Текст книги "Культура древнего Рима. Том 1"

Автор книги: Елена Штаерман

Соавторы: Михаил Гаспаров,Н. Позднякова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 38 страниц)

Вазы с узорами геометрического стиля получили распространение у даунов, пиценов, мессанов. Форма многих даунских глиняных сосудов VI в. до н. э. сложная, с резкими переходами от донца к тулову и с ручками, иногда украшенными небольшими пластическими прилепленными фигурками. Особенной сложностью отличаются небольшие, но с сильно выступающими носиком и ручкой аски. На их туловах горизонтальными фризами наносились узоры в виде точек, ромбов, примитивного меандра, цепочек. Иногда в росписях показывались фигурки животных и птиц. Цветовая гамма обычно небогата: мастер ограничивался черными и коричневыми красками по желтоватой глине сосуда.

Пиценская керамика геометрического стиля VI в. до н. э. близка даунской как системой узоров, так и цветом. В формах пиценских ваз также использовались сильно выступающие в стороны ручки.

Изысканностью и сложностью форм отличается мессанская керамика, особенно сосуды типа троцелла, имеющие у основания почти вертикальных плоских ручек крупные и плоские, напоминающие края катушек кружки, украшенные узорами: верхняя часть ручек, где от них под острым углом отходит перемычка к горлышку, отмечена такими же кружками. Конструктивность форм, четкая определенность элементов, резкая, подчеркнутая разделенность отдельных частей троцеллы, да и других даунских, пиценских и особенно мессенских сосудов, дает возможность почувствовать глубинные связи и с республиканскими памятниками Рима.

В отличие от эллинских художников, полагавших в основу формообразования принцип единства всех элементов, слияния их, италийские мастера большое внимание обращали на части целого – детали и характер их соединения. Художественное стремление передать красоту отдельных элементов проявлялось и в принципах декора даунской и пиценской керамики, где вазописцы делили поверхность на клейма, заполнявшиеся орнаментами, в частности в росписи мессанской троцеллы V в. до н. э. из музея Бари.

Мессанские сосуды подобных форм, расписывавшиеся вначале геометрическими узорами, а затем фигурными сюжетными изображениями, существовали с VI до III в. до н. э. и, нужно думать, использовались в обиходе италийцев н в IV–III вв. до Н. э., когда широко распрострапилась апулийская керамика, много воспринявшая от греческой вазописи. Система геометрических росписей у италийцев держалась особенно долго h встречалась даже на сосудах III в. до н. э. Подобная традиционность может быть объяснена некоторой консервативностью италийских племен в искусстве, отличавшей их от эллинов, более интенсивно искавших в те годы новые формы h пути художественного развития в скульптуре и керамике.

Весьма своеобразный облик имеют апулийские вазы из мастерских города Канозы, обычно украшенные терракотовыми статуэтками. Тяга к слиянию отдельных элементов в целое, несвойственная италийскому эстетическому мышлению, нашла в них необычное, оригинальное выражение. В этих изделиях два различных вида искусства – Керамика и мелкая пластика – терракота – соединялись, дополняя друг друга. Пользовались такими сосудами, очевидно, для культовых целей: находят их обычно в монументальных гробницах Апулии, около погребальных лежанок, и датируют от конца IV7 до конца II в. до н. э. Особенно распространены были шаровидные аски и плоские фляги. Немало таких ваз хранится в музеях Неаполя, Таранто, Бари и других городов Южной Италии. Имеются редкие их образцы и в советских собраниях: Государственном Эрмитаже в Ленинграде, ГМИИ им. А. С. Пушкина в Москве, Археологическом музее Одессы. Украшавшие сосуды типа Каноза терракотовые фигурки, как и крупные, в виде человеческих лиц прилепы, обычно раскрашивались. Хорошо отвечая принципам италийского восприятия мира, вазы типа Каноза динамичностью Художественных форм выражали эмоциональность, порой эксцентричность их создателей: пластические образы как бы неожиданно вырастали из объема сосуда.

Хотя апулийская керамика несет на себе следы сильного воздействия эллинской культуры, ряд ее особенностей свидетельствует о близости местным италийским племенам[211]211
  Об особенностях италийской керамики см. работы А. Трендалла: Trendall A. D. Frühitaliotische Vasen. Leipzig, 1938; Idem. Vasi Italioti ed Etruschi a Figure Rosse Città del Vaticano, 1953.


