с ним религию тем, что привлек его сторонников в свою систему» (26, 141).

Структура этой системы выглядит неорганизованной, хотя в ней есть внутренняя логика, основанная на концептуальном единстве ее составных частей, одинаково признающих учение о дхарме, карме, варне, касте и т. д. Со временем большое количество мифов и легенд связали многочисленных и многообразных персонажей индуистского культа в единый космос.

Известная аморфность вероучения индуизма предстает таковой и для его последователей; обычно даже образованные пандиты имеют весьма смутное представление об особенностях многочисленных течений и сект индуизма – об этом образно сказал английский миссионер Э. Ш. Окли: «Индуист пребывает в одной из проток или заводей великой реки индуизма, и обычно не имеет ясного представления о ее размерах».

Блеск средневековых раджпутских княжеских дворов привлекал особенное внимание и сторонних наблюдателей, и придворных хронистов и летописателей. Наши знания о раджпутах этой эпохи во многом основаны «на документах, составленных учеными-брахманами и джайнами, для которых неортодоксальные пережитки темного прошлого или грубые ритуалы простого люда вовсе не имели значения. Они оставили нам описание картины полной ассимиляции раджпутов в лоно индуизма: каково бы ни было происхождение раджпутских правящих семей, они полностью подчинились брахманической религии…» (22, 41). В литературе поэтому очень часто встречаются выражения типа: «раджпутские княжества – цитадель индуизма» (5, 129). Брахманы – идеологи научили всех думать, что раджпуты – кшатрии, защитники брахманической религии, и было бы странным сомневаться, что раджпуты средневековья и нового времени (VIII – нач. XX вв.) не были «истинными индуистами». Но посмотрим, как обстояло дело, по свидетельствам очевидцев и по документам. При этом мы не будем углубляться в сложности религиеведения, космологию и философию индуизма, а сосредоточим свое внимание на культовой практике раджпутов.

Б. Г. Баден-Пауэлл писал: «То единство систем религии, права и философии, а также литературы, которое мы называем «хинду» (т. е. индуизм. —Е. У.), было фактически создано брахманами в среде восточной группы ариев после их расселения по всей Арьяварте… Несколько веков должны были пройти до того, как пураническая религия и право были приняты Ядавами и другими правящими племенами. Оставались ли они долгое время приверженцами ведического типа религии в своих новых землях, мы не можем узнать; но в течение веков они были небрахманическими, а джайнизм и буддизм оказались в какой-то момент доминирующими в их ранней истории, как это отражено в пещерных храмах и других памятниках» (21, 323~24). Но именно в послегуптский период, когда раджпутские династии повсюду устанавливали свою власть, брахманическая религия победила буддизм окончательно, а джайнизм сохранил свои позиции практически только в Западной Индии и имел ограниченную социальную базу. Раджпутские правители этого периода подчеркивали свою приверженность индуизму, принимали кшатрийские титулы и индуистские имена. Правители Гурджара-Пратихара, как следует из их надписей, были как шиваитами, так и вишнуитами, т. е. их индуизация шла полным ходом.

Подавляющее большинство раджпутов является индуистами с самым широким кругом почитаемых индуистских богов. Шива и весь круг шиваитского пантеона, Вишну – особенно его аватары Кришна и Рама, Брахма, Сурья и многочисленные богини-матери являются ведущими культовыми божествами у раджпутов. Каждая раджпутская кула и клан имеет свое охранительное божество, и почитание его является обязательным для всех членов клана. Изображение этого божества всегда сопровождало воинов клана в битвах и военных операциях. Это божество называлось «кул-деви» или «кул-мата». И признание этого божества в качестве главного является важнейшим символом принадлежности к клану. «До сих пор каждый раджпут носит амулет, украшенный выпуклым изображением коня и Солнца. Эта мифилогическая эмблема является для них совершенно обязательной. Она золотая у тех, кто может себе это позволить, другие удовлетворяются серебряной, но даже самый бедный раджпут делает это изображение первым подарком своему младенцу-сыну. Это их личное божество, и его они почитают ежедневно. Также в обычае носить изображение знаменитого предка – выгравированное в золоте или серебре. Его польза состоит в том, чтобы защищать от призраков и злых духов» (21, 543).

На священном озере Пушкар в Раджастхане находится единственный, как говорят в Индии, храм Брахмы (22, 38). Кроме раджпутов практически никто уже не почитает Сурью, ведическое божество Солнца. У раджпутов, по-видимому, существовал племенной культ Солнца, который, получив «ортодоксальное» ведическое название, был признан как индуистский, и они оказались почитателями Сурьи. Сурья изображается стоящим на колеснице семиглавой лошади, в короне из солнечных лучей. Он – источник жизни, тепла, внутреннего просветления. Ему посвящается самая священная мантра. Гаятри, представляющая собой гимн Ригведы, воззвание к животворной и дающей свет силе Солнца. Дваждырожденные произносят ее на рассвете и вечером.

