Текст книги "Культура древнего Рима. Том 1"

Автор книги: Елена Штаерман

Соавторы: Михаил Гаспаров,Н. Позднякова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)

Время Траяна и Адриана

В годы второго периода расцвета римского искусства – во времена ранних Антонинов – Траяна (98—117) и Адриана (117–138) – империя оставалась сильной в военном отношении и процветала экономически[275]275
  Художественные формы римского искусства первого Антонина – Нервы – следует относить к первому периоду расцвета. По стилевым особенностям искусство времени престарелого Адриана (преимущественно в скульптурных портретах) ближе к позднему периоду расцвета.


[Закрыть]. Однако провинции не всегда оставались покорными, и на границах часто происходили сражения. На севере Траян вел упорную борьбу с даками (101–106), на востоке воевал с Парфией, восстанавливая контроль над Арменией, овладевал Месопотамией (113–117). Адриан же ограничивался освоением завоеванных земель, строя фортификационные укрепления, усиливая пограничные войска, усмиряя бунтовавшую Иудею. Столица и другие города Апеннинского полуострова второе столетие пребывали в мире.

В годы Траяна после подавления даков был возведен в Адамклиси трофей высотой 32 м, посвященный победе римского оружия и продолжавший традиции августовского памятника в Турби (на северо-западе Италии). Мощный, диаметром в 27 м, окруженный ступенями цилиндр увенчивало коническое с чешуевидной черепицей перекрытие, оканчивающееся высокой шестигранной призмой, несущей трофей со стоящими около него статуями пленных даков. Круглая скульптура и квадратные рельефные метопы его частично сохранились.

О характере фортификационных сооружений того времени дает представление вал Адриана в Британии, возведенный для укрепления границы, разделения местных племен и периодических военных вылазок, устрашавших покоренную провинцию. Он был создан в 122 г. высоту имел в 5 метров, ров в 3 м глубиной и девятиметровые башни[276]276
  О римском искусстве на Британских островах см.: Toynbee J. M. S. Art in Roman Britain. Greenwich Conn, 1962.


[Закрыть].

В провинциях строилось много мостов, акведуков. Над ними работали нередко талантливые зодчие. Дунайский мост возводил Аполлодор Дамасский. Гай Юлий Лацер создал высокий мост через реку Тахо в Испании, вознесенный над водой на 45 м и украшенный аркой над центральным быком. Конструкция другого испанского моста в Августе Эмерите (Мерила) иная: в нем выступает монотонность шестидесяти арочных пролетов. Акведук в Сеговии поражает мощностью рустованных гранитных блоков. В годы, когда в столице чаще использовали кирпич, бетон и другие дешевые материалы, провинция еще позволяла себе роскошь создавать грандиозные постройки из местного камня. Очевидно, тогда же был исполнен и Гардский мост в Южной Франции. Строители мостов в то время достигли большого мастерства. Позднее в характере этих сооружений появились новые черты – художественные. Мост Адриана в Риме – один из красивейших памятников расцвета Империи; задуманный как своеобразные пропилеи гробницы Адриана, необычно для того времени широкий (11 м), украшенный на перилах статуями, он и сейчас служит транспорту и людям.

Возведением построек практического назначения: огромного шестиугольного порта в Остии, акведука, подававшего воду из Бранчианского озера в Рим и доходившего до Яникульского холма, терм на месте Золотого Дома Нерона, складов и других сооружений, Траян хотел подчеркнуть свое преклонение перед порядками доброй старой Республики, особенное внимание обращавшей на постройки хозяйственного назначения, й противопоставить себя Флавиям с их роскошью и помпезностью архитектурных форм.

Однако и Траян был честолюбив, и Форум его, работы Аполлодора Дамасского, задуманный после триумфа над даками в 107 г., превзошел размерами (300 м X 185 м) и великолепием все остальные. Входная широкая арка, как убеждает изображение на монетах, имела один пролет и четыре ниши со статуями пленных даков. В центре площади стоял конный монумент Траяна, далее Базилика Ульпия Траяна, самая крупная – 120 м (без абсид) X 60 м – из всех построенных до нее, с тремя входами на боковой стороне. Верх Базилики украшал рельефный фриз, части которого были позднее использованы для арки Константина. В Базилике, кроме судебных и коммерческих, рассматривались дела об отпуске на волю рабов, как и в здании, стоявшем на этом месте до Форума Траяна. В располагавшихся за Базиликой латинской и греческой библиотеках хранились гражданские и военные документы, как и в архивах, находившихся там прежде. Траян стремился подчеркнуть этим свое внимание к старине, к памяти о республиканских учреждениях, которые из-за строительства Форума пришлось снести.