[Закрыть]. Обычно это проявляется в нарушении общей цельности контура отдельными элементами. Ручки огромных кратеров заканчиваются волютами, сильно возвышающимися над горлом. Орнаментальные узоры и изображения различных растительных форм в росписях апулийских ваз исключительно сложны: завивающиеся в спирали усики, гибкие стебли, бутоны, цветы. Подобный декор позднее будет использован в нижних рельефах степ Алтаря Мира Августа. Апулийские вазописцы любили украшать большие блюда, широкие горла кратеров, массивные ручки и располагавшиеся под ними части тулова. Сюжетика живописных композиций апулийских ваз была рассчитана на вкусы не только греков Апеннинского полуострова, но прежде всего на эллинизированное местное население италиков.

Тяготение к экспериментам и красоте необычных форм и росписей привело к появлению на италийской почве и такой техники, как гнафия, при которой узоры наносились на черную лаковую поверхность вазы различными красками: белой, розовой, пурпурной. Гнафия существовала с середины IV до конца III в. до н. э.

Похожими на апулийские были вазы луканские, изготавливавшиеся на территории этого племени[212]212
  Trendall A. D. The Red-Figured Vases of Lucania, Campania and Sicily. Oxford, 1967.


[Закрыть]. В них также много от керамики эллинов, с которыми луканы тесно соприкасались, по не меньше в них и выражения италийских художественных вкусов. Лучшие луканские вазы (гидрии, кратеры, лебесы, лекифы) создавались в IV в. до н. э. в Пестуме – городе, одно время находившемся под властью этого народа. Появлялись иногда и более сложные по форме сосуды – вроде мессанских троцелл – несториды, напоминающие двумя своими вертикальными ручками амфору, a двумя горизонтальными – гидрию. Хороший образец луканской керамики – хранящаяся в одной из частных коллекций Рима ваза с изображением на тулове Афины, стоящей в портике, a на горле – битвы пеших воинов с конными. Луканские художники любили разделять тулово на части и создавать в них самостоятельные росписи: на широких горлах они также помещали какие-либо композиции. В форме луканских ваз много изысканности, порой некоторой вычурности. Манерно изгибаются украшенные катушками, как у троцелл, ручки несторид, необычно топкими рядом с пухлым туловом выглядят горлышки лекифов, прихотливыми кажутся очертания кратеров с сильно поднятыми волютообразиыми ручками, имеющими, как и апулийские, круглые медальоны с рельефными сценами. В изображении контуров фигур и складок одежд луканские вазописцы уступали, однако, апулийским – тонким мастерам графики, более искусным в проведении линии. У луканских художников фигуры кажутся плотнее, массивнее, лица с тяжелыми подбородками, в драпировках нет сложной разработки складок. Здесь проявлялись и эстетические склонности Луканов и менее тесная, нежели у апулийцев, связь Луканов с греками. Сюжетика же росписей луканских сосудов не слишком отличается от апулийской. Чаще всего это сцены в женской половине дома – гинекее, бегущие или сидящие юноши и девушки, батальные эпизоды, нередки также изображения животных, особенно ланей, или неглубоких портиков с помещенными в них фигурами.

Политическая и военная активность многих италийских племен в конце VI–V в. до н. э. была явлением обычным. В конце V в. до н. э. Луканы очень окрепли и не только угрожали соседним грекам, но и подчинили себе крупный эллинский город Посейдонию, называя его по-лу-каиски Пестумом. Их владычество продолжалось до 273 г. до н. э., пока римляне не заняли весь Апеннинский полуостров.

На росписях, найденных в некрополе Пестума, Луканы изображены облаченными в доспехи, гарцующими на лошадях, охотящимися на зверей, едущими в колесницах. Живопись гробниц, по которой можно узнать об одежде Луканов, их оружии, шлемах, копьях, мечах, интересна, однако, не только с историко-бытовой точки зрения. Она дает представление о художественных вкусах Луканов, их эстетических склонностях, предпочтении одних форм другим. В погребальных росписях Пестума проявилось тесное взаимопроникновение эллинских и луканских художественных элементов. Если в гробнице Ныряльщика долуканского периода художник, стремившийся, особенно в сцене банкета, передать увлечение и эмоциональную настроенность пирующих, создал прекрасный образец эллинского искусства V в. до н. э., то в живописи луканских гробниц IV в. до н. э. проступают италийские черты. Более обобщенно, подчас бегло и даже грубовато трактованы фигуры, утрачивается чистота красочных тонов, характерная для греческих памятников Посейдонии.