Раджпуты почитают Солнце не только как своего мифического предка (для Солнечной Линии). На седьмой день светлой половины месяца Магх раджпуты празднуют День рождения Солнца. «В мифологии раджпутов, о которой мы лучше всего получаем представление из их героической поэзии, а не из легенд брахманов, Солнце является божеством, более других требующим умилостивления; в его честь они бесстрашно проливают свою кровь в битвах, надеясь попасть вего обитель Сурья-Мандала. Раджпутский воин древних времен приносил в жертву Солнцу коня и посвящал ему первый день недели, Адитвар… В Удайпуре Солнце присутствует всюду: арка с его изображением является главным входом в город; величественные главные апартаменты дворца называются Сурья-Махал; с балкона, называемого Сурья-Гокра, потомок Рамы показывается народу в темное муссонное время года как заместитель Солнца. Огромное рельефное изображение солнца, раскрашенное и с позолоченными лучами, украшает зал для аудиенций, а прямо на его фоне находится перед ним сам трон правителя. Священное знамя этой династии несет изображение Солнца» (79, 1, 449–451). Тут же Тод описывает один из государственных символов, так называемый «чанги» – диск из черного войлока или павлиньих перьев, с золотой пластинкой в центре, изображающей Солнце; эту регалию укрепляют на шесте в тронном зале или несут перед войском.

Солнце-Сурья почитается всеми индуистами как проявление одновременно всей Триады: говорят, на востоке на рассвете он представляет Брахму-Создателя, в полдень в зените над головой – Вишну-Охранителя, на закате на западе – Шиву-Разрушителя.

Обычно исследователи пишут, что индуизм – религия политеистическая. То, что европейцы понимают как политеизм, сами индуисты объясняют так: почитаемая в индуизме единая божественная сущность может проявлять себя в многочисленных образах и инкарнациях. Поэтому «более правильно говорить, что они почитают многообразное божество» (56, 164). «Индуистская концепция отдельного божества состоит в том, что оно считается одной из многочисленных форм Высшей Силы. Каждая каста, имеющая кастовое божество, почитает именно его как наиболее важную и влиятельную форму этой Божественной Силы, хотя признает, что другие божества также являются формами той же Высшей Силы» (52, 168).

Священные тексты представляют элитарную теологию индуизма, доступную только брахманам. Практическая религиозная жизнь простых, не очень подготовленных в вопросах теологии людей требует более конкретного и понятного представления об их божествах. Отсюда художественные изображения божеств в живописи и скульптуре, многочисленные и многообразные, такие, как описано в священных индуистских текстах и мифологии. Они многорукие, чтобы удержать все атрибуты тех влияний и возможностей, которые им приписываются, и чтобы представить воочию их «многоделание» и быстроту действий.