На основной, продольной оси Форума, направление и большая протяженность которой определялись входной аркой, конной статуей, центральным входом в Базилику и храмом Траяна, между библиотеками стояла триумфальная колонна. Динамичность композиции, прерывавшаяся, однако, то одним, то другим величественным монументом, смягчавшаяся по бокам экседрами (глубокими, полукруглыми нишами), отвечала динамичности плана Форума Цезаря, расположенного не только рядом, но и параллельно оси Форума Траяна. Колонна Траяна (высота 39,83 м), полая, с винтовой лестницей, барабаны которой высечены из лунитского (каррарского) мрамора, не только прославляла своими рельефами победы над даками, но и служила мавзолеем. Золотая урна с прахом императора покоилась в постаменте, надпись над входом в который указывала, что монумент равен по высоте холму, снесенному в ходе работ над Форумом. Форум Траяна, где происходили официальные церемонии (раздача денег народу, объявление принимавшихся законов и т. п.) функционировал до середины V в.: позднейший найденный на нем постамент статуи датируется надписью 445 г.

Республиканские форумы, как известно, включали торговые ряды, имевшиеся даже на Форуме Цезаря. С парадных площадей Августа, Веспасиана, Нервы их удалили, вопреки республиканским обычаям. Траян принял компромиссное решение, построив в непосредственной близости от форума огромный Рынок, расположив лавки на склонах Квиринала полукругами, соответствовавшими изгибу северной экседры.

Стремлением Траяна представить свое правление как возврат к Республике объясняется отказ от пышного декора и эксцентрических форм в архитектуре и пластике. Однако Империя с ее претензиями на помпезность и великолепие, с ее желанием прославлять цезаря, не могла, как показал Форум Траяна, скрыть своей истинной сущности. В произведениях мастеров, отказывавшихся от флавиевских принципов, ощущалась холодность объемов, засушенность форм, официальность выраженных идей и чувств.

Но в художественных кругах времени Траяна еще жили традиции флавиевского толка. Арка в Беневенто, напоминающая по конструкции арку Тита, перегружена декором. Рельефы заполняют поверхности, которые в арке Тита оставались свободными и придавали монументу величие и строгость.

В отличие от грузной арки Беневенто, отягощенной рельефами, арка Траяна в порту Анконы с ее холодными формами, серовато-стального цвета камнем, сдержанной выразительностью объемов лишена декора, стройна и поднята на высокий цоколь.

Во втором периоде расцвета римского искусства можно выделить два этапа. Хотя произведения времени Адриана и Траяна объединяет общая идея – выражение величия Империи, формами своими они непохожи. Сооружения эпохи Траяна были исполнены духа или холодного практицизма, или официальной торжественности. Постройки времени Адриана теплее в своей архитектурной выразительности. Иногда они поистине величавы, а порой даже интимны, как вилла Адриана в Тиволи. Ее постройки повторяли в миниатюре шедевры Греции и Египта. Ориентация Адриана на греческое искусство и культуру определила внешнее отличие памятников его времени от траяновских. В спокойных и уверенных образах классики Рим, еще полный сил, но как бы уже ощущавший близость тяжелых испытаний, старался найти эстетическую опору, представить свои чувства гармоничными, совершенными, такими же вечными, как эллинские.

Стремление выразить в архитектурных формах величие Империи, усилившееся в первой половине II в., проявило себя в Пантеоне, превращенном позднее в церковь и сохранившемся почти без переделок.

Не исключено, что это выдающееся по художественному значению и техническому исполнению здание было построено Аполлодором Дамасским, придававшим римским сооружениям греческие гармонию и красоту. Использование бетона, кирпича, камня, мрамора, а в наиболее хрупком месте купола, у центрального девятиметрового в диаметре круглого окна – пемзобетона обеспечило великолепие и сохранность храма. Архитектор смягчил впечатление тяжести и массивности стены ротонды, разделив ее снаружи на три горизонтальных пояса и цветом обозначив ложные арки, расчленяющие глухие поля. Мощи цилиндра здания и торжественности портика не уступает художественной выразительностью интерьер, в котором все призвано вызвать в человеке чувство достоинства и покоя. Плавные очертания круглого в плане зала, цилиндрический обход стен, полусфера купола создают ощущение целостности и завершенности, идеальной гармонии. Автор этого гениального сооружения избегал резких линий и плоскостей. Даже поверхность пола, слегка поднимающегося к центру, как бы отвечает торжественному парению купола: чуть выпуклое покрытие пола храма будто стремится уподобиться небесной сферичности перекрытия. Пространство, замкнутое и спокойное, кажется, еще не потревожено здесь идеями, которые сделают его позднее подвижным, как в храме Софии Константинополя. В архитектурном образе Пантеона воплотились не только идея римской государственности и величия Империи, но прежде всего сознание человеком своего совершенства в его античном понимании. А ведь личность того времени уже была затронута сомнениями и разочарованиями. Это было время исканий платоников, орфиков, гностиков. В самой необходимости заявить о гармонии и совершенстве проявлялась уже ощутимая, дававшая о себе знать близость жизненных перемен.