На торцевой стенке одной из луканских гробниц изображен человек на темно-коричневой лошади. В силуэте коня, движении его чуть отпрянувшего назад туловища, посадке всадника чувствуется дыхание народно-сказочного, фольклорного начала. В этих росписях меньше профессионально продуманной четкости форм, свойственной образам эллинского искусства. Однако они очень своеобразны и выразительны. Теплота тонов, использование темно-коричневых, красных и желтых красок присущи этому памятнику луканской живописи. В другой луканской гробнице изображен воин в доспехах, с двумя копьями, в характерном луканском шлеме, подобном тем, что были найдены в соседних склепах. Художник тщательно обрисовал красивый профиль мужчины, показал его широко раскрытые, будто удивленные глаза, с некоторой наивностью наметил краской сильный румянец. Народная непосредственность луканских живописных произведений отличает их от памятников эллинского искусства высокой и поздней классики.

Луканские мастера в стиле и манере росписей ориентировались больше на этрусских живописцев, чем на греков. В сцене сражения гладиаторов и в эффектной фреске с движущимися в хороводе женщинами видно влияние этрусских мастеров, хотя нельзя отказать этим луканским произведением и в своеобразии художественных форм. Характерны для искусства Пестума и сюжетные композиции на стенах луканских гробниц. На одной показан молодой охотник, замахивающийся копьем на убегающего от него оленя с большими рогами, которого со всех сторон окружили злые собаки, а одна, вспрыгнув на спину, вцепилась в его голову. Статичность форм и разобщенность, заметные в этой росписи, свойственны и композиции с двумя грифонами, терзающими пантеру. Не исключено, что художник воспроизвел здесь рисунок с какой-либо вазы – настолько несоразмерными кажутся пропорции животных. Эти фрески, несомненно, уступающие эллинским, свидетельствуют о первых робких шагах луканских живописцев. И все же этим италийским мастерам нельзя отказать в поисках собственных живописных решений.

Среди италийских керамистов, тесно связанных с греческими, в начале IV в. до н. э. выдвинулись своими произведениями гончары, работавшие в области Кампании. Сначала в их художественном строе было много общего с аттической керамикой. Постепенно влияние греческих вазописцев ослабевало и обнажалась местная, италийская художественная основа. Некоторые росписи кампанских ваз кажутся более грубыми, нежели луканские, не говоря уже об апулийских. В III в. до н. э. кампанские мастера создавали вазы, особенно эффектные по формам и полихромии[213]213
  Гаталина Л. И. Чернофигурные кампанские лекифы второй половины IV века до н. э. – Сообщения Гос. Эрмитажа, 1980, 45, с. 50–52; Она же. Чернофигурные вазы позднеархаического стиля из Кампании. – Труды Гос. Эрмитажа, 1972, XIII, с. 78–89.


[Закрыть]. Нередко в нижних частях ваз изображался меандр или волнистый орнамент, а в верхних, около горла, уподобленные венку листья лавра или плюща. Украшения, как и в других италийских вазах греческого типа – луканских и апулийских, располагались преимущественно под ручками, где пышно расцветали огромные пальметты. Росписи на туловах кампанских ваз почти всегда были подчинены четким рамкам клейма. Мастера кампанских ваз охотнее, чем луканские и апулийские, склонялись к полихромии. Они вводили розовую, голубую, фиолетовую краски, оживляя ими одежды персонажей и их наряды, изображая постройки, на фоне которых происходило действие, и орнаментальные узоры. Кампанские вазописцы многое воспринимали от художников-монументалистов ранних Помпей, Геркуланума, Стабий, украшавших стены жилых домов красочными композициями. Особенное распространение получила керамика с рельефными украшениями, так называемая «терра сигиллата», которой пользовались очень широко.