Индуисты почитают множество богов, главными из которых признаются Брахма, Вишну и Шива. Обычно говорят, что функции этих богов – сотворение, сохранение и разрушение Вселенной. Европейское метафизическое мышление воспринимает этих богов как индивидуальных «делателей» сотворения, сохранения и разрушения; соответственно, говорят: Брахма-творец, Вишну – охранитель мира, Шива – бог-разрушитель. Как тогда объяснить, отчего этот «Разрушитель» представлен фаллическим символом? Наверное, продуктивнее думать по-иному. Надо иметь в виду, что и созидание, и разрушение – сами по себе акты творения, а «сохранение» возможно только как вектор созидания и разрушения. Движитель процесса постоянного обновления, т. е. жизни – столкновение разнополюсных сил. Вся эта способная к развитию, движению, немертвая творческая сила заключена, как думают индуисты, в единой Божественной сущности, а разрушение и созидание представляют собой разные аспекты ее деятельности, которые только совместно могут дать миру саму возможность существовать. Древние индийские мыслители понимали, что всякая «стабильность», прочность, сама жизнь возможны лишь как движение, т. е. как результат взаимодействия противоположных по направленности действия сил, результат постоянно идущего процесса одновременного разрушения и созидания, смерти и жизни, удаления и приближения, и т. д. Это сложнее, чем диалектика с ее двумя составляющими. были еще три сына: Бхарата, Лакшмана и Шатругхна. Затем Рама женился на прекрасной Сите, дочери царя Джанаки из Видехи. Сита, чье имя означает «борозда» – необычная принцесса, она появилась из земли, из борозды, когда ее отец пахал землю, и ее мать – богиня Земли. Джанака обещал выдать свою дочь замуж за того, кто сможет согнуть лук бога Рудры. Претенденты не могли даже поднять этот могучий лук, и лишь Рама справился с ним (самые характерные изображения Рамы представляют его как раз сэтим луком в руках). Рама и Сита поженились и были счастливы в Айодхье, но недолгое время. Дашаратха решил уйти на покой, оставив царство Раме. Все уже готово, и народ, любящий принца, почти ликует, но во дворце зреет заговор. Любимая жена Дашаратхи Кайкеи, мачеха Рамы, хочет посадить на престол своего сына Бхарату. Она использует свой шанс: когда-то давно Кайкеи спасла раненого в битве Дашаратху, и тот обещал выполнить любые два ее желания. И вот время настало. Она требует, чтобы Рама был изгнан в леса на четырнадцать лет, а правителем должен стать Бхарата. Дашаратха вынужден все же выполнять обещание. Рама принял известие героически. Сита и Лакшмана готовы отправиться с ним, и трое героев истории уходят из города, Дашаратха умирает от горя. Жизнь в лесу Дандака полна событий. В лесу появляется демоница Шурпанакха («Ногти-как-веялки»), сестра Равана, могущественного десятиголового царя демонов-ракшасов, в облике красавицы и предлагает себя Раме в жены, так как воспылала к нему страстью. Но ни Рама, ни брат Лакшмана не берут ее, а Сита смеется над нею. Шурпанакха приходит в ярость, принимает свой истинный облик, и грозится уничтожить Ситу. А Лакшмана отрезает уши и нос демоницы, и та отбывает вся несчастная к своему брату Раване. Равана взбешен и горит желанием мести. Используя коварные уловки и демонические козни, он похищает Ситу и увозит ее на Ланку, т. е. на остров Цейлон. Рама и Лакшмана начинают поиски Ситы. Раме помогает хитроумный обезьяний царь Хануман со своим многочисленным обезьяньим войском (в Индии обезьяны как родственники Ханумана и тех помощников Рамы считаются священными). Мудрость и чудесные подвиги Ханумана обеспечивают успех предприятия. Он находит Ситу во дворце Раваны, безучастную ко всему, но хранящую честь и верность Раме, успокаивает ее и приносит вести Раме. Рама выступает в поход на Равану (раджпуты специально отмечают как праздник день начала этого похода). Обезьяны устраивают мост от южной оконечности Индии на Ланку (на географической карте видна цепь мелких островов, это и есть мифологический «мост Ханумана»), и армия Рамы прибывает на место. Начинается долгая кровопролитная битва, а Хануман проявляет чудеса изобретательности и преданности Раме, спасает его от гибели, принеся с Гималаев лекарственные травы, Равана повержен и убит, и в итоге Сита счастливо воссоединяется сРамой. Правда, предварительно благочестивая Сита, вынужденно проведшая в доме постороннего мужчины целый год, прошла испытание огнем, чтобы доказать Раме свою невинность. По окончании четырнадцати лет ссылки Рама с триумфом возвращается в Айодхью уже как правитель. Но история далека от счастливой развязки. Подданные Рамы подозревают, что Сита осквернена долгим проживанием в доме Раваны, толки не прекращаются, и Рама отказывается от Ситы; Сита оказывается отправленной в лес снова. У благородной женщины рождаются два сына-близнеца Куша и Лава. Когда, наконец, вся семья встречается снова в Айодхье, Рама предлагает Сите принародно пройти новое испытание огнем, чтобы раз и навсегда пресечь разговоры. Несчастная Сита чувствует себя оскорбленной и униженной в очередной раз. Но она понимает, что Рама вынужден объясниться с подданными, подозревающими, что он через жену утратил честь. Она говорит ему, что исчезнет с его глаз и так решит все его проблемы. Восклицая, что раз ей нет места в доме мужа, она не хочет жить, Сита взывает к своей матери-Земле: «Я не знала другого мужчины, кроме Рамы, и пусть мать-Земля примет меня, чтобы доказать это». И земля разверзается, и мать Ситы богиня Земли принимает ее. Сита исчезает. А Рама вскоре воссоединяется с Вишну. Раджпуты так почитают Раму, что буквально каждый день его жизни, описанный в книге, и каждый его поступок являются образцами для них. Сита, как и возлюбленная Кришны Радха, рассматриваются как аватары Лакшми – в параллель с аватарами самого Вишну. Сита – добродетельная, верная, много страдавшая и исполненная чести жена Рамы, поэтому раджпутские женщины очень ее почитают. Кроме того, Солнечные раджпуты считают Ситу своей прародительницей.