Адриан предъявлял высокие требования зодчим. Однако в памятниках, которые принадлежат его собственному замыслу, нет органического единства художественной выразительности и технического воплощения так поражающего в Пантеоне. Эклектическое и несколько наивное сопоставление эллинских и римских принципов можно видеть в громадном сохранившемся в руинах храме Венеры и Ромы, автором которого был сам император. Архитекторы его времени большое значение придавали размерам. Если небольшие постройки в частной вилле в Тиволи предназначены были возвеличить персону гулявшего в парке Адриана, то высота в два раза превосходящего Парфенон Пантеона или самое крупное культовое сооружение Империи – храм Венеры и Ромы призваны были прославить могущество Рима.

Не менее внушительной была и гробница Адриана на кубическое со стороной в 89 м и высотой 15 м цоколе, представлявшая собой мощный, 64 м в диаметре, цилиндр высотой в 21 м, со стенами, облицованными мраморными плитами. На четырех углах постамента стояли изваяния юношей с лошадьми. Короткий коридор вел от входа к вестибюлю с огромной статуей Адриана. Грандиозностью сооружении тог времени Рим еще стремился убедить народы в своей силе.

Те же тенденции проявлялись и в архитектуре провинциальной. В Афинах Адриан закончил сооружение огромного диптера – храма Зевса Олимпийского, сохранившиеся колонны которого и сейчас вызывают удивление размерами. На границе старых и новых спланированных Адрианом жилых кварталов была возведена арка, надписи на сторонах которой «Это город Тезея» и «Это город Адриана» так же недвусмысленно намекали на сходство между римским цезарем и греческим героем, как и сопоставления Плутарха в его «Сравнительных жизнеописаниях». В ее пролетах виднелись святыня Афин – Акрополь, а с другой стороны – грандиозный храм Зевса Олимпийского.

Декоративные украшения арок, алтарей, трофеев, колонн этого периода отличаются от рельефов Юлиев – Клавдиев и Флавиев. В то же время пластика времени Траяна непохожа на адриановскую. Рельефы арки в Беневенто решены иначе, чем в арке Тита. В сцене жертвоприношения, находящейся в пролете, Траян, жрецы и остальные персонажи заполняют все поле плиты так плотно, что свободного пространства за ними не чувствуется. Фигурам, расположенным в два или три глубинных плана, тесно. На устоях рельефы занимают четыре яруса; фриз, помещавшийся на арке Тита лишь в центральной части фасада, здесь не только распространился на всю ширину монумента, но заходит и на торцы. Рельефы имеются и на аттике, по обе стороны от центральной плиты с надписью. Сущность декора – назидательная: это прославление Траяна как полководца и государственного деятеля. На большом фризе с Форума Траяна, позднее разрезанном на четыре части и сейчас украшающем арку Константина, изображена схватка легионеров с даками. Героическая трактовка римлян созвучна дидактике официального траяновского искусства.

Исторический рельеф в годы Траяна достиг вершины развития в композициях колонны, посвященных двум дакийским кампаниям. Создававшиеся на месте рельефы двухсотметровой лентой обвивают ствол. Пейзажные и архитектурные фоны, батальные и мирные эпизоды, реальные и мифологические персонажи составляют плоть этого исключительного по своей исторической важности и художественной ценности повествования. Уверенная, неторопливая ритмика обстоятельного рассказа чувствуется на всем его протяжении. В патетических и бурных сценах даки показаны мужественными, стойкими противниками, скульптор с детальностью, свойственной эпохе, высекает в камне лица воинов, их одежды, оружие, окружающую природу – реки, деревья, скалы. В общем героическом звучании рельефов проступают характеры отдельных персонажей – солдат, варваров, римских военачальников, много раз изображенного императора.

Провинциальные рельефы времени Траяна отличает та же историчность повествования, стремление к почти этнографической точности в передаче одежд, оружия, утвари, влечение к выразительной характеристике образов (каменные метопы трофея в Адамклиси).