На искусство римлян художественная деятельность италиков, с которыми они тесно контактировали, не могла не оказывать воздействия. Однако и многие другие соседние племена, населявшие Апеннинский полуостров, Сардинию и Сицилию, нужно думать, влияли на них. От древнейших племен, живших на Сардинии, сохранилось большое количество нурегов, восходящих ко второму тысячелетию до н. э. и существовавших в первом тысячелетни до н. э. – башнеобразных, сложенных из крупных каменных блоков построек в виде усеченного конуса, служивших, очевидно, для оборонительных целей. Интересны руины древнейших некрополей народов, населявших территорию Сицилии, a также сооружения, напоминающие толосовые гробницы Микен, возведенные племенами, обитавшими севернее Сиракуз[214]214
  Об искусстве древних племен, населявших Сицилию, см.: Расе В. Arte е civiltà del-la Sicilia antica. Roma, 1935–1949.


[Закрыть]. Жившее в Сардинии население создавало своеобразные бронзовые фигурки воинов со щитами, лучников, борющихся мужчин. В них обращает внимание геометризация форм, схематизм и условность удлиненных топких рук и ног, обобщенный характер всех элементов. Несомненно, известна была римлянам также художественная продукция населявших Сицилию сиканов и сикулов, оказывавших на них менее сильное влияние, чем этруски, греки и более близкие римлянам территориально умбры, пицены, оски, самниты и другие италики.

Римляне, как самые сильные из италиков, оказались победителями в политической борьбе, происходившей на Апеннинском полуострове. В годы Республики хотя еще и продолжался процесс подчинения этрусков, греков и италиков, постепенно выкристаллизовывалась стилевая система искусства римлян, впитывавших с удивительной разборчивостью художественные принципы побежденных ими народов.

Искусство этрусков

В своих истоках этрусское искусство было связано с культурой вилланова, сближалось с культурой италиков, a также имело немало общего с древневосточным и древнегреческим искусством. В последние периоды существования этрусков памятники их искусства принимали все большее сходство с древнеримскими. Произведения этрусского искусства создавались в основном в районе, ограниченном с севера рекой Арно, а с юга Тибром, но существовали и значительные этрусские города с художественными мастерскими к северу от этих границ (Марцаботто, Спина и др.) и к югу (Пренеста, Веллетри, Сатрикум и др.)[215]215
  Проблемы искусства этрускор разрабатываются итальянскими антиковедами. См., в частности: Pallotino M. Etruscologia. Milano, 1950.


[Закрыть].

Многое в истории городов, характере религии, культуры этрусков, не исключая и пока еще не расшифрованной письменности, остается неясным, ожидающим археологических, исторических и лингвистических исследователей[216]216
  См.: Немировский А. И., Харсекин А. И. Этруски. Воронеж, 1969; Тимофеева Н. К. Религиозно-мифологическая картина мира этрусков. Новосибирск, 1980.


[Закрыть].

Периодизация этрусского искусства – одна из самых сложных проблем современной этрускологии. В определении границ отдельных периодов этрусского искусства существуют разные мнения, вызываемые как слабой изученностью истории социально-политического и экономического развития этрусских городов и их внешних связей с другими народами Средиземноморья, так и трудностью точной датировки памятников этрусского искусства.

Итальянские антиковеды, в частности Р. Бианки-Бандинелли, соотносят этапы этрусского искусства с развитием древнегреческого искусства[217]217
  Bianchi-Bandinelli R., Giuliano A. Op. cit.


[Закрыть]. В конце VIII–VII в. до н. э. на художественную культуру этрусков сильное воздействие оказывали народы восточного Средиземноморья, определившие ее характер как ориентализирующий. В VI–V вв. этрусские мастера поддерживали тесные контакты с архаическими и классическими художниками Греции. В этом этапе выделяют два периода: первый (600–475 гг.), характеризовавшийся расцветом этрусского искусства, и второй (475–400 гг.), когда заметен значительный спад экономической и культурной активности этрусков. Если для греков V в. до н. э. был временем наивысшего расцвета, то после падения Кум в 474 г. до н. э. для этрусских городов начиналась кризисная эпоха. Время 400–225 гг., на которое приходится завоевание римлянами этрусских городов, было особенно тяжелым. В художественной продукции этрусков стала заметна сильная ориентация на эллинистические образцы. Период 225—30 гг. считается вторым и последним кратким периодом расцвета, когда в завоеванных римлянами этрусских городах жизнь несколько стабилизировалась и оживились художественные ремесла. Однако в течение этих лет своеобразие этрусского искусства постепенно утрачивалось.

Этруски знали те же виды изобразительного искусства, что и другие народы. В храмах, гробницах, крепостных сооружениях чувства, мысли и вкусы зодчих находили отражение в характере пропорций, ритмов, числовых соотношений В памятниках монументальной и камерной скульптуры средством для этого служили пластические объемы, сюжетные композиции, украшавшие храмы, гробницы, саркофаги, погребальные урны, культовые и бытовые предметы – треножники, цисты, зеркала[218]218
  Скульптура этрусков изучена больше, чем архитектура. См.: Hanfmann G. Etruskische Plastik. Stuttgart, 1956; Ducati P. La scultura etrusa. Novara, 1941.


[Закрыть]. Этрусские скульпторы создавали портретные образы, знаком был им и рельеф различных видов – низкий и высокий. Отпечаток художественного мастерства этрусков сохранила керамика, очень своеобразная по формам, украшавшаяся как рельефными, так и живописными изображениями. Этрусские торевты делали из драгоценных металлов серьги, браслеты, фибулы, кольца, диадемы и пр. Резчики по камню создавали на инталиях-печатках разнообразные по сюжетам и темам композиции, умело соотнося характер врезанного рельефа с формой небольшого цветного камня. Особенное значение имеют для науки и искусства этрусские погребальные росписи, дающие представление о характере античной живописи первого тысячелетия до н. э.[219]219
  Об этрусской живописи много работ. См.: Pallotino M. Etruscan Painting. Geneva, 1952; Messerschmidt F. Beitrage zur Chronologie der etrusken Wandmalerei. Diss. Halle, 1926.


[Закрыть]

Материалы, которыми пользовались этрусские мастера, несколько отличались от греческих. В архитектуре обращались к камню различных пород для сооружения крепостных построек, фундаментов храмов и жилых домов, a также к дереву и глине, из которой изготавливались сырцовые кирпичи для кладки степ. Камень в скульптуре сравнительно редок. Ваянию, при котором мастер отсекает от каменной глыбы лишние куски, как бы высвобождая видимый им художественный образ, этруски предпочитали пластику. Постепенным наращиванием материала – сырой глины или воска – они создавали пластический образ в терракоте или бронзе. Бронза и терракота – основные материалы этрусских скульпторов и керамистов; реже применялись камень, драгоценные металлы, кость и полудрагоценные камни для изготовления украшений и инталий[220]220
  Об этрусской архитектуре исследований пе очень много. См.: Patroni G. Architettura preistorica generale ed italica. Architettura etrusca. Bergamo (1941).


[Закрыть].

В живописи гробниц использовались минеральные краски разных цветов, преимущественно теплых тонов.

В архитектуре этрусков нашел отражение не только высокий уровень знаний народа, заявивший о себе в точных расчетах и глубоко продуманных строительных решениях, по и художественный, проявившийся в особенном характере построек. В настоящее время можно говорить о планировке некоторых этрусских городов (Марцаботто, Спина), мощи крепостных стен и красоте ворот (Вольтерра, Перуджа), мостах (Булликаме, Биеда) и пробитых в скалах туннелях (Понте Содо), разнообразных формах гробниц, остатках храмов и домов (Марцаботто). Весьма мало известны пока какие-либо этрусские, возникшие до воздействия римлян здания для общественных собраний, заседаний, советов, a также сооружения зрелищного назначения типа театров, стадионов, цирков, хотя на одной из фресок V в. до н. э. в гробнице Тарквиний, возможно, изображены зрители, сидящие в театре. Чисто деловой характер этрусской архитектуры, предназначавшейся прежде всего для жизненно необходимых целей или культовых церемоний, заставляет видеть в ней прообраз римских памятников Республики, авторы которых во многом следовали правилам этрусских зодчих.