В исторических рельефах Палаццо Спада, утративших конкретность и точность траяновских, усилилась мифологическая трактовка образов, символичность и аллегория, заимствованные из поэтического наследия древних эллинов и египтян. Любимец Адриана – юноша Антиной – изображался часто в виде божества или героя греческих легенд. Менялась во времена Адриана и сюжетика скульптурных рельефов: реже встречались батальные сцены и официальные церемонии. В трактовке обнаженной натуры с ее выразительной пластичностью сказывалось тяготение скульпторов к позднеклассическим и раннеэллинистическим произведениям, в драпировках смягчались жесткость и резкость складок, свойственные траяновским памятникам. Большое значение приобретал фон в виде чистого свободного пространства. И все же, несмотря на это, образы кажутся скованными, замкнутыми в границах своих форм.

Наряду с тяготением к классическим прототипам в рельефах и круглой скульптуре встречались восточные черты (памятник Антиоха в Афинах), возрождался интерес к проблемам, решавшимся в годы августовского классицизма мастерами неоаттической школы[277]277
  См.: Соколов Г. И. Архаистические рельефы с Таманского полуострова. – ВДИ. 1971, № 4; Кобылина M. М. Искусство древнего Рима, с. 58, рис. 77.


[Закрыть].

Стремясь к наиболее совершенным композиционным формам, мастера часто обращались к тондо, подобным огромным (2 м в диаметре) рельефам, украшающим теперь арку Константина. Сюжеты их также соответствуют художественным принципам искусства Адриана: в сценах охоты на медведя, кабана, льва и жертвоприношений Сильвану, Диане, Аполлону и Гераклу основными персонажами выступают Адриан и Антиной.

Круглая скульптура в годы адриановского классицизма во многом подражала эллинской. Возможно, что громадные, восходящие к греческим оригиналам статуи Диоскуров, фланкирующие вход на римский Капитолий, возникли в первой половине II в. В них нет динамичности Диоскуров с Квиринала; они спокойны, сдержанны и уверенно ведут за поводья смирных и послушных коней. Некоторое однообразие, вялость форм заставляют думать, что они – создание адриановского классицизма. Величина изваяний (5,50 м – 5,80 м) также свойственна искусству того времени, стремившемуся к монументализации.

В портретах этого периода можно выделить два этапа: траяновский, характеризующийся тяготением к республиканским принципам, и адриановский, в пластике которого больше следования греческим образцам[278]278
  О портретах времени Траяна и Адриана см. детальное исследование: Wegner AU Hadrian – Sabina. Das römische Herrscherbild. В., 1956.


[Закрыть]. Императоры выступали в облике закованных в латы полководцев, в позе совершающих жертвоприношение жрецов, в виде обнаженных богов, героев или воинов. Однако если Траян в копенгагенской статуе как нагой могучий бог показан во всей силе своего характера, физического совершенства, непреклонной воли, то Адриан в виде Арея в памятнике Капитолийского музея скорее задумчив, нежели деятелен[279]279
  Бритова H. H., Лосева H. M., Сидорова H. A. Указ. соч., рис. 76, 92.


[Закрыть]. Хотя это, возможно, отвечало идее изваяния, утверждающего, что все уже завоевано, подвластно Риму и враги побеждены, в образе начинает ощущаться рефлексия, которая будет пронизывать произведения второй половины II в. Пластика статуй Траяна из Копенгагена и Остии, изображающих его в рельефном панцире, полна уверенной и спокойной мощи. В ней приглушена бравурная помпезность флавиевского искусства и выражены деловитость и сдержанное достоинство цезаря. В лице императора и в общей композиции статуй и бюстов Адриана в доспехах на первый план выступало скорее философское осмысление победы, нежели физическое утверждение власти.

В бюстах Траяна, узнать которого можно по спускающимся на лоб параллельным прядям волос и волевой складке губ, всегда преобладают спокойные плоскости щек и некоторая резкость черт, особенно заметные как в московском, так и в ватиканском памятниках. Энергия, сконцентрированная в человеке, всегда составлявшая сущность портретов того времени, ярко выражена в ленинградских бюстах: горбоносого римлянина – так называемого Саллюстия, молодого человека с решительным взглядом, и ликтора[280]280
  Вощинина А. И. Римский портрет. Л., 1974, рис. 38, 42–44.


[Закрыть]. Поверхность лиц в мраморных портретах времени Траяна передает спокойствие и непреклонность людей; кажется, они отлиты в металле, а не изваяны в камне. Тонко воспринимая физиономические оттенки, римские портретисты создавали далеко не однозначные образы. На лица накладывала отпечаток и бюрократизация всей системы Римской империи. Усталые, равнодушные глаза и высохшие, плотно сжатые губы мужчины в портрете из Национального музея Неаполя характеризуют человека сложной эпохи, подчинявшего свои эмоции жестокой воле императора[281]281
  Колпинский 10. Д., Бритова H. Н. Указ. соя., рис. 213в.