Об этрусских храмовых постройках можно составить представление по высказываниям древних авторов (Витрувий), некоторым терракотовым погребальным урнам, воспроизводящим их форму (урна из Сатрикума), редким руинам храмов (акрополь в Марцаботто и Пирге), а также по дошедшим до нас их терракотовым украшениям (Неми, Фалерии Ветерес и др.)[221]221
  О терракотовом убранстве этрусских храмов см.: Andren A. Architectural terracottas from Elrusco-Italic lempels. Lund, 1940.


[Закрыть].

Уже к VII в. до н. э. в Этрурии сформировались два типа храмов – с одной целлой и тремя. К входу в здания, стоявшие на высоких подиумах, вела широкая лестница; входной портик отличался большой шириной и глубиной. По боковым сторонам и сзади храмы обычно не имели колонн, не было с тыльной стороны и входа. Основной признак этрусской храмовой архитектуры – фасадность сооружения. Выдающиеся памятники этрусской архитектуры – три храма на акрополе Марцаботто, от одного из которых хорошо сохранился сложенный из блоков травертина подий со сложной профилировкой внешней стороны и ведущая на этот подий лестница. Крыши этрусских храмов, выступавшие над портиками, поддерживали тосканские колонны с капителями, напоминавшими дорические, по имевшие внизу профилированные базы. Редкая расстановка колонн обеспечивала ощущение широты пространства портика. Перекрытие двускатной кровли состояло из терракотовых черепиц.

Стены жилых домов строились из сырцового кирпича и выкладывались на каменных фундаментах. Планировка в Марцаботто позволяет говорить о крупных кварталах VI–V вв. размерами 150 мХ50 м. Внешний вид домов с двускатной и четырехскатной кровлей отчасти повторяют погребальные урны (из Черветри, Поджо Гаэла, Кьюзи, Перуджи). Интерьеры жилых помещений хорошо воспроизводят камеры погребальных сооружений.

Свидетельство высокого строительного искусства этрусков – архитектура гробниц. Типы склепов весьма различны. К VII в. до н. э. относятся псевдокупольные сооружения Популонии, Ветулонии и северных районов Этрурии, около современных Сиены и Флоренции. Иногда центр камер занимал мощный четырехгранный, сужающийся кверху столб, уходящий под верхнюю часть ложного свода: он имел не конструктивное, а скорее культовое назначение (Квинто, Вилла Манфреди, Казале Мариттимо. VI в. до н. э.). Некоторые усыпальницы VII в. до н. э. (Реголини Галасси) свидетельствуют об использовании этрусскими зодчими скалистых выступов, естественных углублений и пещер. Высекались в каменистом грунте с невысокими лежанками по бокам для пеплохраннльниц и с оставленным в центре столбом и некоторые гробницы близ Вольтерры, а также в Кастель д'Ассо (скальные склепы III в. до н. э). Захоронения (VI–V вв. до н. э.) в северном и западном некрополях Марцаботто производились в каменных, стоящих на поверхности ящиках из травертина, перекрытых тяжелой в виде двускатной кровли плитой.

Очень разнообразны интерьеры некрополя Бандитачча в Черветри, существовавшего длительный период, вплоть до упадка этрусской культуры. Это или высеченные целиком в естественной туфовой породе, или сложенные частично из квадров туфа камеры. Многочисленны гробницы в виде кургана – тумулуса с высеченной цилиндрической поверхностью экстерьера, покрывавшегося сверху зараставшей травой насыпью. В камерах, имитировавших интерьеры жилых домов, оставлялись невырезанными в туфовой породе лежанки по стенам, монументальные кресла, мощные подпорные столбы, которым придавался вид колонн с капителями; степы украшались раскрашенными рельефными изображениями щитов, оружия, архитектурных деталей, реже мифологическими сценами.

Помещения этрусских гробниц конца IV–II вв. характеризуются усложнением планов, хотя симметричность в расположении камер и сохранялась (Перуджа. Гробница Волюмниев. II в. до н. э.). В III–II вв. чаще создавались крупные гробницы с большим количеством вырезанных в стенах ниш для пеплохранильниц и саркофагов; они имеют вид склепов для семейных захоронений, и в них утрачивалось ощущение камерности помещения, предназначенного для одного или двух погребений (Черветри. Гробница Рельефов. III в. до н. э.).

Древнейшие живописные композиции VII в. до н. э. известны по гробницам в Черветри. Богаты фресками некрополь в Тарквиниях (VI–II вв. до н. э.), a также расписные склепы близ Кьюзи (V в. до н. э.), около Орвието (IV в. до н. э.) и Вульчи (III в. до н. э.)[222]222
  См.: Bianchi-Bandinelli R. Le pittura délie tombe arcaiche di Chiusi. Roma, 1939.


[Закрыть].

Поверхность, на которую наносились краски, была различной: иногда их накладывали на сырую штукатурку, покрывавшую степы гробницы, порой на сухую, а в некоторых склепах Тарквиний прямо на скалистые стены погребальной камеры. В VI–V вв. преобладали красные, коричневые, желтые тона. Позднее чаще использовались зеленые и синие. Росписи VI в. до н. э. отличались однотонным ровным наложением красок, в композициях главную роль играл контур фигуры.

Этрусская погребальная живопись достигла расцвета в VI в. до н. э., когда были созданы лучшие и многочисленные композиции некрополя Монтероцци в Тарквиниях. В росписях VI в., как упоминалось, большую роль играли линии силуэтов, выразительные движения фигур, а также раскраска. Светотеневой моделировки, как и объемности фигур, здесь не замечается[223]223
  В последние годы открываются все новые памятники этрусской живописи, см… Moretti M. Nuovi Monumenti délia Pittura Etrusca. Milano, 1906.


[Закрыть].

В этрусской живописи VI в. до н. э. редко звучало чувство печали; глухо прорывалось оно лишь в двух маленьких фигурках из гробницы Авгуров: одной – исступленно простирающей руки к жрецу, и другой – в темных одеждах, в скорбном забытьи присевшей у его ног. Основное внимание в композициях уделялось проявлениям не затихающей ни на минуту кипучей деятельности. В росписи гробницы «Охоты и рыбной ловли» все исполнено бурной, динамичной жизни: плещется показанное синими волнами море, колеблющее остроносую лодку, забрасывают сети рыбаки, один из них внимательно всматривается в морскую глубину, другой сидит на корме с веслом, a остальные оживленно машут руками; плеснув хвостом, уходит в воду выпрыгнувший из моря дельфин, трещит крыльями и галдит взлетевшая на воздух стая птиц, потревоженная взбежавшим на скалу этруском с пращой, красиво летит с крутого обрыва в море прыгуп.

В этрусском искусстве, в частности в живописных композициях, гораздо чаще, нежели в вазописи и рельефах греков VI в. до н. э., встречается изображение природы, пейзажей. Условность восприятия мира, которая была так сильна в греческом искусстве эпохи архаики, менее свойственна этрускам.

Ряд новшеств по сравнению с VI в. можно заметить в этрусской живописи начала V в. до н. э. В изображении юного музыканта из гробницы Леопардов в Тарквиниях художник старался ключицы, мускулатуру грудной клетки показать тонкими линиями, подобно вазописцам того времени. Смещенным в сторону взгляда зрачком он конкретизировал внимание юноши, обращенное на что-то определенное, показал очертание глаза уже не замкнутым овалом, но разорвал его с той стороны, куда направлен взор.

Мастер гробницы Холма некрополя Кьюзи обратился к изображению крупных фигур атлетов и музыкантов. Примечательно, что при усилившемся внимании в росписях V в. до н. э. к человеческой фигуре ослабился интерес к пейзажным фонам, изображению растений, деревьев, моря, более распространенным во фресках VI в.

В конце IV в. до н. э. в этрусских погребальных росписях участились сюжеты драматического характера, изображающие казни, мучения; порой художники показывали страдания, ожидающие человека в царстве теней. Героя одной из фресок гробницы Чудовищ терзает страшный демон Тухулка, изображенный предельно экспрессивно. Рваными резкими линиями мазков этрусский мастер как бы подчеркивал разъяренность чудовища. В плавных спокойных очертаниях контура героев, напротив, оттенялось мужественное, стоическое перенесение им страданий[224]224
  Чубова А. П. Этрусское искусство. М., 1972, илл. 100.


[Закрыть]. В росписях IV–II вв. заметен более свободный принцип наложения красок, попытка передать в некоторых случаях светотеневые эффекты.