[Закрыть]. Женские образы исполнены того же чувства сдержанности, волевого напряжения, лишь изредка смягченного легкой иронией, задумчивостью или сосредоточенностью, В бюсте римлянки Киевского музея западного и восточного искусства холодная отточенность объемов сочетается с почти декоративной дробностью застывших форм сложной прически[282]282
  Штителъман Ф. М. Античное искусство. Киев; 1977, рис. 98—100.


[Закрыть]. В московском женском портрете несколько мягче трактована поверхность лица и волос, но и здесь, хотя образ ориентирован на Республику, он всецело траяновский своей нарочитой сдержанностью.

В годы Адриана почти исчезла физиономическая точность портретов, изменился характер изображения лиц. Скульпторы подчинялись общему новому направлению в искусстве с его преклонением перед эллинскими произведениями, в которых индивидуальности не оставалось места. Частных портретов исполнялось немного, но образы Адриана, его жены Сабины, а также Антиноя, позволяют говорить об особенностях пластики того времени. Нередко мастера представляли императора в виде Аристотеля. Адриан, стремившийся ему подражать, стал отпускать бороду, и с тех пор мужчины изображались бородатыми. Следование эллинским обычаям, однако, принимало все более внешнюю форму, так как художественные связи римлян с греками утрачивались, несмотря на попытки их сохранить. В поздних бюстах Адриана звучат скепсис и печаль. Чувства, ранее скованные траяновским республиканизированным деспотизмом и скрытые маской адриановской эллинизации, требовали воплощения. В эти годы глаза в портретах стали изображаться скульптурно: вырезался зрачок, иглой намечалась радужная оболочка. Краска еще использовалась, но пластическая трактовка глаз помогала мастерам ярче выразить духовный мир человека, полнее передать его настроения и чувства.

Обращение при Адриане к греческой эстетической системе – явление немаловажное, но по сути своей эта вторая после августовского волна классицизма носила еще более внешний характер, чем первая. Классицизм и при Адриане был лишь маской, под которой не умирало, но развивалось собственно римское отношение к форме. Своеобразие развития римского искусства с его пульсировавшими проявлениями то классицизма, то собственно римской сущности с ее пространственностью форм и достоверностью, именуемой веризмом, – свидетельство весьма противоречивого характера художественного мышления поздней античности.

Образцов живописи второго периода расцвета римского искусства сохранилось немного даже в таком детально исследованном городе, как Остия. Фреска первой половины II в. в одном из ее домов близка поздней стадии четвертого помпеянского стиля, когда смягчалась картина фантастического нагромождения архитектурных элементов и вновь утверждалась плоскость стены. Спокойно стоящие фигуры, под ногами которых для ощущения опоры намечены светлые полосы, вырисовываются на темном фоне свободной, ничем не заполненной поверхности[283]283
  Calza R. Ostia. Roma, 1965, p. 208.


[Закрыть]. Спокойная печаль, пронизывающая образы, созвучна позднеадриановским настроениям, выраженным в пластике.

Немного сохранилось образцов мозаики. Среди них интересна черно-белая остийская мозаика из терм, изображающая Нептуна с трезубцем, мчащегося на колеснице в окружении морских существ[284]284
  Ibid., p. 43.


[Закрыть]. Возвышенные идеалы Империи времен Траяна и Адриана полнее выражались в формах архитектуры с декором интерьеров разноцветными мраморными плитками и отчасти скульптуры, нежели в живописи и мозаике.

В последние годы правления Адриана завершается начавшийся при Клавдиях период высшего расцвета искусства Империи. Не случайно при Траяне и Адриане, когда Рим еще заявлял о своей силе, преобладала архитектура: Форум Траяна с его колонной, Пантеон, храм Зевса Олимпийского воплощали мощь сохранявшей еще, однако, формы принципата Империи. Личность с ее неповторимым обликом начинала подавляться все решительнее. Не гражданин, а подданный, часто безликий и однообразный элемент сложной машины, не должен был иметь свое лицо, чувства, характер. Это привело сначала к холодности и замкнутости образов эпохи Траяна, а затем к психологической опустошенности портретов времени Адриана. Лишенный индивидуальности, подчас равнодушно-покорный подданный Империи сменил резкого в своих суждениях, всегда непохожего на соседа, часто строптивого и готового к борьбе гражданина Республики.