Живописцы III в. до н. э. склонялись, с одной стороны, ко все большей детализации изображений, воспроизводя мелкие подробности окружавших человека предметов – вышитых одежд, покрывал, подушек, мебели, с другой – к усилению трагизма ситуаций. В гробнице Щитов из некрополя Тарквиний мастер показал сцену заупокойной трапезы Велтуры Велха и Ларт Велха, имена которых написаны рядом с супругами. Лицо Ларт исполнено тревоги и непередаваемого внутреннего трепета. В широко раскрытых темных глазах – глубокая печаль, смешанная с ужасом перед тайной смерти. Этрусский художник достиг здесь такой выразительной силы, которая предвосхитила чувства, особенно ярко проявившиеся позднее в позднеантичном и раннехристианском искусстве[225]225
  Там же, илл. 90, 91.


[Закрыть].

В росписи гробницы Франсуа в некрополе близ Вульчи (III в. до н. э.) можно почувствовать развитие тех же тенденций. Художник изобразил сцену жертвоприношения пленников во время Троянской войны: жреца-палача, склоняющегося с кинжалом над жертвой, и ожидающего своей участи юношу. Художники III в., тяжелого для этрусских городов времени, когда они один за другим подпадали под власть римлян, часто воплощали в своем искусстве жестокую силу, торжествующую над прекрасным и возвышенным.

Драматизм и эмоциональность образов в этрусских фресках нарастают ко II в. до н. э.; в гробнице Тифона некрополя Тарквиний художник показал обезумевшего от напряжения крылатого, змееногого демона, будто тщетно стремящегося удержать тяжесть давящих на него плит[226]226
  Там же, илл. 109; Moretti M. Tarquinia. Novara, 1974, fig. 76.


[Закрыть].

Немалую роль играла в повседневной и религиозной жизни этрусков пластика: статуями украшались храмы, в гробницах устанавливались скульптурные и рельефные изваяния, различными изображениями в мелкой пластике покрывались культовые и бытовые предметы, возник интерес к портрету. Профессия скульптора в Этрурии, однако, вряд ли высоко ценилась. Имена ваятелей почти не дошли до наших дней; известен лишь упомянутый Плинием работавший в конце VI–V в. мастер Булка.

Храмовая скульптура этрусков в подавляющем большинстве не каменная или бронзовая, а несколько более легкая – терракотовая, тяжесть которой могли выдержать сырцовые стены и деревянные перекрытия храмов. Покрывая узорными терракотовыми фризами поверхность балок, она выполняла функцию не только декоративную, но и культовую в изображениях антефиксов, сюжетных рельефов, крупных статуях божеств. Представление о принципах таких украшений дают терракотовые модели храмов из Вульчи (VI в. до н. э.), скульптурного фронтона из Неми (конец IV–III в. до н. э.), терракотового фронтона со сценой гигантомахии из Пирги (все из музея Вилла Джулия).

От храма в Вейях конца VI в. до н. э. дошли памятники круглой терракотовой скульптуры – статуи Аполлона, Геракла, Гермеса и богини (возможно, Лето) с ребенком на руках. В этрусской скульптуре можно заметить своеобразное сочетание греческих и италийских принципов, несомненно, хорошо знакомых всем мастерам, работавшим на Апеннинском полуострове.

Этрусские храмы искусно были декорированы антефиксами. Скульптор храма в Вейях, возможно Вулка, исполнил антефикс в виде головы Горгоны Медузы с широко разинутой пастью и высунутым языком, с кольцами змеек, гибко извивающихся вокруг лика чудовища, выпученными глазами и взметнувшимися бровями. Завершавшие края черепиц антефиксы были необходимыми строительными элементами, порой и водоотводами – сквозь разинутую пасть горгоны по высунутому языку дождевая вода должна была стекать с крыши. Антефиксы выполняли к тому же еще культовую задачу апотропеев – оберегов храмов от злых сил, предвосхищая функции многих поздних химер на средневековых соборах. Воспринимавшиеся же издали, они играли декоративную роль, оживляя своими формами спокойные плоскости стен. Свойственное большинству античных произведений тесное единство функционального, сюжетно-смыслового и декоративного в этих этрусских памятниках выступало особенно наглядно.